***
Кили заметил, что Трандуил любит природу. Он выглядел в этом парке настолько гармонично и умиротворённо, будто всю жизнь здесь и жил. Вслушивался в шёпот поредевших листьев, то и дело срывающихся с веток, в чириканье птах, в шорох сухой травы под ногами, и это явно вызывало в нём гораздо больший отклик, чем музыка, искусственно созданная людьми, чем шум города, живущего в своей бесконечной суматохе. Трандуил выглядел по-настоящему счастливым. — Тебе нравится здесь, да? — пальцы Кили несмело коснулись его пальцев. Они шли по широкой аллее медленным шагом, наслаждаясь закатным солнцем и погожим вечером. Весь мир как будто потерял чёткость для них, насыщенный лишь звуками природы, и на плече Трандуила покоился маленький, сухой, дубовый листок. Несмотря на то, что здесь обитала зима, Трандуил выглядел, как весна. Даже с этим серым листком на плече. — Да, — кивнул он, взглянув на Кили мельком, — мне кажется, когда я нахожусь в таком месте, где могу соприкоснуться с природой, я принимаю часть энергии этого мира. Я словно становлюсь сильнее и устойчивее к трудностям. Природа исцеляет. А у тебя не так? Немного. нет. Дитя большого урбанистического города, Кили напитывался энергией от его суеты, вечной гонки, вечного шума. Привыкший к постоянному общению, движению, скорому принятию решений и городскому комфорту, он чувствовал себя в таких спокойных местах довольно странно, как будто что-то не хватало, как будто он находился где-то на задворках жизни, упуская что-то важное в этот самый момент. Лет так через пятьдесят, возможно, ему бы понравилось бродить по одиноким аллеям, слушать тишину и учиться наслаждаться ею, но с Трандуилом он был готов и сейчас. Он мог бы остаться жить здесь с ним, если бы тот предложил построить дом на дереве, или где там живут такие прекрасные создания, находящиеся в гармонии с природой. — С тобой мне хорошо где угодно, — произнёс Кили глупым голосом, улыбнувшись и чувствуя, как по спине побежали мурашки. Так открыто говорить об этом было всё ещё непривычно, но он будет это делать, хотя бы для того, чтобы Трандуил не чувствовал себя одиноким. — Я готов спуститься за тобой в ад. — Туда не стоит, — ответил Трандуил улыбкой на улыбку и посмотрел в небо, где размазанные облака, подсвеченные пурпуром, плыли по маршруту ветра. Его щёки были тёплыми и горели румянцем. Он сам сжал руку Кили покрепче. Другая рука его была занята бумажным пакетом, из которого торчал небольшой багет — они решили покормить уток у озера. Хотелось запомнить каждый миг, каждую минуту, каждое движение и касание ветра к коже. Сейчас, как никогда, а он почему-то был уверен в этом, хотелось жить, чувствовать это крепкое пожатие руки и слышать уверенные шаги рядом. Сквозь деревья блеснула вода, и ещё спустя какое-то время они вышли на открытое пространство, где сверкала зеркальная поверхность озёрной глади. Подсвеченная розовыми бликами заходящего солнца, она казалась сокровищем, спрятанным в самом сердце парка. По ней, почти не создавая ряби, рядом с берегом плавали утки — одни полностью коричневые, другие чуть с зеленцой вокруг шеи. Такие маленькие, смешные и лёгкие в воде. Трандуил насчитал их пять. Кили первым подошёл к берегу, присаживаясь на корточки, чем чуть не переполошил их. Он был более шумным, чем ему самому хотелось бы, а Трандуил, напротив, ступал почти беззвучно. Присел рядом с Кили и осторожно, боясь зашуршать пакетом, вынул хлеб. — Мне нравится, как ты это делаешь, — шепнул Кили и, заметив недоумённый взгляд Трандуила, пояснил. — У тебя такие тихие движения. Тот смущённо улыбнулся, чувствуя, что от такого шёпота его прошивает неконтролируемая приятная дрожь, отщипнул немного хлеба и бросил в воду, внимательно наблюдая. Вальяжные утки медленно начали приближаться к пище, поддевая её своими широкими клювами. Кили тоже протянул руку, чтобы отломить немного хлеба, но бросать уткам не стал, а отправил кусок себе в рот. — М, вкусно, — жуя, произнёс он с довольным видом, — хоть я и не утка. Трандуил тихо рассмеялся, глядя на него. Его смех был слишком приятным, чтобы отказывать себе в удовольствии продолжать смешить его. Он был таким счастливым и открытым, каким и подобает быть такому молодому и красивому парню. Сейчас он был настоящим. И Кили не боялся выглядеть идиотом рядом с ним, лишь бы видеть эту очаровательную улыбку. Следующий кусочек Трандуил со смехом вложил ему в рот. Его немного смущало то, что он делает, но почему-то ему хотелось сделать так, и чтобы непременно тёплые губы Кили коснулись его пальцев. Они оба рассмеялись после, и будь здесь Торин, то непременно сделал бы замечание, что Кили смеётся с набитым ртом. Хотя, скорее, сначала он потопил бы их в этом озере за то, что они тут вытворяют друг с другом. — В следующий раз, когда мы встретимся с моими друзьями, я скажу им, что мы вместе, — заявил Кили, прожевав и прервав свой смех. Он посмотрел Трандуилу в глаза очень пристально и серьёзно, чуть щуря свои. — Та девушка расстроится, — ответил ему тот, отворачиваясь, чтобы ещё кинуть еды уткам. — Какая девушка? — недоумённо нахмурился Кили, явно не догоняя, о чём шла речь. — Которая украдкой смотрела на тебя. В тот вечер, в кафе. — Ты про кого? — Кили всё ещё не мог понять, нахмурившись сильнее и пытаясь вспомнить, кто же там был тогда. Он не помнил никого, кроме Трандуила. — Её волосы как огонь. — А? Что? Ты про Тауриэль говоришь? — он отмахнулся от этого предположения, даже думать не желая в этом ключе. — Мы вообще-то с ней друзья, и она немного беспокоится обо мне, а ты что. ревнуешь, да? — улыбка снова расцвела на его лице. — Нет, — покачал головой Трандуил, ощущая, как у самого уголки губ разъезжаются в улыбке. — Ревнуу-уешь, — и Кили приобнял его, осторожно поворачивая лицом к себе пальцами за подбородок. — Это лишнее, поверь мне, потому что люблю я только тебя и больше мне никто в целом мире не нужен. Трандуил прикрыл глаза на секунду, открыл их и вновь видел Кили — никуда он не пропал и не исчез. Глаза его затягивали, словно бездонные тёмные омуты. Но нырнуть туда было совсем не страшно. От лёгкого прикосновения губ сильно закружилась голова, и, наверное, они могли бы легко поскользнуться и свалиться в воду, но ветер донёс до них чьи-то весёлые разговоры, а спустя полминуты к озеру вышли девицы, что решили пофотографироваться на берегу. — Кили! Кили! — донеслось справа, и одна из девушек отчаянно замахала рукой. — Привет, Кили! — заметив его, помахала и вторая. — Тебя весь город знает? — с грустной улыбкой от разрушенного очарования спросил Трандуил. — Неа, но половина — точно, — усмехнулся тот и помахал девушкам в ответ. — Пошли отсюда, а то ещё надумают подойти, — и проворно поднялся на ноги, потянув Трандуила за ткань куртки за собой. Они отдалялись оттуда спешно, но затем, вернувшись на аллею, вновь перешли на медленный шаг. — Жаль, что мы здесь не одни, я бы предпочёл, чтобы никого, кроме нас не было, хотя бы на часок, — Кили прочесал пальцами по затылку и вздохнул немного печально. — Я тоже, — признался Трандуил, вкладывая в его ладонь свою.***
Домой Кили и Трандуил заявились почти к ужину. Торин и Даин сидели в гостиной и распивали пиво, вновь пребывая в благодушном расположении духа, поскольку успели захмелеть. На столе было выставлено несколько сортов копчёного мяса, ветчины, какие-то жареные штуки, похожие на луковые кольца, и огромная индюшка в центре, словно сегодня было Рождество или какой-нибудь День Благодарения. Гора мяса — всё, как любил Даин. — Присоединяйтесь! — позвал их тот, резко махнув ладонью. — Я остаюсь на ужин, а затем уезжаю, так что вы просто обязаны выпить со мной. Выглядело так, будто это он тут хозяин, хотя наглости-то дядюшке Даину не занимать. — Э-ээ, — Кили замялся, ведь ему не хотелось делать этого, но и обижать родственника не стоило, тем более напиваться его никто не просил, а распить кружечку пива- почему бы и нет. — Хорошо, переоденусь и спущусь. — А ты, Лесная Трандуил? — Даин посмотрел на молодого человека с усмешкой. — Ему пить нельзя, он на лечении, — ответил за Трандуила Торин, поднимая свою кружку и отпивая из неё пару глотков прохладного ячменного напитка. — Да, это так, — кивнул тот, на самом же деле думая лишь о том, что ему нужно поскорее скрыться от этих пристальных взглядов, пойти наверх и заставить себя включить свой злосчастный айфон. До этого времени у него так и не хватило духу сделать это. Они с Кили поднялись по лестнице вдвоём, и Трандуил, поймав от него лёгкий, мимолётный поцелуй, вошёл к себе в комнату, зажигая торшер возле комода. Айфон лежал на тумбе, всё ещё подключённый проводом к розетке. Поблёскивал зловеще и почему-то казался не ниточкой, ведущей к прошлой жизни, а напротив, оплотом зла, который может разрушить сказку, в которую Трандуил попал теперь, когда Кили сказал ему о своих чувствах. Медленные шаги к кровати, неотрывный взгляд на мобильник. Руки сильно дрожали; и откуда столько нервного перенапряжения? Было отчего-то ужасно страшно, словно он мог узнать что-то такое, что действительно стало бы ударом для него. Это всего лишь телефон. Хоть и хранит в себе мгновения прошлой жизни. Усевшись на кровать с ногами, Трандуил отцепил айфон от провода и нажал на кнопку включения. Повернулся к окну, посмотрев на сгущающуюся тьму за окном, и содрогнулся. Не пришла ли она по его душу? Не обратит ли она в тень всё то, чем он жил сейчас? В действительности хотелось убрать мобильник в тумбочку и никогда не доставать. Но всё-таки это было неправильно — вдруг он узнает что-то о своих родителях или других родственниках, вдруг благодаря этому выяснится, что его прежняя жизнь была не столь катастрофичной, как сейчас казалось, и, помедлив ещё немного, Трандуил взглянул на экран. Всё в порядке. Просто иконки программ ровными рядами на сером фоне. Для начала он нажал на телефонную книжку. Холодок пробежал по спине, и взмокли ладони. Окно в его прошлое открылось. Всего пять номеров в списке. Всего лишь пять! Два из которых — это какие-то названия, навскидку, салонов красоты. Третий значился, как «работа». Ещё один — «Ф», скорее всего, номер Фили, хотя было немного странно называть того, с кем их связывали отношения, каким-то небрежным «Ф», и последний — «Смауг». Смауг, Смауг, Смауг.. Трандуил шептал это имя, припоминая, где же мог слышать его. Да вот прямо за завтраком, за столом Торин упоминал его. Но тот ли это Смауг? А если так, то какие дела могут быть с ним у Торина? А у самого Трандуила какие были? Телефон был таким же пустым, как его прошлая жизнь, о которой он не помнил ничего, и был уверен, что это к счастью. Вопросы с силой торнадо проносились в голове, но, конечно же, ответов не было. А спустя мгновение палец коснулся значка папки для фотографий. Она тут же раскрылась, заставив занервничать ещё сильнее. Фото в галерее было всего одно, и изображён там был тот самый человек, что подловил его на выходе из кафе. Он сидел в кресле, широко раздвинув свои ноги. Тот же жёсткий и холодный взгляд, властный и дерзкий. Кисти рук лежали на подлокотниках, а на одном из пальцев правой руки — огромный перстень с рдяным камнем. Почему он в его телефоне? Что их связывало? Почему нет фото Фили? Его самого? Трандуил откинул телефон от себя, словно это предмет был чем-то мерзким, как будто в руках его держать было неприятно, и сжал пальцами голову, ероша волосы. Прошлое явно было не такое счастливое, каким можно было представить его себе, когда в голове нет ни единого воспоминания. Копаться в нём, наверное, всё равно, что копаться в куче нестираного белья — нет, не хотелось. Резко потянувшись к айфону обратно, Трандуил просто взял и удалил фото гадкого мужчины, предположительно Смауга. Но и этого оказалось мало. Сжав устройство в руке, Трандуил поднялся с кровати и вышел из своей комнаты, направляясь к Кили. Он единственный, к кому можно обратиться за помощью и твёрдо был уверен — он никогда ему в помощи не откажет. Сжатые в кулак пальцы постучали совсем негромко, но ответ «Заходи» прозвучал тотчас же, так что Трандуил распахнул дверь и застыл на пороге. Кили как раз выходил из душа. Полуголый по пояс, и лишь бёдра его были обвёрнуты серым, махровым полотенцем, но и то едва держалось, норовя сползти. Влажные кудряшки, тёмными кольцами лежащие по плечам, спортивный, подтянутый торс, над которым явно трудились не один год, и. — Ой, прости, — через всё тело промчалась вспышка смущения, и Трандуил стал не иначе, как пунцовым, будто Кили предстал перед ним совсем без одежды. — Чёрт, — с усмешкой выругался тот, заторопившись в ванную за халатом, стянул с крючка, завернулся него и с улыбкой взглянул на Трандуила. Пунцовый цвет с лица постепенно сходил, но взгляд, уткнувшийся в пол, не торопился возвращаться на Кили. — Извини, я почему-то не подумал, что это ты. Я думал, это Фили вернулся. — Я хотел отдать тебе айфон, чтобы ты выбросил его или сделал с ним что-нибудь, — Трандуил протянул ему мобильник. — Так, погоди, — Кили потянул его за собой и усадил на свою кровать. — Что-нибудь нашёл там? — Нет, — покачал головой тот, медленно поднимая на него глаза. — А почему же ты так стремишься избавиться от него? Небольшое замешательство на лице Трандуила заставило Кили слегка нахмуриться, но он постарался не подавать вида, как сильно беспокоит его то, что могло открыть завесу прошлого. При всём своём желании помочь, он опасался, что вместе с памятью вернутся и прежние чувства к Фили, и холодность, и стремление вновь облачиться в Лесную Фею. — Мне он не нужен. Всё равно некому звонить. Кили тут же усмехнулся, едва не фыркнув. — А мне? — Я куплю потом себе другой. Пожалуйста, забери его. Снова нахмурившись, Кили присел рядом и, глядя на него невозможно ласковым взглядом, поспешил заверить, ощущая, как сильно тот нервничает: — Ладно, этот увезу в какой-нибудь благотворительный центр и куплю тебе другой. Могу я звонить тебе с работы и так, чтобы не на домашний, линия которой связана со всеми остальными стационарными телефонами в доме, когда нас может подслушать кто угодно, м? Ты ведь мне не откажешь в такой пустячковой просьбе, правда? — отложив айфон на тумбу, он бережно взял руки Трандуила в свои. — Если ты хочешь. — Всё, что я хочу — это поваляться с тобой, а не спускаться вниз и пить пиво с Даином, — он улыбнулся, проводя по нижней губе Трандуила большим пальцем. Тот потянулся к нему и, обнимая его, прижимаясь как можно ближе, прошептал прямо в губы: — Мне не хватает уединения с тобой, чтобы никто не следил и не контролировал, — произнёс он, перебирая пальцами тёмные кудри на затылке. — Я обещаю это исправить в ближайшем будущем. Раз Торин взял с меня слова не трогать тебя в этом доме, придётся мне сделать это где-то снаружи, — и он прижался губами к его губам, от чего Трандуил подался ближе к нему. Приятно — до дрожи в напряжённом позвоночнике, до искр под закрытыми веками. Всё, что Кили делает — необычайно приятно. — Я люблю тебя.. Слова влажным теплом осели на губах. —.. никому тебя не отдам, — Кили повёл разомкнутыми губами вдоль скулы, впитывая вкус бархатистой светлой кожи, добравшись до виска, зашептал вновь. — Никому.., — легонько прикусил ушную раковину, заставляя Трандуила вздрогнуть в его руках, — потому что ты мой. Наклонившись ниже, коснувшись губами шеи, прихватил ими тонкую кожу, чтобы ласкать языком, проводя им вдоль напрягшихся длинных мышц и слушая его рваное, частое дыхание. Он ощутил, как сильно сам напрягся под халатом. Если Торин увидит их, если только поймёт, что. Отстранившись, Кили посмотрел на Трандуила с печалью, улавливая его разочарование. — Не здесь, хорошо? Скоро я всё устрою. Тот кивнул, медленно поднимаясь с кровати. Нужно было идти к себе.***
Самым убийственно безумным в этот вечер было то, что на ужин Фили пришёл не один, а с Леголасом. С Леголасом, Карл! Кили едва не подавился куском индейки. — Это мой друг Леголас, — представил старший племянник гостя, игнорируя сигнальные подмигивания брата и его смешок в кулак. — Я пригласил его к нам на ужин. Торин, видимо, не подумавший ни о чём «таком», привстал со своего места, кивая в знак приветствия, протягивая руку для рукопожатия, и промолвил что-то вроде: — Добрый вечер, добро пожаловать. Прошу вас, присаживайтесь. Наверное, в другой раз он насторожился бы, пристально разглядывая молодого человека, чьи собственные волосы были так похожи на волосы Лесной Феи, и те же голубые глаза, разница лишь в том, что выражали они мечтательную задумчивость, а не ледяную напряжённость. Весь образ в целом мог навевать на определённые мысли. Да только Торин был захмелевшим, благодушным и учтивым со всеми, окажись хоть Смауг перед ним сейчас. Они с Даином продолжали кутить, а Кили, поскольку выпил всего одну кружку и чувствовал себя трезвым, воспользовавшись болтовнёй старших родственников, наклонился к брату и зашептал с самым ехидным своим видом: — Так ты теперь, значит, с Леголасом? — Нас познакомила Тауриэль. А что такого? — усмехнулся тот, бросив тёплый взгляд на своего гостя. Уголок рта Кили дёрнулся. — Молодец Тау, сбагрила настырного поклонника другому. Ты привёл его для того, чтобы просить Торина благословить ваш союз? — Будьте добры, перестаньте шептаться — это неприлично, а вы не школьники, чтобы не знать элементарных законов вежливости, — с укором высказал племянникам Торин. — Леголас, выпьешь с нами пива? Кили с изумлением глядел на то, что Леголас не сразу отказал ответом, а действительно задумался. Неужели он. этот нудный парень, обожающий мозгоебучую философию и доканывающий Тауриэль своими стишочками длинною в вечность. — Налейте немного, пожалуйста, — согласился гость, на что Кили нечаянно хрюкнул от смеха. Что-то не похоже на Леголаса, который в своей жизни вряд ли даже глоток шампанского пробовал — он был закостенелым моралфагом. Фили что ли на него настолько хорошо влияет? — Воо-от, это по-нашему, — радостно гаркнул Даин, стукнув по столу своим кулачищем так, что тарелки подпрыгнули, и собственноручно принялся наливать пиво в пустующую кружку. — Давай-ка за знакомство, — а следующие пять минут почти с маниакальным удовольствием наблюдал, как цедит гость пенный напиток, слегка морщась, но упорно продолжая пить, словно бы сам с собой поспорил, сможет ли. Кили и Трандуил переглянулись. Нужно ли говорить, что Кили позабыв о своём удивлении насчёт Леголаса, принялся волноваться за Трандуила и за то, как воспримет тот такую ситуацию, что Фили привёл в дом кого-то, чьи волосы были светлыми и длинными, чьи глаза были голубыми. Леголас выглядел, как карикатура на Лесную Фею. И не самая удачная карикатура, прямо скажем. Но кто судья для брата? Пусть делает так, как ему нравится. Образ Лесной Феи, несомненно, оставил глубокий след в его душе, если он ищет его везде и всюду. Главное, Леголасу не узнать, что он всего лишь копия, тень того, в кого Фили был сильно влюблён когда-то.***
Утром следующего дня хорошее настроение Торина было вновь куда-то потерялось. Скорее всего, осталось вместе с хмельным состоянием на подушке, которую голова покинула от пронзительного писка будильника. Самое ужасное, что нужно было ехать в офис к Смаугу подписывать какой-то дурацкий договор, в котором будет говориться, что отныне они будут сотрудничать. Бредовее было только то, что Торин сам же и привёл себя к такой ситуации. За завтраком досталось всем. Повару за то, что якобы пересолила овсянку, Фили за то, что спросонья уронил вилку, Кили — за излишне бодрое расположение духа и Трандуилу — за то, что не захотел есть тосты, а потом ещё и одной из домработниц за то, что забыла выключить свет в гостевой ванной. После вчерашнего доброго заботливого дяди, сегодня он показался всем рассерженным монстром, который вцепится в глотку по любой причине, что бы кто ни сделал. Даже на дороге он вёл себя агрессивно, сигналя всем подряд за малейший промах. Струхнувшие девицы, молча дрожали, опасаясь связываться с ним, и даже мужчины-водители отмалчивались, предпочитая не сталкиваться с таким разъярённым субъектом. Очень жаль, что гадкое настроение помешало Торину насладиться пробуждающимся городом, который, несмотря ни на что, был прекрасен. Солнце ещё пылало алым, по мере тиканья минут наливаясь золотым, растапливало смешанный со смогом утренний туман, озаряло широкие улицы и узкие переулки, прогоняя тени из углов. Люди спешили, поодиночке или везя в колясках маленьких детей, тащили собак на поводках. Некоторые стояли на остановках, ожидая автобус или троллейбус, нервно поглядывая на циферблаты наручных часов или попросту досыпая на ногах. Город был красив и величественен, озарённый лучами восхода, что отражались от глянцевых стёкол окон. Едва Торин подъехал к офису Смауга, гнев куда-то испарился и осталась лишь опустошающая усталость. Он ещё не лицезрел его даже, а уже был без сил, словно Смауг высасывал их у него с удалённого расстояния. С этого станется. И не такое можно ожидать. Секретарша взглянула на него с заинтересованностью, как только он переступил порог приёмной. С иголочки одетая, с безупречной гладкой причёской из чёрных волос и красивой хищной улыбкой на губах, она относилась к тому типу женщин, что были падки на деньги, а её намётанный глаз безошибочно мог распознать ценник на одежде мужчины, даже если тот был срезан неделю назад. — Смауг ждёт меня, — не слишком вежливо начал Торин, даже не поздоровавшись. Но он же в логове чудовища, а значит, церемониться не стоит и с его приспешниками тоже. Девушка ему не нравилась, а её пристальные взгляды он считал непозволительно вульгарными. — Я сейчас доложу о вас, — она кокетливо улыбнулась. — Как вас представить? — Меня не нужно представлять, Смауг меня ждёт, — настойчиво и снова не слишком учтиво ответил ей Торин. Ему совершенно не хотелось, чтобы она знала его имя. Секретарша пожала плечами, нажав на интерком и соединившись с руководителем. Послышались длинные гудки, впивающиеся в мозг своей монотонностью и громкостью. — Господин Смауг, к вам пришли, но представляться не хотят, — чуть капризно заявила она, давая понять, что её вины нет. — Аа-а, Дубощит, пусть проходит, — догадаться, кто явился, было несложно. Торин столкнулся глазами с её удивлённым взглядом. — Дубощит? — переспросила она его, хлопая нарощенными ресницами, которые, к слову, совсем её не красили. Наверное, для неё кличка посетителя была более чем странной. Торин тяжело вздохнул, но отрицать не стал. Зачем вообще нужно было называть его так при посторонних? Ни ума, ни фантазии, одна глупость. — Приготовь нам кофе, — приказал Смауг и отключился. — Проходите, пожалуйста, — девушка указала на дубовую дверь, что находилась слева от её стола. Её пышная грудь колыхнулась, и ткань на блузе протестующе затрещала. Ничего ей не ответив, Торин пошёл по указанному направлению, бесцеремонно открыл дверь и остановился на пороге. Кабинет Смауга был огромным, просторным, но отчего-то тёмным и мрачным, возможно, из-за того, что жалюзи были открыты лишь наполовину. Обстановка казалась неуютной и воняло табаком вперемешку с какими-то синтетическими ароматизаторами. Сам хозяин кабинета примеривался клюшкой к мячу, собираясь забросить в лунку. Даже мини-гольф себе установил, лишь бы не заниматься работой, чёртов лодырь. — Я пришёл, как мы и договаривались, — сухо произнёс Торин, оглядываясь вокруг. Золото, золото, одно золото кругом, начиная от статуэток на столе и заканчивая ножками стола. Кичливый, алчный Смауг, демонстрирующий своё дурновкусие, как и большинство нуворишей, будь он неладен. — Надеюсь, договор напечатан, а то, судя по виду твоей секретутки, печатать она его будет до вечера. Смауг усмехнулся, отбрасывая клюшку с золотым набалдашником в сторону, не заботясь о том, куда она приземлится. — Да, интеллектом она не блещет, но зато у неё классные сиськи и умелый рот, — он рассмеялся от наслаждения, когда увидел, как возмущённо скривилось лицо Торина. — Ах, или ты предпочитаешь мужчин, как и твои племянники? Может, это семейное у вас? — Дракон! — несдержанно прорычал Торин. — Ещё одно слово, и я разнесу тебе башку и больше никогда сюда не вернусь! — Ладно-ладно, не кипиши, присаживайся, — и Смауг первым прошёл к своему столу, усаживаясь в кресло. Он нажал на кнопку каким-то излишне демонстративным жестом и проговорил в динамик своей секретарше. — Принеси мне, кисуля, ещё договор, который я просил напечатать. — Слушаюсь, — отозвалась она елейным голоском в угождающем тоне так, будто подобное общение являлось само собой разумеющимся. Торин в негодовании отвернулся. Не офис, а бордель какой-то. Как же противно. — Вижу, ты сегодня без настроения. Лесная Фея не дала? — сложив пальцы домиком, будничным тоном спросил его Смауг прямо в лоб. Оставалось лишь опешить от такого заявления, хотя Торин старался не подать вида, чтобы не доставлять ему удовольствия. — Что ты несёшь? — нахмурился он, чувствуя, что терпение совсем заканчивается. Да и откуда этот бастард всегда в курсе всех дел? Явно шпионит за ним, ублюдок любопытный. — Ох, все об этом знают, — отмахнулся Смауг, всё-таки заметив его замешательство. — Проститутка Лесная Фея живёт у тебя в доме. Так вы все её там жарите? Одновременно или по очереди? — Заткнись ты, сукин сын! — Торин вскочил с места, на котором уже успел устроиться. Глаза его пылали бешенством. Можно было догадаться, что спокойно и мирно его визит не пройдёт, но чтобы вот так. — Ни стыда, ни совести! — Это у меня-то? — Смауг наивно моргнул глазами. — Я же тебя ни словом не обозвал, а ты меня уже успел. Ладно, не кипятись, дело ваше, кого пускать в дом. Любите блядей, кто ж вас обвинит в этом. Правда, если журналисты донесут до общественности, и тогда. — Всё, — Торин уже твёрдо вознамерился уйти из этого цирка, но Смауг, поспешно поднявшись и обогнув стол, взял его за рукав, удерживая от побега. Тот вздрогнул, выдернул свою кисть, гадливо встряхивая ею, так, словно Смауг был вывалян в грязи. — Постой, Дубощит, я больше так не буду, вернись, — показалось ли Торину, но голос Смауга зазвучал почти сладко. — Мы ведь должны ещё придумать план, как устроить облаву на мэра. Завлекал, успокаивал, затуманивал разум своими речами проклятый ублюдок. Торин колебался ещё некоторое время, прежде чем вернуться за стол.