Всё, что тебе нужно

Полумрак, который не превращался в тотальную тьму лишь благодаря работающему монитору ноутбука. Поблёскивающие глаза от экранных бликов, с интересом следящие за происходящим в фильме. Две большие чаши с мороженым — белым пломбиром, политым шоколадным сиропом. Один уютный, клетчатый плед на двоих. Иллюзорное умиротворение. Взгляд Трандуила был направлен на действия на экране, где раскинулась резервация инопланетян, прилетевших на Землю, а взгляд Кили блуждал по Трандуилу, потому что он его занимал гораздо больше, чем великолепный фильм. Разве может фантастика, пусть и снятая Питером Джексоном, предложить столько впечатлений, сколько мог этот красивый профиль с гладкой кожей, мерцающей мягким светом, с художественными тенями от ресниц и холодными от мороженого губами? Господи, Кили так влюблён, что с невероятным трудом сдерживал себя, чтобы оставаться в стороне и не прижать Трандуила к себе, не ткнуться носом в висок. Он изнывал от желания мягко коснуться его кожи и взять за руку. Все эти собственные чувства казались ему по-настоящему уникальными, и он продолжал и продолжал завороженно на него смотреть, пока не осознал, что это слишком неприлично. — Вот-вот.. сейчас.., он сейчас ему наподдаст, — промолвил первое, что пришло в голову, тыча в экран пальцем и едва не опрокинув из-за этого свою чашку. Трандуил медленно перевёл на него взгляд, и на его губах возникла лёгкая улыбка, но чёрт возьми, такая обаятельная. — Нет, мне кажется, он не хочет насилия. Их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга с переплетением всего — откровенно и смущённо, спокойно и с волнением, и Трандуил первым прервал зрительный контакт, возвращая взгляд фильму, где люди гонялись за инопланетянами, но его зелёные глаза смотрели не на экран, а словно сквозь него. Где витали его мысли? Какими они были? — Твой дядя.. Торин.. не хочет, чтобы мы проводили время вместе, — задумчиво произнёс он, вспоминая о том, что есть в реальности, и забывая инопланетян. — А ты?.. Ты хочешь? — внезапно вырвалось у Кили, и было уже поздно что-либо исправлять. Пришлось опустить свой взгляд на чашку, в которой таяло мороженое, и его пальцы медленно огладили фарфоровый ободок. Ему было совершенно непонятно, какой последует ответ, потому что даже несмотря на всю свою любовь, он не мог понять, какие он сам вызывает чувства у Трандуила. Хочет ли тот быть с Фили или же в его сердце теперь одна лишь пустота. — Не знаю, что было раньше, но сейчас мне немного сложно с людьми, — следя за его пальцами, ответил Трандуил своим бархатным голосом и медленным темпом речи. — Мне кажется, они меня осуждают. За то, каким я был.. За то, что я делал.. Я не виню их, потому что, должно быть, заслужил. Но.., — он осёкся на мгновение, облизнув губы, — но с тобой всё иначе. Ты ведёшь себя со мной совсем по-другому. Так, словно у меня есть в этой жизни шанс. Если бы не ты, Кили, я бы окончательно сошёл с ума. И.. знаешь, время, проведённое с тобой, имеет для меня самую большую ценность, — он сам внезапно коснулся его руки. Это было так неуверенно и даже робко, но контакт был слишком вожделенный, а потому Кили бросило в дрожь от ощущения, что всё действительно идеально. Почувствовав, как тот содрогнулся, Трандуил тут же убрал руку, с неуверенностью поглядывая ему в лицо. — Пальцы у тебя холодные, — попробовал оправдаться Кили, чтобы не выдавать тайфун своих чувств, и светло улыбнулся. — Я же ем мороженое, — такое невинное объяснение. — Почему ты так смотришь? Я делаю что-то не так? — и в глазах столько эмоций, словно Кили пугал его своими долгими, пристальными взглядами. Он действительно был похож на оленёнка, замерев и почти не дыша, словно его взял на мушку бывалый охотник. Такой встревоженный и прекрасный. — Всё так. В тебе всё так. Голова Трандуила вдруг поникла. Он словно провалился куда-то на тёмное дно своего сознания, а мысли, явно не совсем приятные, погребали его под своей тяжестью. Кили смотрел на его смятение, на уголки губ, опущенные вниз, на влажный блеск в глазах и уже не мог перебороть себя, с излишне шумным выдохом придвинувшись совсем близко и надёжно стискивая в своей руке его ладонь. Это было так кстати, но в мозгу Трандуила всё продолжало звенеть: «Ты выглядишь отвратительно!» «Я говорил тебе, что так на людях показываться нельзя, говорил?! На тебя сейчас не взглянул бы и маньяк после трёх лет воздержания, !» «Я любил Лесную Фею. У тебя.. у тебя были длинные, светлые волосы, глаза голубые. И вот теперь я узнал, что всё это ненастоящее.. Моей Лесной Феи нет…» Словно лопнул нарыв, истекая гноем чужих слов и фраз, что успели принести за эти несколько дней столько расшатывающей боли, бесконечного внутреннего конфликта и чувства бесправия на дальнейшую нормальную жизнь. — Мои светлые волосы и голубые глаза тебе нравились больше? — в голосе звучала невероятная горечь и не ясно откуда взявшееся чувство вины, от которых у Кили образовалась рваная дыра в груди. Так не должно быть у человека, который ничего о себе не помнит. Трандуил не должен был видеть столько разочарования в глазах окружающих его людей, подталкивающих его спрятаться обратно в кокон Лесной Феи. Больше никогда. В темноволосой голове слышался лишь тарабанящий хаотичный пульс. Он всё исправит. Он должен. — Неа, — ответил Кили твёрдо, буквально насильно заставляя себя улыбнуться и вложить в тон как можно больше беззаботности, — блонд не в моём вкусе. Он вызывает у меня приступ скуки. Трандуил поднял, наконец, глаза и с ощутимым недоверием посмотрел на него. — Ты говоришь мне правду или из чувства жалости лжёшь? — Я слишком смел, чтобы лгать, — с губ сорвалась усмешка. — Говорил тебе раньше: «Будь собой, не прячься за образом», а ты не слушал. Голубых глаз дохреналион и больше, а зелёные куда более редкие. И мне так нравится, как ты выглядишь на самом деле без дурацкой мишуры. Мне нравится, как ты выглядишь сейчас. — Одному тебе, — промолвил Трандуил тихо. — Бывает, что этого достаточно. И от этой фразы что-то словно взорвалось внутри, разливаясь тёплым, нежным, светлым и делая тишину такой морозящей и искрящейся. Может, это разорвалось сердце? Трандуил судорожно вздохнул, прикрывая глаза, снова шепча эхом эти простые слова. Кили больше не мог сдержаться и коснулся пальцами его щеки. Он думал, кожа будет тёплой, а она такая холодная. И он согревал её своей ладонью, заметив, сколько признательности зажглось у Трандуила во взгляде. В груди по-прежнему ныло, надсадно так, болезненно, тягуче. От того, что все его чувства оставались невысказанными, запертыми внутри. Колоссальными для обычного человеческого тела. Нужно было вернуться к просмотру, а иначе он совсем потеряет голову, не может сдержаться и нарушит слово, данное Торину, чего никак нельзя было допустить. Его рука опустилась на плед, а взгляд — к инопланетянам. Мелькали картинки на экране, сменяя события. Мороженое таяло в чашах. А Кили умирал от нежности, любви и комбо из счастья и горечи. Он больше ни о чём не мечтал, лишь о спокойствии для Трандуила, чтобы тот ничем не терзался, не прислушивался к плохим словам, а верил ему. Вот так случилось, что для него теперь на первом месте не он сам, а кто-то куда более важный. Пусть это звучало для кого-то такого, каким он был сам, сопливо и сахарно, но ему было откровенно плевать на других, как и на себя предыдущего. Его сердце теперь, недавно раздробленное на части, заполнялось склеивающей патокой надежды, согревалось грандиозными чувствами, исцелялось. Он затаил дыхание, отмечая, что Трандуил вдруг навалился на него своим весом, засопел ровно и тихо — уснул, прислонившись виском к его виску. Время не ждало, так что нужно было совершить несколько несложных манипуляций: отставить чашу с мороженым, осторожно взять другую чашу, отодвигая подальше и, бережно придерживая Трандуила, уложить его в постель. Укрыть, подоткнув одеяло, выключить компьютер, погружая комнату во тьму, и выйти из комнаты, унося с собой всё растаявшее мороженое. Он сразу же направился в комнату Фили, который ждал его, чтобы ехать с ним в релакс-клуб.

***

Раннее утро, а в комнате Кили царил вечный кавардак. Он кое-как заправил постель, зная, что потом кто-нибудь застелет ровно, сложил вчерашнюю одежду в корзину для белья и достал из выдвижного ящика прикроватной тумбы наушники для телефона. Хотелось похандрить, лёжа в кровати, и чтобы музыка гитарных струн из динамиков бередила душу сильнее, а ещё лучше — пойти в комнату к Трандуилу и поваляться вместе с ним, но вместо этого нужно было ехать на работу. Вчера они с Фили наведывались в релакс-клуб. Несмотря на страхи и переживания, всё прошло до удивления спокойно. Хозяин клуба взял из его рук сумку с деньгами, пересчитал всё, до последней банкноты, — а это заняло целую вечность, — и только потом отпустил братьев, не произнося ни слова по поводу того, что Лесную Фею больше не побеспокоят. Кили решился сам уточнить это, и тогда хозяин клуба расплылся в мерзкой, жуткой ухмылке, а после протянул не менее гадким тоном: — Ага. После этого Фили и Кили покинули клуб, и как надеялись оба — навсегда. Когда братья вернулись с работы вечером, дома уже полным ходом шла подготовка к встрече родственников. Прислуга носилась туда-сюда с вазами для цветов, стульями и прочими предметами, которые могли бы сделать пребывание гостей в этом доме максимально комфортным. Из сада доносились одурманивающие ароматы мяса, что готовилось там на гриле в огромном количестве. На кухню привезли огромные кеги пива в большом количестве, и домработницы руководили грузчиками, чтобы те ставили их вдоль стены, а не в проходах. — Я поеду к друзьям, ты со мной? — спросил Фили у брата, глядя на суматоху, царившую вокруг. — Не, мы с Трандуилом идём в кафе, — покачал головой Кили. — Можете присоединиться к нам. — Хочу побыть с ним наедине, — и он светло улыбнулся Фили, весь в предвкушении от предстоящего вечера. Это будет не то, чтобы свидание, но что-то очень близкое к этому, где они смогут поговорить друг с другом о чём-нибудь важном,.. да просто поговорить без свидетелей. Для начала он направился в душ, мечтая переодеться во что-то более комфортное, нежели ненавистная офисная одежда. Обычные футболка и джинсы были для него куда более предпочтительны. Придать кудрям небрежный, но художественный вид — и вот он уже готов идти в кафе. Рассовал по карманам кошелёк, телефон, обул первые попавшиеся под руку кроссовки и поспешил к Трандуилу. Дверь в его комнату была приоткрыта, и Кили постучал, прежде чем просунул голову в проём. Трандуил сидел на кровати, вертел в руках какой-то телефон, глядя на его экран с нерешительностью и опаской. — Привет, — Кили нежно улыбнулся, едва не стекая по наличнику от счастья лицезреть его, непозволительно прекрасного в такой простой одежде. — Наверное, всё же стоит узнать, что там, — тот поднял на него глаза, и во взгляде металась тревога. — У тебя нет зарядного устройства для айфона? — Неа, — протиснувшись сквозь проём, Кили встал на пороге. — Мы можем заехать по дороге и купить зарядку. Ты готов ехать в кафе? Я думаю, это будет лучше, чем оставаться здесь и слушать пьяные песни моих родственников. Они бывают шумными, — и рассмеялся, вспоминая, чем сопровождались посиделки в прошлый раз, когда Даин решил заставить Фили аккомпанировать им на электрогитаре. Тогда не спасали ни беруши, ни то, что Кили придумал скрыться от шума в гараже — родственники горланили так, что их наверняка слышали в Южной Америке, и всё это под гитарную игру старшего брата. — Тогда поехали? — смущённо спросил Трандуил. И они оба направились вниз, чтобы взять из гаража авто. Кили решил сам сесть за руль, потому что не хотел видеть сейчас никаких таксистов и сидеть в чужом салоне. А так можно было включить какую-нибудь романтичную музыку, совсем негромко, чтобы Трандуилу было комфортно, и разговаривать с ним на любые темы, не боясь быть подслушанным. Только они вдвоём весь этот вечер. Наедине. Торин проводил их пристальным, мрачным взглядом, ни на йоту не доверяя Лесной Фее. Как говорят, «Каждому человеку, которому ты даришь своё доверие, ты даёшь в руки нож. Им он может тебя либо защитить, либо уничтожить». А ему не хотелось давать «холодное оружие» человеку, к которому он продолжал относиться с опаской, и переживал за племянников, ведь они были менее разборчивы. Бдительность, и только она способна ещё помочь.

***

Кафе, в которое Кили привёз Трандуила, было тем самым заведением, где они сидели вместе с Тауриэль в тот вечер, когда ему позвонил Фили и попросил приехать в клинику. Оно понравилось ему тогда своей атмосферой, непринуждённой, приятной, безо всякого пафоса. Здесь можно было сполна насладиться тем самым «наедине», которого он так желал уже столько времени, и вот оно прямо сейчас. И это было.. идеально. — Тут могут положить соли вместо сахара в кофе, — с улыбкой предупредил молодой человек, когда они усаживались за столик, — но место очень уютное. — Мне нравится, — кивнул Трандуил, оглядывая полки с книгами и пледы на спинках комфортных мягких стульев. Свет довольно яркий, как раз для тех, кто читает, но и не режущий глаз. Людей довольно много, но и не так, чтобы их концентрация доставляла неудобство. И музыка лёгкая, спокойная, ненавязчивая и тихая. Всего в меру. Возле них тотчас же появилась официантка с книжечками меню, в льняном чистом переднике и с милой улыбкой на ярко накрашенных губах. — У нас сегодня акция, — предупредила она, — при заказе эспрессо десерт в подарок, — и снова улыбнулась. — Это здорово, — кивнул Кили. — Мы подумаем над вашим заманчивым предложением. Блюдо дня? — Стейк из форели с овощами на гриле, — отчеканила девушка, завязав потуже пояс на своём переднике. — Хочешь? — спросил Кили у Трандуила и поиграл бровями, намекая, что блюдо наверняка вкусное. — Нет, спасибо. — Я позову вас, когда мы будем готовы, — обратился Кили к официантке, ожидающей заказа, и снова сконцентрировался на собеседнике, заметив его некоторую сконфуженность. — Мне неудобно, что ты будешь платить за меня, — Трандуил посмотрел на него исподлобья. Ресницы его длинные были способны щекотать небо. Улыбка мгновенно угасла на лице Кили, когда он услышал это. — Да брось, — нахмурился слегка, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. — Ерунда какая. Что такого? Это же я тебя пригласил, мне наоборот очень приятно. Даже вон Фили не гнушается этим, а ты-то чего? Расслабься и выбирай, а то всё равно закажу что-нибудь на свой вкус тогда, и не обещаю, что тебе это понравится. Они оба тут же, не сдержавшись, тихо рассмеялись, снимая тем самым повисшее напряжение. Взаимопонимание так приятно, и с Трандуилом его добиться легче, чем с Лесной Феей, закованной в холодную броню надменности; сейчас это было так, будто они понимали друг друга с полуслова, будто они совместимы, как две части пазла. — Доверюсь твоему вкусу. Кили вновь не удержался от весёлой улыбки, от которой бы и солнце засияло ярче. — Хорошо, тогда закажу то же, что и себе. И ещё эспрессо, раз уж десерт дают нахаляву. Он взмахнул рукой, подзывая официантку, и та, поспешила к ним, достав из кармана книжку, чтобы всё туда записать. Внимательно слушала очаровательного темноволосого молодого человека, кивая и конспектируя все заказы. Переспрашивала о приправах и соусах, учитывая все пожелания. А уже после этого забрала книжечки меню и ушла. Снова воцарилось желанное «наедине». — Надо же было Даину притащиться в гости почти среди недели, — Кили улыбнулся, раскладывая на столе локти и пододвигаясь к Трандуилу чуть ближе, прижавшись животом к краю стола до ощутимой боли. — Не думаю, что Торин будет в состоянии завтра выйти на работу. Скорее всего, будет отсыпаться дома, а значит, можно будет немножко расслабиться и не слишком загружать себя суетой. — У вас семейный бизнес? — Можно и так сказать. Торин хочет сделать нас с Фили наследниками, и это вдалбливалось нам с самого детства, так что я уже свыкся с этой данностью. Но давным-давно, когда был совсем маленьким, я не слишком радовался этой перспективе, потому что всё это казалось таким неважным и не вписывалось в моё понимание счастливой жизни. Мне очень хотелось путешествовать. Знаешь, когда смотришь на все эти фотографии в учебниках, и представляешь, что там, возле буддистского храма стоишь ты, и вон у того водопада тоже ты, и возле бархана в пустыне. Поездки случались, конечно, но они были обучающими, либо совершенно разгульными, когда двадцать четыре часа в сутки ты тусишь на разных вечеринках то на Ибице, то в Каннах, то ещё где, уже мало отличая что-либо друг от друга. Это не имело ничего общего с настоящими путешествиями, понимаешь? — Мне кажется, я хотел бы путешествовать, — мечтательно задумавшись, произнёс Трандуил, и глаза его вспыхнули яркими искрами. — Но и я говорю не о туристических поездках, а о тех, которые дают исследовать и наблюдать культурное наследие, богатейшую историю, национальные традиции разных народов. Это меняет мировоззрение, меняет нас самих, делает нас открытыми и заставляет взглянуть на окружающую действительность по-другому. Когда-нибудь я буду лазить по горам, спускаться в пещеры, блуждать в вековых лесах, осматривать храмы, плавать в пресных озёрах и пробовать разную национальную еду. Хочу почувствовать связь с миром и научиться тому, чему не научат никакие учебники. Проснуться в одно утро в бунгало на берегу океана, а уже через месяц в отеле в самом центре столичного города, за окном которого шумит непрекращающееся движение. А начал бы я.., — он перевёл взгляд направо, где стена была украшена картиной с изображением живописной тропической бухты на фоне зелёных гор, — с этого места. — Суматра в Индонезии, — с улыбкой прокомментировал Кили. — Звучит потрясающе. И никаких удавок из галстуков, никаких панцирей из костюмов, никаких пробуждений по будильнику, — он внимательно посмотрел в сияющие зелёные глаза. — Это свобода. Остаётся надеяться, что.. однажды я заслужу такую жизнь. Свобода — это всё, что мне нужно. — Возьмёшь меня с собой? — порывисто спросил Кили, с тлеющей улыбкой на губах. Трандуил посмотрел на него с тем настороженным любопытством, за которым стояли, возможно, сомнения в том, что этому парню напротив действительно нужна такая жизнь. — С удовольствием. Пока они беседовали, принесли ужин, и официантка ловко расставила тарелки на их столике. Аппетитные ароматы вскружили голову, так что Кили с удовольствием втягивал их носом. Он думал о том, что только что услышал. Трандуил хотел свободы и, к счастью, теперь она у него есть. Заговаривать о вчерашнем посещении клуба не следовало, как и о том, сколько денег пришлось отдать в обмен, ведь Трандуил был смущён даже тем, что за него платят в кафе, а тут такая чудовищная сумма. Пусть это будет их с Фили тайна. И пусть у Трандуила будет всё, о чём он мечтает. А Кили сделает так, чтобы эти мечты стали реальностью. Потому что за его улыбку он готов умереть, как бы пафосно и смешно это ни звучало. Его мысли прервал весёлый гомон входящей в ресторан толпы. Молодые люди над чем-то беззаботно смеялись, что-то говорили и снова смеялись, пока, наконец, не увидели Кили и не зашептались, глядя на него и его спутника с любопытством и настороженностью. Ну вот, приветы, мир так тесен, что оставалось только диву даваться. — Кили! — выкрикнул из толпы Фили, и вся эта орава, чёрт возьми, направилась к ним. — С'est la vie, — тихо произнёс Кили, затем широко улыбнулся и помахал им. — Это мои друзья, — пояснил он Трандуилу. — И Фили вон. — Ох, ты ж, здоров! — Бофур первым приблизился к ним, пододвинул стул от соседнего столика и уселся рядом с Кили. — А Фили что-то там объяснял нам про тебя, почему ты не пришёл, мол, дела какие-то, а ты тут., — затараторил он. — Не спрячешься от вас, — беззлобно проворчал Кили. — Давайте, пододвигайте столик, садитесь с нами. Молодые люди закопошились, устраивая себе удобное место для посиделок — двигали столы, стулья, хватая пледы и устраиваясь рядом. Суетные движения растянулись ещё на добрых десять минут, и Кили с Трандуилом терпеливо ждали, переглядываясь друг с другом и напряжённо улыбаясь. — Это Трандуил, — представил его друзьям Кили. — А что это вы тут делаете? Девчонок кадрить пришли? — поинтересовался Нори, пихая его в бок и подмигивая, как от нервного тика. — Типа того, — и Кили заметил, как резко отвернулась Тауриэль, едва он попытался поймать её взгляд. Странная какая-то. Даже Леголас почему-то не сидел рядом с ней, довольствуясь местом возле Фили — когда только они успели сдружиться? Фили скоро взвоет, как и Тау до того, ведь каким же нудным может быть этот пресловутый Леголас, особенно, когда начинал философствовать, забредая в дебри, от которых хотелось уснуть. Но слишком заострить на этом всём внимание Кили не успел, так как Бофур в своей бесцеремонной манере принялся разглядывать Трандуила, щуря подозрительно глаза. — Слушай, а ты случайно не Лесная Фея? — понизил он голос. Трандуил взглянул на него обескураженно, вряд ли желая, чтобы ему напоминали о чём-то таком, что связывало его с клубом. Хотелось отвесить Бофуру подзатыльник за то, чтобы впредь думал, о чём говорит. — Нет, — спас ситуацию Кили, ловя каждую болезненную эмоцию в зелёных глазах. — Тебе, Бофур, для чего меню принесли? Пялься в него, а не туда, куда не просят. Пока остальные делали свои заказы, он виновато взглянул на Трандуила, словно извиняясь за выходки друзей, и тот слегка улыбнулся, давая понять, что всё в порядке. Молодые люди веселились, рассказывали какие-то смешные истории, и взрыв хохота то и дело раздавался на всё помещение. Кили с довольством замечал, что и Трандуил спокойно общается с другими, как самый обычный человек, без плохого прошлого, без высокомерия Лесной Феи, расслабленно улыбался и даже смеялся временами. Наблюдать за этим было и интересно, и приятно, и забавно даже. — Почему здесь вообще все эти книги? — в какой-то момент Бофур нарушил воцарившуюся на мгновение тишину, оглянувшись вокруг. — Можно было заставить всё планшетами. — Мне нравятся книги, — ответил ему Трандуил. — Мне нравится держать их в руках. — Да, я, кажется, тебя понимаю, — покивал тот, глубокомысленно вздыхая. — Это как сравнивать картинку из эротического журнала и настоящую женскую грудь. Впечатления разные. И снова взрыв смеха, который не стихал с минуту, а может и дольше, после чего Бофур снова обратил внимание на Трандуила, расспрашивая о том, что его очень волновало, должно быть. Иногда — чаще всего — он был неугомонным и бестактным, хотя действовал так не со зла, но не мог сдержать свою любопытную натуру, и тогда с его языка срывалось то, о чём нормальный человек постеснялся бы спросить. — И всё-таки, у вас тут свидание? — Нет, — покачал Трандуил головой. — Просто ужин. В дом должны были прийти друзья, и мы, чтобы не мешать им, приехали сюда. — Ага-ага, — скептично ответил Бофур, посмеиваясь. — Смотрю я на тебя, Кили, и замечаю, что ты как-то изменился. Не улавливаю, чем именно, но факт. Серьёзнее стал что ли. Один я заметил перемены? — сказал он громче последнюю фразу, чтобы все его услышали. — Не один, — серьёзно ответила Тауриэль, но встречного взгляда Кили всё так же избегала. Все они ещё долго смеялись и болтали о том, о сём, пока кто-то не предложил поехать в какой-нибудь клуб, чтобы достойно продолжить кутить. Лишь некоторые отказались, включая, естественно, и Кили с Трандуилом. И как только все встали из-за столиков, начиная церемонию прощания, последний и вовсе попросил у Кили ключи от авто, чтобы подождать его в салоне. — Устал, признаться, — тихо произнёс Трандуил, вымученно улыбнувшись, на что Кили тут же забеспокоился не на шутку. — Не нужно было нам тут оставаться так долго, ты всё ещё быстро выбиваешься из сил, — ответил он, протягивая ему брелок сигнализации. — Ты точно дойдёшь один? Я задержусь буквально на минуту. Это было такой ужасной ошибкой — отправлять его одного, и если бы Кили знал об этом, никогда в жизни не стал бы делать этого. Но разве он мог предположить.

***

Чья-то холодная рука легла Трандуилу на плечо, грубо притягивая к себе и немедленно выволакивая на улицу, в прохладный сумрак вечера. Тень высокого человека с гладкой укладкой. Холодный блеск глаз, чья роговица была больше похожа на стекло и чей взгляд был саркастичным и жестоким. Оттащив его к шершавой стене, куда не добирался свет от окон ресторана, человек припечатал пойманную жертву спиной, и Трандуил только в последнюю секунду смог уберечь затылок от удара, чуть наклонив голову вперёд. — Здравствуй, моя Фея, — произнёс низкий, пронизывающий голос. Человек этот был так близко, почти утыкался носом в висок, и Трандуила прошила брезгливая дрожь. — А я тебя тут поджидаю. На мою удачу ты здесь сейчас совсем одна. Где потеряла своих любовников? Променяли тебя на кого-то получше? Я не удивлён, ведь выглядишь ты отвратительно, — голос вопреки сказанным фразам звучал спокойно, но за этим чувствовалась тщательная маскировка, и, вероятнее всего, человек был сильно раздражён. — Ты что, надумала себе, будто можешь поменять жизнь, весело трахаясь с какими-то недоумками и откупившись от Азога кругленькой суммой?.. Ты ничтожная, ни на что не способная дура! — прикрикнул он и тряханул Трандуила, сжав в руках ткань его куртки. — Оставьте меня в покое, — попросил тот глухим и тихим голосом, слабо дёрнувшись. Хлёсткая пощёчина наотмашь обожгла щёку болью. — Хватит делать вид, будто чего-то стоишь без меня! — прошипел человек, и его колено упёрлось в ногу, создавая новую волну боли. — Я же говорил тебе, что Дуриновские сосунки воспользуются тобой и бросят! Говорил или нет?! Сначала один трахал, веники в клуб носил, а как надоела, под брата подложил, скажешь не так?! Наступаешь на одни и те же грабли, тупая шалава?! Кто следующий там на очереди? Торин Дубощит? Потом? Его кузен Даин?.. Что молчишь?! — он снова тряханул Трандуила, и на этот раз сильнее. Слова не просто кололи шипами, они рассекали всё внутри на мелкие кусочки. — Нравится по рукам ходить — ходи, но о жизни со мной можешь забыть, я отбросы Торина подбирать не стану. И запомни, сучка, то, что твой мачо, — слово исковеркалось от сарказма, — вчера заплатил за тебя Азогу, вовсе не означает, что ты не вернёшься на свою работу чуть позже. Это лишь для временной передышки, а затем тебе снова предстоит сосать потные члены старых пидорасов, — он усмехнулся, гадко и погано. Трандуил содрогнулся от мерзких слов, от ощущений горячего дыхания на коже, старался не смотреть в глаза этому сумасшедшему, а когда чуть повернул голову вправо, надеясь на то, что хоть кто-нибудь выйдет из дверей ресторана, незнакомец грубо взял его за лицо, при этом большой палец ушёл глубоко в щёку, а остальные сжали другую; ладонь обхватила подбородок. — Смотри на меня, когда я разговариваю с тобой, тварь! Включи телефон и будь доступна двадцать четыре часа в сутки! Я всё ещё жду компромата на Торина. Не будет компромата, приду и голову прострелю. — К-какого компромата? — почти неслышно спросил Трандуил, на что человек весь затрясся от переполнившего его гнева. — Какая же ты тупая, — процедил он сквозь зубы. — Я всё объяснил тебе, а ты снова забыла?! Он вжал его в стену так, что могло показаться, что ещё миллиметр и Трандуил просто сольётся с ней телом. — Я потерял память, я ничего не помню, — попытался объясниться он, но его прервали. — Ты никогда ничего не помнишь, тупая дрянь, — прошипели ему на ухо. — Это было последней каплей, я найду себе более расторопную шлюху, которая не будет ничего забывать. Я стану с ней жить, слышишь меня?! А ты катись к своим щенкам, да только ненадолго. Когда мальчишка трахнет тебя, сразу бросит, как бросил и его братец, и прибежишь ты к Азогу, глотая сопли. И там.. слышишь? Там ты снова станешь блядью, но самой обычной без моего покровительства. До встречи в борделе, моя Фея! — напоследок он впился в его губы грубым болезненным поцелуем, резко отстранился и скрылся за углом дома. Трандуил огромной силой воли не дал себе сползти по стене, ибо ноги совсем не держали его. Борясь с головокружением, он наклонился, чтобы найти на земле брелок от авто, который выпал из руки в ту секунду, как незнакомец ворвался в личное пространство. В темноте не так-то просто было это сделать, но ключ упал совсем рядом с ним и, к счастью, матово поблёскивал колечком. Подобрав его, Трандуил медленно побрёл к припаркованному неподалёку автомобилю, едва переставляя ноги. Из ресторана по-прежнему никто не вышел. Должно быть, Кили заболтался с кем-то. И это было действительно так. Тот решил выяснить у Тауриэль, как у неё дела, потому что после всего случившегося они так нормально и не поговорили ни разу. В тот вечер она испарилась из клиники, странно вела себя в последнее время и перестала ему звонить. Может, она знала что-то, чего он не знал? Может, он нечаянно обидел её чем-то? Или что-то у неё случилось? Любопытство взяло верх, и он подошёл к ней сам, воспользовавшись моментом, когда она замешкалась с шарфиком. — Привет, Тау, как жизнь? — спросил он как можно более дружелюбно, хотя весь вид её был излишне серьёзным. Она выглядела, как колючая осень. Рыжая, с оттенками зелёного в одежде, в сером пальто, с плотно поджатыми губами и такая же неприветливая, как осенняя непогода. — Не очень, а у тебя? — последовал её раздражённый ответ, и полное игнорирование взглядом. — Всё ещё Леголас достаёт? — Нет, он отстал, — Тауриэль скрестила на груди руки, на секунду вскинув на него взгляд. — А вот ты меня беспокоишь. — Я? — удивился Кили. — Почему я тебя беспокою? — Да потому что встречаешься с парнем, который раньше встречался с твоим братом и одевался, как.. не знаю, как выразиться помягче. Ты считаешь, что это нормально? Кили снял с вешалки свою куртку и просунул одну руку в рукав, поглядывая на неё время от времени и следя, чтобы она не решила сбежать от их разговора. — Знаешь, что Тау, жизнь такая штука, что нечему удивляться, — спокойно ответил он ей. — Я любил Трандуила тогда, я люблю его и теперь. И мы, к твоему сведению, не встречаемся. — Он просто живёт в вашем доме, да? — язвительно произнесла она, сощурив глаза, не то со злобой, не то с обидой. — Да. — И как это твой грозный дядя Торин допустил такое? — Он, несмотря на то, что грозный, ещё добрый и понимающий. Он не мог бросить в беде человека, который потерял память и даже не помнит, как его зовут. Я благодарен ему за это, хотя, конечно, Трандуил не вызывает у него симпатии, но у него хватило благородства закрыть на это глаза. Тауриэль насупилась ещё сильнее, раздражённо закидывая кончик ярко-зелёного шарфа себе на плечо. И, немного погодя, продолжила тиранить Кили и дальше, не в силах смириться с действительностью. Ей всё думалось, что эта влюблённость его — ерунда, и всё пройдёт довольно скоро, когда Кили поймёт, что Лесная Фея — всего лишь обычный парень с членом и ничего в нём нет сказочного и волшебного, но теперь, когда ей пришлось весь вечер наблюдать за тем, как он смотрит на этого Трандуила, с тем тихим обожанием, от которого хотелось встать и убежать или зарыдать в голос, то стало совсем невыносимо. Её девичье сердце, любящее и надеющееся, было окончательно разбито. — А, по-твоему, этот Трандуил влюблён в тебя? Вот ответь честно, как чувствуешь? — Я не знаю, — молодой человек надел, наконец, на себя куртку и теперь поигрывал с замком. — Вряд ли, — жёстко высказала Тауриэль свою точку зрения, не щадя чужих чувств, как не щадили и её. — Потому что так быстро от одного к другому не прыгают. Или прыгают. Но шлюхи. — Тау! — возмутился Кили, округлив от удивления глаза. Он в жизни не слышал, чтобы Тауриэль кого-то так открыто презирала и говорила столько гадостей. Обычно она добрая, понимающая, великодушная. — Почему ты всё это мне говоришь? Такое ощущение, что ты сама к Трандуилу неровно дышишь. Девушка отвела от него взгляд, впиваясь пальцами в собственные рёбра до тупой боли. — Не к Трандуилу. — М? — Кили непонимающе хлопнул глазами. — Ты мог бы найти себе нормальную девушку, с которой сможешь семью построить, завести детей, быть счастлив, а не какого-то.. — Тау! — ещё сильнее изумился Кили, глядя на неё с негодованием. — Я не понимаю вообще!.. Я хорошо к тебе отношусь, но то, что ты говоришь сейчас, мне не нравится, — он продолжал возмущаться, размахивая руками, словно заправский итальянец. — Ты не общалась с ним, ты не знаешь, какой он человек, но тебе хватает совести говоришь про него такие вещи, словно он что-то плохое тебе сделал. Когда ты такой стала? — Я беспокоюсь за тебя, — девушка заглянула ему в глаза, и он увидел в них застывшие слёзы, которые она всеми силами сдерживала, приподнимая подбородок и не давая им сорваться. Ресницы её дрожали. — Ты чего? — он улыбнулся, совсем уже ничего не понимая, но желание успокоить было сильнее возмущения, потому он просто взял и бережно прижал её к себе. — Я переживу, если что вдруг пойдёт не так, и то, что между ним и мной происходит, я могу назвать, как.. абсолютное ничего, — потрепал её по-дружески по волосам, портя аккуратно собранную причёску, и отпустил, любуясь результатом. — Можем втроём посидеть где-нибудь, сама убедишься, какой он хороший и добрый. — Нет уж, спасибо, — с обидой произнесла Тауриэль, тяжело вздыхая и отдаляясь от него, так как больше разговоров об этой Лесной Фее вынести не могла.

***

Кили вышел на улицу вместе с Фили. Они беззаботно болтали друг с другом, делая ставки на то, разошлись ли их родственники или же всё ещё кутят у них дома; лёгкий ветер подхватывал их тихий смех и уносил повыше к самым крышам, укрытым сгустками темноты. Всё смолкло, когда они увидели Трандуила, сидящего на заднем сиденье авто — он выглядел, как ледяная трагическая статуя, разрушенная до основания. Кили дёрнул на себя ручку двери. Заперто. Ладони заколотили по стеклу, отчаянно и яро, оставляя едва заметные глазу влажные смазанные следы. Трандуил отнял руки от лица, дёрнул замок, а затем и ручку с внутренней стороны, и Кили, не теряя ни минуты, рванул дверь на себя, распахивая её и впуская в салон потоки прохладного вечернего воздуха. — Тебе плохо? — в панике спросил он, хмуря брови. — Отвезти в клинику? — Нет, всё нормально, — тихий-тихий голос выдрал сердце Кили из груди, и оно повисло, вероятно, на паре артерий. — Нормально? Но ты так выглядишь! Трандуил отвернул лицо, не отвечая на эту фразу. Его и в самом деле до сих пор трясло — конечно, это было трудно не заметить. Руки так сильно дрожали. Он казался сам себе липкой холодной грязью, исчадием ада, неприятным и мерзким существом, которое не имеет ничего общего с человеком. Ему следовало бы исчезнуть, а не прятаться в чужой машине. Какое право он имел находиться рядом с нормальными людьми? — Подыши свежим воздухом, окей? — Кили выпрямился, облокачиваясь на крышу авто, и вопрошающе посмотрел на Фили. — Сядешь за руль, я поеду с ним? Старший брат, сунув руки в карманы брюк, пожал плечами. Он бы с радостью, но было одно «но». — Я вообще-то достаточно пива выпил. — Ах, да, — Кили с досадой хлопнул по крыше ладонью. — Тогда ты садись с ним рядом на всякий случай. Зря я потащил его в кафе, он ещё не в том состоянии. Но мне так хотелось побыть с ним наедине, что я плюнул на здравый смысл. Я такой придурок. — Не беспокойся так, сейчас ему станет лучше, — Фили вынул из карманов руки и нырнул в салон, подбадривающе улыбнувшись Трандуилу, лицо которого сейчас было так похоже на лицо Лесной Феи — сквозило пронизывающим холодом от взгляда. Кили обошёл авто и сел на водительское сиденье, то и дело оборачиваясь назад в тревоге. Завёл мотор, вставив ключи зажигания, потянул ремень безопасности, ощущая ладонями упругие края. Он так себя корил за случившееся, что готов был сам себе набить за это морду. Блядь, надо было просто остаться с ним в его комнате, что было бы ничуть не хуже, и сделать вид, что их нет дома, спрятавшись под одеялом. — Тебе лучше? — Фили заметил, каким взглядом сверлит затылок брата Трандуил. Жёстким. Выразительным. Ледяным. Вспомнил что-то или в чём было дело? — Почему ты не сказал мне, что платил за меня деньги вчера? Кили замер, руки разжались, выпуская ремень, и с мягким шорохом тот вернулся в своё первоначальное положение. Он медленно повернулся, словно не верил до конца, действительно ли ему задали такой вопрос или просто почудилось. Бешеный ритм сердца стучал в висках и в районе горла тоже. — Откуда ты узнал? — растерянно спросил он. — Это туда вы ездили вчера ночью? Чуть удивлённый взгляд Кили перекочевал на брата, но затем, спустя секунду, вновь вернулся к Трандуилу. — Откуда ты об этом узнал? — повторил он свой вопрос. — Кто-то говорил с тобой на улице? — Это неважно, — Трандуил отвернулся, пряча глаза. — Почему ты не сказал мне? Я и так чувствую себя слишком обязанным. Сколько ты заплатил? — Не так много, — соврал Кили, чувствуя, что если назовёт сумму, будет только хуже. — Действительно? — словно что-то подозревая, Трандуил посмотрел на него, чуть сощурив глаза и почти смыкая нижние и верхние ресницы. — Ты купил меня для себя, как вещь? — Что? — ошарашенно уставился на него Кили. — О чём ты говоришь сейчас? У тебя такое мнение обо мне сложилось, да? Будто я могу покупать себе человека, как игрушку? Что послужило поводом так думать обо мне? — он едва не задохнулся от нахлынувшего на него негодования. — Хоть раз моё отношение было к тебе, как к вещи? Ты чувствовал это по отношению к себе, скажи? — Извини меня, — дрожащая ладонь легла на его плечо, но Кили дёрнулся, скидывая её. — Пожалуйста, прости. — Эй, заканчивайте, — вмешался Фили, слегка утомлённый этими разборками, которые, по сути, не имели никакого смысла без откровенного разговора. Кили приложил немало усилий, чтобы заглушить в себе приступ гнева, когда его несправедливо обвиняли в том, чего у него даже в мыслях никогда не было. Он чувствовал себя прескверно. То тёплое отношение, которое он испытывал, интерпретировали так, будто он только и хочет, что использовать Трандуила в каких-то хер знает каких извращённых умыслах. Но он смог справиться. Потому что не хотел вгонять его в ещё больший стресс, который так ярко проявлялся сейчас в дрожащих руках и обескровленных губах, в широко распахнутых глазах, в которых сквозили лишь боль и истощение. — Так с кем ты разговаривал? Что тебе ещё сказали? И не пересказать, что.. Как будто ведро помоев на голову вылили, называя всеми теми словами и говоря омерзительные вещи, набатом бьющие сейчас в черепной коробке. Губы до сих пор помнили гадкий привкус поцелуя, который и поцелуем-то не назовёшь. От него тошнило и саднило десны. — Мужчина, что уже приходил в клинику. Я не знаю его имени. — И-ии что? — нахмурился Кили, снова переглядываясь с братом в сильной тревоге. Ведь он отдал столько денег, к чему снова было являться. — Зачем он приходил? — Я не знаю.. Соврал ли? Скорее нет, чем да, хоть и говорил тот мужчина о каком-то компромате, но Трандуил совершенно не помнил даже, в чём суть. И хорошо, что не помнил, наверняка это что-то ужасное, что его заставляли делать. Возможно, чтобы подставить дядю Кили или ещё для каких-то своих целей, которые явно не были придуманы с добрыми намерениями. Тот человек.. он был слишком гнусным и жестоким. Откинувшись на сиденье, он прикрыл глаза, скрещивая на груди руки, чтобы отгородиться ото всех и показать, что не стоит больше задавать ему вопросы, ответов на которые он всё равно не знал. Кили печально вздохнул. В который раз он почувствовал себя виноватым за то, что потащил его в это кафе, а потом позволил выйти на улицу одному. В следующий раз он больше не станет допускать таких ошибок. Если, конечно, Трандуил позволит ему этот следующий раз. Наверное, надо было объяснить свой поступок, ведь он заплатил те деньги и не сказал об этом вовсе не потому, что имел какой-то злой умысел. Ответ находился на поверхности и был настолько прост, что ничего не нужно было выдумывать. Он обязательно скажет ему. Но не здесь, не при брате, а тогда, когда они останутся с ним наедине.

***

Торин встретил всех троих неожиданно радушно. Его гости ещё сидели за ломящимся от яств столом, запивая добрую пищу добрым пивом. Из столовой доносился смех и весёлый гвалт вперемешку с крепкими словцами, которые никто, казалось, не чурался произносить. И дядя сам вышел в гостиную, чтобы поприветствовать и позвать к столу тех, кто только что вошёл. — О, мои племянники вернулись, — с приветливой, мягкой улыбкой он оглядел всех троих. — Кто-то уже успел захмелеть, — буркнул Фили себе под нос, старательно пряча насмешку. — Пойдёмте, посидим все вместе, Даину не терпится посмотреть на вас, — слава богам, Торин не услышал его реплики, а потому оставался в хорошем расположении духа. Как ни старался Трандуил обнаружить хоть какой-то признак того, что Торин пьян, у него это не получилось. Незамутнённый взгляд, ровная стойка без пошатывания, речь без плавных звуков, характерная для выпивших. Всё, что отличало его от себя трезвого — это приветливость и благодушный взор. — Мне что-то не хочется, — покачал головой Кили, будучи всё ещё был без особого настроения, а выслушивать едкие шуточки Даина и в хорошем-то настроении утомляет. Ему не хотелось сейчас вообще никого видеть. Он с удовольствием бы умер сейчас. — Я чуть позже присоединюсь, — ответил Фили, покивав головой. — Надо переодеться, а то я посадил пятно чем-то на джинсах. — А ты? — от вопроса, адресованного ему, Трандуил едва не пошатнулся. Он никак не ожидал, что Торин позовёт его посидеть за столом вместе со своими родственниками. Скорее, он мог приказать ему подняться поскорее к себе, сидеть в комнате и не высовываться, пока все не уйдут. Но и Фили, и Кили, казалось, этому совсем не удивились. Кто, как не они, знали, что стоило Торину выпить, как он тут же превращался в доброго, плюшевого медведя, желающего обнять своими мягкими лапами весь мир. Это была забавная метаморфоза. — Я.. нет, большое спасибо, — отказался Трандуил, посчитав, что так будет благоразумнее, чем провоцировать своим согласием. В глазах Торина мелькнула добродушная усмешка, обострив штрихи морщинок в уголках его глаз. — А там свиные отбивные подают и ещё уйму другого мяса, — произнёс он, глядя на него лукаво, что окончательно ввергло в шок. — Спасибо, я не голоден, — совсем растерялся тот, не зная, как на это реагировать, и была ли в этих словах какая-то скрытая подоплёка. — Как хотите, но всё равно будьте добры пройдите и поздоровайтесь, не каждый день к нам приходит столько родни. — К счастью, — буркнул Кили, шагнув по направлению столовой первым. Он-то надеялся, что к их возвращению никого уже здесь не будет. Наивная блин простота. Там, за большим столом, и расположились все, кто пришёл, усиленно жуя, отрывая зубами куски мяса, поднимая вверх огромные кружки и весело хохоча. В основном все были громкими, темпераментными и не слишком обременяющимися себя какими-либо манерами — надо же хоть где-то расслабляться и не стеснять себя глупыми условностями. Но зато беззлобными и простосердечными, хотя и шутки отпускались отнюдь не детские. — Внимание, — Торин вышел вперёд, указывая ладонью на всех троих, топчущихся на пороге, — а вот и мои племянники, мои наследники, моя гордость и загубленные нервы. — О-оо, — от радостной встречи Даин даже резво вскочил со своего места и подошёл к ним, тогда как остальные выкрикивали приветствия и салютовали кружками из-за стола. Это был крепкий некогда рыжий мужчина, теперь совсем поседевший, любивший побалагурить и поязвить, прямолинейный и честный. — Не виделись то полгода всего, а возмужали вон как, — он приобнял Фили, похлопав его по спине, так, что у того чуть ноги не подкосились, обхватил Кили, стиснув его до перебоя в дыхании, а затем остановился перед Трандуилом, слегка нахмурившись. — Не понял, — он в недоумении обернулся к Торину, — у тебя же было двое племянников, а этот откуда? Или Дис припрятала одного от нас, а теперь решила явить свету? — Этот нет, — покачал головой его кузен. — По обстоятельствам живёт у нас. Его зовут Лесная.. — Трандуил, — поспешил представиться тот самостоятельно во избежание проблем. Даин вздёрнул правую бровь. — Лесная Трандуил, значит? Что ж, — он, даром времени не теряя, обнял и этого заодно, не менее сильно, кстати, — приятно познакомиться. Садитесь с нами, — обвёл всех троих глазами, расцепив руки. — Еда — объедение, а уж пиво-то какое! Торин всегда умел хорошо приветить, за это я его безмерно уважаю. Да и за остальное тоже. — Нет-нет, мы сами только с посиделок, — покачал головой Кили, смущённо улыбаясь и ожидая какой-нибудь меткой шуточки, но, к счастью, её не последовало. — А я подойду попозже, — пообещал Фили. — Во-оот, достойная смена Торину подрастает, — взмахнул рукой Даин и пошёл на своё место, ибо ноги уже держали плохо. Все трое: Фили, Кили и Трандуил вышли из столовой и пошли наверх, каждый к себе. И Кили, оказавшись один, стал морально готовиться к разговору. Ему необходимо было избавиться от внутренней паники и нервозности, что сжигали его, едва он только думал об этом, но он должен. Это было по-мужски, особенно учитывая все обстоятельства, которые давали, как выяснилось, трактовать всё превратно и искажённо. Пора было отрастить себе яйца, вести себя, как взрослый — можно называть это как угодно, но Кили нужно было рассказать Трандуилу о своих чувствах, о той огромной любви, что едва вмещалась в его разбитое сердце. Собравшись духом, он прокрался по коридору, встал перед дверью, переводя дыхание и беря себя в руки, как бывало только перед экзаменами, и робко постучал. — Войдите, — послышался ровный голос Трандуила. Кажется, он больше на него не злился. Оставалось лишь верить в это. Верить и всё честно сказать. Кили глубоко выдохнул, нервным движением ероша кудри на затылке, и только потом вошёл. Дверь слегка хлопнула за ним; Трандуил поднял голову, глядя на него чуть настороженно, но заинтересованно. Он сидел на кровати, задумчивый, серьёзный. Посматривал на заряжающийся айфон, но, видимо, ещё не включал его. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Кили, проходя ближе к кровати. Блядь, его так лихорадило, как будто он был глубоко болен. Хотя, наверное, это так и было. Любовь сродни пневмонии, когда глубоко в груди болит и ноет, делает голос хриплым и надсадным, доводя до озноба. Он болен. Болен Трандуилом. У него Трандуил головного мозга. И это не лечится. — Неплохо, — полушёпот в ответ. — А я поговорить пришёл. Могу присесть? — он кивнул на застеленную покрывалом постель. — Конечно, — Трандуил поднял на него свои глаза, яркие, зелёные, как первые клейкие весенние листочки. Пиздец, какой он сейчас красивый. И Кили до безумия влюблён. — Я хочу объяснить тебе, почему поехал в клуб решать твои проблемы и решил заплатить за тебя неустойку. Это совсем не то, что ты подумал. Я здесь, чтобы сказать. — Да, я слушаю тебя, — выдохнул Трандуил себе под нос. — Дело не в сумме, это пустяки. И не в том, кто надоумил, потому что это моё собственное решение. Я хочу сказать причину. Почему я так сделал. — Я знаю, что ты хотел как лучше. Прости меня за те слова, — Трандуил первым разорвал зрительный контакт, опуская голову. Он не понимал почему, но сердце заколотилось, как бешеное. Причина, какой бы она ни была, могла быть только очень весомой, а иначе, зачем кому-то постороннему делать такие вещи. Хотелось услышать всё поскорее и одновременно не хотелось, потому что важность пугала. Было страшно и любопытно одновременно. И то, как Кили преподносил это, наедине, понизив голос, сделав тон его каким-то невероятно загадочным, очень, очень настораживало. Как и то, что глаза его тёмные горели глубинным огнём и нежностью. Кили всегда нежен, так нежен, и это сильно влекло. — Я никогда не относился к тебе, как к вещи, которую можно купить, — Кили уставился на носки своих кроссовок, пододвигаясь к Трандуилу на пару сантиметров ближе, сталкиваясь с ним локтями. — И Фили.. Он.. он первым увидел тебя и влюбился. — Ему нравились мои светлые волосы и голубые глаза, он сам так сказал, — произнёс Трандуил, чувствуя, как нехорошее чувство, которому он не мог дать названия, начинает затапливать его. Оно было тёмным и доставляло дискомфорт, впиваясь слишком глубоко в сердце. — Это неважно, но он начал встречаться с тобой, и ты не был против. Я всегда поддерживал вас, я верил в вашу любовь. И всегда-всегда осознавал, как ты для меня важен. Ты стал очень много значить с той самой секунды, как я тебя увидел. Ты перевернул всё во мне, сам того не осознавая, и это чувство.. оно.. слишком большое и постоянное.. оно делает меня таким сильным и в то же время слишком уязвимым.. Глаза Трандуила, широко распахнутые, метались по его лицу. Он был весь сконцентрирован на разговоре, на тех словах, что пытался донести до него Кили, и пальцы его силились сжать ткань на своих джинсах, но бессильно сползали. Пытаясь выровнять дыхание, справиться с собой, Кили замолчал, и тишина растворяла их в себе. Он ещё ни разу в жизни никому не признавался в любви и никогда не относился к этому настолько серьёзно. Но сейчас это казалось таким важным и особенным, что делало немым. Вот так просто вывернуть себя наизнанку перед кем-то, оголить свои чувства, сделать себя беззащитным и. — Прошу тебя, скажи.., — шёпотом попросил Трандуил, и глаза его сверкнули влажным блеском. И этой просьбой он лишь заставил вновь запаниковать, потому что сердце Кили сорвалось на аритмичный ритм. Тот сцепил руки вместе, чтобы не было так заметно, как сильно его трясёт. Его голова пылала в огне, сердце пылало в огне — в огне пылал весь мир. — Я.. да.. я.. — Скажи мне.., — снова просьба в голосе и снова шёпотом, потому что в глазах и решимость, и испуг, и ещё так много всего, что Кили сдался. — Я люблю тебя, — прошептал он, и веки его дрожали, ибо напряжение достигло такой концентрации, что он уже не мог ничего контролировать. — Люблю, и всё, что делал, делаю и буду делать, это только во имя любви к тебе, вот это и есть причина. Вся гамма чувств отражалась сейчас в зелёных, вешних глазах. Кили ожидал, что Трандуил отвернётся, может, обидится, оттолкнёт, но его глаза блестели от влаги, меняя оттенок до почти изумрудного, и руки, кажется, сильно тряслись. Какое-то мгновение он просто смотрел, как смотрит человек, впервые увидевший млечный путь или северное сияние, а затем подался к нему, прильнул в порыве, оказавшись носом к носу, вплетая длинные пальцы в кудри. И прежде, чем Кили успел хоть что-нибудь понять, коснулся губами его губ и поцеловал. Поцелуй был робкий, мягкий, осторожный, благоговейный, и не было момента более великолепного, так что у Кили в груди произошёл ядерный взрыв, по своей мощи влекущий всемирный апокалипсис. Он вдруг ощутил влагу между их щеками и удивлённо разомкнул губы, хотел было спросить, но ему не дали такой возможности. Трандуил прижался ещё ближе, жарко выдохнул в поцелуй и заскользил горячим языком по нижней губе. Почувствовал, как ладони Кили поползли по его спине, подбираясь к краю серой футболки. Сквозь ткань ощущалось приятное тепло. Ладони были горячими, потому что — да, всё пылало в огне. Хотелось чувствовать их как можно дольше, но тот внезапно убрал руки, отстранился и до дрожи нежно провёл подушечками пальцев по виску. — Я обещал Торину не трогать тебя в этом доме, — горько улыбнулся Кили одним уголком рта. — Обещал, значит, не буду. Ничего такого, что могло бы разозлить его. — Обещание надо сдерживать, — и прижался к нему крепко-крепко, опасаясь разрушить такое хрупкое ощущение счастья.