Иные

Ах, кто определяет где жизнь, а где смерть? Ах, кто же выбирает кто жив, а кто нет? И кто же мне докажет, что я не мертва?.. И кто же со мною низвергнется в ад?..

Сон, доверху облитый красным полусладким вином, размеренно погрузивший организм в блаженное беспамятство, оказался настолько тягуч и уютен, что разум не сразу осознал весь ужас своего положения, прорезавшегося сквозь мутные образы, мелькающие в темноте. Голос. Мужской и глухой голос разорвал приятную истому. Вынудил с трудом приоткрыть свинцовые веки, кое-как повернув голову. Которая, к слову, не болела, как это обычно бывает после необдуманного превышения того необходимого минимума алкоголя. Единственное — тело, налившееся болезненной тяжестью, очень не хотело покидать теплую, почти жаркую кровать в утреннем полумраке, с этими черными простынями, кажущимися бездонным небом с едва заметными пылинками звезд. И все же. Быть может ему послышалось? Зачем дяде будить подростка так рано после того как он позорно отключился прямо на столе? — Подъем, малой! — снова раздался знакомый бас совсем рядом с комнатой. Послышался громкий топот ног, скрип деревянных половиц и открывающейся двери. Саске зажмурил глаза, когда мужчина, оказавшийся в комнате, распахнул красные шторы, впустив голубоватый утренний свет в помещение. — Ну и душно тут у тебя. Хоть на проветривание открой. Тело пробило на озноб, когда комната за считанные секунды наполнилась свежестью, пропитанной дождевой влагой. Судя по звукам, моросило. И это могло бы быть еще одним поводом не вставать с постели. Дожди он ненавидел. Учиха глухо простонал, свернувшись клубком под одеялом. Сознание тут же провалилось в полутранс. — О, нет. Не разбредаемся, — с него резко сорвали одеяло и парню таки пришлось возмущенно открыть глаза, вперившись мрачным взглядом в ухмыляющегося родственника, нависающего сверху. Его густые черные волосы были повязаны в низкий хвост. — Что… Сколько… Сколько времени? — с трудом выдавил мальчишка — в горле пересохло. Мадара хмыкнул, поставив на тумбу стакан с какой-то таблеткой. Не трудно догадаться какой. Мужчина после той ночи тоже выглядел помято. Но он-то был старше… лет на тридцать? — Без десяти шесть. — Тогда меня-то зачем будить? — удрученно пробормотал его племянник, накрыв голову подушкой. Еще так рано. Какого черта? — Птичка по имени Обито мне тут на ухо нашептала, что тебя бы стоило отдать в местную школу хотя бы на год, — протянул тот. — Идея мне по душе. Познакомишься с местной детворой, городом. Заодно твои родители не настучат мне по шапке за твое образование. Саске тяжело вздохнул, с трудом приняв сидячее положение. Устало протер глаза. Взгляд пьяно бродил по всей комнате не в силах остановиться на чем-то одном. Как же… будто бы попал в смолу, словно муха. Стоит Мадаре уйти — Саске тут же провалится в нее полностью, покорно дожидаясь, когда она застынет и увековечит его навсегда. Но сначала Мадара должен уйти… — В школу? У меня и документов нет. Никто меня не устроит, — попытался защититься Саске, клюя носом. Глаза предательски закрывались. Дядя хмыкнул, щелкнув у него перед носом пальцами. — Это не проблема. Заедем к моей знакомой. Она все уладит, — мужчина потянул его с кровати, вынудив свесить ноги с постели. — Есть во что одеться? Хорошо. Давай, малой, на все про все даю минут двадцать. Что? Двадцать? Но… Черт, кто-нибудь может объяснить, на что они оба подписываются? Мадара, наконец, закрыл окно. В помещении уже было ощутимо прохладно. Чертов дождь. — Мда… чего еще ждать от Тенсея, — проворчал мужчина, словно согласившись с его мыслями. В темных глазах отразилось серое полотно туманной дымки. После нескольких мгновений угрюмой и в то же время тоскливой задумчивости дядя слегка повернулся к Саске, скрестив руки на груди. — Ну? Что сидишь? Особое приглашение нужно? — Я… я же… — «инвалид». Ха. Унизительно, но этим он и пользовался, когда пропускал школу в Париже. — Я хочу сидеть дома. Мадара удивленно поднял брови, но затем снова неприятно улыбнулся, махнув рукой. — О, нет-нет-нет. Давай уж без этого, хорошо? Главный сыч-отшельник этого города здесь Обито. Двоих таких я не выдержу, — усмехнулся он, направившись к двери. — Так что собирайся живее. Если через двадцать минут не будешь готов — поедешь в чем мать родила. Стоило возмутиться таким поворотом дел хотя бы ради приличия, но тут в комнату едва заметно забежал белый кот с ярко-зелеными глазами, деловито запрыгнув на изголовье кровати. Учиха хмыкнул, остановившись и уперев одну руку в бок. — Не прошло и года, — ворчливо произнес он, посмотрев на животное. — Ну и где пропадал, ублюдок ты шерстяной? Кот, под искреннее удивление Саске, лишь протяжно мяукнул, не спуская с дяди глаз цвета крыжовника. — У вас животные есть? — тихо спросил Саске таки кладя таблетку в рот и запивая водой. Получилось медленно и неуклюже — голова все еще была тяжелой. Мужчина кивнул ему, погладив зверя. — Это Зецу, знакомься. Есть еще второй, но должно быть проклятая лиса Мито опять загнала его в какую-нибудь дыру, — пожал плечами он, беря кота на руки. — Ладно. Найду его позже. А ты… — Мадара грозно посмотрел на мальца, — помни, что я тебе сказал, когда опять ляжешь в постель. И снова мужчина жутко расхохотался, выходя в коридор. Саске оторопело смотрел ему вслед, не в силах сообразить, что к чему. Вино все еще сладко зазывало в постель, но, узнав родственника за прошлый вечер, Учиха таки заставил себя потянуться за одеждой, прекрасно понимая — Мадара не шутит. И если Саске не хочет ехать в местную школу в одной лишь майке и пижамных штанах, ему стоит поторопиться.

***

Должно быть они не были в дороге слишком долго и в конечном итоге могли бы дойти пешком, если бы Мадара издевательски не напомнил Саске о его третьей ноге, демонстративно швырнув костыль в багажник под неодобрительное молчание последнего. Очаровательно. Это был по сути первый день в Тенсее, если не считать крайне скверного старта, посему парень старался мало-мальски запоминать окружение, про себя просчитывая и минувшие знаки, и сколько раз Мадара свернул на нескольких небольших перекрестках. Итачи говорил, они прокляты — вдруг вспомнилось ему, когда после очередного внезапного поворота машина резко затормозила, и Саске вынужден был вцепиться в переднее сиденье, чтобы не удариться о его спинку носом. По сравнению с деликатным и плавным Обито, водил Мадара плохо, резко сворачивая на поворотах и не заботясь о том, чтобы предупреждать других о своем перемещении миганием указателями поворота, подрезал и так немногочисленные машины и совершенно, совершенно кошмарно парковался. — Почему меня не отвез сюда Обито? — выдавил из себя Саске, когда его стало ощутимо укачивать после того как они таки приехали. Мадара, ругающийся под нос и смотрящий назад, пытался втиснуться между двумя белыми машинами у какого-то административного здания. — Понаставили своего дерьма первобытного… Ему как несколько лет пора гнить на помойке, а они на нем ездят, — шипел он под нос, наконец глуша двигатель и бросая взгляд на Учиху. — Ага. Обито попробуй разбуди раньше двенадцати. Давай, выходи. Было немного теплее вчерашнего. По крайней мере на улице больше не выходил пар изо рта, а это уже означало, что потеплело как минимум на несколько градусов, позволяя не прятать руки в карманах, грозясь отморозить их местной «южной» осенью. Саске захлопнул дверцу, озадаченно взглянув на невысокое (три этажа, не считая каменной гротескной тяжелой крыши) здание. Ратуша? Похоже на то. У такого неприятного человека, как Мадара, могут быть настолько серьезные связи? Саске хмыкнул. Слово «серьезные» должно быть не особо уместно в контексте Тенсея с его… сколько здесь человек? Четыреста? — Зачем мы здесь? — спросил Учиха направившегося ко входу дядю, но остановился как только увидел количество ступенек на светлой чистой лестнице. Костыль из багажника вытащить не удосужились. Саске невесело улыбнулся. Будь проклято барокко с его тщеславной помпезностью. Очевидно, инвалидные поручни такая старина не предусматривала. — Я же сказал. В школу тебя устраивать, — отозвался Мадара, обернувшись к Учихе и издав удрученный вздох. — О, проклятье. Он легко спустился обратно и без предисловий подхватил удивленного подростка на руки, закинув того на плечо. — Эй! — мальчик не успел ничего сказать, потому что всего за пару мгновений оказался поставлен у главного входа. Ничего себе. Мадара выглядел слабее, чем был на самом деле, но быть может оттого, что плотный слой одежды хорошо скрывал, что мужчина не запускает себя даже в таком возрасте. Ну… или Учиха просто удручающе легкий. — Я бы сам справился. Мадара усмехнулся, снисходительно покачав головой, и открыл мальцу дверь. Внутри было светло и чисто. Даже слишком, потому что парень ясно ощущал запах чистящих средств, витающих по полукруглому, отделанному светло-песочной плиткой и обоями, помещению. Тут и там в идеальной симметрии находились дубовые двери с крошечными золотыми табличками на них, а посередине — каменная лестница. Похожая на ту, что у входа, только эта вела в виднеющиеся деревянными оградами коридоры с такими же дверями. Саске решил, что все это напомнило ему Колизей. — Справиться-то справился бы, вопрос в том — как скоро. Нам еще успеть тебя в школу отвезти, — ответил мужчина, толкнув Учиху внутрь. — С-сегодня? Но у меня ни учебников, ничего… — удивленно пробормотал Саске, ступая на влажный от недавней уборки пол. Мужчина за стойкой недоверчиво посмотрел на обоих посетителей, но стоило Мадаре, оскалившись, подмигнуть ему, поспешил спрятать лицо за старым журналом. — Да и отстаю я по программе… Его схватили за руку, подведя к лифту. Мадара в каком-то странном мрачном предчувствии закусил губу, клацнув на кнопку три. Железные двери со скрежетом отворились, и они вошли внутрь. Странно. Быстро у его родственника меняется настроение. Саске показалось, что он вдруг стал нервничать. — Все необходимое я тебе куплю. А с программой, твое отставание здесь ни при чем, поверь. Уж я-то знаю как работает школа, — пожал плечами Мадара, когда лифт открылся, и повел подростка за собой. А он явно знал куда им обоим нужно. — Там все просто. Ты либо умный… либо тупой. Количество изучаемого не имеет значения. Саске не был уверен в подобном заявлении, но возразить не успел — Мадара уже открывал одну из дверей. — С богом, — тяжело вздохнул он, и оба Учиха вошли в небольшой вытянутый, словно неф, кабинет. Подросток остановился следом за дядей, недоуменно выглянув из-за его широкой спины, когда заслышался шелест страниц. Пахло кофе. Здесь было теплее. И намного теснее, чем в холле. Большую часть кабинета занимали полки с кучей одинаковых, расписанных по датам, папок и однотипных бумаг. У окна стоял дубовый, словно двери снаружи, стол, а в углу ютился крохотный аквариум, что весьма странно, пустой, хотя и заполненный водой. — Мадара Учиха… Мне даже оборачиваться не нужно. Только ты входишь к работникам администрации без стука, — произнесла женщина, скрестив руки на груди. Какое-то время Саске видел лишь ее аккуратную спину, спрятанную за белоснежной рубашкой с закатанными рукавами, но затем незнакомка медленно обернулась, постукивая пальцем по плечу. Учиха на миг окаменел, а затем стыдливо отвел взгляд в пол. Он узнал ее. Это была та самая рыжая с короткими волосами, которая танцевала у окна в его приезд. Сейчас, слава богу, одетая. — Я тоже не рад тебя видеть, Мито, — ворчливо протянул Мадара, на что женщина лишь слабо усмехнулась. В ее темно-серых глазах зажегся странный интерес. — Приятно познакомиться, Саске, — улыбнулась она подростку и кивнула на два стула напротив рабочего места, бросив усталый взгляд на второго Учиху — Ну. Садитесь, раз пришли. Мужчина только хмыкнул, довольно пробормотав себе что-то под нос и, указав племяннику на один из стульев, плюхнулся на соседнее. Саске решил пока упорно молчать, не желая встревать между двух огней. Все выглядело так, будто Мито и Мадара не в ладах с друг другом, но, быть может, это лишь ошибочное впечатление, хотя и очень твердое. Мадара выглядел угрюмее обычного, когда как рыжая женщина скорее потешалась над ним, бросая неясные лукавые улыбки, выглядящие еще более выразительно из-за ярко красной помады на ее губах. — Смотри-ка, твой муженек уже рассказал последние сплетни? — раздраженно выпалил мужчина, нервно заправив прядь волос за ухо. Мито усмехнулась, присев следом за стол, демонстративно медленно закинув ногу на ногу. На ней была черная юбка-карандаш, поэтому впечатление она производила весьма… неплохое. Саске мог бы сказать, что женщина выглядит куда моложе Мадары, хотя и тот не тянет на свои… сколько там ему? Тридцать? Сорок? Старший Учиха закатил глаза. — Хаширама… как всегда язык без костей. Мито промолчала, отпихивая разложенные в строгом порядке папки, заправленные в красные обложки. Положила локоть на дубовую поверхность стола, устало поправив спадающую на бок челку. — Почему бы ему не поделиться со мной последними новостями? Мы часто созваниваемся с тех пор, как разъехались. Это не он ведь устраивает против меня холодную войну без каких-либо причин… — устало вздохнула она, словно была терпеливой учительницей, отчитывающей нерадивого ученика. Женщина едва заметно усмехнулась. Да… В такую игру она бы сыграла с Мадарой. — Есть причины! Ты просто… — но мужчину перебили. Мито захлопнула еще одну папку и отложила ее в сторону с довольным видом, словно выводить Мадару на эмоции было ее наилучшим способом провести досуг. — И мне о них догадываться что ли? — она постучала пальцем по подбородку. — Дай-ка подумать… что ты такого можешь иметь на меня, — растерянный мальчишка лишь сейчас заметил как ярко она накрасила верхние веки. В светло-зеленый — подобрав к волосам. Рыжая вдруг медленно растянула губы в улыбке, — О… Только не говори, что ты ревнуешь Хаши… — Не. Называй. Его. Хаши. — сквозь зубы произнес мужчина, а потом, словно опомнившись, махнул рукой. — Оставь это. Я к тебе не за тем. — Но первый же и начинаешь, детка. Ну давай. Скажи мне в трехсотый раз, на этот раз при племяннике, как тебе не понравилось… — удрученно протянула она, вдруг смущенно посмотрев на Саске, —…наше… мероприятие… на троих. …Э? — Дело не в том, что мне не понравилось, — ответил Мадара, избегая смотреть ей в глаза. Саске резко ощутил себя третьим лишним в этих разборках. — Просто… вообще это здесь ни при чем, ясно? Тот случай ни при чем. Слышишь? Твое влияние на Хашираму меня раздражает, вот и вся причина. — Вот оно как? А мне кажется, ты просто злишься, потому что… — Во-первых! Я не злюсь. Во-вторых… не при детях, в-третьих, даже если я злюсь, хотя я не злюсь, то злиться могу только на собственную глупость, потому что тогда с чего-то решил, что раз ты и Сенджу бесите меня по отдельности, то по каким-то там причинам внезапно не будете бесить вместе, — парировал Мадара, отмахнувшись. Мито знала, куда бить. Ее глаза превратились в две ехидные щелочки: — Ясно… Значит ты совсем не обижен на то, что мы с Хаши и ты… — Не называй его Хаши! — в глазах мужчины была искренняя обида. — И вообще. Не вы с Хаши и я. А мы с Хаши и ты! — …сделали то, что сделали… Давай, Мадара. Я же по глазам вижу, что это не все еще. Выскажись, — ехидно протянула Мито, снова демонстративно закатив глаза. Даже договорить на дает. — Нечего мне говорить, — раздалось в ответ. Саске уже не знал, что думать, но решительно не понимал тон беседы. Что еще за игра на троих, мать ее? Монополия? — Ну раз так… то вернемся к вашему делу, полагаю. — Эм… Я извиняюсь, но… — но Саске вздрогнул, когда Мадара резко встал, уперев руки в стол. — Черт возьми, это ты должна была быть посередине! С хрена ли вы оба решили, что выбирать на камень-ножницы подобные вещи — это хорошая, мать его, идея? — рявкнул он, на что Мито удивленно и одновременно насмешливо покачала головой. — Девочка моя, ты ведь сам и предложил выбрать так, — рассмеялась она в кулак, но Мадара только недоуменно застыл. — Лжешь, стерва. В жизни у меня бы такая идиотская мысль не родилась! — парировал он, хотя и не слишком уверенно. О чем они вообще? Саске неловко ерзал на стуле. — Конечно, ты не помнишь. После ящика виски-то… — Мито уже не скрывала, что откровенно веселится, пользуясь чужой беспомощностью, пока мужчина старался унять бессильную ярость, с трудом садясь на место и сжимая-разжимая кулаки. И… о боже. Саске удивленно приоткрыл рот. На щеках у его мерзкого дяди правда выступил румянец? Черт. — Все, что случилось в ту среду целиком и полностью с твоей подачи. Не нужно было вливать в себя столько, зная… — она улыбнулась подростку напротив, будто бы извиняясь за них обоих, — насколько инициативным становишься… в таком состоянии. Но не успела Мито добавить что-то еще, как была наспех прервана. — Ой, я даже не хочу сейчас это слушать. Закрыли тему. Мы вообще тут не по этому, — замялся мужчина, бросив угрюмый взгляд на недоумевающего Саске. — Мне… — Учиха сделал глубокий вдох, прикрыв глаза, чтобы не видеть все еще веселящуюся рыжую ведьму напротив, — нужно, чтобы ты устроила моего мелкого в школу к Цунаде. Мито удивленно вскинула брови, поджав губы. Взяла ручку — но лишь для того, чтобы покрутить в ладони. Прошлый разговор, испепеляющий своей какой-то темной неясной неловкостью, явно был завершен. — Цунаде? После того, что вы с Хаширамой творили у нее, она не примет в свою школу больше ни одного Учиху, — ухмыльнулась она, посмотрев на Мадару. — Однако не вижу такой большой надобности, чтобы тебе унижаться передо мной. Процедура простая. Взял документы и вперед. — В этом и проблема. Нет у него документов, — грубо уточнил Мадара. Сообщать о том, что Саске попросту забыл их взять, однако, не стал. Мито удивленно присвистнула, помедлив немного, достала какие-то бумаги. Что-что, а с подобными задачами она справлялась легко и оперативно, потому и встала на пару ступеней выше бывших друзей на пороге взрослой жизни. Мадара скрестил руки на груди. Откинулся на стуле, разглядывая ее из-под длинных прядей. — Вот оно как… Нет документов… — рыжая тщательно пролистала каждый, подняв взгляд на мужчину. — Я надеюсь, ты не похитил ребенка, Учиха. А то в этом случае даже я тебя не отмажу, если придут служители закона и начнут спрашивать в каких местах ты его трогал, — она посмотрела на подростка почти виновато. — Не обессудь, Саске. Мадара только усмехнулся, вдруг небрежно потрепав племянника по голове. — Мне одного похищения Обито на всю жизнь хватило. Можешь не волноваться. Малой тут абсолютно добровольно. Верно, малой? — кивнул он Саске и тот поспешил буркнуть свое «да». Странно. Он не любил таких фривольностей, но грубоватые прикосновения дяди были в каком-то смысле приятны. Отец не расщедривался даже на подобное. — Верно… — повторила Мито в своих мыслях, что-то строча на компьютере в углу стола. Старом, с толстым экраном. Саске видел такие только в американских клипах, посвященных эстетике 80-х, а тут… Тенсей словно застыл в прошлом уже очень давно. — Ну так что? Можешь помочь? — спросил ее Мадара и та медленно кивнула, не отрывая взгляда от экрана. — Вспомни, с кем разговариваешь. Само собой я могу, — она щелкнула парой клавиш и посмотрела на Саске. — Ты у нас год будешь, верно? — дождавшись очередного тихого «да», удовлетворенно продолжила. — Значит так. Поступим как в Канаде. Сделаем тебе новые документы, которые останутся в Тенсее, когда решишь нас покинуть. Мадара отнесет их в школу и… фенито. — А долго их делать? — спросил парень, и Мито покачала головой. — Саске Учиха… Дата рождения… Нет, не долго. Имя матери и отца, — сосредоточенно вбивала она данные в анкету. — 23 июля. Фугаку и Микото Учиха, — ответил Саске. — Братья, сестры? Учиха замер на мгновение. Посмотрел на вдруг помрачневшего дядю и отвел взгляд в пол. Не самая желанная здесь тема, не так ли? — Итачи Учиха. Но… его больше нет, — тихо сказал он. Мито молча заполнила бланк и по этой информации. Затем задала еще один вопрос, и еще, когда наконец принтер неподалеку от пустого аквариума не исторг из себя ксерокопии с документами, смутно напоминающими странички паспорта. Она взяла их в руки, поставила печать, отодрав колпачок от ручки зубами. Подпись. — Пока так. Скажете Цунаде, что подлинники потеряли и принесете позже. В течение нескольких суток сделаю Саске новую личность, — деловито заговорила она, отдавая бумаги Мадаре. Тот кивнул. Сложил их в трубку, вставая со стула. Саске поспешил за ним. — Благодарствую. Ты та еще заноза в заднице, но иногда бываешь золотом, — хмыкнул он, став заметно спокойнее после того неловкого разговора. Мито улыбнулась в ответ все той же хитрой улыбкой. Учиха так и не понял, что творится в мыслях у этой женщины, еще вчера танцующей полуголой у окна в квартале Узумаки, но она ему определенно чем-то нравилась. Впрочем, ему бы понравились все, кто хотя бы мало-мальски способен противостоять дрянному характеру его дяди. — Я просто надеюсь, что мне это зачтется. Сам знаешь как, — она подмигнула ему, на что Мадара лишь нервно усмехнулся, толкнув Саске к выходу. — Что? Неужто наш Хаши сдает позиции? — оскалился он, и женщина насмешливо надула алые губы, склонив голову вбок. — Нет, милый. Просто с тобой он старается лучше, — она вдруг послала ему воздушный поцелуй, заставив Учиху-младшего смущенно отвести взгляд. Ему было уже двенадцать, но почему-то подобные заигрывания у людей старшего возраста все еще вызывали то самое детское отвращение, словно бы ему и Итачи снова было по пять-десять лет, наблюдающими как целуются их родители перед новогодней елью. Когда они оказались в коридоре, Мадара остановился, потянул спину, облегченно вздохнув, и прошипел под нос что-то вроде «Ну и стерва!», не забыв при этом тревожно оглянуться на дверь. А вдруг услышала, ха? Саске шокировано наблюдал за ним, не зная, что и сказать. Да и что он может? Заявление по типу «А я точно должен был это слышать?» — почти обречение на то, чтобы тебя считали глупым ребенком, а Мадара, на памяти подростка, был первым, кто говорил с ним на равных. В своей наглой и грубой манере, но на равных. Для Саске тот факт, что настолько дикий оутсайдер лучше обычных и заурядных людей знает, что дети — не идиоты с текущей по подбородку слюной, казался чем-то из ряда вон выходящим. — Видит бог, когда-нибудь я посажу ее за сексуальные домогательства, — буркнул Мадара, а затем, всунув документы в карман штанов, ухмыльнулся и Саске. — Дело сделано. Отправляемся в школу.

***

За стеклом пейзажи стремительно сменяли друг друга, словно под ярким калейдоскопом. Деревья, разрушенные ограды, каменные дома и мосты — и вот они снова выезжают на самую крайнюю улицу — их дом не слишком далеко. Повезло же. Подросток все еще не понимал, как Мадара мог так быстро уладить настолько коррупционный вопрос, но пока о местной системе он толком и не знал достаточно, чтобы ставить для себя рамки в виде «возможно» и «невозможно». Он родился в Дувре, вырос в Париже, но никогда не жил в атмосфере таких полумертвых и изолированных городков, как Тенсей. Здесь все казалось каким-то совершенно другим. Теплым, но одновременно сырым и мрачным. Живым, но мертвым. Огромным, но пустым и все же потрясающе ярким. Город — взаимоисключение. Какой именно порядок царил в такой частичной самобытности — было трудно сказать. Саске бы не удивился, узнай он, что такая вещь, как законы Европейского Союза, здесь попросту не действуют. — Мито позвонит Минато и все обговорит. Без наседки не останешься, хотя, более чем уверен — сплавят тебя либо Какаши, либо Гаю. К нашему блондинчику не пробьешься — придется стоять за километром мамочек, верующих, что именно их чада достойны «особого подхода», — меж тем заговорил Мадара, резко сворачивая направо. Вдали показался лес с поваленным электрическим столбом у дороги. Саске хотел было сказать, что здесь стоит знак, запрещающий движение, но вовремя прикусил язык, вместо этого раздосадовано скрестив руки на груди. А у него ведь были надежды встретиться с Минато снова. — Он настолько… популярный? — не нашел других слов парень. Машина набрала скорость, угрожая вылететь на обочину. В отличие от каменного центра, здесь дорога была почти ровная — позволяя гонять сколько хочешь, если, конечно, водитель дружит с руками и головой. Мадара очевидно не дружил. — Скорее просто хорош в своем деле, — неясно ответил он, скривившись в лице — машина резко ушла колесом в яму, — Лично мне он не нравится. Прилизанный слишком. Идеальный. Но видно, что детей любит. Они подъехали к какому-то небольшому дому со светлыми деревянными панелями и красной крышей с потрескавшейся от времени черепицей, и Саске вдруг удивленно заметил, что их собственный, если сравнить маршрут по памяти, был совсем недалеко. Может около пятисот метров направо… Мадара притормозил, приоткрыв окно с какой-то зловещей улыбкой. Высунулся наружу вместе с локтем. О… Саске только сейчас заметил Тобираму, с какой-то задумчивой рассеянностью на лице поливающего из шланга газон. Мадара, не унимая поганой улыбки, тоже его узнал, замер на пару мгновений и вдруг резко ударил кулаком по гудку. Машина пронзительно взвыла, отчего Учихе пришлось, зажмурившись, закрыть уши руками. Тобираме же повезло еще меньше: мужчина содрогнулся всем телом от неожиданности, выронив шланг, и тот, извернувшись ядовитой змеей, облил его почти с ног до головы. Ох… Что за кошмар. Сенджу коротко вскрикнул, вытерев лицо ладонями и резко обернулся на громкий, почти безумный смех. Вау. Саске стыдливо затих на сидении, старательно согнувшись так, чтобы его не было видно за широким силуэтом дяди, сотрясающегося в надрывном хохоте. Черт. Ну и ржет же он. Как типичный злодей из Бондианы* или вроде того. Учихе стало неловко за них обоих. — Сюрприз, мудила! — крикнул Мадара и, снова рассмеявшись, вдарил по газам, громко покинув участок. Лицо Тобирамы исказилось холодной яростью, но мужчина так ничего и не прокричал в ответ. Эту сцену мальчишка тоже не решился комментировать, предпочитая показать свое отношение лишь обреченным вздохом, на что его родственник лишь задорно улыбнулся, выезжая на очередной перекресток. — Так… Что там я еще не сказал? — переведя дыхание, продолжил худший из Учих. — Ах, да. Я схожу поговорю с Цунаде, а ты прибейся к какому-нибудь классу. К Гаю, например, у него всегда недобор, насколько я помню. Скажешь, новенький, вопросов задавать не станут, — и снова каменистая дорожка. Не совсем центр, но и не дикая окраина, где находился их черный дом. — Главное, чтобы эта старая стерва не успела отвадить нас на пороге, понимаешь? Поэтому действуй быстро. Учитель — класс — друзья. Схема простая. Саске кивнул. Снова выглянул в окно. Видимо, приехали. По крайней мере, старое, молочно-белое здание, отдаленно, очень отдаленно похожее на смесь Сечени и дом Террора*, было похоже еще и на школу. Большая. Быть может единственная на всю их округу, оттого и столько стараний со стороны Мадары. Много ли этому городу нужно? Саске не видел здесь детей кроме Ино. — Отучишься немного, а вечером я тебя заберу, — закончил мужчина, остановившись у здания. Почти. Нужно было пройти несколько метров, чтобы добраться до входа. В том числе и лестничных. Черт. А детей шло много. Целые толпы из галдящих учеников, сбившихся в несколько больших масс и устремленных к одному единственному дому, напомнили Саске и его старую школу. Не самые приятные воспоминания. Он тяжело вздохнул, резко ощутив стыд, словно забравшийся под кожу. Если увидят костыль — ему конец. Наверное. Именно сейчас эта мысль кажется вполне резонной. — Ну? Что сидишь? — Мадара пихнул ему в руки купленный по дороге портфель, открывая за подростком дверь, а потом вдруг слегка наклонился к Учихе, улыбнувшись какой-то жутковатой улыбкой. — Или хочешь пообжиматься с родственничком на прощание, а? Поцелуешь дядю в щечку? Саске передернуло от отвращения и подросток, что-то буркнув в ответ, поспешил выйти на улицу, захлопнув за собой дверь. Спокойно. Ортез совсем незаметный, черные брюки почти прикрывают его. Никто не подумает, что с ним что-то не так. Никто. Главное — дойти до двери. Саске построил на лице угрюмую апатичность, словно это могло сделать его хоть чуточку крутым, всунул руки в карманы и медленно пошел вперед. Старался наступать правильно. Шаг. Еще. Прекрасно. Большинство бросало на него равнодушные взгляды и тут же растворялось в толпе из несмотрящих вовсе. Кто-то, вроде девочек, наряженных в клетчатые юбки, с интересом поглядывали вслед. Внимания он, в отличие от дяди, не привлекал. Неплохо. Учиха был на середине пути, когда сзади просигналили и Саске, сжав руки в кулаки от досады, медленно обернулся. Толпа как-то тоже притихла, и это было самое худшее из происходящего. Нет-нет. Пожалуйста… — Эй! Герой-инвалид, костыль свой забыл! — крикнул ему Мадара с мерзкой ухмылкой на лице и бросил его Учихе. Тот с трудом, но схватил его, едва не свалившись с лестницы и поймав к тому же еще и пару насмешливых взглядов, идущих мимо старшеклассников. Твою мать. Теперь большинство зевак с интересом сверлили глазами сперва его, а затем и забравшегося в машину в поисках документов дядю, точно проводя причинно-следственные связи меж тем и тем. Учиха удрученно вздохнул, натянув капюшон на голову, и поспешил слиться с толпой, словно это могло загладить след, оставленный родственником на социальной лестнице школьной иерархии. Лестницы, на которую он не мог подняться из-за чертового костыля.

***

Внутри было просторно и светло, отчего знающий человек бы сказал, что местная школа тоже построена со слабым, но уклоном в Барокко с его белоснежными статуями и кремовыми колоннами где только можно, но тут масштабы, конечно, были поскромнее. Впрочем, Саске уже благодарен местному архитектору. Будь коридоры даже немного уже — и снующие туда сюда дети толкали бы его куда активнее. Пока доставалось лишь плечам. Саске шарил глазами по одинаковым белым дверям в поисках кого-то, похожего на учителя, пытался прибиться к какой-нибудь из групп незаметно, но с костылем и отвратной походкой он был как бельмо на глазу, куда бы ни пошел. Новый коридор. Парень замер, пригвожденный к полу чудными в своем оттенке глазами. Меж ними будто прошла молния. Старшеклассник с отросшими красными волосами и странными фиолетовыми линзами на всю склеру, делающими его лицо каким-то бледным, жуткой маской с острыми скулами что-то прошептал своей синеволосой подруге, кивая прямо на парня, едва он появился в их поле зрения. Та прикрыла рот рукой, незамедлительно зашептав ответ. Думают, что он ничего не замечает. Янтарные глаза безмятежны, но Учиха уверен — девушка смеется. Подросток раздраженно отвел глаза, спеша следом за основным потоком галдящих, надеясь, что они хоть куда-то да выведут. Однако резкое движение впереди свернуло все планы в тоже мгновение. Один неправильный шаг. Парень, старше его лет так на пять, со светлыми, завязанными в хвост, волосами внезапно сбил его с ног, проносясь вихрем по коридору. Саске, с трудом сдержав крик, безнадежно вцепился руками в его белую толстовку, все равно свалившись на землю, когда как тот, как ни в чем не бывало побежал дальше. В его руках был телефон. — Пошел ты! Тот, кто не может отличить мой Поцелуй Густава Климта в глиняной интерпретации от необработанного пласта глины — недостоин называться моим другом! — громко крикнул он в трубку. — Ах, вот как?! Значит это я снова поднимаю крик?! — Боже, идиот и правда орал. — Сперва вырасти из барби, а потом смей осуждать мое искусство, бездушный ты кусок бревна! Саске угрюмо посмотрел ему вслед, тщетно пытаясь встать. Остальные удивленно наблюдали за ним со стороны, но толком не останавливались. Странно. Он чувствовал на себе чей-то взгляд. Учиха посмотрел в сторону прошлого коридора и снова увидел там парня с красными волосами. Тот спокойно, даже холодно смотрел на него в ответ. В глазах читалось странное узнавание, хотя они явно не встречались раньше. Парень помедлил немного, сказал что-то синеволосой за спиной и сделал шаг к мальцу, когда Саске вдруг накрыла чья-то тень. — Школьные полы не лучшее место для отдыха, — послышался спокойный, мягкий голос. Учиха удивленно поднял глаза. Это… Странный на вид мужчина с торчащими, почти белыми волосами, нагнулся над ним с книгой в руках. Саске на миг показалось, что он встретил Обито: из-за тех же темных глаз, что у всех их странной семейки. Но нет. Этот тип, протянувший подростку руку, был ему незнаком. — Вставай. Саске послушно принял помощь, поднимаясь на ноги. Взял заботливо протянутый костыль. — Здесь надо аккуратно во время перемен. Такие, как Дейдара, под ноги не смотрят, — усмехнулся мужчина, слегка припустив черный платок, якобы случайно прикрывающий лицо. — Не видел тебя раньше. Новенький? — он был стар даже для старшеклассника. Скорее всего кто-то из учителей. Этого ли хотел дядя? — Я… да. Перевелся сегодня, — ответил Саске, а потом вспомнив слова Мадары, добавил. — Я к Минато. Неубедительно. Тип нахмурил светлые брови, посмотрев на мальца с неясным сомнением на лице, словно бы разгадал чужой блеф в покере. — Еще один? В его класс сейчас не пробиться, — усмехнулся мужчина в ответ. — Уверен, что Цунаде направила именно к нему? «Вспомнив слова Мадары…» — Не то что бы уверен. Наверное, перепутал… — вдруг виновато произнес Саске, заправив прядь волос за ухо, — Да. Должно быть назвал не то имя. Я должен учиться у… Какаши. Сработало. Мужчина вдруг довольно кивнул, похлопав его по спине. — Тогда тебе ко мне, — бодро сказал он, махнув рукой в сторону двери. — Идем. Провожу до класса, — дождавшись Учиху, Какаши повел его вдоль постепенно редеющей толпы. — Недавно приехал в Тенсей? Как звать? — Саске Учиха, — мужчина вдруг остановился, удивленно осмотрев Саске с ног до головы, будто бы новым взглядом. Еще один? Кажется в этой школе его фамилия считается проклятой. — Учиха? — тихо произнес он, почесав голову. — Нет. В жизни не поверю. Ты… это, — махнул книгой в воздухе, — только не говори мне, что ты сын Обито. Мальчишка хмыкнул. Так похожи? — Нет… Нет, конечно. Я его какой-то там дальний родственник, — повторил он то, что услышал непосредственного от второго Учихи. Какаши словно облегченно вздохнул, вытерев лоб. Странно. Знакомы, что ли? Впрочем, Тенсей маленький. Тут все волей-неволей должны знать друг друга, верно? В глубине коридоров раздался звонок. Хорошо. Они почти пришли. — Родственник… Не пугай так в следующий раз, — тихо рассмеялся Какаши с какой-то странной грустью в голосе, открывая дверь. — Заходи, Саске. Парень остановился посередине класса, когда в него вперилось сразу несколько глаз. Волосы встали дыбом от одной лишь мысли. Он видел парочку людей, что сидят тут, на улице. А эти люди видели его и Мадару, оттого гул из голосов и сменился мертвой тишиной. Парень с трудом сглотнул, повернув голову к вставшему рядом с ним учителю, апатично листающему свою книгу. Почти все парты были заняты настороженно-следящими за каждым его шагом учениками. Саске попробовал поискать глазами Ино, но наткнулся лишь на пару строящих ему глазки девчонок. У одной из них были розовые волосы, отчего на ум сразу пришла девушка в компании того жуткого типа из школьных коридоров и малец почувствовал себя еще паршивее. — Ладно, класс. Знакомьтесь. Это Учиха Саске. Теперь он будет учиться с нами, — спокойно представил его Какаши, не отрывая взгляда от книги. По комнате сразу пронесся шепот разной степени громкости, в глубине которого с завидной периодичностью повторялась лишь одна фамилия ровно до того момента, как мужчина резко поднял взгляд, мгновенно создав в классе тишину. Ого. Какаши, меж тем, сел за стол, снова открыв странную книгу с знаком запрета на обложке. Дети на первой парте с трудом подавили ехидные улыбки. Мужчина перевернул страницу, взглянув на новенького. — Итак. Кто хочет сесть с Саске? Ну? Никто не ответил. Какой-то шатен со взлохмоченными волосами вдруг соскочил со своего места и сел к одной из девчонок, оставив парту пустой. Прелестно. Саске посмотрел на вторую половину класса с одним человеком на лавку: парень с туго завязанным на самой макушке конским хвостом и толстобровый будто бы невзначай поставили на соседние места рюкзаки. Ясно. Учиха поджал губы, но таки направился к той самой, заботливо освобожденной парте, угрюмо бросив на другой стул портфель. Какаши лишь покачал головой, но говорить ничего не стал, вместо этого пройдясь по подростку тревожным долгим взглядом. А? — Какой там у нас первый урок? — он устало открыл классный журнал. Шепот не стихал. Саске чувствовал себя христианином посреди римлян, настолько чужие взгляды были неприветливы. — Ах. Да. Я же веду у вас литературу, — в классе тихо засмеялись, однако стоило мужчине опять смерить всех грозным взглядом, медленно поднимаясь с места, дабы обойти весь кабинет кругом — затихли. — Учебники на тридцать пятую страницу. Возвращаемся к Дюма.* — Твою мать, — раздалось позади. — Разговоры, — тут же пресек Какаши, остановившись у парты Учихи, и вдруг тихо, заговорщически обратившись к нему, — Знаешь… Мадара и Обито достаточно начитанные люди. Проблем с моим уроком быть не должно, если ты правда пошел в них, — Саске не знал как реагировать на такие слова. Какаши вдруг смущенно отвел взгляд, коснувшись черного платка на шее. Словно хотел что-то сказать, но не знал как. — По поводу Обито… ты с ним как… общаешься? Можешь кое-что… Кто-то постучался в класс, не дав ему закончить. Какаши отвернулся от напряженного подростка, когда в проеме двери появилась худенькая девушка с короткими темными волосами. — Какаши… можно тебя на секундочку? — прошептала она, и мужчина медленно кивнул, с досадой посмотрев на Саске и поспешив скрыться за дверью. — Читайте параграф, пока меня нет. Вернусь — проверю каждого, — бросил он напоследок. …И не вернулся даже спустя двадцать минут, оставив Учиху наедине со всем галдящим и сверлящим его взглядом классом. Подросток удрученно положил голову на парту, чувствуя как снова накрывает винное похмелье организм до тошноты в глубине глотки. Или это депрессия опять взяла свое? Мерзкое хихиканье. Он вообще не должен быть здесь. Почему Саске продолжает быть лишним везде? Кто-то бросил ему бумажку в спину. Учиха неохотно нащупал ее на полу, открыв и удрученно вздохнув. Там корявым почерком было написано: «А ты правда сын сумасшедшего Учихи?»

***

На перемене к нему так никто и не подошел, вполне возможно из-за мрачной неприступности на лице, что так усиленно изображал Саске, действующей аки защитная реакция на непринятие сверстниками. Если не хочешь, чтобы тебя посчитали жалким и посмеялись над твоим одиночеством — сделай вид, что ты сам его выбрал. Этой же стратегии он придерживался и сидя на скамейке у стадиона, пока другие дети под свисток Ируки гоняли мяч с одним из классов. — la cata*, — вырвалось мрачное, Учиха запрокинул голову, подставив лицо белизне медленно летящих на север туч. Забросил ногу в ортезе на вторую. На поле он был не игрок, само собой, это осознавали здесь все, отчего парень с конским хвостом и подбежал к подростку, спросив играет ли он, за что был высмеян всеми остальными. Облака над головами сомкнулись свинцовыми занавесами, хотя и не проливали дожди. Лишь ветер потряхивал одинокие молодые деревья по бокам от беговой дорожки, на которой расположилась женская часть класса. Розоволосая поглядывала на подростка снова и снова, отвлекаясь лишь на слова своей подруги. Не решалась подойти. Ну и не надо. Здесь было сыро и прохладно. Для Саске, как для статичного элемента. Остальные же разогрели кровь бодрой игрой в мяч и чувствовали себя прекрасно на фоне непогоды… Черт. Все всегда чувствовали себя прекрасно, когда ему было хреново. Это паршивая традиция в его жизни осуществлялась каждый день, что бы ни происходило. Учиха устало вздохнул, прикрыл глаза, чтобы снова посмотреть на здание школы и вздрогнуть. Сперва он подумал что просто опять увидел Итачи, но то был не он. Из окна второго этажа, положив руку на открытую оконную раму, за ним наблюдал тот самый человек, разговаривающий с синеволосой девушкой. Ветер снова завел свою песню, потрепав его отросшие ядовито-красные волосы, стекло поиграло бликами на лице. Что ублюдку от него надо? Это опять связано с Мадарой? Саске нервно поежился, отползая на край скамейки, и тут ему прямо в ухо прошептали: — Ты бы здесь не играл, даже если бы мог ходить. Паршивым Учихам не место в команде, — голос знакомый, Саске мог сказать кому он принадлежал безошибочно, потому что совсем недавно слушал как этот идиот пытался рассказать как Дунай получил свое название, заявив, что эта река протекает в Африке. Но он промолчал. Опустил голову, не оборачиваясь. Киба позади усмехнулся. — Правильно, придурок. Молчи. Бреда, что несет твой папочка, хватает на весь город… Это было не смирение. Только подготовка. Саске резко схватился за ножку костыля, не вставая со скамьи, развернулся корпусом и изо всех сил врезал им одноклассника по плечу. Тот громко вскрикнул. Скорее от неожиданности, чем от боли, хотя удар и вышел сильным. Зажмурился, упав на землю и схватившись за ушибленное место. Ублюдок. Так ему и надо. — Он не мой папочка. Понял? — хмуро ответил подросток, словно это было единственное, разозлившее его сегодня. Киба злобно сощурился, посмотрев на него, словно загнанный в капкан волк. Сжал зубы, дабы не застонать от боли и прошипел что-то под нос. Явно хотел было огрызнуться, но тут мальца словно сбила с ног какая-то желтая молния — успел увидеть лишь светлую макушку. На миг подумал, что это тот старшеклассник, что уже толкал его сегодня, но нет. Мальчишка, в ярости набросившийся на него с кулаками, был явно его возраста. И кого-то напоминал… — Ты что удумал, урод?! — крикнули в лицо. Учиха лишь поморщился, оказавшись придавленым к земле чужим весом, но ничего не ответил. А что он может? Сказать, что Киба говорил ему гадости, вот он и огрел его костылем? Блондин замахнулся на него, желая ударить по роже, но потом передумал, вместо этого встряхнув за грудки. — Ты кто такой?! Какого черта ты напал на Кибу? Друзья. Ясно. У Саске их нет. Но ему и не нужна помощь. — Оставь его, Наруто. Он чокнутый. Как и все Учихи, — Киба встал на ноги, стряхнув грязь с одежды. Блондин не унимался. Лишь бросил короткий взгляд на друга, скривившись от злости. — Отвечай! — а его еще раз стряхнули. Саске раздраженно вздохнул, вцепившись в чужие плечи и силясь отпихнуть. Придурок. Откуда только взялся? Начавшаяся было драка была немедленно пресечена чьими-то взрослыми руками. — Наруто! Что у вас тут происходит?! — раздалось совсем неподалеку. Блондина подхватили под грудь, оттащив от Учихи, и, пока тот яростно упирался, злобно сверкая голубыми глазами в его сторону, второй уже успел с трудом подняться, нашарив в траве костыль. А ублюдок в дурацком оранжевом костюме не унимался. Орал что-то. Ирука встряхнул его, развернув к себе за плечи. — Да не ори ты, Наруто. Лучше объясни мне, зачем ты напал на новенького? — Он ударил Кибу! — взвился тот в ответ, посмотрев на Саске взглядом, полным справедливого негодования. Мужчина удивленно изогнул бровь в молчаливом скепсисе, но таки оглянулся на Саске. Тот не произнес ни слова. Не считал нужным. Разве это была неправда? — Он не врет, учитель Ирука. Врезал мне прямо этим костылем, — кивнул Киба, словно читая чужие мысли. Мужчина еще долго хранил молчание, глядя на них всех по очереди, но после, тяжело вздохнув, покачал головой и отпустил Наруто, однако когда тот снова сделал шаг к новенькому, поспешил положить ладонь ему на плечо. Саске остался стоять на месте, спокойно наблюдая за происходящим. Надо же. Как он отвык от подобных ситуаций, не ходя в школу всего лишь год. Видать, социальные навыки — то, что теряется быстрее всего, если мы превращаем нашу жизнь в поход с постели к психотерапевту и от психотерапевта к постели. Впрочем. Даже если бы у него был подвешен язык, а мысли не угнетены воспоминаниями о брате, Саске бы не смог доказать свою невиновность. На лице Ируки, хоть он и спрашивал, зачем Саске ударил Кибу, пытаясь понять мотив, ясно читалось одно. «Чего еще ждать от отпрыска Учиха Мадары?» — Так. У меня нет времени искать виноватых. Вы оба, — он ткнул пальцем в Наруто и него, — пойдете со мной к Цунаде. А ты, Киба… попроси Хинату отвести тебя в медпункт. Все, все поняли? «Чего еще ждать от Учихи?» Или же он может заговорить и объяснить свой поступок как сказал ему мужчина. Только быстро, повторил он. За время не платят. Забавно. Наверное они делили с Какузу одну философию, а может его бедный учитель просто устал за сегодняшний день. Во всяком случае именно это и читалось в его глазах. Конечно. Кому нужны подобные проблемы, когда все и так на поверхности. Саске удрученно вдохнул. Как-то даже стало жаль его, отчего он и продолжил молчать. Директора так директора. Здесь уже не доказать ничего, верно? Он понял все определенно точно.

***

— Немыслимое, отвратительное поведение в первый же его учебный день! Я просто не могу поверить в это… Поверить, что в твоем выводке появился кто-то еще хуже, чем ты! — кричала женщина со светлыми волосами, убранными в два низких хвоста. На ней был черный деловой костюм, слегка расстегнутый на немаленьких размерах бюсте. Скорее для комфорта, чем ради вычурного внимания. Едва ли ей хотелось подобного от того же Мадары, вынужденного приехать сюда снова. Впрочем, если он и был зол на племянника - виду, как и заметно нервничающий по каким-то неясным причинам Обито, не подавал. — А я ведь приняла его. На секунду поверила, что чудеса случаются в этой жизни, и человек с фамилией Учиха может быть нормальным… не в обиду, Обито. — Да какие тут обиды… — тяжело вздохнул мужчина, стоявший сбоку от стула, на который усадили Саске, сверлящего взглядом свою обувь. Обито же нервно перебирал пальцы в кулаке, иногда поглядывая на дверь. Малец не удивится, если дядя притащил его сюда силком. — Я терпела тебя, Мадара, одиннадцать лет и не собираюсь терпеть твоего отпрыска даже год, если он хотя бы немного пошел в тебя, я ясно говорю?! Такое поведение в моей школе неприемлемо! — наконец, закончила женщина. — В конце концов, если ребенка вдруг тянет избивать сверстников — его место не в школе, а в лечебнице! — Полегче, Цунаде. Ты же, мать его, директор со стажем. Сколько тебе там сейчас лет? Пятьдесят? Неужели столько проработав в школе ты так и не поняла, что подобные ситуации не бывают простыми? — озлобленно парировал Мадара, скрестив руки на груди. Он, словно демон, на плече у праведника стоял по другую сторону от Учихи. По левую. — Понятное дело, что этот ваш Киба его довел. Саске хмыкнул. Посмотрел на дверь позади себя. Где-то там сидел Наруто в окружении сочувствующих друзей, в том числе и спасенного им Кибы. Когда они уйдут — Цунаде будет отчитывать и его. Ну так. Символично. Учиху тогда уже погонят в шею. — Довел? Интересно каким образом? — ноздри директрисы сердито раздулись, словно она собиралась дыхнуть на них огненным шаром. Женщина резко обернулась к стоявшей возле ее рабочего стола девушке. — Шизуне! Он сказал тебе что-нибудь?! — та дернулась, испуганно помотала головой. — Не сказал. Нечего ему говорить. — Просто он знает, что вы, идиоты, не будете слушать. Потому что вместо того чтобы разобраться, кто действительно начал драку и кто обидчик, вы смотрите на фамилию, — Мадара не хотел и не мог проиграть. — Валяйте! Скажите ребенку, что он виноват, потому что родился Учихой. Скажите, что считаете его опасным и неблагополучным из-за этого. — Ха! А кого ему благодарить за такое отношение, а? Напомнить твой послужной список?! — еще громче рявкнула женщина, а потом стала всерьез перечислять, демонстративно сгибая пальцы. — Воровство, прогулы, ругань с учителями, хулиганство, массовые драки, сексуальные домогательства, танцы во время проведения занятий… — на этом моменте Обито и Шизуне с трудом смогли сдержать улыбки, поспешив спрятать рот за ладонями, — непотребное поведение в спортивном зале… — Да это Хаширама был! Я просто рядом стоял… — …не говоря уже о том, что вы со своим другом затащили какого-то несчастного младшеклассника в туалет и упрашивали его раздеться за деньги! — на последнем слове голос Цунаде стал почти истеричным. — Уж не знаю, что случилось с этим бедным мальчиком после такого пережитого кошмара… и даже как его звали… Саске снова озадаченно поморщился, когда Обито вдруг тяжело вздохнул, зарывшись рукой в волосы. — Этим бедным мальчиком был я, — протянул он под широкую, ехидную улыбку мужчины, пославшему тому воздушный поцелуй, но женщину уже было не остановить. — Ах, и как я могла забыть самое главное: то, что ты устроил на выпускном вечере! — подытожила она, переводя дыхание. Ее грудь тяжело поднималась и опускалась, словно она пробежала марш-бросок совсем недавно. Саске покачал головой. Кажется, он начинал понимать тихие слова Минато. — И не надо делать вид, что мне все померещилось! — А я и не говорю, что этого не было. Я говорю, что в моих …грешках не нужно винить Саске, — Мадара постарался взять себя в руки ради племянника, его тон стал примирительным. — В конце-то концов. Почему бы не вспомнить о Наруто? Или его не накажут потому, что он сын вашего прекрасного-распрекрасного Минато? Саске вдруг поднял шокированный взгляд на Мадару, покраснев до кончиков ушей. Пальцы вцепились в края стула. Нет. Пожалуйста. Твою ж… Только не говорите… Этот придурок и есть сын Минато Намикадзе? О, нет. Черт возьми, ну почему именно он и именно ему приспичило подраться? — Ты же не собираешься исключать его из-за одной драки? — вторил родственнику Обито, а потом вдруг умолк, опустив взгляд в пол. Явно не в своей тарелке. Но почему? Возникла странная тишина. — О, поверь мне, я близка к этому, — ответила Цунаде, устало проведя ладонью по лицу. — Что говоря о Наруто… С ним и его отцом я тоже поговорю, хотя очевидно, что он просто защищал своего друга. И я не вижу… — Госпожа Цунаде… — женщина с короткими черными волосами посмотрела на нее почти жалостливо. Та лишь тяжело вздохнула в ответ. Небрежно поправила волосы, поудобнее устроившись в кресле. — Вот что. Я даю тебе… ему, последний шанс. Еще одно серьезное нарушение — и вылетит отсюда, — подытожила она. — Все ясно? Никаких больше драк или чего-то подобного. И, несмотря на то, что это было почти уступкой, самому главному из их троицы она явно пришлась не по вкусу. Обито растерянно посмотрел на мужчину, сжавшего руки в кулаки. Вау. Он почти кипел. — Что?! Ты же лишаешь его единственного способа защитить себя! А если этот Узумаки опять решит распустить руки?! — вдруг взвился Мадара. — Ему, как Хашираме, вторую щеку подставлять?! Это не по-учиховски! — Мадара, успокойся, — но голос Обито был бесконечно тихий и вымученный. Он бы не остановил бурю. И не пытался. Даже Саске понимал, что мужчина был где угодно, но не здесь, а в своих мыслях. — А в этой школе ничего учиховское и не приветствуется, если ты не понял! Твои времена прошли, спаситель ты наш! Больше я подобного не потерплю! — она посмотрела на подростка. — Если Саске хочет здесь остаться — пусть сперва научится ладить с одноклассниками и решать проблемы без насилия. — Насилие?! Это простая справедливость! Ударили тебя — бьешь в ответ ты, а ты взяла да лишила его этого! — но старший из Учих не унимался. В глазах горел огонь ярости. — Не нужно делать из меня злодейку! Все в этой комнате, а особенно ты, знаете, почему я принимаю такое радикальное решение! — тона стремительно повышались. — Да! Потому что он — Учиха, а ты — гребаная старая стерва! — сорвался Мадара на надрывный крик. — Да перестаньте вы уже орать! — не выдержал Обито. Глаза Цунаде налились кровью. Она резко ударила кулаком по стулу. — Достаточно! Я тобой и твоей семейкой уже сыта по горло! — процедила она сквозь зубы, срываясь на крик следом. — Выметайтесь отсюда, все. А ты! — она снова глянула на Саске. — Я слежу за тобой!

***

Первую половину пути они ехали в гробовой тишине, давая возможность Саске хоть немного уложить бардак в голове. Там сейчас были лишь образы брата, который всегда отличался безукоризненной успеваемостью в школе и примерным поведением, и, конечно же, убийственный взгляд Наруто, сидящего у коридора в окружении парочки одноклассников. Один из них, вроде бы его звали Шикамару, провел пальцем по горлу прошепча одними губами: «Тебе конец». Что ж. Саске охотно ему верит. — Обито, — тихо позвал Мадара на пассажирском сидении. — М? — мужчина медленно крутанул рулем вправо. Кажется, когда они торопливо покинули стены школы, он стал куда спокойнее. По крайней мере, больше тревожно не вертелся вокруг себя, все выискивая кого-то. Саске взглянул в окно. Осень. Темнеет рано уже. Посему и не видно ничего, кроме редких огней в окнах, хотя сколько сейчас? Пол четвертого? — Ты же понимаешь, что этим все не кончится? — снова подал голос старший Учиха. Обито лишь устало кивнул. — Если начнутся издевательства — нужно будет вмешаться как можно быстрее. Но Цунаде может посчитать это очередным «выпадом» от Учиха, — ответил он. — Это будет повод избавиться от нас всех разом для нее, ты знаешь. — Мда… Парень по уши в горячей воде.* Обито едва не подавился собственной слюной. Возмущенно посмотрел на собеседника, почти упустив поворот. — Ты серьезно? Ты только что дословно перевел чаефильскую идиому? — Да ладно. На крайняк заберем его из школы и дело с концом. Не так уж и важно это все… — пожал плечами мужчина в ответ, проигнорировав шокированное замечание. — Или собери уже яйца в кулак и поговори со своим Какаши. Он-то точно все уладит. Обито тяжело вздохнул, прикрыв глаза. — Он не «мой» Какаши, — бессмысленно, что тот зачем-то возразил, на что получил лишь мрачный смешок. — А он и та девчонка-то это знают? — брюнет весело оскалился, но после посерьезнел. — Я серьезно, Обито. Это лучшее решение пока. Мужчина не смотрел на них. Лишь тихо продолжил дорогу, произнеся едва слышное: — Давай не будем торопить события. Саске был удивлен. Изумлен даже. Никто из родственников не отчитывал его. Не осуждал. Словно они уже знали правду. Словно понимали. Даже Мадара ничего не сказал по поводу того, что ему пришлось тащиться назад, не прошло и пары часов, да еще и в первый день в школе у его племянника. — Что там у тебя случилось, мелкий? — вдруг спросил он, и Саске опустил глаза в пол. — Киба сказал, что Учихам в его школе не место, — ответил, а потом медленно взглянул на дядю. — Всех с этой фамилией там не любят, да? Мадара прикрыл глаза, откинувшись на сидении. Слегка задрал голову. — Изуну любили, — раздался хриплый голос, но парень уже не слышал. Где-то в глубине черных силуэтов домов Саске увидел два знакомых пылающих красных глаза. — Изуну все любили…

***

Он не понимал, почему, но даже после того, как подросток накинул на себя толстовку, а поверх толстого одеяла — плед, теплее не стало. Ноги и руки мерзли, в какой бы тесный клубок он не сворачивался и как усердно бы ни грел свою постель. Дрожь сотрясала тело маленькой, но заметной судорогой. Холодно. А ведь окна плотно закрыты и завешаны шторами. Да и батареи уже греют — подойди и обожгут своим жаром. Почему? Саске вперился взглядом в потолок, подышав на дрожащие ладони. Затем резко выставил руку вверх, словно ощупывая мороз в помещении подушечками пальцев. Ощущение… будто холод идет с третьего этажа, опускается на него тяжелым занавесом. Уснуть не получалось. В какой-то момент, перевернувшийся на бок и засунувший руку под подушку, Саске открыл глаза, едва слышно выдохнув, в шоке обнаружил, что из его приоткрытого рта вырвалось едва заметное во мраке облачко пара. Господи. Да он же скоро и инеем покроется. Это уже что-то ненормальное. Саске резко поднялся с кровати, откинув одеяло. По телу в ту же секунду пронеслись тысячи мурашек, словно его обуял рой из назойливых насекомых, впивающихся в кожу миниатюрными жалами. Черт возьми, если Мадара ничего не сделает с этим, его племянник скорее всего не переживет эту ночь, замерзнув заживо прямо в постели. Учиха поспешил всунуть ноги в холодные тапочки и, дрожа всем телом, направился к двери. Ручка была обжигающе ледяной. Может еще и дверь не отопрется, вморозившись в стену? Отперлась. С глухим стоном, но таки открыла путь в коридор, в котором было ни капельки не теплее. Однако тут холод был куда более…знакомым. Странно, Саске казалось, что он уже ощущал его и затылком, и кожей, но было это…совсем давно, верно? Парень застыл посреди коридора, потирая ортез через пижамную штанину. Мадара и Обито спят на этом этаже или все-таки на нижнем? Саске показалось забавным, то, что он все еще не знал этого. Мальчишка сделал пару шагов по направлению к лестнице, но остановился, как только сверху раздался странный шум. Ветер? Он медленно задрал голову к потолку, с которого едва заметно посылалась древесная пыль, едва старые половицы снова заныли. Шаги. Это были осторожные и медленные шаги. Сердце часто-часто билось в груди. Наверху кто-то был. Учиха застыл, боясь лишний шевельнуться, когда скрежетание дерева резко стихло. А может всё-таки ветер? Стоило разбудить Мадару и сообщить ему об этом, но… Подросток хмыкнул, посмотрев на лестницу, ведущую на третий этаж, чьи окна были заколочены старыми досками и давно не видели внешнего мира. Интересно, почему? Кажется, дядя говорил — этот этаж целиком принадлежит его брату. Принадлежал во всяком случае. Он коснулся ледяного перила лестницы, посмотрел перед собой, набираясь решимости. Если парень разбудит их, а там никого… Саске хватало осуждающих взглядов и пальцев у виска со стороны родителей. Еще и здесь продемонстрировать наполовину рухнувшую крышу? Саске тяжело вздохнул, размял плечи и решительно направился наверх, словно бы его туда что-то влекло. Быть может. Тьма и холод, казалось, сконцентрировались там. На третьем этаже не оказалось ничего такого, что отличало бы его от второго или первого. Все те же выцветшие обои — только здесь уже светло-зеленые, смутно знакомые картины, в основном пейзажи, хотя были и портреты. Зеркала кое-где, жуткие железные ручки в стенах — должно быть, для свечей. Саске не знал их названий. Ничего необычного, странного и уж тем более запретного. Лишь легкая заброшенность в виде толстого слоя пыли, осевшего на немногочисленных тумбах у стены, и захламленность, отчего коридор казался тесным и узким. Однако деревянный пол выглядел чистым, словно его мыли совсем недавно. Правда, предательски поскрипывал при каждом шаге, вынуждая останавливаться и вслушиваться в свое же дыхание. Выискивать иные звуки. Застанет ли его непонятный гость? Проснутся ли от этих его похождений? Пока впереди была лишь звенящая тишина. Саске покачал головой, остановившись у одной из одинаковых деревянных дверей, с осыпавшейся краской: самой крайней в узком коридорчике. Должно быть, и правда ветер. И ничего больше. Саске потянулся к выключателю. Щелчок. Но свет так и не появился. Должно быть перегорела лампочка. Черт. Не видно же ни черта. Тогда парень осторожно вернулся в свою комнату, нашарив отцовский фонарик в сумке — направился все к той же двери. Вышло не так тихо, но кажется его не спешили поймать с поличным. Учиха включил его, направив на дверь, и с удивлением заметив прибитую к ней табличку.

«Сенджу вход воспрещен!» П.С. Особенно Тобираме! Изуна Учиха».

Саске нерешительно потоптался на месте, а затем скрепя сердце таки открыл дверь. В лицо ударило новым пронзающим холодом. Господи. Что он забыл в комнате мертвого брата Мадары? Учиха повел фонариком, луч которого высветил небольшую, но все еще обставленную вещами комнатушку. Все нетронутое. Значит, правда. Мужчина все еще считает, что это крыло принадлежит Изуне. Младший Учиха, похоже, проводил здесь много времени — обставлено было буквально все. Даже у еще живого Саске комната казалась менее жилой — ни времени, ни желания на облагораживания места, где просто лежишь целыми днями в немой скорби и отчаянии, не было. А об Изуне такого было не сказать в его лучшие годы, верно? Комната, хоть темная и холодная сейчас, с заколоченным окном, все равно отдавала каждой деталью домашним уютом, будь то черные обои с потускневшими серебряными созвездиями или забитые мелкими вещами полки и тумбы. Столько всего… Плакаты и какие-то записи на стене. Книги в красочных переплетах и свисающие с потолка вырезанные из люминесцентной бумаги звезды и ракушки. Хм… Ракушек и полудрагоценных минералов было особенно много. И все не тронутое. Не пыльное. Будто Изуна просто оставил комнату, выйдя погулять посреди ночи, и вот-вот вернется. В таком случае подростку совсем не хотелось быть тем, кого он здесь застанет. Но это все шальные мысли… Саске медленно подошел к аккуратно застеленной кровати с клетчатыми серыми простынями, стоявшей в углу. Странно. Белье выглядит свежим. Фонарик опустился вниз, высветив едва заметную вмятину. Здесь кто-то сидел. Учиха с трудом сглотнул, осторожно обойдя ее, чтобы рассмотреть плакаты на стене. В этом месте явно было что разглядывать. В основном висели отрывки из старых художественных книг, фотографии моря, пляжей и воды, а еще несколько роз из гофрированной бумаги, внутри которых покоились маленькие, сложенные из картона звездочки. Подарок? Или делал сам? Кажется огромную банку с разноцветными звездами он видел на одной из полок. Также много было и иллюстраций — в основном из сказок. На некоторых красовались пейзажи зимы. На других — кустики клубники. А рядом, в уголках — искусственные бабочки и божьи коровки. Интересно. Луч медленно прошелся вдоль рисунков к вырезанным, судя по всему из песен, фразам. Какой сентиментальный. В его время уже трудно поверить, что взрослый парень мог бы заниматься подобным. «Звезды в твоих глазах увидеть хочу. Звезды из твоих глаз заберу». * Была и иная картина, отличная от других. Саске развернулся в другую сторону, направив фонарик на стену. Там, недалеко от шкафа со стеклянными дверцами, позволяющими увидеть аккуратно разложенную одежду, висел большой плакат с изображением драконоподобного змея, поедающего свой хвост. Уроборос. Символ бесконечности. Череда смерти и жизни. Разрушения и созидания. Отчаяния и… Саске отвернулся от плаката, направившись к полкам снова. Странно, что младший брат Мадары интересовался такими вещами. И странно, что Мадара так и не рассказал о его смерти. Как он умер? Когда? Или такое было не принято разбалтывать в первые дни знакомства? А когда? Сколько пройдет времени, когда мужчина таки соизволит рассказать ему о своем брате? Или об Итачи… Почему эта тема так усиленно игнорируется, словно здесь всем есть что скрывать? На полках стояли свечи самых разных цветов, какие-то брелки, детские резинки и заколки с разными насекомыми и цветами и лишь пара фотографий. На некоторых совсем маленький Мадара с братом и широко улыбающимся и обнимающим их отцом на фоне фиолетовых цветов, где-то только Мадара и Изуна, чуть подросшие. Учиха удивленно замер. У брата его дяди было мягкое, слегка круглое бледное лицо с большими черными глазами, обрамленными пушистыми ресницами. Он не выглядел как девица, даже не смотря на растрепанные на затылке, как у него, волосы, завязанные в небольшой, низкий хвост. Скорее как ребенок в теле подростка в длинной темно-синей тунике. И одевался он странно. Не такой, как обычные люди, даже фото это передает. Что ж, если бы Учиха верил в весь этот бред с детьми Индиго — поставил бы брата Мадары в их главу. Красивый. У Изуны были пухлые губы и аккуратный маленький нос, делающий его лицо почти кукольным. Совсем не похож на Саске, и в тоже время парень почему-то чувствует себя его полной копией. Как если бы он был… красивым, да. И талантливым. И без его вечного угрюмого взгляда исподлобья. Или как если бы его старший брат был жив, а он… Учиха не решился разглядывать фотографии с мертвым человеком слишком долго. Итачи говорил, по ночам это занятие может стать опасным. Лучше обратить внимание на другое. Все такое старое и все же… Помимо этого Изуна, похоже, собирал музыкальные шкатулки, потому то одна из полок была целиком заставлена ими. Некоторые железные и стеклянные — венские с белыми лошадками в маленькой карусели. Некоторые — деревянные ящички с чем-то внутри. Саске положил фонарик на кровать, взяв одну из них и осторожно открыл. Ему казалось, такие вещи надо как-то заводить, но, к изумлению подростка, музыка появилась мгновенно — стоило миниатюрной балерине начать двигаться вокруг своей оси. В щеку вдруг ударило чем-то легким и невесомым. Белый мотылек. Парень попытался отмахнуться от него, но насекомое только яростнее стало летать вокруг, словно бы пыталось что-то сообщить. Точно. Где-то в коридоре раздался скрип половиц. У Саске перехватило дыхание и он сам не заметил, как дернулся от очередного хлопанья крыльев у уха, выронив шкатулку из рук прямо на пол. Шаги. Это шаги! Учиха схватил фонарик, поспешив оглядеться в поисках укрытия, но дверь уже отворилась, показав на пороге раздраженного, растрепанного от сна родственника. — Какого дьявола ты здесь забыл?! — Мадара, показавшийся в одних спальных штанах и с взлохмоченной копной волос не спешил повышать голос, но было видно — он в ярости. Саске замер, чувствуя стыд за поимку с поличным. Язык отказывался подчиняться, а молчание бесило его дядю еще сильнее. — Ну? Я тебя спрашиваю! Его взгляд упал сперва на фонарик в бледных руках, а затем на лежащую на полу шкатулку. Глаза подернулись тревожной дымкой. — Я… отсюда дуло… я думал, может открыто окно, мне было холодно, — невнятно забормотал Саске, но тут же замолк, стоило Мадаре оказаться рядом за какие-то два шага. Мальчишка сжался в ожидании удара или еще чего, но старший Учиха лишь нагнулся и поднял шкатулку, повертев ее в руках. Досадливо цыкнул, с жалостью проведя пальцами по балерине с надломленными руками. — Она сломана, Изуна… — расстроено прошептал он. Взгляд черных глаз словно сверлил пустоту, но затем мужчина снова посмотрел на племянника. — А ты проблемный, да? Это было сказано не только о шкатулке. Саске стыдливо опустил взгляд в пол. Да. Проблемный. Зачем-то пришел сюда, хотя мог просто разбудить кого-то вместо этой странной игры в не пойми что. Сам же и выставил себя в ужасном свете. Опять. Как всегда. Мужчина тяжело вдохнул, размяв шею. Видно, что орать на племянника ему не хотелось, но и терпению неоткуда браться. Ха… — Не ходи сюда больше. Изуна не любит, когда трогают его личные вещи, — строго сказал Мадара, а потом кивнул в сторону двери. — Ну. Давай. Проваливай спать. Я посмотрю, где здесь дует. Саске согласно помотал головой и поспешил покинуть комнату, однако остановился, когда мужчина тихо бросил ему вслед: — Смотри, Обито не разбуди. Это становится жутким, не так ли? Учиха зачем-то замер у лестницы, подождав минуты две, чтобы тихо вернуться к двери Изуны и осторожно заглянуть в проем. Мадара сидел на кровати брата, сжимая в руках сломанную шкатулку и низко опустив голову. Его волосы скрывали лицо, но подросток был уверен — мужчину обуревает тоска. Не нужно эмоций. Достаточно видеть как он сгорбился и как одиноко выглядит посреди мрака и давно оставленного хозяином убранства. — Не бойся, братик. Шкатулку-то я починю… — шептал Мадара настолько грустным и заботливым тоном, что у Саске защемило в сердце. Парень поспешил уйти по-настоящему, чувствуя как что-то нехорошее режет серпом по груди. Этой ночью он так и не уснул, даже несмотря на то, что в его комнате немного потеплело.

***

Обычно второй день в новой школе воспринимается не так остро и критично, как первый. Ты начинаешь видеть плюсы и настроен не столь пессимистично, потому что первое впечатление и его язвенный жар понемногу спадают, давая место ледяному спокойствию. Обычно. Это слово подразумевает где-то в девяноста процентов из ста. Стоило ли гадать, кто попал в те самые призрачные десять? Саске хотелось бежать пуще прежнего, едва он переступил порог этого злачного заведения, как бы Мадара не уверял, что если что — племянник может обратиться к ним, и его временные опекуны разберутся. Конечно. Будто бы по их мнению это так легко — признаться, что над тобой издеваются, а ты не можешь даже дать отпора, ведь кругом глаза и уши, которые чуть что — сообщат куда нужно и больше Учиха в этой школе учиться не будет. Ха. Будто бы ему не наплевать, но стоило стараться хотя бы ради крохотной надежды, что все пойдет как нужно. Парень неспешно шел по коридору, смиряя окружающих холодным и высокомерным взглядом, точно давая понять — ну, валяйте. Посмотрим какие вы смелые сейчас, а не за моей спиной. И не прогадал ведь. Никто не решался на прямую агрессию, предпочитая шушукаться меж собой. Но никто и не подходил, чтобы предложить помощь или дружбу, но быть может в наступивших годах так не делали уже даже в настолько древних и изолированных городах как этот. Лишь девчонки метали на него заинтересованные взгляды, но опять же, среди них ту странную блондинку он так и не обнаружил. Ходит ли она в школу вообще? Была одна хорошая новость. Красноволосый тип тоже не показывался, хотя Саске чувствовал на себе пристальные взгляды еще очень долго, но быть может они принадлежали всем в этой треклятой школе, наверняка знающей какую же фамилию он носит. Что ж, хотя бы в этот раз обошлось без многозначительных взглядов и странных преследований, разве что учитель биологии — Орочимару, довольно жутко косился на него во время урока, но это также можно было приписать фамилии. Но… ладно. Было кое-какое событие, разрушившее весь начальный более-менее положительный настрой: на подходе в класс его грубо толкнул тот самый блондин с усмехающимся другом, но стоило им скрыться в коридоре, как парень с конским хвостом, туго повязанным на затылке, всунул ему в руку смятую записку. И снова. «Тебе конец». — Итак, класс, знает ли кто-нибудь что такое la Grande Peur*? — произнес Минато, медленно обводя учеников равнодушным взглядом. Задержался на секунду на лице Саске, который поспешил стыдливо отвернуться. Странно, но Минато, казалось, не был зол на него за драку с сыном. В его глазах читалась лишь меланхоличная усталость, но она жила в учителе, даже когда они только встретились. — Ну? Кто-нибудь? Может ты, Саске? Руку никто не поднимал. Разве что розоволосая девица, поглядывающая на парня с завидной регулярностью, едва не вставала из-за парты, желая ответить на вопрос. Минато мягко улыбнулся ей, но-таки кивнул Учихе встать. Тот вздохнул. Естественно, он не имел никакого понятия о чем идет речь, но поднялся с места, опустив взгляд под ноги. Хотя бы из уважения… — Я не знаю, — честно признался мальчик, чувствуя себя еще большим идиотом. И снова этот мерзкий шепот. Минато остановился напротив, открыл книгу по истории. Похоже, эта странная задумчивость в голубых глазах характерна ему в независимости от творящегося на душе. Похоже… Да. Как у Обито в кабинете директрисы. Он не здесь сейчас. — Подумай. Что могли тогдашние Парижане назвать лицом ужаса? — спокойно подтолкнул он парня к мысли. За спиной болтали. Сакура снова попыталась привлечь к себе внимание. Махала рукой, будто бы блеснуть знаниями для нее было вопросом жизни и смерти. Ха. Никто не любит умниц. Учиха покачал головой, но потом его взгляд прояснился, словно он снова увидел брата рядом с собой. Вспомнил… Вспомнил, что уже замечал подобные слова на стене Изуны. Забрать звезды из твоих глаз…и? — Голод. Минато осторожно поправил светлые пряди волос, одобрительно улыбнулся. В этот раз одет он был куда проще и скромнее — в бледно-бежевый свитер и темные брюки. А Саске бы пора было перестать обращать внимание на такие вещи. — Верно. Голод, — удовлетворенно произнес он, отвернувшись от Учихи и шагнув к доске. Подросток поспешил сесть. — Голод, пугающие своей правдивостью слухи и всеобщая паника во Франции. Эпоха страха, возникшая как огонек, разжегший куда более большой пожар. Кто знает какой именно? — Великая Французская Революция, — отчеканила девушка неподалеку, когда учитель-таки обратил на нее внимание. — Молодец, Сакура, — мужчина начал писать на доске какие-то даты. Саске устало положил голову на руку, согнутую в локте, взглянув на окно. Полусгнившие листья медленно слетали с почерневших от влаги веток, кружась в тоскливом хороводе. «Листья опадают на землю, чтобы там сгнить и удобрить почву для новых растений. Животные умирают, чтобы стать едой для других животных, а затем также сгнить на корм растениям и грибам. А знаешь чья смерть абсолютно бессмысленна и бесполезна?» «Человека, отото». Итачи не был до конца прав, но, быть может, он хотел сказать, что люди давно убрали себя из цепей перерождения и колеса сансары. Такие рассуждения были ему присущи, но зачем вспоминать о них сейчас? Саске все равно никогда их не понимал. А злосчастная осень наступила куда быстрее, чем он думал. Забавно. Приехал совсем недавно, но ощущение такое, будто бы Учиха жил здесь всегда. Может, Обито прав, и он действительно вернулся домой? Проживать жизнь, которую должен был прожить Итачи? Саске вдруг почувствовал, что больше не может здесь сидеть и терпеть взгляды в свою сторону. Минато, его присутствие и приятный, грустный голос успокаивали. Он был словно греющим солнцем в сером кабинете, но даже его тихая меланхоличная речь не могла помочь продержаться хоть немного дольше. Хотелось… домой? Дома ведь не было. К Итачи? Его тоже давно нет. Учиха закрыл глаза, чтобы не дай бог не начать рыдать прямо при всех от вдруг странной накатившей тоски. Что-то сверлило болью в груди. Невыносимо. Тягуче. Зудело так, что хотелось рвать на себе кожу, лишь бы это прекратилось. Чтобы ничего не чувствовать, и не ощущать этой мерзкой нужды. Ему остро чего-то не хватало, и самое худшее — парень никак не мог понять чего. — Можно мне выйти? — вдруг едва ли не вскрикнул Саске, уже вставая с места. Минато удивленно посмотрел на него, но затем медленно кивнул, махнув рукой в сторону двери. Взгляд многое сказал. — Тебе плохо? — на всякий случай спросил он, сведя брови в какой-то тяжелой, мрачной тревоге. На доске красовалась недописанная дата на месте стертой предыдущей. — Нет. Все в порядке. — Может помощь… — Я справлюсь, — Саске резко вскочил на ноги, схватившись за костыль, и направился к двери, — спасибо. Остальные удивленно и насмешливо смотрели ему вслед. Сакура что-то прошептала своей подружке, будто бы заметив ту мерзкую горечь, что сейчас твердыми комками кипела в груди. В пустом и тихом коридоре стало полегче, хотя сердце все также неприятно свербило, отравляя и легкие — каждый вдох давался невыносимой болью и надрывом, словно он подхватил пневмонию. Саске остановился, сделав пару глубоких вдохов, морщась от боли, и, прикрыв глаза, посмотрел перед собой невидящим взглядом. Нужно в туалет. Умыть лицо. Успокоиться. Костыль отдался по помытому полу звонким стуком колокольчиков. «Смерть ничего не дает нам взамен, Саске. Никогда». Учиха подставил лицо холодным струям воды. Умылся как следует, после чего, вцепившись пальцами в умывальник, взглянул на свое уродливое отражение. Забавно. Кажется на еде Мадары он стал еще худее, хотя голодом его морить и не спешили. Иногда Обито что-то готовил из мелких продуктов, иногда они просто заказывали из кафешек или шли в ближайшие рестораны — в общем-то, на эту часть новой жизни жаловаться не имело смысла. Саске так и не понял, кем именно работает Мадара, раз может обеспечивать и себя, и их с Обито, но, видимо, зарабатывал достаточно. Или же нет. За дом ведь он не платил. Правда, Саске приехал в этот город не за хорошей едой, а посему чувствовал себя обманутым. Что бы Мадара ни говорил в письме, легче от прибывания в этом месте не становилось, а ответы раскрываться не спешили. Казалось, произошел даже обратный эффект, раз Саске сейчас так тоскливо на душе. Он все еще ни черта не знал об Итачи и все еще никак не мог понять, где реальность, а где фантазии с призраками, способными касаться живых. Наверное, это его вина. Стоило заняться этим в первый же день приезда. Вытрясти из дяди хоть что-то о брате. Они ведь знакомы? В письме он точно обозначил, что да… Или же парень банально додумал себе лишнее? Однако… Учиха вздрогнул, когда снаружи раздались шаги. Медленные. Нарочито демонстративные. Парень метнулся взглядом к нижнему проему двери, ведущей в коридор, когда там мелькнула и остановилась чья-то высокая тень. Кто-то снаружи. Совсем рядом. Может, тот красноволосый? Парень замер, вцепившись в умывальник крепче. Задержал дыхание, глядя на то, как тень понемногу темнеет. Шевелится, словно человек на той стороне топчется в нерешительности. Или же просто играет с ним. А потом ручка стала медленно поворачиваться, давая подростку насладиться этим, вдруг напугавшим его моментом, сполна. Сердце забилось чаще, когда дверь с низким стоном приоткрылась, и свет из коридора тонким лучиком проник в полумрачный туалет, чтобы… Звонок прервал их обоих. Саске громко выдохнул. Тень замерла, а затем пропала, едва заслышались голоса учеников, выходящих из кабинета. Учиха закрыл глаза. Итачи никогда не любил слишком большие скопления людей.

***

Если Мадара и обещал забрать его из школы вечером — на парковке его машины не было, а Саске слишком плохо запомнил дорогу, чтобы идти одному. Да и как? С костылем через пол города? Учиха осмотрел немногочисленные стоявшие легковушки еще раз, чтобы убедиться в том, что дяди действительно нет на месте и получше застегнул куртку Изуны. Одна из пуговиц у груди болталась из-за оборванных ниток, не давая спрятать в тепле шею. Черт. Было уже темно и холодно, хотя парковка и слабо освещалась высокими квадратными фонарями, легче от этого не становилось. Может, Мадара просто опаздывает? Может, пробки? «Какие пробки в такой заднице мира? Этот старый извращенец просто забыл». Саске, лишним делом подумавший, что дорогу на память-таки пройти придется самому, едва успел сделать шаг к основной дороге, как кто-то налетел сзади и сбил с ног. Парень вскрикнул, успев выставить перед собой руки и смягчить падение. В ладони впились мелкие камушки, но больше досталось больному колену, вспыхнувшему острой болью. Ай! Саске удивленно оглянулся назад, дабы застать там усмехающегося Наруто вместе с Кибой и еще парочкой его одноклассников. Парень, назвавшийся Шикамару, медленно поднял его костыль, лежащий неподалеку. Саске попытался схватить его, усевшись на бок, но одноклассник резко отшатнулся, и вся компания заливисто засмеялась. — Ну, Саске Учиха, — вдруг произнес блондин, склонив голову на бок. — Теперь не такой крутой против нас всех? Что, простите? Тот лишь хмуро посмотрел в его голубые глаза, досадливо вспоминая слова Минато. Надеюсь, вы станете друзьями. Ха… — Костыль верни, — сквозь зубы произнес он. — Сначала ответь: с хрена ли ты руки распускаешь, даттебае. Зачем ударил Кибу? — полетело в ответ. Наруто возвышался над ним грозной, хоть еще детской фигурой в своем дурацком оранжевом костюме, поверх которого была лишь черная легкая куртка. Саске посмотрел на ухмыляющегося «пострадавшего». Затем на того, кто держал его костыль и снова вернулся к Наруто, без тени улыбки показав средний палец. — У него спроси, раз интересно, — холодно произнес он. Наруто раздраженно поднял взгляд к небу, словно умоляя всех богов ниспослать ему терпения перед лицом греха. — Этот ответ? Здорово. — укоризненно произнес мальчишка. — Знаешь. Я ненавижу таких придурков, как ты. Строите из себя не пойми что, а потом отказываетесь отвечать за последствия. Мнишь из себя плохого парня небось? — голос Наруто поддержали. — Точно мнит. Видел, как на него все наши девицы смотрят? Особенно Харуно! — на словах Кибы Узумаки вдруг помрачнел. О. Смотрите-ка. Так он рушит чью-то влюбленность. Саске продолжал хранить молчание. Наруто бросил взгляд на костыль в руках Шикамару и упер руку в бок. — Вот что. За моего друга ты получишь. Но бить я тебя не буду. Это несправедливо, — процедил он, а затем, спрятав руки в карманы, спокойно обошел распластавшегося на земле подростка, направившись к дороге. — Вернем костыль, как научишься уважать других. Остальные медленно обошли его отправившись следом за мальчишкой, и Саске оставалось только досадливо морщиться от боли в колене и наблюдать за тем, как толпа постепенно исчезает в темноте. С его костылем. Саске уселся на тротуар, ожидая приезда Мадары, но мужчина не приехал ни спустя час, ни два. Учиха уже успел замерзнуть, с надеждой разглядывая проезжающие мимо машины, но ни одна из них не принадлежала его странному родственнику. Черт. Сколько уже времени? Восемь вечера? Видать, идти и правда придется одному. Учиха выпрямил ногу с ортезом, придирчиво осмотрел его со всех сторон. Колено предательски болело, хотя и не слишком. Быть может до завтра и перестанет, если он доживет до утра, не замерзнув заживо прямо на этой парковке. Парень измученно выдохнул облачко пара. Мадара не приедет. Должно быть, из-за того, что он рылся в вещах Изуны. Месть. Да. Какие еще могут быть причины? Где-то вдалеке раздался скрежет качелей. Саске вскинул голову, чтобы увидеть в туманной глади дороги чей-то силуэт. Господи. Это… Стоял совершенно не двигаясь. Лишь черные волосы да яркий пурпурный плащ развевались на ветру. Нет. Пожалуйста. Только не опять. Саске и не заметил как участилось его дыхание. Брат сверлил его взглядом красных глаз недолго — потом он медленно, словно во сне посмотрел на дорогу и сделал шаг в тьму, не освещаемую фонарями. Нет. Нет. Почему это снова происходит? Даже здесь? Сейчас появится. Совсем как в прачечной. Саске поджал к себе ноги, испуганно озираясь по сторонам. Тихо застонал от начинающейся паники. Где его брат?! Он в тени того дерева? Качелей? Ворот? Внезапный сигнал машины заставил его испуганно вскочить на месте, ударившись об холодный бетон копчиком. Парень вжал голову в плечи, зажмурив глаза. Ничего не произошло. Мадара? Саске медленно открыл глаза, взглянув на остановившийся рядом старенький серый пикап с белыми наклейками на дверях, подогнанными под японский рисунок. Кто-то опустил стекло, свесив руку с электронной сигаретой наружу. Ого. Такие здесь уже в ходу? Учиха удивленно вскинул брови. Не Мадара. Какой-то парень лет девятнадцати, наверное. — Ждешь пока стемнеет достаточно, чтобы Орочимару утащил тебя в свое педо-логово? — раздался его тихий, но приятный голос. Саске раздраженно отвернулся. Причем тут его учитель биологии? И кто это? Очередной желающий поглумиться над фамилией Учиха? На вид был достаточно приятный: короткие черные волосы и красивое, тонкое лицо с аккуратными чертами. Таких можно найти в рекламе какого-нибудь магазина одежды на стеклянной витрине. — Даже если так. Тебя это сильно волнует? — выплюнул Учиха, не глядя на незнакомца. Тот лишь снисходительно покачал головой. — Нет. Просто увидел мелкого с ортезом на ноге и по глупости решил, что ему нужна помощь, но раз уж у тебя встреча с продолжением… — протянул он, затягиваясь электронной сигаретой. В Саске полетел клубок дыма с запахом вишни. Парень тут же поспешил подняться, махнув рукой, отгоняя его от себя. Ну. Он и правда замерз. И ему нужна помощь. Где тут ложь? — Ну, встреча-то и не слишком обязательная… Ты едешь в ту сторону? — указал мальчик на северо-запад. Незнакомец небрежно кивнул, поигрывая электронкой в пальцах. Саске заметил на рукаве его черной кожанки нашитые японские цветы и иероглифы. Пухлые губы парня расширились в улыбке. — Еду. Садись. Саске поспешил доковылять до соседней дверцы, которую тут же открыли, и забрался внутрь, пристегнув ремень. Снова посмотрел на заводящего двигатель незнакомца. Вблизи он был еще симпатичнее, хоть и напомнил гота бледной кожей и черными, словно воронье крыло, волосами. На тонкой брови красовалось серебряное кольцо. Как у того… со странными линзами. Только там правда был апофеоз пирсинга, а здесь… Ничего такого, кроме цепочек на шее. Взгляд опустился ниже. На большую для парня кожанку с нашивками цветов, порванные на коленях джинсы и… Они тронулись, когда Саске недоуменно уставился на черную рваную майку, оголяющую плоский живот с проколотым пупком. — Нет. Я не стою на трассах по ночам, — читая чужой взгляд, ехидно произнес парень, слегка придавливая педаль. — Просто люблю так одеваться. Саске кивнул. — Покажешь, где тебя выбросить, — снова затяжка, он правда в таком возрасте уже пытался бросать курить? Ха. — Ты недавно здесь? Не видел тебя раньше. — Недавно. Два дня назад приехал, — согласился Учиха. — Саске. — Сай, — представился тот в ответ, свернув на узенькую улочку. Кажется тут жила Ино, если смотреть на деревья кругом, хотя в темноте вещи выглядят совсем не такими, как при свете дня. Фамилий они не назвали. — Мне в тот поворот, — указал он пальцем направо, и Сай присвистнул. — Живешь в квартале с Узумаки? — небрежно повернул руль одной рукой. — Сенджу и Учихи, — весьма красноречиво. На лице брюнета выступила гримаса жалости с примесью странного отвращения. — Оу. Сочувствую, малыш. Жить неподалеку от этих фамилий никому не пожелаешь, — усмехнулся Сай почти болезненно, — Будем надеяться, самый худший из Учих уже спит. Физиономия Саске исказилась кривой улыбкой. Он-то знал о ком шла речь, но мог хотя бы обрадоваться что его дядю не назвали старым извращенцем. Снова… — Дай угадаю. Он и тебе что-то сделал? — подросток бы удивился, если нет. Кажется, Мадара знатно попортил кровь большей части города, судя по перешептываниям одноклассников и словам Мито с Цунаде. Сай весело пожал плечами, посмотрев на него со странной игривостью в глазах. Догадался? — По сути — нет… Ну. По сравнению с Данзо — ничего такого. Просто задал вопрос, — фары высветили небольшую дорогу. Саске узнал цветные домики, принадлежащие фамилии Узумаки. Наруто, должно быть, уже дома. Радуется своей мнимой справедливости, рассказывая отцу о произошедшем на стадионе. Руки сжались в кулак. Естественно все приукрасит. Обставит так, что Минато трижды пожалеет о том дне, когда помог незнакомому мальчишке найти Тенсей среди этой болотистой местности. — Вопрос? — рассеяно спросил парень, толком не понимая, что критичного можно найти в подобном поступке. Мадара — это Мадара, конечно, но зачем уже так… — Спросил, потрахаюсь ли я с ним за деньги, — скептично протянул Сай, беззаботно посмотрев в боковое окно, словно разглядывая свое едва видное отражение. А Саске… Саске резко покраснел, поспешив отвести взгляд от пухлых губ нового знакомого. Черт возьми, Мадара! Почему Учиха должен краснеть каждый раз, когда кто-то упоминает его дядю? — Оу. Оу… — не нашелся малец, и Сай прыснул от смеха, прикрыв глаза, словно бы проблемы с головой у родственника того, кого он вез домой — это лишь повод для невеселой шутки. Ну… Для кого как. А ведь, боже, он еще не закончил. -…а потом отправил мне мейл, в котором написал что и как сделает со мной, если мы останемся наедине… Потом еще один. Ах. Там уже в каких позах. А третий…кажется вообще был в форме стиха, — меж тем снова заговорил Сай, будто рассказывал забавную историю из жизни, а не маньячества человека, годившегося ему в отцы. Саске продолжал краснеть, понемногу понимая, что парень попросту догадался почему именно он живет в квартале Учих и сейчас банально издевается. — Хотя признаю, что подгонять его под стиль Бодлера было немного странно… — Сочувствую, — только и мог произнести мальчишка. Во рту стояла какая-то неприятная кислая горечь. — Ну что ты. Он-то хотя бы пишет красиво. Видно — не зря свои книжки собирает. Я благодаря его письмам узнал, что значит слово «исступление», — рассмеялся тот в ответ, а затем замедлился, когда фары машины высветили разбитый забор у одного из высоких домов. — Вот здесь, если можно, — Учиха и не заметил как его голос охрип. Сай посмотрел на него со странным хитрым прищуром. — Знаешь, малыш. А ты мне кого-то напоминаешь, если честно. Только не могу понять кого… — он медленно нагнулся над парнем, заглянув в его глаза. Учиха вжался в кресло, чувствуя странное смущение уже не только из-за родственника. Сай вдруг провел пальцами по его ремню, ловко отстегнув, и потянулся к ручке двери. Если бы Саске хотел — мог бы слегка наклониться и зарыться носом в его шею, пахнущую одеколоном с ароматом ванили, но вместо этого он лишь неловко отвел взгляд. — Впрочем… Не помню, так не помню. Точно сам дойдешь? — кивнул водитель на ортез, когда малец поспешил выйти из машины. Конечно. Черный дом уже виднелся на горизонте угрожающей вытянутой формой. Саске повернулся к нему, когда Сай закрыл дверцу и завел двигатель. — Спасибо, что подвез. Один бы не дошел, — Учиха попытался совладать с голосом, но он предательски дрогнул. Сай затянулся сигаретой снова, выдохнув в его сторону сладкий дымок, и подмигнул с ухмылкой. — Je t'en prie, ma chérie, * — бросил ему парень, перед тем как поднять стекло и уехать. А Саске еще долго смотрел ему вслед с какой-то странной, вдруг появившейся улыбкой на лице. Интересно. Чувство было правда необычное. Схожее с симпатией, но заставляющее думать о произошедшем снова и снова. Учихе вдруг захотелось прокатиться на этом старом пикапе еще раз. И еще раз вдохнуть сизый дымок с ароматом вишни. И еще раз… Глупо, наверное. Должно быть он просто выдохся, оттого и кидается на мало-мальски дружелюбных людей. Просто хочет спать и думает о всякой ерунде. Вот и все. Однако что-то теперь поселилось в груди неподалеку от зияющей дыры, оставленной смертью брата. Что-то, что позволило считать, что день в общем-то задался, несмотря на все возникшие на пути проблемы. Парень, неожиданно для себя, тихо рассмеялся, развернулся к черному дому с единственным горящим светом окном и уверено зашагал вперед, осторожно ступая ногой с ортезом. Удаляющийся парень так и не заметил как черный, красноглазый силуэт провожал его долгим взглядом прежде чем раствориться в ветряном вое леса за спиной…