Фокусница

Кажется, Лиза никогда так не волновалась. Дверь, которая безостановочно снилась ей все два месяца, сейчас наяву пестрит деревянным узором перед глазами. В чертовой общаге так жарко, что к спине прилипает колючая ткань свитера, заставляя ее снова и снова переступать с ноги на ногу, не решаясь занести руку и постучать в комнату. Дыхание без видимой на то причины учащается до сверхзвуковых скоростей, как и сердцебиение, и еще вот-вот она провалиться под землю от волнения. Три удара. Безответно. Душа как будто замерзает внутри, грозясь расколоться на части и обратить льдом паники все тело. — Да? Нет. — Прости, Данил дома? — выдавливает девушка, с болью напрягая окаменевшие от тревожности связки. Перед ней стоит абсолютно незнакомый ей парень. Он растерянно мечется взглядом по углам, пытаясь сообразить какой-то ответ на вопрос и сразу чувствуя передающуюся ему по конвекции паническую растерянность. — Лиза? — вдруг из-за плеча незнакомца показывается Юлик, — что ты тут делаешь? — он хмурится, настороженно смотря в напуганные глаза. — Даня тут? — переспрашивает она, невротически потирая руками. — Заходи, — Онешко отодвигает парня и пропускает знакомую внутрь. Истерика комом подступает горлу. Переступив порог комнаты, Лиза сразу замечает, что синтезатор исчез. Над некогда принадлежавшей Кашину кроватью больше не висит постер с каким-то дабстеп музыкантом. Любое напоминание о парне исчезло, как будто его здесь никогда и не было. — Присаживайся, — брюнет кивает ей на свою кровать, и девушка аккуратно опускается на самый край, — это, кстати, Никита, — он указывает ей на второго парня, после чего они обмениваются неловкими улыбками, — а Даня съехал. Неделю назад, сразу после НГ, — продолжает Юлик, садясь напротив. — Куда? — шепчет Лиза в ответ. — В самую Казань, — только бормочет Онешко. Его голос сочится нескрываемым осуждением. Конец. — Почему? Юлик сразу отмечает для себя то, что ее взгляд затухает вслед за жестеющими чертами лица. Лизины ладони перестают вздрагивать от трепетного волнения перед встречей, которая не выходила у нее из мыслей на протяжении всех восьми недель, что ее не было в городе. Он уехал. В Казань. — Угадай, — отвечает Юлик с усмешкой. Не злой, только печальной и огорченной. Лишь через пару секунд он понимает, что это прозвучало пиздец как грубо и наверняка вызвало несчетное количество негативных эмоций у и так вот-вот сдающейся девушки напротив. — Прости, — только говорит он, виновато отводя глаза, — он пришел тогда после драки, до чертиков счастливый, расписал мне все как хуев Малевич, какой он герой и все такое, — рассказывает парень, откидываясь на спинку кровати и задумчиво устремляясь взглядом в окно, — помятый такой, я думал его в больничку сдавать, но он отказывался. Лиза только потерянно смотрит в одну абстрактную точку перед собой, медленно теряя связь с реальностью. — Первые три дня все четко было, он как рыцарь, блять, ходил и светил своим фингалом. А потом никак не мог тебя найти, всех обзвонил, обписал, весь мозг мне вытрахал с Дашей, но про тебя никто ничего не знал. Забил болтяру на универ, сидел дома и писал песни. Юлик как будто видит перед глазами поникшего Даню, который стал больше похож на свою тень. Его остывшие и посеревшие глаза, бледность и беспроглядную депрессию, в которой парень отчаянно и верно тонул с каждой секундой. Онешко сперва безоговорочно винил в этом Лизу, которая подставила Кашина своему ебанутому бывшему и исчезла. Но такое предположение никак не подкреплялось фактами, потому что никакой информации о ней попросту не было. — Пиздец красиво писал. А под новый год сказал, что возвращается в Казань и будет делать музыку. И уехал. Вот так, — закончил Юлик. — Спасибо, — слова самостоятельно слетели с поджатых губ. Лиза даже не собиралась ничего говорить. Это была заевшая пластинка, то и дело выдающая то, что стоило бы в рамках приличий. А настоящая она, безвозвратно отключившись от происходящего, застряла в подсознании, не понимая, что ей чувствовать. — Ну, я пойду, — она медленно поднялась с кровати и прошагала к двери. — Лиз, постой, — Юлик успел сказать это в последнюю секунду до того, как она планировала покинуть комнату, — дать тебе его номер или типа того? — смущенно пробормотал он. — Н-нет, спасибо, — только ответила она перед тем, как оставить парней наедине. Она понимала, что Даня вряд ли вообще когда-нибудь захочет ее видеть. Но не могла поступить иначе, да и выбора особо не было. Но она никогда не могла даже представить себе то, что он уедет в родной город. И никогда девушка не испытывала настолько разрушительной и удушающей боли, которая как раскаты грома заходилась под кожей. Единственное, что она может прикинуть, так это то, что никогда не отойдет от парализовавшего душу аффекта. Это же состояние не позволило ей уцепиться за последнюю возможность взять у Юлика Данин номер и связаться с ним. Лиза не имеет на это никакого права после того, как оставила его наедине с собой в той же кондиции, в которой она пребывает сейчас. Она не может причинить ему большего вреда. Так будет лучше. Юлик же остается в опустевшем общежитии без любых намерений рассказать Кашину о случившемся. Онешко все никак может решить, правильно ли он поступил по отношению к девушке и в особенности к своему другу. Как бы то ни было, Лиза ушла, и парень знал, что она больше никогда не вернется.