Тогда поэта дух печальный В раздумье молвит: «Я готов!» Пусть мрак и холод погребальный Совьют мне траурный покров И сердце, полное тоскою, Приблизит к вечному покою
Но в горе своем он был безутешен: скорбь его была не из таких, что изливаются в жалобах. Он не плакал и не молился — он ругался и кощунствовал: клял бога и людей и предавался необузданным забавам, чтоб рассеяться. Саске думал, что начнет жаловаться и кричать с порога, но почему-то ночное происшествие, позволившее познакомиться со странным подростком старше его на лет так семь, выбило из парня последнее желание с кем-то препираться по поводу чужой преступной халатности. Да и ночь была уже поздняя — после пережитого в школе хотелось разве что уткнуться носом в подушку, да уснуть поскорее. В коридоре света не было, но Учиха помнил, что видел горящее окно на втором этаже — значит его временные опекуны не спали или шлялись вдали от дома, при этом найдя себе развлечение получше заботы о племяннике. Знать бы еще, чем они были таким заняты, что не могли забрать его из школы. Небрежно повесив куртку Изуны на крючок, парень поспешил подняться по старой деревянной лестнице, вслушиваясь в приглушенные мужские голоса. У них гости? Почти ночь на дворе! Мальчик тихо остановился в коридоре, зачарованный тянущейся полоской света из широких, сейчас слегка приоткрытых, дверей. Кажется, там была библиотека, Саске не мог сказать точно, ибо так и не соизволил осмотреть дом полностью, занятый выматывающими разборками в школе, но его комната находилась в противоположном крыле. Неожиданно раздался глухой бас Мадары. — Ставлю все, что успел выиграть на то, что в этом раунде загребу себе стрит флеш, у Мито как всегда будет что-то лучше, а Хаширама продует, потому что не умеет делать каменные, мать их, лица! — Ну-у-у-у, Мадара-а-а. Саске нахмурился. Кажется, он узнал голос Хаширамы в этом жалобном скуляже. Что они там делают? Осторожно шагнул к двери, боясь выдать своего присутствия. Старый пол предательски заскрипел, вынуждая замереть и вслушаться. — È fantastico, tesoro, e molto descrittivo*, — саркастично протянул, судя по голосу, второй из живущих в доме Учих. — Делаю ту же ставку. — Смотри, Обито… Проиграешь — пустим тебя по кругу, — усмехнулся дядя, вызвав приступ хохота у остальных. Саске медленно приоткрыл дверь, прищурившись от теплого света. Библиотека была одной из самых больших комнат в их доме, со стенами, целиком уставленными высокими темными книжными полками из бурой древесины. Все настолько забитые книгами, что, судя по всему, новые приходилось складировать уже у самого потолка. Учиха удивленно выдохнул. Его родственники правда это все прочли? Кое-где к полкам прилегали лестницы, где-то на светлом полу, крытым старыми коврами, стояли большие горшки с разросшимися тропическими растениями. Поменьше, чем в ванной: там от количества экзотичного зеленого рябило в глазах. Интересно, кто ухаживал за всем этим? В центре же комнаты стоял широкий деревянный стол в окружении нескольких кресел. Там и раскинулось несколько человек с картами в руках. Мадара, Обито, Мито, на сей раз одетая словно в спортзал — в красную толстовку и черные легинсы — и Хаширама совсем рядом с ней. Странно, но без брата. Учиха неуклюже открыл дверь, так и оставшись незамеченным — уж слишком присутствующие были увлечены своими картами. — Так на чем мы остановились, господа? Кажется, у вас возник лингвистический спор, — усмехнулся Сенджу, посматривая на свои карты со странной улыбкой. — Плохо, Хаши. Тебя опять видно насквозь. Убери эту дурацкую улыбку с лица — я и без нее понял, что у тебя там тройки, — ворчливо ответил ему Мадара, небрежно держа свои карты одной рукой. Он сидел к Саске спиной, не видя того в проеме двери. Хаширама огорченно вздохнул, кинув свои на стол. — Спор уместнее назвать литературным, — произнес Обито, — И это и не спор даже. Понятно, что господин Учиха в очередной раз ляпнул, не подумав. — Я всегда думаю прежде чем сказать, умник ты наш. Эта черта, знаешь ли, возникает, если много читаешь, — хмыкнул второй мужчина в ответ. — Или если я считаю эти твои нерифмованные наборы слов дерьмом, то я сразу автоматически становлюсь тупым? — Это белые стихи, неандерталец. Там не должно быть рифмы. Ты бы еще к хайку придрался… — Обито закатил глаза, без интереса посматривая на свои карты. — Хайку? Чушь какая-то. И придумано бездарями, — отмахнулся Мадара. — Для тебя все чушь, что не в рифму, — женщина усмехнулась, небрежно усевшись на кресло с ногами, — Вам чай сделать? — Сиди уж. Ты со своими кулинарными навыками даже заварку испортишь. — А я согласен с Мито. Скажи, что ты попросту погряз в своих консервативных взглядах и отказываешься видеть в стихах что-то более любопытное, чем рифма, — подал голос Обито снова. — Для твоих узких мозгов это не откровение. Саске поймал на себе взгляд Хаширамы. Мужчина, одетый в бордовый гольф и темные брюки, улыбнулся ему, подмигнув. А? После чего задорно посмотрел на ничего не подозревающего Мадару, заправив каштановую прядь волос за ухо. — Стихи на то и стихи, чтобы быть в рифму, бестолочь ты мелкая. А эти ваши хайку… эка наука! Взял, написал пару бессмысленных предложений в столбик и вот! Ты уже поэт! — посчитав что его слов недостаточно, Учиха резко поднялся с кресла, повысив голос. — Я тоже так могу! Смотри! Розы — красные. Фиалки — голубые. Обито сосет чле… Саске! А давно ты там стоишь?! Мадара, случайно обернувшись назад, уставился на подростка так, будто впервые его видел, хотя недавно проговоренное имя племянника твердило обратное. Учиха опустил взгляд, почувствовав себя неловко, когда в него впились сразу несколько пар глаз. — Mein Gott! * — Обито резко поднялся с кресла, выронив карты, затем озлобленно посмотрел на Мадару. — Ты так и не забрал его из школы?! — А ты мне напомнил?! — парировал Мадара, а затем виновато подошел к мальчишке, потрепав того по голове. — Извини, мелкий. Не до тебя было, а звонков я не получал. — Потому что мой телефон сломан. И номеров ваших нет, — угрюмо прилетело в ответ. Родственник только виновато рассмеялся. Второй «опекун» лишь стыдливо хлопнул ладонью по лбу, покачав головой. Учиха, ранее не готовый вылить всю злость на своих временных опекунов, вдруг почувствовал, что в общем-то уже и потерял даже крохотное желание спорить о чужой некомпетентности, да и игра выглядела интересно. Хаширама покачал головой, посмотрев на обоих мужчин с добрым укором. — Какая безалаберность, Мадара. Саске тебе что — еще один кот? — протянул он, но старший брюнет лишь коротко отмахнулся, толкнув подростка к остальным. — Ты точно не украл его? — добавила Мито с мрачной улыбкой, получив воспламеняющий взгляд в ответ. — Ну все. Кончайте уже разговоры, — Мадара нетерпеливо усадил родственника за стол, подняв руку, будто бы пресекая желающего отпустить язвительный комментарий Обито. — Ты как раз вовремя, малой. Хаширама притащил еды из своей забегаловки. В покер играл когда-нибудь? А? Саске не успел и слова вставить, как оказался втянут в омут из разговоров и довольно аппетитно пахнущих блюд, разложенных перед ним в картонных коробках. Весьма вкусных, стоит сказать. Подросток лишь сегодня успел узнать, что Хаширама оказался владельцем небольшого ресторана в одном из уголков старого города, к тому же по совместительству являясь там шеф-поваром, отточившим свои навыки во французской кухне до идеального состояния. По словам Мито, по крайней мере, которая не дружила с кухней еще с раннего детства. Учиха неуклюже посмеялся над ее историей о сожженном супе, хотя дядя сделал такое лицо, как будто рыжая рассказывала ее уже не один десяток раз. После разговор ушел в другое русло, и девушка бегло объяснила ему правила. Не то чтобы Саске что-то понял, но игра уже началась — Мито виртуозно мешала карты, уверенной рукой раздавая каждому по пять, и подростку оставалось лишь, скромно сидя рядом с Мадарой, разглядывать причудливые фигурки на уголках белых картонок, осознавая, что ни он, ни Итачи никогда не играли даже в дурака, предпочитая что-то более цивильное — книги. Кстати о них… — Не думал, что у вас так много книг, — попытался вклиниться в разговор Саске, когда понял, что взрослые снова начали какие-то далеко ушедшие в прошлое темы. Мадара хмыкнул, обведя библиотеку взглядом: — Их еще мой отец собирал. Он был филологом. Обожал слова… коллекционировать, — по-доброму улыбнулся мужчина. — Читал по тысяче слов в минуту, между прочим. Книги были его хобби. — Если хочешь, можешь брать что-то отсюда. Здесь много умного чтива. У Таджимы был хороший вкус. Не то что у его сына… — Обито подмигнул ему, поигрывая картами в руках. — Кто там начинает? — А то ты не знаешь, кто опять сорвал всю кассу, — ворчливо заметил Мадара, бросив угрюмый взгляд на ухмыляющуюся женщину, забросившую локоть на спинку кресла. Саске с удивлением заметил, что у нее уже лежала куча разноцветных фишек, явно свидетельствующих о недавних победах. Кажется, они обозначали выигранные деньги. Тогда если так подытожить… Учиха осмотрел и другие выигрыши. Чуть меньше фишек было у Обито, улыбающегося какой-то странной улыбкой (Мадара озлобленно шепнул, что это чистейшей воды блеф), еще меньше у его дяди и совсем ничего — у Хаширамы, снова красноречиво расстраивающегося при виде своего набора. — Ставлю пятьдесят долларов, — устало вздохнул он, прикрыв глаза. Пальцы небрежно бросили на середину стола синюю фишку. — Избиение младенцев, — подытожила Мито, посмотрев на бывшего мужа. Сбросила две карты, безразлично взяв новые. На ее лице не дрогнул ни один мускул, но вот ставка озадачила Учиху — тонкая ручка с красным матовым маникюром положила две черные фишки. Малец тихо кашлянул в кулак, все еще не зная как начать не самый простой разговор о школе. Черт, ну почему никто не спросит у него как прошел школьный день? — Ох-хо. Снова играешь по-крупному, рыжая сволочь? — Мадара, зачем-то пододвинувшись к племяннику, поставил те же фишки, усмехнувшись. Обито молча выкинул две карты, заменив их на новые, а затем, закатив глаза, отложил их в сторону. Видимо, это означало «пас». Оу. А вот и его очередь. Саске опустил взгляд на свои карты: два короля, одна двойка с пятеркой и семерка. Кажется, ему нужно было собрать из этого всего комбинацию, но какую? Все возможные выветрились из головы вместе с их причудливыми названиями, заставив парня нервно оглядываться на глазеющих взрослых во вдруг появившейся тишине. Ему все еще хотелось рассказать о том, что случилось на парковке, и при этом парня грызло недоверие. Если о нем так легко забыли на следующий же день, где гарантии, что не забудут и о его словах про Наруто? С другой стороны, его временные опекуны уже обсуждали этот вопрос. — Что ты тупишь? — раздался у уха раздраженный голос дяди. Саске вздрогнул, но не успел ответить: чужая рука выхватила две карты, когда Мадара нагнулся над племянником, и одним движением вставила в его комбинацию новые. Учиха удивленно вскинул брови. Теперь на месте двойки и пятерки оказались две дамы. Мужчина вернулся к себе, бросив в центр черные фишки под смешок Мито. — Кстати говоря, а ты как домой-то тогда добрался, Саске? — вдруг спросил парня Обито, пока Хаширама тяжело раздумывал над своими картами. Саске, недоверчиво косящийся на дядю, неловко улыбнулся. — Меня подвезли. — Подвезли? Кто? — удивленно спросил мужчина, и Учиха, вспомнив историю Сая, замялся, опустив взгляд на карты. Стоило ли говорить после услышанного? В конце концов, он так краснел за поведение родственника, а если озвучит имя, тот наверняка пустит пару сальных комментариев в своем стиле или еще чего похуже, что лучше не слышать двенадцатилетним. — Он не представился, — пожал плечами Саске. Обито смерил его долгим взглядом, но тут Хаширама-таки сделал ставку, и Мито громко сказала «Вскрываемся». Саске тут же положил свои карты, с любопытством взглянув на наборы оппонентов. У Обито в этот раз не собралось ничего, у Хаширамы была пара одинаковых карт, у Мадары — тройка, а Мито в который раз стала счастливой обладательницей стрита и поспешила с довольной хитрой улыбкой забрать себе положенные на середину стола фишки. Судя по разочарованию остальных — уже не в первый раз. — Когда-нибудь ты продуешь, зараза, — едва не стукнул по столу ладонью старший Учиха, бросив колоду другу. — Хаширама, тасуй! Мужчина, получивший карты, неуклюже стал мешать их, собирая в ровную колоду, пока Мадара едва не скрипел зубами, сверля взглядом довольную Узумаки. Обито удрученно вздохнул, взглянув на часы на одной из книжных полок — без шести одиннадцать. Не детское время, однако, прогонять в постель подростка не спешили. — Возможно. Но только не тебе, Учиха, — улыбнулась женщина в ответ, спокойно взяв брошенные ей пять карт. Похоже, раунд начался по новой. Саске взял в руки свои карты уже увереннее: у него был туз, джокер, король и тройка с девяткой. Это… хорошо? Как назло не удавалось вспомнить, что значит джокер, но вроде бы в дураке его появление не означало хорошие новости. Или он не прав? — Вы хорошо играете в покер? — зачем-то спросил, будто бы этот факт был не на лицо всем окружающим. — Лучше, чем готовит и нянчит детей, — язвительно ответил за нее Мадара, но Мито никак не выказала расстройства или обиды. Может, ей и правда было все равно и к такой грубости со стороны ее странного знакомого она привыкла, а может, по-прежнему держала лицо, как и принято в покере. — Ставлю все, что выиграла на этот раунд, — усмехнулась она, подняв темные глаза к мужчине. — Предназначение женщины не всегда в том, чтобы стоять у плиты и возиться с мелкотой, Мадара. Мой смысл жизни, например, — действовать тебе на нервы. — У тебя недурно получается, — проворчали в ответ. — Значит, я не ошиблась. И снова все пошло по второму кругу, хотя действовали игроки куда увереннее, зная, какие ставки на кону. Обито бросил в центр оставшиеся фишки, взяв две карты. Саске даже удивлен. На поверку игра оказалась достаточно быстрой и простой, хотя должно быть, дьявол, как и полагается азартным играм, крылся в деталях. Что ж. Неизвестно, сколько поставлено денег, но этим людям явно нравится проводить так время. Значит, и тогда Мито имела в виду покер, говоря об игре на троих, или Саске все-таки ничего не понял? К тому же перед ним встал еще один вопрос. А где же был брат Хаширамы? Он не игрок в подобное? Вежливо было поинтересоваться? — Ваш брат не здесь, потому что не любит покер? — спросил он у мужчины. Тот почему-то вдруг смутился, грустно вздохнув, но ответить не успел все по той же, частой здесь причине. — Тобираме не рады в этом доме… и никогда не будут рады, — голос Мадары заметно помрачнел, мальчишка даже уловил в нем стальные, леденящие душу нотки, отразившиеся болью в черных глазах Хаширамы, но мужчина тут же отвлекся на карты племянника, оставив такой странной реакцией еще больше вопросов. Старший Учиха вдруг приобнял парня, свесив свою руку с его плеча, дабы пальцами подцепить две карты и отправить их в общую колоду, достав новые. Его глаза вдруг расширились в странной радости, правда она тут же пропала, стоило Мадаре начать шептать в его ухо. — Слушай, малой. Тебе сейчас так повезло, что ты даже представить себе не можешь. Значит… можешь взять комбинацию фулл хаус, но это незачем. У тебя гребаных три туза и джокер. Ты сейчас такую кассу сорвешь, на школьные обеды до конца года хватит… — Вы закончили сплетничать, девочки? — протянула Мито под смешок Хаширамы. Мадара довольно кивнул, бросив свои карты на стол. — Пас, — произнес он. Пришло время вскрывать карты и Саске без промедления выложил свои. У Мито оказался фулл хаус, у Хаширамы — снова лишь пара, Обито смог собрать стрит, но, конечно, самой звездной колодой стала его. Хаширама восхищенно присвистнул под тихий смех среднего Учихи. Женщина улыбнулась, уважительно кивнув мальцу. — Тoucher* Наконец-то у меня появился достойный соперник, — одобрительно произнесла она, усевшись на колени прямо в кресле и, слегка нагнувшись над столом, пододвинула фишки к победителю. Учиха неуверенно улыбнулся ей в ответ, озадаченно глядя на эту груду фишек. И? Что дальше? — Все слышали? Саске выиграл. Давайте, деньги на стол. Пойдут ему в… хех, карманные, — оскалился его родственник, когда как Учиха ошалело наблюдал за горой купюр, оказавшейся вместо фишек. Мадара устало поднялся с кресла, размяв спину. — Как раз хватит тебе, чтобы купить себе место под боком у сладенького пресвятого Минато… О, кстати об инвалидах. А ты чего без костыля-то пришел? Саске густо покраснел, почувствовав на себе сразу несколько заинтересованных взглядов. Ему не хотелось говорить о том, что произошло в школе при всех, стоило ограничиться только Обито и Мадарой, но едва ли они отстанут, если он даже попытается наплести какую-то историю. Деваться некуда. Парень набрал в грудь побольше воздуха, перед тем как выдать из себя правду. — Мой костыль забрал Наруто со своей компанией, — произнес он, не глядя на дядю. Черт знает что ожидать. Отец бы назвал его слабаком и посоветовал дать сдачи, ведь закрывал глаза на длящуюся уже бесконечные годы травму сына. Однако Мадара только раздраженно фыркнул, скрестив руки на груди. — Чертовы Узумаки. Одни проблемы от них, — в этот раз пришла очередь фыркать Мито, однако она решила дипломатично промолчать. — О, дорогой… Не могу поверить, что Наруто так поступил. Я знаю его лично, это чудесный мальчик… — но средний Учиха перебил Хашираму. — Давайте не будем убеждать Саске, что он врет, хорошо? — укоризненно посмотрел он на смутившегося Сенджу, а затем и на Мадару. — Это нельзя так оставлять. Нужно идти к Цунаде и требовать, чтобы она приняла меры. — О, непременно. Ты и пойдешь, Обито, — охотно ответил Мадара с широкой улыбкой и на том тут же будто лица не стало. — Это почему я?! — Потому что если Цунаде увидит меня на территории школы — вышвырнет мелкого сразу. Без вариантов, малыш, — пояснил мужчина, разведя руками, — Придется тебе оторвать задницу от дивана и выйти в люди в кои-то веки. — Пошел ты. Я не сунусь в это место даже под страхом смерти! — все удивленно уставились на огрызнувшегося Обито. И правда. Странная у него реакция. Слишком бурная. — Ребята… если хотите я или Мито можем сходить вместо… — Хаширама попытался разрядить обстановку, но никто и не пытался его слушать. Родственники подростка напряженно глядели друг на друга, не отводя глаз. — А кто заявлял про «разобраться»? Или как всегда хочешь сделать все моими руками, а? Нытик? — злобно упрекнул Мадара, показав головой. — Это не так уж и важно… — но Саске замолчал следом за Хаширамой, когда Обито повысил голос. Мито и вовсе ничего не говорила. Видимо, ссоры этих двоих были частым явлением: вспыхивали внезапно и также быстро и неожиданно кончались. — Я не нытик! Просто… — Просто не выходил дальше района Учиха вот уже лет так пять и боишься разговаривать с людьми? Так может Саске действительно из школы забрать, да с тобой тут посадить? А что? И тебе компания и его не мучают. Вот песня-то будет! — Достал! Слушать тебя уже тошно. Схожу я в эту школу. Схожу. — Завтра, Обито. — Завтра… Обито тяжело вздохнул, медленно поднявшись с кресла и, бросив озлобленный взгляд на родственника, направился в коридор. Мито холодно улыбнулась, вскакивая на ноги следом. Кажется, пришло время расходиться. — Хорошо сыграли сегодня. Жду не дождусь новой партии, — бодро заявил Сенджу, когда вся процессия оказалась в коридоре, натягивая верхнюю одежду. Саске зачем-то замер, незаметный, на верхней лестнице, поглядывая на всех из угла, присев на ступеньки. Спать не хотелось, но скорее всего его отправят в кровать сразу как проводят гостей. — Иди уже, Хаши. Ждет он не дождется деньги тут оставить… — ворчливо произнес Мадара. Второй Учиха был мрачнее тучи и, скрестив руки, стоял, прислонившись к стене. Словно бы погруженный в свои мысли. Мито бросила пару язвительных комментариев, однако друг Мадары не спешил уходить так просто. — Эх, — как-то страстно-печально произнес он, возведя глаза к потолку и надув щеки в детской обиде. Мадара только скривился в лице. — Что опять? — Да ничего. Вспоминаю былые деньки. Помнишь, как долго мы расставались? А все потому… — Нет. — Ну… Может хоть в щечку клюнешь? — почти промурлыкал Хаширама, вызвав у второго мужчины ворчливый стон. Мадара наклонился к другу, небрежно уткнувшись губами в его скулу и на лице того расцвела улыбка под усмешку Мито, терпеливо дожидающейся на улице. — Еще увидимся, — нежно пропел он, — и… пожелай Саске удачи от меня.***
Он помнил как это произошло и никогда не забывал даже спустя столько лет, потому что для Саске это было личным шрамом на сердце. Раной, так и не превратившейся даже в рубец, который бы напоминал о себе лишь тупой болью по ночам, потому что именно так и страдают души. Раны и царапины на них затягиваются, но никогда не исчезают. Лишь обрастают светлыми участками кожи и остаются ношей на всю жизнь. Но мальчишка, снова вспоминающий свою травму, так и не смог обернуть ее в старый шрам. — Саске, пожалуйста… Закрой дверь…умоляю тебя. Маленький ребенок со слезами на глазах стоит в проеме двери и дрожит, словно тонкая осина на диком ветру. Пальцы впиваются в дверную ручку, но отвести взгляд от скрюченного на полу брата нет никакой возможности. Итачи жмурит глаза, шепчет что-то сквозь зубы. Его грудь ходит ходуном от частого дыхания, когда трясущиеся руки держат кухонный нож, направленный на живот. Саске кажется, что происходит что-то ужасное, но в голове ни одной мысли. Был ли он достаточно взрослым, чтобы предотвратить этот поступок? Достаточно смелым, чтобы не уйти и не смотреть на чужую битву с самим собой? — Саске… мне очень больно. Принеси мне воды. Пожалуйста… — еще тише произносит брат. Его глаза бешено метаются, блуждая по помещению и не в силах остановиться на чем-то одном. Мальчик медленно кивает. Делает неуверенный шаг назад, думая, что в голосе Итачи появились странные, чуждые ему нотки и по-детски приводит в голове сравнения. Голос Итачи — как смесь меда и алмазной пыли. Он может быть как бесконечно мягким к родным, так и бесконечно твердым и безупречным с другими, но сейчас это сочетание разбавило что-то жуткое. Низкая нота у старого пианино, доживающего свой последний век. Что-то, что отдает холодом давно забытого кладбища, оцепенением смерти и тихим призывом из мира мертвых. Когда-то Итачи посвятил младшему свою самую главную тайну о них и их горестях. Он сказал маленькому брату, что видит их и слышит, и Саске пришлось поверить в это после той ночи пряток со смертью, которая теперь сквозила во взгляде ребенка, отражаясь в черных глазах красным отблеском с замысловатым узором и отпечатываясь в памяти навсегда. Саске осторожно пятится, бормоча что-то под нос. Бежит на кухню и торопливо наполняет стакан водой, чтобы поскорее вернуться к страдающему брату. Открывает дверь нараспашку, чтобы увидеть только одну картину. Был ли он достаточно мал, чтобы иметь оправдание? Был ли достаточно мал, чтобы не ответить на вопрос почему?***
На сей раз с погодой повезло больше, хотя бы потому, что худо-бедно из-за туч проглядывалось бледное солнце, а дождь, ливший вот уже неделю, резко прекратился вчерашней ночью, будто бы невидимая рука на небе перекрыла кран, а о его открытии говорили только лужи на дорогах и мокрая, пожухлая трава вперемешку с грязью. Как затопило болотистую местность у вокзала — говорить не приходилось. Впрочем. Уже неплохо. В воздухе стояла холодная свежесть, пропахшая осенними, покрывшими большинство тротуарных дорог листьями и мокрой почвой. Саске снова задумчиво смотрел в окно, попутно запоминая маршрут от дома до школы и рассматривая разноцветные дома и участки. Многие были старые и побитые временем, но ориентиры находились неплохие. Большой черный дом — квартал Сенджу, — цветастые одинаковые домики Узумаки и далее заросшая аллея в парке, где останавливался Обито, чтобы подбросить Ино, дальше — дорога, где Мадара разгонялся, нарушая все запретные знаки, немного центра, самый край старых построек, прямо — и вот уже школа виднеется на горизонте. Учиха вернулся взглядом к мужчине, когда они въехали на парковку и недоуменно свел брови. Обито снова начал нервничать, тревожно оглядываясь, будто бы в поисках кого-то и постоянно закусывал губу. Мальчик не понимал к чему такое напряжение, но спрашивать подобное было неприличным. То есть… он же не может просто произнести вслух что-то вроде: «Над вами в школе издевались? Верно?» Оставалось только догадываться. Машина затихла, и второй Учиха без тени улыбки кивнул племяннику. — Ладно. Раньше встанем — раньше выйдем. Ты только… не нервничай, Саске. Все будет хорошо. В общем-то, Учиха и не нервничал, слабо представляя какими последствиями может обернуться их попытка достучаться до Цунаде и призвать обидчиков к правосудию, но едва ли это хоть что-то бы исправило. Испортило, да? Но не сделало лучше. Наверное, Мадара с Обито и сами не верили в счастливый случай, но хоть что-то сделать перед тем как окончательно решить проблему самым радикальным способом таки стоило. Что ж. Саске мог бы сказать им спасибо хотя бы за удивительное для мужчин такого возраста понимание. В коридоре как всегда было полно народу, но, по крайней мере, Обито шел впереди, позволяя Саске, получившему этим же утром новый костыль, найденный в ближайшем магазине с уклоном в медицину, не натыкаться на прохожих. Саске старался игнорировать взгляды одноклассников и других проходящих мимо детей, однако с удивлением замечал довольно любопытную вещь. На Обито почти не смотрели. Словно он не был наделен дурной репутацией в этом городе, как Мадара. Словно бы его никто не знал. Или он рано сделал такие выводы? В дальнем коридоре показалась та самая девушка с темным каре и, увидав высокую фигуру Учихи среди толпы, вдруг помахала Саске рукой. Ребенок заметил ее, но шагу не сбавил, хотя девушка усиленно показывала на человека впереди него пальцем. — Обито… — неуверенно позвал он. — А? — мужчина не обернулся, продолжая пробираться к лестнице. Черт, и занесло же в перемену. Кабинет Цу должен был быть на третьем этаже. — Кажется, с тобой хотят поговорить, — произнес Учиха, но снова не получил нужной реакции. — Вот как? — невесело усмехнулся тот и вдруг слегка остановился, чтобы положить руку на плечо Саске и, придерживая того, ускорить шаг. Что? Почему? Подросток обернулся к удивленной молодой учительнице, с трудом пробирающуюся через толпу. — Если продолжим так идти — она нас потеряет, — заметил парень между делом, вызвав новый приступ тоскливого смеха. — Поэтому и ускорились, — они оба резко свернули у лестницы, идя в сторону комнаты с лифтами и смогли перевести дыхание лишь тогда, когда двери за ними отворились, и кабина медленно поехала вверх. Хм. У Саске копилось все больше вопросов, но кто знает… Может быть, у Обито просто не было желания общаться с бывшими одноклассниками, ставшими учителями через столько времени. Может, он стыдился того, что в отличие от них — безработный. Много могло быть причин, но, впрочем, травлю из них можно было исключить. Саске точно помнил: как-то Обито в ироничном ключе замечал, что единственным, кто издевался над ним в школе, был Мадара Учиха. Они снова шли по куда более пустому коридору и Обито соизволил слегка замедлиться, нервно заламывая пальцы. Едва ли он знал, что будет говорить Цунаде, но обсуждать это с Саске не собирался тоже. Они уже были почти у кабинета, когда средний Учиха вдруг столкнулся с кем-то, появившимся из-за угла. Короткое «извините», шелест почти выроненных бумаг, схваченных в последний момент и оба мужчины изумленно уставились друг на друга. — Обито, — тихий голос учителя литературы заставил вскинуть голову. Саске заметил, что на лице Хатаке отразилось искреннее удивление вперемешку с каким-то странным смущением. — Дуракаши, — уже с куда большей холодностью. Обито был удивлен куда меньше и парню сразу вспомнилась чужая, так и не озвученная просьба на первом уроке литературы. Воцарилось короткое неловкое молчание со странными гляделками, но никто не спешил уходить. Какаши неловко прокашлялся в кулак, посмотрев на Учиху с улыбкой: — Сто лет тебя не видел… Ты изменился. Очень. — А… да. Ты про шрамы? — Обито отвел взгляд в пол, коснувшись одной рукой плеча. Саске не решался прервать разговор, предпочитая молча стоять сзади. — Н-нет. Я про… про то, что запомнил тебя как подростка, когда ты уехал. Мы же… Ты и сам знаешь, — смутился Хатаке еще сильнее, покрепче схватив кипу бумаг. Саске недоумевающе посмотрел на него, когда в голову пришла очередная догадка. Точно. Обито говорил, что жил в Париже, кажется, оттого его акцент был относительно чистый среди остальных жителей Тенсея, но почему он снова тут? И зачем уезжал? — Ну. Как видишь, я вернулся, — пожали плечами в ответ, настолько равнодушно, что ком в горле от тошнотворного чувства непонимания оказался не только у учителя литературы. В глазах его тихого собеседника не было ни толики узнавания или тепла, пробужденного близкими людьми или радостью встречи. Обито будто бы впервые видел Какаши, хотя по словам второго когда-то они знали друг друга достаточно близко. Хатаке вдруг продолжил, ежась от холодка, пробежавшего по помещению: — Вернулся так тихо, что никто сперва и не заметил даже. Я слышал, тебя привез обратно Мадара. Но где… — Умерла. Сердечный приступ. Нет у меня больше родных, — Обито посмотрел на него в упор. Снова воцарилось молчание. — Ох, я сожалею… — с трудом вымолвил учитель. Саске показалось, что он хотел сказать не это, но тоска уже исчезла из чужого голоса, — Я… хотел проведать тебя еще когда узнал. Понять ложь или нет, но… Мадара дал мне от ворот поворот несколько раз. Сперва говорил, что это все просто слухи, а потом заявил, что ты не хочешь никого видеть. Но… это наверное меня не оправдывает, — смешок. Какаши по-доброму сощурился, но его друг, казалось, стал еще безрадостнее. — Да. Много времени прошло, — тихо ответил Учиха и поправил горло черного гольфа, желая просто сменить тему. Кажется, его собеседник это почувствовал, неуклюже размяв плечи. Взглянул на Саске. — Ты по делам здесь, Обито? — спросил он вот так просто. Будто бы и не было стольких лет чужого исчезновения. Средний Учиха облегченно улыбнулся, коротко кивнув: — Мы с Саске идем к Цунаде. Хотим решить вопрос с издевательствами Наруто и его компании. — Вот как, — мужчина удивленно вскинул брови и посмотрел на смутившегося подростка, — ты не говорил мне, что над тобой издеваются. — Неудивительно. Ему даже нам было стыдно признаться в этом, — сказал Обито и опустил голову. Кажется, и ему показалось забавным использовать слово «даже» в контексте двух едва знакомых мальчишке мужчин. Какаши коротко кашлянул в кулак, словно стыдясь своего равнодушия в подобной ситуации, хотя Саске и не заикался о его вине — едва ли учитель вообще мог уследить за терками, скрытыми в темноте парковки, да насмешливых взглядах из глубины школьных коридоров. А то, что у Саске так и не появилось друзей? Ну, он ведь изначально зарекомендовал себя как угрюмого одиночку, а фамилия Учиха не добавляла этому поведению баллов. Возможно, его вина тут очевидна. — Что ж… Давайте-ка я провожу вас тогда. Старушка Цу вряд ли будет слушать тебя одного, — улыбнулся Какаши, кивнув в сторону кабинета. На лице его бывшего друга появилось сомнение, но он только послушно направился за ним, решив, что от подобных предложений отказываться было не самым разумным решением. Цунаде не имела зуб на Обито, зато завела огромный на Мадару, а с ним и на Саске. Помощь от хорошо зарекомендовавшего себя учителя никогда не повредит. Учиха поплелся за ними следом, скрепя сердце от не самого хорошего предчувствия. В этом городе он попадал в кабинет директора слишком часто. Очередные споры могли только испортить и без того не лучшую ситуацию, к тому же по виду Обито совсем не казалось, что мужчина сможет отстоять чужой напор, но, быть может, с Какаши и правда будет легче? …стало еще хуже. Саске готов был заявить это абсолютно точно, просто бросив взгляд на разъяренное лицо директрисы, недовольно мотающей головой, когда Хатаке пытался объяснить ей хоть что-то из вчерашней ситуации, кратко поведанной Обито. Сам ее виновник предпочитал молчать, мотая ногами на стуле. Это было правильным решением. Учиха был более чем уверен, что подай он голос — женщина взорвалась бы за мгновение ока. — Вы понимаете, что говорите о Наруто, дон Какаши? У вас ведь были хорошие отношения с этим мальчиком. Вы знаете, что он не хулиган и не выскочка, — нетерпеливо повторила Цунаде. — Помнится, именно вы писали ему рекомендации в следующий класс, а теперь заявляете, что Узумаки вдруг решил поиздеваться над инвалидом? — Там не так все просто, как кажется на первый взгляд, Цу, — мягко ответил Какаши, как ни странно, не размениваясь на вежливые обращения и фамильярность, и коротко обернулся к Учихам. — Киба задирал Саске у стадиона, тот ударил его, Наруто увидел это и кинулся защищать друга, не разобравшись в ситуации… — И после этого отнял у него костыль? — Да нет же! Это было позже. Наруто и Саске поссорились и стали враждовать на этой почве, и Узумаки решил провести… самосуд, так сказать, — эта беседа начинала утомлять, хотя до женщины-таки доходили некоторые слова, как показывало развитие диалога. Хорошо это или плохо еще никто не знал. — Я не хочу указывать пальцем и искать виноватых, но Наруто явно перешел черту и должен понести наказание. Верно, Обито? — А? Да. Верно, — неуверенно ответил мужчина, не имея отчетливого представления как именно стоило проучить виновника их бед. Цунаде покачала головой, желая сказать что-то против, но тут в комнату ворвался еще один человек, буквально вихрем влетев в удивленно обернувшегося Обито. Остальные молча уставились на широко улыбающуюся низенькую брюнетку, схватившую Учиху за плечи. — Я знала! Знала, что это ты! — громко воскликнула она, встряхнув того. — Думала, что обозналась, но нет же! Обито, не могу поверить, что ты все-таки появился! Какаши неловко улыбнулся нахмурившейся директрисе, когда как сам Обито неприязненно поморщился от чужих прикосновений, деликатно отстранившись от девушки, словно бы видя ее впервые, что не укрылось ни от Саске, ни от нее. Ее светлое лицо на миг приобрело почти отчаянное выражение, но тут же вернулось к простой озадаченности. Девушка поджала губы, заглянув в черные глаза. — Ты… Ты же помнишь меня? Рин! Рин Нохара, — смущенно улыбнулась она, но в тот момент женщина, стоявшая у кабинетного стола, скрестив руки на груди, окончательно потеряла терпение, долбанув ладонью по столу. — Сеньера*, Нохара. Я попрошу вас вести светские диалоги после нашей беседы о поведении Саске. Сейчас, если вы не пришли, чтобы внести в это дело свою лепту — попрошу вас покинуть кабинет, — строго отрезала она. Ответ не заставил себя ждать — девушка смущенно отпрянула от Учихи, улыбнулась, посмотрев на Какаши, и, словно бы прочитав его мысли по одному только многозначительному взгляду, прильнула к старому другу, непринужденно толкнув удивленного Обито к Хатаке, схватив обоих мужчин за руки. — Чтобы они у вас не просили, госпожа Цунаде, я за этих двоих ручаюсь! — громко выпалила Нохара с настолько ярой решимостью на лице, что позавидовал бы даже Мадара во время игры в покер. Шизуне, не проронившая ни звука, и все еще одиноко стоявшая позади стола директрисы, настолько неприметно, что никто толком и не обращал на нее внимания, грустно улыбнулась. Воцарилось короткое молчание, будто бы между всеми собеседниками решалась невидимая ментальная дилемма. И решилась. Цунаде тяжело вздохнула, устало усевшись обратно на свое место. Провела ладонью по лицу, сперва посмотрев на пожавшего плечами Саске, а затем — на недоумевающего Обито, которого вдруг окружили сразу два напоминания о прошлом. — Значит, с ним за одно? — протянула женщина, усмехнувшись почти по-доброму. — И что бы я сейчас ни сказала — старая гвардия будет друг за друга горой, верно? Какаши и Рин одновременно кивнули, заставив третьего в их дуэте недоуменно сморщиться, и директрисе не осталось ничего, кроме как небрежно махнуть рукой. — Черт с вами, — проворчала она. — Зовите Минато. Будем разбираться.***
— Не могу поверить своим ушам! Чтобы мой собственный сын издевался над недееспособным одноклассником?! Я, должно быть, обязан прямо сейчас выбросить свой диплом по педагогике, раз допустил подобное! — Минато не кричал, но даже его слегка повышенный тон, все еще не утративший нежные нотки, и перекошенное злостью лицо, удивляли Саске до глубины души. Ему казалось, такой глубоко-меланхоличный человек вообще не способен испытывать настолько сильные эмоции, храня в себе либо тихую тоску, либо сладкую приторность. Однако в этот раз он казался более живым, особенно вкупе с покрасневшим, как помидор, сыном, опустившим голову под стольким количеством осуждающих глаз. — Ну-ну, Минато. Я думаю, он понял с третьего раза… — улыбнулся Какаши, но не был услышан. — Думаешь, твоя мать будет рада, когда услышит о том, что ее сын ничем не отличается от тех задир, обижавших ее в школе?! — все еще гневно говорил мужчина, и тут Наруто не выдержал и поднял на него встревоженные, полные слез, глаза. — Не надо ей говорить! — Ах, значит, не хотим ее расстраивать? А когда издевались над мальчиком с инвалидностью, об этом не думали, да? — холодно подытожил Минато, уперев руки в бока под сочувственный взгляд директрисы. — Я очень разочарован в тебе. Никогда бы не подумал, что мой ребенок будет вытворять такие отвратительные вещи. Какаши покачал головой, облокотившись о директорский стол, кивнул хмурой женщине, та же в свою очередь поманила провинившегося мальчишку пальцем. Узумаки, бросив взгляд на отвернувшегося отца, медленно подошел, опустив голову. Его щеки горели красным, но на Учиху он не кинул ни взгляда с тех пор как признался, что выбросил его костыль в болото. — Я надеюсь, ты все понял, Наруто. Мне очень бы не хотелось причислять тебя к неблагополучным ученикам и портить твой табель, поэтому, чтобы впредь такого не было. Никто не обязывает тебя дружить с Саске, но издеваться над ним — непозволительно, — холодно подытожила Цу. — А теперь извинись перед одноклассником. Наруто медленно обернулся к подростку, стоявшему рядом с Обито, и поднял полный ненависти взгляд. Его глаза говорили: «Мы враги на всю жизнь, Саске Учиха», однако рот буркнул неуклюжее: «Прости меня». Взрослые довольно перевели дух. Кажется, одна проблема-таки решилась, чему никак не могла нарадоваться сама директриса, сытая по горло разбирательствами, в которых, так или иначе, фигурировала злополучная фамилия. — Что ж, если мы все решили… Давайте-ка расходиться по своим делам, раз уж Саске у нас умудрился целую научную коллегию собрать, — устало проговорила Цунаде. Потерла переносицу. — В моем кабинете не было столько учителей разом с тех пор, как с Мадарой умудрились не справиться аж четверо педагогов… — Спасибо, что сообщил обо всем, Обито. Сам, к сожалению, я догадался бы слишком поздно, — мягко обратился Минато к мужчине. Тот не ответил, отстраненно рассматривая часы на стене. — И Саске… у тебя будет последним урок со мной, но, думаю, сегодня тебе лучше поехать домой пораньше. В качестве моральной компенсации. Цунаде только хмыкнула, заметив, что, по сути, подростку вообще бесполезно идти на занятия в данный момент, раз уж его первые учебные дни начались настолько неуклюже и паршиво. Ничего. После выходных можно было начать с чистого листа, как раз на воскресенье выпадал день мертвых. Саске не пришлось уговаривать долго. Он бросил взгляд на улицу, словно бы забывая о чужих мелькающих в качестве фона разговорах, чувствуя странное торжество на душе. Где-то за окном от тонкой ветки оторвался последний в этой умирающей поре года листок.***
Саске сегодня весь день был каким-то молчаливым свидетелем чужих разборок, но не сказать бы, что ему это не нравилось. Он ничего не знал о Мадаре и Обито, а те не спешили открывать свою подноготную, так что именно такой способ — тихое плетение за разговаривающими взрослыми, был пока единственным для узнавания своих опекунов получше. Впрочем, слушать стоило не Какаши, а скорее Рин, без умолку болтающую о чудесной дружбе и соперничестве Хатаке и Обито, о том как они трое вместе с учителем Минато проводили время, часто разъезжая вчетвером по разным природным уголкам Тенсея, устраивали поездки в другие города, вылазки в лес с ночевкой, сплавление по реке и многое другое, и как все было замечательно ровно до того момента, как Обито со своей единственной родственницей вдруг резко не уехал из города, не предупредив ни подругу, ни бывшего соперника. Обито молчал, иногда рассеянно кивая в ответ, Учиха видел, что чужие слова не вызывали у него ни ностальгии, ни улыбки, ничего. Светлые воспоминания из уст девушки не касались его сердца, и лишь слова о внезапном переезде заставили мужчину едва заметно поморщиться и прикрыть глаза. Про лицо все тактично молчали. — Ты не обязан говорить причины. Мы в любом случае рады тебя видеть, — спокойно заметил Хатаке, похлопав друга по плечу, словно бы прочитав чужие мысли. — Да! В этом ведь есть и наша вина… То есть, не то, чтобы мы не пытались с тобой связаться, когда узнали что ты вернулся. Я звонила Мадаре на шесть разных номеров! И я не говорю… Ну, да, кто ищет — тот найдет, но… Ах. Ты, наверное, считаешь меня ужасной подругой, я ведь сейчас так оправдываюсь… — нервно лепетала брюнетка, следуя за ними и то и дело поправляя темную юбку. — Рин, — тихо прервал ее Обито, произнося имя молодой учительницы с таким сомнением, словно не был уверен, что не перепутал его, — я вовсе не обижен на вас. Правда. Все в порядке. — Но… — Что случилось, то случилось. Это нормально, когда люди перестают общаться с возрастом. К тому же из-за переезда вы не могли со мной связаться. Вот и все. Мне некого винить. Саске оставалось только удивленно слушать. С Учихой и правда творилось что-то странное. Он казался растерянным и встревоженным, почти не смотрел на друзей и словно… да, Саске понял. С Мадарой Обито был флегматичным, но при этом частенько пускал глупые шутки и любил подтрунивать над родственником, но этот новый Обито походил на напуганного ребенка. Был тенью того саркастичного говнюка, сидящего на диване словно поп дива девяностых. Что произошло? — Обито! — они уже были у выхода из школы, когда вдруг подошел Минато, разговаривающий с сыном еще в коридоре. — Совсем забыл с тобой поздороваться. Очень непривычно тебя здесь видеть. И очень радостно, само собой. И тебе, конечно, привет, Саске. Намикадзе нежно улыбнулся, протянув тому руку. Обито медленно пожал ее в ответ, задержавшись чуть дольше, чем диктовало приличие, но если кто и заметил — виду не подал. — Еще раз прошу прощения за своего сына. Никогда бы не подумал, что он опустится до издевательств над одноклассниками. Не держи на него зла, Саске. Можешь быть уверен — его мать дома спустит с него семь шкур за такие выходки, — снова сладкая улыбка. Обито нехотя улыбнулся в ответ, похлопав подростка по плечу. — Все в порядке, — небрежно отозвался парень, впрочем, внимание взрослых тут же переключилось на его опекуна. Завязался короткий разговор, состоящий в основном из воспоминаний. Саске мог вычленить из него многое: неразлучность Обито со своими друзьями, которые ныне стали учителями, дружба Минато и его жены с этими троими, вышедшее за рамки школьной субординации. Рин, Какаши и Обито могли приходить к учителю как к себе домой, звонить в любое время и проводить с женатой парой целые выходные. Кажется, это были счастливые воспоминания для всех. Всех, кроме равнодушного Учихи. — Ох, не могу поверить что мы четверо снова вместе, — восхищенно пропела Рин под довольный кивок Какаши. — Так много времени прошло с тех пор как… — но он решил не заканчивать фразу, неловко пожав плечами. — В любом случае я был рад встретиться. — Да… И я, — тихо ответил ему Обито. Минато смерил их троих каким-то задумчивым взглядом, затем посмотрел на Саске и широко улыбнулся. — Мне кажется, эту встречу стоит отметить в каком-нибудь ближайшем кафе. Я знаю в округе парочку… Поговорим, заодно расспросим у Обито как он живет, — тихо проговорил он, но был услышан и резко побледневшим опекуном, и просиявшими Какаши и Рин. Мужчина поправил свой шарф, доверительно коснувшись острого плеча друга: — Отличная идея. Как раз большой перерыв идет, мы могли бы… — Прошу меня простить, но… — Обито резко вырвался к двери, схватив Саске под локоть. — Сейчас никак не могу — обещал Мадаре вернуть машину к четырем, сами знаете… Это было ложью, и мальчик это знал, удивленно глядя на расстроенные лица учителей и никак не понимая, что за игру ведет его странный опекун и почему он так упорно избегает своих бывших лучших друзей. Информация, летающая вокруг этого человека, вообще казалась диковинной, собранной из разных кусков чужой жизни. Обито родился здесь. Учился в классе Минато, когда тот едва стал учителем и очень ладил с Какаши, Рин, и Кушиной, попутно подвергаясь нападкам Мадары, ставшего бедствием старших классов. Но потом? Что было потом? Почему он уехал? Почему, когда вернулся, просто заперся в доме Мадары, живя лишь на его денежных подачках и практически не вылезая наружу? Откуда шрамы? Саске разрывали вопросы, но он не мог просто начать их задавать, едва они с дядей остались одни, сев в машину, и мужчина закрыл глаза, делая медленные глубокие вдохи. Это было трудно. Рин упорно не хотела отпускать того до тех пор как они не договорились на встречу на следующей неделе, но вот они здесь. Словно и не было того странного, проницательного взгляда Какаши. Руки мелко подрагивали. И все же… Все же Саске не выдержал и один вопрос-таки сорвался с губ. — Почему ты ведешь себя так, будто эти люди тебе чужие? — сухо спросил он с заднего сидения, когда машина тронулась. Обито тяжело вздохнул, медленно открыв глаза и крутанув рулем, дабы выехать с парковки. — Потому что я совсем не помню их. Я едва смог вспомнить имя Рин, — дрогнувшим голосом отозвался мужчина, не глядя в зеркало заднего вида. За окном смеркалось — темнеет уже быстро. Тон Учихи становился тревожнее с каждым новым словом, —…я почти ничего не помню о своем детстве…***
Они не поехали домой сразу, сперва остановившись в небольшом магазине, дабы набрать продуктов. Саске молча ходил за опекуном вдоль стеллажей, разглядывая разноцветные пачки макарон и сухих завтраков, придирчиво осматриваемых на наличие обмана, при этом закинув костыль в тележку, а саму ее используя как этакие ползунки для передвижения. Выходило удобно. Обито казался расстроенным и сбитым с толку внезапным появлением в его жизни такой вещи, как старые друзья, но виду не подавал, нарочито серьезно сверля взглядом две одинаковые пачки с конфетами, сосредоточено хмурясь, будто бы от его выбора зависела чья-то жизнь. Пытался понять, сколько грамм в каждой — стоимость-то была разная, но вывод выискивался неутешительный, скромно сообщая об одинаковом содержимом. Учиха неловко топтался на месте около облюбованной мужчиной полки «по акции», пытаясь понять, имеет ли право на вопросы, волнующие его уже долгое время. Обито казался куда лояльнее к нему, чем родной дядя, хотя и был дальше по крови. Возможно, ему можно довериться и не потерпеть поражение, но малец еще сомневался. — Ты знаешь что-нибудь о моем брате? — наконец спросил Саске, облокотившись о заполненную продуктами тележку. Ничего такого, на еде Учихи не экономили, хотя и не наслаждались изысками. Обито не оторвал взгляда от серебристых пачек, слегка тряхнул одну, прежде чем ответить. — Брате? Итачи? — рассеянно спросил он, подняв глаза к двигающему туда-сюда тележку от скуки парню. Тот кивнул, и мужчина небрежно бросил пачку подешевле, возвращаясь к акционным продуктам, разделившимся и на еду, и на бытовое пользование в одной отдаленной полке. Саске раньше считал, что любители подобных отделов — те еще жадины, но назвать таким Обито, спокойно разрешившего взять что-то по вкусу из еды, язык не поворачивался. Может быть, экономит на себе, не имея работы, но племяннику ни слова не сказал. — Я ничего не знаю об Итачи, кроме того, что он покончил с собой. Мне жаль, Саске. Но если кто-то и может рассказать тебе о брате, то это Мадара, — грустно ответил он, опуская взгляд на полки с гелями для душа. Взял какую-то баночку, удивленно осмотрев розовую этикетку. — Смотри-ка. «Аромат спелой клубники и сливок будет держаться три дня — или мы вернем вам деньги». Хм… Саске недоуменно покосился на засиявшее лицо Учихи, едва не упав из-за не вовремя отъехавшей тележки. Что ж. Если он говорит правду — возможно, Обито ничего не знает, потому что уехал из этого города слишком рано. Или же… хронологию не удавалось построить в своей голове даже сейчас. Кажется, Мадара обмолвился однажды, что Итачи проводил здесь детство. Саске тоже, но… В какой именно момент их жизни это происходило? Был ли Изуна тогда жив? Не мог ли брат вернуться сюда перед смертью? — Черт возьми, я не буду себя уважать, если не рискну выбить из этих идиотов деньги, — усмехнулся Обито, бросив гель в тележку, задумчиво покачав головой. — Осталось купить лампады… День мертвых через три дня. — Что делают здесь на день мертвых? — новый детский вопрос, словно бы на первый был получен исчерпывающий ответ. Обито не смотрел на него, придирчиво оглядывая товар на полках и натужно вспоминая, что им нужно, чтобы не умереть с голоду. Продукты и покупки стали задачей Обито лет так с девятнадцати, сперва как пресловутый досуг, затем — необходимость, когда в ответ на просьбу Учихи сходить в магазин и купить чего поесть, Мадара не притащил домой горшок с алоэ, заявив, что это, мол, отныне новый лучший друг для Оби. Придурок. Вазон они, кстати, тоже назвали Зецу, ибо давать иные имена не хватало памяти уже у обоих. — То же, что и в других городах — вспоминают о близких, ушедших из жизни, — отозвался он, — Мы навещаем отца Мадары — Таджиму, его мать, моих родителей, некоторых друзей и… Изуну. Саске терпеливо толкнул тележку за ним, облокачиваясь на ручку всем корпусом, словно используя как ходули. Задумчиво смерил взглядом опекуна, выбирающего стеклянные баночки разных размеров. — Тебе стоит пойти с нами в этом году. Познакомишься с родными, о которых раньше ничего не слышал. Узнаешь корни, так сказать. Например… Тебе кто-нибудь говорил, что наши предки приехали из северной Германии? — продолжил его родственник меж тем, не дождавшись ответа. — К тому же в этот день на кладбище невероятно красиво… — Как умер Изуна? — вдруг тихо спросил Саске, перебив, когда опекун взял несколько маленьких лампад разных размеров, положив их в тележку, и теперь посматривал на более крупные и декоративные. Обито тихо выдохнул, почесав подбородок. Обернулся к парню с каким-то странным тоскливым взглядом. — Об этом тоже лучше спросить у Мадары. Я не могу рассказывать о таких вещах без него, — он коснулся висков пальцами, сморщившись от боли и кивнул в сторону кассы, тяжело вздохнув. — Однако. Думаю первое, что он тебе скажет — это то, что Изуну убили.***
Саске надеялся на разговор с Мадарой еще когда они только пришли, желая выкроить хотя бы минутку чужого времени, но выбившийся из сил Обито снова перетянул все внимание дяди на себя, едва ступив на порог дома и с оглушительным шумом бросив покупки на кухне, а, едва завидев второго мужчину, — прошипел гневное «Ненавижу!» и резко удалился куда-то вглубь коридоров, едва не сбив Учиху с ног. Это было странным, к тому же, Мадара тоже повел себя совершенно непонятно, вдруг громко рассмеявшись и, демонстративно разложив покупки, заострив внимание на странной баночке, названной парфюмерным гелем, после вальяжно направился к двери, за которой и скрылся его родственник, подергав ручку. Учиха пораженно стоял за его спиной, не понимая, что вообще происходит и зачем Обито заперся в ванной. — Что-то ты долго! — крикнул Мадара перед дверью, громко постучав. — Слышишь, Обито! Говорят, кофе натощак с утра помогает! — Du kannst mich mal! * — раздалось из-за двери. — …О, началось. Только не говори, что наша королева драмы опять льет слезки в ванной, а? — насмешливо ответил тот, с издевательской улыбкой прислонившись к темной деревянной двери. — Что, опять кто-то сказал тебе плохое слово? — Оставь меня в покое! Мадара подмигнул удивленному Саске, стоявшему в коридоре, и заговорил еще громче и протяжнее. — А то что? Порежешь вены как школьница? — просюсюкал мужчина, рассмеявшись, когда Обито шибанул кулаком по двери. — Мадара, мне кажется ему правда плохо, — неуверенно попытался вставить свою лепту Саске, но был нетерпеливо перебит. — Обито плохо всегда, малой. У него нет понятия «все нормально». Его помести в изолятор с мягкими стенами — он начнет плакаться, что белый цвет его угнетает, — отмахнулся Учиха, проведя ладонью по ручке. Саске не был согласен с такими словами, хотя внезапной истерики второго родственника тоже не понимал. Это было из-за школы? Он виноват? Подросток неуверенно потоптался на месте, почувствовав жгучее желание пойти погулять, дабы не лицезреть эту неприятную сцену, в которой вообще неизвестно кого поддерживать. — Но может… — Саске, — снисходительно и одновременно раздраженно перебил его Мадара. — Совет тебе на будущее. От старшего поколения, так сказать. Никогда не жалей нытиков, они от этого только еще больше ноют. Правда, Обито? Мне погладить тебя по головке и прижать к груди? — Мадара, я сейчас выйду отсюда и убью тебя! — Ну так выходи, нытик! — крикнул Мадара еще громче, а потом резко отшатнулся от двери с глупой улыбкой. — Ой-ой. Саске, в сторону! — Ты труп, ублюдок! — но дядя уже бросился по коридору, когда дверь вдруг распахнулась и оттуда вышел разъяренный Обито, погнавшийся за родственником к лестнице. Саске оставалось ошалело наблюдать за чужими потасовками со стороны, чувствуя себя третьим лишним в доме. Что ж. В следующий раз. В конце концов, времени еще много. Парень в последний раз прислушался к крикам и шуму наверху, медленно вернувшись в деревянную прихожую и там набросив на себя новую темно-синюю куртку Изуны с белыми толстыми шнурками и капюшоном. Раз уж его отпустили пораньше со школы — надо прогуляться.***
Погода понемногу портилась, затягивая недавнее кристально-чистое небо тяжелыми серыми тучами, да и где-то за горизонтом едва слышно в завывании ветра гремело, но Саске предпочел задержаться среди старых деревянных домишек подольше, просто рассматривая обилие цветов и садовых деревьев. Это был не центр, но местность все равно переходила в каменные здания с красной крышей и в выстланную булыжниками стену, поднимающуюся вверх по большому холму. Пройди вдоль нее по узкому пути, с одной стороны отделенной домами, — можно было увидеть весь город с его редкими огоньками, но Учиха выдохся уже на подходе, предпочитая уйти вглубь подворотни и оказаться в заросшем парке со старой покореженной оградой. Здесь было еще более тихо, и совсем безлюдно. Парень устало опустился на скамейку у старого, опустившего дугой голову вниз в молчаливой тоске фонаря, и поставил костыль рядом. На голову падали мелкие капли дождя, пока не зародившиеся в ливень. Саске удрученно вздохнул, забросив капюшон на голову. Уныло ударил здоровой ногой небольшой камешек и тот, покатившись по оврагу, упал в мутную воду, которая мгновенно разошлась идеальными кругами. Глупо. Что бы Мадара не писал в письме — Саске не находил ни успокоения для души, ни ответов на главный вопрос, мучающий его после смерти брата, ни того самого чувства нужности, что раньше давал лишь он. Прошло пару недель и они ничего не изменили в его душевном состоянии, Саске так и не смог найти покой. Быть может, было слишком рано, и стоило попросту дать самому себе время, но в придачу с этими неудачами, возникшими в школе и странным появлением Итачи, затихшего в последнее время — ему казалось, что никаких улучшений не будет ровно до того момента, как он не выбьет из эксцентричных родственников хотя бы немного правды. А пока… пока его жизнь все еще продолжает быть Сизифовым трудом. Закапало с новой силой. Саске с трудом поднялся, застегнув куртку до горла, и только хотел было идти, как взгляд наткнулся на щуплый силуэт знакомой блондинки, стоявшей на четвереньках у сливной трубы. А? Что она там делает? Парень осторожно подошел поближе, с трудом пробравшись через мокрые от начавшегося дождя кусты, дабы рассмотреть чужое занятие получше. Вне сомнений, это была та самая Ино, что он встретил в первый день приезда. Светлые волосы были повязаны в конский хвост, сейчас промокший и прилипший к спине, но, кажется, ей это не сильно мешало. На девушке был голубоватый дождевик, а сама она, нагнувшись, тщательно высматривала что-то в трубе, еще не успевшей заполниться водой от дождевых стоков. Худые босые ноги были перемазаны в темной жидкой почве, грязных травинках и сгнивших остатках листьев. Вдали снова загрохотало, на сей раз громче. Тучи наползали на город плотными, тяжелыми перевалами серого дыма, превращая небо в уродливый холст из смешавшихся в грязный оттенок сепии цветов. Парк с отвесной стеной находился на возвышенности, скорее всего у черного дома, пока только моросит. Девушка подползла к трубе ближе, явно намереваясь залезть внутрь, но зачем? Едва ли там можно найти что-то интереснее прибившегося от других дренажных каналов мусора и перегноя растений. Ино еще какое-то время рассматривала трубу, не обращая внимания на стекающие по ее лицу холодные капли дождя, а затем, словно почувствовав чужое присутствие кожей, обернулась. Саске замер, хотя на лице девушки не отразилось ничего вроде испуга, враждебности или даже удивления. Она равнодушно смерила подростка взглядом голубых глаз, а затем молча отвернулась, словно бы ее одногодка в тот же миг испарился, как видение. Учиха почувствовал себя нелепо. — Что ты делаешь? — спросил он тогда, слегка повысив голос, дабы заглушить шум дождя. Ино не ответила, лишь махнула рукой, дабы парень сам подошел и взглянул. Саске на миг подумал о том, чтобы просто оставить ее и уйти, толком не узнав причину чужих странностей, но что-то потянуло его, с трудом двигая костылем, подобраться к трубе ближе и осторожно заглянуть внутрь. Ино с интересом ожидала его реакции, рассматривая чужое, понемногу прозревающее лицо. Ах. Саске поджал губы, бросив взгляд на блондинку, и снова заглянул в трубу, словно бы желая убедиться. Вот оно что. Там, среди кучи сгнивших листьев и мусора, лежал маленький щенок, затравленно глядя на детей черными глазами-бусинками и дрожа от холода и сырости. Саске сперва показалось, что это игрушка, выброшенная сюда чьим-то ребенком, но собака тихо проскулила, едва ветер снаружи завыл сильнее. Учиха удивленно прищурился, посмотрев на улыбнувшуюся одногодку. Щенок был весь грязный, его белая шерсть измазалась в мелком песчанике, траве и почве. На фоне этой печальной убогости, словно в насмешку, заметным пятном выделялся ярко-красный ошейник. Потерялся? — Я хотела его достать. Но боюсь узких пространств, — вдруг тихо произнесла Ино. Саске с трудом удалось ее расслышать. Подросток снова заглянул в трубу и сердце его сжалось, когда собака слабо помахала ему хвостом. Интересно, давно ли он здесь? Учихе показалось, что он уже видел эту породу в Тенсее. — Думаю, хозяева ищут его, — Саске не знал зачем сказал это, но Ино лишь медленно кивнула. Они посидели еще немного в тишине, промокая под дождем. Где-то вдалеке гремело. Учиха вдохнул в себя холодный воздух, прикрыв глаза, и собирался с мыслями пока его собеседница рассеянно сторожила покой забившегося во тьму животного. Можно было просто уйти — Саске не очень любил животных, но ведь оставлять так его было бы неправильно. Почему-то казалось закономерным, что если щенку не поможет он — не поможет никто. Саске неуверенно глянул на ожидающую чего-то Ино, отложил костыль в траву и осторожно полез внутрь старой трубы. Быстро. Дабы не передумать и не успеть испугаться. Не из страха замкнутых пространств — там доколе еще было темно. А Итачи очень любил темноту… Блондинка ничего не сказала, но парню стало не по себе — его фигура заслонила собой весь свет, стоило только забраться полностью, и пробираться дальше пришлось на ощупь. Щенок не забился слишком далеко, но сейчас с трудом протискивающемуся мальчишке это расстояние показалось огромным. Может, стоило оценить все, прежде чем лезть? Джинса на коленях промокла. В ладони впивались мелкие камешки и ржавчина, но Саске не решился останавливаться, каким-то шестым чувством понимая — Ино смотрит вслед. Наконец, он протянул руку и коснулся мокрого дрожащего тельца. Пес тут же уткнулся в пальцы холодным носом. Нога в ортезе заныла. Хорошо, теперь назад. Учиха притянул к себе щенка, и, засунув его в полурасстегнутую куртку, попятился обратно, стараясь не думать о перспективе застрять. Шаг, если можно так это назвать, еще шаг. Щенок протяжно скулил, терся о шею, но парень старался не сбавлять хода и не останавливаться, как бы не давала знать о себе боль. Кажется, он был на полпути к выходу, когда в глубине трубы вдруг послышался странный скрежет. Глаз уловил быстрое движение в темноте. Не рядом с носом, это что-то было в паре метров. Должно быть… …Итачи? Глаза понемногу привыкали в полумраке, давая разглядеть за мусором скрючившийся силуэт. Нечто худощавое, примерно его комплекции, кажется, заполнившее пространство трубы неровным силуэтом, черным даже на фоне мрака, медленно шевельнулось в его сторону, и парень почувствовал, что задыхается от ужаса. Что это такое? Животное? Человек? Его очередное видение? Подросток снова попятился, как зачарованный наблюдая за существом, медленно вытягивающим худую руку к нему на встречу. Удалось разглядеть длинные волосы, блестящие большие глаза и широкий лоб. Не монстр. Похож на человека, хотя и не видно всего. Нет. Страх сковал, не давая закричать. Саске казалось, что он потерял голос. Нечто медленно двигалось за ним, словно делая шаг вместе с его шагом. Ползло к напуганному ребенку, загребая всеми четырьмя лапами. — Итачи?! Лишь тихое шипение в ответ. Оно пыталось говорить и это окончательно выбило из колеи. Саске тихо вскрикнул, когда ноги вдруг потеряли опору, и вывалился из трубы едва ли не на Ино. Та схватила его со спины, не давая свалиться с оврага в словно кипящую от капель дождя воду. Щенок протяжно заскулил. Саске резко поднялся, испуганно глядя на трубу еще несколько минут, пока дыхание приходило в норму. — Ты что-то видел? — бесцветным тоном спросила его Ино, будто бы спрашивала о какой-то заурядице. Саске часто закивал, шокировано глядя на ее равнодушное лицо. Достал щенка из куртки, прижав к себе. — Монстра, — прошептал он, на что получил отрицательное качание головой. — Призрака, — поправила она совершенно невозмутимо, а затем коснулась подрагивающего тельца в чужих руках, улыбнувшись. Дождь понемногу усиливался, перетекая в ливень, словно сверху снова включили один большой небесный кран. Такие ситуации были не в новинку, но Саске, сидя на скамейке со щенком в руках, приходил в себя долго, глядя на то, как некогда гладкая поверхность воды превратилась в бурлящую от дождя кашу. Трубы видно не было — они зашли на другой конец берега и сидели на скамейке под большими ивами, хотя вода все равно умудрялась добираться до их затылков. Ино держала над ними свой дождевик, высоко подняв руки. Они снова молчали, хотя их совместная посиделка ни разу за это время не могла похвастаться оживленными разговорами. Девушка лишь однажды спросила, что он будет делать со щенком, на что получила ответ: Саске заберет его домой, несмотря на знание о Мадаре, ненавидящего собак. Лично видел, как дядя гневно кричал на лающего на него из-за забора ретривера соседей, живущих через дом, обещая когда-нибудь отравить его с помощью таблеток в подкинутом мясе. Парня передернуло. Видно, придется прятать до поры до времени. Ино такой вариант событий понравился. Она также пообещала развесить объявления о найденной собаке в надежде отыскать хозяев. Хорошая идея. Она всяко лучше знает город, чем приезжий. Тема о существе в трубе не поднималась, хотя на памяти Учихи блондинка стала первой, кто решил, будто бы его галлюцинация реальна. — Зачем ты приехал? — вдруг тихо спросила девушка, не глядя на него. Дождь стекал с края дождевика рядом с ее рукой. Саске не знал, что ответить и почему-то робел от такого прямого вопроса. Ино вообще была странная. Неразговорчивая, словно летающая в облаках и диковатая, с непонятными для окружающих манерами городской сумасшедшей. Трудно сказать, что Учихе это не нравилось. В конце концов, он жил в доме главного фрика этого города, и все же что-то в девчонке было чуждое и одновременно притягивающее. Парень прокашлялся. — Какая разница? Того, ради чего приехал, здесь нет, — угрюмо ответил он, разглядывая серые тучи. Интересно, спохватились ли его дома? Выслали кого-то сюда или Тенсей существует на картах только для него? В любом случае слова были странными и притянутыми за уши, а правда состояла в том, что он просто не знал, как жить дальше, если не хвататься даже за подобное безумие, но Ино было достаточно и поверхности. — Ты ищешь ответы, — просто подытожила она, прочитав между строк. Неплохо. Такое умение — настоящий талант. Говорят, им обладают только сумасшедшие. Саске считал себя таковым. А может его просто в этом убедили? Учиха не ответил, но этого и не требовалось. — В Тенсее не любят давать их легко… Любому желающему… — произнесла Ино все тем же бесцветным тоном, а затем медленно обернулась к нему. — Если хочешь что-то узнать — докажи, что заслуживаешь эту информацию. Как? Саске не понимал, о чем она говорит, но не спешил перебивать. Слова этой девушки были на вес золота, настолько скупо она разговаривала. Подросток прикрыл глаза, борясь со странным раздражением внутри, а затем мрачно улыбнулся, когда щенок сонно заворочался в его руках. — Я доказал тебе это сегодня? — внезапно спросил он. Ино посмотрела на него в упор, а затем улыбнулась, слегка опустив дождевик. Теперь вода стекала по ее руке. — Смотря, какой именно ответ ты ищешь. Саске задумался на миг. Что же? Что стоит спросить именно у нее, играя по странным правилам этого города? Какие вообще вопросы у него имелись? Почему умер Итачи? Что он делал здесь раньше? Знакомы ли они с Мадарой? Едва ли Ино может это знать. А что же может? Как погиб Изуна? Что не так, черт возьми, с этим местом? Видит ли он призраков или же просто мучается от психоза? Что не так с его родственниками и почему они так неохотно что-то рассказывают? Вопросов было столько, что пухла голова, и одновременно он не знал какой стоит задать именно в этот подвернувшийся случай. Что стоило узнать первым? Учиха вдруг удивленно вскинул брови, решившись спросить совершенно не то, что было необходимо. Видимо, это называется внутренним чутьем. — Почему Конохамару спрыгнул с моста? Почему? Саске не знал, но жуткая могила на болотном пустыре так и не вышла из головы, порождая все новые догадки и вопросы. Он видел там что-то. Видел ребенка. Было ли это галлюцинацией? Сошел ли парень с ума в тот момент? Ино тяжело вздохнула, прикрыв глаза. — Все, что произошло в Тенсее — можно уложить в одну жизнь, — тихо ответила девушка. — Это случилось не так давно. Быть может, семь лет назад. Может больше, — она бросила на посапывающего щенка взгляд и снова погладила белую макушку, — Конохамару обманули. — Обманули? — Его доверием воспользовались… И не только им, — короткий ответ. — Он не смог этого выдержать и сделал шаг в бездну. — Так… Он совершил суицид из-за обмана? — переспросил Саске. Кивок. Вспышка молнии осветила их лица, словно вонзилась где-то совсем близко. — Скорбь лечится душевной близостью, тепло избавляет от боли, смерть — забирает все эмоции сразу. И хорошие, и плохие. Это тоже своего рода способ покончить со страданиями. Это мало что прояснило, но Саске молча кивнул. Дождь не желал оканчиваться, а мысли в голове никак не могли собраться в кучу, вынуждая зарываться в собственное сознание и забывать о происходящем снаружи. Впрочем… Ино не то, чтобы была против молчания. Они сидели еще долго, разглядывая рябящую воду и не разговаривая. В конце концов Ино закинула свой плащ им на плечи для удобства и закрыла глаза. Саске чужая компания не казалось странной, даже напротив. С ней было куда легче, просто потому что блондинка не вертелась вокруг него, пуская восхищенные и влюбленные взгляды. Не сыпала вопросами или симпатиями. Она была… как ива, что росла у скамьи — неподвижная и равнодушная. Та, что просто шумит ветвями на фоне льющего дождя. Саске опустил взгляд на ее ноги, измазанные в земле. — Ты знаешь, почему Обито уехал из города? Она покачала головой: — Я знаю столько же, сколько и ты. Историю о жизнерадостном, добром мальчике, который вдруг уехал, как казалось, навсегда. Никто не думал, что он вернется, но однажды Мадара просто привез его обратно в Тенсей. Со шрамами на лице… и на душе. Никто не скажет, что произошло, кроме него и… самого Мадары. Понятно. Кажется, отвернувшаяся Ино больше не хотела отвечать на вопросы, но ее слова помогли собрать и так известную информацию из крупиц в цельную картину. Он мало что узнал, правда. И все же блондинка производила впечатление человека, которому известно многое. Саске продолжал наблюдать за кромкой воды, понемногу разглаживающейся под стихающим ливнем, когда девушка тихо произнесла: — Я тоже когда-то думала, что одна во всем мире. Учиха удивленно посмотрел на нее, но Ино резко поднялась на ноги, выбравшись из-под дождевика. Дождь тут же вымочил ее светлые волосы и фиолетовую блузку. Ино обернулась к нему с широкой улыбкой. В глазах, впервые за это время была какая-то странная, но теплая живость. — Но если будешь верить и надеяться на обратное — ты никогда не будешь один.***
Спал Саске крайне плохо в эту ночь, хотя виновен в этот раз был отнюдь не могильный холод. Щенок, заботливо принесенный в дом тайком от родственников, постоянно скулил во сне, хотя Учихе казалось, что он сделал все, чтобы животному было уютно. Накормил стащенным на кухне мясом, как мог вымыл, даже бросил на пол подушку — собака, хоть и уснувшая, все равно мучилась от неясной тоски и страха, будто чуяла в доме что-то нехорошее. Видать, его дядя пропитал все кругом своей дурной энергетикой или как там Хаширама говорил… Впрочем, не то, чтобы это было громко. Наверное, причина плохого сна была скорее в том, что перед тем как пойти спать, подросток умудрился от скуки прочесть целый сборник древнегреческих мифов и теперь, находясь в полудреме, под собачий скулеж в ужасе держался за хрупкий, разваливающийся на части плот, несясь навстречу жуткой твари, похожей на дракона с длинными, змеиными шеями. У каждой из них были головы Обито, и это настолько сильно напугало мальчишку, что он изо всех сил сжал веревку, направляющую порванный парус и с трудом развернул плот в другую сторону. Прочь от чудовища. Однако, едва парень перевел дух, когда монструозный Обито остался позади, как сильное течение окончательно сломало его корабль. Вода вспенилась, обратившись в бурное месиво из осколков и обломков корабля. Саске вцепился в отколовшееся от него бревно с парусом, оказавшись в холодной воде, и осознал, что глубоко ошибся, когда решил, что дракон у скалы был его худшей проблемой. Учиху сносило к огромному, просто гигантских размеров водовороту, причем настолько быстро, что хватило и пары мгновений, чтобы оказаться у края воронки, вращающей и затягивающей воду в черное чрево с чудовищной скоростью. Он закричал, вцепившись в бревно мертвой хваткой, будто бы это могло спасти его от всепоглощающей пасти морского монстра, чьи острые как бритва зубы выступали из бурлящей воды. — Мадара, стой! — воскликнул малец, когда обломок накренился и стремительно полетел с ним в черную дыру, не оставляя и надежды на спасение. Монстр не внял его мольбам, продолжая затягивать воду в свою огромных размеров глотку, покрытую зубами. Тогда подросток прижался к бревну всем телом, зажмурив глаза, готовясь к собственной гибели в морской пучине… Саске проснулся ближе к обеду полностью разбитым и невыспавшимся от крика дяди, сообщившего, что парня ждут к телефону. Пришлось срочно подняться на ноги и, кое-как приведя себя в порядок, броситься вниз, дабы родственники не додумались принести трубку ему в комнату, тем самым обнаружив лишнее зверье в доме. Щенок затих к утру, отчего Учиху даже пробрала тревога, заставившая встать с постели и убедиться, что он вообще жив, а не испустил дух прямо здесь — на его подушке. К счастью, пронесло. — Сколько тебя еще ждать?! — новый крик. Саске едва не споткнулся о Зецу, вальяжно раскинувшегося на полу гостиной, но в последний момент таки удержал равновесие, скривившись от боли в ноге. Надо было взять костыль, но почему-то в эти дни, после его путешествия длиною в жизнь по болоту, нога понемногу переставала давать о себе знать. Точнее. Она все еще ныла и порой Учиха мучился от боли при неудачном шаге, но в целом этого было все меньше и меньше. Что ж, кажется ему говорили, что большинство проблем колена повязаны с психологией и отсутствием должных тренировок, но парень редко прислушивался к советам врачей, в глубине души желая сохранить ортез на ноге как… символ. Символ их с Итачи странной связи, не разорванной даже смертью. Было ли это чем-то ненормальным? — Я сейчас, Харибд… — он осекся, посмотрев на нахмурившегося дядю, явно не одобрившего свою новую около кличку. Мадара вдруг ухмыльнулся, бросив белую трубку домашнего в руки подростку, и вернулся к старому, порой рябящему телевизору. Что ж, бояться внезапного визита в его комнату со стороны старших Учих явно не стоило. Оба мужчины увлеченно смотрели какой-то древний многосерийник, не в силах оторваться ни на минуту. Саске остался позади дивана, прислонив трубку к уху и отвернувшись. — Это я, — раздался девичий голос. Ино? Откуда у нее был номер черного дома? Саске пораженно замер, толком не додумавшись поздороваться. — Тебе что-то нужно? — это было грубо, должно быть, но блондинка отреагировала в своей манере — никак. Какая же она странная… — Я развесила объявления о найденной собаке вчера ночью. Сегодня мне позвонили и спросили, где можно забрать щенка. Могу я сообщить твой адрес? — сухо спросила она, словно бы зная ответ заранее. Учиха нахмурился. Ночью? Впрочем, Ино была не большой любительницей подмечать странности в своих манерах, к тому же явно неохотно отвечала на вопросы, заостряющие на подобных моментах внимание, посему подросток просто озадаченно покачал головой. Ладно. Это не самый странный человек, с которым повезло столкнуться в этом городе. Он ведь жил с Мадарой и Обито. — Значит, хозяин нашелся? — но судя по отсутствию ответа — вопрос был риторический, а подобные девушкой упорно игнорировались. Не сказать, что нелогично. Обито однажды произнес, что задавать вопросы, даже на шестьдесят процентов будучи уверенным в ответе собеседника — крайне дурной тон, — Можешь. Пусть приходит сегодня. Ино готова была положить трубку, даже не попрощавшись, но Учиха остановил ее, опасливо оглянувшись на увлеченных родственников. Обито и Мадара явно не следили за его разговором, уставившись в телевизор. Обито устроился у самого края дивана, словно бы подальше от второго Учихи, и умудрился занять совсем немного места, вытянув спину в ровном силуэте и закинув ногу на ногу, словно бы проводил деловое собеседование или показывал чудеса хорошей осанки. Дядя же, наоборот, развалился на всю оставшуюся площадь, закинув руки на спинку дивана и широко расставив колени, словно изображая снежного ангела в сугробе. Саске вдруг подумал, что они и правда чем-то напоминают Сциллу и Харибду, правда, между ними находится не крохотная полоска смертоносного пролива, а небольшой участок незанятой мебели. Гипотетически там мог бы уместиться самый младший из Учих. — Дерьмовая серия, — вдруг произнес Мадара, угрюмо склонив голову набок, так, что его черные волосы упали на плечо. — Почему это? — спокойный вопрос. Мужчина нервно дернул плечами, указав рукой на телевизор. — Еще спрашиваешь?! Тебя сейчас вообще ничего не напрягло? — скривился Мадара в этом вопросе. Обито пожал плечами: — А должно? Мужчина обреченно закатил глаза, бросив раздраженный взгляд на родственника на другом конце дивана. — Побитый жизнью и озлобленный на общество ниндзя тридцать лет делает всякую срань, чтобы построить новый мир, и тут, когда он уже на пути к победе на пару со своим другом — главным злодеем, появляется это желтушное недоразумение и просто убеждает его в неправоте?! Да когда это вообще работало? — с громким возмущением произнес он, заставив Обито скептично изогнуть брови, глядя в телевизор. — Не все в этом мире такие же идиоты как ты, Мадара, — с ухмылкой парировал мужчина, — Менять свое мнение в любом возрасте — нормально. — Но не под влиянием шестнадцатилетнего молокососа! Обито подавил в себе мрачную усмешку. — Просто признайся, что тебе нравится главный злодей, эйджист, * — коротко вынес он вердикт. — А еще эйблист, * — охотно отозвался мужчина, — Как там твоя депрессия, нытик? — Geh weg* Саске плотнее прижал трубку к уху, дабы уловить слова Ино, сказанные все тем же беспристрастным протокольным тоном: — Я передам. Если что, хозяина зовут Киба Инузука. Его семья разводит собак на своей ферме… — Стой. Ты сказала Киба? — Саске хотелось взвыть и одновременно с этим что-то в нем ликовало. Вот значит как. Главный источник его проблем потерял собаку. И что теперь? Этот придурок всерьез согласится идти сюда? Интересно, как реагировать ему. Учиха в последний раз обернулся на сверлящих друг друга неприязненными взглядами Обито и Мадару и поспешил удалиться на кухню, когда Ино вдруг сообщила, что хозяин собаки свяжется с ним как только сможет. Оказалось, что «сможет» у Кибы — это предел четыре минуты после ее звонка, если дело касалось собак, потому что трубка снова завибрировала, и Учиха, толком не знающий как действовать дальше, тут же ответил. — Что ты сделал с моей собакой?! — раздался яростный и даже какой-то напряженный голос Инузуки. Саске скептично нахмурился, облокотившись о кухонную тумбу, влажную от недавней уборки Обито. —…Нашел ее, — коротко и ясно. Кажется, Саске понемногу учился неуважению к глупым вопросам у Ино. Парень прошелся вдоль деревянного темного стола, взглянув на улицу снаружи. Со стороны кухни был виден внутренний дворик. Сейчас донельзя унылый. Подгнившую мокрую траву скрыл полог из бурых листьев, лениво собранных в одинокие кучки возле голых, потемневших от сырости деревьев. То были Ясени. Учиха мог бы спросить у них, где же бродят его любимые, но его дядя точно бы на это покрутил пальцем у виска. — Придурок, если ты Акамару хоть пальцем тронешь… — едва не рычали в ухо. Ха… — Выдохни. Учихи не едят собак, — холодно осек его Саске, с тихой усмешкой вспоминая угрозы дяди, — Забирай его хоть сейчас. На конце провода вдруг резко замолчали. Подростку сперва подумалось, что причина была в проблемах на линии, хотя чужое дыхание он ясно слышал. И оно не было искажено помехами. — Ха… Думаешь, такой хитрый, Учиха? — раздраженно спросил Киба. Нет! Не может быть. Что за панические нотки в голосе? Парень с трудом сдержался от смеха. Надо же. Этот идиот боится идти к нему домой. — Я к твоим родственникам за километр не сунусь. Можешь даже не мечтать! И домой к тебе я… — Киба. — Что?! — Тебе нужен пес или нет? — протянул Саске, чувствуя, как все его существо радуется подобной издевке над одноклассником. Он не смог сдержаться и добавил, — Если нет, то я кладу трубку и ищу ему покупателя. Подскажешь мне, какой этот Акамару породы? Ретривер? Похож на ретривера… — Акбаш! — гневно прервал его Киба, заметно нервничая, — Ладно… хорошо, мы можем встретиться где-нибудь? Типа… типа на нейтральной территории, а? — Нет, — с удовольствием протянул Учиха, как следует смакуя момент полной власти над одногодкой. Интересно, кого именно боится его новоиспеченный враг, ополчивший на новенького пол чужого класса? Мадару? Скорее всего. Небось один из тех, кто всерьез верит всем этим слухам о его странном родственнике, если таковых не наберется вся школа. Впрочем, сейчас это даже на руку. В голове понемногу рождался зловещий план. Ну, как зловещий. Относительно, больше импровизация, но… Губы Саске растянулись в хитрой улыбке, — Я не собираюсь куда-то выходить и где-то там с тобой видеться. Хочешь щенка — приди и возьми его. На этих словах мальчишка вальяжным жестом бросил трубку, с ухмылкой направившись обратно в зал. Дело сделано и он чувствует себя победителем, хотя пока ничего не решено. Пока… Стоило сообщить Мадаре и Обито, что у них скоро будут гости.***
Киба, засунувший руки в карманы, нервно оглядывался каждый шаг, сделанный навстречу входной двери, ведущей в зловещий черный дом, будто бы одно пребывание в этом месте могло поставить на нем несмываемое клеймо или вроде того. Что ж, в таком случае Саске, давно увидевший одноклассника из окна, мог похвалить его любовь к животным, раз уж ради этого ему пришлось отважиться на такой невероятный поступок и прийти сюда — прямо во владения Учихи Мадары, да еще и без свидетелей, как оный бы пошутил. Парень постоял у двери еще минут пять, собирая всю решимость в кулак, но когда потянул руку постучать, после того как звонок не издал ни звука — дверь тут же отворилась, явив на пороге сущий кошмар большинства детишек этого города. Ну… как. На первом месте у ребят Тенсея все же был Орочимару, живущий в далеком одиноком доме на окраине, из которого иногда раздавался детский плач и смех. У школьников мужчина, работающий учителем биологии считался извращенцем, испытывающим слабость к младшему поколению, а оставление им после уроков считалось самым страшным, что могло случиться с тобой в этом городе… Почти. Уверенную вторую позицию детского ужаса занимал Мадара Учиха, правда, если с Орочимару и его отношением к детям была конкретика, то в случае с Учихой никто не знал, в чем именно состоит угроза от него, просто подхватывая недовольство и отвращение взрослых. Может, он детей ел на завтрак, обед и ужин? Может, мучал их в подвале или еще где? А может, он вообще убийца? С этими мыслями Киба опасливо оглядывал широко улыбающегося Мадару, слегка склонившегося над мальчишкой. — Кто это у нас такой маленький… Пришел поиграть с добрым дядюшкой Мадарой? — жутковато рассмеялся он, заставив сердце собачника уйти в пятки. Киба нервно сглотнул, выискивая глазами Саске за чужой спиной, но находя только темный, неосвещенный сейчас коридор. Было жутковато. И, кажется, он растерял всю решительность… Киба сделал шаг назад, уже думая поскорее отступить до лучших времен, раз уж мужчина явно не внушал доверия, но мысль о по глупости потерянном щенке, оставленном на растерзании Учихам давала хоть какую-то храбрость. Мальчишка сглотнул, нагло посмотрев в глаза ночному кошмару. — Я за собакой! — громко и с вызовом в глазах ответил он, едва не сжав зубы. Мадара умилительно покачал головой, слегка отойдя и кивнув, мол, проходи, устраивайся. Парень помедлил еще немного, растеряв напускную отвагу и, весь сжавшись, вошел внутрь, поджимая губы, когда дверь за ним закрылась. Выхода не стало. Киба не рискнул оборачиваться, вместо этого демонстративно окидывая взглядом картины в коридоре, задержавшись подольше на той, что была с чудным немецким названием. Сзади показалось движение. — Так-так. И как зовут того, кто тут упал в мои объятия? — мужчина положил ему руки на плечи, но Инузука, тихо вскрикнув, отшатнулся к стене, резко обернувшись. Его взгляд стоило видеть в тот момент. — Где Акамару?! — вскричал он, ударившись о край картины, та затряслась, но не упала. К чужому счастью. Затем решился свирепо добавить, — Если… если со мной что-то случится — мои родители знают, где я! Мадара только хитро улыбнулся, подняв руки и скрючив пальцы, будто бы собираясь схватить мальчишку. Его длинная, косматая челка упала на лоб, полностью спрятав один глаз. — О, как жаль… Придется избавиться и от них… — тихо прошептал Мадара с безумной улыбкой. Киба потерял дар речи от ужаса, его коленки ощутимо затряслись. — Сам понимаешь… Нам не нужны свидетели… — А-а-а! — закричал парень, прижавшись к стене и зажмурив глаза, когда в коридоре засмеялись. — Ты закончил? — раздался насмешливый голос Обито, стоявшего с улыбающимся Саске у двери, ведущей на кухню. Киба ошалело уставился на них, а затем снова на вдруг принявшего скучающее выражение лица Мадару. Тот с жестокой улыбкой кивнул, позволив второму спокойно подойти к побледневшему парню, положив тому руку на плечо, — Не бойся. Мадара у нас немного сумасшедший, но детей он не ест. Пойдем, поужинаешь с нами. Вообще-то сейчас было рановато для ужина, но насколько Учиха понял — оба его родственника собирались посвятить вечер празднику мертвых, о котором говорили весь день, и Саске не мог не составить им компанию. Речь шла об Изуне — пока самом таинственном из местных обитателей, хоть давным-давно почившем. Киба, впрочем, не слишком горел мыслью ужинать за одним столом с Мадарой и придурком, которого он сам же и подставил. — Не хочу я есть. Я хочу вернуть свою собаку! — противился он, скинув руку со своего плеча, но Обито снова положил ее, на этот раз сжав куда крепче. — Будет тебе собака. Терпение, — холодно улыбнулся он, — Сперва — ужин. От жуткого тона Обито не по себе стало даже Саске, впрочем, он не подал виду, продолжая качать головой при чужих словах, пока средний и старший Учихи вели напуганного парня на кухню. Должно быть, для Кибы это был один из самых пугающих ранних ужинов: мальчишка молча сверлил взглядом свою порцию с рисом, мясом и овощами, не решаясь притронуться к ней даже тогда, когда еда подостыла. Должно быть, думал, что злобное семейство Учих непременно отравило ее, и теперь с наслаждением ожидало, когда же Инузука совершит роковую ошибку и попробует хоть немного. Впрочем, в остальном жаловаться было не на что: Обито разговаривал с ним вежливо и дружелюбно, распрашивая о школе и собаках, Мадара опять сетовал на пса соседей, лающего на него каждый раз, когда мужчина выходил прогуляться, а Саске и вовсе предпочитал молчать, изредка улыбаясь угрожающим шуточкам дяди, то и дело проскальзывающими за едой и вызывающими у мальчишки нервную дрожь. Они не говорили о том, что произошло в школе. Не тыкали пальцем и не разбрасывались предупреждениями и обвинениями. Нет. Хватало полунамеков, нейтрального тона и нарочитого дружелюбия, чтобы Киба, покрасневший от кончиков ушей, стыдливо избегал прямых взглядов, таки принимаясь за окоченевший рис. Он ведь и сам понимал. Знал, что всем известны его проделки. Его ответы были односложны, а движения рваными. Саске не знал — мучила ли его совесть или же парень попросту хотел побыстрее убраться из квартала Учих, да забыть его как страшный сон, но узнать вскоре пришлось, когда они таки поднялись из-за стола и Обито не попросил родственника вернуть однокласснику щенка. Саске послушно поднялся с места, махнув Кибе следовать за ним, а после, не дожидаясь ответа, направился на второй этаж. Помешкавшему одногодке, бросившему взгляд на оскалившегося и подмигнувшего ему Мадару, не потребовалось много времени, чтобы поскорее догнать его в коридоре. — Это ничего не меняет, Учиха, — хмуро заявил собачник, хотя тон его был слабый и неуверенный. Саске только хмыкнул, открыв дверь своей спальни и удивленно ахнув. Щенка на подушке не было. Инузука тут же встрепенулся, оглядываясь по сторонам. — Так и знал, что подстава! Ты какого… Но вдруг что-то белое метнулось из-под кровати, бросившись к подросткам. Ни Саске, ни Киба не успели отреагировать, из-за чего Акамару легко пробежал между чужих ног, оставив детей в замешательстве, хоть и ненадолго. — Акамару, стой! — крикнул ему вдогонку мальчишка, и коротко глянув на Учиху, словно спрашивая разрешение на погоню в его доме, кинулся за скрывшимся в коридоре псом. Саске поспешил следом, хоть и куда медленнее без своего костыля. Бежали немного: щенок резко уткнулся носом о запертую дверь, и развернувшись, легко пробежал мимо попытавшегося схватить его Инузуки. Попытка Саске тоже не увенчалась успехом, и как результат — Акамару снова оказался под кроватью и обоим подросткам, опустившимся на четвереньки, приходилось выманивать его ласковыми словами и свистом, привлекшим внимание оставшихся на первом этаже. — Что у вас там за суматоха? — раздался крик Обито, — Помощь нужна? — Нет! Все в порядке! — громко ответил Саске, удивленно заметив как помрачнел Киба, все еще пытающийся дотянуться до собаки. — Да какой там порядок… — проворчал он, — Застрял тут с тобой и твоим сумасшедшим дядей, а Акамару даже не узнает. Учиха посмотрел на него в упор, громко хмыкнул, заглянув под кровать. Щенок поджал хвост, затравленно глядя на обоих подростков. Точнее, на что-то позади них. Саске резко обернулся, но ничего не обнаружил. Ни монстров с длинными руками, ни призраков. — Он просто испугался, — спокойно ответил парень, проигнорировав чужое нытье в его сторону. Киба только раздраженно фыркнул. — Чего он испугался? — Не знаю. Чего-то. Чего-то в доме, — Саске правда не понимал. Утром Акамару вел себя абсолютно нормально: не боялся, спал на подушке, позволял себя гладить. А теперь… его и правда что-то напугало. Прямо как ночью. — Ну же Акамару… Иди сюда. Не растягивай мое пребывание с этим придурком слишком долго, — Инузука почти лег, пытаясь хотя бы коснуться питомца, но ладонь нащупывала только древний слой пыли. На сей раз Саске не выдержал: — Почему ты ненавидишь меня? Я ведь не сделал тебе ничего плохого, — он сел на колени, посмотрев на избегающего его взгляда, насупившегося Инузуку. Тот дернул плечом, снова заглянув под кровать, словно не услышав вопроса. Не ответил, снова просвистев, тогда Учиха надавил, — Я спас твоего пса. — А до этого вел себя как идиот… — В каком это смысле? Киба раздраженно вздохнул. — Ходил и смотрел на всех как на ничтожеств, словно твоя фамилия дает тебе право так себя вести. Учиха Саске. Так и написано на лице: не буду с вами смердами даже разговаривать! — выпалил он, покраснев от злости, — К тому же я тогда по глупости потерял Акамару и… Вот и…все. И я не ненавижу тебя, ясно? Еще тратить на тебя злость… Саске почувствовал, как в его опущенную руку уткнулся крохотный влажный нос. Должно быть щенок таки решился подойти к ним, хоть Инузука пока этого не заметил. Был занят сверлением взглядом своего нелюбимого одноклассника. Парень недоуменно поморщился. Так вот? Это причина? Не только фамилия? Подросток громко вздохнул, покачав головой. — Я вел себя так, потому что не верил, что кто-то может всерьез захотеть общаться со мной. Мне было проще дать понять, что я не хочу с кем-то водиться и отогнать от себя всех, чем вдруг обнаружить, что я разучился заводить друзей, — терпеливо говорил Саске, и Киба смущенно опустил взгляд в пол, там и обнаружив показавшегося из-под кровати щенка. Учиха взял его на руки и передал удивленному такой откровенностью мальчишке. А что? Какая разница и что терять? Пусть знает… придурок. Тот какое-то время молчал, но после его лицо исказилось в странной неприязненной гримасе. Можно было физически ощутить все мыслительные процессы в голове у собачника. Возникло небольшое молчание. Оба одноклассника смотрели друг на друга какое-то время, затем Инузука нехотя отвел взгляд, прижав к себе пса. — Знаешь… собаки за версту чуют плохих и хороших людей. Особенно молодые, — наконец буркнул Киба, посмотрев на Учиху, и покрепче обняв щенка, — И если… а ладно. Забудь. Мне пора домой в любом случае. Саске удивленно замер, не совсем понимая резкой смены настроения его собеседника, но вскоре состояние Кибы дошло даже до него и парень тихо рассмеялся. Инузука коротко попрощался, поблагодарив Обито за ужин и, не оборачиваясь, поспешил оказаться за железной калиткой, спрятав Акамару в свою куртку, хотя на улице к вечеру стало заметно теплее. Обито и Саске остались на крыльце, провожать гостя, таки вдруг посмотревшего на недавнего врага, нахмурив брови и, снова покраснев, опустившего голову. Киба молча зашагал по улице, скрывшись за углом. Поднялся небольшой ветер, сорвав пару листьев с деревьев и потрепав волосы обоих Учих. Обито положил руку на плечо родственнику, улыбнувшись. — Ну вот. Кажется, твоя проблема решена. Хорошая работа, Саске. — Думаешь, этого будет достаточно? — недоверчиво спросил Учиха. Обито флегматично пожал плечами, посмотрев на окрашенное в кроваво-красный небо, словно вспоминая что-то давно забытое и утерянное. В его глазах плескалась тоска и еще какое-то странное умиротворение. — На насилие принято отвечать насилием, но иногда, чтобы остановить его круг, нужно простить и сделать что-то хорошее, — ответил он с умным видом. — Если что, это не мои слова. Я бы этому Кибе слабительное в еду подкинул, — хохотнул Мадара из коридора под смех Саске и недовольный вид второго мужчины. Обито в последний раз потрепал племянника по голове, кивнув и направившись обратно в дом. — Все будет хорошо, — сказал он, и его голос был пропитан такой нежностью и доброй решимостью, что Саске, в первый раз за эти пять мучительных лет, поверил этой фразе…***
— В общем-то, как я и говорил: встретимся прямо там у входа и уже будем решать куда сперва двигаться дальше… Машина тихо гудела, изредка потрясываясь на неровной дороге, вымощенной серыми камнями. Понемногу темнело, окрашивая небо в ярко-синий с редкой прорезью звезд и полной луной, освещающей частые булыжники мостовой и голые, скрючившиеся над городом деревья. Саске задумчиво посматривал в окно, разглядывая цветастые витрины и каменные здания, плотно прилегающие друг к другу, словно они очутились в испанской деревушке, сгорающей под яркими лучами солнца. Только солнца давно не было. Обито, всегда садившийся за руль, когда выбор стоял между ним и Мадарой, свернул на оживленную улицу. Единственное кладбище находилось прямо за центром и достаточно близко прилегало к городу, чтобы дойти от него пешком прямо оттуда, а некоторые окна лежащих там домов и вовсе выходили на каменные стены с виднеющимися могилами. И никого не смущала такая близость. Удивительно, но в Тенсее было совершенно уникальное отношение к смерти как к явлению, что не могло не озадачивать. Живые жили рядом с мертвыми, мертвые спали, отделенные от живых лишь небольшой стеной. Устраивало обоих. В конце концов, в этом был смысл, и Саске бы тоже так думал, считая боязнь захоронений и всего, что связано со смертью абсурдной, если бы не одно но. Он видел призраков, а его почивший брат преследовал его и по сей день. — Ты только не отходи от нас далеко, Саске. Там очень легко потеряться… — продолжил Обито меж тем, старательно игнорируя принюхивающегося и сверлящего его взглядом на переднем сидении Мадару, вскоре не выдержавшего и наклонившегося к мужчине, едва не утыкаясь носом тому в шею. Учиха громко втянул ноздрями воздух, заставив водителя нервно скривиться, — Что опять? — Какого черта, Обито?! От тебя несет как от гребаного клубничного торта! — не церемонясь спросил его родственник, и Саске удивленно распахнул глаза. Он не чувствовал ничего кроме запаха старого автомобиля. — А? — вскинул брови Обито, не отрывая взгляд от понемногу светлеющей в свете появившихся фонарей дороги. А вот и ворота кладбища, сейчас освещенные еще и большими лампадами, стоявшими точно в ряд. Кажется, день мертвых отмечали все в городе, хотя людей у входа было не так уж и много. Наверное, просто не принято было скапливаться толпами, а может, большинство уже отправилось навещать родственников. — Точно. Сливки и клубника, придурок, у тебя же аллергия! — едва ли не агрессивно произнес Мадара, а потом вдруг удивленно застыл, широко улыбнувшись. Снова принюхался, заставив родственника обреченно закатить глаза с громким вздохом, прежде чем с хитрым пониманием протянуть «аааа» и насмешливо продолжить, — Мальчик мой… Когда я просил тебя найти работу, я имел в виду что-то более приличное… — Понятия не имею, о чем ты толкуешь, — сухо отозвался Обито, а Саске с трудом подавил смешок. Он-то точно понял, в чем была причина подобного разговора, ибо видел какую аферу против капитализма и глупых промоций средний Учиха хотел провести, но разве можно было рассказать это, дабы тебя восприняли серьезно и не покрутили пальцем у виска? — Ну-ну, не строй из себя святого… — хихикнул Мадара, когда они уже парковались. Снова наклонился к мужчине, игриво улыбнувшись, — И сколько же стоит слизать с тебя сливки, а? Машина затихла, и Обито от души зарядил ему подзатыльник. На что тот только ахнул, а потом сдавленно засмеялся, потерев ушибленное место. — Тебе и за миллиард не позволю, — отрезал мужчина, выходя из автомобиля под смех уже обоих Учих. Они и правда встретились у входа на кладбище. Все той же компанией из Мито и Хаширамы. Тобирамы снова не было с ними, но никто не удосужился спросить почему, что немного удивило парня, несомненно, но время для вопросов явно было не самое подходящее. Все четверо, вежливо поздоровавшись, спокойно и непринужденно разговорились и направились дальше. У каждого было по картонному пакету с несколькими лампадами. Если бы Саске мог видеть точное содержимое — понял бы сколько всего почивших родственников у каждого из присутствующих, впрочем, никто и не скрывал. Идя по центральной дороге, уходящей вниз по склону и делящейся на ровные ответвления, ведущие к каменным монументам и могилам, компания из взрослых деловито обсуждала кого стоит навестить первым, чью могилу сперва нужно убрать, чью нет и так далее. Фонари были выключены даже когда тьма окончательно накрыла Тенсей, но они и не были нужны. У Учихи перехватило дыхание, едва они показались из-за толпы тоже пришедших проведать усопших людей. С того места, где они шли, открывался вид почти на все кладбище: зрелище и правда было… необычным. Захватывающим, можно сказать. Абсолютно все, даже самые старые и заросшие могилы были уставлены лампадами. На некоторых было по одной-две, некоторые буквально горели множеством разных огоньков, обрамленных в самые интересные формы. Вытянутые, круглые, большие и совсем крохотные, холодные синие огни и горящие желтые — они, словно маяки, освещали снующим меж могилами силуэты людей и уходили, как огоньки одиноких домов, все дальше за горизонт. Саске никогда не видел подобного. Это было красиво. Даже больше чем красиво. Мадара толкнул зазевавшегося племянника в спину, небрежно всучив ему небольшую лампаду и они остановились у потухшего фонаря, пропуская потоки людей, шедших по главной дороге. Учиха узнал несколько увиденных в школе и на улице, но пока компанию Наруто или ему подобных встретить не повезло. Это был хороший знак, хотя в таком небольшом городе, где все друг друга знают — скорее всего, удача была временной. — Значит, встретимся у могилы Изуны как всегда? — спросил Хаширама, беря получше пакет в руки, — Нам бы отца и мать проведать. И Мито своих родственников, да, Мито? — дождавшись кивка, мужчина слабо улыбнулся, — Смотрите, не забудьте опять Саске. — Малой такой тихий, что иногда его от мертвого не отличишь. Даже если потеряется — ему здесь понравится, — усмехнулся Мадара, но тут же замолк под испепеляющими взглядами и вскинул свободную руку, — Ладно! Ладно! Не забудем… Втроем они постепенно заходили все дальше и глубже. Могилы становились не так тесны друг к другу, и все реже мелькали полностью обставленные лампадами монументы, зато старые захоронения могли похвастаться своим разнообразием. Где-то были просто скромные каменные надгробия, где-то целые статуи плачущих ангелов, где-то — высокие колонны, полностью обставленные цветами. Саске едва не споткнулся на узкой тропинке, с трудом удержав доверенную ему лампаду, но был бережно пойман Обито. — Осторожнее, — улыбнулся тот, — К моим родителям тяжело попасть. Они ушли очень давно, эта сторона успела обрасти другими могилами. Мадара, слегка отдалившийся, поманил их рукой, и троица таки оказалась где нужно — Саске молча прочел надпись на двух одинаковых могилах со стоявшим по-середине сосудом с прахом. Мама, папа... Боже. Так у Обито и правда совсем никого не осталось… Саске глянул на него с сочувствием. У него-то хоть живая семья… почти. Какого это — остаться одному уже в этом возрасте? Мужчина прикрыл глаза, опуская голову. Медленно положил на обе могилы с небольшой россыпью гвоздик у надгробий, по горящей лампаде. В этот раз Мадара соизволил сдержаться от комментариев и Учиха успел заметить чуть поодаль одинокую фигуру Сая с большой лампадой в руках. Парень был все в той же куртке с нашивками, только на сей раз выглядел немного… скромнее, в черном гольфе с длинным горлом. Парень, словно почувствовав на себе пристальный взгляд, обернулся и улыбнулся Саске, подростку же захотелось провалиться под землю, прямо в объятия мертвых. Черт. Выходит он понял к какой семье принадлежит его недавний попутчик, и как именно связан с ненавистным ему Мадарой Учихой. Малец был готов умереть со стыда, но Сай не выказал какой-либо неприязни, лишь хитро подмигнул и, поставив лампаду у могилы, отправился прочь. Учиха подождал, пока Обито отвлечется на разговор с Мадарой и незаметно пробрался к этой самой могиле, сощурившись и слегка нагнувшись, чтобы прочитать надпись. «Шин Яманака» — Никогда не видел таких больших кладбищ, — признался Саске, когда они присели отдохнуть на скамью у высокой туи, пока Мадара навещал какого-то дальнего родственника, не знакомого им обоим, — Минато говорил, что это чуть ли не главная достопримечательность. — Минато… — рассеянно повторил Обито, будто бы слыша это имя впервые. Он не был напуган или растерян как в школе, но и к первому своему впечатлению не вернулся, став чем-то между: уставшим, меланхоличным и встревоженным, — Можно сказать и так. Здесь всякое происходило еще с давних времен. Эпидемии, заговоры, убийства, пожары… Но знаешь, мне кажется любой европейский город может похвастаться мрачной историей, не только Тенсей. Парижане так и вовсе живут над огромным кладбищем из костей* и ничего… Смерть и Европа — довольно близкие значения в истории, — пожал мужчина плечами, но после небольшой паузы вдруг нахмурился, — Хотя… Мадара однажды рассказал мне, что кое-что произошло здесь. Кое-что странное… — Что? — тихо спросил подросток, напуганный тоном опекуна. — Буря, — короткий ответ. Саске непонимающе уставился на него, но тут ему в лоб врезалось что-то легкое и тихо упало на землю. Учиха удивленно потер лоб, подобрав бумажный самолетик с земли и осмотрелся. Ага. Вот оно. За несколькими могилами стоял Киба, в окружении своего семейства. Они о чем-то говорили и парень никак не показывал свою принадлежность к странному посланию, а у Саске не было времени спрашивать, ибо не смотрящий на него родственник снова заговорил, как только заметил возвращающегося Мадару. — Он еще не отпустил брата. Выглядит так, будто он живет дальше, но на самом деле это лишь обман, — тихо произнес средний Учиха. Туя над ними слегка пошевелилась в теплом порыве ветра, — Мадара из тех, кто не показывает свою боль кому попало, в этом мы с ним совершенно разные, но я давно понял, что его жизнь все еще сплошная скорбь. Еще когда… Но Обито замолчал, когда кто-то помахал ему рукой и несмело махнул в ответ. Какаши. Тоже в окружении лампад и могил, будто бы в этом городе не было никого, кто не лишился бы близкого человека. Возможно, жители Тенсея понимают его куда лучше, чем он думает. Саске развернул самолетик, удивленно хмыкнув. «Завтра после уроков приходи за школу. Есть разговор.» Лицо парня, ранее задумчивое, слегка дрогнуло. Учиха растерянно посмотрел на побледневшего Обито, будто бы жалеющего о неаккуратно оброненных словах. Его руки нервно мяли ткань брюк. На улице будто бы стало немного прохладнее, хотя ветер и стих. По спине мальца пробежали мурашки. Он еще раз прочитал записку, закусив губу. Если этот Киба и правда хочет поговорить, то о чем? Учихе казалось, что возвращением Акамару и кончится их вынужденное общение или же это была искусная ловушка, дабы отомстить ему за ябедничество и проблемы у Наруто? Стоило ли в нее попадаться? Саске поднял взгляд, но Кибы уже и след простыл, посему подросток молча встал со скамьи вслед за Обито, неохотно кивнувшему подошедшему Мадаре. — Здесь я закончил. Пора идти к Изуне, — хмуро произнес мужчина, но Обито не слушал, высматривая знакомый силуэт в толпе. Мадара проследил за его взглядом и мрачно усмехнулся, когда в поле зрения, рядом с самыми старыми могилами появилась женщина с длинными светлыми волосами и просторном белом платье. Она пристально рассматривала надгробие, о чем-то шепча едва заметному силуэту сбоку от нее, (Саске не мог углядеть, кто это был) и лишь когда на ее лицо попал свет от большой лампады, подросток смог понять что совершенно точно не видел этой бледной, подернутой женской старостью красоты. — Какие люди… — угрюмо выпалил Учиха-старший, но незнакомка едва ли могла услышать его с такого расстояния, хотя на всех троих Учих посмотрела, что-то сказав собеседнику, после чего поправила свои длинные, спадающие до поясницы волосы крючковатыми, увешанными кольцами, пальцами и скрылась за монументом. Саске понятия не имел, кто она, но у него возникло странное ощущение, что он видел ее прежде. Но где? Было уже совсем темно, когда они встретились с Хаширамой и Мито снова, и каменистую дорогу не освещали даже многочисленные лампады, которых конкретно в этой части кладбища было просто колоссальное количество, что никак не вязалось с численностью жителей, но, видимо, никто не ограничивался лишь одним-двумя огоньками, провожая своих усопших со всей щедростью. И это было видно по могиле Изуны больше всего, хотя и находилась она в некой отдаленности от других плотно стоявших надгробий: на небольшом холме с посаженными неподалеку можжевельниками, заботливо обступивших крохотную ограду, что и отделяла Изуну и отца Мадары от пустыря с пожухлой травой. Саске пришла в голову мысль, что пустырь нужен был для еще двух будущих могил: Обито и Мадары, после чего на сердце тут же похолодело, потому что даже прикидывая так, на глаз, место здесь оставалось еще для третьей ямы. Для него. Хаширама и Мадара тихо перекинулись парой фраз, Обито толкнул мальца к могиле Изуны, будто бы желая познакомить. Воцарилось небольшое молчание, в котором каждый держал по двум маленьким лампадам. Здесь было очень светло и тихо. В первом случае — потому что на темной каменной плите брата его дяди помимо множества букетов цветов, стояло и так немало горящих лампад разных форм и размеров… И не только они. Мадара обратил внимание на керамическую миску со свежей клубникой подле букета календул, и недовольно прищурился, хотя ничего не сказал. Саске снова вспомнился недавний сон, и он не смог оторвать взгляда от фотографии Изуны, стоявшей в окружении цветов. На ней юноша улыбался мягко и сдержанно, касаясь обеими ладонями спадающего с плеча небольшого хвоста темных волос. Как же они все-таки были похожи. В голову пришла мысль, что если Мадара и Обито, стоявшие в тихой минуте молчания рядом с друг другом, были Сциллой и Харибдой, то Изуна являлся кем-то вроде Персефоны или Гиацинта — павшего жертвой смерти. — Да… Печален удел человека, — вдруг шепнул ему на ухо Хаширама, разом оборвав странные размышления. — Изуну многие любили в этом городе. Он умел внушать жизнелюбие и оптимизм одним своим присутствием… Жаль, что его больше нет с нами. Мадара молча поставил лампады на обе могилы, но когда его взгляд наткнулся на фотографию улыбающегося брата, мужчина дрогнул, поспешив отойти в сторону. Саске стало не по себе и он предпочел, опустив голову к своей небольшой горящей лампаде, и возложить ту следом за Обито и Мито. На дяде не было лица. Кажется, теперь парень понимал, о чем говорил его второй опекун — чужую боль в черных глазах не скрывали даже отблески огоньков, дрожащих за стеклом словно светлячки. — Вы очень похожи с ним, — снова тихо заговорил Сенджу, — Думаю, вы стали бы друзьями, если бы он был жив… Если Хаширама и хотел так подбодрить ребенка — у него вышло паршиво, потому что Саске почувствовал себя еще хуже, снова встретившись взглядом с улыбчивым пареньком на фотографии — вспоминал своего брата, оставленного в пустой, никем не посещенной могиле самоубийцы на одинокой поляне за кладбищем. Его душа по всем поверьям должна была мучиться в аду или блуждать невидимой между мирами, но брат все еще был с ним. Всегда зримый, присутствующий в каждом аспекте жизни Саске, желающего, чтобы тот оставил его в покое и одновременно не оставлял никогда даже мертвым. Иногда Учихе казалось, что он живет лишь смесью воспоминаний, горя и редкими появлениями Итачи в своей жизни в виде бесплотного духа. Галлюцинации? Какая разница в сущности, чем он являлся? Саске всего лишь слишком сильно скучал, чтобы мечтать об избавлении. Эта боль потери терзала сердце, не давала найти покой и смирение, мучая снова и снова. Порой подростку казалось что вот, еще немного, совсем чуть-чуть и он не выдержит и отправится следом за Итачи, а его могила точно также будет лежать вдали от других захоронений, дабы грешная душа не утянула в преисподнюю и другие… — Саске… ты плачешь? — заботливо спросила его Мито, махнувшая рукой удивленным Обито и Мадаре, — Эй… Ну ты чего… Парень удивленно коснулся влажной щеки. Он и не заметил, как слезы стали течь по лицу, а его уже обступили со всех сторон, успокаивая и лелея, хотя Саске хватило и пары секунд, чтобы успокоиться и забиться в кокон из равнодушия снова, сжимаясь под чужими внимательными взглядами и словами, в понемногу смыкающейся над слабо сияющими лампадами тьме. Над их головами пролетала черная, как ночь, ворона, и крик ее разносил с ветром по кладбищу тревожную мелодию. Везде темно, везде тихо. Что же это будет? Что же это будет? *