It's hard to think of you and I As total strangers I've lived this last goodbye A million times or more in my mind My mind, my mind Oh and I'm gonna miss you But I can't go back Even just to kiss you Cause I can't exist Just living a lie
Октябрь 2018.
Утром Эма перед завтраком обнаружила, что у нее зашатался молочный зуб. — Моя малышка, — Ваня ласково поцеловала дочку в светлую макушку, — совсем уже взрослая. Дочь посмотрела на Луку, хлопая длинными ресницами, и он не смог сдержать улыбки при виде этого серьёзного не по годам личика. — Он скоро сам выпадет, чтобы освободить место для взрослых зубов. И, нет, это не больно, — поспешил добавить он, увидев, как горестно округлились её глаза. Ивано насмешливо подёргал сестрёнку за короткий хвостик, приплясывая на одной ножке: — Перес (1), Эмке помоги! Старый зубик забери! Перес, Эмке помоги! Новый зубик подари! Лука, успевший сделать большой глоток кофе, подавился от неожиданности, и, переглянувшись с женой, безуспешно попытался побороть смех, рвущийся наружу. Вечером он после прогулки с детьми, переодев в пижаму засыпающую на руках Софию и уложив её спать, спустился на кухню, чтобы налить старшим неизменное молоко на ночь. На дверце холодильника белел листок бумаги. «Приду в 23-00. Можешь меня дождаться? Нам надо поговорить». — Я не буду это пить, — Ивано демонстративно скривился и отодвинул от себя стакан. — Я уже взрослый. Эма, весь день сосредоточенно ощупывающая языком шатающийся зуб, молча кивнула, соглашаясь с братом. — Сказка в обмен на молоко, — улыбнулся Лука, и дети, один — страдальчески закатывая глаза, а другая — очень поспешно, протянули руки к своим стаканам. Лука удобно устроился на диване с прижавшимися к нему детьми. — Ну, какую сегодня? Дочка торопливо попросила его рассказать о маленьком короле Буби Первом и о мышонке Пересе (1). — Он был мал, носил соломенную шляпу, пенсне и красный кошелек через плечо… — скучающе продекламировал Ивано. — Мама читала эту историю каждый раз, когда у меня выпадал зуб, уже раз сто, наверное. Эма, вызвав смех отца, вполне резонно возразила, что уж точно не сто, потому что в музее сегодня рассказали, что молочных зубов у человека всего двадцать. Ивано показал сестрёнке язык, и она, вздохнув, покладисто согласилась: — Хорошо, не про мышонка. Тогда про принцессу про розовом платье. — Почему в розовом, Эма? — Потому что все принцессы любят розовое. Лука застыл на миг, вспомнив розовые бутсы, потом посмотрел на сына. — Папа, расскажи лучше дедушкину сказку, —сказал тот. — Любую страшную про нечистую силу… В бледном свете луны мерцают зелёные глаза… Лука сморгнул, пытаясь прогнать наваждение: — Эма может испугаться. Дочь уткнулась острым подбородком ему куда-то в бок и ответила с вызовом: — И ничего я не забоюсь. Да что это с ними сегодня такое… — резко выдохнул Лука, и, пытаясь собраться с мыслями начал. — Хорошо, я расскажу вам сказку. Так вот, жил-был кузнец. У него было двое подмастерьев, парни крепкие. Когда они в кузнице ковали скобель из железа, то не только наковальня, но и земля тряслась, и кузница дрожала, как водяная мельница, когда мелют кукурузу (2) Вскоре он почувствовал, как обмякла, засыпая, Эма, вызвав снисходительный смешок у Ивано. Она тихо посапывала в его объятиях, пока Лука относил её в кроватку. Уложив дочку, он повернулся к сыну: — Уже поздно, солнышко. Тот сонно прижался к его руке: — Ты возьмешь меня с собой на Класико? — А как же школа? — Подумаешь, пропущу один день. — Посмотрим. — Когда взрослые говорят «посмотрим», это значит, они просто не хотят сразу говорить «нет», — негромко пробормотал Ивано. Лука сгрёб сына в объятия, нежно потрепал по макушке: — Если я говорю «посмотрим», это значит «посмотрим, что можно сделать». А теперь быстро в кровать. Он спустился в гостиную, тяжело опустился на диван, с наслаждением вытягивая ноги. Рука непроизвольно, по привычке, потянулась к телефону, и, хотя Лука прекрасно понимал, что он пытался переложить ответственность с себя на часть своего тела, якобы принимающую решения, он ничего не хотел менять, оставаясь со своей зависимостью один на один. Он проверил почту, удаляя спам, просмотрел новые видео на YouTube, заглянул в Twitter, чувствуя себя при этом алкоголиком, медленно, но неотвратимо приближающимся к барной стойке с крепкими напитками, или наркоманом, безошибочно чувствующим приближение ломки. Обреченно вздохнув, открыл Instagram. Лука был болен, и, очевидно, гораздо сильнее, чем он думал. Не просто болен, он стал одержим. Иван — его личный сорт героина, и эта ванильная цитата из какого-то подросткового фильма, устало подумал он, лучше всего описывала его всепоглощающую, безмерную, безрассудную… и вечную любовь. Лука открыл выученные наизусть, до малейших подробностей, фотографии. На снимке от 22 сентября у Ивана бесконечно длинные ноги; 28 сентября (и Лука невольно хмыкнул) несколько пользователей посоветовали Ивану не сидеть на мяче; подпись под фото после фантастического гола в ворота Тоттенхэма, напоминающую, что ему здесь больше делать нечего, Лука проигнорировал, предпочитая рассматривать сияющее радостью лицо. Потом Лука в последний раз, как каждый вечер за истекшие две недели уговаривал он себя, открыл ещё одну фотографию. Текст под ней был яснее ясного, никакой двусмысленности, никаких полутонов. Спасибо за всё, капитан… Иван утыкается ему в шею, прислоняясь горячей щекой… Прощаясь (3) Он зажмурился, мучительно пытаясь вспомнить, что шептал ему тогда на ухо Иван, и не смог. Ведь тогда их отношения казались наконец-то устоявшимися, выстраданными, неподвластными обстоятельствам. Так зачем стараться запоминать прошлое, если впереди у них было всё время мира и вся вселенная… Какой он дурак! Запоминать надо было всё! А теперь он стоял на руинах их отношений, пытаясь собрать воедино осколки воспоминаний. С невольным вздохом он снова вернулся к телефону. Звук открывшейся двери прервал его невеселые размышления. Оторвавшись от созерцания экрана, он бросил взор на жену, стоящую в дверях с сочувственным выражением на лице. Их взгляды пересеклись, и Лука первым отвёл глаза. — Мы должны поговорить. Сейчас, — с нажимом произнесла Ваня. — Только цветы поставлю в воду. У неё столь явно хорошее настроение, что ею, тоненькой, счастливой, невозможно было не залюбоваться, и Лука проводил её тёплым взглядом, пока она, напевая что-то, ходила по комнате, выбирая лучшее место для вазы, давая время свыкнуться с мыслью о неизбежном разговоре. Затем она уселась рядом, и он внимательно уставился на её профиль: — Ты счастлива? Ваня умиротворённо прикрыла глаза. — Правда? — Лука улыбнулся, видя, как она быстро-быстро закивала головой. Потом мечтательная улыбка сошла с лица жены. — Как провели вечер? — она осторожно покосилась на Луку, собираясь начиная издалека. — Прекрасно. Гуляли по парку, ели мороженое. Потом поехали в жилище мышонка Переса (1), — Лука тихонько рассмеялся. — Представляешь, Ивано чуть не застрял, когда собрался пролезть в потайную комнатку Зубного мыша. Хорошо, что Марко и Сесе общими усилиями смогли его оттуда вытолкнуть. Ваня молча кинула на него быстрый взгляд. — Что? — он недоумённо пожал плечами. — Да, мы провели выходные вместе с семейством Рамосов. — Вместе с Пилар? Он чуть отвернулся, не решаясь встретиться с ней взглядом. — Лука, посмотри на меня и ответь, — настойчиво потребовала она. — Пилар тоже была вместе с вами? Он с вызовом вскинул голову: — Ты же знаешь, что она вся в работе. Так что, нет, её с нами не было. Ваня, помолчав немного, тяжело вздохнула. — Именно об этом я и хотела с тобой поговорить. Я была права, когда говорила, что ту статью про вас с Иваном быстро забудут. Но, Лука, — она достала телефон, быстро пролистала одну фотографию за другой. — Посмотри на это, — ткнула телефоном чуть ли не в лицо, — и скажи мне, на что это похоже… И вот это… И это… Лука бросил на экран нарочито равнодушный взгляд: — На что? На фотографиях они с Рамосом стояли слишком близко, смотрели друг другу в глаза. Серхио трепал его за волосы… приобнимал за плечи… вплотную прижимался всем телом… носил его на руках… целовал в щеку… — Что ты творишь?! В её лице было столько искреннего беспокойства, что Лука быстро взял тонкую руку жены, неловко погладил её, едва заметно отрицательно покачав головой. Он уже знал ответ на этот вопрос, и врать ей было решительно незачем: — Ничего, теперь уже ничего. Это было временное помешательство. Не переживай.***
В августе возобновились клубные тренировки. И Лука честно пытался разобраться в том, что его до сих пор удерживало на плаву в Мадриде. После поражения в Таллине от мадридского «Атлетико» на «Реал» бурным потоком полились гневные отклики пользователей сети и разгромные статьи футбольных критиков. В Монако на жеребьевке группового этапа ЛЧ Лука был признан лучшим игроком сезона по версии УЕФА, и СМИ тут же взорвались очередной порцией критических статей. Спортивный мир, в июле легко признавший за ним титул лучшего футболиста ЧМ-2018, раскололся надвое: на тех, кто считал его достойным этой награды, и на поклонников Криштиану. Каждый спортивный журналист считал своим долгом упомянуть статистику главного оппонента. Жорже Мендеш, агент Роналду, вообще открыто заявил, что это позор, потому что именно португалец тащил на своей спине «Реал» к победе в Лиге чемпионов, став при этом лучшим бомбардиром турнира. Выложившийся на все сто на мундиале, Лука никак не мог набрать форму, первые игры Примеры начиная либо с замены, либо уходил с поля, не доиграв матч до конца. Позади чемпионат мира, надо бы осознать наконец, что счастливый месяц в России закончился, что ему надо как-то вернуться к той обычной жизни, жизни как у всех. Переступить через себя и просто двигаться вперед, выбросить прочь воспоминания. Оставить свои безумные мечты в прошлом. Не думать, не думать ни о чем. Забыть. У него получится. Должно получиться… Но на скамейке у него теперь было достаточно свободного времени, чтобы осознать, что от себя самого ему никуда не сбежать. Хвалебные дифирамбы Ивана били прямо в сердце: …Я люблю его как брата… …Не знаю, какое решение принял бы я, если бы Лука завершил международную карьеру… …Лука заслужил все индивидуальные награды… …Если его не признают лучшим игроком в мире, то я не знаю, что еще нужно сделать для этого звания… …Месси — лучший игрок в истории футбола, но это год Модрича… — Сказал, что Месси лучший в мире — отработал пункт в контракте, — фыркнул Серхио, бессовестно заглядывая в его телефон. — А как же твой панегирик? — Лука вскинул на него хмурые глаза, огромные на похудевшем лице. — Что-то там про отличного друга и хорошего игрока. -Великолепного, Модрич! — Рамос откровенно заржал. — О, надеюсь, ты не повелся на эту лесть? Лука поджал губы так, что щека начала дёргаться, но перехватил внимательный взгляд карих глаз, пристально изучающих его сердитое лицо, и вдруг отчетливо понял, что, не будь с ним рядом Серхио, он давно задохнулся бы от невыносимого отчаяния, которое не покидало его ни на миг после финала мундиаля, что ехидные подколки, нескончаемое зубоскальство Рамоса, оставались тем единственным исключением, которое заставило его в начале сезона отказаться от перехода в «Интер». Уж лучше постоянно дергаться от злости, огрызаться на солёные шутки, трястись от смеха… и чувствовать себя живым, чем каждый день видеть пусть искреннее, но навязчивое сочувствие на безжалостно соболезнующих лицах хорватских нерадзурри (4) и умирать вдали от Ивана. Он поймал себя на мысли, что на тренировках то и дело неосознанно искал тёмно-русую, выгоревшую на ярком солнце макушку, цеплялся в татуированные руки, как в спасательный круг, чувствуя, что становилось легче, гораздо легче, не замечая всё чаще мелькавшей в карих глазах растерянности. На сороковой минуте после быстрой атаки Лука перевёл мяч на Марко Асенсио, и тот, исхитрившись, левой ногой ударил в дальний угол ворот «Эспаньола». Лука привычно помчался в объятия Серхио, цепкими пальцами впился в спину, Рамос подхватил его на руки, уткнулся губами в шею. Затем враз неловко опустил на траву и взглянул на него странным взглядом. — Подкинешь меня до дома? — Лука задал привычный вопрос, не задумываясь, не глядя на Рамоса, заранее зная ответ, быстро запихнул вещи в сумку, проверил содержимое карманов, отыскивая телефон и ключи, и поэтому не заметил, как Серхио замер каменным изваянием, не увидел, как напряглись его плечи. — Нет. Лука удивленно вскинул голову. — Я занят, — тон Серхио стал холоднее. — Попроси Гарета, ему тоже с тобой по пути. Всю следующую неделю совершенно озадаченный Лука, теряясь в догадках, с недоумением наблюдал, как Серхио мастерски его избегал. Он пытался отыскать хотя бы долю смысла в таком поведении, потом, не выдержав, поймал Рамоса в опустевшей раздевалке, мягко обнял со спины: — Можешь объяснить, что случилось? Я чем-то тебя обидел? Серхио застыл в его объятиях и сдержанно откликнулся: — Ничего не случилось. Просто… — Чехо, посмотри на меня. Рамос медленно развернулся. — Просто некоторое время назад я внезапно испугался, что могу привыкнуть, — в голосе его зазвучала настороженность, словно он ждал, что Лука его ударит, — привязаться к тебе больше, чем… Между ними повисла напряженная тишина. Неожиданное признание обрушилось на Луку слишком стремительно. Он прикусил губу, с пристальным вниманием вглядываясь в знакомое лицо: — К Икеру? Серхио скривился в ответ: — Вот как?! Контрольный, сразу в голову. Неловкое молчание, разбиваемое его прерывистым дыханием, казалось, тянулось бесконечно долго. Мне жаль… Мне так жаль, но я не смогу тебе дать того, чего ты просишь… Этого не должно было случиться, Лука не знал, что делать, он не хотел терять друга. Жалеючи, он поднял руку, чтобы провести по тёплой щеке кончиками пальцев. Серхио перехватил её, и Лука замер, ощущая крепкую хватку на запястье: — Мне хватило моей болезни под названием «Икер», и я не хотел бы трепать свое сердце ещё раз. Поэтому, ответь мне, только честно. Не руби хвост по кусочкам. Есть ли у меня шанс? В голосе Серхио послышалась тщательно скрываемая, и от этого почти непереносимая надежда. Но Лука отрицательно покачал головой, потому что обнадеживать его было незачем, да и нечем. Он не имел права обманывать Серхио. Иван заслонил собою всё, и в моем мире, кроме него, ничего больше не осталось… Серхио вымученно усмехнулся. — Понятно. Ты не сердишься? — вид его, робкий и виноватый, так не вязался с привычным обликом, что Лука, с трудом сглотнув комок в горле, как можно увереннее выдавил: «Конечно, не сержусь!». Они помолчали, глядя друг на друга, затем Серхио повернулся к шкафчику,***
Мадридцы в чемпионате Испании стартовали великолепно, словно торопясь скрасить тягостную атмосферу, что поселилась на Бернабеу из-за ухода Роналду и Зидана. Первый тревожный звоночек для сливочных раздался в Бильбао лишь через месяц после поражения в Суперкубке: «Реал», деливший с ненавистным конкурентом лидерство Ла Лиги, потерял два очка. А после поражения от «Севильи» хвастливой фразой Себальоса «Вы не заметите отсутствия Роналду (5)» команду уже попрекали все, кому не лень. Лука с упорством мазохиста ежедневно читал не только статьи, но и ядовитые комментарии к ним: А где лучший футболист мира? А как там обладатель золотого мяча мундиаля? А лучший полузащитник мира сегодня выйдет на поле? В жизни каждой команды бывали полосы невезения, но унылая ничья с «Атлетико» и два поражения подряд перед Класико от «Алавеса» и «Леванте» намекали сливочным, что свою дозу счастья они, кажется, исчерпали. «Реал» сполз на девятое место в таблице. Дружелюбно улыбающийся с экрана телевизора Иван заявил, что потеря лучшего игрока в мире, сломавшего руку, не сделала блаугранас слабее. И Лука отправился в столицу Каталонии, пытаясь унять внезапно появившееся ощущение неминуемой катастрофы. Предчувствия не обманули его. На тринадцатой минуте Коутиньо забил первый гол, затем Суарес сделал хет-трик, а на последних минутах под нестройное пение кулес: «Лопетеги, оставайся!» торжествующий Видаль (6) вколотил пятый мяч в ворота Куртуа.***
Выскочив на проспект Диагональ, Лука сразу осознал опрометчивость своего поступка. Одна из главных улиц Барселоны, несмотря на холодную погоду, оказалась забита ликующим, оживленно галдящим народом. У него начало рябить в глазах от ярких сине-гранатовых флагов, которыми размахивали все, начиная от детей и заканчивая пожилыми сеньорами. В этой толчее поймать такси казалось нереальным, и он, надвинув поглубже капюшон, с отвращением подумывал о возвращении в отель. Но ему чудом повезло. Черно-желтая машина с зеленой сигнальной лампочкой появилась как ниоткуда, и вскоре Лука, устало притихнувший на сиденье, разглядывал в зеркало заднего вида недовольную физиономию пожилого таксиста. — Что это в городе сегодня такое? — «Барселона» обыграла «Реал»… — А, вон чего. Никогда не любил футбол, — таксист равнодушно откинул голову на подголовник, пытаясь аккуратно лавировать среди мельтешащей толпы. — Тысячи нищих платят большие деньги, чтобы посмотреть на миллионеров, лениво катающих мячик по полю. Да и футболистов-то этих чуть ли не каждый год покупают новых покупают. Вы согласны? — Ага, — кивнул Лука. — Не могли бы вы притормозить у какого-нибудь алкогольного магазина. Таксист неодобрительно хмыкнул: — По воскресеньям в Барселоне алкогольные магазины закрыты. Такси все-таки остановилось около маленького ресторанчика недалеко от самого известного барселонского долгостроя. И Лука, выскочивший на минуту, вернулся в машину с бутылкой первого попавшегося на глаза дорогущего пойла. Он потёр пальцами лицо, безуспешно пытаясь прогнать сонливость. Если честно, он и сам не знал, какого чёрта, вместо того, чтобы искать поддержки у Вани и сына, или скорбеть с командой в отеле, или, на крайний случай, завалиться до утра в кровать, он тащился сквозь радостно вопящую толпу в их маленькую квартирку чуть ли не на окраину каталонской столицы. Он даже не был уверен в том, что туда можно еще попасть, что Иван не избавился от неё, чтобы она не мучила его ненужными воспоминаниями. Без всякой надежды Лука вставил ключ в замок, и с удивлением обнаружил, что он подходит. Не продал… Нежилая квартира встретила его затхлым запахом, удушающей тишиной и… толстым слоем пыли. Он открыл настежь окно, вдыхая полной грудью запах моря, направился на кухню в поисках бокала, невольно щёлкнул языком при виде чашки с засохшим пакетиком чая внутри. Поочередно, в поисках закуски, открыл один за другим кухонные шкафчики, чувствуя себя при этом нежданным гостем. В памяти внезапно всплыло насмешливое Маленький, но прожорливый… Нашёл банку оливок и консервированного тунца. Поставив поднос на прикроватный столик, наконец-то вытянул ноги на кровати, чувствуя боль в ноющих мышцах, зарылся носом в подушку, вдыхая едва уловимый аромат лаванды. Так пах кондиционер для белья, так пахло его потерянное счастье. Привычно открыл телефон, несколько минут рассматривая их последнюю с Иваном фотографию, сделанную в матче с англичанами. Потом отбросил его в сторону, пялясь в потолок, вспоминая, как они занимались здесь любовью, налил бренди, салютуя бокалом в пространство, морщась, залпом, осушил стакан до дна, прокашлявшись, закинул в рот оливку и тоскливо подумал, что отдал бы многое за умение выплакаться… Знакомые руки мягкими движениями размяли затекшую спину, то с силой надавливая на самые чувствительные точки, то нежно, невесомо гладя кожу, вызывая толпу мурашек, убирая усталость и напряжение. Теплые ладони осторожно, мучительно-медленно, скользнули под футболку, потянули её вверх, оглаживая выступающие острые лопатки. Подзабытые волнующие ощущения опьяняли, выталкивая из головы все мысли. Реальность куда-то отступила, оставляя лишь блаженную истому, растекающуюся по телу. Лука в странном полузабытьи застонал от рождающей внизу живота приятной тяжести. Тело прошила волна желания. Ему хотелось, чтобы эти руки не останавливались ни на минуту, не сбивали темп, гладили, ласкали его тело. В штанах стало тесно, и он облегченно выдохнул, когда длинные пальцы пробрались под ремень, расстегнули пуговицу, стащили джинсы вместе с бельем. Лука жадно втянул в себя воздух, когда его болезненно набухший член коснулся пушистого покрывала. Он бесстыдно вжался было в кровать мелко подрагивающими бедрами, охнул, когда мягкие губы, пройдясь по позвоночнику, поцеловали его копчик, а руки, замерев на мгновение, приподняли его, разводя ягодицы. Влажный язык робко лизнул чувствительный вход, мягко толкнулся внутрь, и Лука, замерев на вдохе, захлебнулся стоном, вцепляясь дрожащими пальцами в подушку. Ладонь плотно обхватила член, растёрла смазку кончиками пальцев, двигаясь издевательски нехотя. Лука нетерпеливо захныкал, требуя большего. Сухие губы успокаивающе коснулись поясницы, умелые ладони ритмичными движениями заставили его дёргаться, толкаясь в кулак, теряя окончательно голову. Лука почти до крови закусил губу, из последних сил делая еще пару движений взад-вперед, излился, тут же проваливаясь в непроглядную темноту… Он проснулся от нестерпимой ослепляющей боли в висках. Страшно хотелось пить, во рту пересохло так, как будто он, ни на минуту не остановившись, отбегал два тайма, к горлу подкатил желчный комок тошноты. Он наугад нашёл телефон, пытаясь сфокусировать взгляд на экране, выругался, резко вскакивая, и тут же, зажмурившись, вновь упал на подушку. В полумраке сознания неясными картинками вспыхнули воспоминания. Вчера же здесь был Иван… Или ему это только померещилось?! Ему страшно было вновь открыть глаза, сердце ухнуло куда-то в пятки, пока он напряженно вслушивался в тишину, наудачу провёл рукой по кровати, втайне надеясь на чудо, но поняв, что рядом с собой лишь пустота, невесело хмыкнул. Допился… Звонок телефона кувалдой ударил по мозгам. — Модрич, ты там живой? Вообще-то, самолет через полтора часа, — в трубке громыхнул Серхио. Лука, сморщившись от головной боли, что-то пробурчал в ответ, пытаясь одновременно справиться с болтающимися вокруг колен джинсами.Ноябрь 2018
— Мы, ваши болельщики, благодарим вас, стоящих здесь, за то, что вы завоевали сердца всего мира. Благодарим вас за то, что вошли в историю, за то, что вернули на наши лица улыбки, сумев объединить всю нацию в единое целое… — звонкий голос Колинды разносился по залу. Лука не то, чтобы не любил официальные церемонии, скорее, относился к ним, как к необходимому злу, которое, если хорошо постараться, всегда можно превратить во что-то менее строгое и более свободное. Он поймал на себе сверлящий взгляд Давора Шукера и насмешливо усмехнулся в ответ. По возвращении из России он сказал президенту хорватской федерации футбола, что их успех — это заслуга исключительно тренеров и игроков, но никак не чиновников. И ни один политик не получил микрофон на праздничном параде в Загребе. — Вы показали, что Хорватия — это мощная сила, и это увидел весь мир. Все были в восторге от вашей игры. Вы доказали, что коллектив важнее индивидуальностей. Спасибо вам за то, что стали образцом для подражания не только детям, но и взрослым, вернули всем нам веру в то, что чудеса возможны… Футболисты, персонал сборной получали из рук госпожи президента государственные награды. Златко в ответном слове поблагодарил её за присутствие и поддержку в России. И Колинда счастливо рассмеялась, вспоминая, как она промокла до нитки под немилосердно поливающим её дождем. — Серьезно? Твоего отца тоже зовут Лука? — громкий голос Едвая раздался совсем рядом. Тин бесцеремонно выхватил грамоту у Ивана. — Забавно, если честно… — Что в этом забавного? — холодно процедил сквозь зубы Иван. — Ну, то, что… — Тин заметно стушевался. Лука перехватил иванов взгляд и скривил губы. Действительно, звучало иронично, но судьба любит шутить, и часто делает это весьма оригинальным способом. За последние четыре месяца они виделись в четвертый раз, с некоего молчаливого согласия всячески избегая общения друг с другом, лишь кивая при встрече, обмениваясь незначительными фразами, и Луке казалось, что от встречи к встрече синяки под глазами Ивана становились всё больше, а сам он все тоньше и бледнее. Первый раз встретились в Эльче на дне рождения Луки. Эльче не такой уж и маленький город по меркам Испании, и гостиниц в нём более чем достаточно. Но Фурия Роха, на правах хозяйки решив не расставаться с гостямиДекабрь 2018
— Лука, посмотри на себя в зеркало, — огорчённый голос Вани заставил его отвлечься от своих мыслей и внимательно взглянуть на свое отражение. — Ты так похудел, что костюм болтается на тебе, как на вешалке. Это просто некрасиво. — Не был красавчиком, не стоит и начинать. Ваня умолкла, демонстративно загибая пальцы, и он равнодушно поинтересовался, чем это она занимается. — Считаю до десяти, чтобы успокоиться и не убить тебя прямо на месте, — совершенно будничным тоном заявила она, заставляя невольно фыркнуть. — Сколько это будет продолжаться? — Совсем немного. Осталось всего лишь три дня, потом эта шумиха, надеюсь, сойдет на нет. Ваня внимательно оглядела его с ног до макушки. — Ты ведь понял, — она откинулась на спинку дивана. — Прекрасно понял, о чем я говорю. Лука повернулся к зеркалу, поймал её взгляд в отражении и пристально посмотрел глаза в глаза. Поняв, что она ничего больше не собирается говорить, вздохнул: — Мы всё с ним решили. Ваня раздражённо цокнула языком: — Заметно! Один объясняет свой внезапно тощий вид суровой диетой, другой, ничего не объясняя, худеет тоже. Послушай, может, он не так уж и жаждет этой семейной жизни, куда ты его без спроса снова впихнул? Ну, или… Ответь честно, ведь тебе его не хватает не только как любовн… любимого, но и как друга? Вы же раньше могли болтать часами. Она поднялась с дивана, подошла к Луке, смахнула с рукава только ей видимую пылинку. — И уж если ты по-прежнему считаешь, что ты прав, то останьтесь друзьями, хотя бы ради того, чтобы оправдать тот гнев, который кулес на прошлой неделе обрушили на Ракитича из-за его последнего интервью DAZN (11), — Ваня рассеянно поправила его растрепанные волосы. — Я хотела бы ещё спросить у тебя… Лука, ты впрямь считаешь, что делаешь всё правильно? — Уже не знаю, — устало откликнулся он. — Но у меня нет выбора.***
Сердце колотилось так быстро, что готово было выскочить из груди: — Нам надо встретиться. В ответ лишь давящая тишина, словно гнилая труха, забивающая рот. От нее першило в горле, и Лука почувствовал, как к горлу подступил удушливый комок. — Пожалуйста, выслушай меня. Надо поговорить. — Разве?! — раздался бесстрастный голос. — Иван… — Ну, говори… — Нет, не по телефону. Я приеду завтра. И снова молчание. Лука скользнул по комнате бездумным взглядом, думая, что вполне мог бы сорваться в Барселону и сегодня. — Я сам приеду второго вечером. — Что? — задумавшись, он не сразу понял, что ему сказал Иван. — Что слышал. Тебе третьего надо быть в Париже. Ты не успеешь, разъезжая туда-сюда. Лука крепко зажмурился, сжимая руки в кулаки до такой степени, что ногти впились в ладони, и только после этого заставил себя дышать. Потому что он знал, что это значит. Он только что вновь подарил Ивану надежду. Что он наделал?***
Мадрид утопал в декабрьской непогоде. Промозглый ветер злобно гнал тяжелые лохматые тучи. Холодные струи нескончаемого зимнего дождя молотили по редким прохожим. Отблески фар от торопящихся домой машин скользили по мокрому асфальту. Залитый насквозь город, отражаясь в лужах, переливался разноцветными огнями неоновых реклам. Лука стиснул зубы, отодвигая недопитый кофе, и понуро наклонил голову. Небольшое уютное кафе, в котором он сидел чуть больше часа, ожидая запаздывающего Ивана, почти опустело. Размеренно снующие официанты уже вытирали столы, готовясь к закрытию, и профессионально отводили взгляды от знаменитого посетителя. Но вот резной колокольчик весело зазвенел над входной дверью, впустив вместе с уличным шумом и вымокшего до нитки Ивана. Иван замер на пороге на пару мгновений, улыбнулся ясной открытой улыбкой. Затем подошёл к нему, приобнимая, потянулся за поцелуем. Лука неловко отодвинулся, выдохнул неслышно, с внезапным смятением поняв, что у него задрожали губы. Он плотно сжал их, пытаясь справиться с собой, открыл рот, чтобы сказать хоть что-то, но осёкся на полуслове, стиснув пальцами виски. Поднял на Ивана глаза, и увидел, как окаменело его лицо и с него сползло радостное выражение. Иван нахмурился, крепко обхватывая себя за плечи в нелепой попытке согреться