***
Одна из палат третьего этажа. Самая обычная, одиночная, с окном в четверть стены, отделяющим её и коридор, чтобы следить за теми пациентами, кому требовался должный уход. Кили не стал заглядывать сквозь стекло, от волнения и переживаний кусая губы, которые совсем пересохли. Он прильнул к приоткрытой двери, остановившись и замерев, чтобы окончательно собраться с духом. Там пикали приборы; такой, казалось бы, тихий, монотонный писк, но Кили едва не оглох от него - настолько всё казалось преувеличенно-ужасным. Чтобы переступить порог, сделать шаг, ему потребовалось огромное усилие, потому что волнение сделало его ноги абсолютно непослушными. Сердце подыхающей лягушкой дёргалось в груди. Ладони вспотели. Выкручивало все внутренности. Он чувствовал себя так, словно сам только что выбрался из комы, и лишь взгляд его оставался ясен, устремлённый внутрь палаты. На кровати лежал Трандуил. На спине, безо всякого движения, точно мертвец. Накрытый белоснежной простынёй почти по грудь, в бледно-зелёной, больничной робе. Это был точно он — профиль его, несомненно, - просто из-под бинтов, которыми была перехвачена голова, проглядывали пряди тёмных волос.. Кили молча смотрел, не решаясь пройти дальше. Он вдруг обнаружил, что лягушка в груди резко умерла, лишив его пульса. Ему нужно было срочно присесть, а не то он и сам упадёт от возникшего головокружения. Свет в палате был приглушённым, горел лишь тусклый боковой свет, и из-за холодных теней по углам всё казалось покрытым едва заметным глазу туманом. Какой-то сложный аппарат, мигающий разноцветными лампочками, капельницы, впившиеся в пациента злыми длинными иглами, подвешенные пластиковые ёмкости на штативе - всё это отторгало. Увидеть Лесную Фею, яркую, сияющую, преисполненную чувством собственного достоинства, в таком неподходящем для неё месте — всё равно, что разглядывать звёзды в тёмных водах болота. Да только осталось ли там хоть что-то от Лесной Феи? Трандуил глубоко вздохнул, приоткрыв бледные губы и, почувствовав чьё-то присутствие, с усилием повернул голову на подушке. Кили замер. На него смотрели не светло-голубые пронзительные глаза, к которым он так привык. Другие, казавшиеся темнее в полумраке. Тёплые. Зафиксировались на Кили, глядя недоверчиво и исследуя каждую деталь его лица. Собрав в кулак всю свою волю, заталкивая подальше страх и неловкость, Кили заставил себя слегка улыбнуться и шагнуть вперёд, раз уж его всё равно обнаружили. — Привет, - произнёс он, дивясь своему хриплому голосу. Трандуил не ответил, всё ещё пристально изучая его. Возникло необъяснимое напряжение, сделавшее воздух тяжёлым и плотным. Было страшно, было горько, что-то лопалось внутри, может даже разваливалось на куски сердце. Сглотнув вязкую слюну и запахнув края медицинского халата, Кили медленно приблизился к стулу возле кровати. — Я могу присесть? Едва заметно кивнув, Трандуил не произнёс ни слова, но Кили ощущал на себе его сосредоточенный, тревожный взгляд, и ему было очень не по себе. Он опустился на стул, и в который раз перевёл дыхание, боясь задохнуться – сердце снова затарабанило неистово. Глаза, что сейчас медленно путешествовали от его губ до глаз и обратно, мерцали зелёными бликами. Они.. да.. они зелёные, с проблесками янтаря в середине радужки, обрамлённые длинными, естественными ресницами, не такими загнутыми кверху, как раньше. Зачем было прятать редкий цвет под цветными линзами — кто теперь объяснит? Кили встряхнул головой. Ему следовало немедленно оторваться от созерцания, а иначе уже становилось совершенно непонятно, кто кого пытается узнать и вспомнить. Пришлось как следует напрячь мозги, чтобы разложить по полочкам в голове все инструкции, которыми его снабдил доктор Радагаст. Он здесь для того, чтобы помочь, а не таращиться, словно увидел представителя внеземных цивилизаций. — Э-ээм.. как ты себя чувствуешь? – Кили хотелось, чтобы звучало без лишних беспокойных эмоций, даже с ноткой веселья, но всё равно вышло весьма натянуто. Вряд ли даже его обаяние сейчас помогло. — Кто вы? Голос был его, Трандуила. Лесной Феи. Неважно.. Конечно же, голос не поменялся. Хоть что-то осталось неизменным. Хоть что-то можно узнать, даже если и звучание его было неуверенным и встревоженным. — Ты меня помнишь? – губы Кили дёрнулись в попытке улыбнуться, но дальнейший ответ стёр эту зарождающуюся улыбку. — Нет. Опустив глаза, Кили взглянул на свои руки, чинно лежащие на собственных коленях. Да, Фили правильно сделал, что не пошёл первым. Это тяжело. Очень тяжело. — Ты помнишь, как тебя зовут? Своё имя ты помнишь? – тёмные глаза снова встретились с зелёными, в которых читалось столько беспокойства, сомнений, боли, что ответ можно было без труда предугадать. — Нет. Кили тихонько хмыкнул. Уголки его губ вновь дёрнулись в попытке разрядить тяжёлую, угнетающую атмосферу, наполненную лишь напряжением, писком аппаратов и систематическим «нет». — Это ничего не значит, ты и раньше-то его не особо помнил, - выдал он и горько усмехнулся, поймав недоумевающий взгляд. — Кто ты такой? Мой брат? - тихо спросил Трандуил. — Неа, не твой, я брат твоего бойфренда. Меня зовут Кили. Вопрошающее, растерянное выражение лица заставило Кили отвести глаза; оно могло проделать брешь в его теле - по крайней мере, он явственно ощущал её в своей груди. Это всё было чертовски тяжело. От каждого его слова зависело мироощущение человека, который словно только что родился. В ожидании следующего вопроса он тысячу раз сгорел, потому что точно знал, что у него спросят в следующее мгновение. — А он сам где? Казалось бы, такой простой и естественный вопрос, но он словно бы загнал сотни булавок под кожу. Это было больно и неприятно. Вот же чёрт.. — А.. – Кили прикусил нижнюю губу, неловко заёрзал на сиденье и почувствовал, как что-то заныло под рёбрами. – Он.. Фили придёт позже.. боится увидеть тебя.. Страшно, что не узнаешь его, ты понимаешь? В ответ очень неуверенно кивнули. «Страшно, что не узнаешь». А самому возможно ли узнать? Нет ледяного снисходительного взгляда, сковавшего все черты лица, белокурых, длинных волос, голубых, пронзительных глаз. Ничего.. ничего не осталось. Кили тяжело вздохнул. Нужно сосредоточиться, быть предельно собранным, не обращать внимание на лезвие горечи, полосовавшее горло изнутри. — Ты помнишь, что с тобой произошло? Откуда это? – Кили указал на бинты. Было видно, что Трандуил сосредоточенно думал, нахмурившись. Возможно, пытался что-то вспомнить, копаясь в глубинах сознания, в его бесконечных чёрных лабиринтах, холодных и пустых. Он выглядел так, словно испытывал какую-то боль, так что, в одно из мгновений заметив во взгляде всполохи паники, Кили поддался спонтанному порыву и накрыл его кисть своей ладонью. Этот контакт, совсем невинный, хоть и такой крепкий, прошил разрядом всё тело, словно Кили получил удар молнии в самый сильный шторм. Каждое прикосновение, как в первый раз. Отголоски этих волн потом долго мерещатся ему ночами. Он повернул голову к кардиомонитору, возвестившему об учащении пульса у пациента, а следующая фраза Трандуила заставила всё внутри перевернуться. — Мне очень страшно.., - прошептал тот со следами тлеющей паники, печали и беспомощности. - Мне так страшно, что хочется уснуть навсегда. — Эй-эй, - запротестовал Кили, с ужасом взглянув ему в глаза и сжимая руку ещё крепче, - не волнуйся, мне сказали, что это обратимо. Ты обязательно всё вспомнишь со временем.. Доктор Радагаст заверил, что это может произойти даже через несколько часов. Как по щелчку. А он очень опытный специалист.. Мне нужно задать тебе ещё кое-какие вопросы. Ты не устал? Трандуил внимательно посмотрел на свою руку, накрытую чужой рукой и чуть расслабился, готовый слушать дальнейшие расспросы. Его пульс потихоньку выравнивался. Напряжение в воздухе стало рассеиваться. — Нет, не устал. — А ты помнишь, что было вчера вечером? Нет?.., - горько хмыкнув, Кили опустил взгляд. - Какая-то злая ирония, потому что вчера я просил, чтобы ты перестал отрицать себя, а сегодня ты совсем забыл, кто ты такой, - голос его дрогнул, ибо в груди тугим узлом скрутил удушающий гнев на тех, кто сотворил это. Знай он это наверняка, то не пожалел бы времени выловить сволочь и отделать так, чтобы тот осознал, сколько страданий принёс своим поступком. – Обещаю, что я разберусь с тем, кто это сделал. Мы с Фили разберёмся, - он давал слово скорее даже себе, ведь Трандуилу сейчас на это было ровным счётом всё равно. Ему просто хотелось всё вспомнить. — Какие у нас отношения? Мы с тобой друзья? От этих вопросов Кили впал в ступор. Вряд ли их можно было назвать друзьями. Они были друг другу скорее.. никем. Но всё же ответил он по-другому для их обоюдного спокойствия и собственного морального удовлетворения: — Да. Да, конечно, мы друзья.. Раз вы встречаетесь с Фили, то, естественно, что мы.. друзья, - он замолчал на некоторое время, выравнивая дыхание и вспоминая план действий. - Скажи мне, ты совсем-совсем ничего не помнишь? Ничего из детства? Что-нибудь, касающееся семьи, родителей? Длинные пальцы Трандуила сжали простынь, вцепившись в неё и сминая так сильно, что фаланги побелели. Пересохшие губы разомкнулись. Могло показаться, будто ему тяжело говорить. — Это похоже на падение. Будто ты падаешь с огромной высоты в черноту и знаешь, что ничего больше, кроме этой бездны не увидишь. Нет опоры под ногами, нет равновесия, только страх и желание поскорее разбиться. — Всё образуется, - с чувством ответил Кили, опасаясь услышать что-то ещё, поглаживая по тыльной стороне ладони так, чтобы расслабить сжатый кулак. - Разбиться мы всегда успеем, а быть сильным и попытаться найти в темноте свет — вот что важнее. Вчера я сказал тебе, что невыполнимые задачи — самые увлекательные - ты, конечно, не помнишь. Но мы все вместе - и я, и Фили — мы поможем тебе вспомнить обо всём, пусть даже это пока кажется действительно невыполнимой задачей. Ему вдруг почудилось, будто в зелёных глазах промелькнула.. надежда? Или может быть, благодарность? Или же и то, и другое, но Кили, скорее всего, принял желаемое за действительное, а на самом деле ничего особенного в этом взгляде не было. Трандуил продолжал задавать осторожные, тихие вопросы, от которых сердце трещало по швам: — Так что насчёт моей семьи? Где она? — Я ничего об этом не знаю, но обещаю выяснить как можно скорее, тем более.., - Кили замолк, услышав шаги по коридору. Дверь приоткрылась, и заглянул Радагаст, к которому вернулись его обычная энергичность и энтузиазм. Он пристально посмотрел на пациента и произнес, качая головою: — Кили, тебе пора. Ему нельзя переутомляться, а нам ещё нужно провести тесты. — Но я ещё не перешёл к основному.., - попытался возразить молодой человек, понимая, что не хочет уходить. — В другой раз, в другой раз. Кили медленно кивнул, нехотя поднимаясь с насиженного места. Он чувствовал какую-то незавершённость во всём этом. Будь его воля, он остался бы здесь до самого утра. Но доктор совершенно прав — Трандуил выглядел уставшим, и ему требовался отдых. Вываливать на него столько информации сразу было чревато. — Я приду завтра, - шепнул он, и уже хотел покинуть палату, как услышал голос Трандуила, заставивший его замереть. — Пожалуйста, попроси его зайти. — Кого? – удивлённо спросил Кили, обернувшись вполоборота и нервно напрягаясь. — Моего.. Фили.. Голова опустилась, словно обречение весило несколько тонн. Даже несмотря на свою амнезию Трандуил продолжал спрашивать о Фили и звать его. Значит, действительно сильно любил, и Фили зря переживает о том, что теперь что-то будет не так. Говорят, любовь бессмертна. Глубокие чувства не угаснут никогда, переходя в разные стадии. Но это только то, что касается двоих; это между Трандуилом и Фили, а его собственная жалкая любовь обречена на погибель, так или иначе. Это ничего, ведь впереди ещё вся жизнь. Всё образуется и для него тоже. Через неделю, через месяц или через год. Но когда-нибудь он сможет посмотреть на Трандуила по-другому. Игнорируя напряжение в плечах, Кили вскинул руку, махнув на прощание, и вышел в коридор.***
Он медленно брёл по длинному проходу, ведущему к лифтам, сунув руки в карманы халата и пиная несуществующий мусор. Кнопка лифта призывно горела алым; указательный палец небрежно ткнул её. Почему-то Кили казалось, что даже эта кнопка не отзовётся на его прикосновения, и двери так и не откроются, обрекая его на пеший ход. Однако всё сработало, и серебристая кабина, впустив его, повезла вниз. Фили всё ещё сидел там, в комнате ожидания, понурый, задумчивый. В нём было столько отчуждения и тоски, словно умер кто-то из его близких. Брат так сильно убивался, что для Кили его собственные страдания показались такими незначительными и ничтожными, будто его чувства были слишком поверхностны для таких переживаний. И всё же он предполагал, что тот сразу кинется к нему выяснять, как всё прошло и как себя чувствует Трандуил, но вместо него это сделала Тауриэль. Она же и сообщила, что Торин уже уехал домой, не дождавшись возвращения племянника. В этой комнате теперь были лишь они втроём. — Он ничего не помнит, - тихо произнёс Кили, бросая печальный взгляд на брата, и следующую фразу сказал громче, обращаясь только к нему. – Он хочет, чтобы ты зашёл. Фили, нахмурившись, поднял на него воспалённые глаза. — Ты же сказал, что он ничего не помнит, - возразил он. — Я не мог не сказать, что у него есть бойфренд, - Кили пожал плечами. - Ему так одиноко там. Ни семьи, ни друзей — никого. Мне показалось, ему стало легче, когда он узнал, что у него есть близкий человек. — Не надо было, - голова Фили вновь опустилась, а сердце Кили нестерпимо закололо. — Как это не надо? – вздрогнул он, ощущая, как медленно разливаются внутри возмущение и боль, смешиваясь вместе, и этим комбо всё это впивается во все его органы, повреждая их. – Ты.. ты что, а? Хочешь бросить его? В такой момент?! – неожиданно для него самого голос сорвался на крик. — Кили, - мгновенно вскочив на ноги, Фили закружил по комнате; он по-прежнему был нервным и обеспокоенным, замкнутым в себе, что казалось таким непривычным. – Она не настоящая! Её не существует! Она просто.. - и осёкся, чтобы не сорваться на ругань. Кили не мог поверить своим ушам. Он больше не видел лица своего брата - его светлых глаз, заострившихся от усталости и горечи черт, опустившихся уголков губ. Вокруг были лишь какие-то размытые пятна, медленно кружившие по комнате и вызывающие в висках острую боль. — Ты же говорил, что любишь его! - заорал он в отчаянии. — Я люблю ЕЁ! Лесную Фею! А это я не знаю, кто такой! Кили невидящим взглядом продолжал смотреть на Фили. Его глаза подёрнула влажная пелена, и хотелось сморгнуть её, запрятать ото всех подальше, но никак не удавалось, как ни жмурься и ни моргай. Адреналин распространялся по венам быстрее скорости звука. Его начало трясти. Он не помнил, чтобы когда-нибудь так злился, а тем более на брата, который самый потрясающий на свете. Был. — Лучше сделать это сейчас, Кили. Так будет лучше для всех. — Блядь, заткнись! Или я сейчас тебе врежу! В полном смятении Фили отпрянул с тускло вспыхнувшим взглядом. Он явно такого не ожидал. — Ты? Хочешь врезать мне? - аккуратно задал он ему вопрос, глядя ошарашенно и тревожно. - Кили? — За то, что ведёшь себя, как грёбаный мудак! - продолжил кричать младший брат со сверкающими глазами. А сам горел внутри. И это было такое адское пекло, которое способно превратить его самого в пепел и сердце — в тлеющий уголёк. Фили видел это, прекрасно осознавал, так что всё, что он мог — это попытаться воззвать к его разуму, который, несомненно, ещё не отключился совсем, а иначе бы непременно получилась драка. — Кили, сейчас самое подходящее время, - жёстко, но сдержанно заговорил старший брат, стараясь донести до младшего свою позицию. - Пока он ничего не помнит, пока у него нет никаких чувств. Кажется, удалось. Пусть Кили всё ещё смотрел враждебно, резал его тёмным взглядом, но хотя бы на всю клинику не орал, как минутой ранее, когда не отдавал себе отчёта в своих же действиях. — А если он вспомнит, - Кили перенял спокойный тон, но это вовсе не значило, что внутри него не полыхало. - Не сегодня, так завтра вспомнит. Радагаст сказал, что при данной амнезии это случается быстро, как по щелчку. Каково ему будет тогда, а? Он осуждал. Обвинял Фили так, словно это касалось напрямую его, хотя он всегда, если подумать, влезал в эти отношения чуточку больше, чем во все предыдущие. Но неужели он сам святой? Чем он лучше? Разве же он никогда никого не бросал? — Точно так же, Кили, как и сотням тех девчонок, которых ты бросил, переспав. Кили словно ударили наотмашь. Глаза его зло сузились, губы изогнулись в кривой усмешке. Его немного трясло, и он совсем не походил сейчас на того улыбчивого парня со светлой улыбкой, которого все знали. Конечно, и он мог злиться, мог восставать против кого-то, хотеть ударить ради справедливости, но только не испытывать всё это к собственному брату, с которым был неразлучен и которого так сильно обожал. — А знаешь, что отличает меня от тебя в подобном случае? А, бро? Сказать? - рвано дыша, с вызовом спросил он. — И что же? - пожал плечами Фили. — То, что ни с одной из них я не говорил о любви. Они мне нравились, очень нравились, но ни с одной из них меня не разносило от шокирующих эмоций, желаний и чувств, не сносило крышу. Я мог спокойно жить без них, есть, пить и отдыхать. Мой мир не вращался вокруг них, без них не превращался в пустой и серый. Ни с одной из них мне не хотелось быть всё время рядом, защищать, успокаивать, оберегать и бороться до последнего своего вздоха. Я не обещал им любви! Опустив голову, Фили слушал всё это сосредоточенно и задумчиво. Ему показалось или нет? — Ты говоришь это так, будто сам в итоге влюбился.., - угрюмо произнёс он, и шестерёнки в его мозгу крутились, выдавая предположения, о которых ему пока не хотелось говорить. — Да, влюбился! - несдержанно взмахнул руками младший брат. - И таил это в себе, как последний идиот! Ревность пожирала меня заживо, как бы я ни старался убить её в себе! — Лесная Фея, значит.., - произнёс Фили, всё больше мрачнея. - Конечно, Лесная Фея, а кто же ещё?.. Так у тебя сейчас все шансы. Воспользуйся ими, я освобождаю тебе дорогу. Это окончательно вывело из себя. Чем брат вообще думает, предлагая такое?! Злое чувство несправедливости заполнило Кили до краёв. Что сегодня за день?! Мир сошёл с ума, превратившись в ебаный пиздец?! — Мне не нужны такие шансы! Когда он всё вспомнит, как это будет выглядеть, а?! Попользовался сам и передал другому?! Как может быть, что тебе резко стало на него плевать?! Ты даже не зашёл к нему, а вдруг бы он увидел тебя и всё вспомнил! Вас столько связывало, а ты ведёшь себя так, будто.. — Секс нас связывал — вот, пожалуй, и всё, - не выкручиваясь фразами, прямо ответил ему Фили. - Я был влюблён, но Лесная Фея сегодня умерла. Её больше нет.. Ладно, Кили, я домой, - и, уже не глядя на младшего брата, он зашагал к выходу. Кулак от злости взлетел в воздух, опускаясь на спинку дивана, отчего неприятно заныл. Кили обернулся, чтобы сказать Тауриэль, что он сейчас повезёт её домой, но девушки уже в помещении не было. Когда она успела уйти? Должно быть, не хотела быть свидетелем ссоры между братьями.. Нужно ей позвонить или написать, чтобы узнать, как она добралась. Чертыхнувшись, Кили поспешил на выход и сам.***
Он не поехал домой, а сразу же направился в клуб, где работала Лесная Фея. Это место встретило его густым, плотным дымом, дурманящей лиричной мелодией и четырьмя шлюхами, что повисли на нём уже при входе. Он хмурился, раздражался и пытался избавиться о них, но девушки цепко держались за его плечи, руки, прижимаясь как можно плотнее. Что за прилипалы! — Я по делу, я не к вам, - Кили вновь и вновь пытался вывернуться или сбросить их с себя, но всё было тщетно. Слишком он был желанным клиентом, если разобраться. Слишком не хотелось им его упускать. Вспыхивающие снопы света били в глаза, ирреальный мир мерцал ядовито-белым, прекрасные танцовщицы, провожающие соблазнительными взглядами, и душный, прогорклый воздух, вдохнув который получаешь лёгкое головокружение. Кое-как доплетясь до барной стойки, облепленной посетителями, не обращая внимания на воркующие голоса, шепчущие в уши разные пошлости, он облокотился на столешницу и жестом подозвал бармена к себе. — Эй, приятель, - обратился к нему дружелюбно, когда тот с вопрошающим взглядом уставился на него, ожидая озвучат заказ. – Плесни-ка виски с содовой. Кили оставалось ждать, пока бармен сварганит то, что, по сути и не нужно было. Но лучше сделать вид, что расслаблен и хочешь выпить, да и бармен, получивший чаевые, охотнее разговорится, чем если задать вопрос без вознаграждения. Всё это время он не оставлял попыток отстранить от себя шлюх, язык одной из которых уже забрался в ушную раковину. Их ничто не могло заставить отказаться от него, ну не бить же женщин, в самом деле, чтобы дать понять, как можно делать, а как — не следует. И как только перед ним поставили стакан с янтарной жидкостью, он сразу спросил бармена, не теряя лишних минут: — Как мне найти хозяина этого заведения? У меня к нему дело. Тот сурово взглянул на него из-под кустистых бровей и уточнил на всякий случай грозным тоном: — Из полиции будешь? — Нет-нет, у меня информация для него, - заверил Кили, хотя, судя по всему, полицию здесь не слишком-то опасались. — Иди вон по тому коридору, - бармен кивнул на одну из дверей в стене. – Последний кабинет слева. — Спасибо, - припечатав к столешнице купюру, покрывающую и чек, и чаевые, и вознаграждение за информацию, Кили, даже не притронувшись к выпивке, направился к той самой указанной двери. Шлюхи поотлипали где-то по дороге, чему он был несказанно рад. За дверью его окутала полутьма, смешанная с запахом застарелого табачного дыма и пыли. Кили, преодолев арку, побрёл дальше, в самый конец коридора, где в огромном терракотовом горшке сохла некогда пышная пальма. Здесь хоть и слышались отголоски музыки, но в остальном стояла тишина, от которой уже успели отвыкнуть уши, теперь обильно смазанные чужой слюной. Перед последней дверью слева, обитой местами содранным коричневым шпоном, Кили остановился, прислушиваясь к звукам за ней. С той стороны кто-то разговаривал, громко ржал а затем снова что-то говорил. Кажется, их было двое — мужчина и женщина. Но оба голоса были грубыми, так что можно было и ошибиться. Шумно выдохнув и собравшись с духом, молодой человек занёс кулак и как можно громче постучал, отбивая себе все костяшки пальцев шероховатой поверхностью. — Войдите! – раздалось рявкающее повеление. Кили приосанился, придавая себе как можно более уверенный вид, нажал на ручку и толкнул дверь. Твою мать, чем же в этом кабинете воняло?! Ему пришлось крепко взять себя в руки, чтобы не развернуться и не бежать отсюда, а также постараться не принюхиваться к ужасной вони вокруг. На столе, положив ногу на ногу, сидела какая-то девица, абсолютно топлес, и беззастенчиво пялилась на него мутным взглядом. Но, в конце концов, Кили не собирался концентрировать своё внимание на ней, уставившись на того, кто сидел за столом в огромном кресле. Это был неприятный тип. Такой неприятный, что Кили почувствовал предательские мурашки по коже. Взгляд, злой, жестокий и тупой, словно говорил что-то вроде «что это за говно передо мной». Вся морда в шрамах и торчащие, острые уши. Сам здоровенный, крепкий, как скала. Настоящий образец криминального авторитета, который не чтит ничьё мнение, кроме своего, кто опасен и с кем лучше никогда не пересекаться без надобности. — Ты кто такой?! – несдержанно спросил здоровяк. Кили заставил себя быть смелым и непоколебимым сейчас. Он произнёс недрогнувшим голосом, не отводя глаз, чтобы неприятный тип понял, что он не боится: — Это вы здесь хозяин? Тот нехорошо ухмыльнулся в ответ и сменил позу из расслабленной в более собранную. — Если да, то что? На работу хочешь устроиться? Все вакансии заняты. Проваливай. — Нет, - Кили качнул головой. – Мне нужна информация насчёт Лесной Феи. Кресло слегка отъехало назад с шаркающим грохотом. — Пошла, - хозяин клуба кивком головы приказал шлюхе убраться, и та подчинилась, напоследок подмигнув Кили. - Какая ещё информация? — Мне нужен адрес её проживания. Мне нужно знать, есть ли у неё.. у него семья. Тип нахмурился, и при этом глубокая складка рытвиной пролегла между его надбровными дугами. Бровей у него почти не было, словно он каждый раз их сбривал. Весь его вид не сулил ничего хорошего, но Кили не дрогнул. Он обещал себе быть смелым и выяснить всю информацию. — Зачем тебе это нужно знать, парень? Замуж решил позвать? - и губы растянулись в мерзкой, отталкивающей ухмылке, так что шрамы вокруг них натянулись. — Лесная Фея в клинике, ей нужна помощь. — В клинике, говоришь? – насмешливая ухмылка за одну секунду превратилась в злую, пересекла лицо хозяина борделя, превратив губы в ещё один бледный шрам. – Я видел её не так уж давно, и всё у этой крошки было в порядке. Не вздумай врать мне. Крепко пожалеешь, если врёшь. — Я не вру. Это правда, - отчеканил Кили, чувствуя жар в груди не то от запала, не то от страха. — Назови мне эту клинику, и я отвечу тебе. И тут Кили замешкался. Сказать этому уроду, и тогда он может притащиться туда, чего вообще сейчас нельзя было допустить. А если соврать? Но вдруг этот тип решит проверить прямо сейчас, и тогда Кили рисковал не только не получить информацию, он рисковал ещё и своей шкурой.. Нужно было что-то решать. Он закусил губу, обдумывая свой ответ, нервно провёл ладонью по затылку, но всё-таки решил не лгать – от ответа сейчас многое зависело. — Это находится в восточной части на пересечении двух улиц. Она там одна такая. — Какой расплывчатый ответ, - хозяин клуба отодвинул своё кресло ещё дальше и поднялся, отчего Кили стало совсем не по себе, ибо тот был действительно здоровым и высоким. – Моя очередь, парень. Слушай внимательно. Я не знаю адреса этой девки, мне на него похуй. Никаких родственников у неё нет, - он шагнул навстречу, и Кили с трудом подавил желание отступить. – А если и есть, то я о них ничего не знаю. Всё. — Вообще никакого адреса? Никаких документов? - в нахлынувшем отчаянии забормотал Кили. - Где её.. его паспорт? Может, у вас есть скан? Права? Страховка? — Считаешь, я держу её здесь в рабстве, присвоив паспорт?! - рыкнул тот несдержанно, и сделал ещё шаг. - Она тут по доброй воле. Никаких документов я даже в руках не держал, нахера мне какие-то там сканы?! А теперь уёбывай отсюда, пока я не взял биту. И передавай привет Лесной Фее, да скажи, что я долго ждать не стану, когда она там наотдыхается в клинике. Кили уже не обратил внимания на последнюю фразу, полностью поглощённый тем, что переваривал ту информацию, которую ему только что донесли. Он машинально кивнул и вышел за дверь. И так. Трандуил ничего не помнит. У него нет при себе документов. Никто не знает, где он живёт и не знает никого, кто бы знал. Нет прошлого, нет настоящего и весьма расплывчатое будущее. Кили погрузился в тяжёлые думы, его мучил стыд. Мало того, что он не добыл никакую информацию, касающуюся Трандуила, так ещё и рассказал, в какой клинике тот лежит. Какая непростительная глупость! Был бы здесь Торин, он бы точно смог выудить всё, что нужно, да так, что не пришлось бы выкладывать адрес. Но его здесь не было, а Кили — не Торин, и нет у него такого опыта в переговорах, как у дяди. Он чувствовал себя ничтожеством и ни на что не способным глупцом. Усталость давала о себе знать заторможенностью движений и мышления. Но удастся ли ему поспать, если через уже пару-тройку часов предстоит собираться на работу?