Фрайкс. Изнанка

Внутри кабины было жарко. Сирена орала так, что закладывало уши. Казалось бы, что могло предвещать беду? Да всё, что угодно. Это же коридор! Но, как известно, позволив себе расслабиться, осознаешь всю прелесть неожиданности. А нежданность подкралась незаметно, или, правильнее сказать, она не подкралась, просто они миленько так угодили в ловушку. — Я не могу заблокировать систему. Вирус быстрее меня! — кричал Уоллес, шлёпая тонкими пальцами по сенсорной клавиатуре и кусая попутно губы. — Червяк проходит все мои блокады, такое ощущение, будто ему наплевать на то, что впереди стена! Боже мой!.. — Успокойся! — Карт был сама любезность, и в тот же момент его голос показался ушатом холодной воды. — Система запускается! — Видно, на Уоллеса этот ушат не подействовал, он продолжал паниковать и визжать. Карта он явно не услышал, зато его услышал Поллак. Ещё бы, в последнее время, он только его и слышит, будто на здоровяке сошёлся клином целый свет. Словно Гарри Картер затмил всех, кто был на Фрайксе и за пределами этой планеты. Для Поллака подобное было странным, но сейчас об этом думать неправильно. — Двигатели работают на сто процентов. Шлюзовые блоки откреплены! — Юджин продолжал паниковать. — Если я не смогу… Поллак не дал Уоллесу договорить, дёрнул со всей силы системник, вырывая его с проводами из узкой, но прочной ячейки. Ещё тридцать секунд, и корабль оторвётся от общей группы и куда-то полетит: либо шлёпнется на поверхность, как кусок дерьма, либо устремится в космос. А там хрен знает, что с ним случится. Может, в орбитальную станцию врежется. А может, взорвётся. Третий вариант — корабль вернётся домой — Поллака не устраивал совсем. Так или иначе, нужно было принимать решение, и Мэтт его принял. Вытянул огромный энергоблок из компьютерной системы корабля, зная, что без приказа внутреннего интеллектуального капитана корабль хрен двинется с места, даже если будут работать двигатели. — Что?.. — Уоллес быстро окинул взглядом все приборы и экраны, а Поллак поставил системник на пол и встал на ноги. Пот стекал по лицу крупными каплями, рубка пятого корабля была не слишком просторной. Три кресла, полукругом — система управления, у противоположной от иллюминатора стены высилось небольшое возвышение, на нём — столик, кресло и вешалка. Зачем она там нужна была, никто даже задаваться таким вопросом не стал. — Вы… Зачем? Юджин повернулся к Поллаку, глядя на него растерянными глазами. — Затем, что пытаюсь сохранить наши шкуры, — хрипло выдохнул Поллак, сглотнул, промочив сухое горло. Уоллесу не понять, да и Мэтту тоже. Но в какой-то момент сердце сковал страх. Особенно когда Карт попытался успокоить Уоллеса. То ли Мэтт боялся оказаться в безвыходной ситуации, то ли вернуться на ту сторону Фрайкса. Так или иначе, Поллак только сейчас понял, что запаниковал. Мозг не мог выдать ничего вразумительного, а старше его в этой рубке никого не было. Так получилось, что помимо Уоллеса здесь оказались снова он, Карт и Швитич, стоявший у закрытых намертво дверей и смотрящий на них ошалелыми, немного перепуганными глазами. — А… — Но Уоллес не договорил. Что-то пикнуло в системе, потом заурчало, экраны снова загорелись. Корабль дрогнул ещё раз. — Си… Система заработала. — Значит, есть аварийный системник, — невесело хмыкнул Поллак, чувствуя себя совсем паршиво. В последнее время он потерял самого себя. Ощущение, что его накололи на тонкую ядовитую иглу, как сухую бабочку, заставляло ходить словно в тумане, тихо сворачивать мозг в трубку и курить в сторонке, пытаясь распознать в своих чувствах нечто такое, отчего станет намного легче. Например, то, что Карт уже не просто чужой человек, не просто парень или новичок, а нечто большее. Некто, кто мешает спать ночами, заставляет думать и неустанно следить, искать даже в тугой толпе знакомый силуэт. Вот же ж дерьмище! — И?.. — Уоллес был похож на общипанного петуха, который своим куриным мозгом мало что понимает, но решает перелететь пропасть, а в итоге крылья подводят его, и он с противным «Ку-ка-ре-ку!» падает вниз. Неплохое сравнение, если не считать того, что на своей спине этот недоделанный петух несёт трёх цыплят. Хотя назвать Поллака, Карта и даже Швитича цыплятами язык бы не повернулся! Ответить Мэтт не успел. Корабль снова дёрнулся, что-то где-то заскрипело. Поллак бросил взгляд в иллюминатор, но увидел лишь серое спокойствие, разорванное паутиной сине-красной молнии. На Фрайксе установился сезон дождей. А совсем недавно палило беспощадное солнце. Тогда они с Картом… Перед взором, словно по щелчку, возникла голограмма. Она будто вынырнула из пустоты или небытия, оказавшись так близко к Поллаку, что тот не сразу среагировал. Впрочем, как можно реагировать на голограмму? Вот Карт вскинул винтовку, следом за ним последовал Швитич. Уоллес пискнул от неожиданности. Чего он испугался больше, рожи Спенса или оружия Карта, было непонятное, да и неважно? Мэтт же просто отступил назад и прищурился, глядя в яркие глаза врага. — Поллак, — произнёс Спенс, растягивая гласные, будто пытаясь подражать змее. — Это ты? — После вопроса голограмма мигнула, пошла рябью. Корабль дёрнулся, система привычно загудела, выбрав один тон. За иллюминатором сетка молнии, вновь мигнув, исчезла, а серо-чёрные тучи медленно стали уходить направо, что могло значить только одно: корабль оторвался от коридора и сейчас плавно разворачивался. — Ты мен… сильно потр…л, — голограмма ещё раз мигнула и пошла рябью. Корабль продолжил разворот. — Твой вирус почти убил меня. Какой ты жестокий, Пол…к. Нельзя так грубо относиться к тем, к кому ты приш… в дом. Я грубиянов и ублюдков вроде тебя не прощаю! — Да пошёл ты! — хрипло сказал Поллак, а сам подумал, что ответ его ну очень красноречив. Нет бы разговорить Спенса насчёт корабля и расспросить, куда они летят, так нет, решил выпендриться. Совсем на Фрайксе отупел. Хотя дело вовсе не в тупости, а в том, что Поллак за последнее время устал. Устал думать и пытаться понять самого себя и происходящее вокруг него. Ведь вроде как совсем недавно тащился от Нокса и действительно любил его. Любил больше двух лет, с того момента, как Нокс попал на Фрайкс. Но судьба снова внесла свои коррективы. После того случая — нет, не тогда, когда они на обратной стороне Фрайкса побывали, а тогда, когда Гилбет их закрыл в шахтах, — перестал вообще что-либо понимать. Влюбиться за несколько часов, отдаться только потому, что вдруг захотелось, обнимать крепкими руками и стонать на глазах у двадцати человек, а потом согласиться на рабство, чтобы спасти отпрыска аборигенов Монты?! Твою мать, когда Поллак стал таким? Когда его мир перевернулся?! — Теперь после Декстера ты второй, чьё сердце я хотел бы сожрать на обед, — вырвал его из задумчивости голос Спенса. — Третьим будет Нокс. — Швитич вздрогнул. — Вы втроём сделали то, чего прощать никак нельзя. Вы думаете, что я глупый старик, выживший из ума? Меня можно провести и посмеяться надо мной? Ха-ха, — Спенс рассмеялся. А Мэтт отметил, что связь стала лучше. Неужели поднимаются в космос? — Никому никогда не прощу подобного! — Лицо Спенса превратилось в маску ярости и ненависти. — Я жду тебя, Поллак, на другой стороне Фрайкса. Спенс нереально сверкнул глазами и исчез. Уоллес всхлипнул и нервно начал долбить пальцами по клавиатуре, Швитич откинулся на стену и выдохнул, опуская винтовку и голову, а Карт выругался. Это что, месть? Ещё одна? Кровный враг? Значит, корабль летит обратно на Фрайкс и скоро пройдёт через ворота на солнце… Вопросов и ответов много, но только один верный. Да, это месть. Спенс отколол корабль от строения и теперь ведёт его обратно, домой. Вот только нестыковочка получается. Откуда Спенс узнал, что Поллак здесь? Это что же, месть спонтанная? Импровизация? Они пришли сюда, сопровождая Уоллеса, для того, чтобы он ввёл в систему корабля программу, переделав управление солнечником на них. А в итоге? В итоге оказались в ловушке. Двери, ведущие из рубки, закрылись, хрен откроешь. Корабль летит в космос, уже сомнений не было. В солнечнике он — Поллак, Карт, Швитич и Уоллес. Как Спенс узнал? И каким образом так получилось, что Поллак оказался в жопе?! Причём второй раз. Комм прорезало пипиканье, кто-то вышел на связь. Мэтт взял функцию главного на себя. Почему так вообще получилось? Как оказалось так, что Бокх отправил их троих, а Николсон вместе с Льюисом остался на Базе за главного? Декстера вызвали на орбиту, решать какие-то плохо решаемые вопросы. Бокх остался на базе коридора, новый начальник что-то там натворил… Поэтому их отправили троих. И ничто ведь не предвещало беды! — Блядь, Поллак, что там?! — прорезался голос Бокха. — Мы летим, — сказал Мэтт, отключил персоналку и устало потёр переносицу, потом пальцами уголки глаз. В глаза словно насыпали песка, жутко хотелось спать. — Летим обратно на Фрайкс. То есть к воротам. — Быстро обстановку! — потребовал Бокх уже более спокойным голосом. — Мы все в рубке. Когда Уоллес начал активировать свою программу, появился вирус. Он стал преградой для программы, попытался её сожрать. В этот момент запустились двигатели корабля. Чтобы он не сошёл с места, я вырвал системник из ядра, без интеллектуала корабль по идее лететь не может. Но у солнечника оказался дополнительный энергоблок, поэтому система перезапустилась, и мы теперь летим к солнцу. Об этом мне сказал Спенс. Тот самый, который за главного у них. Он тут голограммой отсвечивал. По словам Спенса, он мне мстит за то, что я запустил тогда в него вирусняк. Вот, в принципе, и всё. — Что говорит Уоллес? — Уоллес, что ты говоришь? — Поллак и правда устал, почему-то еле-еле стоял на ногах. — Я? Я ничего не говорил. Я молчал. — Каковы наши прогнозы? — вздохнул Поллак, переведя свой вопрос на другую волну. С такими людьми нужно разговаривать нормально, то есть разжёвывать всё и класть в рот. Юджин повернулся к нему лицом и покачал головой. — Пока никаких. Остановить движение корабля я не могу. Открыть дверь — тоже. Управление солнечником автоматическое, это сильная программа, навряд ли без должных приспособлений я взломаю эту систему. Искусственный интеллект заблокирован… — Короче, мы в жопе, — перевёл капитану Поллак. — Ладно, оставайтесь на связи и не делайте глупостей, — сказал Бокх после секундной паузы. — Орбита уже в курсе. Может, поставят ловушки или капканы, чтобы поймать корабль. Если будут какие-то изменения, сразу сообщать. Если придурок Спенс выйдет снова на связь — сообщать. Держитесь, мы вытащим вас. Поллак отключил комм, некоторое время смотрел в иллюминатор, за которым мелькали серо-чёрные облака, оставаясь позади. На пути солнечника встретился огромный каркар, ударился о него, проскрипел по обшивке когтями, что-то выкрикнул. Потом налетел ещё один и третий, затем длинные, похожие на волосатых гусениц птицы с маленькими многочисленными крылышками принялись облеплять обшивку, выделяя желтоватую слизь. Был ещё кто-то из местной воздушной фауны планеты, но Поллак уже на это не обращал внимания. Корабль летел своим курсом и, надо сказать, имел прочную обшивку. Мэтт вздохнул, окинул взглядом рубку, отступил на три шага назад, присел на ступеньку, ведущую на возвышенность. — Что делать будем? — спросил тихо Карт. Голос Гарри был таким простым и глубоким, что по спине Поллака пролетела стая мурашек и отозвалась щекоткой между ног. Вот блин. Такая ситуация, а Мэтт думает о грёбаном разврате. Соберись, Поллак, ты на себя не похож! Где ты?! Кто ты?! Куда дел того Поллака, который оставался хладнокровным в любой ситуации и был похож на острый наточенный кинжал, холодной сталью оставаясь в ножнах и лишь на доли секунды покидая их, чтобы с невероятной точностью вспороть горло противника. А потом вновь нырнуть в ножны. Тот Поллак остался там, в шахтах скалиуза, потому что стоящий перед ним высокой скалой Гарри Картер стёр прежнего Поллака лёгкой рукой, нарисовав взамен нового, более ранимого, чувственного и уставшего от жизни мужика тридцати семи лет. Впрочем, виновен в том был Гарри или нет, Мэтт до сих пор не знал. Просто три бессонные недели, бесконечные мысли и желания выжали Поллака, как лимон. — Пока отдохни, — хрипло сказал Мэтт, вынул из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой и затянулся горьким дымом, стягивая с головы шлем.

***

Это случилось три недели назад. Ровно три недели. Времяисчисление на Фрайксе другое, и Поллак давно к нему привык. Тут было восемь месяцев, семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки. Если честно, Мэтт плохо соображал во всех этих временных замутах, просто не задумывался об этом ранее. Хотя и сейчас было глупо думать о неделях и днях, когда жизнь на волоске. В принципе, на Фрайксе она постоянно на волоске, на соломинке, но в последнее время, особенно после того, как появился коридор, так вообще постоянно. Ожидание — ставшее вечностью, желание, чтобы этого никогда не происходило, — туманной мечтой. Коридор стал местной достопримечательностью. И пусть орбита пыталась как-то спрятать сей факт, правда всё равно рвалась наружу. Космос постоянно вёл какие-то битвы с пиратами и прочими придурками, Вильн пытался что-то заявлять, были тухлые попытки нападения на базы, отчего голова шла кругом. Поллака мало что волновало, кроме его работы, ну и Нокса. Никак не мог взять в толк — что Фрэнк нашёл в этом мальчишке. Обычный, конопатый, придурошный. Иногда хотелось ему в рожу дать, а иногда — чтобы Швитич никогда сюда не прилетал. В Нокса Мэтт втрескался практически с самого первого дня. Хотя нет, чуть позже. Когда Нокс показал себя и свои мозги. Его любовь росла медленно, день ото дня, расцветая, как цветок по весне, и вот однажды Поллак осознал, что любит. К умным и спокойным Мэтта тянуло всегда. Первая любовь тоже не увенчалась успехом, там вообще было всё страшно и опасно, но именно она стала стартом к переменам в жизни. Затем была ещё одна. И вот третья — Нокс. Украденная каким-то идиотом пацаном. Поллак долго думал над этим. Где оступился? Почему не он? Но с каждым разом всё больше понимал, что в своём выборе не ошибся, просто ничего не сделал. Стоял, смотрел на Нокса, ждал, когда тот подаст хотя бы какой-то знак. В итоге дождался, что знак Нокс подал Швитичу. И вот ведь парадокс: обидно было оттого, что Швитича Фрэнк заметил практически сразу, а Поллака не видел целый год, а потом ещё один. Судьба-судьбинушка, не всегда мы имеет то, чего хотим. А насильно мил не будешь. Да Поллак и не был таким — раз Нокс выбрал другого, значит, так тому и быть. К тому же Швитич ответил взаимностью, значит, за Фрэнка стоило порадоваться. Но боль была. Она нарастала будто снежный ком, обрастала, словно выброшенный в канаву кусок мяса, грязью. Как ни странно, любовь к Ноксу никуда не уходила, только крепла. В какой-то момент Мэтту показалось, что от безысходности он сойдёт с ума, было такое чувство, что мир трескается и становится сжатой плёнкой, засунутой в глубокую задницу носорога. От ощущений неправильности и от липкой, острой боли ничто не спасало. Даже алкоголь, к которому Поллак был равнодушен, не помог. В какой-то момент рука потянулась к телефону, набрать номер сестры. Она обещала помочь, да и всегда так делала, потому что любила брата так же, как он её. Но остановилась. Побег разве решит вопросы? Уймёт боль? Сделает жизнь ярче? Если только на месте Нокса окажется другой... Но Поллак не хотел другого, упрямо желал Нокса. Да и о каком другом можно говорить в тридцать семь лет?! Уже достаточно того, что в Нокса Мэтт втрескался, когда ему стукнуло тридцать пять! Но Фрэнк занят, значит, надо забыть, вычеркнуть и начать сначала. Вот только Поллак искать никого не собирался. И совсем недавно решил, что пусть будет так, как есть. Мэтту не везло с любовью. Она уже третья, если, конечно, то, что случилось в пятнадцать лет, можно считать таковой. И каждый раз его чувства оказывались в дерьме, а Поллак за бортом. Не умел он добиваться, не умел держать и хватать. Дурак. Ждал, когда его схватят, а надо было действовать первому. Но даже если бы они с Ноксом были вместе, кто сказал, что появившийся на Базе Швитич не украл бы Нокса прямо из кровати Поллака? Мэтт всегда этого боялся. Боялся, что кто-то украдёт его любовь. Поэтому и терял её, толком не обретя. Поэтому стоял в стороне и смотрел, как его любовь обретает счастье с другим. Очередное утро четвёртого месяца сезона пекла оборвало его сон на неприятной ноте. Снилась грязь и что-то непонятное: люди, маски, корабли. Уснул Мэтт примерно в четыре утра, увлекла программка, которую попросила написать сестра для детей. Из царства Морфея вырвал телефонный звонок. На часах было только пять сорок пять. Бокх просил прибыть в ангар и по пути захватить Нокса со Швитичем и Долтона с Фармером. Поскольку Нокс и Швитич теперь жили вместе и рядом, то за Томом идти никуда не надо было. Выкурив сигарету, приняв душ и выпив на скорую руку кружку кофе, Мэтт быстро облачился в футболку и штаны, прыгнул в ботинки, сунул в карман пачку сигарет и вышел из комнаты. В курс дела Бокх ввёл быстро. У Вильна потерпел крушение корабль каких-то левых торговцев. Упали чуть дальше скал и ионного щита, что окружали Вильн. Нужно спасти народ. Вопросы оставили на потом. После зычного приказа капитана быстро облачились в полевую форму, нагрузились боекомплектами, натянули бронники и шлемы, перепроверили «яйца». Написав сестре, что программка задержится, потому что у Поллака срочный выезд, сунул телефон в ящик и захлопнул дверь. Такие вещи с собой запрещалось брать, могли отвлечь. А на Фрайксе если что-то отвлекло — можешь оказаться проглоченным монстрами. Выехали ровно в семь. К биолому прицепили будку, ребят Бокх взял немного, но драгоценный «Ревун» шёл уверенно в сторону Вильна. Поллак оглядел нутро биолома, отметил новичков, которые уже давно перестали быть таковыми, Нокса и Швитича, от вида которых стало вновь больно. Напротив уселся Карт. Здоровяк курил и о чём-то думал. На мгновение Поллак отвлёкся на него, тоже задумался: в личном деле значилось, что Гарри Картер был из интерната, многие знали, что в Карте есть гены аборигенов с Монты. Несмотря на то, что аборигены славятся своей жестокостью и суровостью, Гарри был спокойный, даже добродушный. Часто улыбался и смеялся, шутил и принимал шутки в свой адрес. На лысой голове уже отрос ёжик волос, и теперь было видно, что они белые, словно снег Монты. Из выреза футболки и бронежилета выглядывали тоже белые волоски, и Поллак вдруг не к месту задумался о цвете волос там, внизу, в паху. Стало даже немного смешно. Идиот. Отвернувшись от Карта, окинул взглядом Картера, Маккени, Хейза. На другой стороне сидели Николсон, Робинсон, Таллер, Морган и Фостер. Управлял биоломом Бокх. По идее — обычный выезд, мало что могло пойти не так. После той жаркой ночи местной фауны значительно поубавилось, что радовало. До северного поста доехали быстро, только раз попались жиряки. В Грейндже подхватили Мейда, Воррека, Стотема и Бишопа. Когда добрались до корабля, солнце перевалило за вторую половину неба. — Сейчас вытащим уродов из корабля и отвезём в Вильн. Там сдадим правительству, пусть делают с ними, что хотят. — Бокх стоял у выхода, пока ещё закрытого. Долтон и Хейз оставались в машине. — Сами покатим в гостиницу, переночуем там, а утром уже в Грейндж. Забрасываем Мейда и ребят, и домой. Я думаю, вопросов нет. Вытащили придурков за пару часов. Пришлось пострелять немного, всякая мелкая тварь лезла в дыру в обшивке корабля, да и самка притащила большой выводок к звездолёту, чтобы урвать себе лакомый кусок. Жиряки впрочем через несколько минут сбежали, а вот мелкие грызуны с острыми зубами да песочные летуны матов наслушались много и свинца получили приличное количество. Загрузив сорок человек в бронированную будку, приказали сидеть на голом полу смирно. К тому моменту солнце уже коснулось горизонта. В Вильн вкатили в сумерках, Полицейский участок, куда они завезли нерадивых, походил больше на притон, но правоохранительные органы с большой любовью встретили торгашей, которых тут же начали оформлять. Остальное было не военных дело, поэтому Бокх приказал ехать в гостиницу. Прогуляться и выпить пивка, а может, и оттянуться, капитан разрешил без споров, и Поллак, оказавшийся в одном номере с Картом, Долтоном и Фармером решил проветриться тоже. В притон он не пошёл, заниматься сексом ради удовлетворения естественных потребностей почему-то не любил. Хотя понимал, что это было глупо. Организм-то требовал. Но пускать в задницу чей-то, пусть и в презервативе, незнакомый член — брезговал. Но редко, пожалуй, единичное количество раз, услугами малознакомых парней пользовался. Однако не успел пройти и квартала, как его нагнал Карт. — Далеко? — спросил он, зажав сигарету между губ. — Проветриться, — ответил Поллак, останавливаясь. — А ты? — Тоже. Я здесь первый раз, вот, решил исследовать местность. Что есть, чего нету. Из Поллака гид получился неплохой, но в притон Карт отказался идти тоже. — Я лучше нашим очкарикам засажу. Или Хейзу с Фармером. — А как же Швитич? — почему-то получилось немного с цинизмом. В этом послышалась ревность, и Поллак слегка скривился. — А что Швитич? — Карт пожал плечами. — Парень занят, я не разлучник. — Ну, у тебя… чувства, может, к нему? Или как? Просто секс? — Почему было так любопытно? До этого Поллак как-то не думал об этом, видел, что Карт подкатывал яйца к Тому, но как только Фрэнк наложил на Швитича свои права, резко отвалил. Отчего же эти вопросы возникли сейчас, да ещё с надеждой, что Карту до сих пор нравится Швитич? — Да чувств вроде особых-то и не было. Просто во вкусе. Я люблю таких, как Том. Но если бы он согласился, то мало ли, может, что и вышло бы. Не попробуешь — не узнаешь. «А я и пробовать не стал. Просто стоял, как фонарный столб, и ждал, когда Нокс придёт ко мне обниматься», — невесело подумал Поллак. И понял, что ему уже тридцать семь, а он, как девчонка, в единственную и неповторимую любовь верит. Не бывает такого в жизни, и никогда не было! — Может, выпьем? — Карт кивком головы указал на вывеску бара. Поллак окинул взглядом невзрачное питейное заведение, задумался. Пошарил по округе глазами и сообразил, где они находятся. — Давай. Только не здесь, а там, за углом. Пивнушка «У Сомма» была обычной, вонючей, не слишком чистой. Но пиво здесь варили неплохое, более качественное. Вообще, Поллак пиво не сильно любил, поэтому заказал себе с примесью ананаса и мандарина, надеясь, что оно будет таким же нормальным, как и год назад. Как и всегда, вечером не происходило ничего примечательного. Из старого, побитого, огромного автомата, занимавшего достаточную площадь и высившегося горой, даже большей, чем Гарри Картер, лился добрый старый рок, и несколько пьяных завсегдатаев бара хрипло подпевали певцу, успевая хлебать пиво из кружек. Девушки в коротких шортиках и в топах двигались между столиками, разносили пиво, еду и чипсы местного приготовления, иногда покуривая тонкие трубки с наркотической дурью. Бармен, пузатый мужик с небритой рожей и узкими глазами, в которых мелькали хитрость и жажда наживы, разливал пиво по стаканам, жевал зубочистку и внимательно оценивал клиентов. Карту с Поллаком он лицемерно улыбнулся — ещё бы, кто такой Поллак, он знал. А если с ним был ещё кто-то, пусть даже незнакомый, то догадаться не составило труда — этот тоже из военных. Пиво хозяин заведения — ибо барменом был он — налил из другой фляги и явно лучшего качества. Плату взял обычную, вот только за солёный арахис загнул двойную, орехи на Фрайксе ценились больше, чем вода. Почему, никто не знал. Хотя нет, орехи вообще были дорогим продуктом, в том числе на Джибунсе и на других планетах. Так всё и шло, Поллак с Картом даже вроде общую тему нашли, обсуждали морепродукты, оказались любителями креветок, рыбы, икры и морской капусты. Полкружки ушло незаметно, и тарелочка с орешками почти опустела. Вот тут, в непривычной за последние месяцы обстановке спокойствия и умиротворения — Поллак потом и этому удивлялся — и подошёл незаметно тот, кого Мэтт уже давно не надеялся увидеть живым. — Кадет Поллак, какая встреча, — прохрипел забытый, но до боли знакомый голос. Мэтт ещё сомневался, но когда наткнулся взглядом на облокотившегося рядом на стойку Мейсона Гилбета, подумал, что в жизни всё и всегда через жопу. У него — обязательно через вонючую, волосатую и чёрную. Сколько Поллаку тогда было лет? Кажется, двадцать. Он проходил практику в полицейском патруле. От Джибунса до спутников и обратно расстояния маленькие, время коротать полётами само то, хотя казалось последней скукой. Вот так и случилось. Желая наконец получить «отлично» за месячное прозябание в полицейском патруле, где никогда ничего не происходит из ряда вон выходящего, Поллак и наткнулся на маленький кораблик с неизвестными номерами. Его можно было пропустить, проверить документы и дальше полететь по своему курсу. Но молодому Поллаку не понравилось, каким сальным взглядом смотрел на него человек с экрана видеокомма. Тогда, ещё будучи амбициозным элитарным мальчишкой, Мэтью Поллак решил ступить на борт кораблика и проверить товар продавцов лично. Так и получилось, что минут пятнадцать он препирался с Мейсоном Гилбетом, а потом около сорока минут гонял его по космосу, стреляя в маленький звездолёт и уходя от опасных ракет противника, и в итоге загнал его в ловушку. За Гилбета Поллаку поставили не просто «отлично», а выдали медаль, ведь Гилбет считался опасным пиратом. Мейсону дали пожизненное, поэтому здесь он оказаться никак не мог. И всё же это был он! — Что, не ожидал, кадет? — Гилбет противно ухмыльнулся, а Мэтт подумал о том, что Гилбет не изменился, только поседел да прибавил несколько морщин. Остался прежним: высокий, плечистый, привлекательный и с таким же сальным взглядом, каким он смотрел на него тогда. Вот только Поллак уже не мальчик, хотя всё так же хорош собой. Как-то сестра сказала, что с возрастом он стал красивее и аппетитнее. Мэтт обернулся, окинул взглядом салон. Ощущение опасности только сейчас накрыло с головой. Осторожность, с которой он выходил каждый раз из биолома, когда выезжал за пределы Базы, тут его оставила. Почему? Неужели так хорошо было с Картером? Или потому, что он и правда не ожидал увидеть того, кто пообещал разорвать его на куски, но перед этим сделать игрушкой всей вселенной. — Ну и чего тебе? — спросил Поллак, вернувшись к Гилбету. Вот ведь странность: тут впору трястись от страха да прижиматься плечом к Карту, чтобы ощутить дух товарищества, но Мэтт просто сидит и смотрит на пирата. — Да ничего, — хохотнул Гилбет. — Просто подошёл поздороваться. Не у каждого есть такой враг, как ты, Поллак. Меня, матёрого пирата, повязал какой-то кадет из военной академии. Это пиздец не круто. Тяжело мне из-за этого пришлось в тюрьме. Но, как видишь, я справился. — Вижу. Ты, вообще-то, до конца жизни там должен сидеть. — Должен, но не обязан, — Гилбет продолжал улыбаться, а Мэтт чувствовал, что здесь явно что-то не так. Хотелось глянуть на Карта, но отвести от врага взгляд — значит, проиграть. — Выпустили. Амнистия. Такое тоже бывает. — Да, — сказал Поллак, не веря преступнику. — Снова пиратствуешь? — Теперь я добропорядочный. Скалиуз добываю, — ответил Гилбет. «Ага, так я тебе и поверил, — подумал Мэтт. — Совпадение? Или всё же месть?» — А ты, Поллак, смотрю тоже из порядочных в преступники выбился. Слышал, что пришил ты командира своего. Знаешь, я отчего-то не удивляюсь. В тихом омуте да черти водятся — так, кажется, говаривали старики? Мэтт почувствовал, как внутри всё перевернулось. В принципе, на прошлое вроде как и всё равно, вот только убить ублюдка оказалось легче, чем жить с этим убийством. И не потому, что кровью руки обагрены, а потому что на правду кучу дерьма вешают, после чего ты уже получаешься тварью. Обидно. Несправедливо! Мэтт ничего не ответил, захотелось встать и отпинать ублюдка, но вместо этого плотнее сжал зубы и снова уставился на Гилбета. — А, ладно, кто старое помянет, тому глаз вон, — Гилбет хлебнул из своей кружки, которую Мэтт заметил только сейчас. — Бывай, парень. Смотри, не зевай. А то жиряк сожрёт, — хохотнул, отсалютовал кружкой и направился прочь. Карт вопросов не задавал, но вечер был явно испорчен. Допили пиво, тухло обсуждая то, что жиряки нынче умные стали. Отказавшись от повтора, махнули хозяину и вышли из бара. Что случилось потом, Поллак смутно припоминал. Лишь только лёгкое покалывание в шее, ощущение того, что в кожу впилась игла. Сначала упал он, следом на него повалился Карт. Правда, при падении Гарри зацепился рукой за металлические перила лестницы и успел перегруппироваться, поэтому придавил Поллака не всем телом. Быстро ускользая в мир непроглядного мрака, Мэтт вдруг подумал, что себя нисколько не жалко, пусть будет, что будет, вот только Картер по имени Гарри разве был виноват? Да и виноват ли сам он? Что это? Почему? Кто?..