***
Не такая уж и сложная игра, на открытие двери потратили всего лишь двадцать минут. И то, если бы не выпендрёж Карта, на две минуты оно бы сократилось. Правда, Поллак слишком рано радовался. И был слишком спокоен. Стоило завернуть за угол и выйти на просторную площадку, которая явно служила некой базой отдыха или столовой, как бравады поубавилось. Поллак никогда не переоценивал себя, разучился недооценивать других людей. В принципе, нечто такое он и ожидал. Просторная площадка, от которой вглубь уходило сразу восемь коридоров, и пять из них имели красную ленту. Она миленько так вилась на уровне глаз и никому вроде бы не мешала. Единственным отличием служили поставленные под ней цифры «1», «2» и так далее. Ну что ж, поскольку жизнь — геморрой, то не следует даже унывать по поводу того, что болячка возникла в самый неподходящий момент. Карт, будто прочитав его мысли, почесал правую полужопицу. Мэтт не к месту обратил на неё внимание. Большая и упругая задница, обтянутая песочного цвета штанами, ляжки несильно перетянуты ремнями, будто подчёркивая её прелесть. Поллак знал, что у него штаны точь-в-точь такие же. Униформа. Но такая ли сочная у него жопа, как у Карта? Просто вопрос века, и нужно на него ответить именно сейчас! — Ну, если бы всё было так просто, то незачем было бы играть, — буркнул ободряюще Карт и посмотрел на Поллака. — Какой номер ленты, он, конечно, забыл сказать? — Забыл, — подтвердил Поллак. — Стареет мужик, память подводит, — сочувственно буркнул Карт и снова сунул руки в карманы, перенёс тяжесть тела на левую ногу. На правой красовался браслет. — Что скажешь о ней? — спросил Поллак, вспомнив, что не позаботился спросить о взрывчатке на ноге товарища. — Много чего, но самое главное, вот тут, — и Карт поднял футболку, тыкая себе в грудь. Шикарная, надо сказать, грудь, Поллак от неожиданности сглотнул, почувствовав, как в одно мгновение пересохло в горле. — Наночип рядом с сердцем, полезу в браслет, и он бахнет. Мэтт не ожидал такого. Он не ожидал такого от Гилбета. Спокойствие как рукой сняло. Поллак медленно поднял глаза на спокойного и рассудительного Карта, почувствовал, как брови ползут на лоб, а глаза округляются. Настолько серьёзно? Наночип у сердца. Мгновенная смерть. Щелчок, и Карта не станет в этом мире. Навсегда. Он исчезнет, останется лишь миражом, мифом, призраком. И не жиряк его сожрёт, а человек. Один старый, заточивший зуб на Поллака грёбаный пират! — Эм… Извини, — буркнул Карт, и Поллак понял, что слишком отчётливо показал свои эмоции. Слишком сильно встряхнула его эта информация, резанула по сердцу, ударила по яйцам так, что он забыл, как надо дышать. Но самое сильное было то, что виноват в смерти Гарри Картера будет он, Мэтью Поллак. Это не игра, это жизнь! — Да всё нормально, — продолжал Картер, опустив футболку, всё такой же спокойный и уверенный. Будто наночип у сердца — это хрень собачья! — Не бери в голову. Щас быстро определим номер коридора, вскроем все двери и накостыляем тому мудозвону по гландам. Слова Карта отозвались гулом в черепной коробке. Если они сделают не тот шаг, Карт умрёт. Умрёт, потому что Поллак был беспечен. Потому что Поллак когда-то проявил себя на практике и поймал очередного ублюдка. Поллак согласен страдать и отвечать за свои поступки, но не согласен перекидывать свои проблемы на других. Гилбет спросил его, что Поллак выберет: свою свободу или жизнь Карта? В такой момент всегда логично наличие третьего варианта, но в миг, когда нужно сделать выбор, его, как обычно, не возникает. — Да я же говорю, всё нормально… — Заткнись, Карт, — зло выплюнул Поллак — равнодушие и лёгкая весёлость Гарри бесили. Чего он такой счастливый? Почему спокойный?! Почему не винит его?! Почему смотрит своими тёмными глазами на него так, будто Поллак потерялся в себе, пришёл в кабинет к психологу и пытается найти из джунглей грязных эмоций выход. — Извини. Мэтт редко просил прощения, но сейчас почувствовал, что нужно это сделать. Карт вроде кивнул, и Поллак отвернулся от него. Стыдно. Они взрослые люди, вот в чём проблема. Они преступники тоже, отбывают пожизненный здесь, на Фрайке, понимая, что другой дороги нет. И не надо. Фрайкс впился в нервы и душу, стал частью тебя самого. На его песке будет нарисовано очередное имя оставшегося здесь навсегда солдата. Имя Мэтью Поллака или Гарри Картера. Они взрослые, и тыкать друг в друга пальцем, упрекать, стенать, психовать — сейчас не время и не место. Этого времени мало… — Вернёмся обратно, на этой линии должен быть номер… — Не надо, — сказал Карт, и Поллак резко обернулся. Гарри стоял у коридора «№3» и смотрел в него. — Я вижу дверь и взрывчатку. Поллак чертыхнулся. Всё оказалось не так страшно и безвыходно, как виделось на первый взгляд. Вот тупой. Тоже мне, бывший капитан! Видно, служба на Фрайксе обычным солдатом притупила ум. Но, вполне вероятно, всё было в другом. Мысли об этом грёбаном наночипе теперь хрен вылезут из его башки. До тех пор, пока эту штучку не удалят из груди Карта. Однако, приготовившись ступить в коридор, Поллак неожиданно схватил здоровяка за руку и остановил его. А что, если это новая загадка от Гилбета? И в других коридорах то же самое? — Ты… — Мэтт столкнулся с удивлённым взглядом Картера. — Ты все коридоры просмотрел? Карт отрицательно покачал головой. Поллак отпустил его, ткнул пальцем в первые два, потом окинул взглядом четвёртый и пятый по красной линии. В остальных проходах дверей не было видно, поэтому они вернулись к третьему и спокойно вошли в него. Некоторое время Мэтт шёл не дыша, даже ступал осторожно, боясь ошибиться. Он ждал, что нога и грудь Карта взорвутся, но ничего подобного не произошло. Когда они оказались у двери и Карт опустился на корточки перед взрывчаткой, Поллак выдохнул с облегчением и опёрся о стену. — Поллак, — позвал его Карт, — посмотри. Что-то новенькое. Ну ещё бы тут не быть разнообразию, пусть и импровизация, но она должна же быть более интересной и яркой! Поллак опустился рядом с Гарри, касаясь своей рукой его горячей и мускулистой руки. От прикосновения к чужой коже стало жарче, сердце ускорило темп. Мэтт сморгнул, удивился, дунул наверх, чтобы охладить ставшие горячими капли пота. Однако те продолжили свой путь, и Поллак смахнул их ладонью, ощутив под пальцами не только влагу, но ещё песок и пыль. И только после сосредоточился. Если так разобраться, то близость Карта немного успокаивала, что казалось странным. Но ещё удивительнее было то, что Мэтт хотел услышать, как бьётся сердце здоровяка, чтобы окончательно привести в порядок расшатавшиеся нервы. Хотя бы до тех пор, пока во лбу Гилбета не появится дырка. Большая кровавая дырень! Некоторое время Поллак изучал устройство, присоединенное к дверной панельке, и саму панельку. Подключил комм и быстро запустил программу синхронизации. Да, на этот раз Гилбет постарался. Отключать взрывчатку и вскрывать систему открытия двери нужно одновременно. Трудный момент, но если сработаться, то может получиться. Иначе будет большой пшик, после которого неизвестно — смогут ли они выжить. Но, с другой стороны, если бы Гилбет захотел его убить, он бы не стал так заморачиваться. — У него есть кто-то умный в команде, — сказал Карт после долгой паузы. — Ну что, пробуем? — Конечно, — стараясь быть спокойным, ответил Поллак. — Сначала ты доберись до своих проводов, а потом уже я. — Как скажешь, — ответил просто Карт и принялся ковыряться в коробочке взрывного устройства. Поллак мог бы немного отодвинуться, но почему-то не стал этого делать. Сидел рядом, наблюдал за большими, но, на удивление, ловкими пальцами, держал комм в руке, ожидая, когда Карт закончит. Гарри окинул взглядом сферу, заглянул за край, кивнул головой своим мыслям и принялся перебирать проводки. Через несколько долгих секунд он отогнул в сторону синий, а не красный, и после этого посмотрел на Поллака. Мэтт почувствовал, что его поймали с поличным. Осознал, что слишком долго пялился на Карта. — Закончил? — спросил Поллак, облизав сухие губы. Само так получилось, он нисколько не пытался кого-то соблазнить. И Карт не отреагировал, но, столкнувшись с его взглядом, подзавис тоже. — Да, — отрывисто ответил Гарри, поджал тонкие губы и вернулся к взрывчатке. Поллак сразу же опустил глаза на комм. Соберись, тряпка! Странно это всё. Картер притягивал взгляд. От близости было горячо, и от Гарри не хотелось отлипать. Но ведь времени для того, чтобы что-то почувствовать — совсем мало. Сколько прошло минут или секунд, как они очнулись в шахтах? Час? Чуть больше часа? Разве этого достаточно, чтобы что-то почувствовать? Почувствовать — навряд ли, а вот ощутить — да. Например, желание потрахаться, потому что секса у Поллака не было давно. В последний раз он этим занимался с Уиллом. Он обещал золотые горы, а на деле получились острые скалы, о которые разбилась любовь Поллака и превратилась в кровавое месиво. Уилла он любил и думал, что никогда больше никого не полюбит. Ага, не тут-то было. Появился Нокс. Но с Ноксом ничего не получилось, потому что Поллак не торопился, ждал. Дождался Швитича. Парень пару раз вильнул перед Ноксом задницей, и Нокс потёк слюной, как кобель на сладкую суку. В общей сложности у Поллака в жизни было не так много партнёров, двоих из этого «немного» он знал плохо. А тех, кого знал хорошо, оказалось всего лишь трое. Отношения начинались не с секса, Мэтт был против подобного сценария. И даже Уилл с его жизненным кредо любовника-сердцееда ждал, когда же Мэтт созреет. Мэтт созрел не так скоро, но им было хорошо… А теперь что? Карта он знал несколько месяцев, особо не общались. Так, в компании парней, да иногда перекинуться парой слов. У Карта была своя жизнь, своё мнение на определённые вещи. Совсем недавно, буквально несколько минут назад, одно из этих мнений он вывалил на голову Поллака, как мешок песка. С ним Мэтт был не согласен, хотя понимал, что, вполне вероятно, это его не туда несёт. Они работали в одной компании, стояли на одной ступени социальной лестницы, были товарищами, но Поллак никогда не видел в Гарри Картере нечто особенного. Того исключения, ради которого стоило захватить весь мир и бросить его к ногам дорогого человека. Поэтому сейчас говорить о каких-то чувствах глупо, скорей всего, это желание — желание дать организму расслабиться, отдохнуть. Но Поллак никогда не удовлетворялся перепихами, они его даже не возбуждали, те два раза были настолько нереальными и болезненным, что Мэтт хотел их вырвать не просто из своей памяти, а из жизни. Но в итоге просто смирился… А тут, посмотрите, что произошло? Почему сердце сбивается с ритма? Почему тело горит? И почему хочется прижиматься плечом к Карту и смотреть на его большие ловкие пальцы? Так получается, что это недотрах?! Выходит, что он. Великий и могучий, тот, из-за которого член стоит колом от одного вида желанного мужика, тот, что яйца превращает в колокола, заставляет сердце ошалело биться в груди, а в горле пересыхать. Недотрах! Да, во всём виноват именно он! И в том, что Поллак сидит тут, прижавшись к Карту, и в том, что он не хочет отодвигаться, и в том, что Карт весь горячий, и в том, что его хочется вылизать, и в том, что где-то произошёл Конец Света, саранча сожрала очередное поле с соей, а Боги не услышали молитвы, потому что громко храпели. Конечно, во всём виноват он, а кто ж ещё! Не Поллак же, который тут напридумывал себе законов и правил, посчитав, что стариковские методы наиболее подходят для его грёбаной любви! И что пробовать и заниматься спонтанным сексом — это, вообще-то, ой, как плохо. Потому что надо сначала полюбить, сходить раз двадцать на свидание, пообжиться друг с другом, а потом уже заниматься великим сексом! Убиться можно! — Ну что? — вырвал из задумчивости Карт. Поллак быстро пробежал по цифрам взглядом, понял, что, несмотря на посторонние мысли, сделал работу чисто и быстро. — Приготовься, — сказал он. Пальцы быстро забили по кнопочкам, на экране заплясали оконца и цифры, потекли буквы и символы. Десять секунд тишины, и Поллак нажимает на «стоп». Цифры зависают, буквы и символы, дёргаясь, пытаются прорвать блокаду. — Давай, — спокойно сказал Мэтт, и вместе с Картом, когда тот дёрнул проводок, нажал на нужную кнопку. Дело сделано. Чисто, не подкопаешься. Синхронность, что надо. — Дай пять, — сказал Карт, и Поллак протянул ладонь. Гарри ударил легко, но ощутимо, криво улыбнулся и толкнул плечом в плечо. Мэтт ответил на улыбку, поднялся на ноги. Следом за ним Карт. Дверь к тому моменту уже отъехала в сторону, позволяя им идти дальше.***
— Как думаешь, за нами наблюдают? — спросил Карт, когда они оказались у обрыва. Узкая тропинка вела вниз по спирали. Яма была неглубокой, внизу в тусклом свете фонарей было видно песчаное дно. — Думаю — да, это же шоу, — пробормотал Поллак, оценивая тропинки и дно. Падать далеко и больно, спускаться опасно. Но другого выхода нет. Красная линия под номером три вела именно по спирали, хотя несколько коридоров уходили в сторону от опасного пути. Сложную тропинку они прошли без особых проблем. Только раз Карт чуть не сорвался. Но шедший впереди Поллак вовремя обернулся и перехватил Гарри за руку, вцепившись второй за выступающий из стены скалиуз. Оказавшись внизу, некоторое время искали красную линию, внимательно оглядывая другие коридоры. Синяя, зелёная, жёлтая, фиолетовая, чёрная, белая, оранжевая… Сколько цветов в мире! И все они прекрасны. Вот только у Поллака всё время какая-то серая полоса, сплошное недоразумение, от этого становилось печально. Раздражало. — Вот это я понимаю — бомбочка, — буркнул Карт, сняв крышку с устройства, прикреплённого к дверной панели. Сказав это, он покривился, почесал затылок, вздохнул, цыкнул и принялся внимательно рассматривать три сферы, к которым шли проводки. Поллак так и не понял, был Гарри доволен или же нет, но осознал, что третья дверь таит в себе большую опасность, чем первые две. Карт глянул на Мэтта, Поллак присел рядом, вынул комм, нажал несколько кнопочек, синхронизируясь с блокировкой двери. — Сначала ты, потом я, — сказал он, и Карт кивнул. Сев на задницу, некоторое время смотрел на три сферы, сложив руки на коленях. Поллак быстро глянул на серьёзный и суровый профиль товарища, затем отошёл немного в сторону, сел за его спиной и откинулся на стену. Струйка песка тут же скользнула ему за ворот, пощекотав песчинками кожу. Поллак хрустнул шеей, обратил внимание на то, что Карт снова потянулся к взрывному устройству. — Знаешь... — Наверное, не недотрах виноват, а место, ощущение безысходности и какой-то обречённости. Вот почему спокойствие, сменив чувство вины и страха, вновь пришло и залегло противным равнодушием на сердце. — ...тебе пошли бы волосы. — Волосы? — хмыкнул Карт, не оборачиваясь, он рассматривал сферы. Поллак улыбнулся, и правда, звучало как-то жутко и смешно одновременно. — Борода, стрижка… На голове волосы, — зачем-то показал на голову себе, где красовался короткий каштановый ёжик. — Я не люблю волосы. Они белые, как снег, и никакая краска их не берёт. Пигмент такой. А ещё растут быстро и их много всегда. — Почему не любишь? — Из-за наследственности. Моя мать умерла, когда я только родился. Она была дочерью вождя аборигенов Мутаен. Тот отказался от меня, отдал отцу, он был учёным, писал какую-то диссертацию, и пока писал её, жил на Монте. Отпрыск не-пойми-кого ему был не нужен, и он сдал меня в приют. Вот и весь сказ. Где батя, я не знаю. Мне насрать. А из аборигенов единственный человек, которого я люблю и уважаю, это бабушка. Она всегда приезжала меня навещать в интернат, привозила вкусняшки, читала сказки, забирала меня на сутки из приюта, водила на аттракционы. Потом снова возвращала в интернат и уезжала. Вождь племени, мой дед, запретил жить мне в той деревне. И никто не мог его ослушаться. Поэтому я не люблю эти грёбаные волосы. — Мне кажется, — Мэтт всё это время смотрел на затылок Карта, который продолжал осматривать сферы, вести пальцами по проводкам, что-то считать, всматриваться в систему, — будь у тебя борода и волосы, ты бы походил на викинга. От искренности Карта было неловко, и Поллак, не зная, что сказать, сказал это. Эти слова неправильные, он понимал, но успокаивать Мэтт тоже не мог. Да и не ждал от него Гарри Картер ни сочувствия, ни жалости. — Викинга? — Или Сэма Хорта. — А это кто? — Солист фолк-рок группы «Викинги». Песня «Берега». Не слышал? — Не-а, не слышал. — «…Пусть ветры рвут паруса, идём вперёд, всегда, К той пустоши нашего берега, где сердце дома. Там ждёшь ты меня, тепло горит свеча, Где бы я ни был, с тобой я не один, мой берег, моя звезда». — Красиво. Правда, мне кажется, рифмы не хватает, — при этих словах Карт развернулся к нему. — Иди сюда. Вот, по моей команде вырвешь его. Поллак кивнул и снова соприкоснулся плечом с Гарри. Горячо. В какой-то момент его накрыло лавой, а потом хриплый тихий голос почти над самым ухом сказал: — Давай. Они рванули вместе: Карт сразу два провода, Мэтт — один. У него получилось, у Гарри тоже. Взрывчатка была обезврежена. Осталось дело за малым — вскрыть дверь. Минут десять, не больше. Однако, это третья, и за ней ждут Гилбет и его двадцать парней. Нужно, наверное, обдумать план? Карт сел на землю напротив Поллака, сложил руки на коленях — он своё дело сделал, теперь очередь Мэтта. Однако Поллак вернулся на прежнее место, совершенно неожиданно для себя и, возможно, для Карта. Откинувшись на стену спиной, подогнув ногу под себя и положив на неё руку, Мэтт заглянул Карту в глаза. Что за глупости?***
— Сколько у нас времени? — неожиданно спросил Карт. Голос разрезал тишину, в которую привычно вплетался тихий гул системы управления. В рубке стояла относительная прохлада: ни жарко, ни холодно. Хорошо. И в тот же момент неудобно и неуютно. Хотелось пекла, пусть и дождя за окном, но чтобы пот стекал по телу, лез в глаза, раздражал своей щекоткой. Хотелось под ногами песка, и в жопе песка, и во рту песка, везде песка, и ощущения того, что ты стоишь на земле, а не на металле, который пусть и сверхпрочный, но всё равно ненадёжный. — Прошло два часа и три минуты, — озвучил время Швитич. Поллак глянул на парня. Совсем изменился. Как стал парнем Нокса, так вообще поменялся. Интересно, именно эти серьёзность, решительность и скромность рассмотрел в нём Нокс? То, что скрывало лицемерие и дурость, то, из-за чего к нему относились как к придурку? И правда, другой, а Поллак этого не замечал, не замечал того, что Швитич нормальный парень. Хороший мальчишка! — Ладно, — Картер отошёл от двери. Взрывчатку собрали за рекордные час сорок шесть, прикрепили за пятнадцать минут. Это, конечно, уродство, но ничего лучшего придумать не смогли. Да и не для выставки же, а для спасения жизней, и не чьих-то, а их, солдат и учёных. — Ну что, начинаем? — Скафандры, — сказал Поллак, и все хлопнули себя по спине. Пластинки быстро обхватили тела, прилипли друг к другу, обтекая фигуру. Поллак натянул на голову шлем и сразу же почувствовал себя мумией. Откинув щиток, проверил, работает ли персоналка. В открытом космосе она, конечно, сдохнет, но на корабле будет действовать. Учёные ещё кое-что в ней поменяли, сказали, что теперь щит прочнее и практичнее обычного. Впрочем опасности со стороны Спенса может и не быть, если только он не взорвет корабль, ну или ещё чего. Карт передал комм Швитичу, тот и Уоллес отступили на шесть шагов назад. Гарри замер с одной стороны двери, готовый в любой момент перехватить створку и придержать её, пока люди не покинут рубку. Поллак оказался с другой стороны — если что, он поможет Карту. Мэтт принялся отсчитывать пальцами время. Ровно пять раз. Указательный, средний, безымянный, мизинец, большой! Том вжал кнопку, взрывчатка, оплетшая дверь и панель, пшикнула, заискрилась и ещё раз зашипела, разлетевшись по проводам новым снопом искр. В дверной панельке что-то загудело, затем запищало, послышалась сирена, дверь скользнула в сторону, потом так же быстро назад, но Карт успел её перехватить. Поллак зацепился за её край и потянул на себя, помогая Гарри. Том опустил комм на пол и подтолкнул его к выходу. Чёрно-серый прибор пролетел по гладкой поверхности между ног Карта, перепрыгнул через порожек, остановился в метре от входа с противоположной стороны металлической перегородки. Швитич толкнул к двери Уоллеса, тот просочился тонкой веткой между Картом и проёмом. Том ужом пролез между ног здоровяка. Настала очередь для них. Поллак глянул в глаза Гарри, ощутил болезненное давление в груди и уже хотел сказать, чтобы Карт перешагивал порог, как дверь бибкнула и ушла в проём в стене, сильнее загудев. Не сговариваясь, Гарри и Мэтт вывалились в коридор, не веря своим глазам, уставились на перегородку. Та вернулась на место, вновь отделив их от рубки, но потом опять скользнула в ячейку, не дошла до конца, и снова назад. — Ладно, не останавливаемся, идём дальше, — буркнул Поллак, и они двинулись по коридору вперёд. Обратную дорогу помнили, к тому же Швитич не заблудился бы, даже если бы оказался в незнакомом лабиринте. Поллак, зная эту особенность Тома, доверял ему на все сто. Швитич вёл уверенно и шёл быстро. Коридоры были похожи на подвальные помещения с трубами, порой с низкими потолками и узкими проходами. Карту иногда приходилось туго, но он не отставал. Поллак за ним присматривал, постоянно оглядывался, смотрел на него, хотел чувствовать ладонью или кожей, но скафандр не позволял этого, а Мэтт не разрешал его снимать. Ни себе, ни другим. До места встречи пришли через двадцать семь минут. Окинув взглядом маленькое помещение, которое ничем не отличалось от других на корабле, Поллак сплюнул и достал сигарету. Корабль замедлился давно, скорость упала практически до нуля, но Уоллес каждый раз диктовал показатели с экранов управления, что говорило об одном: солнечник угодил в капканы и пока что там оставался. С того момента прошло… два часа? Может, больше, может, меньше. Так или иначе, шлюз уже должны были прикрепить к выходу. Мэтт метнулся к двери, но Уоллес оказался там раньше. Присев у панельки, быстро подсоединил подобранный комм к основной базе двери. — Ну? — спросил Поллак, присаживаясь рядом. Окинул взглядом показатели и чертыхнулся. — А вы что, думали, из моей ловушки так легко выбраться? — спросил над самым ухом голос. Мэтт вздрогнул, бросил взгляд в сторону. Спенс был отчётлив, словно живой. Но Поллак не сомневался: перед ним голограмма. Мэтт ничего не ответил, иногда он просто не знал, что говорить. Банальное «Ах, ты, пидор отстойный!» или «Открывай дверь, муха навозная!» — это глупо. От таких фраз Поллака порой самого тошнило. Поэтому он молчал, давая возможность другим говорить. А «другие», как он понял, сильнее его любили почесать языками и показать свои амбиции. Смотрите, дескать, какой я умный, а ты тупой. Да ради Бога! Кто ж спорит?! — Хотя, знаешь, Поллак, должен сказать, что вы молодцы, — глаза Спенса нереально сверкнули, и Мэтт медленно поднял руку, опуская щиток шлема. Пластины скафандра тут же закрыли бреши, система, спрятанная в пластинах, запустила воздух. В таком костюмчике поплавать в космосе толком не получится — через двадцать минут закончится кислород, и ты превратишься в ледышку. Но за эти двадцать минут можно заново родиться, и не один раз. — Но всё же суть этого полёта в другом. И не в тебе весь смысл. Ты — всего лишь мошка, ничтожная тварь, которую я раздавлю за одно мгновение. Поллак успел откинуть Уоллеса в сторону, перед тем как дверь резко открылась. Он увидел, как Карт потянулся за ним, но не смог ухватить, их разделили ничтожные сантиметры. Мэтт выкинул руку ему навстречу, зацепился за край двери, но потоком воздуха его всё равно выбросило в космос. Никакого шлюза не было. Но огромный фрегат завис в нескольких метрах от солнечника, подмигивая защитными экранами. Мэтт летел прямо на него, но упрямо тянул к Карту руку. Видел, как Швитич схватил Уоллеса и с ним зацепился за край двери, чтобы не вывалиться в космос тоже. Видел, как Спенс помахал ему ручкой, а потом исчез. Видел Карта… Почувствовал, как врезался в защитный экран корабля, проскользил по нему. Купол недовольно подмигнул разными цветами, зашипел и загудел, сжимая пластины скафандра. Поллака грубо и сильно бросило в сторону, заставило вскрикнуть от боли, рванувшей мышцы. И после этого — плавный полёт, похожий на то, как если бы он завис, застрял в киселе, с ощущением безысходности и пустоты. Ничтожная песчинка мусора, плывущая в глубоком космосе, между застывших напротив друг друга двух огромных кораблей, один из которых с гладкими тёмными стенками, ощерившийся пушками, а второй — спрятавшийся за защитной плёнкой экрана, готовый принять бой, а может, уже и побывавший в нём… …– Так тебе нравится эта группа? — спросил Карт. Время текло медленно, вяло, оно явно никуда не спешило, но останавливаться даже не думало…