Прошлое не вернуть

– Ребята узнали про нас практически сразу и порадовались. К тому же у них тоже начало все налаживаться. А потом мы с Макото съехались и стали жить вместе. Нелегко, конечно, было, но тем крепче стали отношения, – Тацуя отвернулся от окна и увидел бесконечно мрачного Мурасакибару. – Прости меня, Муро-чин... Я не думал, что тебе будет так плохо. – Ничего, Ацуши, все уже отболело. А сейчас у нас с ним все хорошо. Надеюсь, у тебя тоже все наладится. Он подошел поближе и мягко похлопал Мурасакибару по плечу, на что был немедленно стиснут в крепких объятиях. – Ацуши? – Мы же друзья, Муро-чин? – спросил Мурасакибара, напоследок уткнувшись в черную макушку. Тот улыбнулся, не в силах долго злиться на этого простого парня. – Конечно. Пусть не такие близкие, как раньше, но все равно друзья. – Вот и хорошо. Ацуши отпустил его, и из объятий, и совсем. Он больше не хочет причинять боль Муро-чину. – Знаешь, Ака-чин был неправ. – В чем? – Тацуя направился к выходу, Ацуши пошел следом. – Он не верит, что у вас все серьезно с... вашими парнями, и планирует вернуть обратно Куро-чина. А Мидо-чин и Ки-чин – Такао и Касамацу. – У них ничего не выйдет, Ацуши. И Казу, и Тецу очень счастливы со своими парнями, они никогда их не оставят. Так что у Акаши нет никаких шансов вернуть то, что уже давно потерял. Кстати, а что там с Аомине? Стоит беспокоиться о Рё? Мурасакибара отрицательно покачал головой: – Нет, Мине-чин разговаривал с Са-чин. Они сошлись на том, что надо перестать вмешиваться в вашу жизнь. Так что он не будет пытаться вернуть Сакурая. – Ну хоть одной проблемой меньше. Вы все-таки стали взрослее и умнее, – Тацуя улыбнулся, выходя на улицу. У ворот обнаружился Макото собственной язвительной персоной и немедленно опасно прищурился, увидев этих двоих вместе. Но Тацуя бесстрашно подошел ближе, чтобы обнять его. – Не переживай, Макото, мы наконец поговорили, – шепнул он, чувствуя, как расслабляется в его руках партнер. Давно пора... – Учти, Ханамия, – неожиданно обратился Мурасакибара к тому, – обидишь Муро-чина – раздавлю. – Не стоит путать меня с собой, – едко ответил Макото, – у меня побольше мозгов будет. Ацуши стиснул кулаки, но проглотил горький намек и, попрощавшись с Тацуей, ушел. Парни же не спеша направились к своей квартире. – Поговорили, значит? – Да, Макото. Я рассказал, как у нас началось, и пояснил, что возврата к прошлому больше нет. – И он согласился, судя по всему... – Согласился. Так что мы теперь просто друзья, не очень близкие, но друзья. – Хм... – Ханамия перевел взгляд вперед. – Не хмыкай, как раньше уже не будет, ты же прекрасно это понимаешь. О, кстати, оказывается, мы были правы – Аомине тоже отказался от притязаний на Рё. – Вот и хорошо. Хотя удивительно, что в нем гормоны альфа-самца не взыграли. Тацуя расхохотался. – Ты как скажешь... Но ответ прост – Момои. – Действительно, кто же еще является единственным мозгом на всю их компашку?.. – Ну, учитывая, что Акаши, Мидорима и Кисе упрямо решили вернуть Казу, Тецу и Юкио, ты абсолютно прав... Ханамия хмыкнул, ни капли не удивленный. Это было так предсказуемо. – Приятно будет увидеть, как их обломают. – Ты в своем репертуаре... Дома они неторопливо поели и расположились за бильярдным столом. Ну а что, в столь редкие свободные часы можно позволить себе расслабиться. Репетиция только завтра, а с ребятами договорились, что проведут этот день со своими парнями... Хм, кстати, об этом... Приятная музыка и гораздо более приятная поза Ханамии, уверенно загнавшего шар в лузу, настроили Тацую на игривый лад. Он подкрался поближе и, обхватив мгновенно выпрямившегося Макото, заскользил руками по изогнувшемуся телу. Пробравшись под кофту, сдавил соски, вызывая шипение. – Да ладно, тебе же нравится, – прошептал Тацуя на ухо, прикусывая мочку. Он плавно провел рукой по поджавшемуся животу, неспешно огладил уже полностью затвердевший член через домашние штаны и обвел по контуру. – Нет, мне не нравится, – огрызнулся Ханамия. – Да хватит уже издеваться! Эти неторопливые ласки сводили с ума... – Ну да, – мурлыкнул Химуро, вызывая очередную волну дрожи, – как я мог забыть, ты же любишь пожестче. – Ты не забыл, ты просто садист. А еще на меня что-то наговариваешь... Усмехнувшись, Тацуя сжал дернувшийся член, потираясь своим об аппетитную задницу. Но надолго его терпения не хватило, злобно матерящийся и одновременно плавящийся Макото кому угодно крышу сорвет. Сдернув с того штаны с трусами, он резко надавил на спину, прижимая к столу. Макото вздрогнул, коснувшись грудью зеленого сукна. О да, эта поза их любимая... Быстро достав смазку, Тацуя наскоро смазал пальцы и проник одним в сжавшуюся дырочку. После вчерашнего секса Макото был достаточно растянут, так что Тацуя недолго трахал тремя пальцами влажную задницу. Быстро стянув белье, он приставил готовый взорваться член к пульсирующему раскрытому каналу и вбился одним толчком, заставив Ханамию выгнуться и громко зашипеть. Но останавливаться он не стал, сразу же набирая темп и втрахивая Макото, который уже не стоял, а сам насаживался на таранящий его член, в прочный бильярдный стол. Просунув руку под его животом, Тацуя обхватил истекающий смазкой ствол и начал двигать рукой в том же быстром, резком темпе. Макото снова зашипел, выгибаясь, царапая ткань стола. От зубов Химуро, сжавшихся на чувствительном местечке на шее, в глазах потемнело, а когда тот сдавил сосок свободной рукой, одновременно с этим толкнувшись со всей силы прямо в простату, Ханамию всего перетряхнуло и выкрутило в диком оргазме. Член Химуро сдавило, он сделал еще пару толчков и излился прямо в пульсирующую задницу. Уткнувшись в потную спину Макото, Тацуя переводил дыхание и поперхнулся, когда услышал недовольное: – Ты опять забыл про презервативы? – Ничего страшного... – Это тебе ничего, а из меня потом течет, как из крана. – Ладно тебе. Лучше скажи, когда мы вообще вспоминали про презервативы? Ворча и шутливо переругиваясь, они расцепились, привели себя в порядок и решили продолжить весьма приятные занятия. А начать можно с ванны... *** Следующие несколько дней прошли в каком-то сумасшедшем темпе – лекции, семинары, немного баскета, на который уговорили чудесатые, репетиции и даже один концерт, а помимо еще и уезжали куда-то частенько... Только через неделю певцы смогли расслабиться, да и Хитоми-сан дала им три дня выходных от студии. – Боже, теперь можно впасть в нирвану, – простонал Казу, устраиваясь с подносом рядом с Мияджи. Все ребята огромной компанией забурились в Маджи Бургер по старой памяти. Точнее, они шли на площадку, но, проходя мимо закусочной, не удержались и заскочили, чтобы перекусить. Конечно, они вызвали небольшой переполох среди персонала и посетителей, когда те узнали знаменитую группу, но после кучи автографов и милой просьбы дать им с друзьями перекусить и приятно провести время их оставили в покое, впрочем, ни на минуту не прекращая шушукаться и бросать влюбленные взгляды. – И у вас так каждый раз? – поинтересовался Акаши, наклоняясь к Куроко. Тот отодвинулся. – С репетициями. – Да. Хотя раньше еще хуже было. – Хуже? – ужаснулся Кисе. Казу хохотнул: – Еще как! Репетиции были каждый день, сразу после учебы и до поздней ночи, но самое трудное было – обучить вот этих вот, – он ткнул в сторону Тецу, Юкио и Рё, – говорить по-английски без акцента. Мы с Тацу все языки стесали, уча и объясняя. – Хм, но английский довольно легкий, – удивился Кисе. – Для меня тоже, а вот им давался очень тяжело. А вы что, так легко его выучили? Чудесатые виновато заерзали, но певцы смотрели спокойно, с легким интересом. – Ну, мне он просто дался, это ж мой любимый предмет еще со школы, Акаши-чи с детства превосходно им владеет, Мидорима-чи тоже, а вот Мурасакибара-чи и тем более Аомине-чи вообще были ни в зуб ногой. Мы их очень долго натаскивали, аж вспоминать жутко. Ну а Тайга-чи... – Рёта осекся, со страхом посмотрел на Юкио и хмурого Кагами. – А Кагами жил в Америке, так что тут даже говорить не о чем, – закончил за него Тецуя, прерывая возникшую неловкость. Они, болтая практически как старые добрые друзья, добрались до площадки, где их уже ждали Ханамия и Имаеши. Мурасакибара и Аомине уже почти спокойно смотрели, как обнимаются пары. Они смирились, отпустили... А вот Акаши, Кисе и Мидорима периодически поглядывали на своих бывших половинок, пытаясь разгадать. Те шифровались почище шпионов, так что с интересом наблюдающая за ними Момои спорила сама с собой, когда же правда всплывет наружу и какой будет реакция чудесатых. Поразительно, неужели даже внимательный Акаши не заметил несколько вполне "говорящих" намеков?.. Только Кагами напряженно что-то обдумывал. Они разделились, и игра началась... Когда они, выдохшись и взмокнув, остановились, на улице уже стемнело. Только благодаря фонарям ребята еще что-то видели. – Ну что, поиграли, расслабились, можно и по домам, – улыбнулся Химуро. Остальные закивали. – Как хорошо, что впереди еще два дня отдыха, не считая учебы... – Не совсем, – внезапно встрял Ханамия, вытирая шею полотенцем. На него удивленно уставились. – Помните, какое послезавтра число? – Ну да, а при чем... – не понял Сакурай, но его перебил злой рык. – Нет! – Да, Казу, – Макото расплылся в издевательской ухмылке. – Я завязал! – Во что ты еще вляпался, Ка... Такао? – Не твое дело, Мидорима! Нет, Макото, я же еще в прошлом году сказал, что больше не буду в этом участвовать, хватит с меня, к тому же мне надо думать о моей семье, К... – Только не говори, что ты... – обратившись к Ханамии, Тецуя перебил Казу, пока чего лишнего не ляпнул. Макото кивнул, не обращая внимания на напряженно застывших друзей и недоумевающих чудесатых. – О да, я уже вписал нас, так что ты не отвертишься, Казу. – Ах ты ж, мудак! – Такао кинулся к нему, горя желанием врезать по самодовольной морде, но его привычным жестом перехватили Касамацу и Химуро. – Пустите, что ж вы вечно меня останавливаете?! Хоть раз, но начищу ему табло! – Угомонись немедленно, – приказал Мияджи. – А ты, Ханамия... – Да все нормально будет, чего всполошились так? Как будто в первый раз... – Нам кто-нибудь объяснит, что происходит?! – не выдержала Момои. Ее голос отрезвил, так что парни расслабились, правда Такао так и не отпустили. Тецу кинул на него предупреждающий взгляд и повернулся к ожидавшим ответа баскетболистам: – Послезавтра будет отборочный этап... – Баскетбол? – спросил думающий только об одном Аомине. – Нет. Мотогонки. Все непосвященные впали в ступор. Наконец Момои отмерла. – Мотогонки? – Да, мотогонки, – Имаеши поправил очки, уже не улыбаясь. – Это обычный токийский турнир, он проходит всего в три этапа, и послезавтра будет Отборочный. Потом Полуфинал и Финал. Если, конечно, командная пара сможет удержать позиции и не вылететь с трассы. – Вылететь с трассы? – со страхом переспросила Сацуки. – И такое бывало, – пожал плечами Химуро. – Нет, можно и дальше сесть и поехать, но если гонщик получил травмы, то и он, и его напарник вылетают с турнира. Пока что Макото и Казу везло. Но сейчас... Он недовольно посмотрел на партнера, который умолчал о такой важной новости. А что с ним, Тацуей, будет, если они травмируются? – То есть вы уже ездили? – дошло до Кагами. – Да, в предыдущие пару лет, – фыркнул Казу, освобождаясь наконец из стальной хватки. Ну, он уже остыл, так что Ханамии больше ничего не грозило. – Но после прошлого турнира я завязал. Хотел завязать... Макото хмыкнул, не чувствуя ни капли вины: – Завяжешь после этого. – Сволочь ты, – припечатал Казу, – первостатейная сволочь. – Неужели не хочешь расквитаться со Скарабеями? Такао поперхнулся и замолчал, злобно прищурившись. Потом резко кивнул. – Вот видишь... – А сейчас-то вы о чем? – Кисе совершенно потерял нить разговора. На сей раз ответил хмурый Юкио. – Главными соперниками Казу и Макото была пара гонщиков – Скарабеи. Оба года подряд те проигрывали, но в прошлый раз едва не скинули Казу с мотоцикла. А если учесть, что наши гонщики всегда побеждали, то есть, соответственно, ехали впереди всех... – Он попал бы под колеса всех остальных, – ахнула Момои, прижав задрожавшие ладошки ко рту. Чудесатые содрогнулись, представив жуткую картину, а Мидорима и вовсе сурово уставился на проигнорировавшего его Такао. – Так что в этот раз у тебя есть шанс отомстить, – заключил Ханамия. – Только в этот раз, – отрезал Казу. – Больше ноги моей там не будет. Все замолчали, обдумывая услышанное. – А как же ваша карьера? – Кагами все-таки сформулировал то, что его интересовало. – Вы же известная группа, разве вы можете участвовать в гонках? – Почему нет? – Сакурай ответил вопросом на вопрос. – Нигде в правилах турнира не указано, что участники не могут быть певцами, артистами или кем-то еще. – Вот разве что с Хитоми-сан истерика случилась, когда они впервые записались, – вздохнул Тецуя, вспомнив трехчасовой скандал. – Она категорически не желала, чтобы Казу и Макото участвовали, нам едва удалось ее убедить, что они будут осторожны. Да уж, чудесатые представляли, как могла отреагировать менеджер певцов. Взять даже Момои, та бы тако-о-ое им устроила, вздумай баскетболисты влезть в мотогонки... – А ты, Муро-чин, не участвуешь? – внезапно спросил Мурасакибара. Макото скользнул к Химуро поближе, тот обвил его рукой за плечи и покачал головой. – Нет, Ацуши. Просто так поездить я еще могу, но гонки... не для меня. Я не такой любитель пощекотать себе нервы. – А вы, значит, такие? – Аомине с интересом уставился на Такао и Ханамию. Они пожали плечами, удивительно синхронно. – Это очень опасно, вот что. – И что? – вызывающе бросил Казу. Акаши посмотрел на вновь раздраконенного Такао, на заледеневшего Мидориму и спросил: – Мы можем прийти? – Да, – кивнул Юкио. – Это официальные гонки, так что прийти может любой. Расспрашивая о гонках и отвечая, парни собрались. Первыми ушли Мияджи, Химуро, Такао и Ханамия, о чем-то громко споря и ругаясь. Остальные задержались. – Это действительно очень опасно? – дрожащим голосом спросил Кисе. Юкио хмыкнул: – А ты как думаешь? Конечно, опасно. – Но они сильнейшая пара, – попытался успокоить Сакурай. – Не все так плохо. – Сильнейшая пара? – удивился Кагами. Певцы переглянулись. Тецуя задумался: – Каждый раз, когда мы играли, Казу и Макото оказывались в разных командах, поэтому вы не заметили... – Не заметили что? – Они очень похожи. – В смысле? – напрягся Мидорима. – Они, конечно, будут отрицать, но лучше всего они играют именно в связке друг с другом. И переняли немало стиля второго... Кагами дернулся: – То есть Такао теперь тоже избивает противников? – Нет, конечно, – грубо отрубил Касамацу. – А вот паутина – да... Казу своим взглядом прекрасно ее видит, знает, где она прочна, а где ее могут разорвать и кем стоит укрепить это место. – Гораздо лучше, чем когда-то Изуки-сан, – добавил Тецуя. – И именно принцип паутины Казу с Макото используют в гонках, запутывая всех и побеждая. Этим они очень похожи. – Надо же, – неверяще произнес Кисе. Чудесатые никак не ожидали такое услышать, хотя Мидориме было неприятно. Но что поделать, вполне ожидаемо, что Казу изменился. Вот только... гонки... Это слишком опасно, к тому же в прошлый раз его чуть не скинули с мотоцикла. А что если?.. Нет, Шинтаро не хочет даже мысли подобной допускать. И ради кого он отказался, кстати? Остальные думали примерно о том же, только вот в отличие от Мидоримы у них появились кое-какие догадки о личностях половинок своих бывших. Кагами и вовсе этим не заморачивался, поглядывая то на Кисе, то на Касамацу, а Момои больше размышляла о том, чем можно помочь гонщикам. Может, попытаться изучить их соперников, сильные и слабые стороны? Наконец, попрощавшись, разошлись и они. Только Аомине придержал Сакурая за плечо. Тот обернулся. – Что такое, Аомине? – Поговорим? Имаеши сощурился так, что по телу Дайки пробежал ледяной озноб, но Рё успокоил партнера. – Все в порядке, Шоичи. Ты иди, я скоро приду. – Я его провожу, Имаеши, – добавил Аомине. Действительно, не хватало еще Рё одному по ночам бродить... – Если ты что-то сделаешь, Аомине... – Да ничего я ему не сделаю. Просто поговорить хочу. Сакурай мягко улыбнулся: – Не думаю, что это надолго, не переживай. Дождись меня к ужину, ладно? – Хорошо, – Шоичи еще раз опасно сверкнул очками на Аомине, крепко обнял Рё и поцеловал. Глядя, как любимый догоняет друзей, которым в ту же сторону, Сакурай тяжело вздохнул, потеребил машинально широкий кожаный браслет (которые носил даже в повседневной жизни), скрывающий шрам на запястье, и повернулся к Дайки. – Ну, и о чем ты хотел поговорить? Тот смотрел на тонкие пальцы, охваченный острым приступом вины. – Зачем, Р... Сакурай? Рё сразу понял, о чем речь. – А ты как думаешь? Я не настолько сильный, как остальные, я не справился... Это показалось мне в тот момент самым лучшим решением – избавиться от острого чувства потери и избавить... тебя от себя. – Черт, Рё, идиот! – зарычал Дайки, в один шаг оказываясь рядом и стискивая. Сакурай замер, забрыкался, но его не отпустили, и он затих. – Как будто... как будто я этого стою! – Да, ты не стоишь, Шо сказал то же самое, когда еще впервые пришел ко мне в больницу. Но удивительно слышать это от тебя. – Эй, я ведь тоже повзрослел, – возмутился Дайки, отпуская его. – И... эм... прости меня, что ли... – Прощаю, что ли, – передразнил Рё, слабо улыбаясь. – К тому же теперь мне есть, для кого жить. Именно об этом и хотел поговорить Дайки. – Скажи... вы... у вас все серьезно? Как вы вообще сошлись? Рё вздрогнул, сел на лавочку прямо с ногами и подтянул их к груди, обхватывая руками и упираясь подбородком. – Знаешь, Аомине... Мне очень повезло, что тогда Тецу словно почувствовал что-то и отправился сперва ко мне. Если бы не он... было бы поздно. А потом в больницу пришел Шоичи...