Фрайкс. Изнанка

— Так тебе нравится эта группа? — спросил Карт. Время текло медленно, никуда не спешило, но останавливаться и не думало. Ему-то что, оно своё дело выполняет, работу делает, а они — люди. Впрочем, до того, чтобы задохнуться в шахтах, времени ещё — о-го-го, навряд ли прошло три часа после того, как они очнулись от снотворного. — Да. Мне она нравится. — И этот Сэм, у него борода и волосы? — Ну да, — здесь Поллак не удержался и улыбнулся, так как Карт, стараясь скрыть веселье, всё равно выдавал себя с потрохами. — И он твой тип? Поллак не стал торопиться с ответом, ему казалось, что нечто подобное он ожидал. Взгляд Карта стал жадным и жарким, от него бросило в пот, и Поллак ощутил, как футболка прилипла к спине. — Мой тип — хорошие люди. — Хорошие люди — понятие растяжимое. У каждого свой идеал, — сказал Карт. Поллак хотел бы на эти слова разозлиться или ещё что-то сказать, противное и говняное, но странным образом желание пропало. Вместо него возникло другое: захотелось бросить тело вперёд, повалить Гарри на спину и поцеловать тонкие губы, которые могли так соблазнительно улыбаться. — Курить хочу, — вдруг сказал Поллак и вспомнил, что у него есть другие, более важные дела. А в груди у Карта наночип, который может взорваться. — У меня две, — Карт вытянул пачку, тряхнул ею. — Как будем? Одну на двоих? — Давай, — согласился Поллак. Гарри, перед тем как передать сигарету Поллаку, подкурил её и сделал пару затяжек. Мэтт, взяв сигарету и затянувшись, вдруг подумал, что это может означать непрямой поцелуй. Затем фыркнул про себя, кое-как удержав на лице маску задумчивости: «Глупости ты думаешь, Поллак. Лучше возьми себя в руки и раскинь мозгами на другие темы, например, что делать, когда эта дверь откроется». — Есть предложения, как будем действовать? — спросил Поллак, делая третью затяжку и передавая сигарету Карту. — Я не знаю, что там, — Гарри коротко пожал плечами, насладился новой порцией никотина и передал почти выкуренную сигарету Мэтту. — Я тоже, — буркнул Мэтт, докурил палочку, раздавил окурок и подполз к двери. — Ну что, действуем по обстановке? — Ага. — Только не забываем, что у тебя в груди взрывчатка, — напомнил Поллак себе и ему об опасности, подсоединяя комм к панельке. Девять минут и пять секунд текли слишком медленно, но в тот же момент необратимо. Поллак чувствовал, что не хочет, чтобы эта небольшая, явно не им придуманная история с ними в главных ролях закончилась. Хотелось бросить всё и ещё немного задержаться здесь, в этой шахте, ушедшей на добрые метры вниз, к самому ядру Фрайкса. Хотя, если Фрайкс искусственная планета, есть ли у него ядро? Должно быть, каждое сущее во вселенной имеет центр: кто-то сердце, а кто-то ядро. Для других центром и жизнью является человек. Особенно когда любишь. Оставалось совсем немного, и Поллак вдруг глянул на Карта. Тот стоял, прислонившись к стене рядом с дверью и скрестив руки на груди. В районе сердца защемило, Поллак сморгнул, вернулся к комму. Панель пискнула, мигнула световыми кнопками. Дверь отошла в сторону. Они сделали шаг вперёд, переступая невысокий порог. Перед глазами ничего нового не появилось, кроме лифта. Оглядев помещение, где стояли вагонетки и тележки, Поллак прошёл к коробке, потянул рычаг вниз. Двери лифта открылись, Мэтт и Гарри вошли внутрь. Поллак снова посмотрел на Карта, тот коротко пожал плечами. До сих пор у Мэтта не было плана, и действовать по обстановке его не вдохновляло тоже. Но другого варианта не было. Он поднял рычаг, что был в лифте, двери закрылись, и коробка медленно, подозрительно поскрипывая, потянулась наверх. Как бы не повернулась рулетка жизни, выбор придётся сделать ему, Мэтту. Поллак это понимал и неожиданно почувствовал себя не в своей тарелке. Когда створки разошлись, они оказались в просторном помещении, напоминающем арену. По кругу вверх вели ступени, в стороны — коридоры. У коридоров стояли изваянием толстые колонны, поддерживая невысокий потолочный свод. Центральный выход обозначался огромной красной стрелой и находился впереди, за возвышенностью, где стоял Гилбет. Мэтт быстро окинул его взглядом, потом посмотрел на стоявших по кругу людей. Кто был внизу, кто на невысоких ступенях. Поллак напрягся, но вида не показал: перенёс вес на левую ногу и коснулся плечом Карта. Рука здоровяка была горячей, влажной от пота и пыльной от песка. Это прикосновение — будто опора, и Мэтт точно знал, что, случись беда, за эту стену всегда можно спрятаться. — Кадет Поллак, вот ты и тут, — сказал Гилбет и посмотрел на наручные часы. — Для того, чтобы прийти ко мне, тебе понадобилось пять часов и двадцать шесть минут. Мэтт про себя удивился. Пять часов? Ему казалось, что время в шахте тянулось и текло не так быстро. Дышалось пока легко, но если бы он застрял там на шесть или восемь часов, то почувствовал бы все прелести действия скалиуза на человеческий организм. — И дружок твой в полном порядке, — говорил Гилбет, потому что Поллак не отвечал. Просто смотрел и считал людей, окружавших их — в свете неярких фонарей они казались миражом. От них исходила сомнительная опасность, однако в руках у каждого было по винтовке. Может, оружие напрягало нервы? — Хотя были моменты, когда мне казалось, что его сердце разорвётся на куски. — И противно хихикнул. — Ну, раз я тут, тогда отпускай его, — сказал Мэтт. Гилбет заговорил о Карте, и это напрягло. За Гарри Мэтт переживал, неожиданное ощущение, и поделать с ним он ничего не мог. Концентрация на том, что сейчас происходило, лишь остудила рассудок, вернув ему здравость, но сердце продолжало биться в груди как ошалелое. Оно диктовало неправильные действия, противной паутиной оплетая разум и делая Поллака совсем слабым. Чёрт бы побрал эти непонятные чувства! Вдохнув через сжатые зубы, Поллак упрямо вернулся к реальности и быстро определил для себя правую сторону, решив оставить Гарри левую. Но для начала надо убрать из груди Картера наночип. Стать причиной смерти невиновного Поллак точно не хотел. Уж если и выбирать, то лучше пусть грохнут его, чем Карта. — Не так быстро, Поллак, куда ты всё время торопишься? — оскалился Гилбет. — В Вильне только четыре утра, твои товарищи ещё спят. Никто тебя не ищет. Ты никому, как и твой дружочек, не нужен. Кстати, вы неплохо общались? Неужели друзья? Поллак, у тебя есть в друзьях выблюдки аборигенов Монты? Мэтт ничего не ответил. Но слово «выблюдки» резануло по нервам и сердцу так, что желание порвать Гилбета на куски голыми руками появилось неожиданно и прочно засело в сознании. Удивительно. — Знаешь, когда я разрабатывал этот план, думал, поиграю с тобой, потом выебу твою дырку так, чтобы ты ходить не мог, и отдам на растерзание каким-нибудь извращенцам, которые сделают с тобой нечто нечеловечное, и ты будешь походить на уродца. Но с каждым разом жизнь делала крутые повороты. А когда рядом с тобой появилось это уёбище, я подумал, а почему бы и нет? И наблюдать за вами оказалось намного интереснее, чем думалось. И я решил снова поменять план. Почему бы нам не сделать шоу интереснее! Ты меня понимаешь? Поллак снова промолчал. Просто смотрел на Гилбета и представлял, как голыми руками вырвет кадык из его горла, а потом будет смотреть на то, как Мейсон захлёбывается кровью. Приятное зрелище для того, кто хладнокровно расстрелял своего командира. — Ты какой-то замороженный, Поллак, — покривился недовольно Гилбет. — Тебе не нравится моя игра? — Да, скучновата, — рискнул Поллак, стараясь быть спокойным и даже слегка расслабленным. — Хм-м, — протянул Гилбет и тоже задумался. Правда, тишина длилась недолго, её нарушил хриплый баритон, от которого по спине пробежали мурашки. До чёртиков приятные мурашки! — А мне нравится. Так что там у тебя, грязный засранец, по сценарию дальше? Поллак глянул на Карта, а тот после сказанного так хищно ухмыльнулся, что Мэтт сглотнул. Если бы на лице Карта была борода, то он явно походил бы на какого-нибудь зверя-людоеда, готового вырвать сердце врага и сожрать его на глазах всего человечества. — Ха, вот это я понимаю, весельчак, — хлопнул в ладоши Гилбет. — Так тебе шоу нравится? — Ещё бы, — продолжил скалиться Карт. — И мне как-то не комильфо, что мы тянем время и пиздим о каких-то там далёких и мохнатых временах, о которых я ни хера не знаю. Требую продолжения банкета. — Отлично, — рассмеялся Гилбет, а Поллак в очередной раз удивился и, уже не скрываясь, выпучил глаза на пирата. Не ожидал, что откровенный подхалимаж Картера так понравится Гилбету. — У меня два варианта, не знаю, какой выбрать. То ли чтобы вы немного развлекли нас своими навыками рукопашного боя, то ли посмотреть на то, — Гилбет даже нагнулся вперёд, чтобы его дальнейшие слова произвели больший эффект, — как ебутся два здоровых мужика. Ты что выберешь? — М-м, — Карт наигранно задумался, а Поллак ощутил, как внутренности опалил жар, вспыхнул на лице яркими алыми пятнами и скатился вниз, к поясу штанов, крупными каплями обжигающего пота. — Поллак, ты что выбираешь? — Чтобы из тебя вытащили взрывчатку, — рыкнул он Карту, проделав в здоровяке дыру гневным взглядом. Но Гарри хмыкнул, облизался и сказал: — Второй этап шоу пока что такого не предусматривает. Выбирай из того, что есть. — Да пошёл ты, — хрипло выдавил Поллак, кожей чувствуя опасность. Сделал шажок назад, сжал кулаки, сердце ускорилось, раненной птицей забилось о стенки грудной клетки. Стало совсем жарко. Просто невыносимо. А Гилбет в стороне залился писклявым смехом, выкрикивая лозунги. — Как скажешь, твой выбор я принимаю. Карт схватил его за руку и потянул на себя. Поллак резко крутанулся, ударил вверх, проскользнул под могучей лапищей, встал к Гарри спиной, ударил локтем по животу. Вспомнил про взрывчатку, чертыхнулся. Этой заминки хватило, чтобы Карт перехватил Мэтта и кинул через плечо. В полёте Поллак сгруппировался, приземлился на пыльный пол, вскинул ноги, обвил ими шею Карта, потянул на себя. Резкий бросок, и Гарри лежит на песке. Но секунда, и они одновременно вскакивают на ноги. Нет, Мэтт успевает чуточку раньше утвердиться на песочной поверхности. Взмах ногой, но цель уклонилась, и удар разрезал воздух над головой Карта. Правда, Мэтт не особо-то метил в Гарри, он совершенно не понимал, к чему этот бой. И вообще, что происходит с Картом? От здоровяка исходит опасность с привкусом сладости, от которой внизу живота закручивается узел, а соски твердеют. Ткань футболки царапает их, заставляет отвлекаться. Следующий удар Карта Поллак ловко блокирует, затем уходит в сторону и перехватывает его руку. Бросок через бедро, шаг на противника, но Гарри ловко выворачивается, делает подсечку, и Мэтт валится на песок. Снова встают практически одновременно, только на этот раз Карт быстрее. Удар, блок, удар, прыжок в сторону, удар, блок, блок, блок… Удар! Мэтт не совсем понимает, как оказывается прижат Картом к широкой колоне, и не сразу понимает, что горячие, влажные губы целуют его губы, язык толкается в рот, обжигая и заставляя плавиться, терять рассудок, ускользать тонкой дымкой в мир грёз и фантазий. Однако в какой-то момент Поллак возвращается в реальность, встречается с взглядом Гилбета, который алчно наблюдает за ними, пытается оттолкнуть Карта, делает невероятное — вскидывает ногу, хочет его ударить, но Карт подхватывает его под ягодицы, поднимает вверх, заставляя обхватить ногами талию. Отрывается от губ на мгновение, и в этот момент Мэтт понимает, что тянется к нему, хватает за ухо и, больно сжимая, сам целует. Они целуются вечность. Трутся друг о друга, пыхтят, хрипят. Мэтт сдерживает стоны, но ему это не нравится. Где-то в уголке подсознания кто-то или что-то диктует ему, что не надо показывать страсть в полной мере, пусть пираты наслаждаются тем, что есть. Стоны надо оставить для Карта… Когда они будут одни. Губы Карта горячие и влажные, сладкие и жёсткие. Он целует, требует, жадничает. Он полностью захватывает инициативу и не позволяет вести кому-то другому. Но Поллак ведёт себя так, будто его подменили: пытается, настаивает, показывает свой характер — и всё равно проигрывает. Крепкие и сильные пальцы сжимают его волосы и оттягивают голову назад. Губы Карта опускаются на шею, но Мэтт не уступает. Секунда промедления, и вот он впивается зубами в могучую шею Гарри, а потом прижимается к ней губами, оставляя смачный и бордовый след, который пытается снова укусить, но ладонь, лёгшая на член, мешает. Заставляет захрипеть, кусать губы. Стонать нельзя! Ремни расстёгиваются с невероятной скоростью. Никаких трясущихся рук, сумбура и судорог, всё чётко и немыслимо быстро. И два горячих члена, соприкасаясь, заставляют откинуться на колонну, ударившись затылком о твёрдую поверхность. Гарри без разрешения хватается второй ладонью за ягодицу, скользит рукою под штаны, по влажной коже, и добирается до дрожащей дырки. А Мэтт обхватывает члены рукой и понимает, что у Гарри охренительно большой. От этой мысли вырывается стон, но Поллак сразу же его глотает, а потом, чтобы спрятать стыд, кусает Карта за плечо. Больно и с дикой жадностью, несвойственной ему. Палец Карта скользит внутрь, оглаживает стенки, тянется назад и снова проникает. Дальше, глубже. Поллака выгибает, он откидывается на колонну, а губы Гарри вжимаются в кожу шеи, палец, добравшись до простаты, ласкает её, вторая рука держит Поллака, чтобы тот не соскользнул на пол. Сам Мэтт плавится, улетает в радужные дальние дали, превращается в кисель. Он ласкает члены, сжимает их, оглаживает головки и неожиданно глупо мечтает о том, чтобы этот здоровяк порвал его задницу, достал до глотки и вытрахал всего без остатка. Чтобы на следующий день было так дерьмово, что жить не хотелось. Или хотелось, но только с… Дальше Мэтт не успел додумать. Подступивший оргазм так больно ударил по глазам и мозгам, что Поллак закусил губу до крови, а потом ощутил жаркий и требовательный поцелуй. Язык Карта снова обжёг рот, коснулся его языка, и они задвигали бёдрами быстрее, кончая. На мгновение воцарилась гулкая тишина, сдавившая уши. Мэтт ткнулся лицом в плечо Картера, прикрыв глаза. Гарри продолжал прижимать Поллака своим горячим и мускулистым телом к колонне. Его губы касались уха и виска Мэтта, опаляли жаром и влагой. Ощущение нереальности медленно исчезало, это место занимала действительность. Гилбет. Пираты. Бессонная ночь. Фрайкс. Вильн. Шахты. Миры соприкасались и переворачивались, являя свою сущность. Фантазии только в мечтах и во снах, остальное — реальность. Грубая, жёсткая, ядовитая. И к ней Поллак не хотел возвращаться. Потому что неожиданный всплеск эмоций и последовавший за ним акт будоражили мысли и уже начинали капать на мозги своей неправильностью. Как и осознание того, что плана на побег нет. И дальше думать Поллак уже не хотел. Тишину разорвали аплодисменты, затем посвистывания. Отвращение к самому себе, лёгкая ненависть к Карту. Желание свернуть шею всем, и Гарри тоже. Нет, пожалуй, насчёт Гарри пока что было всё туманно и не совсем понятно. Поллаку казалось, что его предали и в тот же момент спасли. И нежность, с которой Картер касался его виска губами, ладони, которые держали крепко и надёжно… Неожиданное затишье со стороны Карта вдруг заставило Поллака почувствовать себя виноватым в том, что он думал о нём плохо. «Когда-нибудь тебя совесть сожрёт, Поллак, избавься от неё скорее. Так жить легче», — набатом послышались в голове слова командира. И Мэтт резко оторвался от Карта и оттолкнул его. Гарри, ничего не говоря и не пытаясь в него вцепиться, отступил на шаг, не глядя застегнул ремень, спрятав в штаны своё хозяйство. Стараясь быть безразличным, Поллак последовал его примеру. Руки не дрожали, но Мэтт ощущал, как всё его естество подрагивает, а сердце продолжает заходиться где-то в районе горла. После такого мозги должны были стать ясными, но в голове, наоборот, туман. Постепенно начали появляться вопросы, потихоньку сводя с ума. Почему это случилось? Как мог Поллак сам целовать Карта, тянуться к нему и выпрашивать большего, насаживаясь на палец, кусая за шею, оставляя на ней следы и обнимая, при этом надрачивая оба члена?! — Просто шикарно! — запищал довольно Гилбет. — Поллак, я и не знал, что ты такая активная сука. Да ты просто шлюха. Течная, грязная, вонючая потаскуха! Слова резали, как острые ножи, но Поллак делал вид, что его это не заботит. Вышел на центр арены, наклонил голову набок, сдвинул брови. Сделался требовательным и серьёзным. На Карта не смотрел. Это, может, выглядело по-детски, но не мог себя заставить. Отвлекаться на то, что правильно, а что нет, сейчас не хотелось. Правда, успел позавидовать тем, кто через подобное спокойно переступает, кто не оглядывается и кому действительно насрать, что о нём подумают окружающие. Поллак всю жизнь пытался жить правильно, следил за собой, считал подобные связи грязными и унижающими мужское достоинство. И что же случилось в тридцать семь лет? Гордость в дерьме. И ладно случилось бы всё наедине, так нет же, на глазах у… восемнадцати засранцев! — Ну, и что дальше? — спросил Поллак. — А дальше ты пойдёшь со мной, а этот здоровяк останется здесь. В этот момент люди подняли оружие, и Мэтт почувствовал себя ещё паршивее прежнего. Безысходность замаячила в темноте коридора задницей, обросшей геморроем. Жизнь — дерьмо, кто с ним поспорит, тому Мэтт выбьет все зубы и вырвет голыми руками почки. — Да шучу я, — расхохотался Гилбет, пираты тут же приопустили пушки. — Хотя… — Ладно, я иду к тебе, а ты вытаскиваешь из груди Карта наночип, — сказал недовольно Поллак и сделал шаг к Гилбету. Конечно, становиться игрушкой пирата Поллак не собирался, но он надеялся, что когда из груди Карта вытянут наночип, тот сможет повернуть события в их пользу. Мэтт решил, что сегодня он убьёт мудака и сделает мир лучше и чище. — Ты мне понравился, здоровяк, — сказал Гилбет, продолжая ухмыляться. Потом размахнулся и швырнул в сторону Карта нечто, похожее на шариковую ручку. Мэтт оглянулся. Гарри стоял в трёх шагах у него за спиной. Он ловко поймал палочку и ухмыльнулся в ответ. — Было интересно. В следующий раз, когда соберёшься устроить подобное шоу, не забудь пригласить меня. И, — Карт задрал футболку и приставил палочку к груди, — будь с Поллаком нежным. — Не могу тебе этого обещать, — рассмеялся Гилбет, а Карт слегка скривился и отнял палочку от груди. Мэтт против воли смотрел на Гарри и понимал, что до сих пор за него переживает. Что за глупости?! — Ты показал мне, каким блядским он может быть. Знаешь, я захотел его оставить себе. Навсегда. — Даже не хочу знать, в какие игры ты с ним решишь сыграть, — сказал Карт и глянул на Мэтта. Поллак ответил хмурым взглядом, скрипнул зубами. Не нравились ему такие разговоры. — О, я пока сам не знаю. Но это будет одна из любимейших моих игрушек. — Ты в этом уверен? — Карт метнулся к Поллаку так быстро, что Мэтт не успел моргнуть, а Гарри уже тыкал ему в спину палочкой. Укол, ощущение того, что что-то вошло в тело и там осталось. Карт крепко прижимал Поллака лицом к себе, и Мэтт не двигался, широко открытыми глазами смотря поверх плеча Картера. Что это? Как это? Почему? Сердце снова ускорилось и забилось в районе горла, мысли спутались. Его лишили главной роли? Потому что Гарри Картер оказался лучше, потянув без зазрения совести одеяло на себя? Или это тот самый поворот событий, третий вариант, где Поллак и Карт расстреливают противника и выходят на свободу живыми и невредимыми? Тогда что именно проникло в тело Поллака? — Зачем ты это сделал, здоровяк? — Затем, что я тоже псих, пират, — ответил Карт. Поллак услышал стук не своего сердца и вдруг почувствовал слабость. Спокойствие. — Я не псих, абориген, — голос Гилбета был по-прежнему лёгок, Мэтт осознал: где-то есть подвох. — Это всего лишь игра. Месть. Нельзя быть таким засранцем, как Поллак. Хочешь его убить или спасти? — Это будет зависеть от тебя, — ответил Карт. Надо же, два ублюдка решают за Мэтта, жить ему или нет. Довольно весело и противно одновременно. Но в этом случае Поллак должен был довериться Гарри. — Ха-ха, — рассмеялся Гилбет. — Я знал, что ты сделаешь нечто подобное. Третий этап нашей игры увенчался успехом. Какой насыщенной оказалась игра. Шоу удалось на славу. — Да нет, — протянул Карт. — Оно ещё не закончилось. Сейчас ты спокойно нас отпускаешь и валишь в свой космос, дальше пиратствовать. Так и быть, оставлю тебя и твоих гнилых корешей космической полиции. А мы с Поллаком вернёмся в гостиницу. Видите ли, ребятки, мы, военные, люди необыкновенные. И командиры у нас те ещё гондоны. Пропадёт Поллак — вас на куски порвут. — Ой, не старайся, — протянул надменно Гилбет. — Все эти страшилки бесполезны. Кто узнает, если ты станешь покойником?  — Поверь мне, пират, если я стану покойником, о Поллаке узнает не только Фрайкс, но и Джибунс. Это раз. А второе, хватит трепаться, забирай дружков и вали в жопу. Некоторое время Гилбет молчал, а потом ответил: — Нет. — Слушай, я же ненормальный. Поллак расстрелял своего командира, а я взорвал своего. Взорвать Поллака не составит труда. Отключить систему у тебя не получится, потому что отключишь её — и я об этом узнаю, — Карт оттолкнул Поллака, отступил на шаг, потом в сторону. — Только отключишь, и пятеро парней за моей спиной за три секунды окажутся трупами. Остальные будут червей кормить уже через шесть секунд. Через десять у тебя в голове будет дырка. Ну, об этом побеспокоится Поллак. Я хоть наполовину и абориген Монты, но во мне есть кое-какие задатки и способности жителей дальней планеты. Решать тебе. Если не отключишь — Поллак умрёт. — И что стоит мне тебя убить? — Жизнь Поллака. Не уверен, что твои ребята могут стрелять точно в цель. Я быстренько свалю в сторону, Поллак замешкается. В попытке меня убить твои придурки убьют его. Карт приставил ступню к браслету, что всё ещё крепился на его лодыжке. — Ты блефуешь… — протянул Гилбет. — Нет, — отозвался Карт и резко опустил ступню. Наверное, никто из пиратов этого не ожидал, как и Поллак. Он даже не успел понять, что случилось. Когда до него дошло, ступень, ведущая к выходу, уже взорвалась. Однако удивляться и искать ответы на невысказанные вопросы не было времени. — Твои правые! — крикнул Карт и метнулся в сторону. Поллак понял, что вступил в схватку, только когда под руками хрустнула шея. Послышались выстрелы, но к тому моменту комнату заполнила пыль от взрыва. Секунды слились в единую тонкую нить, Мэтт бил, уворачивался, стрелял, полосовал кожу кинжалом, снова стрелял, ломал кости. В какой-то момент он понял, что противников больше нет. Или это только показалось? Осознание пришло, когда он, оставив трупы лежать на ступенях, метнулся к выходу. Где-то там был Мейсон Гилбет. Пять подъёмов, небольшой коридор, широкий выход. В руке пистолет греет ладонь, но он чужой, рукоять неудобная, Мэтт привык к другому. Но всё равно крепко сжимает оружие, и когда впереди показывается Гилбет, быстро прыгающий в сэнд, вскидывает руку и нажимает на курок. Гилбет кричит, соскальзывает со ступеней, падает на песок. Мэтт подбегает к нему. У Мейсона прострелена нога, но он приказывает двум другим парням, чтобы стреляли. Однако, прежде чем они успевают вскинуть оружие, слышится другой выстрел. Карт, вырвавшийся следом за Поллаком из шахт, отправляет к праотцам оставшихся пиратов. — Погоди, — прохрипел Гилбет, вскидывая руку и глядя на Поллака глазами, наполненными страхом. — Погоди, Поллак. Я же пошутил… — Я тоже, — пробурчал Мэтт. — И моя шутка мне нравится больше. Пуля врезалась в лоб, разорвала на кусочки мозг и вырвалась из затылка, впившись в песок. Мейсон Гилбет — умер.

***

На поверхности рассвет. Солнца ещё не видно, но небо уже серое и пустыня золотистая. В этой части шахт жиряков нет, скалиуз их не пропускает. Почему — никто не знает. Декстер много раз пытался взять этот камень на вооружение, но Джибунс всегда заявлял, что его мало и тратить на военные разработки никто не собирается. Жадность — второе счастье. Мэтт отошёл в сторону от сэнда, присел на песок, опустил голову, руки сложил на согнутых в коленях ногах. Навалились усталость и слабость. Мысли спутались, но какая-то червоточина всё равно напрягала нервы. И этой червоточиной был Карт, присевший рядом. Чиркнула зажигалка, потянуло горьким дымом. Да, захотелось курить, но Поллак не осмелился попросить, а Карт всё равно молча протянул раскуренную сигарету. Мэтт глянул на цилиндр, подумал, потом взял его и затянулся. Хорошо, и от мысли, что губы Карта касались фильтра, становилось неожиданно не противно, а грустно. — Почему взорвалась ступенька? — хрипло спросил Мэтт. — Сигменталь, та палка, что дал мне Гилбет, вытянул наночип. Он же может ввести его обратно в тело с каплей специальной жидкости. Когда я схватил тебя, перед этим успел выстрелить чипом в ступень, под которой стоял Гилбет. Так что в тебя я ввёл просто жидкость. В тот момент, когда я сломал браслет, произошёл взрыв. — Его программисты оказались не такими шустрыми. Могли бы отключить наночип. — Думаю, без приказа Гилбета они не могли действовать. Группу Гилбет собрал быстро, и они ещё не успели сработаться. Это было видно по их движениям. Оттого мы так легко их завалили. — Я не чувствовал от них особой опасности. На минуту воцарилась тишина. За это время они докурили сигарету. — За что ты его расстрелял? — спросил Гарри, и Мэтт посмотрел на пыльное лицо товарища. Он знал, о ком спрашивает Картер, самому было интересно, за что своего взорвал Карт. — Мы, когда пришли в Квельбик, — Мэтт, видимо, долго молчал, поэтому Карт продолжил, решив поведать свой рассказ, — окружили поселение. Нам сказали, что там прячутся хроники. Мне был дан приказ обложить взрывчаткой одно из зданий, где по слухам скрывались ублюдки. Потом, когда я из трёхэтажной домины сделал груду камней, узнал, что похоронил сто двадцать шесть человек, из них — восемнадцать детей и четыре беременные женщины. Оказалось, то был госпиталь, он находился в подвальном помещении, там люди прятались от хроников. И это они просили о помощи. Мой командир об этом знал. Когда я спросил почему, он ответил, что для его продвижения не хватает этого успеха. В рапорте он уже написал, что в здании располагалось двести хроников и он их уничтожил. Я привязал его к стулу, облепил взрывчаткой, а потом её подорвал. Даже стыдно рассказывать свою историю. Поведав крупицу прошлого, Гарри ударил больно и под дых. Нести на своих плечах души ста двадцати шести человек — это надо иметь огромное мужество, пусть ты в этом и не виноват. — Мой командир был тварью. Он издевался над новичками, кто был из низшего сословия. Так двоих парней довёл до суицида, а трое сошли с ума. Многие переводились, некоторых отправил просто так в тюрьму. Когда он ушёл на повышение, я подумал, что он изменится. Вроде станет всё равно, но такого не случилось. Когда я пришёл к нему по поручению главного, застал за отвратительной сценой. Он заставлял солдат насиловать своего новенького адъютанта, а сам смотрел и наслаждался зрелищем. Что мной тогда двигало, я не знаю. Просто вытащил пушку и расстрелял его. Солдат арестовал, а парня отправил в больницу. Я потом думал о том, что мог бы подать на него в суд, и если бы имел веские доказательства, добился бы того, чтобы его сняли с поста и отправили в изгнание. Но у меня не было доказательств, да и не он насиловал. Элита делает в этом мире всё, что им захочется, но не все понимают, что порой опасно играть с человеческими чувствами. Люди — слишком хрупкие существа, они имеют свойство ломаться. Тупые отпрыски лордиков не понимают, что когда бьют другого, этот другой может ударить так, что ты уже не встанешь. Поллак посмотрел на небо. На горизонте оно неумолимо окрашивалось в яркие краски небесного пламени, чаруя взор и даря спокойствие и наслаждение. — Мне помогла сестра. Ей дорого это обошлось, но она упрямо стояла на своём. Я ни о чём не жалею, даже не думаю, что поступил неверно. Я избавил этот мир и эту галактику от дерьма. Спасибо никто не сказал и не скажет, да я и не жду. Живу дальше с похуистическим чувством, и только каждый раз, когда об этом вспоминает кто-то, понимаю, что убивший всё равно будет хуже покойника, даже если покойник был настоящим отморозком. Но и это не поменяет моего мнения о нём и о произошедшем. Некоторое время стояла тишина, и Поллак чувствовал, как погружается в прошлое. Но вот всплыл перед глазами образ Карта, тело отозвалось истомой, предательски затвердели соски. Мэтт понял: Гарри смотрит на него неотрывно, будто пытается запомнить или собирается с силами, чтобы что-то сказать. — Мэтт… — Мне не нужны поверхностные отношения, — зло выплюнул Поллак и встал, не глядя на Карта. — Оставь их для других. Резко развернувшись, двинулся к сэнду. Оттолкнул Гилбета, вытащил трупы пиратов, скинул их на песок. Потом сел за руль, дождался, пока Карт залезет на сиденье слева, включил зажигание. Сэнд недовольно фыркнул, заурчал и покатился в сторону видневшегося города. Поллак чувствовал, что всё испортил. Сделал не так. Перечеркнул то, что могло бы начаться, но упрямство и гордость не дали этому даже маленького шанса…