***
— Мистер Чон, Вам сделать кофе? — молоденькая секретарша заглядывает в кабинет, одаривая вопросительным взглядом. — Нет, спасибо… Что запланировано на сегодня? — Чонгук откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. — Собеседование… А потом встреча с мистером Намом, — девушка удалилась, а Чон продолжал думать о вечном. О Тэхёне и вечном. На днях наткнувшись на старый профиль Тэхёна в социальной сети, которой никто не пользуется уже лет так пять, он просмотрел все альбомы с фотографиями от корки до корки, потратив два часа драгоценного сна, но не пожалел. Он давно не видел русоволосого, хотя кто-то из бывших одноклассников рассказывал, что видел его на какой-то лекции по 3D-моделированию. Получается, что они с Тэ работают в одной сфере? Тогда, почему ни разу не пересекались? — Так… — Чон отгоняет все мысли об омеге прочь, ведь есть дела, которые нужно решить, а не вспоминать о невзаимной подростковой влюблённости, которая со временем окрепла и превратилась в более нежное чувство — любовь. Желание видеть Тэ каждое утро у себя на кухне в собственной рубашке никуда не пропало, а каждого тридцатого декабря, в день рождения омеги, обострялось до предела, что, казалось, разорвёт на части от одиночества. Чонгук трепетно хранит образ омеги в своей памяти, вспоминая часто глупые привычки, манеру разговаривать, любимые вещи. Вспоминает, что когда-то узнал у одноклассника Тэхёна его любимые цветы — красные розы. Банально, возможно, но каждая частичка Тэ была очень дорога Чону. Время лечит? Чушь собачья! Бейте в челюсть тому, кто эту фразу вам скажет без промедления, ведь это самое абсурдное, что когда-либо кто-то сказал. Время не лечит. Время делает больней, разъедая и поглощая, как хищное растение, утягивая тебя в сети бесконечной боли и отчаяния. Время ничего не меняет, по факту. Лишь усугубляет, в случае с Чонгуком, ведь он никак не может угомонить внутреннего альфу, требующего истинного омегу в поле зрения (читать: в своей постели), на что Чон может предложить только фото шестилетней давности — самое свежее фото в том старом профиле Тэхёна, сделанное на выпускном. А ещё Чонгук жутко хочет спать, ведь соседи, приехавшие откуда-то из Европы, судя по их корейскому с необычным акцентом, делают ремонт, а, так как ещё не перестроились под здешнее время, делают это в четыре часа утра, не давая доспать законные три часа. Глаза слипаются и Чон погружается в сон, которого так нехватало в последнее время. — Кхм…кхм… — проснулся брюнет из-за того, что кто-то громко прокашлялся, обращая внимание на себя, — Ты знал, что ты всё ещё зовёшь Тэхёна во сне? — Всё ещё? — Чонгук был удивлён тому, что Хосок так бесцеремонно ворвался в его кабинет и прервал долгожданный сон, обескуражив вопросом. — Ты и раньше так делал, — старший сел на любимое кресло около рабочего стола и положил свою голову на сомкнутые руки, даже не пытаясь убрать тупую улыбку с лица, — Сухён беременный… Чонгук только цыкнул недовольно, удивляя тем красноволосого и полез в шкаф за бутылкой коллекционного виски, дабы отметить такое долгожданное событие. — Я уж думал, что не дождусь… — он разливает по небольшим бокалам напиток и подвигает один ближе к брату, — Вы женаты уже четыре года, а племянника мне заделали только сейчас, хён. Как это называется? Брюнет обиженно дует губы, вновь превращаясь в маленького пухлощёкого шестнадцатилетнего паренька, чем умиляет Хосока. — Это называется свинство! — предвещая перечень диагнозов, младший решил ответить сам, — Знаешь, ведь, как сильно я люблю детей. За разговором они выпивают ещё немного, но из-за того, что помещение хорошо отапливается, кажется, будто они выпили минимум литр. — Ладненько… Пойду-ка я клубнику в сливовом соусе искать, а ты ищи себе нормального омегу! Детей он, видишь ли, любит… — под недовольные бурчания, Хосок выходит из кабинета, прикрывая дверь, а Чонгук задумывается о том, что действительно хочет так же бегать по магазинам, в поиске странных сочетаний продуктов и самых красивых букетов цветов.***
— Мистер Чон, к Вам на собеседование! — секретарша ушла, а Чонгук отвернулся к окну, пародируя знаменитые шоу про «Слепой отбор». В комнату ворвался знакомый, до жгучей боли в груди, аромат карамели, и Чонгук округляет глаза, ведь не ожидал услышать его ещё хотя бы раз. Ладони начинают потеть, кадык нервно дёргаться в конвульсиях, а зубы стучать от озноба — видимо, от страха подскочила температура. В горле сильно запершило, а источник запаха, судя по звукам, стремительно приближался. — Здравствуйте, я на собеседование… В голове Чона хаос: тараканы собирают внеплановое собрание совета безопасности, на главной площади митинг в поддержку ухода в отставку здравого смысла и рассудка, а ещё все заочно единогласно готовы голосовать за позорный побег. — Меня зовут Ким Тэхён, — голос стал приближаться к всё ещё отвёрнутому к окну креслу Чонгука, — И я был бы очень рад, если бы Вы повернулись ко мне. Брюнет прокашлялся и морально подготовил себя к любым словам Тэхёна, хоть и понимал, что это далеко не так и начал медленно поворачивать кресло. — А меня зовут Чон Чонгук и… я люблю булочки с корицей, — а в голове: «Боже, что я несу?». — Ч-чонгук? Что с тобой? Ты пьян? — Тэ подходит непозволительно близко и всматривается в зрачки брюнета, о чего у последнего начинают дрожать коленки. — Я думал, что мы играем в нелогичное завершение предложения, — Тэхён сел на излюблённый диванчик Хосока и уставился на Чона. — Тебе не стоит перебирать с алкоголем. Твоя речь очень выдаёт тебя, — русоволосый улыбается. — Волнуешься за меня? — Чонгук с любопытством посмотрел на омегу, не скрывая то, что получает удовольствие от разговора. — Знакомы всё-таки… — от этого «знакомы» больно щемит сердце, ведь эта фраза напоминает, что шесть лет назад Чон выложился не на сто процентов, раз они до сих пор не перешли эту черту. — Кхм… Давайте приступим к делу, если хотим закончить быстрее, — Чонгук явно не хочет этого, — И, прошу, придерживайтесь официально-делового стиля обращения ко мне во время рабочего процесса. — Хорошо. Без проблем, — как же Чонгуку хотелось, чтобы Ким его не послушал и продолжал называть, как вздумается, но тот просто сладко улыбнулся. — Итак, почему именно наша компания?***
— Поздравляю, собеседование прошло успешно. Вы приняты, — это было заранее решено, но придержаться порядка всё же стоило. — Спасибо. Тогда… я пойду? — голос показался умоляющим. — Предлагаю отметить Ваше назначение за чашечкой кофе в нашем кафетерии, — вопросительный взгляд Тэхёна, — Я угощаю… Русоволосый следовал за Чонгуком по пятам всю дорогу, стараясь запомнить, что и где находится, ведь теперь он тут официально работает, пока они не сели за маленький деревянный столик и не заказали два капучино. — А ты изменился… — томный шёпот Чонгука, слышный лишь им двоим. — А как же деловой стиль, мистер Чон? — Тэ подпёр рукой голову и посмотрел на брюнета с издёвкой. — Только в рабочее время. Сейчас на правила можно наплевать, — он ухмыльнулся и потянулся рукой к только что принесённому официантом капучино, отпивая немного и столик погружается в неловкую, как кажется Тэхёну, тишину. — Ты тоже изменился… — ничего лучше он придумать не смог, но Чонгук только грустно улыбнулся, опуская глаза. — Нет… Я всё тот же наивный влюблённый подросток… Сердце Тэхёна почему-то начинает колотиться быстрее, а воздуха начинает не хватать, но он ведь это уже слышал. Что изменилось? Изменилось его отношение к истинности… Теперь всё по-другому, всё не так, как было раньше. Сейчас перед ним сидит не малолетка в обвисшей на худом теле школьной форме с заплаканным пухлым детским личиком, а взрослый альфа, своей аурой сбивающей наповал. Чон действительно изменился. И дело не только во внешности. Мысль о том, что это его истинный альфа приятно грела душу и скручивала низ живота, ведь это его истинный альфа и он до сих пор влюблён. Мысль кружит голову и на лицо проступает едва заметная смущённая улыбка, а кончики ушей краснеют, потому что этот шикарный во всех смыслах альфа сейчас смотрит только на него, не отводя взгляда, подпирая голову рукой. — Ты безумно красивый… — голос Чона хриплый и не слушается хозяина, но это не мешает вспыхнуть ещё и щекам Тэхёна. — Я не помню, чтобы мне такое говорили… — русоволосый прокашливается, но это не помогает избавиться от тишины и пронзительного взгляда напротив. — Тебе никогда не говорили, что ты красивый? — Чонгук был удивлён, судя по его реакции, — Давай, я ещё раз скажу? Ты очень красивый… — Не стоило, — Тэ отворачивается к окну, а Чон исследует глазами идеальный профиль, а затем и чистую шею без намёков на метку, что удивляло и безумно радовало одновременно. Есть шанс… — Где же те толпы альф, которые всегда тебя окружали? — немного с издёвкой, задевая самолюбие. Тэхён не понимает почему, но ему хочется всё рассказать. Всё, как было. Потому, что были знакомы? — Нашли истинных и бросили… Я и сейчас иногда ловлю на себе не двусмысленные взгляды, но в основном это замужние альфы, а рушить семью я… не хочу… — Тэ опустил голову, явно что-то вспоминая, — Некоторые бросали, написав сообщение, кто-то просто позвонил… Не было ещё того, кто сказал бы мне это в лицо… Чонгук всё это время слушал с открытым ртом и понимал сколько времени они потеряли. Времени, которое они могли потратить на них двоих, на их отношения, их семью. Было ужасно неприятно осознавать, что Тэ всё это время делали больно. Страшно и представить, сколько было таких, которые его бросили, даже толком ничего не объяснив. — Идиоты… Я бы не бросил, — шёпотом, только для себя, чтобы Тэхён не услышал. — Что ты сказал? — Ким повернулся к Чону и посмотрел прямо в глаза. Впервые за столько времени. — Я бы сейчас тебя подбросил до дома. Ты как к этому? — Чон оплачивает чек и вопросительно смотрит на русоволосого. — Уже поздно … Давай…