Иные

Смерть… О, Смерть… Не оставишь ли мне ещё один год? Смерть… О, Смерть, я ещё так молода, Пожалуйста, не забирай меня сейчас.

Бодрствование пришло резко и внезапно. И — что странно — совершенно незаметно и будто бы незримо. Саске просто в какой-то момент открыл глаза и резко принял сидячее положение, обнаружив себя… в своей кровати. Учиха изумленно уставился на красные шторы, прикрывавшие окно, затем медленно перевел взгляд на старые картины и фотографии на стенах, взглянул на валяющийся у открытого чемодана рюкзак и резко выдохнул. Он в своей комнате. Вот так просто. Очнулся от страшного сна, будто бы зловещие всадники, бегущие за детьми из гнилых болот, ему лишь привиделись. Но ведь это не так! Саске готов поклясться, что пережитое им реальнее самой реальности, а значит, в кровать он мог попасть лишь самым мистическим образом. Топот его торопливого спуска по лестнице был слышен даже на кухне, посему ни Обито, ни Мадара, внезапно вполне мирно беседующие за чашкой кофе, не слишком удивленно обернулись к тяжело дышащему парню, едва тот появился в дверях, напугав одного из Зецу. А Саске выглядел так, будто бы сбежал от смерти, судя по растрепанным волосам, мечущемуся по их лицам взгляду и помятой одежде, с которой он выходил из дома еще вчера. Забавно. Мадара натянуто улыбнулся. Следы похмелья сегодня уже исчезли с его лица. — Sois honnêt avec toi-même. — иронично протянул Мадара, сверив племянника веселым взглядом. — Ну и где это ты вчера шастал, малой? Даже меня в твоем возрасте не притаскивали домой в отключке. Мальчик только недоуменно поморщился, поежившись от озлобленного взгляда второго дяди. — Притаскивали? Меня… — но не успел он задать свой вопрос, как тут же оказался нетерпеливо перебит Обито. — Можешь себе представить! — рявкнул он едва ли не с истерикой в голосе, сложив руки на груди. Саске покачал головой, давая понять, что понятия не имеет, о чем или о ком тот говорит. Обито вздохнул. — Вчера посреди ночи тебя с трудом приволок Нагато. Сюда. Понятия не имею, чем ты был занят, но это явно не входило в понятие «погулять по городу». Саске растерянно уставился на них обоих, не понимая, что происходит. Нагато? Кто это вообще такой? Вроде бы Учиха слышал это имя раньше, но никак не мог вспомнить где. Мальчик обеспокоенно помахал руками. — Я… я все объясню! — начал он, запинаясь. — Это… слушайте, я знаю, что прозвучит абсурдно, но… мы с Наруто и Сакурой ходили к могиле Конохамару и… — Конохамару? Оба мужчины недоуменно переглянулись. — Нахрена? Что вы там забыли? — Мадара положил кружку с недопитым кофе в мойку, покачав головой. Обито устало выдохнул, поморщив лоб. — Вам не хватило дома старика Джирайи? — гневно добавил он. Саске растерянно покачал головой. — Нет! Мы… просто мы… я хотел доказать, что… ну. — Доказать что, Саске? Что ты не трус и весь такой крутой, да? Ты снова повелся на провокацию Наруто? — Дело не в этом! Я… — Саске растерянно посмотрел на Мадару. — В общем… я хотел поговорить с Конохамару. Вот и… — но мальчик тут же запнулся, увидев, настолько сильно оба его родственника ошалели от услышанного. — То есть… ну. Образно говоря… — Образно? — приподнял одну бровь Мадара, и Саске таки решил выдать все подчистую, резко зажмурившись. — Мы пошли к могиле Конохамару, чтобы узнать, что тут творится, он сказал что-то вроде: здесь ходит опасный монстр, который хочет сожрать именно тебя, Саске! А я ему: «Почему?!» А он мне: «я не могу сказать!» А Сакура такая: «А-а-а-а!» — закричал Саске и его дяди резко дернулись, ощутимо поежившись. — Там на нас идут какие-то всадники! И они правда гнались за нами! Я бежал так быстро, как мог, но они нагнали меня и… я такой, о нет! Господи! Мне нужно… — Поменьше общаться с Наруто, ovviamente*, — скептично протянул Обито, устало облокотившись о тумбу. Саске беспомощно посмотрел сперва на него, затем на равнодушно смеющегося Мадару, что-то нажимающего на своем кнопочном телефоне. Боже. Саске не переставал поражаться тому, насколько его родственник отстал от современных технологий. Впрочем, как и весь город. Его нервный дядя махнул перед лицом мужчины рукой. — Я рад, что ты нашел друзей, Саске. Это хорошо, правда. И я рад, что вы находите себе развлечения по душе, но пойми: твои вылазки в гиблые места Тенсея до добра не доведут. Я и Мадара не всегда можем оказаться вовремя, чтобы помочь, и если ты… Мадара! Вместо того чтобы смотреть на низкопиксельные картинки, скажи своему племяннику хоть что-нибудь! Ты, вообще-то, ему ближе по крови! — Правда? — встрепенулся тот беззаботно. Затем, вдруг глупо улыбнувшись, указал на мальчишку пальцем. — Ты у нас эксперт по генеалогическому древу Учих, что ли? С чего это я ему ближе? Саске недоуменно покачал головой, не понимая, с чего бы вообще таким темам было всплывать в разговорах о призраках. Обито задумчиво почесал подбородок. Ох, тяжеловато было вспоминать, кто кому приходился в их семейных линиях. Все под фамилией Учиха были удивительно схожи по внешности, но ужасно разными, когда речь шла о судьбах. — Потому что ты двоюродный брат Микото, а я… Черт, я даже не знаю, каким к вам боком. Мадара прыснул. — Я троюродный брат ей, а тебе — двоюродный. Саске посмотрел на Обито в недоумении. Они правда собрались спорить? Между прочим, мальчишка только что сказал им, что на него охотится какая-то красноглазая тварь! И пусть не делают вид, что это их не волнует. Он отчетливо прочел на лице Мадары едва заметную опаску, пусть и хорошо скрытую под видом незаинтересованности. Если кто-то и мог знать об этом, то только дядя, скорее всего считающий, что безумие племянника передалось тому от погибшего брата. — Разве? Мне казалось, что семья Саске от Кагами пошла. Значит двоюродный, нет? — пробормотал мужчина вдумчиво. Ох. Они и правда это начали. Саске бросил удрученный взгляд на обоих родственников. — Нет. Двоюродным я был бы, если… Затем… так, ну хватит! — Мы можем вернуться к теме призраков?! — прервал их Саске. Оба взрослых уставились на возмущенного парня так, будто впервые его видели. Обито тяжело вздохнул. — Саске, — как можно более строго сказал он, — я знаю, что Тенсей может производить зловещее впечатление… — Это буквально огромное кладбище. — добавил Мадара. — Да… Но поверь, он точно такой же, как и другие города. Старый и всеми забытый, но абсолютно не мистический. Здесь нет призраков. Нет вампиров или оборотней. Нет людей-амфибий.* И уж точно нет никаких монстров, которые охотятся за маленькими Учихами. Понимаешь? — Обито и правда старался быть терпеливым и убедительным. Жаль только выходило слабо на фоне того, что подросток уже успел повидать. Саске отрицательно покачал головой. Ну нет. Они должны ему поверить. Не могут не сделать этого, хотя бы они! — Но я видел это, клянусь! Видел Конохамару и видел всадников, я… Мадара! — вдруг с надеждой спросил он дядю. — Я знаю, что ты тоже видел его! И слышал плач! В прошлом! Помнишь? Но мужчина лишь раздраженно дернул плечом, засунув телефон в карман джинсов. Разговаривать о прошлом ему явно не хотелось. — Знаешь, в то время я постоянно видел… всякое, — тихо ответил он, поправив прядь волос у виска. — Особенно Изуну. Видел его везде. — Мужчина вдруг посмотрел на Обито со смесью тоски и жалости. — И во всех. На какое-то время воцарилось настолько тяжелое молчание, что Саске невольно замолчал, опустив руки. Черт. Неужели бесполезно? Им ничего не докажешь, даже если они что-то знают. Но почему? Обито и Мадара уже сталкивались с этим. Каждый Учиха сталкивался. Почему они ему не верят? Эти двое явно что-то скрывали, но упорно не хотели делиться с ним по тем или иным причинам. Скрывали правду о себе. Об Итачи. Порой это было по-настоящему нечестно. Невыносимо. И Саске не находил больше слов. Мадара коротко прокашлялся, решив подытожить их неприятный разговор. — Так, ладно. Давайте просто порадуемся тому, что Нагато возвращался той же дорогой, на которой ты свалился и закроем тему, — произнес он, хлопнув в ладони и пристально посмотрев на племянника. — А ты. Без глупостей. Увижу, что вы с Наруто ошиваетесь рядом с могилами — откопаю для вас две новых. Понятно говорю? — Вполне, — угрюмо ответил Саске. Вот и отлично. Единогласно. А ему же просто не верят. Или лгут. Оба варианта означают, что отношение Мадары и Обито к нему ровно такое же, как у его родителей, сейчас даже не вспоминающих о нем и наверняка думающих, что Саске у тетки. Сидит в доме, пропахшим старыми кошками, и едва может двинуть ногой. Забавно. Вроде бы совсем другая обертка вокруг, а начинка осталась той же. До слов Саске снова никому нет дела. Окна в старом городе были подернуты легкими заморозками несмотря на то, что прогноз погоды обещал плюсовую температуру ближе к следующим выходным. Что ж. Саске не был уверен в этом, но надеялся, что во время соревнований будет хоть чуточку теплее, потому что бегать на едва научившихся ходить ногах по льду — удовольствие сомнительное. За эту неделю он и вовсе научился ходить без костыля — и ходить вполне сносно. Они бегали с Обито каждое утро, все больше увеличивая дистанцию и скорость, к тому же помощь Орочимару тоже понемногу оказывала свое воздействие — Саске был полон решительности закончить свою внеплановую реабилитацию ко дню фестиваля, и с каждым днем его уверенной ходьбы это казалось все более реальным. Все чаще он с усмешкой представлял себе лицо родителей, когда выяснится, что мальчик встал на ноги всего за полмесяца. Сделал то, чего не смогли достичь врачи за столько лет. Так и сейчас, он добежал до центра плотных каменных застроек почти за пару минут, и, несомненно, это был тот рекорд, которым стоило гордиться. Хотя и не идеал, но все еще впереди. Главное, чтобы теперь вечно настороженный Обито перестал допытывать его вопросами, стоило мальчику ступить на порог — и оставшиеся дни прошли бы на порядок продуктивнее. А в центре города все совсем преобразилось: гирлянды на фонарях, свисающие над головой, словно яркие лианы, небольшие декоративные ели у книжных и бакалейных, украшенные старыми венскими елочными игрушками. Учиха будто бы шел по огромной старинной шкатулке со множеством украшений, собранных кем-то из девятнадцатого века. Будто бы почувствовал дух европейского рождества таким, каким он был в девятнадцатом или восемнадцатом веке, но без грязи, присущей этим временам. Без дыма печей, закрывающего небо; без бродяжек, продающих спички*; без детей, застревающих в грязных трубах частных домов.* Только цветная мишура кругом вместе с запахом горячего чая и свежей хвои. Саске громко вздохнул, почувствовав этот запах, размял спину. Сегодня ноги привели его к старому каменному зданию с колоннами, походившему на маленькую копию амфитеатра. Видимо, это было что-то вроде театра, но почему-то почти не работающего. Лишь пара окон да кабинка кассы, скромно украшенная к рождеству, светилась желтоватыми лампочками. Учиха с любопытством подошел поближе, осматривая постеры на белых колоннах. Выставки, рок-концерты да пара спектаклей, но все это… в соседнем городке? Саске недоуменно поморщился, склонив голову на бок. Ого. Выходит, этот театр и правда нерабочий, раз жителям Тенсея приходится ездить за развлечениями куда-то еще. — Тоже интересуешься Мечниками тумана? — вдруг раздался голос за спиной. Саске резко подпрыгнул на месте, нервно обернувшись. Сердце его упало. — Сай? — испуганно встрепенулся мальчик, едва не ударившись спиной о колонну, делая шаг назад. Черт возьми. Да он чуть не умер от шока. — Прости. Я не хотел тебя пугать, — улыбнулся тот неловко, заметив как мальчишка побледнел. На Сае была та же японская кожаная куртка, только в этот раз подросток оделся куда теплее, накинув на себя темный клетчатый шарф и плотный серый гольф. Ха. Не напугал бы пару дней назад: Саске ведь давно привык к сюрпризам от старшего брата, но после той заварушки с Охотой, казалось, ребенок снова вынужден был дрожать как осиновый лист от любого шороха. Саске натянуто улыбнулся в ответ, хотя взгляд его уж слишком очевидно бегал. Мечники? О ком он вообще? Глаза вернулись к постерам на колоннах, и Учиха ощутил облегчение. Ах. Рок-группа. Он мысленно запомнил дату и неловко кивнул. — Ничего. Я просто… да. Люблю… рок. Думал пойти на что-то такое, — якобы равнодушно ответил он, прислонившись плечом к колонне. Сай снисходительно покачал головой. — Я ведь… увлекаюсь. Да. Очень. — А по тебе не скажешь, — согнул он одну бровь, скрестив руки на груди. — Если, конечно, твоя любимая группа не кто-то вроде The Runaways*. Саске стушевался, мгновенно поняв насмешливый намек. Тут же встал едва не по стойке «смирно», нервно вытерев лоб тыльной стороной ладони. О черт. Он помнит. Ну и позорище. — Я не убегал! Я… опаздывал на автобус… — Автобусы тут лет так пять не ходят, — протянул Сай, рассмеявшись, а потом небрежно хлопнул подростка по плечу. — Ладно. Забей. В Тенсее почти невежливо удивляться тому, что Учихи странные. Саске понуро опустил голову, сжав ее в плечи. Ну и ну. Вот какое он впечатление производит. Странный Учиха. И его молчаливость лишь подливает масла в огонь, но что же говорить? Мальчик бросил взгляд на цветастые плакаты снова и вздохнул полной грудью. Спасением было бы сменить тему. Только бы помогло. — А ты… любишь эту группу, да? Ну, Мечников. Ты пришел сюда за билетами? — неуверенно начал он. Сай охотно кивнул. — Спрашиваешь. Для меня они одни из самых потрясающих рок-групп, по сути, первые, кто смогли смешать индастриал и грув-метал, а на выходе получить что-то невероятное… Они… Ну, тебе это вряд ли интересно. В любом случае, я бы с удовольствием поехал. Да только… — с сомнением протянул он, посмотрев на красный постер с силуэтами кучки людей, возвышающихся над горами трупов. У каждого был свой странный меч. — Что только? — Дороговато для меня выходит, знаешь. Когда живешь на вольных хлебах — приходится думать, можешь ли ты потратить деньги на поездку в другой город, — Сай грустно вздохнул. — Да и билет недешевый, но… С другой стороны, времени накопить денег у меня аж до января. Саске неуверенно кивнул, хотя пока не мог разделить его несчастье — на личном счету все еще оставалась приличная сумма, выигранная в домашнем покере. Мальчик задумчиво потер подбородок, проследив за взглядом брюнета. Какое-то время они просто молча смотрели на цветастый постер под далекое завывание ветра, после чего у Учихи появилась одна очевидная, но при этом абсурдная идея. — А если ты все-таки поедешь… можно мне… ну, с тобой? — тихо попросил он, не поворачивая к подростку головы. Черт. Вот так прямо и сказал. Ну кто вообще согласится взять с собой малолетку? Сай пожал плечами. — Без проблем. Возьму кадиллак да рванем вместе. Если повезет, сможем подцепить еще моих нескольких друзей, — вполне серьезно заявил подросток, будто бы не смутившись их разнице в возрасте. Учиха просиял, но тут же поник, когда парень покачал головой. — Но это если я смогу позволить себе… все это. — Он вдруг виновато посмотрел на мальчишку и улыбнулся. — Знаю, что ты думаешь. Для того, кто одевается как сумасшедший панк, я слишком скучный и ответственный. — Вовсе нет! — поспешил уверить его тот. — Наоборот! Я… думаю, это мило, что ты… ну, планируешь наперед. И такой… взрослый, что ли. Это хорошо. Сай по-доброму усмехнулся, поправив куртку на плече. — Кончай. Быть слишком взрослым никогда не хорошо. Но спасибо за утешение. — Сай вдруг издевательски улыбнулся. — Может, это делает меня максимально непохожим на Мадару, а? Впрочем, трудно сказать, является ли схожесть с Мадарой проклятьем или даром… Но заметив на лице ребенка недовольство, парень поспешил смягчиться. — Эй, не злись. Я не в обиду, — кивнул он, а затем вдруг потрепал мальчишку по голове, будто бы извиняясь. — Ладно. Пойду лучше, пока не сказал еще чего лишнего. Рад был тебя увидеть, Саске. Мальчик лишь тихо ойкнул, пригладив вставшие пучки волос ладонью, и неуклюже развернулся к уходящему. Боже, как же странно. Саске никогда не любил рок-концерты, но он готов был отправиться на него с Саем просто потому, что они провели бы вместе немного больше времени, чем обычно! Глупо, должно быть. Его словно приворожили, но ведь подобные вещи лишь бред для легковерных людей, верно? Саске снова посмотрел на кассы, затем обернулся к уже исчезнувшему силуэту и вздохнул. Ох, как глупо. Это все не может быть правдой, но… Магия ли, судьба ли, но Сай ему нравится, хочет того Саске или нет. А Саю нравятся рок-концерты. Учиха уверенным шагом направился к маленькому горящему окошку. Деньги не проблема. Саске легко может позволить себе даже два билета. А вот как и под каким предлогом вручить один из них Саю… Ох, это уже другая история. Оставшиеся недели до школьного фестиваля для Саске прошли до ужаса быстро и нервно. Они с Обито по-прежнему бегали каждое утро, беря все большее расстояние, и в конце концов мальчишка без запинки научился пробегать нужный для победы круг — даже нога почти не болела, да и тренировки позволили развить мало-мальскую, но выносливость, а вот скорость все еще оставалась его слабой стороной и могла стать решающей в состязании. Неизвестно, можно ли развить ее одними лишь тренировками и практикой, но времени у Саске попросту не было даже на них. Ноябрь почти закончился. Близилась зима, и фестиваль, последний осенний в этом году, должен был стать решающей точкой перед заморозками, накрывшими все вокруг снегом, и порой подготовки к праздникам. Ах, а ведь вдобавок сразу после него Учиху ждали школьные экзамены, отложившие его поиск приведений на неопределенный срок, да и Наруто с Сакурой, несмотря на прежний страх, связанный с увиденным в старом доме и у болот, едва ли могли предпринять хоть что-то, пока их вовсю грузили куда более земные вещи. Забавно. Учиха какое-то время даже Наруто не видел после школы, а все оттого, что Минато назначил ему домашний арест, едва тот попытался рассказать о могиле Конохомару и всадниках. С Сакурой произошло что-то подобное. Взрослые в Тенсее ужасно не любили разговоры о потустороннем. Особенно те, что за тридцать. В конце концов, детям приходилось лезть в самую мистическую грязь самим, потому что, видать, половина Тенсея, несмотря на творящиеся жуткие вещи кругом, не видела дальше своего носа. Однако все это, как и страх перед таинственным монстром, было пока еще за гранью неизученного и отложено до лучших времен. Саске оставалось надеяться, что тварь не станет охотиться за ним с сегодняшнего дня, ведь упорно не видел возможности двигаться дальше в своих поисках. Мадара так и не сказал ему ни слова о брате, Тобирама игнорировал существование подростка, а Хаширама был слишком занят своим рестораном, чтобы уделить парню хотя бы минутку. Оставалось лишь изредка общаться с Ино на самые отвлеченные темы, созваниваться с Сакурой и Наруто и готовиться к предстоящим экзаменам. И все это за очень быстро бегущие дни. Надо же. Кто мог бы подумать, что даже для пристально пялящегося на календарь Саске день фестиваля станет почти неожиданностью? Как и для его родственников, с пяти утра суетливо собирающих подростка к школе. — Мы не можем там появиться! Ты же знаешь политику Цу! — крикнул из кухни Обито, торопливо допивая чай. — А что ты предлагаешь-то, Обито? — из проема, ведущего в зал, показалась голова Мадары с едва расчесанными волосами. — Его там одного оставить? А вдруг на малого снова призрак набросится? Или еще какая хрень? Саске, стоящий в коридоре, демонстративно закашлялся. Оба родственника тут же возобновили сборы. — Разберемся. Если надо — проникнем туда под прикрытием. Как шпионы, хах, — вставил свои пять копеек Мадара. — А потом Данзо вышвырнет нас на улицу, — скептично протянул Обито, бросив мальчику недавно купленные кроссовки. Бесполезная трата денег, по сути. Пара дней — и здесь станет слишком холодно и скользко для них. Остановившийся у двери дядя резко обернулся к мужчине, уперев руки в бока. — Просто признай, что боишься ехать, чертов ты трус. — Мадара угрюмо насупился, впихнув едва одетому подростку в руки спортивную сумку. Ох, нет. Только не сейчас. Пусть не ссорятся хотя бы сейчас. — Это не так, придурок. Я просто… Слушай, почему бы вам не поехать вдвоем? — А это еще что? Обязательно было говорить это сейчас? Саске посмотрел на него с обидой, и мужчина тут же стушевался, примирительно выставив перед собой руки. — Я имею ввиду… Ха. Просто я явно буду там лишний. Да и… Мадара только отмахнулся, бросая тому куртку. — Да брось. Ты там явно не будешь лишним. Поддержишь Саске. Полюбуешься на плоды труда своего. Давай, собирайся. — Мадара, я не думаю… — Ты едешь, Обито. — Но! Ты… — дядя устало вздохнул, недовольно скривившись в лице. — Там же… Там же толпа народу! Ты хочешь, чтобы я просто сидел там, пока они будут пихать меня своими плечами… и… орать в ухо и… их там будет много. — Началось, — закатил глаза Мадара, толкнув Саске в плечо и поиграв ключами от машины в пальцах. — Слушай, мы с Хаширамой и Мито будем сидеть рядом. Возьми уже яйца в кулак и выйди в люди. Вот именно. Учиха озадаченно посмотрел на обоих взрослых, но не нашел слов. Он все еще не понимал страха Обито перед людьми и не знал, с каких пор в общем-то общительный человек стал замкнутым одиночкой-домоседом, но не считал, что имеет право вмешиваться. Да, хотелось, чтобы Обито поехал с ними, но… Если он не хочет… И все же, это обидно. Именно Обито тренировал Саске — почему он не хочет пойти до конца и поддержать его? — Но… Ты ведь знаешь… Если… если у меня будет паническая атака?! Что прикажешь мне делать?! — возмутился Обито в последней отчаянной попытке остаться дома, на что второй мужчина, лишь криво усмехнувшись, подошел к нему поближе. — О, у меня есть универсальный совет для тебя, мое ранимое золотце, — со смехом протянул Мадара, наклонившись к самому уху родственника, и по слогам выговорил лишь одно: — Т-Е-Р-П-Е-Т-Ь. На этих словах Обито схватили и поволокли в машину так быстро, что Саске оставалось лишь броситься за вопящим родственником, изо всех сил пытающимся вырваться из хватки, бегом, чуть было не забыв закрыть черный дом на ключ. Что бы он ни сказал, едва ли это остановило дядю. И едва ли он хотел останавливать. По приезде пришлось ускориться еще сильнее. Саске бежал к дверям школы первым, за ним Мадара, не спускавший глаз с ощутимо нервничающего Обито. Вся компания Учих поспешила за общей толпой, по большей части состоящей из взрослых. Видимо, все более-менее ответственные родители уже давно завели своих детей внутрь. Мадара, с трудом и тяжелой одышкой поднимающийся по лестнице, хлопнул Саске по плечу, едва заметив, как тот стал волноваться. — Не волнуйся, мелкий. Даже если ты продуешь — мы все равно будем гордиться собой, — усмехнулся мужчина, решив таким образом поддержать племянника. — В конце концов, ты уже перестал быть инвалидом. Это достойно похвалы. Верно? — Несмешно, Мадара, — безрадостно отрезал Обито, плетясь позади, но после тон его стал чуть более мягок. — Но в каком-то смысле он прав, Саске. Мы в любом случае счастливы, что ты наш племянник. Полегчало. Кто бы подумал, что он получит поддержку именно от них? — Спасибо, — улыбнулся мальчик, смутившись. Открыл двери, не заметив охранника, уже вовсю пристально наблюдавшим за махнувшим ему рукой Мадарой. Роковая ошибка. — Ну, знаешь, мы тут не зря собрались тебя поддержать прямо там и все такое… — Стоять! — рявкнул старый на вид мужчина с неприятным сморщенным лицом, резко выставив руку и толкнув ею изумленного Учиху. — Эй! Ты что, не слышал, что я ему сказал?! — ругнулся в ответ Мадара, а потом ошалело замер. — Данзо? Саске удивленно обернулся, уже заранее понимая, насколько же Обито был прав в своих опасениях: суховатый мужчина прикрыл проход сразу обоим его родственникам и сейчас без тени улыбки упер руки в бока, пока возмущенный родственник пытался выглянуть из-за его плеча. Не получилось. — Верно, Мадара Учиха, Данзо. И также тот, кто проследит за тем, чтобы ты не испортил бедным детям праздник своими очередными погаными выходками. — Старик в который раз заслонил собой проход, едва увидев, как Обито попытался протиснуться с другой стороны. — Эй! Ты тоже! Никаких взрослых Учих на территории школы. Вот те на. Саске с трудом верил в происходящее. Их правда просто прогонят? Боже. Только не это. Учиха в таком случае останется один на один с ненавидящей его школой даже на соревновании! — Да брось, Данзо. Я понимаю, почему ты обозлен на этого придурка, но нельзя же нас просто оставить на пороге! Кто поддержит Саске на трибуне, если не мы? — взмолился вдруг Обито, махнув рукой на подбежавшего с сумкой мальчишку, однако Данзо грубо отпихнул и его, и родственников, помотав указательным пальцем в воздухе. — Очевидно никто, потому что я от указаний месье Шикаку не отступлюсь. А указания он дал вполне ясные: вас обоих здесь быть не должно. Проваливайте! — грубо выкрикнул консьерж, скрестив руки на груди. Учихи задумчиво переглянулись. — Что? Это кто ему дал такие полномочия? Директор этой богадельни Цунаде или кто?! — возмущенно спросил Мадара, пропустив снующих на лестнице детишек, чуть не сбивших Саске с его большой сумкой. — Обито? — испуганно спросил он, не понимая, что делать. Дядя торопливо посмотрел на часы и махнул ему рукой. — Иди, Саске. Мы догоним, — тихо сказал он, и мальчишке пришлось продолжить путь одному, тревожно оборачиваясь к спорящим, пока общий поток людей, начавшийся с научной ярмарки, не захлестнул его с головой. Данзо устало хрустнул шеей. Мадара понадеялся, что тот вовсе сломал ее, и сейчас старик свалится на пол в смертельной агонии, но, увы, его голова спокойно встала на место. — С тех пор, как мадам Цунаде слегла с температурой, ее пост временно занял месье Шикаку. Это большая честь и ответственность для него — возложить на себя такие обязанности прямо во время фестиваля и поры экзаменов, поэтому он четко дал знать, что не желает иметь с вами никакого дела. — Данзо брезгливо поморщился, отмахнувшись от мужчин, как от навозных мух. Мадара озлобленно сощурился, сжав руки в кулаки, однако, попытавшись сделать шаг к отвернувшемуся от него старику, остановился, когда ощутил руку Обито у себя на плече. Даже не вздумай устраивать здесь драку — читалось у того в глазах — иначе Саске точно вышвырнут не только с фестиваля, но и из школы! Мадара вздохнул и послушно поплелся за родственником обратно к лестнице, где они и обосновались, тоскливо поглядывая на стоящего в дверях охранника. — Ну и ублюдок, — прошипел старший Учиха, раздраженно заправив прядь волос за ухо. — С тех пор, как ушел из копов — вечно ставит нам палки в колеса. — Возможно потому, что кое-кто постоянно издевается над его собакой и бросает бутылки в его машину по ночам, — тоскливо ответил Обито, посмотрев мужчине через плечо. Тот нервно барабанил по кнопкам, читая недавнее сообщение Хаширамы. — Черт. Эти двое уже на трибунах. Что будем делать? Через забор хрен перелезем. Заметят и обратно поволокут. Нужен другой путь… — задумчиво почесал подбородок Мадара, а затем, долгим взглядом рассмотрев белоснежное здание школы, ухмыльнулся. — Что? Ты придумал очередную абсурдную идею? — устало спросили его, и мужчина весело кивнул. — Только если ты считаешь абсурдным вспомнить наши старые добрые деньки! — Умоляю, скажи, что ты это не про выпускной! Мадара рассмеялся, схватив мужчину под локоть и потащив за собой. Был у него еще давным давно заготовленный план. Почти подарок самому себе прямиком из детства, будто бы еще мальчишкой Учиха знал, что судьба сведет его с без пяти минут самым быстрым и странным ребенком на земле… Едва оказавшись в раздевалке, Саске измученно выронил сумку на пол, прислонился к двери спиной, изнывая от тревоги. Как назло здесь оставалась еще пара человек, хотя до начала соревнования по бегу было всего ничего. Минут пять или восемь, не больше. И что за ужас?! Наруто как назло не было поблизости, отчего чувство собственного одиночества только усугублялось. Должно быть, уже на площадке. Проклятье. Саске торопливо присел на одну из лавок, не оборачиваясь на снующих туда-сюда подростков, слишком сильно погрузившись в тоскливые мысли об оставшихся за стенами школы родственниках. Интересно, найдут ли они способ поддержать его на трибунах или Саске правда останется наедине с ненавидящей его толпой? Тяжелый вздох. Учиха расстегнул сумку и достал оттуда спортивную черную майку, но едва собрался положить ее на скамью — как заметил Шикамару, стоящего прямо перед ним в компании еще пары незнакомых ему мальчишек. Ох, нет. Только не сейчас. — Посмотрите, кто пришел. — Усмешка парня была похожа на оскал. — Неужели наш инвалид Учиха собрался победить в забеге? Малец сделал вид, что не услышал его слова, но игнорировать нескольких забияк в метре от себя не получилось слишком долго — Шикамару назойливо махнул рукой прямо перед его лицом и среагировать-таки пришлось. — Тебе больше заняться нечем, кроме как донимать меня за пару минут до начала? — раздраженно ответил Саске, спокойно копаясь в сумке. Сердце громко стучало в груди. — Какие мы грубые, — хмыкнул Шикамару, а потом резко схватил мальчишку за горло майки и грубо толкнул его о железный шкафчик. — Думаешь, у тебя есть шанс победить Наруто? Его никому не удавалось сделать вот уже черт знает сколько лет. — Он прищурился, улыбнувшись, когда его противник озлобленно сжал зубы. — А если даже тебе каким-то чудом это удастся — кому нужна победа поганого Учихи? Это все равно что позор для нашей школы. — Это с чего это, а? — злобно ответил Саске, попытавшись вырваться. Компания обступила его со всех сторон. — Я ничем не хуже вас! На этот счет у окружающих было совсем другое мнение. — Твой дядя — чокнутый убийца! Все знают, что он пытался застрелить Тобираму Сенджу! — громко выплюнул один из подростков, и Шикамару довольно кивнул. — Что это будет, если победителем приличной школы станет отпрыск убийцы и городского сумасшедшего? Что будет, если его фото повесят рядом с нормальными победителями? Фамилию? Ничего хорошего, — словно повторяя слова своего отца, отчеканил Шикамару, сузив глаза. — Ты мог обмануть Кибу и Наруто, но я знаю, кто ты такой и что за чудовище приходится тебе в родственники. С этими словами он вдруг вырвал у Саске сумку и одним движением бросил ее так, что она зацепилась за подвесную лампу, опасно свесившись боком. — Нет! — прямоугольная лампа какое-то время покачивалась, заставляя тени, прячущихся по всему помещению, шевелиться. Шикамару хмыкнул, задрав голову. Так и думал. Не снять. Даже до болтающейся тканевой лямки не дотянешься. — Упс. И как же наш победитель будет бежать без формы? — указал он пальцем на джинсы Саске и помахал рукой под сдавленные улыбки остальных. — Удачи на соревновании, Учиха. Саске обессиленно опустил голову, даже не попытавшись ударить его, хотя и не сдался без боя. Вместо этого, едва раздевалка опустела, Учиха забрался на лавку и попытался дотянуться до сумки руками, издав глухой стон. Черт. И как только она не полетела вниз от того удара? Должно быть, вес сумки даже с кедами недостаточно большой. Тем и хуже. Ведь даже высоты лавки не хватит, чтобы достать ее. Что же ему делать? До начала пара минут! — Придурки! — яростно ударил Учиха лавку, тут же поморщившись от боли в ноге. Какого черта этот Шикамару на пару с папашей мешают его семье? Что Мадара им такого сделал?! Все ведь должно было быть совсем не так. Саске тяжело вздохнул, зажмурившись, и снова посмотрел на висящую на лампе сумку. Может, если прыгнуть…? Учиха с трудом придвинул лавку поближе, встал на нее и тут же подпрыгнул, но едва зацепил пальцами лямку, а после с грохотом свалился на пол, издав крик боли. Черт. Такими темпами он просто еще раз сломает себе ногу. Но что остается? Будь тут Мадара или Обито, они бы легко достали ее, но что может один Саске? Что остается делать? Ребенок обреченно закрыл лицо руками, усевшись у железных ящиков прямо на полу. И в этот же момент свет лампы замигал, погрузив Саске во тьму. Что? Он испуганно отнял руки от глаз, вздрогнув от холодка, пробежавшего по спине. Стало неестественно тихо, хотя еще секунду назад за дверью раздевалки явно слышались голоса. Неужели опять? — Итачи? — тихо прошептал он, обернувшись на шепот, едва касающийся уха. Неужели это снова он? Но что на этот раз? Очередное предупреждение? Кажется, в прошлый раз Итачи спас его от мертвых всадников. Лампа снова замигала с противным звуком. Учиха увидел в проеме между рядами шкафчиков чей-то щуплый силуэт с двумя горящими красными глазами. Совсем не такими, как у монстра. Украшенными тоники узорами, словно спиралью внутри радужки. Хорошо. Слава всем богам, у Саске хватало ума отличать появления монстра и родного брата из мира мертвых. Итачи какое-то время просто смотрел на него из тени, что так же делал, замерев и даже не дыша, Саске. Однако в очередной наступившей тьме брат вдруг исчез, а рядом с мальчиком что-то мягко упало. Сумка. Учиха опасливо обернулся на нее, а затем взглянул на уже пустующий проем ничего не понимающим взглядом и слабо улыбнулся. — Спасибо. — О, прошу, скажи, что ты шутишь! — в это время Обито с трудом верил своим глазам. Неужели Мадара всерьез предлагал им влезть в окно, ведущее в один из классов? И каким же образом? Мужчина тяжело вздохнул, закатив глаза. Попытки его родственника открыть его снаружи казались нелепыми. — Смирись. Они сменили все стеклопакеты. Открыть их одним движением руки уже не выйдет. В ответ лишь выругались под нос. — Черт возьми. Видать, после того, как я выпустился — Цунаде сделала все, чтобы я не смог вернуться, — проворчал Мадара. Дерьмо. И нужно же было ей заболеть именно в этот день, да еще и оставить за главного того, кому несколько лет назад Учиха разбил пол лица в ныне давно заброшенном баре. Ах. Как же он стар на поверку. Обито нервно оглянулся назад, потопав ногой. — Пойдем, Мадара. Сюда явно не попасть. Не собираешься же ты…Denk nicht mal! * А тот вдруг схватил с земли ближайший булыжник и изо всех сил бросил его в окно. Раздался треск стекла, настолько оглушительный, что наверняка поднял на уши всю школу. Обито в ужасе застыл на месте, словно прирос ногами к земле. — Ты совсем свихнулся?! Это же вандализм! Если нас поймают… — в ужасе начал он, но Мадара, не особо слушая родственника, спокойно снял свою кожаную куртку и осторожно убрал все осколки, торчащие из пластиковой рамы, с таким невозмутимым видом, будто занимался этим чуть ли не каждый день. — Посадят в обезьянник, я знаю, Обито. Поэтому давай двигать. — Мадара влез в класс одним ловким движением. Под ногами захрустело стекло. Мужчина быстро осмотрелся и подал руку оставшемуся на улице. — Какой же ты двинутый, — устало вздохнул Обито, взявшись за нее. — Знаю, малыш, — усмехнулся тот в ответ, помогая мужчине забраться внутрь. — Не понимаю, почему я все еще имею с тобой дело. — Готов спорить, это все моя дьявольская притягательность… Когда двое оказались в классе — по всей видимости, Орочимару, судя по склянкам с лягушками в формалине и химическим формулам на стене — Мадара осторожно подошел к двери и приоткрыл ее, выглянув в ярко освещенный коридор. — Значит, план такой: идем ко второй лестнице и по ней спускаемся к выходу на стадион, — шепнул он второму мужчине, осматриваясь. — Там и народу будет поменьше, и на Данзо не нарвемся. — Прямо за тобой, — устало протянул Обито, и Учихи осторожно вышли в коридор, то и дело осматриваясь. Нужно было спешить. — Сюда. Мадара завел его в соседний коридор, не так хорошо освещенный, как главный. Идти в ту сторону было бы самоубийством, поскольку, на его памяти, именно в главном коридоре располагалась то ли ярмарка, то ли научная выставка для тех детишек, которые были слабы в спорте, но сильны в вылепливании всяких там вулканов и получении электричества из сырого картофеля. Скука. Мадара даже в детстве искренне ненавидел фестивали и периодически даже превращал их в катастрофу. Ну, а здесь, как он помнил, располагались лабораторные классы и не особо используемые подсобки, в которых, как правило, детишки лет пятнадцати любили устроить перекур. Здесь нет ничего и никого, даже рождественских украшений. Так он думал. Но едва они добрались до лестницы, как с ее стороны послышались чьи-то голоса. — Дерьмо, это Шикаку. Я голос этого подонка везде узнаю. Дуем назад, — прошептал Мадара, обернувшись к Обито, но тот лишь нервно схватил его за руку, потащив в ближайший класс. Оба поспешили закрыть дверь, притаившись внутри, но едва старший Учиха вскинул голову, как застыл на месте с дурацкой улыбкой при виде двух изумленных подростков в зеленых передниках, стоящих рядом с холстами. Руки одного из них были целиком измазаны в белой глине. Художественный класс. Чудно. Они не нашли ничего лучше, чем начать творить прямо во время фестиваля? — О, приветик, — попытался радостно представиться Мадара, увидев на лице одного из подростков неприкрытый ужас. — Нет-нет-нет, закрой свой симпатичный ротик и давайте обойдемся без криков… Не то чтобы это могло помочь, но молчание в их ситуации было худшим вариантом. Обито нервно прикусил губу, проведя костяшкой пальцев по подбородку. Черт. Влипли. Юноши еще какое-то время сверлили их недоверчивыми взглядами, пока, окончательно осознав происходящее, не отмерли. — Что тут забыл Мадара Учиха? — неприязненно поморщился тот, что с красными волосами, и опустил кисточку в банку с водой. Обито осторожно склонился на бок, чтобы иметь возможность рассмотреть его рисунок: висящую на колючей проволоке марионетку в окружении черного песка и торчащих пик. Мрачновато. Это сюрреализм? Обито не особо разбирался в искусстве. Блондин, корпящий над странной угловатой фигуркой из еще влажной глины, громко хмыкнул. — Ну… Мы тут, это… — Мадара опасливо посмотрел на Обито. Голоса за дверью стали громче, скорее всего Шикаку в чьей-то компании проходил совсем близко. Если эти двое их позовут… — решили оценить настоящее искусство, так сказать. Блондин снова хмыкнул, вытерев руки о зеленый фартук. — Держите нас за дураков? — громко возмутился он. — Как будто Учихи вообще владеют такой вещью, как чувство прекрасного! — И чувством стиля, судя по твоему виду, — добавил рыжий, кивнув в сторону возмутившегося Мадары. — Эй! — мужчина скрестил руки на груди. — Между прочим, наша фамилия обладает исключительным чувством прекрасного, чтобы вы знали! Подростки молча переглянулись. На лице блондина появилась наглая улыбка. — Ты слышал это, Сасори? — спросил он своего друга. — Жалкое зрелище, — поддакнул тот. — Прекрасного? Да вы, небось, не сможете отличить модернизм и экспрессионизм, я уже не говорю о чем-то более узком, — вскинул лепщик руки вверх, а затем сделал небольшой шаг в сторону, дабы оба мужчины могли рассмотреть его странное угловатое творение. — Вероятно, — снова кивнул его товарищ, пошарив рукой в поисках тряпки для кисточек. Тут уже не выдержал Мадара и с широкой ухмылкой указал пальцем на красноволосого. — А чего это твой дружок тебе все время поддакивает? Вы голубки, что ли? — усмехнулся он, вызвав смущенные и недоуменные взгляды у обоих. — Голубки здесь только вы! А Сасори — мой лучший друг, — возмутился Дейдара. — Это ты так думаешь. — Тихий смешок рыжего вызвал у второго подростка громкое «Эй!» и обидчиво надутые губы. Парень хмуро глянул на так и не отошедших от двери мужчин, то и дело тревожно вслушивающихся в голоса за спиной. — В любом случае, вас здесь быть не должно. Не хватало, чтобы кто-то из вас испортил конкурсные работы. — Ой, очень надо нам портить этот…! — на этот раз очередь возмущаться перешла к Обито. Он махнул рукой на странную продолговатую статуэтку из глины, вдруг почему-то заинтересовавшую его родственника, и громко фыркнул: — Этот… кусок продолговатого дерьма, я даже не знаю, как по-другому его охарактеризовать. А вот это было зря. Дейдара в ужасе ахнул, схватившись руками за голову. Его молодое лицо исказилось в ярости, граничащей с болью художника, чье творение наглым образом унизили и не оценили. В общем-то для Дейдары это была особо острая тема, учитывая, что его глиняные поделки никогда не ценили в стенах этого класса, в отличие от дурацких рисунков кукол Сасори, в которых почему-то каждый находил непревзойденный шедевр. Но как же так! Это нечестно! Дейдара вкладывал в своих созданий душу! Свои переживания, боль! Сколько всего томилось в этих изогнутых белых фигурах, сколько личной драмы, конфликтов, сколько деталей и смыслов, а люди выбирали простые портреты этого придурка, просто потому что они понятнее! Только поэтому! Ах, какая жалость. Толпа не умеет думать. И совершенно не способна понять глубину и гениальность его работ. Чего уж говорить об Учихах. — Ты… не смей оскорблять мое искусство! Ты… ты… — Дейдара едва не набросился на Обито с кулаками, почти прижав удивленного мужчину к стене и ткнув пальцем ему в грудь. — Ты не понимаешь и половины замысла этой репрезентации! Этого воспроизводства! Прекрасной копии картины невероятного в своей гениальности художника! Вы… никто из вас не понимает! Сасори тяжело вздохнул. Не он первый. А вот Мадара, подошедший к статуэтке поближе, вдруг задумчиво почесал подбородок. — Да, Обито. Ты что-то погорячился. Это же «Поцелуй Климта»*, — кивнул он на статуэтку. — Посмотри. Все резко замолчали. Послышалось даже, как одинокая муха пролетела через всю комнату, деловито усевшись на одну из парт. Дейдара, ранее вот-вот готовый разорвать Обито голыми руками, вдруг изумленно выдохнул, опустив руки и обернувшись к мужчине позади. Сасори тоже затих, удивленно уставившись на обоих Учих по очереди. — Ты первый, кто понял мой замысел… — восхищенно произнес блондин. — Ты первый понял, что за хрень он там слепил… — повторил его друг. Мадара усмехнулся, вальяжно обойдя статуэтку и приблизившись к Дейдаре, застывшему с открытым ртом. Обито опасливо глянул на дверь, за которой все еще слышались голоса. Черт, застряли они там, что ли?! — Само собой. Искусствовед видит настоящие шедевры издалека, малыш. Я не мог не распознать одного из самых любимых творцов, — меж тем улыбнулся старший Учиха, вдруг уперев ладонь о стену рядом с подростком. — А знаешь… у меня, между прочим, дома есть оригинал его «Водяных змей»…* Дейдара восхищенно охнул, его лицо вдруг приобрело игривое выражение, и единственное, что оставалось Обито и Сасори — в унисон скривиться от отвращения. Художник захихикал, словно помолодев на пару лет. Примерно до состояния глупой школьницы. — Оу… Я был бы рад посмотреть на какого-нибудь… змея… — подмигнул блондин, и теперь уже Сасори бил все рекорды непонимания и омерзения. Мда. Если в понятии художников была такая вещь, как слабость на передок, то, кажется, они видели ее прямое воплощение. Рыжий предпочел громко прокашляться, и Обито был с ним солидарен, посему, схватив Мадару за загривок, насильно оттянул его от подростка. Ну и ну. Неужели этому придурку достаточно навешать лапши на уши про его дурацкую глину, и он побежит к грозе всего города в постель? И Мадара не лучше. Интересно, умерится ли его пыл, если Обито шепнет ему в ухо, сколько сейчас лет дают за совращение школьников? — Боюсь, что рассматривание чьих-либо змей придется отложить на потом. Мы сейчас торопимся, — сухо сказал он, ударив второго Учиху по затылку. — Сперва вы должны нам кое в чем помочь… Сасори и Дейдара озадаченно переглянулись, но спорить не стали. То ли их испугал решительный вид Обито, то ли подкупили внезапные знания Мадары, но подростки оказались настроены к Учихам куда доброжелательнее большей части школы. Мужчина улыбнулся. И этим не грех было бы воспользоваться. — И сегодня состоится пятьдесят шестое соревнование по спринту среди учеников нашей школы… Саске бежал по чистому полю к беговой дорожке, всем телом ощущая, как опаздывает. Он едва успел накинуть на себя спортивные шорты и майку, скорее всего надев ее наизнанку, отчего цифра, которая должна была быть на груди, находилась на спине, но переодеваться уже не было времени. Стадион был погружен в полумрак из-за резко наступившей темноты, и лишь яркие квадратные прожекторы освещали беговую дорожку и трибуны. Было холодно, но хотя бы не скользко. А Учиха в пылу бега и вовсе не ощущал на себе конец ноября. -…представим участников. Номер три — Наруто Узумаки, номер девять — Шикамару Нара, номер пять — Тентен и последний, номер восемь — Рок Ли… — Подождите! — Саске едва не врезался в удивленно обернувшегося Наруто, но с трудом, ощутимо качаясь, занял пустующее место рядом с ним. — Еще… еще… Остальные участники недоуменно уставились на вдруг появившегося из ниоткуда пятого, но никак не стали комментировать происходящее, разве что Шикамару неприязненно поморщился, ведь его маленький поганый план не сработал. И поделом. Майто Гай, в своем привычном зеленом костюме, ставший и судьей, и спикером одновременно, удивленно нахмурил брови, глядя на тяжело дышащего подростка, упершего руки в колени, но таки одобрительно улыбнулся, громко крикнув: — Смотрите-ка! У нас тут еще один участник заявился в последний момент! — воодушевленно объявил он толпе, а после удивленно посмотрел на Саске, задумчиво помотав микрофоном. — А где же твой номер? Саске, сперва не понявший вопроса, резко выпрямился, смутившись. Открыл было рот, желая сказать, что неправильно надел майку с нашитой на ней цифрой, но Гай смекнул зайти ему за спину сам. — Эм… здесь какой-то леденец. Ты точно ту майку надел, Саске? — тихо спросил мальчика Гай, отведя микрофон от лица. Наруто, осторожно посмотревший Учихе за спину, задумчиво почесал подбородок. — Да. Точно леденец. Или веер. Может, это у него ноль так растекся? — спросил он, и Саске вдруг побледнел, попытавшись посмотреть себе через плечо. О нет. Должно быть в спешке запихнул в сумку не майку с цифрой, полученную им на днях от школы, а майку Изуны с этим странным символом, скорее всего нарисованным им акрилом когда-то давным давно. Саске надевал ее всего пару раз и, должно быть, перепутал в корзине с постиранными вещами. Черт. Что теперь делать? Под сухой смешок Шикамару и шепот затихшей трибуны, мальчик растерянно посмотрел на задумчивого Гая, однако тот лишь широко улыбнулся, потрепав его по голове, и, обернувшись к зрителям, объявил: — …И наш последний участник — Учиха! Поприветствуем их всех аплодисментами перед тем, как начать! Саске облегченно вздохнул. Слабо улыбнулся хлопнувшему его по плечу Наруто и встал в позицию вместе с остальными, коснувшись ладонями земли. Взгляд его прошелся по не особо довольной новому участнику толпе, и сердце у Саске упало. Здесь, видимо, ввиду отсутствия других развлечений, был почти весь город, если он облажается… И ни Обито, ни Мадары нет на трибунах — неужели не смогли попасть в школу? Учиха расстроенно вздохнул. Его уверенность в себе заметно ослабла, однако новый взгляд на трибуны все же слегка приободрил подростка. Саске увидел Ино, сидящую вместе с мужчиной со светлыми волосами. Скорее всего ее отцом — их родство угадывалось даже в поведении: парочка сидела ровно, сложив руки на коленях, с почти непроницаемыми лицами и гробовым молчанием, резко выделяясь на фоне остальных, разговаривающих и кричащих. Девушка бросила взгляд на Саске, но не проронила ни слова. — Ты уже запыхался, Учиха. А всего лишь пробежался немного от раздевалки до поля. Тебе в жизни не победить, — рассмеялись ему на ухо. Саске нахмурился, но не стал даже оборачиваться, продолжая рассматривать толпу в поисках знакомых лиц. Парень прекрасно знал, кому принадлежали эти слова. Наруто, также услышавший все сказанное, раздраженно фыркнул, закатив глаза. Это дало его другу силы не обращать внимания на такие явные провокации. — Итак! Слушайте внимательно! — крикнул Майто Гай в микрофон. — На старт! Все участники тут же замерли, будто разом перестав дышать. Саске заметил на трибунах Кибу с Акамару в руках, неохотно кивнувшего ему в знак поддержки, а прямо за ним семью Орочимару. Ого. Все смотрели прямо на него: Карин, весело махавшая парню рукой и что-то кричащая; Джуго, скромно улыбающийся; и Суйгецу, приставивший руку ко рту и вопящий следом за приемной сестрой. Надо же… Они поддерживали его, выкрикивая его фамилию. — Давай, Учиха! Орочимару, закинув ногу на ногу, одобрительно качнул головой, глядя на подростка сверху вниз. Саске смутился. Сая здесь не было, зато он обнаружил Хашираму и Мито, активно махающих ему руками. Мужчина был одет в теплый осенний свитер с причудливыми узорами и куртку из светлой кожи, а его бывшая жена — в старую джинсовку, как ни странно, цвета хаки. — У тебя получится, Саске! Как жаль, что Мадара и Обито не смогли прийти. Зато он обнаружил еще кое-кого. Того самого парня с красными волосами и пирсингом, смотрящего на него с самой дальней трибуны почти как Ино. Задумчиво и холодно. Если бы не яркий прожектор — Саске бы его и не увидел. — Внимание! Это ведь он притащил Саске домой, когда тот без сознания свалился в болотах? Проходил мимо — вот что он сказал родственникам мальчика. Но так ли это? Сакура и Наруто уверяли Учиху, что пошли искать его сразу, как добежали до города, и Охота, преследующая их, исчезла. Однако не нашли. Значит рыжий появился сразу после того, как всадники оставили мальчишку в покое. Но как? Неужели он… — Марш! Свисток, сопроводивший эти слова, застал задумавшегося Саске врасплох. Все вокруг него тут же ломанулись вперед, а Учиха, помешкав, вдруг запутался в собственных ногах и упал, ударившись о дорожку подбородком. Черт! Послышался коллективный вздох, полный разочарования. Кто-то смеялся. Боже, нет. Он не мог облажаться в самом начале. Не говорите, что его звездный час был мертв с самого рождения! Саске обреченно приподнялся, встретившись глазами с ухмыляющимся Шикамару, на краткое мгновение повернувшего к нему голову. О нет. Они уже далеко. Взгляд вернулся к другим людям. Разочарованно качающий головой Гай, уже идущий к нему, дабы помочь подняться, усмехающийся Шикаку с отдельной трибуны для учителей. Хмыкнувший Данзо со стороны соседней, ужаснувшийся Хаширама и… минутку. — Вставай, с хрена ли ты развалился?! — кричал ему дядя, схватив Обито и Хашираму за плечи. Второй родственник в это же время вежливо просил сидящего рядом с Мито отодвинуться на два места. Пришли! Правда пришли. Саске воодушевленно улыбнулся. Обито и Мадара смотрели на него яростно и решительно, словно добавляя сил, возвышаясь над остальными в свете прожектора. Учиха резко поднялся на ноги и бросился бежать, однако тут же остановился, когда услышал голоса родственников снова. — Не в ту сторону, Саске! Беги обратно! — Обито обеспокоенно указывал влево, пока Мадара бил себя ладонью по лбу. Оу. Черт. Саске и правда бежал не туда. Учиха резко развернулся и погнался за другими участниками, быстро набирая скорость. — Да! Молодец! — воодушевленно закричал ему мужчина, не обратив внимания на то, что с передних сидений на него обернулось несколько человек, неприязненно посмотрев на обоих Учих. Обито протянул слабое «ээээ», опустив руки, когда как Мадара хмуро согнул голову вбок. — Мадара Учиха? Что на территории школы делает психопат и убийца? — шепнула какая-то женщина одному из смотрящих. — Еще и этого невротика приволок… — глядя на второго Учиху, проговорил другой обернувшийся. Хаширама устало вздохнул, однако его друг детства отнюдь не смутился такому вниманию. Вместо этого, широко улыбнувшись и вытаращив глаза, он обратился к людям перед собой. — У вас какие-то проблемы, уважаемые? — не пряча безумной улыбки, спросил мужчина. Говорящие тут же замолчали, испуганно переглянувшись, когда Обито также выпучив глаза, посмотрел на них пустым холодным взглядом* Возмущающиеся поспешили отвернуться. Правильное решение. Оба мужчины уселись рядом с Хаширамой и Мито, не отрывая взгляда от бегущего за другими племянника. — Что мы пропустили? — обеспокоено спросил Обито, прижав кулак к подбородку. — Кроме позорного падения Саске? Ничего, — улыбнулся Хаширама, хлопнув Учиху по спине. — Вовремя ты, Мадара. Твое «встань и иди», должно быть, действует еще лучше, чем у Иисуса*. Но друг едва ли слышал его в этот момент, сконцентрировавшись на том, чтобы наблюдать за происходящим на стадионе. — Дерьмо. Он самый последний пока. Давай, мелкий! Крик дяди действовал на Саске эффективнее любой безутешной надежды, хотя едва пробивался через отрывистое дыхание, ставшее теперь оглушительно громким даже на фоне кричащей толпы на трибунах. Учиха не знал каким чудом, но в какой-то момент он почти нагнал первого участника, и сквозь слезящиеся глаза смог хоть немного оценить обстановку. Значит, Ли пока впереди, Наруто стремительно нагоняет его, дальше Тен, и, стало быть… Мальчик едва не упал из-за нарочно врезавшегося в него Шикамару, но в последний момент снова поровнялся с ним, не без удовольствия улыбнувшись яростно ахнувшему мальцу. — Даже и не мечтай! — и все же Шикамару был хорош в беге также, как и в умении портить ему кровь, поэтому, как бы Учиха ни старался — не мог обогнать его. А в это время Наруто упорно пытался проделать то же самое с Ли, но безнадежно бежал позади. Видать, те тренировки у заросшего парка были не напрасны, ха? Саске хотел было крикнуть Шикамару что-то вроде: «Не тебе мне указывать!», но дыхание снова сбилось, а перед глазами потемнело, как в тот самый раз, когда он тщетно пытался убежать от призрачных всадников. Нет, нет! Только не сейчас, пожалуйста! Учиха сжал зубы, проигнорировав боль в ноге, вдруг прострелившую при попытке ускориться, и из последних сил обогнал Шикамару, плотно зажмурив глаза. — Итачи, стой! Брат бежал от него по полям с подсолнухами, залитыми солнцем. Мог ли это быть Тенсей? Как часто Итачи проводил там время и у кого же именно, если Мадара все это время был совсем одинок? Кагами? Шисуи? Саске не знал о брате так много, как знал он о младшем. Тот всегда умудрялся умалчивать что-либо, хранить секреты. Держать под замком самое сокровенное, как бы его не допытывали. А тогда… Кажется, в тот раз они играли в догонялки. Сперва Саске смеялся, продолжая погоню за братом. Затем паниковал, когда тот не останавливался. После — горько плакал, когда Итачи таки остановился, уставившись в пустоту безразличным взглядом. Он делал это часто в последнее время. Слишком часто стоял напротив зеркал с пустым взглядом, будто бы они ему что-то шептали. Видел вдали странные силуэты. Слышал голоса. Он делал это и раньше, но лишь в форме игры. В форме «угадай, что скажет мне тот едва видный силуэт рядом с могилой.» Но однажды все изменилось и стало чем-то более серьезным, чем детское развлечение. Саске так хотел помочь брату. Так хотел никогда не оставлять его одного, но все, что он мог — бесконечно бежать за ним среди подсолнухов и не быть способным догнать. Какое безысходное чувство. — Только посмотрите! Он обгоняет Тен-тен! Кто-то кричал в микрофон. Учиха, все еще крепко сжав зубы и усиленно дыша через нос, продолжал бежать, оставляя удивленную девчонку позади. — Давай, Саске! У тебя все получится! Голос Обито пробудил очередное воспоминание. Саске уже не видел ничего перед собой, кроме бесконечного потока образов, всплывающих под болезненные импульсы в ноге. Все застыло во времени. Мадара сложил руки у рта и кричал ему что-то, привстав с сидения. Обито вскинул кулаки вверх. Мито крепко сжимала плечо восхищенного Хаширамы. — Сделай их, Учиха! — голос Карин, едва не схватившей за горло своего брата. Саске снова посмотрел на дорогу и вдруг захотел заорать в голос. Колено словно бы рвало невидимыми щипцами, но останавливаться нельзя. Ведь тогда Итачи сбежит, и Саске больше никогда его не увидит. На глазах выступили слезы. — Итачи? Они снова смотрели на черный силуэт за приоткрытой дверью. Его красные глаза не отрывали взгляда от детей, а позади лежали осколки зеркала, разбитого братом в очередном жутком приступе, названном родителями психозом. Но он не был таковым, ведь Саске также видел это жуткое видение, всей душой жаждущее добраться до них обоих. Наруто обогнал Ли и теперь на всех парах мчался к финишу. Он хороший человек, если подумать. Нисколько не смутился участию Саске в спринте, хотя тот на один вечер стал его прямым соперником. Должно быть, дружелюбие в нем перевешивало тщеславие. Должно быть, за это его и любили все вокруг. — Итачи? Ты дома? — мальчик на мгновение замер, вдруг испуганно отпрянув от двери. В коридоре стояла гробовая тишина и тьма. Кто-то открыл дверь в их маленькую квартиру и просто встал на пороге, даже не включив свет. Ребенок испуганно сделал шаг назад, ощутив, как сердце уходит в пятки. Это не могли быть родители, ведь они все еще были на работе, а Итачи вчера просто уехал куда-то без предупреждения и пропал. Где же он был? И если вернулся — почему просто стоит в тишине и темноте? Саске тихонько подошел к двери, таки пересилив себя, и медленно открыл дверь, с удивлением заметив, что Итачи уже не было в прихожей. Тогда мальчик осторожно повернулся в другую сторону, ведущую в освещенную бледным светом уличных фонарей кухню, и в ужасе прикрыл рот рукой. Худой и неподвижный силуэт его брата стоял к нему боком, низко опустив голову. Его волосы спадали на лицо, поэтому ребенок не видел чужих глаз. — Итачи? — снова тихо позвал его Саске. Парень едва заметно вздрогнул, но не посмотрел на него, лишь молча ушел на кухню, оставив брата одного. Беги, Саске! Беги! У тебя почти получилось! Мальчишка осторожно пошел за ним следом, дрожа от озноба и страха. Хотелось запереться в комнате и спрятаться под кроватью, но он не мог просто оставить старшего одного. Все получится, Саске! Орочимару смотрит на него со странным сочувствием, будто через глаза подростка видит те же воспоминания, что и он сейчас. Ино молчит. Наблюдает за тем, как еще совсем маленький Учиха замирает, испугавшись вдруг тихо запевшего брата. Еще немного, малыш! Пальцы коснулись дверного проема. На миг Саске подумал, что Итачи сейчас напрыгнет на него и повалит на пол, но этого не произошло. Часы тикали на кухне почти оглушительно громко. Ребенок ахнул. На дверной раме, которой он касался, были видны глубокие следы от ногтей. Мальчик осторожно позвал брата снова несмотря на то, что слова родителей назойливо всплывали в голове. «Итачи в последнее время нездоровится, милый. Постарайся его не тревожить и не слушать, что он там бурчит под нос, ладно? Все будет хорошо. Не волнуйся. Он ходит к врачу и принимает лекарства. Скоро Итачи снова будет твоим старшим братиком. Вот увидишь. Ты главное… если у него начнется… знаешь, если он начнет вести себя странно, а нас не будет дома — сразу звони мне или папе. Или Мей, хорошо?» Еще немного, Саске! Он стоял к мальчику спиной, держа что-то в руках. Саске тогда не мог видеть что именно, было мрачновато, лишь свет фонарей давал хоть какую-то возможность разглядеть происходящее в помещении, выделяя силуэт брата у окна. Все казалось блеклым и черно-белым, даже цветастая мамина плитка на стенах. Итачи вновь опустил голову, продолжая напевать под нос что-то тоскливое. Где-то внутри сердца Саске ровным ходом отбивали свою музыку барабаны. Что же это за песня? — Итачи, тебе плохо? — жалобно спросил его мальчик, вытирая слезы. Он должен быть сильным. Хотя бы сейчас, когда родители оставили его наедине с обезумевшим братом. Песня прекратилась, потому что в кармане старшего вдруг зазвонил телефон. Итачи медленно, как-то неуклюже и дерганно достал его и посмотрел на всплывший номер. Он никогда не ставил на звонок какие-то определенные песни. Всегда были лишь общие пустые мелодии, но именно в этот день мальчик запомнил ту музыкальную тему лучше всего. Три коротких ноты. Три длинных. И снова три коротких. И так по кругу. Итачи вдруг резко обернулся к нему, вытянув руку с телефоном. На его лице не было ни капли эмоций, лишь пустое мрачное равнодушие, но самое страшное — глаза. Ярко-красные, со странными закорючками вместо зрачков. Мальчик испуганно взвизгнул, но не осмелился бежать. Боялся повернуться к брату спиной. Итачи смотрел на него какое-то время, сохраняя молчание, а затем бросил взгляд на телефон. — Мадара… Учиха, — прочитал он имя над номером и разжал пальцы, устройство упало на пол, разбившись. Саске в ужасе захныкал, потому что только сейчас обратил внимание на предмет в его второй руке, блеснувший в полумраке. У Итачи был кухонный нож. И он приставил его почти к самому лицу. — Итачи… ты пугаешь меня, перестань! — взмолился Саске, сделав шаг назад. Брат не отреагировал. Его рука с ножом ощутимо дрожала. Давай, Саске! Давай! Шум толпы. Нога немела. Саске не знал, где именно сейчас находится. Лишь видел спину Наруто, которая стремительно приближалась. Видел белую черту финиша и в то же время блестящие в темноте красные глаза. Беги, Саске! И он побежал. С напуганным криком он побежал, в то время как Итачи бросился за ним с ножом, не издав ни звука. Единственное, что Саске помнил из его слов, которые он произнес сиплым и совсем не своим голосом, было: — Я… Саске вдруг ощутил, что споткнулся. И в своей комнате, не успев добежать до кровати, и в реальности у финишной черты, поравнявшись с Наруто. Крик. — Тебя… Саске упал на землю, едва не прокусив язык. Из груди вышел весь воздух, когда он пластом шмякнулся о землю. — Вижу. Топла вдруг затихла. Саске на трясущихся локтях приподнялся, взглянув на замерших Мадару и Обито. Чуть подальше от него остановился тяжело дышащий Наруто, изумленно уставившийся на парня, развалившегося на земле. У его ног оставалась белая линия финиша, а это значит… Все затихло, перед тем как разорваться оглушительной бурей. — О, мой бог! — вдруг раздался голос Гая над головой. — Вы… подумать только! Он… Он пересек черту! Он упал и пересек ее! — мужчина вдруг схватил Саске за руку и помог подняться. Тот вскрикнул от боли в ноге, но его голос оказался заглушен восхищенным объявлением. — Дамы и господа! Участник под номером… а, ладно! Учиха победил! Учиха победил в соревновании! Толпа закричала. Кто-то возмущенно, но по большей части голоса были одобрительными и ликующими. В конце концов, мало кто мог упрекнуть ребенка, честно победившего своих соперников, и сейчас триумфу Саске, вдруг широко улыбнувшемуся, не мешало ничего. Шикамару озлобленно выругался, устало упав на колени. Ли и Наруто подошли к победителю и похлопали его по спине. — Браво! Ты, получается, больше не инвалид! — хоть и грубовато, но радостно похвалил его блондин, и толком не осознавший свою победу мальчик рассмеялся. Ужасные видения прошлого исчезли, словно надпись на песке, которую смыло приливной волной. — Я… — неуверенно улыбнулся малец, кивнув активно машущей ему Сакуре, прибежавшей к трибунам прямиком из научной выставки. Конечно. Где же она еще могла показать свои таланты, кроме как не там. — А ну иди сюда, ты! — его вдруг схватили сзади и едва не подбросили в воздух, крепко обняв. Саске, сперва испуганно ахнув, нервно улыбнулся. Мадара усадил его себе на плечо, закричав. — Все слышали? Это мой племянник, и он, мать вашу, выиграл! Обито, вставший рядом, тепло улыбнулся. — И… он мой племянник тоже! Слышите?! Да… — неуверенно прикрикнул он, смутившись, когда заметил приближающегося к ним Какаши. Тот с хитрой улыбкой показал им обоим большой палец, хлопнув Обито по плечу. Лицо Мадары в тот момент стало настолько озлобленным, что мальчик всерьез испугался, не изобьет ли он учителя литературы, воспользовавшись им как битой. — Не могу поверить, что это происходит. Обито, твой племянник и правда чудо, — усмехнулся Какаши, позвав за собой Рин, бодро качающуюся на одних носках. — Надеюсь, это кто-то заснял! Клянусь, если мы не повесим фотографию с падением Саске на доску почета — немедленно уволюсь отсюда! — крикнула она, показав мальчику большой палец. Мадара что-то раздраженно проворчал, отведя взгляд. И надо было появиться этим дружкам Обито и все испортить, ха? Хотели откусить от победы Учих кусочек? Лицемеры. Пусть только этот блондин еще раз тронет Обито, Мадара просто… черт. Саске не верил своим ушам. Устроившись на плече дяди, он изумленно наблюдал за радостной толпой и восхищенными словами Майто Гая, разглагольствовавшего в микрофон. Его любили. Хвалили. Впервые в жизни Саске не был нытиком и неудачником, запершимся в своей пустой комнате и жалеющим себя. В этот момент он был лучшим, и, боже, как это чувство опьяняло! Наруто задорно подмигнул ему, ни капли не оскорбившись чужой победе, Гай надевал ему позолоченную медаль на шею, пока Хаширама воодушевленно рассказывал, как мальчишке повезло, что именно сегодня Юпитер завис над его знаком зодиака, обнимая скрестившую руки на груди Мито за плечо. — Неплохо, Саске. — Появившийся словно из воздуха Орочимару вежливо улыбнулся, спрятав руки за спиной. — Неплохо? — возмущенно спросил его Мадара, поглядывая на радостно болтающего родственника с Какаши и Рин. — Первое место — это неплохо? Старина, тебе так скупо радоваться незаконно! Тот лишь сдержанно засмеялся, прикрыв рот рукой. — Спасибо вам. И тебе, Обито, — вдруг сказал Саске. — Если бы не вы… Но их время стремительно подходило к концу. — Атас! — прервал его Мадара, увидавший вдали бегущего к ним Данзо. Обито натянуто простонал что-то под нос, раздраженно заметив, что Дейдара с Сасори могли бы постараться и получше, однако сейчас было не до разговоров. Мадара резко перехватил Саске под руки, закинув того на плечо, и повернулся к Хашираме: — Нам пора валить. Встретимся у меня дома. — Саске?! — только и успел позвать Наруто. — О нет, нет. Вам совсем не обязательно бежать. Мы… — хотел только остановить Учих Какаши, но было слишком поздно. Очередная гонка началась, но на сей раз без приза в виде медали в конце. On the floor of Tokyo* Or down in London town to go, go With the record selection With the mirror reflection I'm dancing with myself — Подождите меня! — крикнул Обито вдогонку, опасливо оглядываясь на кричащего им вслед старика. Саске, в тщетных попытках удержаться на плече Мадары, что есть силы вцепился в его куртку, пока оба родственника неслись через школу снова, умело лавируя меж заполонившей коридоры толпы. — А ну стойте, долбаные Учихи! — Отсоси! — крикнул Данзо Мадара, схватив Обито за руку. Все трое замерли у развилки между уже украшенными в рождественские украшения коридорами. Куда бежать? Саске испуганно оглянулся. Холодный металл медали неприятно холодил кожу даже через ткань майки. — Туда! — указал Обито на научную ярмарку. Ах да. Она, кажется, заканчивалась во время его соревнования. Или позже? Мадара бросился прямо за мужчиной, поспешив скрыться в толпе. When there's no-one else in sight In the crowded lonely night Well I wait so long For my love vibration And I'm dancing with myself — Он не отстает! — испуганно крикнул единственный, способный смотреть назад, пока Учихи бежали через плотную толпу школьников и их родителей, кучкующихся у столиков с примитивными изобретениями вроде картошки, подключенной к проводам, выращенных кристаллов и самодельных вулканов из папье-маше и теста. Вздор. Старший Учиха никогда не участвовал в подобном бреде в детстве, потому что считал это каким-то скучным мероприятием — впрочем, его бы и не пустили. Действующий вулкан, пусть даже из теста и фольги, стал бы гарантированным оружием в руках Мадары Учихи. Кстати об этом… — Подержи! — вдруг впихнув Обито в руки племянника, и, толкнув того бежать дальше, Мадара резко развернулся к догоняющему их Данзо и что есть силы потянул ближайший столик на себя, пнув стоящий там вулкан с кучей розовой краски и ярких блесток прямо на преследователя. Точно Сакура делала. Иных вариантов нет. Данзо взвыл, когда смесь соды и уксуса выплеснулась ему на лицо и губы, а хихикающий Учиха уже бросился бежать за остальными. — Мои извинения! Заплачу тебе по страховке! С этими словами он откланялся изумленной толпе и поспешил скрыться за входной дверью. — Ммм, какой же он… — Дейдара, стоявший рядом с Сасори у столиков с разноцветными гвоздиками, мечтательно вздохнул, облокотившись о друга. — …Артистичный… — Да. Выжигание глаз вахтеру было очень артистично, — закатил глаза тот, с холодным научным интересом разглядывая яростно вытирающего лицо мужчину. — Ну… по крайней мере, благодаря этим клоунам фестиваль прошел чуть менее уныло, чем обычно. Oh dancing with myself Oh dancing with myself Well there's nothing to lose And there's nothing to prove I'll be dancing with myself — Сюда, сюда! — со смехом позвал Обито, закидывая хохочущего Саске на заднее сидение машины. Мадара резко остановился и, вдруг схватив с ближайшей мусорки стеклянную бутылку, зашвырнул ее в лобовое стекло чьей-то черной машины. Раздался громкий треск — и протяжная сигнализация завыла на весь район. Мужчина поспешил сесть за руль и вдарить по газам. — Это не машина Данзо, ты же знаешь? — с улыбкой спросил его Обито, застегивая ремень. — Знаю. Она Шикаку, — ухмыльнулись ему в ответ. Мадара посмотрел на зеркало заднего вида с хитрым оскалом, а Саске и Обито оставалось лишь громко рассмеяться, пока оглушительно скрипели тормоза их автомобиля, унося всех троих на ночную дорогу. На улице ближе к семи часам стемнело окончательно и лишь полная луна освещала голые, погнутые в жутковатых и странных позах деревья, доживающие свой век возле черного, почти растворившегося во мраке дома с горящими окнами. Его деревянные стены едва слышно содрогались от громкой музыки, струящейся из старенького магнитофона, стоящего среди книжных полок в библиотеке. Свет был выключен, но лампа и пара свечей в стареньких подсвечниках все еще горели, давая возможность движущимся теням разгуляться, перемещаясь по стенам и содрогаясь в резких и плавных движениях словно в танце. А он и имел место быть. Саске восхищенно открыл рот, не в силах оторвать взгляда от обоих мужчин, когда как Обито, скрестив руки, смотрел куда-то в сторону. Огоньки от ближайшей свечи отражались в его черных глазах маленькими звездами. — Это я называю… — Мадара, в такт музыке, ведущий Хашираму за собой, положив руку ему на спину, усмехнулся и резко закрутил его в пируэте, прижав к себе спиной. Хаширама ахнул. Лицо друга было ужасно близко. — Выражение горизонтального желания, вертикальным способом… Вперед левой ногой, правой, снова левой, и вот Хаширама и Мадара снова обняли друг друга в медленном танго. Саске мог лишь удивляться собранности их движениям. Подумать только. Они до сих пор помнили такой сложный танец спустя столько лет. Сидящая на соседнем кресле Мито вдруг усмехнулась и пихнула парня локтем. — Лучше тебе не знать, зачем они учили этот танец в старшей школе! — улыбнулась она под возмущенное ворчание Обито. — А зачем они учили этот танец в старшей школе? — спросил Саске удивленно, подергав ленту с медалью. Мадара и Хаширама, улыбаясь, встали в променад, сделав пару резких шагов вперед. — Не. Говори. Ему. — твердо приказал Обито, погладив усевшегося рядом с ним Зецу. Куда запропостился второй — никто не знал. В его взгляде читался искренний страх за племянника, изрядно веселивший слегка опьяневшего после нескольких бокалов вина старшего Учиху. Жаль, что не допили. И надо же было Мито умудриться разлить пол бутылки на ковер из-за чего в библиотеке стоял весьма ощутимый флер забродившего винограда. А ведь хорошее вино было. Французское. — Готов? — игриво спросил у него Хаширама, а Мадара охотно кивнул. Еще один пируэт, Саске испуганно замер, решив, что дядя сейчас уронит своего друга, однако тот лишь наклонил его над полом, а Сенджу медленно прижал свою ногу к чужому бедру. Мадара подмигнул ему и резко потянул на себя. Ритмичный шаг возобновился. — Да, ладно тебе, Обито. Все его сверстники знают эту историю. Тот лишь разочаровано хмыкнул, сложив руки над головой. — Вы выучили этот танец, чтобы поразить всех на выпускном? — догадался мальчик, но по снисходительному взгляду обоих танцующих понял, что никогда так не ошибался. — Мы его изобрели, Саске. — смешок Хаширамы звоном раздался по комнате. Мужчина вдруг перехватил Учиху под локоть и смело забрал ведущую роль, поведя за собой по кругу. — Даже название дали. Хм, как оно там звучало? А! Мега-супер-стихийное-смертоносное танго-двух лучший друзей! Мито и Саске недоуменно затихли. Ну, это было ожидаемо. Мадара рассмеялся, прогнув спину и позволив другу нависнуть над ним. — Название хромает, конечно. Но зато какой стиль! — волосы дяди коснулись пола. Даже длинная челка оголила его бледное лицо. — А чем отличается от обычного танго? — с интересом спросил Саске, поглядывая на мрачного Обито, сидящего вдали от всех с бокалом вина в руках. Чего это он так? — Тем, что ведущая роль постоянно передается. Это делает и без того прекрасный танец динамичнее. — кивнул Хаширама, снова позволив Мадаре вести. Пируэт, мужчина резко отстранился, поманив друга пальцем. Выглядело действительно красиво. Хоть и… странновато, чего уж там. Сенджу вдруг покраснел и рассмеялся, виновато посмотрев на Саске. — Мы его учили три месяца. Хотели… ну, станцевать прямо на сцене после того как бы объявили короля и королеву бала…но. — Но… — натянуто улыбнулась Мито, хитро глянув на обоих. — Танцевать мы хотели голыми. Знаешь. Вообще без шмоток. Только корона на моей голове! — пожал плечами Мадара, весело улыбнувшись озадаченному племяннику. Обито лишь молча вздохнул, спрятав лицо в ладони. Началось. — Не спрашивай, мелкий. У нас с Хаши в то время было много дебильных идей. Взять хотя бы дружбу с Мито. — Эй! — возмущенно крикнула та, пригрозив мужчине кулаком. — Между прочим, красавчик, твое знакомство со мной было лучшей твоей идеей, пусть и реализовал ты ее как типичный больной насильник-похититель. А вторая твоя лучшая идея была та прекрасная ночь со мной и… — Все, все, все, закрыли тему! — стыдливо замахал руками Обито, и Мадара согласно закивал. Черт возьми. Видит бог — когда-нибудь она перестанет это вспоминать. Саске снова остался не у дел среди взрослых разговоров и разочарованно вздохнул, поудобнее устроившись на диване. — У вас это получилось? — спросил он с любопытством. Уж слишком плохо укладывались в голове два обнаженных и танцующих перед одноклассниками мужчины, но быть может поэтому у Мадары сейчас такая дурная слава во всем городе? Дядя вдруг как-то странно улыбнулся, едва в памяти всплыли те самые воспоминания, долго заставляющие его смеяться, как только кто-то вдруг решал припомнить тот самый выпускной. — К сожалению, лишь наполовину, но тем не менее эта ночь официально стала кошмаром Тобирамы номер один… — О нет. — Обито устало зевнул, прикрыв лицо ладонью. — Вы снова будете рассказывать эту историю. Мито, вдруг ухмыльнувшись, уселась на одно кресло с Саске, вынудив того поджать к себе ноги и прижаться к мягкому подлокотнику, положив тому руку на плечо. Мадара и Хаширама игриво переглянулись. — Отдала я как-то Мадаре свою корону королевы бала… Можно сказать, подарила. — шепнула рыжая. — Ломалась, правда, сперва, — подмигнул ей тот, на что получил молчаливый средний палец в ответ. О, а ведь как это могло быть красиво. Она, тогда еще совсем молодая, с длинными рыжими волосами, красивом белом платье и амбициозными планами на жизнь, рожденными перспективой учиться в одном из лучших университетов Парижа. И Хаширама. Также в белом костюме, красном галстуке и аккуратно зализанными назад волосами. Ее мать назвала его мужчиной мечты. Прекрасным загорелым красавчиком, наверняка в скором времени предложившим свою руку и сердце ее невероятной дочери. А затем пышная свадьба, дети… Жаль только всему этому суждено было прерваться по множеству причин. Сперва — из-за смерти Изуны, разом погрузившей их уютный город в серый и навевающий отчаяние полумрак. Затем она уехала в Париж. После поняла, что слишком полигамна для такого старинного и обязывающего понятия, как брак, а Хаширама вдруг оказывается все еще влюбленным в своего друга детства, закрывшегося ото всех в черном доме… и маленький Обито. Ах, да. Бедный маленький Обито. А после буря, которую она не застала. Но не стоит о плохом. Тот вечер и правда мог быть прекрасным, играй Мито по правилам. Ей ведь не нужно было ничего делать. Лишь сиять на сцене под руку с Хаширамой в своей бриллиантовой диадеме назло сплетничающим о ней завистницам, шепчущихся о том, что Мито спит и с Сенджу, и с Учихой. Наивные. Правда была куда интереснее, и именно поэтому она отдала тогда диадему Мадаре. Музыка стала плавной и вялой. Должен был вот-вот грянуть медленный танец короля и королевы бала, да только вместо него… — Хаширама, какого черта?! — Тобирама, одевшийся словно на похороны, в черную рубашку, такого же цвета брюки и пиджак, оставив единственной яркой деталью в своем облике лишь синий платок на шее, повязанный как галстук, пребывал в абсолютном шоке: это читалось и в его широко распахнутых глазах, и в полусогнутой фигуре. Бедняга оказался достаточно подозрительным, чтобы проследить за братом и его лучшим другом до самых кулис с намерением остановить любую задуманную ими авантюру, и сейчас с изумлением открыв рот наблюдал за тем как Хаширама стягивал с себя штаны, пока полурастегнутая рубаха оголяла его смугловатый торс. — Оу! Тобирама… я…хах! Как ты не… — вовремя. Альбинос едва не набросился на него с кулаками, требуя объяснить, что это он собрался делать, однако едва в потасовку между братьями вмешалась Мито, где-то потерявшая свою корону, Тобирама резко осознал, кто же конкретно стоит за непонятной выпускной фантасмагорией, и, всучив брату его пиджак, бросился обратно к танцующим выпускникам. — Тобирама, стой! Хашираме и Мито хватило лишь одного его убийственного взгляда, брошенного через плечо, чтобы понять — запахло жареным, посему оба и погнались за ним, замешкавшись лишь затем, чтобы Сенжу мог одеться. Кто бы мог подумать. Тобирама был старостой своего класса, не мудрено, что он, словно занудливый страж, счел своей прямой обязанностью проследить, чтобы все прошло идеально. Хотя казалось бы. Не его дело. Выпускной Тобирамы должен был пройти только в следующем году, они с Изуной оказались здесь только как родственники выпускников. И кто так поиздевался над беднягой с раздутым чувством ответственности? Тогдашний директор? — Изуна! — Тобирама легко нашел Изуну по его старомодной ярко-красной шелковой рубашке, аккуратно выглаженной и заправленной в брюки. В тот раз, как помнила Мито, он распустил свои волосы, вечно завязанные в хвост, и девушка с удивлением заметила, что младший брат ее друга умудрился отрастить их чуть ниже плеч. Впрочем, Тобирама едва ли имел возможность любоваться самым нелюбимым Учихой — мужчина налетел на него так стремительно, что парень не сразу умудрился сообразить, кто сейчас тряс его за плечи, выкрикивая что-то прямо в лицо. — Где твой брат?! Где Мадара?! — Ты испортил мой цветок, — только и выговорил Изуна, запинаясь из-за бешеной тряски, а затем грустно посмотрел на упавший на пол бурый амарант, ранее торчащий у него из грудного кармана, и деловито сощурился. — Что опять? У тебя есть хоть одна достойная причина ходить сейчас с кислой миной? Тобирама лишь закатил глаза, неудачно оступившись, и, случайно придавив растение Изуны ботинком, вызвал у того новый грустный вздох и ворчание.  — Откуда мне знать? Ушел опять куда-то с твоим дурацким Хаширамой и… О, а вот же Хаширама там стоит. Значит брат… О-о-о-о-о! — посмотрев на сцену, Изуна изумленно вытаращил глаза и открыл рот, разом забыв и о цветке, и о достающем его младшем Сенджу. — Что ты… — Тобирама обернулся следом. И Мито готова была поклясться, что он до сих пор считает этот поступок — самой крупной ошибкой в его жизни, потому что, черт возьми, лицо Тобирамы при виде вышедшего на вдруг опустевшую сцену полностью голого Мадары стоило видеть и запомнить навсегда, чтобы вспоминать, когда ничто другое более не смешило. Какого… Тобирама разом лишился слов, чуть было не потеряв сознание. Девушка была первой, кто среди затихшей от шока толпы выпускников, их родителей и учителей, ликующе завопил, показав смеющемуся и раскинувшему руки, будто бы желая обнять весь мир, Мадаре, большой палец. Следом это сделал и Хаширама, бросившийся бы за сцену снова, дабы повторить поступок друга, если бы не вовремя подоспевший красный как помидор Тобирама, схвативший и Изуну, и брата за руки. — Какого дьявола вы здесь вытворяете?! — да, младшего брата Хаширамы стоило опасаться в тот момент. Его взгляд буквально рвал и метал, даже не смотря на то, что Тобирама усердно прятал его, смотря куда угодно, но не на Мадару Учиху. А зря. Ведь на нем была такая прелестная бриллиантовая диадема… — Это… это что вообще такое?! — А вот и ваша королева выпускного, дамы и господа! — плеснул руками Мадара, широко улыбнувшись. Он, кажется забыв об их идиотском плане с Хаширамой, в одиночку наслаждался видом шокированных одноклассников, закрывающей лицо руками Цунаде и смущенно вопящих мамаш, пришедших поздравить своих чад с успешным выпуском. Ах, как жаль. Они просто хотели послушать музыку, потанцевать и разойтись по домам, а Мадара подарил им незабываемый праздник. Ну разве Мито не могла не любить эту прелесть? Кто-то, сидя в аппаратной, додумался запустить пушку с конфетти в этот момент. — Пусти, Тоби… Я должен быть там. Это же нечестно получается, вся слава только ему… — захныкал Хаширама, пытаясь отодрать от себя руку брата, но тот лишь яростно встряхнул его едва ли не за шкирку, заодно притянув к себе упирающегося Изуну. Цунаде где-то за их спиной, кричала о возмутительности и вопиющем нарушении этикета, умоляя кого-то из учителей утащить бывшего школьника со сцены. Красота. — Я здесь не причем, честно! — жалобно протянул Изуна, едва сдерживая смех, как только глаза снова устремлялись к брату. Тобираме хотелось рвать и метать. Мито, ехидно подошедшая к нему только шаловливо улыбнулась. Ну же. Зануда. Повеселись! — Слава?! Слава?! Вы…вы хоть понимаете, что устроили?! Вы испортили всем вечер! Вы и ваше больное… — Чего это ты так расстроен, Тобичка? — вдруг крикнул ему Мадара, уперев руки в бока. Люди у сцены поспешили с отвращением отпрянуть. — У меня оказался больше, чем у тебя?! И снова его смех. Мито не удержалась и захохотала следом. Бедного Тобираму оставалось лишь пожалеть, настолько он был смущен и раздавлен. Девушка едва смогла утереть слезы, толком не обратив внимание на неловко пытающегося утешить альбиноса Изуну и извиняющегося Хашираму, потому что Тобирама вдруг отпустил их руки и бросился через толпу прочь, в то время как Мадара победоностно кричал в оставленный кем-то у сцены микрофон. — Именно! Королева бала в рот вас е… — Так, а на этом я думаю, историю можно и закончить. — Обито поспешил прервать женщину, поморщившись от отвращения, на что закончивший танец Мадара лишь ухмыльнулся, пожав плечами. — Не криви лицом, Обито. Будь уверен, тебе бы понравилось мое представление. — ехидно заметил он, приблизившись к родственнику. Обито поежившись, скрестил руки на груди и поспешил отстраниться от склонившегося к нему Мадары. — А потом ты удивляешься, почему это Цунаде не пускает тебя на порог школы, которая в прямом смысле этого слова видела твое достоинство. — протянул Обито, положив руку на щеку ухмыляющегося мужчины и насилу отпихнув его от себя. — Ты такой недовольный потому что упустил эту прекрасную возможность. Просто признай. — О, избавь меня от своего харассмента, per amor di Dio*! — устало выдохнули в ответ. — И это как раз та причина, почему тебе нужно будет горы свернуть, чтобы заслужить прощение Цу. Мадара только отмахнулся, наконец оставив родственника в покое. Хаширама снисходительно покачал головой, уселся прямо на длинный стол, подмигнув с трудом отпившему еще немного вина Саске. А за окном вновь начал медленно падать снег, и едва слышный ветер разметал крупные белые хлопья по черному небу. Что ж. Похоже, фестиваль и правда стал завершающей осеннюю пору точкой. Наступала зима. — Всегда так прелестно наблюдать за спорами козерога и водолея… — умилительно протянул Сенджу, едва не упав со стола, на который хотел усесться. — Вы, ребята, просто ядерная смесь. — Другое дело весоскорпион, правда? — парировал Обито, и все в комнате прыснули от смеха. Старший Учиха закатил глаза. О нет. Когда его друг принимается за свою астрологию — туши свет. — Ладно. Черт с вами. Пойду свежим воздухом подышу. А то здесь многовато народу. — вдруг махнул бокалом Мадара, слегка расплескав красное вино, и направился в коридор. О. Это может быть возможностью? Они с дядей редко разговаривали наедине. Куда меньше чем с Обито. — А на выпускном его было даже мало, правда, Хаши? — ехидно спросила Мито, усевшись на кресле поудобнее. Сенджу смущенно улыбнулся, таки приняв сидячее положение. — Я с тобой. — вдруг вскочил на ноги Саске, и к удивлению Обито, поспешил за дядей. Тот лишь хмыкнул, приобняв его за плечо. Как ни странно, после победы на фестивале, Мадара и правда стал куда благосклоннее к племяннику, чем был когда-то, посему сейчас, едва они закрыли за собой входную дверь, оставив Хашираму и Мито подтрунивать над Обито — как уселись на крыльцо черного дома, разглядывая редкие звезды на небосклоне, прикрытом пушистыми бледными тучами. Было уже прохладно, чтобы сидеть по ночам под открытым небом, а на Саске был лишь легкий свитер да старые джинсы, но почему-то зябкий мороз, наступивший с приходом зимы, не ощущался даже когда ветер касался лица костлявыми пальцами. Темновато, правда. Саске и Мадару освещали только горящие окна, из которых виднелась деревянная прихожая, и одинокий свет полной луны — уличные фонари в этом районе давно погасли, а менять их было просто некому. Мадара вдруг усмехнулся, заставив парня удивленно повернуть к нему голову. Его лицо было наполовину скрыто тенью. — Ты был охренителен сегодня, малой. Прими мои поздравления. — сказал он вдруг, первым разорвав молчание. — Победить — грохнувшись на старте и финише — это нужно быть исключительно Учихой. Даже Обито был поражен. А этого ублюдка вообще невозможно порадовать. Саске вдруг лукаво ухмыльнулся, поджав к себе ноги и обняв колени. — Тебе ведь он нравится, правда? — Что? Да с чего ты… — Мадара едва не подавился слюной, дернувшись всем телом. — Нет. Нет. Он мне как сын! Или брат… ну, мы это… знаешь. — И еще тебе нравится Хаширама, да? Мадара, окончательно смущенный, почесал голову. — А он просто друг! О, тогда это было интереснее. Саске бы не хотел оказаться на месте того, кому пришлось бы выбирать между другом детства и тем, о ком всю жизнь заботился. Это кажется даже нечестным в какой-то степени. — Ты не можешь решить, кто тебе нравится больше? Обито или Хаширама? — догадался он. — Прекращай, малой, мне никто из них не нравится! — рявкнули в ответ. — Хаширама — идиот, а Обито… кто вообще захочет связываться с таким нытиком. Саске снисходительно изогнул бровь, слегка наклонившись к дяде. Ну конечно. А эти все его шуточки в сторону второго дяди это так, чисто родственная черта. Не более. Ах. Как глупо было со стороны Мадары думать, что Саске слишком мал, чтобы о чем-то догадываться. Или может он наивно полагал, что племянник не знает о существовании отношений между мужчинами? — Тебе стоит быть осторожным. Кажется, Какаши тоже имеет на него виды. — шепнул мальчик, и Мадара снова встрепенулся, вдруг разом покраснев. — Я не… Мне он не нравится, Саске и вообще ты еще слишком… — однако по вдруг замолкшему дяде подросток понял, что попал в точку. Мадара нахмурился, слегка пододвинувшись к племяннику. — Серьезно? Саске кивнул. — И… далеко у них там зашло? — тогда как бы невзначай спросил он. — Пока не очень. Но если ты не вмешаешься — скоро начнут за ручку ходить прямо у нас на крыльце, вот увидишь. — заговорщески улыбнулся Саске, не без удовольствия наблюдав целый спектр эмоций на лице у родственника. — Вот сукин сын. Не в ту машину я бутылкой метил. — Мадара закинул ногу на ногу, зябко поежившись. Кажется на небе появилась еще одна звезда. Однако ребенок не собирался так просто сдаваться, посему упрямо продолжал сверлить собеседника взглядом. — Тебе нужно сказать ему. Вдруг Обито ты тоже нравишься? — Я не могу. Саске, у нас… тяжелая история. У обоих. — Мадара устало вздохнул, посмотрев в небо. — Я делал слишком много неправильного по отношению к Обито. И говорил…много чего. Он итак живет со мной только из-за того, что ему больше некуда идти. Если я… Боюсь, если он встанет на ноги и оправится от этой своей травмы… Я больше не буду ему нужен. — Это не так! — насупился Саске. — Я ведь разговаривал с ним. Обито не держит на тебя зла. Ну… почти. Он не бросит тебя. А знаешь почему? — И почему же? — Потому что ты когда-то не бросил его. Воцарилось молчание. Саске опустил голову. Перед вглядом снова появился худощавый мужчина, стоящий у заросшего озера. Что же он говорил? Что не более, чем замена Изуны? — Поверь мне. Если ты попытаешься — он поймет. — улыбнулся он. Мадара снова тяжело вздохнул, слабо улыбнувшись в ответ и потрепав его волосы ладонью. — И что бы мы без тебя делали, малой? Ты как появился здесь — только и делаешь, что меняешь все к лучшему. Все как будто в этом городе оживать начинают. — Вовсе нет! — смутился мальчик, крепче обняв себя за колени и стыдливо отвернувшись. — Я… просто. Ну, разговариваю со всеми и… — И красиво это делаешь. Надо бы тебе в горячей линии работать. — рассмеялся Мадара, приобняв племянника. Саске пожал плечами. — Я бы хотел. Помогать людям. Делать чужую жизнь лучше. Мне кажется… это что-то вроде моего призвания. — вдруг признался мальчик, неловко махнув рукой. Его отец бы посчитал это девичьей мечтой, недостойной его сына. Они разговаривали об этом не раз, но все сводилось лишь к тому, как разочарован Фугаку был чужой мягкотелостью и как хотел бы видеть своего ребенка сильным и мужественным мужчиной. Настоящим. Но правильно ли то, что настоящий мужчина это тот, кому плевать на альтруизм? Мадара понимающе кивнул. — Из тебя бы вышел отличный психолог, Саске. Ты необычный ребенок. Стремление помогать другим — это то, что есть у немногих людей. — сказал он и снова тепло улыбнулся. — Я горжусь тобой. И уверен, Итачи бы тоже тобой гордился. Имя брата сорвалось с его губ так неожиданно, что Саске невольно ахнул, почувствовав как часто забилось сердце. Слышать от Мадары похвалу было так неожиданно, особенно когда он обращался с племянником куда теплее родного отца, но последние слова… Саске нервно вытер глаза, надеясь, что они заслезились от холодного ветра и неловко пробурчал «спасибо». Он бы тоже хотел этого. Чтобы Итачи был здесь не в виде бездумного призрака. Чтобы гордился им. Хвалил и любил как раньше. Без своих кошмарных приступов. Без той последней попытки покончить со всем, перерезав себе вены. Но Итачи больше нет. И хотя Саске одиноко без брата, а тоска гложет его каждый день — после слов дяди, он, кажется, не чувствует себя одним во всем мире. Саске отвернулся, разглядывая заросшую дорожку, ведущую к их дому. Когда-то по ней шли Мадара с Изуной под руку, когда возвращались домой после удачного воровства на участке Сенджу. Когда-то все было иначе. Но значит ли это, что вся жизнь прожита и все хорошее осталось только в прошлом? Мадара и Обито словно живут только воспоминаниями, дожидаясь смерти, пока все вокруг тлеет. Но так было раньше. Разве сегодня они не были живее всех живых? Разве выглядели сдавшимися? Может быть, со смертью близких они ошибочно похоронили еще и себя? Может, сделали поспешные выводы? Ошиблись? Ведь Мадара это не только воспоминание о его брате, а Саске… Саске живет не только ради того, чтобы скорбеть об Итачи. Не рано ли он ставит на себе крест? Они немного помолчали. Саске посмотрел на затихшего и погрузившегося в свои мысли Мадару с надеждой. — Но сперва я должен помочь себе. Я приехал сюда именно поэтому, я… Дядя, пожалуйста, расскажи, что случилось с моим братом. — взмолился он. — Мне очень важно знать это. Я… ломал голову над тем, почему он покончил с собой пять лет назад. Я знаю, что не смогу отпустить его, пока не докопаюсь до правды. Он не отпустит меня. Пожалуйста, Мадара. Пожалуйста… Мужчина посмотрел на него с жалостью и тоской. Конечно, у них было много общего. Конечно. Старший брат, утративший младшего, и младший брат, потерявший старшего. Изуна и Итачи не видели друг друга ни разу, но связь между ними в глазах тех, кто все еще жив, была железной. — Я бы сказал тебе, если бы знал, почему он так поступил, Саске, — через какое-то время ответил мужчина, опустив голову. — Но я правда не знаю. Однажды твой брат просто позвонил мне и стал умолять помочь ему, так же, как и ты сейчас. — Помочь? В чем? — нетерпеливо спросил его Саске. Старший Учиха неуверенно поджал губы. — Он был напуган. Говорил, что призраки постоянно общаются с ним и предупреждают его об опасности. И что… за ним что-то охотится. Какая-то злобная страшная дичь с красными глазами. — Саске в ужасе застыл, пока дядя продолжал перебирать в памяти подробности давнего разговора. Ох. Он был в стельку тогда. Общался грубо и холодно. Едва помнил дрожащий, но наполненный какой-то странной уверенностью голос Итачи. — Он искал встречи. Хотел приехать в Тенсей и поговорить со мной. Сказал, что писал какому-то парню, живущему здесь, и тот дал ему мой номер телефона. » — Мне нужно, чтобы вы меня выслушали. — Итачи был совсем маленьким, как помнил его дядя, но разговаривал со всей присущей ему детской серьезностью. Мадара теперь мало, что о нем слышал. Лишь отрывки информации от детей Кагами. Кажется, несчастный болел чем-то вроде шизофрении. Слышал голоса и страдал от видений с каждым годом все сильнее и сильнее, а Мадара, с трудом держа глаза открытыми, не мог выбрать чью сторону он занимал — родственников, поставивших мелкому диагноз, или же свою, которая верила, что у Учих есть и остается тот самый дар, дающий им слабую, но связь с мертвыми. Слышать голоса и видеть странные вещи. Не это ли признаки психического недуга? Как понять, сошел ли он с ума или же нет? Мадара не знал ответа, но готов был поклясться, что, поверь он в чудо, Итачи на его памяти бы стал самым сильным обладателем их семейного дара из всех, кого он встречал, ведь подумать только, если Мадара мог лишь слышать и говорить, то этот малыш… он мог видеть. Мог притягивать к себе мертвых. Мог быть ими. — Я не психотерапевт, малой, и не помогу тебе лучше, чем специалисты. То, что ты видишь, просто… — Я знаю, что реальность. И те мертвые, которые каждый день шепчут мне — реальны. Как и то существо. — терпеливо говорил Итачи. — Вы не можете отказать мне. Потому что в опасности не только я, но и мой брат. Мадара тяжело вздохнул. За дверью одной из комнат тревожно спал Обито. Его тоже в последнее время мучили кошмары. И почему Мадара ему ничего не сказал? Почему не просил помощи? Не взвали он все лишь на свои плечи — Итачи мог бы быть жив. Как жаль. Прошло несколько лет с тех пор, как Обито добровольно остался в черном доме, а родственник по-прежнему относился к нему как к немому кроткому питомцу. Было всего девять часов вечера. Зимняя пурга бушевала за окном, разнося снежинки по округе. Снега в ту зиму было немного. Лишь грязь и лед. Изуна ненавидел такие зимы. — Послушай, с чего ты вообще решил, что я могу тебе как-то помочь? В последний раз я видел тебя… А хрен его знает даже. Из меня хреновый искатель привидений. — Шисуи сказал, что вы — глава всей нашей семьи. Мадара чуть было не захохотал. Вот оно как. От главы семьи до того самого поехавшего родственника один шаг. У детей Кагами, видать, не менее хорошее чувство юмора, чем у него самого. — Я не верю в привидений, Итачи. — Вы лжете. Тяжелый вздох. — И что дальше? Чем я-то могу тебе помочь? Мне взять меч и одолеть твоего красноглазого Бармаглота*? — устало спросил Мадара. За трубкой молчали. — Ну что, Итачи? Что мне сделать? — Я не знаю. — честно сказал тот. — Знаю только, что этот монстр следит за мной через зеркала. Знаю, что он пришел из Тенсея после бури. Знаю, что ему нужен я и Саске. Мадара нервно глянул на зеркало, висящее у камина в зале. Сейчас темное. С царапинкой у рамы. Он всмотрелся в него как следует, но, не заметив ни единого движения, устало закрыл глаза, откинувшись в кресле. Говорят, мертвые проникают из другого мира именно через зеркала. Мог ли Итачи знать это поверье и просто воспроизвести его через призму своей болезни? — Буря — это просто ураган на юге Франции. Они не рождают никаких монстров. — Но Буря — первый ураган в подобном месте. И первый, кто почти не оставил после себя жертв, хотя разорвал город на куски. — И что с того? Это просто везение. Итачи, ты видишь странное там, где его нет. — А что видите вы? Молчание. Мадара устало опустился на диван. Он видел Конохамару, плачущего у своей могилы. — Хорошо. Допустим, твой тенсеевский монстр реален. С чего ты решил, что я могу тебе помочь? — Я уже говорил, что не знаю, но… я думаю, что в Тенсее смог бы понять, откуда он взялся. И как изгнать его обратно к мертвым. — Хочешь приехать. Твои родители согласятся на это? — Нет, — честно ответил Итачи. — поэтому я и прошу вас помочь мне. » Саске не перебивал, в страхе затаив дыхание. Значит, Итачи тоже видел красноглазого монстра, а эти детские воспоминания не были ночными кошмарами, как утверждала Мей. Он реален. И он охотился на Итачи как сейчас охотится на Саске. А Дикая Охота ищет его здесь. — Зеркала… — Саске передернуло от воспоминания о завешанных зеркалах в забытом всеми доме отшельника Джирайи. Он ведь чувствовал что-то там. За простыней. Мог ли тогда его видеть монстр и возникло ли желание заглянуть в глаза своему отражению лишь потому, что там бы его ждало отнюдь не оно? — Кисаме тогда еще работал в Париже. Я попросил его отвезти Итачи в Тенсей и собирался встретить его, но… — Мадара задумчиво наблюдал за медленно падающими снежинками. — Но? — Что-то случилось там. С ними. Кисаме сказал, что они попали в аварию по пути в Тенсей и… Итачи исчез. — черные глаза не отрывались от горизонта. — Кисаме позвонил мне и сообщил, что твой брат пропал. Я пытался дозвониться вашим родителям, ему, да кому угодно в вашем долбанном Париже. А потом узнал, что Итачи покончил с собой на следующий же день. — Но почему ты не сказал маме и папе? Почему не был на похоронах? — изумленно спросил Саске. Мадара закрыл глаза, устало вздохнув. — Потому что решил, что схожу с ума. Я… — дядя замялся. — Пойми. Я находился в очень шатком положении. Со своим послужным списком, если бы я просто признался в том, что позволил бывшему уголовнику отвезти тринадцатилетнего ребенка в Тенсей и после этого он наложил на себя руки… было бы скверно. — он не смотрел на ребенка. — Знаю. Я поступил как ублюдок, не сказав вам. Но тогда все, о чем я думал — как бы меня не сплавили в психушку за веру в слова мальчика с шизофренией. Силуэт за окном. Мадара тогда бросился за ним, потому что решил, что это был Итачи, стоящий на заднем дворе и беспрерывно смотрящий в окно его дома. Час ночи. Обито снова измученно стонал от кошмаров, в то время как его родственник, крича во все горло, бежал за чужой тенью, не в силах нагнать. Лес. Гниющая трава под ногами. Холод и волчий вой. Итачи, стой! Он понял, что ему привиделось, лишь когда кубарем полетел в ближайшую канаву в которой промок до нитки, а на следующий же день слег с воспалением легких на пару недель. Показалось. Не могло быть правдой. Бежал ли он за призраком в ту ночь или Итачи покончил с собой позже? Бежал ли он за Итачи? Невозможно. Саске медленно потер виски. Он не злился на дядю. Почти. Почти понимал его, но… Почему тот просто забыл? Это ведь было странно. Ненормально. Неужели Саске единственный, кто видел в произошедшем паранормальное? Монстр. Итачи. Смерть. Голова шла кругом. Значит, они с братом были каким-то образом связаны с тварью, но каким? Что ей нужно? — И вот, теперь уже ты говоришь о каком-то монстре, а я не знаю, что и думать. Сумасшествие это или нет, верить тебе или не… слушай. — он устало смахнул чёлку с лица, — это все, что я могу сказать тебе о брате. Но. Я уверен, что Кисаме скажет гораздо больше. Поэтому, давай так. Он приедет в город после Рождества. Тогда я вас познакомлю и вы поговорите. Может… — но Мадара не успел закончить, увидев чей-то силуэт перед входом. Не черный и не зловещий, но от этого не более желанный. — Что ты, мать твою, здесь забыл, Тобирама? Младший Сенджу стоял прямо напротив дома, разглядывая обоих Учих, сидящих на крыльце. Как же незаметно он появился. Еще и почти слился с тьмой снаружи, удивительно, что Мадара вообще его заметил. Интересно, много ли услышал? — Хаширама здесь? Нам нужно поговорить. — сухо сказал он, стряхнув невидимую пылинку с плеча. Судя по безразличию, не слышал их странный разговор, а может, просто не придал ему значения, решив, что это очередная чокнутая Учиховская болтовня. Саске смутился. На лице Тобирамы не было ни капли смущения, хотя в глазах все равно таилась странная вина перед хозяином дома, сейчас сверлящим его озлобленным взглядом. Мадара резко встал на ноги, оставив ребенка растерянно переводить глаза то на него, то на второго. Сказанное все еще не укладывалось в голове. Итачи. Просил о помощи Мадару. Ездил сюда накануне смерти, но так и не встретился с дядей. Боже. Неужели… — Только шаг на мой участок — и я с тебя шкуру спущу, Сенджу. Я предупредил. — прорычал он сквозь зубы. Тобирама старательно отказывался смотреть ему в глаза. Саске не сразу вернулся в реальность. Не думать о страшной участи брата становилось все тяжелее. Если он умер при таких загадочных обстоятельствах. Если знал о монстре. Могла ли эта тварь убить Итачи? Хотел ли он предупредить Саске? — Будто бы я чего-то не видел в твоем вшивом доме. — вдох. — Просто позови мне брата. Я поговорю с ним и уйду. Альбинос не смотрел и на Саске, с притворным интересом разглядывая землю под ногами. Мадара сжал руки в кулаки. Он еще мог терпеть этого ублюдка в компании с Хаширамой в ресторане, но позволять ему так появляться возле черного дома было выше его сил. — Хашираме и без тебя прекрасно. Проваливай. Саске удивленно взглянул на дядю, поджав губы. Это ведь неправильно. Да, Тобирама повинен в смерти его младшего брата, но ведь это было роковое стечение обстоятельств, с которого прошло так много времени. Неужели не пора простить Сенджу? А кто виноват в смерти Итачи? Сейчас не время об этом думать. — Может все-таки позовем Хашираму? Вдруг что-то важное? — тихо попросил он. Тобирама согласно кивнул. Воцарилось короткое молчание. Мадара раздраженно закатил глаза и направился к двери. — Чтобы к мелкому ни на шаг не подходил. — холодно бросил он перед тем, как скрыться внутри. Даже когда на крыльце вдруг опустело без старшего Учихи, Тобирама остался стоять как стоял, нервно ежась от попадающего за шиворот легкой кофты снега. Не смотрел на Саске и ничего не говорил, словно подростка и не существовало, и сейчас Сенджу пребывал в своих тяжелых мыслях наедине. Саске выдохнул маленькое облачко пара, медленно встав на ноги. Неловко выходило. Он хотел было заговорить, как понял, что Тобирама все-таки поглядывает на него с каким-то мрачным, почти зловещим укором, и от этого взгляда становилось не по себе. За что тот его винит? Что Саске сделал? — Мадаре тяжело с тобой. — вдруг сказал ему Тобирама. — Ты и правда похож на Изуну. Должно быть, ты каждый божий день напоминаешь ему того, кого он потерял. Саске прикусил губу. Это звучало почти больно, особенно на фоне недавно услышанного. Его брат. Его бедный брат мог погибнуть от чужих рук… Что же с ним случилось? Что тварь сделала с ним? Перестань. — Вам я тоже об этом напоминаю? — тихо спросил он мужчину. Тобирама ответил не сразу. Сперва коснулся прядки белых волос и стряхнул с нее налипшие снежинки. — О всех моих ошибках. — коротко ответил Тобирама. — Вы поэтому не хотите меня видеть? Вспоминаете то, что сделали? — но мужчина промолчал в этот раз, и Саске решил сменить вопрос. — Это ведь вы оставили тарелку с клубникой на его могиле, верно? Тобирама игнорировал, и тогда Учиха упрямо зашагал к нему навстречу, заставив мужчину испуганно отступить на пару шагов. Саске остановился напротив него, уверенно заглянув в глаза. Ах, как же тут темно. Красная радужка альбиноса едва заметно поблескивала в сиянии луны. — Но если вы ненавидели Изуну, почему так скорбите? — продолжил он задавать вопросы. — Разве вы не должны злорадствовать, а? Ответьте мне! — Боже мой… — Что? — удивленно спросил его Саске. В глазах Тобирамы вдруг появилась искренняя боль и даже странная нотка страха. Мужчина сделал шаг назад, будто бы не в силах выдержать чужого натиска. — Ты и правда его копия. Изуна тоже умел быть упрямым, особенно когда дело касалось Тобирамы. А еще не в меру болтливым и навязчивым. Да, когда-то Сенджу считал навязчивость — его худшей чертой. А Изуна любил Тобираму с самого детства. Такой странной детской любовью и привязанностью, заставляющей его ходить за понравившимся человеком хвостиком, даже когда тот делал вид, что ему плевать и еще раз плевать. Тобирама то, Тобирама это. Изуна не отставал ни на шаг, постоянно зудя над ухом. Альбинос считал, что давно привык к их странной односторонней дружбе, но с каждым новым тупым поступком Мадары понимал, что начинает ненавидеть и его младшего брата. Ошибка номер один. Бедный наивный ребенок даже в своем позднем подростковом возрасте находил причины, чтобы прилипнуть к понравившемуся в детстве одногодке как банный лист, а Тобирама лишь бесконечно ворчал, ныл и раздраженно ахал, когда Изуна приходил к нему на тогдашнюю подработку в продуктовом магазинчике. — О, кажется Изуна идет. — беззаботно говорил ему хозяин магазина, и Тобирама тут же прятался за прилавком, прося не сдавать его. И тот удивлялся. Не понимал, чем таким заслужил настолько светлый юноша подобного избегания, но послушно извинялся перед появившимся Учихой и сообщал, что Тобирама уходил пять минут назад. — В последнее время так часто пропадает… — говорил Изуна расстроенно. — Он тут работает вообще или только и делает, что бегает покурить? — А Тобирама курит? — удивленно спросил его мужчина. — Учитывая, что сигареты сокращают жизнь — я бы не удивился. — усмехнулся парень лукаво, и Тобирама под прилавком едва не выдал себя тем, что слишком громко фыркнул. И снова по кругу. Когда Изуна таки ушел, а Тобирама с трудом выполз наружу, устало вздохнув, тут же поймал на себе непонимающий взгляд своего работодателя, негодующе качающего головой. — Ты, кажется, нравишься ему. Приходит сюда частенько только за тобой. — улыбнулся пожилой мужчина. — Зря ты так с ним, Тобирама. Альбинос присел за стул, громко вздохнув. Да-да. Все повторяют одно и тоже. Изуна такой хороший. Такой приятный. Все его обожают. Почему ты такой злой, Тобирама? Почему не можешь просто поладить с ним? — Давайте-ка я буду сам выбирать, с кем мне проводить время. — это был первый раз, когда он огрызнулся на старшего и ощущение после их разговора было ужасно мерзким. А все Изуна. Постоянно во всем виновный Изуна. Как же он раздражал Тобираму одним существованием и как же тому хотелось, чтобы тот просто оставил его в покое, не докучая своими бесконечными «Тобирама, нам нужно рассорить наших братьев и тогда тебе больше не придется меня терпеть!», «Тобирама, давай проследим за ними и придумаем, как подставить Хашираму!», «Тобирама, брат вечно забывает обо мне из-за твоего дурацкого брата!» А ведь Тобирама и правда пытался. Помогал. Бегал с Изуной как идиот за этой парочкой и пытался сделать все, чтобы они просто разошлись, окончательно и бесповоротно, не остановившись даже тогда, когда Хаширама признался ему, что любит Мадару не только как друга. Почему они начали делать все это? Только ли из-за ревности Изуны оба младших брата стали общаться куда теснее лишь на желании все разрушить или нет? — Вы были близки? — тихо спросил его мальчик за спиной. Тобирама не смотрел на него. Боялся обернуться и увидеть глаза Изуны, хотя не имел на это никаких шансов. Изуна был дурацким одногодкой, взрослым юношей, всего на год младше Тобирамы, а Саске… Саске и Тобираму ничего никогда не связывало. Саске никто. Просто приезжий в этот город мальчишка, очень похожий на младшего брата Мадары. И все равно. Все равно Сенджу не мог заставить себя обернуться. — Однажды я сказал ему… — Тобирама опустил голову. — Я хочу, чтобы ты исчез. Изуна, не Саске, огорченно замолчал, сделав шаг назад. Они тогда сильно повздорили, потому что план с телефонами и обидными смс не удался, да еще и раскрыл их, и теперь, когда Хаширама и Мадара знали, что младшие братья все это время пытались их рассорить — надежды на расставание не осталось. Тобирама чувствовал ужасную злость тогда. Это ощущение обманутости и потери надежды на хоть какой-то покой заставили его начать кричать на ни в чем невиновного Изуну, а тот начал кричать в ответ. Небрежные слова. Нервы. Все по-старому. Они никогда не ладили с Изуной. Не умели разговаривать на тихих тонах. С самого детства огрызались, ругались и жили как кошка с собакой. Но если за капризным и соперническим поведением Изуны скрывался интерес и симпатия, что скрывали в себе чувства Тобирамы? — Чего ты хочешь от меня? А? Я что ли виноват, что не получилось? — обидчиво скрестил руки на груди Изуна. И это его выражение лица, которое он делает каждый раз, когда обижается,взбесило мужчину еще сильнее. — Чего я хочу? Я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни вместе со своими идиотским братом! Вот чего я хочу. Или нет? Тобирама тут же замолк, едва увидел на лице шокированного Изуны смутную боль. Эмоциональный. И ранимый. Легко расстроить и сделать больно. Не то, что Тобирама, характер которого всегда был словно куском льда, затвердевшего и холодного. Изуна пытался задеть его столько раз, но никогда не мог попасть прямо в точку. А сейчас получилось, потому что мужчина расстерял всю свою уверенность при виде слез в чужих глазах. — Изуна… я… А тот резко врезал ему кулаком по груди, сжав зубы в немом гневе. Всхлипнул, посмотрев на удивленного и смущенного альбиноса полными обиды и ярости глазами. — Почему ты вечно такой? Что я тебе сделал?! Я… я просто… Хотел быть твоим другом. — Изуна, подожди! Но Тобирама мог лишь беспомощно смотреть на его спину, когда юноша резко развернулся и убежал прочь, наплевав на оставшиеся уроки в школе. Тобирама тогда чувствовал себя совершенно отвратительно и ждал, что он вернется на перемене, позволив извиниться перед собой, но Изуна не появился ни на истории, ни на математике, и даже Мадара, поборов свою неприязнь, спросил в тот день у альбиноса, куда это запропастился его брат, после чего точно также махнул рукой и ушел из школы раньше, а Тобирама просидел как на иголках весь оставшийся день. Жалея. И себя и Изуну. Столько ненужных и грубых слов. Столько несказанного. Но теперь уже поздно. Изуна смотрит на него через глаза маленького Саске. Должен смотреть. Но Саске не Изуна, и не сможет его простить. Возможно, все что остается Тобираме — бесконечно пытаться искупить свою вину. Наказывать себя изоляцией, воспоминаниями и болью в груди. Постоянно гудящей болью, ставшей неотъемлемой частью и его жизни, и жизни Мадары. Но он хорошо постарался, чтобы скрыть ее, не так ли? Обито под рукой в виде маленькой игрушки. Щенка, которого купили вместо умершего. Хаширама, Мито. Этот его образ всеобщего плохиша и прочее. Омерзительно. Да какое он право имел изображать самого скорбящего? Тобираме стало так мерзко на душе, что один взгляд на черный дом заставил его захотеть убраться отсюда как можно быстрее. Запереться в своем уютном мирке отчего жилья и больше никогда не смотреть на то, что когда-то было его вторым домом. Саске удивленно нахмурился, когда Тобирама зашагал прочь, так и не обернувшись. — Постойте. Вы же ждали Хашираму… — Саске вдруг бросился за мужчиной, вопреки предостережению Мадары, но едва схватил альбиноса за рукав — как тот вдруг испуганно, почти панически вырвался, прижав ладонь к груди,и посмотрел на мальчика со смесью опаски и странной, но искренней злости. — Не трогай меня! — они на какое-то время замерли. Тобирама выдохнул сквозь плотно сжатые зубы и вдруг его лицо смягчилось. — Я… прости. Мне просто… я пойду. Мужчина поспешил скрыться в тени улиц, оставив ничего не понимающего Учиху наедине с разом опустевшим двором. Саске молча опустил руку, зябко обняв себя руками. Стало как-то совсем холодно. Но может это из-за того, что он остался совсем один сейчас. Так странно. Почему Тобирама реагировал так остро? Почему ушел? Саске сказал что-то не так? Снова лез в душу? Парень вздохнул, обернувшись к вновь открывшейся двери, и зажмурился от яркого коридорного света. — Эй, а где Тобирама? — удивленно спросил старший Сенджу, взглянув сперва на Саске, а затем куда-то вдаль. Ох. Он казался расстроенным. Саске молча покачал головой, вызвав у Хаширамы тяжелый тоскливый вздох. Мужчина помолчал какое-то время, но затем натянуто улыбнулся, поманив Саске к себе. — Ну ничего. Навещу его завтра. А пока иди посмотри, что мы придумали с твоим будущим экзаменом! Экзаменом? Саске сперва не понял, о чем вообще говорил Хаширама, однако благодаря чужому красноречивому взгляду до него резко дошло. О нет. Ему же еще предстоит экзамен по математике с месье Шикаку… месье Шикаку,который ненавидит Учих всей душой и который снова вынужден переживать очередное унижение из-за Мадары, проникшего в школу сегодня. Еще и победа… О, боже. Он не оставит Саске в покое. И что здесь могло бы ему помочь? Черт возьми. На фоне слов об Итачи подобные проблемы до жути блеклые, но почему-то все равно волнуют. В кои-то веке Саске и правда хотел провести время с родственниками. Сблизиться. Быть может, Мадара уже был готов помочь ему с братом. Нельзя было терять эту связь. Хаширама с энтузиазмом провел мальчика обратно к остальным, и тот застал довольно странную картину. — Только попробуй подойти ко мне с этой дрянью! — вопил Мадара, запрыгнув на стол и с опаской глядя на ножницы в руках Мито. Та в свою очередь с жуткой улыбкой щелкала ими в руках, покачивая головой. — Ну же, сладкий. Мы срежем лишь кончики. Чтобы ты не выглядел как заросший бомж. — говорила она. — Шевелюра до задницы красит только женщин, тебе это никто не говорил? — Волосы — оружие самурая! Запомни, Мито, с этой головы не упадет ни волосинки, пока я жив. — рявкнул Мадара на нее, так и не заметив коварно подобравшегося к нему со спины Обито, резко схватившего мужчину за поясницу и потянувшего назад. Мадара ахнул, но равновесие удержать не смог, полетев на пол. — Давай, пока я держу его! — крикнул второй дядя женщине, едва не усевшись на родственнике верхом. — Даже не думайте! Вы… сволочи! Живым не дамся! — Мадара сопротивлялся отважно и как мог, но в конце концов все равно сдался под натиском опасно щелкающей ножницами у его затылка Мито и ухмыляющегося Обито. — Я вас обоих вышвырну отсюда. Только рискните! — Зато будешь красивый. С аккуратной стрижкой… — улыбнулся Обито, удерживая мужчину на месте. — Если не будет дергаться. А то так можно и налысо постричь. — С садистким удовольствием протянула Мито, срезав довольно приличную прядь волос. Послышался вопль полный ужаса, от которого у Саске просто кровь застыла в жилах. Он изумленно обернулся к улыбающемуся Хашираме, ведущему себя так, будто бы ничего не произошло, а затем снова испуганно посмотрел на беспощадно стригущую дядю девицу. — Что… что здесь происходит? — напугано спросил он, и друг его родственника мягко улыбнулся. — Мито приводит Мадару в удобоваримый вид. — подмигнул тот. — Но зачем?! — Потому что сегодня он пойдет прямо к Цунаде с бутылкой ее любимого Пино-нуар и слезно извинится за все, что когда-либо творил в стенах школы, чтобы ты, Саске, смог сдать математику у того, кто ненавидит тебя не так сильно, как Шикаку. — Хаширама указал на уже смиренно обмякшего друга. — А для этого ему нужно выглядеть чуть более презентабельно… чем обычно. Ну, знаешь. Одеться не в вещи из исторических музеев, стрижку иметь получше. Женщины это любят. — Я вообще на это дерьмо не соглашался, слышите?! Я вам не жигало, чтобы одеваться с иголочки! И вообще… кто в наше время пьет Пино-нуар, кроме извращенцев? — рявкнул Мадара, с трудом вырываясь из хватки Обито. — А тебя никто и не спрашивал. — ворчливо ответил ему Обито, с трудом удерживая вырывающегося родственника. — Ты… сам эту кашу заварил, вот теперь и изворачивайся за все эти годы твоих идиостких поступков. — Ты опять про случай с туалетом? Все ведь было честно, Обито. Я предлагал вполне неплохие деньги… Ау! — вскрикнул он, поморщившись, когда Мито отрезала новый клок волос. — Убери свои орудия пыток от моего лица, ты, рыжеволосый гремлин! Возня продолжалась, но Хаширама уже перестал обращать на нее внимание, положив руку Саске на плечо. — Они справятся. Пойдем. Поищем у меня дома одежду получше, чем у твоего дяди. Что ж, Саске оставалось только послушно пойти за мужчиной, ощущая себя не в своей тарелке в очередной раз. Он слабо представлял, что же его родственники такое задумали, но мог лишь положиться на чужой сейчас очень пьяный ум, потому что, честно говоря, перспектива сдавать экзамены у Шикаку его не особо прельщала, но… каким боком к этому была насильственная стрижка дяди — он не понимал. Они с Хаширамой почти не говорили, точнее, не говорил он, а мужчина рассказывал ему кучу всего и одновременно ничего о погоде в Тенсее, о своем ресторане и желании поздравить друга там, о том, как же он хочет вытащить Тобираму из дома и отпраздновать рождество вместе как когда-то давным давно они делали это… Семьей. Когда они направились в магазин за конфетами к вину, Саске вдруг понял, что болтливый друг его дяди — один из самых открытых людей в Тенсее, и если его родственники все время говорят дурацкими загадками, то он совсем иного вида и наверняка может расскзать что-то дельное… если его разговоры направить в нужное русло. И хотя едва ли Сенджу знал что-то о Итачи, но ведь и без этого ему было известно много всего. — Тобирама редко бывает на людях из-за того, что его не любит весь город, да? — спрашивал он тихо, а Хаширама грустно кивал, рассказывая о том, как на его бедного брата полился шквал осуждений и ненависти сразу после того, как он чудом не попал в тюрьму. Саске задумался на миг, и задал новый вопрос. — У них с Изуной были плохие отношения? — Не то, чтобы плохие… Они просто не особо ладили и общались только ради того, чтоб рассорить нас. Изуне нравился Тобирама, я уверен, но мой брат… кажется он терпел его лишь потому, что хотел избавиться от Мадары чужими руками. — грустно ответили ему. — Но почему Изуна хотел вас рассорить? — Они с Мадарой всегда были очень близки. Думаю, Изуна яро ревновал брата к любому, кто хоть немного сближался с ним. — Хаширама грустно вздохнул, кладя венские конфеты в пакет. — К тому же мы в те годы и правда слишком… увлеклись нашей дружбой. Не удивительно, что Изуна мог чувствовать себя одиноко. — Значит у них ничего не вышло? Не получилось вас рассорить? — Саске попытался взять пакет в руки, но Сенджу лишь с мягкой улыбкой забрал его сам, заявив, что понесет лично, а Учихе стоит помочь ему с одеждой. Вскоре они направились дальше по улице, к небольшому темному дому Хаширамы. Когда-то его мужчине подарил Буцума, посчитав, что раз уж Хаширама водился с Мито, то непременно бы женился на ней в скором времени, отбив сердце девушки у Мадары. А там бы уже и дети с внуками не за горами, а стало быть молодоженам понадобился бы дом. Какого же было удивление отца, когда история обернулась совсем иной стороной. — Вот мы и пришли. Так о чем я говорил? А. Изуне и Тобираме пришлось смириться и успокоиться. Они ведь желали нам счастья больше, чем себе. — Хаширама открыл дверь своего скромного дома и попросил Саске присесть и подождать на диване, пока он будет возиться в шкафах и комодах. Ничего. Саске, усевшийся на небольшую софу у старого белого телевизора слышал мужчину даже на втором этаже. — Ну, а потом… Мито появилась. Потом Обито. И… как-то все. О, не знал, что положил его сюда! Дом Хаширамы выглядел чуть страннее даже Учиховского дома, вполне возможно, что из-за странного несочетания заурядного внешнего вида снаружи, и старомодного и даже вычурного внутри. Темное дерево повсюду, персидские ковры даже на кухне, повешенные на одну из стен кастрюли и сковородки, старые низко висящие люстры, о которые, будь ты выше сто семидесяти сантиметров можно было удариться головой. Саске будто снова попал к своей старой тетке, заботливо уложившей вышитые покрывала на всю мягкую мебель и расставившей древние выцветшие сервизы по полкам, вместе с не менее древними книгами. Вот почему дом Тобирамы казался таким пустым. Его брат наверняка вывез весь хлам к себе как память или вроде того. Неплохо. Теперь его дом выглядит как дом старой гадалки. Мальчик был готов поспорить, что в спальне Сенджу он бы точно нашел и хрустальный шар, и карты таро с чёрными свечами и камнями. Саске устроился на красном пуфике поудобнее. — А как вы познакомились с Мито? Хаширама на пару мгновений притих у себя наверху, а затем рассмеялся. — О, это сумасшедшая история. Мито приехала в Тенсей с родителями, когда нам было по семнадцать. Такая вся умница, отличница, красотка… Я сказал Мадаре, что с радостью бы с ней познакомился, и… он как всегда понял меня слишком… превратно и однажды просто выхватил ее из толпы подружек, закинул на плечо и притащил в мужскую раздевалку. Ох, как это было неловко… Она тогда решила, что мы больные извращенцы! — улыбнулся мужчина сквозь смех. Саске хмыкнул. — А потом как-то завертелось все. Хаширама спустился вниз с парочкой кофт и пиджаков, придирчиво разложив их на диване рядом с мальчишкой. А Саске заговорил снова, воспользовавшись чужой беззаботной отвлеченностью. — А когда вы начали увлекаться всем этим… мистическим? — спросил он. Хаширама издал нервный смешок. — Это допрос, Саске? — намекнул он на нескончаемые вопросы от ребенка, но таки ответил, разгладив белый, похоже недавно купленный гольф ладонями. — Можешь смеяться, но… встретил я как-то Кагую. Это одна милая женщина, что живет за городом. Так вот. Нагадала она мне…кое-какую вещь. Кагуя? Кажется он раньше никогда не слышал этого имени. Да и разве можно было бы с удобством жить за Тенсеем, среди ужасных болот и пустырей? Саске медленно кивнул, готовый слушать, пока мужчина складывал одежду. — Хотя чего это я… Я даже записал все тогда. — Хаширама вдруг снова торопливо сбегал на второй этаж, вернувшись со старым небольшим блокнотом в кожаном переплете и протянул его Учихе. — Это было где-то спустя год после смерти отца и Изуны. Я тогда был раздавлен. Чувствовал, что потерял все. И друга. Знаешь, мы с Мадарой оборвали общение, после того как он обвинил меня в том, что я помог брату избежать тюрьмы и…прочее. А потом та ситуация с бедным Обито, когда он…ну, в общем несладко нам было в те годы. Встреча с ней словно дала мне стимул жить дальше, потому что… Сам посмотри. Саске медленно открыл блокнот, однако он оказался пуст. Тогда мальчик полистал страницы и наконец обнаружил пару исписанных. Он не верил в пророчества и гадания, но что-то заставило его напрячь глаза вчитываясь в витиеватый почерк Хаширамы. Жизнь и смерть смешались после бури. Чудовище пробудилось и распаляет боль и скорбь. Кто потворствует злу, а кто нет знают только Иные. Хаширама внимательно наблюдал за реакцией Саске, сменяющейся от непонимания, до удивления. — Вы верите… в него? — тихо спросил мальчик, с опаской посмотрев на мужчину. Тот с улыбкой пожал плечами. — Ну… никаких чудовищ я не видел в Тенсее, но если размышлять над этим всем в метаморфическом плане, то… она знала о чем говорила. Я чувствовал это. И когда она вдруг исчезла, оставив меня одного на туманном кладбище в тот день… я понял, что должен закрыть глаза на все, что произошло и стать первым из нас… кто отпустит прошлое. Вместе с мертвыми. — Хаширама наконец упаковал все, что собрал из одежды и тяжело вздохнул, виновато посмотрев на застывшего как статуя подростка. — Ну вот так я стал увлекаться этим всем. Знаю, звучит наверное глупо… — Вовсе нет! Я… Саске крепко зажмурил глаза, проморгавшись. Положил блокнот на полку так, будто тот был ужасно горячий и обжигал ладони. Невероятно. Эти строчки. И про чудовище, и про зло. Буря. Пусть он и считал, что все гадалки на самом деле пустословные шарлатанки, но теперь, зная о существовании монстра, разве Саске мог просто закрыть глаза на подобное предостережение? Монстр, буря. Он был так близок и далек к правде одновременно, но кто же такие иные? Мертвые? Или что-то другое? — А где живет эта гадалка? — вдруг тихо спросил Саске, поднявшись на ноги. — Увы. Этого не знаю. Но уверен, в городе есть хоть один человек, которому это известно. Знать бы кто… — задумчиво протянул мужчина, открыв входную дверь. — А что? Хочешь посмотреть в будущее? — лукаво улыбнулся он. Отнюдь. После всей этой жути с черноглазыми тварями, Неджи, монстром и охотой, он вообще не видел в своем будущем чего-либо светлого, особенно когда столько вещей было сконцентрировано на нем. Саске бы не хотел знать ничего о том, что понимал теперь. Но было уже поздно. Мальчик предпочел промолчать, оставив вопрос с гадалкой, на потом. Ему нужно было поговорить с Наруто и Сакурой. Позднее. А пока ребенок лишь молча обдумывал новые шокирующие новости. Мадара смотрел в зеркало так, будто вместо своего отражения видел чудовище по понятной причине — треклятая Мито срезала ему почти большую часть волос, отросшую до поясницы и сейчас они лишь слегка ложились на плечи. Все еще длинные по мужским меркам, но только если не понимать, какой ценой Учихе далась эта стрижка. — Ну вот. Посмотри какой ты у нас красивый стал. — ласково провела девушка по чужим волосам, слегка зачесав правую сторону у виска так, чтобы прическа получилась аккуратнее. Затем приправила это все лаком для волос, закашлявшись. — И не скажешь, что я делала это пьяная в доску, ха? — Я тебя ненавижу. — только и ответил Мадара, не отрывая взгляда от отражения. — Да брось. По моему ты стал очень даже ничего. — добавил Обито, прикрыв рот от смеха. — Не то, что раньше. Такому и дать не грех теперь. — Можешь приступать. — огрызнулся Мадара сложив руки на груди и встав с кухонного стула, с досадой пнув прядку бывших волос, сейчас с мертвой жертвенностью усеявших белую плитку. — О, вы еще и шмотки притащили. И не только. Хаширама восхищенно ахнул, рассматривая новую прическу друга, пока укладывал покупки в коридоре. Вышло и правда недурно. Даже Саске на миг задержал на дяде взгляд, подметив, что тот как будто помолодел на десяток лет, вместе с частично закрывающими когда-то его лицо волосами, сбросив и несколько годков. Теперь же лицо Мадары, оказавшись идеально ромбовидным, было полностью открыто и давало рассмотреть мужчину с какой-то новой стороны даже Обито, с интересом поглядывающего на преобразившегося. Тот, однако, такой перемене пока был не особо рад. — Теперь одежда, одеколон, ослепительная улыбка — и старушка Цу будет в твоих объятиях. — подмигнула мужчине Мито, кивнув достающему светлый гольф Хашираме. Мадара только измученно вздохнул, проворчав себе под нос, то, что в гробу он видал и Цунаде, и всех, кто вообще здесь собрался. Но делать нечего. Отступать поздно. Когда примерки были закончены, Мадару действительно было не узнать, настолько разительно он отличался по внешнему виду от себя прежнего. Вместо старой серой одежды, сейчас он словно бы вдруг начал следить за современной парижской модой: под белый гольф набросив на себя черный пиджак, закатанный в рукавах. Хаширама с Мито также потрудились подобрать дяде светло-серые штаны с широким ремнем и нечто вроде декоративного крестика на шею, всучив в руки бутылку вина и пакет с конфетами. — Боец-диверсант готов к операции. — подытожила Мито, прыснув в мужчину одеколоном. Мадара неприязненно закашлялся, едва не выронив бутылку из рук. Обито хлопнул его по плечу. — Смотри-ка. А ты можешь быть хорошеньким, когда постараешься. — усмехнулся он, с издевкой дернув родственника за прядь. — Прямо копия твоего Какаши, не так ли? — вяло парировал Мадара, устало посмотрев на друга. — Ну что? Идем к этой долбанной Цунаде. — а после продолжая ворчать, побрел в коридор. — Если ей не понравится то, как я вырядился — придушу ее прямо там. Ох, Саске не верил, что они и правда собрались это делать. Не верил, в том числе, потому что в мыслях пребывал в доме Хаширамы, оставшись наедине с блокнотом, превратившим Хашираму в любителя эзотерики и мистики. Это все еще не укладывалось в голове, но зато давало намеченные цели. Теперь Саске не блуждал в потемках, не понимая за что ему браться. Теперь все было иначе. Как минимум, он должен был найти эту Кагую и распросить ее об иных и красноглазом монстре. Как максимум — поговорить с Кисаме о брате, узнать все о его исчезновении в подробностях. Понять суть. Но если с Кисаме все ясно, Мадара обещал попросить его поговорить с Саске, когда он приедет после рождества к брату, то Кагую предстояло искать самому, скорее всего вооружившись помощью Сакуры и Наруто. Или же… Саске вдруг задумался. Ино. Что если эта странная девчонка могла помочь ему? Она ведь такая странная, неужели она не может знать, где живет еще одна странная старуха с мистическими силами? Саске усмехнулся сквозь невеселые мысли, решив оставить свои догадки до завтра. Пока же, они всей дружной компанией уселись в машину Мадары, едва вместившись и тихонько подъезжали к дому заболевшей директрисы, осторожно останавливаясь у соседнего, дабы не быть замеченными раньше времени. Мито, сидевшая за рулем, к великой злости Мадары, вдруг покопавшись в красной лаковой сумочке, достала бинокль, одновременно с этим заглушив мотор. Хмуро посмотрела на сидящих на заднем сидении Хашираму, Саске и Обито. — Значит так. Операцию проводим осторожно и без ошибок. Цунаде не должна нас засечь. Поэтому… отныне забываем все имена и отзываемся только на позывные, ясно?! — строго прикрикнула она на всех. Мадара на переднем сидении только устало зевнул. — Мито, милая. Мне кажется ты воспринимаешь все слишком серьезно… — неуверенно пробормотал Хаширама, взглянув на бинокль в чужих руках. — Нам явно не нужны позыв… — Молчать! — генеральским тоном заткнула она бывшего мужа, указав на того пальцем. — Я — Орел-1. Ты будешь — рядовой Бревно! — О, господи… — Ты. — указала девушка на Саске. — Нытик. Ты, — тычок в сторону обалдевшего Обито. — Плакса. Хотя нет. Наоборот. Саске — плакса. А ты Обито — нытик. Послышался удрученный вздох Обито. Мито вдруг яростно повернулась к Мадаре, а тому оставалось лишь испуганно застыть, скрестив пальцы рук, дабы ему не дали кличку похуже. Девушка сверила его долгим взглядом, а затем вдруг заговорила: — А ты — Орел-2. — Господи, спасибо… — облегченно вздохнул Мадара, расслабленно опустив плечи. Вся компания тихо вышла из машины, и встала позади глазевшей в бинокль женщины. — Отлично. В гостиной горит свет. Она дома. — рыжая махнула Мадаре. — Давай, солдат. Вперед. Мы будем прикрывать тебя… прямо там, за тем кустом, который напротив дома. — Удачи тебе, Мадара! — неловко произнес Саске, но под грозным взглядом Мито стущевался, выставив два пальца вверх и натянуто улыбнувшись. — То есть… удачи тебе, Орел-2. — Понял тебя, лейтенант Нытик… То есть Плакса! — мужчина понуро направился к скромному двухэтажному дому кремово-желтого цвета. Настолько блеклого, что красная дверь, как единственное яркое пятно в его оформлении, смотрелось настоящим бельмом в глазу. Мужчина вздохнул, чувствуя за спиной торопливый топот сразу кучи ног. — От бедра иди, Мадара! — хихикнул Обито, пихнув локтем смеющегося Хашираму. Саске обиженно надул губу. Они что это все несерьезно что ли? Тут вообще то вопрос жизни и экзаменов. Если Мадара все испортит — его племяннику станет еще хуже в школе. — И помни, улыбка — главное оружие мужчины! Мадара, стоящий на пороге, резко обернулся, показав спрятавшимся в кустах средний палец. После чего он, покачав головой, с трудом заставил себя позвонить в дверь, разом выпрямившись и спрятав бутылку вина за спину. В кустах затихли. Саске вдруг решил, что прятаться там было не лучшей идеей, поскольку в прошлый раз таких пряток в компании Наруто, Карин легко вычислила их укрытие, но быть может теперешняя ранняя темнота играет им на руку? В доме какое-то время было тихо, однако через пару минут раздался топот ног и входная дверь открылась. Мадара громко сглотнул, натянуто улыбнувшись, едва его глаза встретились с хмурым взглядом явно пребывавшей не в лучшей форме Цунаде. Мадара, сперва желающий сказать хоть что-то, пораженно застыл от одного только явно отекшего лица директрисы. Черт возьми. Да она не болеет. Она в отходняке! — Ты? Что ты тут забыл? — хрипло спросила женщина, облокотившись о дверной косяк. Ну и синяки под глазами. Мадара прошелся глазами по ее растрепанным волосам и мятом сером халате, со смешком подумав, что его бывший видок был очень даже подходящим для ее теперешнего состояния. Цунаде резко скривилась в лице, недовольно поморщив нос. — Ну? Язык проглотил? Учти, Учиха, будешь продолжать стоять так и жутко молчать — я достану ружье, понял? Это стало поводом для того, чтобы отмереть и криво, якобы обворожительно улыбнуться, продемонстрировав доброту своих намерений в виде бутылки вина и пакета с шоколадными конфетами. Цунаде протерла глаза, удивленно взглянув сперва на них, а затем на самого вдруг приведшего себя в порядок мужчину. — И что же я вижу… — холодно проговорила она. — Мужчина средних лет оделся как малолетний пижон. Жалкое зрелище. — А вот за средних лет обидно. — поморщился Мадара так, будто бы хлесткие слова женщины причинили ему реальную физическую боль. — Я вообще-то с миром пришел, как видишь. Ну, знаешь, провести время в приятной компании, поговорить… — Стой, где стоишь! — рявкнула Цунаде, когда Учиха попытался заговорить ей зубы и пройти внутрь. Ткнула ему в грудь пальцем, выпятив губу. — Если ты думаешь, что я впущу тебя в свой дом только потому, что ты притащил какое-то дешевое пойло, то ты ошибаешься. Я вижу тебя насквозь, Мадара Учиха и прекрасно понимаю, что ты здесь только потому что тебе что-то от меня нужно! — Но… — И я не собираюсь удовлетворять твои хотелки, понял?! Что бы ты ни просил, я лучше со скалы спрыгну, чем сделаю то, что от меня просишь ты. Ты! Именно ты! — Боже мой, Цу. Ты правда думаешь, что я такой отморозок? — слабо попытался отшутиться Мадара, сделав шаг назад. Кажется, план Мито и Хаши стабильно проваливался. Цунаде посмотрела на него так, будто бы Мадара вдруг стал сосредоточием всего самого ужасного, что когда-либо делало человечество за всю историю его существования. Обернулся и начальником концлагерей, и создателем ядерной бомбы, и всеми известными маньяками мира и даже парнем, который первый понял, что творчество можно продавать.* — Конечно нет! — сказала она, а затем сделала настолько жуткое лицо, что даже Учихе стало не по себе. — Я думаю, что ты хуже. Намного хуже. Я знаю о каждом твоем злобном деле. О каждом кошмаре, что ты заставил всех нас пройти. Ты антихрист. Маньяк. Больной и сумасшедший преступник. Порождение первичного хаоса, хтонического безумия, существовавшего здесь миллиарды лет. Его олицетворение. Исчадие ада. Корень зла в сердце тьмы…. Мадара изумленно раскрыл рот, вытаращив глаза. — Вау. — только и сказал он, не в силах ответить ничего связного. Цунаде прокашлялась, протерев рот рукой. — Поэтому уж будь добр — уберись подальше от моего участка. — Ну что ж…ладно, ладно. Я понимаю. — мужчина демонстративно опустил голову и поплелся назад, задержавшись лишь на середине белой дорожки. — Эх, видимо придется пить это прекрасное Пино-нуар в гордом одиночестве… Цунаде, если и пыталась не показывать свой интерес к содержимому бутылки, то потерпела крах и вдруг оживилась. — Пино-нуар? Откуда у тебя на него деньги? — женщина хмыкнула. — Какого оно года? — Даже не знаю… Хаши подогнал. А я слышал в его личном погребе есть даже те, что из начала двадцатого века… — улыбнулся Мадара, не оборачиваясь к женщине. Цунаде поджала губы, нервно перебирая в голове варианты дальнейших действий, а потом измученно вздохнула, раздраженно прикрыв глаза. — Начало? Бред. Он не мог дать тебе его просто так. Ты ничего не понимаешь в вине! — Так почему бы не проверить? Новое молчание и раздраженный вздох не заставили себя долго ждать. Мадара уже понял, что таки подцепил женщину на крючок и теперь откровенно издевался. — Ладно. Черт с тобой. Входи. — махнула женщина рукой. — О, спасибо! Ты просто… — но не успел Мадара торопливо вернуться к двери, как оказался снова грубо ткнут пальцем в грудь. — Но смотри мне! — рявкнула она. — Один Учиховский фокус — и я звоню в полицию! — Понял, принял. — нервно улыбнулся Мадара. Женщина еще какое-то время сверлила его взглядом, а потом простонав под нос какое-то ругательство, позволила войти внутрь. Мадара коротко обернулся на куст и подмигнул. Пронесло. Мито выглянула наружу, внимательно глядя в бинокль. — Орел-2 в здании. Повторяю, Орел-2 в здании… — Солнце мое. — прошептал ей в ухо Хаширама, а затем указал на недоумевающих Саске и Обито, стоящих в полуметре от Узумаки, — Мы, в общем-то, смотрим на то же, что и ты. Мито лишь скучающе ахнула, отставив бинокль. — Пока все идет по плану. — кивнул Обито. — Дадим им немного времени и… Мадара там воспользуется своими чарами, все такое. — А у дяди они есть? — недоуменно спросил Саске. — Нет. Но зато есть огромная самооценка и раздутая жажда внимания. Ей должно хватить. — пожал мужчина плечами в ответ. Вся троица принялась ждать дальнейшего развития событий, знатно удивившись, когда это ожидание вдруг растянулось сперва на пол, затем на час, а после и вовсе на два часа. Пришлось развалиться под кустом, стараясь не уснуть от скуки и переодически поглядывать на входную красную дверь, жалея о том, что не взяли с собой карты или даже полноценный покер, чтобы попытаться отыграть предыдущую партию прямо на холодной мокрой земле. Впрочем, едва ли это помогло, хотя и развеяло бы скуку, ведь к двенадцати часам ночи холод окончательно сковал троицу, заставляя сбиться в тесную кучу и скрипеть зубами от дрожи, когда на головы им начали сыпаться крупные хлопья снега. — Да что они там так долго делают?! — раздраженно пробормотал Обито, оледеневшими губами. — Кто-то должен сходить и посмотреть, я тут вообще-то в осенней куртке сижу. — согласился Хаширама, обняв продрогшую Мито крепче. — А может в машину? — спросила она. — Но мы должны следить за обстановкой, Орел-1. — шепнул ей Саске, и женщина устало кивнула. — Может мне проверить? — Нет. Точно не ты. Если Цу тебя увидит… — Да я только в окно. — Исключено. — Мито вдруг обернулась к Обито. — Нет, нет. И еще раз нет. Я вам не герой-разведчик в немецком тылу. — раздраженно запротестовал он. — Конечно нет. Ты же сам немец. — Мито толкнула мужчину в спину, вынуждая того выйти из кустов. — Вот и покажи свое искусство войны. — Что? Это нечестно. Почему вы должны сидеть в тылу, а я идти прямо туда?! — прошептал тот гневно. — Потому что мы французы, дорогой. Сидеть в тылу — наша непосредственная традиция. — пожал плечами Хаширама, пока Саске едва не рассмеялся, зажав рот рукой, при виде скривившегося в лице Обито. А, черт с ними. Мужчина осторожно пробежал через дорогу к участку Цунаде, слегка согнувшись, дабы его не заметили из окна. Еще раз обернулся к затихшему кусту и тяжело вздохнул. Ну здорово. Пробежав вдоль уже осыпавшихся кустов миниатюрной розы, Учиха прислонился спиной к дому, осторожно заглянув в окно гостиной. Черт возьми, ему почти тридцать, а он играет в шпиона. Здорово. — О, а помнишь как старик Фу, проклинал весь твой род, за то, что ты во время экзаменов намылил всю доску мылом? — смеялась женщина, крепко держа бокал уже почти выпитого вина в руке. Она вальяжно развалилась на диване, пока Мадара с ногами уселся на кресло неподалеку, послушно подливая ей вина. О, черт. Обито покачал головой. Да они уже давно покончили с Пино-нуар, и судя по еще трем стоящим на маленьком журнальном столике бутылкам — принялись за личные запасы Цунаде. Благо их разговоры были слышны даже через оконное стекло. — О, да. Ушлый был старикашка. Светлая ему память. — поддакнул мужчина, допив остатки вина прямо из горла. Обито поморщился. Вот же пьянь. — Его призрак еще как год преследовал меня по всем школьным коридорам. О нет. Только не это опять. Лицо Цунаде вдруг стало серьезным и испуганным, не смотря на ее заметно покрасневшие щеки. — Снова это слышу… Ты и правда веришь, что видишь мертвых? — спросила она без улыбки. Мадара прыснул, махнув рукой. — Ну конечно нет, боже мой! Я не вижу их. — к облегчению Обито сказал он, но затем же к его разочарованию добавил. — Я только слышу. Иногда получается заговорить. Дерьмо. Воцарилось гробовое молчание. Обито зажмурился, умоляя всех богов, чтобы Цу списала этот бред на пьяную голову. — Иди ты! — вдруг ударила она кулаком по плечу мужчины, рассмеявшись. Обито облегченно вздохнул. Так, ладно, нужно как-то привлечь внимание Мадары и намекнуть ему на то, чтобы тот закруглялся. Но как это сделать незаметно? Меж тем, разговор продолжился. — Ты двинутый, Мадара. Но при этом не так уж и плох, как обычно о тебе говорят. Мадара со смешком пожал плечами, открывая еще одну бутылку вина. М. Испанское. — Не стоит верить всем слухам, что ходят в городе… — Я стараюсь. — возмутилась Цунаде. — Например, знаю, что Орочимару — милейшая особа, хотя его частенько боятся не меньше, чем твоей персоны. Но ты… Мадара, мы все помним тот твой ночной поход к дому Тобирамы, и такое тяжело оправдать. Ох, снова эта тема. Мадара знал, что рано или поздно кто-то задаст ему этот вопрос. Учиха громко вздохнул, проведя ладонью по волосам. Отложил бокал с вином и вытянулся в кресле. — Я знаю, что делал раньше… всякое. И иногда продолжаю делать. Но я… Слушай, я пытаюсь быть лучше. Правда. — пожал мужчина плечами, отведя взгляд. — Пытаюсь типа, забыть прошлое и жить дальше. И именно поэтому я здесь. Не ради себя, но ради своего племянника. Цунаде сверила его долгим взглядом. Какой-то вопрос уже долго крутился на ее языке. Вопрос, принадлежащий всему Тенсею, но который так никто и не решился задать. — Мы все ждали, что это случится. — вдруг прошептала она. — Что рано или поздно ты отомстишь Тобираме. Покалечишь его или убьешь… это был вопрос времени. Но, честно признаться, я не думала, что ты оставишь его в живых в ту ночь. Никто не думал. — она подняла не него слегка мутные от алкоголя глаза. — Почему? Мадара промолчал. Перед взглядом предстала спальня Буцумы, скончавшегося так недавно, что даже его вещи еще покоились на своих местах, будто бы старик просто отлучился на пару дней. Туда, куда когда-то попал Таджима. Похоже, смерть забрала у Мадары всех за этот короткий период жизни. Он помнил как гнался за испуганным Тобирамой на второй этаж, заряжая винчестер. Кисаме остался у входа, на случай, если ублюдок сможет отбиться и попытаться улизнуть. Пуля в лоб от бывшего преступника легко бы все решила. Тогда они очутились в спальне. Тобирама упал на спину, а после подполз к стене, уперевшись о нее спиной. В ужасе поднял на Учиху полный мольбы взгляд. Он тогда был в пижамных штанах и старой черной кофте. Спал, когда они пришли и сперва расстреляли его дом. Чтобы было честно. Был шанс. — Мадара… не надо, прошу тебя… Он молчал, хотя нижняя губа и руки тряслись. Мадара тогда сам был на грани нервного срыва, просто та ночь стала его точкой кипения. Дуло оружия нацелено в грудь Сенджу. Остается только нажать на курок. Оставалось. Как жалко. Стрелять в безоружного. Добивать. Становится убийцей. — Я все исправлю… пожалуйста… не делай этого. Мадара впервые видел вечно холодного, ворчливого и гордого Тобираму таким. Напуганным и сбитым столку. Умоляющим. В его глазах не было ничего кроме ужаса перед лицом смерти и странного благоговения. Мадара вдруг обратил внимания на чужой исхудавший вид, на синяки под глазами, потрескавшиеся губы и подумал, что смерть стала бы для Тобирамы искуплением и наказанием за его страшный грех. Он больше не умолял. Лишь тяжелое дыхание обоих мужчин стало единственным звуком в комнате. Смерть Таджимы. Буцумы. Изуны. Затем Итачи. Смерть преследует Мадару по пятам, а он искренне не понимает, чем заслужил ее пристальное внимание. — Потому что это не вернуло бы мне брата. — коротко и серьезно ответил он женщине. — И кроме того… Я не убийца. И никогда им не был. Изуна любил этого идиота, как бы тот ни корчил свои недовольные рожи при одном его появлении. И хотя Учиха ненавидел слова из разряда, Изуна не хотел этого, ах, он бы не одобрил, Мадара понимал, что смерть Сенджу не принесла бы облегчения ни ему, ни мёртвому. Мадара мог бы сдаться окончательно и поставить точку на своей жизни одной пулей. Но не сдался. Не выстрелил. Не хотел признавать, что частично, на самую толику смирился со смертью самого дорогого ему человека. Считал, что любой намёк на пресловутое отпусти и забудь — оскорбление для почивших. Неуважение. Нужно скорбеть и убиваться, иначе не любишь. Иначе признаешь, что можешь жить дальше. Без него. — Тогда выпьем за это. — Цунаде медленно кивнула, залпом осушив весь бокал. Обито, грустно поджавший губы, таки додумался неуверенно махнуть рукой, наконец заметившему его Мадаре. И не только Мадаре. Цунаде вдруг решила обернуться к окну следом за взглядом недоумевающего мужчины, вдруг отложившего бокал и потянувшего ее за руки к себе. Что за… — Цунаде! — А? — удивленно протянула женщина, когда Мадара вдруг вынудил ту подняться на ноги, сжав ее ладони своими. Черт. Идиот. Что он там забыл? — Я хочу, чтобы ты знала, что мне очень жаль, что я постоянно портил твоей школе жизнь. И…Обито. И своим учителям и… за то, что разбил стекло сегодня… — активно заговорил он, не позволяя ей обернуться. Ну же, Обито. Проваливай. — Что ты сделал?! — Но к чему эта мелочность перед всепрощением твоего ангельского терпения? — нервно улыбнулся Мадара, недовольно глянув на Обито. Тот сделал шаг назад, поняв, что пора бы уже скрыться, но споткнувшись, с криком грохнулся на землю. — Что это было? — недоуменно обернулась Цунаде, но Учиха настойчиво положил ладонь на ее щеку, заставив посмотреть на себя. — Всего лишь мое тревожно бьющееся сердце! — пылко прошептал он, а потом, едва заметив появившегося в окне родственника, резко встал на одно колено, заставив женщину изумленно открыть рот. — Потому что мне невыносимо понимать, что ты все еще держишь на меня зло. Что же я могу сделать для тебя, чтобы ты меня простила?! — Так, Учиха. Уже не смешно. Я точно что-то слышала! — Цу едва отцепила от себя наровящего обнять ее Мадару, твердым шагом подойдя к двери. Дерьмо. Если этот идиот Обито не додумается скрыться где-то, вместо того, чтобы броситься к кустам — у них проблемы. А ведь не додумается на пьяную голову. Вот черт. Мадара резко схватил ее за руку, едва та открыла дверь уже наполовину. Обито почти удалось спрятаться. Если она… Учиха вдруг перехватил ее за талию, слегка нагнув, будно бы вспоминая движение из танго, и не успела женщина возмутиться, как оказалась заткнута настойчивым поцелуем, а после прижата к дверному косяку. Все, кто прятался в кустах ошалело ахнули, едва не закричав на всю улицу. Запыхавшийся Обито стыдливо закрыл изумленному Саске глаза. — Вы поглядите на него. — восхищенно прошептал Хаширама. — Какой ловелас. — Ты хотел сказать геронтофил… — с отвращением поправил Обито. — Да помогут ему боги… — добавила Мито, когда Мадара таки разорвал поцелуй, оставив потрясенную Цунаде в покое, а та, недолго думая, отвесила ему хлесткую пощечину, возмущенно надув губы. — Совсем страх потерял, Учиха?! — крикнула она. — А если бы нас кто-то увидел?! Что было бы с моей репутацией… — Прости, Цу. Не понимаю, что на меня нашло. Эти эмоции… — свкозь зубы проговорил Мадара, бросив взгляд на кусты напротив. Женщина нервно вытерла подбородок, уже не желая ничего, кроме того, чтобы этот тип просто свалил с ее участка и не возвращался. Хотя… что тут греха таить, целовался поганец умело. По-французски. — Ладно. Черт с тобой. Спишем на алкоголь, но чтобы больше в жизни так не делал, понял? — строго указала на него пальцем женщина. — И никому об этом не говори. — Я — могила. А что насчет… — уверил ее Учиха. — Да, да, да. Дам твоему Саске другого учителя математики, только уймись уже. — Мадара едва не вскинул руки вверх, востороженно закричав. От этого с трудом сдержался и Саске, до этого тихонько сидевший позади Обито. Они поговорили еще какое-то время, хотя с каждой холодной лишней минутой был ясно, что посиделки у Цунаде исчерпали себя двумя бутылками вина ранее, и сейчас только тратили время. Какова же была радость, когда Мадара таки распрощался с женщиной и вскоре вся компания уже во всю обсуждала последние события в машине, смеясь и чувствуя небывалый подъем лишь от одной маленькой победы. — А потом Цу такая: черт возьми, как же ты горяч, Мадара Учиха! — смеялся мужчина, вспоминая позорный поцелуй. — Не было такого, придурок. — улыбнулся Обито, скрестив руки на груди. — Ну ты-то знаешь, умник. Кстати, в следующий раз подойди, будь добр, к окну еще ближе, чтобы мы тебя точно заметили. — съязвил мужчина в ответ. Хаширама громко рассмеялся, повернув руль. На сей раз за водителя был он, хоть и водил хуже всех. Для Саске это было интересное наблюдение. Мадара постоянно нарушал и превышал скорость, Обито был самым аккуратным на дорогах, Мито ездила прекрасно, но отвратительно парковалась, часто занимая автомобилем по три парковочных места (сколько проклятий ей посылали другие водители и сколько раз царапали машину, представить страшно), Хаширама… ох. Лучше не надо об этом. — Черт возьми, ребят. Это было круто. Никогда так не веселился. — сказал он, чуть не пропустив поворот. — О, да. Нужно устроить подобное на мой день рождения. — согласился Мадара, пихнув Обито локтем. — А, что. Ты нас приглашаешь? — с ухмылкой спросила Мито на переднем сидении. — Почему бы и нет? И рождество у нас отпразднуем. Сколько можно по норам сидеть? Правильно я говорю, Саске? — Да… Идея отличная. — улыбнулся тот. Они ведь и правда весело провели время. Если точно также выйдет и рождество — оно станет самым лучшим в его жизни вообще. Знать бы только, что подарить Мадаре и Обито… — Мне нравится. Поставим елку. Нарядим. Приготовим сидра по рецепту Буцумы… Ты же помнишь как его готовить, а, Мадара? — подмигнул Хаширама другу. — Еще бы не помнил. А с нашей модификацией… — А я хочу водки. — вдруг заявила Мито. — А Саске колы купим. Или детского шампанского. — Никакой колы. — запротестовал Обито. — Мы как истинные европейцы не должны поддерживать американизм. — Договорились. Для Саске купим шнапса. — хохотнул Хаширама. — Так. Еще одна тупая шуточка про Третий Рейх… Саске рассмеялся, на миг даже забыв о всех проблемах, что нависали над ним с дамокловым мечом в руках. Ему просто было… легко, впервые в жизни. Этот день. Настроение. Все будто отпустило его и придало телу и душе воздушности. Позволило расслабиться в компании по-настоящему близких людей, ведь именно такими они ощущались, после того откровенного разговора с Мадарой, всей этой шумихи с директрисой и… как они просто ворвались в школу, чтобы поддержать его. Только поэтому. Могли ли быть у мальчика еще более любимые люди? Саске в кои то веки смог просто расслабиться и не о чем не думать, закрыть глаза в сладкой довольной дреме, пока машина ехала все дальше, по уже полностью покрывшейся тонким слоем снега дороге. Снег также покрыл и гнилую черную крышу заброшенного особняка, провалившуюся в нескольких местах. Полностью запорошил и заросшую дорожку, ведущую к открытой двери, и сейчас на нем четко виднелись следы чьей-то обуви, а внутри, на гнилом полу растеклась вода от расстаявшего сугроба, некогда налипшего на чужие подошвы. Он цепочкой шел к лестнице с подгнившими ступенями, выходил рядом с картиной Дикой Охоты и наконец кончался у стройного силуэта в длинном плаще, стоящего около уже лишенных простыней зеркал. Идеально чистых и сияющих в свете луны. Изумительно. Нечто, издающие низкие шипящие звуки подползло к нему на четвереньках, вынырнув из тьмы. Оскалило зубы, отблескивающие даже под грязными, налипшими на лицо и губы темными волосами. Хотело было вонзиться ими в чужую худую ногу, но ей же оказалась грубо отпихнута, и со скулением вернулось в угол, перебирая заплетающимися конечностями по деревянному полу. Неизвестный еще долго с молчанием смотрел на его возню в сторонке от зеркал, а затем обернулся к самому большому из них, едва собственное отражение вдруг превратилось в нечто темное и злое. Полыхнуло алым. Мужчина холодно улыбнулся, положив свою ладонь на холодную зеркальную гладь. — Меня сковал такой тяжелый гнет. Перед ее стремящим ужас взглядом. Что я утратил чаянье высот. — пропел он, слегка согнув голову к плечу. Существо из тьмы лишь зловеще оскалилось, ударив по стеклу в то место, где находилась его ладонь. От его когтей на той стороне остались глубокие борозды. Ах. Оно все злее с каждым днем, и незнакомец совсем не хочет стоять на пути той погрязшей в боли и ненависти мощи, когда монстр вырвется наружу и станет чем-то куда большим, чем тенью на стене. Но этого не произойдет. По крайней мере, если они перестанут ждать чужих решений и таки приведут сюда носителя, не додумайся он прийти сам. — Я знаю. Знаю. Тебя уже тошнит от сидения взаперти. — мягко проговорил силуэт, сверлящему его озлобленным взглядом чудовищу. От одного его взгляда по спине бежали мурашки даже у того, кто давно пережил самые худшие моменты своей жизни и не боялся предстать перед ликом смерти, даже будучи пред ней в очень больших долгах. Но сейчас на него смотрят не ее бездушные глаза, а что-то куда более жестокое. Пропитанное яростью и нетерпеливым желанием разрушить оковы, словно Фенрир. Однако его освобождение означало Рагнарек для всего мира, и едва ли их история кончилась бы более благополучно. Отнюдь нет. Учитывая, что оно устроило во время дня Бури, рассчитывать на пощаду не приходится. Не тогда, когда монстр насытился столькими смертями и безусловно, стал еще сильнее. Удивительно, что его мощь способна сдержать лишь хрупкая зеркальная гладь, но это лишь временная защита. Им срочно нужно тело, потому что если тварь вырвется в их мир, не получив сосуд — обречена будет далеко не только Франция. Но это лишь его страхи. Наверняка у той бездны, что сейчас смотрит на него совсем иные планы на собственную свободу. Как и у того безумия, что создало ее. Ах. Но всем плевать, кроме него. Похоже подобные земные тонкости — дело только его ума. Ну куда уж. Тягаться с такой одержимостью всем этим? Ох, нет. — Не злись. — улыбнулся силуэт. — Будь я более свободен в действиях — маленький сосудик был бы уже в твоих руках. Но как видишь, мы оба вынуждены ждать у моря погоды… Незнакомый отвернулся от силуэта, плавно парившего в зеркале. Опасливо посмотрел на трещину рядом с рамой, возникшей, когда монстр почти соприкоснулся с мальчишкой, которого так страстно желал получить. Как близко они были к тому, чтобы предотвратить еще больший кошмар в обмен на одну жизнь. Какая жалость. Силуэт взглянул на поскуливающего от присутствия более сильного существа Неджи, со страхом глазевшего на зеркало, и скривился в отвращении. — Я видел сегодня что-то прекрасное и непорочное. — вдруг сказал он, с издевкой посмотрев на существо за зеркалом. — Тебе не понять моих слов, потому что ты готов разорвать меня на кусочки, едва это стекло перестанет быть преградой. Но исповеди в пустоту никто не отменял, верно? — почти по змеиному прошипел он, лизнув уголок рта языком. — Как считаешь, сколько ты готов ждать еще, чтобы осквернить это? Плохой ход для изначально лживого вопроса. Существо слишком хорошо читало ложь в чужих словах, чтобы не понимать, о чем вообще он говорил. И ему это не нравилось. Монстр вдруг принял совсем иное обличье, став черной копией его собственного Я, и в поразительно схожем жесте лизнул уголок рта языком, после чего с безумной, жестокой улыбкой провел пальцем по горлу. И мужчина в ту же секунду закашлялся, выплюнув комок загустевшей крови на деревянный сгнивший пол, упав на колени. Схватился двумя ладонями за порезанное горло, стараясь остановить мешающее дышать кровотечение. Нет, пожалуйста. Только не опять. Перед глазами стояла бледная пелена. Боже. Он умирает. Он снова умирает. Мужчина широко распахнул рот, в ужасе ощущая как тело отказывается слушаться. Как окровавленные руки сами касаются стекла в том месте, где сейчас находятся черные лапы твари, снова принявшей свой облик. Как его лоб прижимается к ледяной зеркальной поверхности, а с той стороны своей головой прижимается оно… Ярко красные глаза пристально смотрят в его собственные. Боже. Нет. Его глаза слишком близко. Он видит так много ужаса и зла и от этого почти тошно. Существо смеется и наслаждается чужой болью. Безумие. Он ощущает как оно проникает в его собственное, туманит рассудок и убивает изнутри все тепло. На зеркале остаются отпечатки кровавых ладоней. Мужчина в ужасе. Он чувствует как дыра в шее все расширяется. Как ее края с противным скрипом рвущейся кожи расходятся так, что еще немного и голова слетит с плеч. И тогда он кричит. Бесшумно и тихо. В пустоту. Ведь сорваны связки. Безжалостно вырваны чужой рукой. Господи. Он умирает. Истекает кровью. Кто-нибудь, прошу, помогите. Кто-нибудь… Силуэт открыл глаза, словно после долгого сна. Кровь залившая пол и зеркало пропала, как и боль вместе со страхом перед смертью, настигшая его рассудок. Рана на горле исчезла. Мужчина медленно встал на ноги, оглянувшись вокруг себя. Затихший Неджи наблюдал за его мучениями с угла грязной комнаты, сжавшись в испуганный комок. Он-то точно знал, что тварь лучше не провоцировать. Впрочем. Мужчина поправил горло рубашки. Не то чтобы это было проявлением власти. Монстру просто нравилось причинять ему боль. Всем им. — Ладно, ладно. Ты здесь хозяин. — охрипшим голосом попытался отшутиться он, нервно посмотрев на зеркало, однако не нашел там ничего кроме своего отражения. Внезапно Неджи насторожился, едва на первом этаже послышались чужие тихие шаги. Кто? Так рано? Силуэт обернулся к двери, застыв как напряженная струна, едва шаги приблизились к их двери. Неджи зарычал, обнажив гнилые зубы. Мужчина осторожно вытащил револьвер из плаща. Еще не хватало им незванных гостей. Ничего. В их случае смерти вообще мало, что значат. Щелчок оружия. Глаза удивленно расширились при виде открывшего дверь человека, равнодушно вставшего на пороге. — Вот оно как… — произнес силуэт. Ты…