Past in the future: Best Friends Forever (BFF)

      Минхо смеётся безумным смехом, заставляя проходящих мимо людей оглядываться на них. Что же его так рассмешило? Может быть то, что Чонин сказал, будто бы заберёт его? Ян настроен серьёзно, это видно по его лицу. Сказать честно, серьёзно настроенный омега выглядит устрашающе, напоминая лисицу, готовящуюся к атаке на беззащитного маленького зверёнка.       Чонин добивается права забрать под свою опеку бету. Как? Через суд. Суд над отцом Минхо.       Ли был в школе, когда к учебному заведению подъехал чёрный минивэн и из него вышло двое мужчин. Бета обернулся на визжание и радостные крики омег, которые окружили вышедших, но не смог увидеть тех, вокруг кого они столпились. Любопытство взяло своё и Минхо медленно начал походить ближе, отталкивая омег, и всё яснее слыша знакомый голос. «Этого не может быть… — думает он, всё ещё проходя через толпу. — Я слышал, он уехал.» Но вот последняя девушка отходит в сторону и Ли замечает светловолосого паренька с яркой улыбкой. Длинная чёлка немного закрывает пару карих беличьих глаз. Он весело болтает с одной из омег, иногда кивая на стоящего позади него высокого альфу с сине-зелёными волосами и едва заметными ямочками на щеках. — Ли Минхо. — проговаривает тот, подойдя ближе к бете. Джисон замолкает, как и вся толпа, смотрит на старого друга. Ли не отрывает своего взгляда от Хана, изучает его лицо, вдыхая пряный запах корицы. Он и не удивляется, слыша именно этот запах этого человека. Разум туманит, когда Джисон снова мягко улыбается и внезапно проясняется, когда Чан берёт за руку беты и тянет к машине. — Пойдём.       Джисон обещал не возвращаться, но сейчас они сидят рядом в машине. Минхо не проронил ни слова. Не спрашивал, куда они едут или зачем. Еле слышный звук мотора, тихо играющая у водителя музыка молодого певца Ким Сынмина, и Бан, рассказывающий о том, что бете нужно будет сейчас делать. Минхо не слушает, смотрит на потемневшее из-за туч небо и пролетающие мимо стэнды с улыбающимися людьми, которые что-то рекламируют. Всё это — лишь фальшь. Их улыбки и товары, рекламируемые ими же — сплошной обман. И человек, что сидит рядом тоже ложь, потому что он не может быть Джисоном. Хан уехал. Пусть даже он чувствует его запах, пусть даже альфа слишком сильно похож на друга, но… Он не мог снова появиться на глазах у беты с прежней ласковой улыбкой. Только не после того, что сделал. — Ты меня понял? — голос Чана громко раздаётся в голове, отражаясь от стенок черепной коробки и вновь проходя неприятной вибрацией по мозгу. — Минхо? — Что?.. — Ты должен будешь сейчас говорить правду, понял? Что бы ни случилось, что бы тебе ни говорили, ты должен говорить только правду. Понял? — Бан буквально по слогам произносит это, ставя ударение в некотрых особо важных местах. Ли смотрит не понимающе на него, затем на Хана, лицо которого не описывает совсем ничего, слегка сжимает край своей рубашки и кивает. Хорошо, только правду.       Они останавливаются около высокого здания суда со стоящим рядом флагштоком, на котором висит флаг Кореи, развиваясь на сильном ветру. Сегодня необычнайно холодно и вскоре, должно быть, пойдёт дождь.       Минхо стоит за деревянной трибуной напротив нескольких судей-бет и всё ещё не понимает, почему его отец одет в горчичный костюм заключенного с биркой из набора каких-то цифр на груди и сидит рядом со что-то изучающим альфой. Прямо напротив них сидят Чонин и ещё один альфа. И бета буквально находится между Чонином и отцом. — Вы утверждаете, что ваш отец подвергал вас и вашу мать, Ли Нуён, насилию долгое время? — спрашивает один из судей. — Да, — коротко отвечает Ли. Мать? — Возражаю, Ваша Честь. — альфа со стороны отца — его адвокат — поднимается с места. — Ли Минхо подвергался воспитательному процессу всвязи с невыполнением домашних и школьных обязательст. — Я не согласен, Ваша Честь. — черёд альфы со стороны Чонина — прокурора. — Как сказано в протоколе, обвиняемый продолжал избивать даже тогда, когда на это не было причины.       Это длится долго. Уже порядком около получаса бету допрашивают. Ноги уже затекли стоять, но он продолжает, смотря холодным пронзительным взглядом на одного из судей прямо перед ним. Он слушает вопросы, отвечает по мере своих знаний честно. Кажется, теперь он понимает. Ян хочет посадить его отца. Но причём тут мать Ли? Бета никогда не видел, чтобы её избивал отец.       Внезапно Минхо просят присесть и вызывают его маму к той же трибуне. Это похоже на какой-то допрос. Омега стоит спокойно и ровно. Длинный свитер с горлом скрывает всю её шею. Нуён распрашивают по тому же принципу: где, когда, куда, как, почему, как долго и всё тому подобное. И всё о побоях. Но вот адвокат выдвигает некое обвинение, заявляя, что женщина лжёт и тогда она просто закатывает рукава и оттягивает вниз воротник свитера. Свежие голубовато-фиолетовые синяки, на бледной коже чётко повторяют следы от пальцев на шее и какого-то предмета, по форме напоминающего ремень, на конечностях. Нуён говорит тихо, при каких обстоятельствах и почему получила подобное. — Хан Джисон, прошу выйдите к нам и поведайте свою версию. — проговаривает судья и альфа, махнув Ли, выходит.       …И отца-насильника наконец уводят. Он долго оборачивается назад, к сыну и жене, крича не самые приятные вещи и выглядя не самым лучшим образом. — Джисон, почему… — бета догоняет Хана уже на улице под козырьком здания достающим зонтик из своего портфеля. — Ради тебя, хён. — черный зонт с небольшим шумом открывается и альфа шагает под напор воды, останавливаясь, чтобы сказать последнее: «Я твой лучший друг, Минхо-хён, не забывай об этом. По крайней мере, я был, до тех пор, как ты не прогнал меня.» И он уходит, оставив Ли одного.       Как тошно. Почему так тошно? Почему так хочется побежать к нему, обнять и сказать, чтобы он возвращался, что бета был не прав и крикнул это нарочно? Дверь вновь открывается и выходит Нуён, открывая свой зонт и протягивая руку парню. «Пойдём, Минхо, всё закончилось.» — говорит она и Ли, стерев слёзы со своих щёк, берёт её за руку и они вместе уходят домой, где их больше не ждёт человек, издевавшийся над ними годами, но есть восьмилетняя омега, которой, несомненно, не посебе одной.       Действительно, всё закончилось.