Past in the future: Best Friends Forever (BFF)

— Как же бесит.       Минхо не думал, что пробыть допоздна в комнате для практик окажется не самой удачной идеей. Особенно когда в неё внезапно врывается отец со словами, что Ли его бесит. Откуда мужчина узнал о том, где бета, Минхо понял по маячившей светлой макушке позади альфы. Джисон. — Что?.. — всё, что успевает спросить Ли перед тем, как тяжелая ладонь отца ударила по щеке. Кожу неприятно жжёт, возможно, там остался красный отпечаток, но Ли терпит, потому что знает — будет хуже. — Как ты смел ослушаться меня? — переходит на крик мужчина, ничуть не смущаясь стоящего позади него Хана. — Ты хоть знаешь, сколько денег уйдёт на тебя, бестолочь? Мы должны обеспечить хорошое образование Джинхо, а уж потом думать о тебе.       Действительно, бесит. Джинхо то, Джинхо сё… — Ты сейчас же пойдёшь к директору и заберёшь свои документы и это не обсуждается. — он уходит, оставляя их вдвоём.       Дверь громко хлопает и также громко Минхо падает на пол. Этого не может быть. То, к чему Ли шёл целый год, то, что помогает ему раслабиться, рушится в один момент. Неужели это всё и бета снова станет прежним? Снова будет ходить по маршруту дом-школа-дом? Снова будет сидеть до ночи на реке Ханган, наблюдая за заходящим солнцем и проходящими мимо парочками, а потом, вздыхая, возвращаться обратно? И снова… будет бороться с необъяснимыми явлениями в своей жизни, как запахи. Снова будет возжелать стать другим и пытаться наложить на ребя руки… Именно так. Бета не раз пытался покончить с собой и у него бы это получилось, если бы не Джисон. А потом и Чонин. Да, именно эти двое дали ему надежду. Надежду на жизнь, а не безцельное существование.       Но что сейчас? Альфа, лучший друг, предательски отнёсся к Ли, вероятно, сказав о его местоположении. А омега даже не в этой стране сейчас и он не сможет никак помочь. Будь здесь добродушный Ян или его истинный, они бы обняли и утешили, но… Их нет. — Хён… — еле слышно обращается Хан. — Уходи. — мелодичный голос Джисона единственное, что он сейчас хочет слышать в последнюю очередь. — Хён, я объясню… — Прочь! Пошёл вон! Я видеть тебя больше не хочу! — он кричит, размахивая руками и вскакивая с пола. По лицу скатываются горячие слёзы горя, будто кипятком тбжигающие молочную подростковую кожу. Его слова не серьёзны, он говорит это всё в сердцах и даже не думает о том, чтобы прогнать из своей жизни лучшего и, по сути, единственного друга. Альфа не отвечает больше ничего, не останавливает бету, когда тот начинает слабо бить кулачками по груди младшего и толкать его к выходу. Он лишь смотрит глазами, полными сожаления, и, наконец, уходит, сказав тихое «прощай». — Ты прошёл такой путь, чтобы добиться места в нашей школе, так почему ты сейчас уходишь, Ли Минхо? — молчание. — Это как-то связано с тем человеком, что приходил сегодня? — Пожалуйста, просто вычеркните меня из списка учащихся и верните документы. — Ли пробует поднять глаза на сидящего напротив него альфу, отчего тот, наконец видит ещё красные белки. — И… вы могли бы не говорить об этом Ян Чонину?       Минхо не хочет тревожить омегу. Не сейчас, может быть потом он всё же расскажет, но ему нужно время. — Хорошо, как скажешь, — вздыхает директор, складывая документы в голубую папку и протягивая её бете, — если захочешь вернуться — место будет пустовать полтора месяца. Подумай ещё раз над своим решением, ладно?       Ли нехотя берёт документы, слегка кивая и фальшиво улыбаясь. Да пошло оно всё всё к чертям, он хочет отказаться, вернуть документы и хоть даже жить в студии, но знает, что этот его порыв быстро иссякнет из-за всё того же отца.       Первое, что предьявляют родители Ли, когда он возвращается — найденную ему работу на месте охранника. Ночного охранника на полставки. — Или ты работаешь и зарабатываешь себе деньги на университет, либо остаёшься без образования.       Это жутко. Действительно жутко для пятнадцатилетнего мальчишки работать в ночную смену в магазине товаров для ремонта и строительства. Вся многочисленная мебель на ночь накрывают белыми тканями, чтобы не запылилась. Хотя, если признаться, то это вряд ли помогает. Проходить по помещению с вывешенными на продажу инструментами, отблёскивающие свет единственного фонарика, тоже такое себе развлечение. Бета даже не задумывается о том, что он — бета, который должен быть хладнокровным и спокойным, когда замечает в темноте черный силуэт. Он готов принять буддизм и подстричься в монахи от страха, дрожащей рукой переводит свет на тёмную фигуру и… Всего лишь стремянка, за которой стоит большой цветок.       Ему хочется вернуться в комнату к Джисону, в то кафе, где они часто бывали раньше, хочется прижаться к альфе и рассказать ему обо всём, что произошло за то время, пока они не виделись. И ему бы было всё равно на свою гордость, на свои слова, он готов бы был упасть на колени перед младшим и просить прощения за то, что обидел, за то, что сказал тогда. Но его упрямство сильнее собственных эмоций. Его разум мечется туда и обратно, от вариаций к вариациям, не решает прийти к какому-либо решению, отказываясь работать нормально и хорошо. И Минхо так и застрял на одном месте, ни шагу в перёд, ни шагу назад ступить не может, потому что не знает. Что его ждёт, если он пойдёт навстречу и что будет дальше, если отступит назад и сделает эту пропасть между ними ещё больше? Ждать — не выход, он знает. Но страх перед неизвестностью ругает его больше, чем простое бездействие. А простое ли оно вообще? Бездействие по своему роду тоже действие, несущее в себе последствия.       Ли работает одну ночь через три, но это чувствуется так, будто бы бывает там каждый день. Он не досыпает, черные мешки и потрескавшиеся красные губы придают и без того бледному лицу ещё большей безцветности, некой болезненности и однажды к нему приходит Чонин. Омега, которому известно всё и даже больше. — Если я заберу тебя у твоих родителей, ты станешь таким, как раньше, Минхо?