Прошлое не вернуть

Посомневавшись, стоит ли, чудесатые все же прошли к гримерке, благополучно миновав охранников, уже предупрежденных. И офигели при виде обнявшихся Имаеши и Сакурая. Шоичи успел раньше них, чтобы сразу расставить все точки над "ё". – Так ты... вы... – Аомине вытаращил глаза и сжал кулаки. – Что такое, Аомине? Ты так красноречив, – усмехнулся Шоичи, удобно устроив подбородок на плече Рё, обнимая сзади за талию. – Дай-чан... – прошептала Момои, хватая того за рукав. Не хватало еще, чтобы он в драку полез. – Так, давайте сразу поясним, – Касамацу решительно завладел разговором, слишком усталый, чтобы долго рассусоливать, – что наши прошлые отношения в прошлом и остались. – Юкио-чи... – Кисе едва не расплакался. Все шло не так... Его Юкио смотрел холодно и презрительно. – Говорил же, не зови меня так. – Послушайте, – Акаши перехватил инициативу, – мы совершили ошибку. Ничего вам не сказали и потом тоже не сообщили... Мы просим прощения. Музыканты горько переглянулись. Вот так просто?.. Они целый год разваливались на куски; если бы не... то они просто не выдержали бы – сломались окончательно. И все, на что хватило их бывших, это "Простите, мы забыли"? Они вообще хоть поняли, за что на самом деле извиняться надо?! Нет, не поняли, судя по виду... Тецуя сощурился. – Вы совершили ошибку... – от опасного тона, каким было сказано, баскетболисты вздрогнули. – После вашего не исчезновения, нет, но ваших слов Рё, – он указал на отвернувшегося Сакурая, – пытался покончить с собой... Аомине стиснул зубы. – Юкио не мог находиться дома, он задыхался и постоянно уходил на улицу, пока однажды не столкнулся с какой-то гопотой... По лицу Кисе снова покатились слезы. – Тацуя заливался алкоголем, и, если б не Макото, вправивший ему мозги, он уже давно бы спился. Мурасакибара снова помрачнел, пробормотал "Муро-чин", но Химуро отвернулся, спрятавшись за челкой. – Казу разнес дом, а потом не ел и не пил два дня, пока мы не нашли его без сознания в куче рухляди. А потом мы год – целый год! – не видели его искренней улыбки, не слышали его смеха! Мидорима шагнул к Казу и остановился, глядя в такие любимые, но невероятно злые сейчас серо-голубые глаза. – А я... – Тецуя задохнулся и не договорил. Юкио шагнул к нему вплотную и положил ладонь на плечо, давая столь нужную поддержку. – И это всего лишь вы совершили ошибку... Акаши сглотнул, видя его искаженное лицо. Где-то позади рыдала Момои и подавленно молчал Кагами. – Послушай, Тецуя... – тот покачал головой, и он поправился: – Куроко... Да, мы совершили ошибку и жалеем, просим прощения... Он никогда не извинялся, но все же пробормотал нужные слова, как и остальные. К сожалению, они остались непринятыми... – Ты так и не понял, Акаши? – разочарованно спросил Тецу. – Все осталось в прошлом не из-за вашего отъезда. Вы сами все бросили, нас бросили... Рано или поздно, но отъезд бы мы простили; все дело в ваших словах... Как чудесатые ни напрягали память, так и не смогли вспомнить, когда же они могли сказать, что бросают своих любимых. – Вижу, вы даже не помните, – грубо бросил Касамацу. – Значит, и говорить с вами бесполезно. – Но как же... – растерялся Кисе, умоляюще потянувшись к нему. – Вот когда вспомните свои же слова, тогда и подумаете, за что именно надо извиняться, – отрезал Химуро. – Муро-чин... – Нет, Мурасакибара, – Тацуя равнодушно посмотрел в виноватые фиолетовые глаза, – нет смысла говорить об этом сейчас. – Слушайте, свалите уже, – прорычал Казу. Как же хотелось что-нибудь расколотить... А ведь он думал, что избавился наконец от этой привычки. – А сами пока напрягите память, вроде для склероза рановато... – И впрямь, такие молодые, а уже... – ядовито выдохнул Ханамия. – Как печально. Чудесатые поняли, что разговор явно подошел к концу: музыканты смотрели зло, разочарованно и обиженно, а сами баскетболисты забыли собственные, очень важные слова. И продолжать действительно не было смысла, пока они не вспомнят, что, когда и кому наговорили. – Ладно, – отступил Акаши. – Мы тогда пойдем... Они шустро вымелись за дверь, покидая гримерку. Певцы шумно выдохнули. – Почему все так? – Сакурай закусил губу, утыкаясь лбом в плечо Имаеши и крепко стискивая. Остальные тоже потянулись друг к другу, пытаясь утешить... Поколение хранило угрюмое молчание, отчаянно силясь вспомнить, когда же они наговорили лишнего. Только Аомине напряженно думал о чем-то другом. – Послушайте, – он наконец не выдержал, – Рё теперь встречается с Имаеши... Остальные... Кисе резко затормозил. – Точно, я и забыл... Они же говорили, что у них есть особенные люди! Песни им посвятили! А как же мы? Кагами, все это время ошарашенно молчавший, искоса посмотрел на него. Да, между ними много чего было в Америке, и поэтому Тайге не нравилось, что Кисе так зациклился на Касамацу. Ведь уже ясно, что отношения с ними разрушены, чего они так?.. – Возможно, еще не все потеряно, – ответил Акаши. Вот только до сих пор не оставляло ощущение, что уже слишком поздно... А Аомине размышлял, как вернуть Сакурая и... возвращать ли вообще... Ведь сейчас Рё вроде как счастлив с Имаеши. Или тот просто замена? Если так, то Аомине не Аомине, если не вернет Рё. Так же думали и остальные. Ведь надежда, вопреки всему услышанному, еще жива. Надежда, что они смогут, они справятся, вернут тех, кого так сильно любят. Сердце никак не хотело верить, что все кончено. А если да, что ж... Поэтому стоит сперва извиниться, а потом выяснить, насколько крепка связь их любимых с теми, с кем они сейчас. И если это просто замена, утешение, то тогда... А для начала... – Момои... – Да, Акаши, – она кивнула, закусив губу и напряженно припоминая необходимую информацию, – вы... мы ничего им не говорили, а после отъезда тем более, значит, узнать они могли только из ваших интервью. Надо их пересмотреть, именно там те слова, которые... Она не договорила, но это и не требовалось. – И еще надо что-то решить с учебой, – добавил Мидорима. – Мы, конечно, учились в Америке, но здесь... Акаши согласился: – Я сперва думал о наших прежних университетах, но теперь, пожалуй, стоит сменить приоритеты. Момои, что насчет них? Она быстро влезла в телефон. – Так... Все они учатся в университете "N" вместе с Касамацу-саном. – На каких специальностях? – не утерпел Аомине. – Хм... Касамацу-сан – по тренерской специальности, он единственный не поменял своего решения. Химуро-сан и Тецу-кун... о, на учителей младших классов... – Муро-чину идет, он очень добрый и спокойный, – Мурасакибара полностью одобрил выбор Химуро. – И о Тецуе можно сказать то же самое, – подтвердил Акаши. – Теперь Сакурай-кун... А?.. – Чего там, Сацки? – На детского психолога, – она растерянно пролистала официальный сайт группы, на котором была выложена нужная информация, и внезапно погрустнела: – Написано, что он решил им стать потому, что в свое время ему пришлось часто самому посещать психолога из-за... ну, из-за того, что тогда порезал вены. Аомине злобно зарычал. Ну как же так, Рё?! Зачем?.. – Вот и решил по мере сил помогать детям и подросткам с их проблемами, так как и сам многое пережил. – А Такао? – Он учится на спортивного врача. – Все-таки он не бросил медицину, вот что, – бледно улыбнулся Мидорима. – Ханамия? – внезапно спросил Кагами, с отвращением скривившись. – Нет, Ханамия-сан учится в Тодае, как и Имаеши-сан. Оба на юристов. – Значит, завтра же подаем документы в тот же университет, – распорядился Акаши. – Выбирайте профессии из списка тех, что там числятся, и поедем. Все равно с карьерой баскетболистов они покончили... Значит, теперь надо позаботиться о своем будущем, желательно с любимыми людьми рядом. Зарулив в кафе, они принялись решать, на кого поступать. В итоге выбрали и, разойдясь по домам, подготовили все нужные бумаги. А вечером, глуша тоску по своим парням, принялись просматривать собственные многочисленные интервью. По крайней мере, у них был намек в определенный временной промежуток – это однозначно одно из самых ранних интервью, но и их было немало. Нужное видео было найдено, но, честно, лучше бы его не было... Что же они наделали? Как могли такое сказать?! И как теперь вернуть все назад? К сожалению, они даже не помнили, что побудило их сказать так, но последствия оказались просто чудовищные. И неизвестно, удастся ли все исправить. *** Следующим утром музыкантов поджидал серьезный удар. Нет, сперва все шло как обычно – они собрались все вместе и направились в университет, громко болтая, смеясь и подкалывая друг друга. Приезд бывших возлюбленных сгладился, не без помощи, конечно же. Так что этой ночью спали они мало, но зато теперь были в хорошем настроении. А вот в самом универе они яростно потерли глаза. Но те их не обманывали, в коридоре действительно столпились чудесатые! – Да когда же они оставят нас в покое? – простонал несчастно Казу. – Не дрейфь, прорвемся, – подбодрил его Химуро. Остальные тяжело вздохнули, но делать нечего, надо идти в аудитории. Вот только баскетболисты направились прямиком к ним, заставляя напрячься и занервничать. – Привет, – без тени улыбки поздоровался Акаши. Ему настороженно кивнули. – Не покажете нам университет? – С чего это вдруг? – резко спросил Тецуя. – Тецу-кун... – Момои осеклась, увидев предупреждающий взгляд. – Куроко-кун, мы тоже теперь тут учимся. – О, сперва послали, теперь преследуете? – грубо отрезал Юкио. Кисе вздрогнул: – Не говори так, Ю... Касамацу-семпай. И мы хотели извиниться за это... – Да неужели вспомнили? – притворно удивился Сакурай. – Мы... – Акаши замолчал, огляделся, отмечая вокруг множество горящих любопытством глаз. – Мы можем поговорить наедине? – Не дума... Выросший позади певцов Мияджи прервал Казу на полуслове: – Действительно, почему бы и нет? Возникшие проблемы нужно решать сразу. Чудесатые благодарно кивнули, а Казу надулся на семпая. – Ну вот вечно ты так... Мияджи-сан. – Прекращай дуться, не то получишь у меня. – Хватит, потом поругаетесь, – попросил Тецуя, потянув Казу за руку. Они пошли первыми, попутно показывая и объясняя, где какой кабинет находится. Чудесатые шагали сзади, не столько внимая словам про универ, сколько слушая перешептывающихся Такао, Сакурая и Химуро. – Имаеши-сан не звонил? – Нет, – Сакурай мило улыбнулся, – но зато написал. – И как? – живо спросил Казу. – Его там еще не сожрали? – Почти... Он только пришел, а их с Макото уже раз шестьдесят спросили, правда ли мы встречаемся. – При чем тут Макото? – нахмурился Тацуя. – Ну, он же член группы, само собой, что он достоверно должен знать. – Да уж, – фыркнул Казунари, – но они умные и хитрые, смогут избежать ненужных вопросов. А вот я лучше пока промолчу, иначе он разозлится. – И у вас снова будет скандал, – Сакурай сочувственно пихнул его в бок, – а если учесть твою приобретенную привычку все бить... – Сколько раз вы уже так? – усмехнулся Химуро. Такао хохотнул: – Мы уже семь раз полностью меняли обстановку. Но зато после этого секс просто крышесносный! Мидорима, все больше мрачнеющий с каждым услышанным словом, внезапно резко затормозил, словно налетел на невидимую стену. Казу явно пользовался соколиным взглядом, потому что тоже остановился и обернулся, глядя спокойно и насмешливо, мол, что-то не нравится? Конечно, не нравится! Стоило только Мидориме представить своего Казу в чужих руках, извивающегося и плавящегося от страсти, как тут же хотелось... много чего хотелось, но ничего приличного или законного. А после накатило осознание, что он сам виноват, сам бросил, не предупредил, не позвонил, не написал, не извинился и даже никак не пояснил слова Акаши о том, что у них нет возлюбленных, тогда как эти самые возлюбленные ничего не знали, а потом ждали, ждали и надеялись, готовые простить. Но дождались лишь жестоких, равнодушных слов из телевизора... И теперь им остается смириться с тем, что их парни больше не одни. Вот только узнать бы, кто это... – Казу... – Вам же говорили, Мидорима, что по именам не надо. Что ж у вас память, как у золотых рыбок? Аомине, похлопав в неожиданно дружеском жесте Мидориму по плечу, повернулся к Рё: – Поговорим? – Почему бы и нет? – тот пожал плечами. Куроко равнодушно выдержал пристальный взгляд Акаши и тоже согласно кивнул. – Действительно, почему бы и нет? Они как раз подошли к пустующему сейчас кабинету философии. Проследив, чтобы никто не подслушивал, ребята расположились поудобнее. – Начинайте, – приказал Тецуя. Те тяжело вздохнули. Кто ж знал, что признавать свои ошибки так нелегко?.. – Мы... сказали, что у нас нет возлюбленных... – впервые в жизни с трудом подбирая слова, начал Акаши. – Так было надо, но мы были неправы. Мы не должны были так говорить. – Извините, – хором раздалось в кабинете. Певцы переглянулись. – Хорошо, извиняем, – баскетболисты улыбнулись, но их улыбки тут же увяли на корню, стоило услышать: – На этом все? Прием окончен? Тогда адью... – Стой, Тецуя... – снова неприязненный взгляд. – Куроко... что это значит? Вместо него ответил Юкио: – А вы что хотели? Вы осознали, извинились, мы приняли извинения. На этом все. – Но как же... – пролепетала Момои. Тецуя хмыкнул. – Повторяю, а вы что хотели? Чтобы мы простили и кинулись вам в объятия, заливаясь слезами радости? Так мы простили, а что до объятий, то у нас есть с кем обниматься и это уже не вы. И даже слез не осталось, все кончились. Раздраженные парни выскочили из кабинета, грохнув дверью, оставляя растерянных чудесатых одних. – И почему мне кажется, что они нихрена не простили? – бросил Аомине. – Да нет, простили, но... – Мурасакибара не знал, как бы так сформулировать. Акаши пришел на помощь. – Но так, как прощают тех, на кого, по большому счету, уже плевать. – Ну уж нет, я не сдамся, – решительно сверкнули медовые глаза. – Я верну Юкио-чи! Они уже простили, затем я попытаюсь вернуть его дружбу, а там... Ну да, ведь когда-то у всех них все началось именно с дружбы... Значит, надо просто постараться повторить тот же путь. Кагами помрачнел. – А ты не собираешься ему рассказывать, что мы... – Тайга-чи! Тише! Да и вообще, мы же... – Ясно, – процедил Кагами и вышел из кабинета. Кисе растерянно хлопал глазами. – Что такое? – Ты бы сперва со своим нынешним хахалем разобрался, – не церемонясь, хохотнул Аомине. – Действительно, Кисе, на двух стульях не усидеть, вот что. – И ты туда же, Мидорима-чи? Акаши, оторвавшись от созерцания двери, перевел взгляд на скисшего Кисе: – Они правы, Кисе, тебе надо сперва разобраться с Кагами, а потом уже с Касамацу-саном. – Но что если Юкио-чи... если мы не... – Кагами для тебя запасной аэродром, Ки-чин? – осуждающе спросил Мурасакибара. Рёта замялся: – Нет, но мы... а Юкио-чи... – Все с тобой ясно, – Акаши закатил глаза. – Решай сам, и поскорее. – А нам надо поскорее сблизиться с ними... И на этом они последовали за своими сокурсниками.