Ушли за горизонт наши корабли, Я подниму над головой белый флаг; Просто знай, что тебе — я не враг. Полина Гагарина — Драмы больше нет
All Mine — PLAZA Чанёль складывал остатки своих вещей в большую сумку, принесенную Тао, и периодически оглядывался по сторонам. В этой палате он пробыл неделю. Всего лишь неделю, в голове у него творилась сплошная сумятица. Чувство какой-то потери неприятно скребло изнутри, казалось, что все происходящее дурной сон, в котором альфа оказался по чистой случайности. Сколько бы врачи не говорили ему о случившейся аварии, он не мог хотя бы на сотую долю секунды вспомнить ее. Да и поверить, что такое могло с ним случится, было невероятно сложно. Чанёль — обычный альфа, один из тысяч точно таких же. Но именно он сейчас собирает свои немногочисленные вещи в больнице, именно он недавно вышел из комы. Чанёль никак не мог привыкнуть к году на календаре, что висел прямо перед койкой на стене палаты, он нервно передергивал плечами каждый раз, стоило только посмотреть на дату, отображающуюся на дисплее телефона. Да какая дата, он даже не помнил, как покупал этот телефон! Осознание того, что кусок его памяти словно бы вынули из сознания, давило тяжелым грузом. Оставшиеся воспоминания и реальность смешались в одну кашу, и Чанёль уже не разбирал, где была та жизнь, что он помнит, а где подкинутая и будто ненастоящая. Казалось, что все вокруг — плохо спродюсированная шутка, затянувшийся розыгрыш, порядком поднадоевший. — Все хорошо, любимый? — тихо зашедший в палату Тао неожиданно обнял мужчину со спины, уткнулся носом в изгиб его шеи и улыбнулся приятному чувству чего-то родного в руках. — Да вот думаю о том, как все странно получилось, — хмуро ответил альфа. — Что такое, Чанёль? — забеспокоился омега. — Странно. Просто… странно. Я ведь попал в аварию. Но ничего не помню. Как меня угораздило? Мужчина развернулся в руках омеги и внимательно посмотрел в его растерянные глаза. Тао прикусил губу и опустил взгляд вниз. — Я не знаю, Чанёль. Я же говорил тебе. В последние месяцы мы с тобой не могли видеться. Я узнал об аварии через общих друзей. — Все еще в голове не укладывается, неужели Сехун не смог хотя бы просто рассказать тебе о случившемся? — Он не хотел, чтобы мы с тобой общались. — Как ты все это терпел? — искренне удивился Чанёль. В его голове действительно не укладывалось, как его омегу и его самого смогли так нелепо разделить? Как это смог сделать тот, кто никогда и не любил альфу? Зачем? Зачем этот Сехун так поступил с ними, если все равно ушел к другому? Чанёля переполняла злость на этого парня, пусть мужчина и не помнил его. Сам факт его поведения, его отношения к Тао раздражал альфу. — Но теперь ты со мной, — мягко улыбнулся омега и коснулся тонкой ладонью щеки Чанёля, отогнав тяжкие мысли прочь. Тао был хрупким, нежным и заботливым. Как и в их первую встречу. Альфе казалось, что он влюбляется в этого омегу вновь. Может быть, все было и к лучшему? Может быть, забыв сделанные ошибки, Чанёль сможет подарить своему омеге покой и счастье. — Я скучал. Тао обнял Чанёля, зарывшись носом в его волосы. Сжал руки так сильно, будто боялся, что еще секунда, и альфа вновь уйдет от него. — Я… — прошептал Чанёль, но запнулся, отчего-то потеряв всю решимость высказать омеге все свои мысли. — Я хочу домой. — Конечно. Тао отстранился и, шмыгнув носом, развернулся к зеркалу, чтобы проверить, не смазал ли он макияж. — Нам надо домой, любимый. И, кивнув, Тао нежно поцеловал мужчину, улыбнувшись. Чанёль шумно вдохнул пропитавшийся ароматом омеги воздух. Запах медово-цветочного жасмина приятно щекотал легкие. Чанёль и забыл, как приятно пахнет его омега.***
Сехун сидел на кровати в своей спальне, оглядываясь по сторонам, и никак не мог смириться с тем, что это все происходит с ним. После того, как Чанёль выгнал омегу из палаты, тот не оставлял попыток навестить его, но каждый раз встречался с Тао, и вот он всегда находил нужные слова, чтобы Сехун оставался стоять в коридоре, боясь зайти в палату. Омега знал, что в этот день Чанёль должен выписываться из больницы. И ему было нестерпимо больно осознавать то, что в этот момент он далеко от альфы, не может ему помочь, не может обнять. Сехун столько раз проигрывал в голове момент, когда сможет вывести Чанёля из опостылевшей больницы и забыть эти полгода как самый страшный сон в жизни. Столько раз представлял, как будет рассказывать альфе о том, как жил все эти месяцы без него. А сейчас он сидел в собственной спальне и не знал, что делать. На пороге в комнату показался Чонин, держащий в руках кружку с ароматным чаем. Сехуну нравился запах малинового чая, но сейчас его не хотелось от слова совсем. — Сехун, — позвал Чонин. На него устремился опустевший взгляд. — Перестань хандрить. — Я не могу, — прохрипел омега, повалившись спиной на кровать и накрывшись одеялом. Чонин поставил кружку на прикроватную тумбочку и сел перед Сехуном на колени, заглядывая тому в глаза. После того, как альфа впервые увидел настоящую истерику омеги, после того, как успокаивал его больше часа в своей машине, он не мог оставить Сехуна ни на минуту. Попросту было страшно оставлять его одного в таком состоянии. — Зачем?.. — повторил свой извечный вопрос Сехун. — Зачем я уехал, Чонин? Если бы только я остался… я ведь хотел остаться… — Тебе нужен был отдых, — парировал альфа. — Отдых! — всплеснул руками Сехун. — Вот именно! Отдых… Зачем я позволил нам… Зачем мы… Не найдя нужных слов, омега повернулся на другой бок и зажал пальцами край одеяла. Чонин тяжело вздохнул и коснулся волос омеги, принимаясь перебирать их. — Ты винишь меня в том, что случилось? — осторожно спросил Чонин. — Нет… нет, что ты? Я не виню тебя. — Ты считаешь, что мы совершили ошибку? Сехун молчал, впиваясь пальцами в одеяло все сильней и сильней. Альфа накрыл его руки своими ладонями и заставил расслабиться. Омегу била мелкая дрожь. — Я, — спустя минуту заговорил Сехун. — Я хочу считать это ошибкой. Это было ошибкой, но… Он не смог закончить свою мысль, но Чонину хватило и этого. Он кивнул и, аккуратно повернув омегу к себе лицом, успокаивающе обнял его. — Все обязательно наладится, Сехун. Слышишь? Все будет хорошо. — Он не простит меня. Чонин до боли закусил губу. Сердце в груди альфы забилось в болезненном ритме, так хотелось, чтобы Сехун одумался! Чтобы понял, заметил. Чтобы наконец-то осознал чувства альфы. Но он был слеп в своей любви, был поглощен чувствами к Чанёлю. Сехун хватался за развалившееся прошлое, не желая отпускать уже ускользнувшего от него Чанёля. Возможно, для Сехуна самым сложным сейчас было переступить через себя и постараться забыть его. О, как же хотелось Чонину открыть глаза омеге! Показать, что он достоин большего! Не того, кто поверил словам первого встречного. Ведь Чонин сам видел, сколько времени Сехун тратил у палаты альфы! Видел, но уже ничего не мог сделать. — Мне так жаль, — искренне произнес альфа. — Сехун, прости меня. Это я во всем виноват. Сехун лишь тихо всхлипнул, уткнувшись носом в плечо Чонина. Альфа успокаивающе гладил омегу, горький запах шафрана заполнял все вокруг, Чонину было невыносимо ощущать этот аромат, слишком много боли таил он в себе. Сквозь рыдания Сехуна где-то за пределами его спальни раздался звук телефона — кто-то звонил. После того, как омега пропустил все самые важные звонки, он поставил громкость на максимум. Хотя теперь все казалось ужасно бессмысленным. Сехун тут же дернулся, но Чонин положил руку ему на плечо и заставил сидеть на месте. — Я принесу, — сказал он и встал. Чонин скрылся в коридоре, Сехун принялся судорожно вытирать рукавами пижамной кофты намокшие от слез щеки и глаза. Альфа взял со столика в гостиной мобильник Сехуна и прочитал имя контакта, больно кольнувшее в груди. «Родной». Чонин шумно втянул носом воздух и отнес мобильник омеге. — Чанёль звонит, — испуганно охнул Сехун, взяв его в руки. С экрана телефона на него смотрел ярко смеющийся альфа, перепачканный в муке, его волосы были припорошены ею, а на щеке и носу красовались оставленные омегой следы. Сехун невольно сжался от короткого воспоминания. — Да, алло? — отозвался омега, поднеся телефон к уху. Чонин сел на край кровати к Сехуну и обеспокоенно скользнул взглядом по его лицу. — Хорошо, — кивнул омега. — Да… Чанёль, я… Да, прости. Я буду ждать… Завтра?.. Хорошо. Ты будешь один?.. Нет-нет, я не об этом. Прости… Хорошо, до завтра. Сехун понуро откинул мобильник от себя, вперившись в него злым и потерянным одновременно взглядом. — Что случилось? — выждав немного, спросил Чонин. — Завтра Чанёль приедет забрать остатки своих вещей из моей квартиры, — безрадостно ответил омега и уткнулся лицом в грудь Чонина, еле сдерживая рвущиеся наружу слезы. Чонин осторожно обнял его в ответ, оглядев комнату омеги. Он провел здесь последние несколько дней, навещая Сехуна в любую свободную минуту. Казалось, успел выучить квартирку вдоль и поперек. Он и представить не мог, какие из вещей принадлежали Чанёлю, какие вещи завтра покинут эту квартиру. — Прости, — тихо всхлипнул Сехун. — Ты тратишь на меня все свое время. — Мне не в тягость, — сразу же прервал альфа, укоризненно глянув на Сехуна. — Не смей извиняться за это. Омега согласно кивнул и лег на кровать, закутавшись в одеяло. В эту минуту он казался еще более хрупким и уязвимым, его необходимо было сберечь. В первую очередь от того, кто так прочно сидел в его сердце, Чонин с горечью это осознавал. Он продолжал гладить Сехуна по плечу, не зная, как еще можно показать омеге — он не один. И теперь никогда не будет в одиночестве. Чонину отчего-то стало жизненно необходимо защитить Сехуна от всего, что может причинить ему боль. Но озвучить это он не спешил. — Я могу остаться, — вместо этого предложил альфа. — Или приехать завтра. Чтобы… Я поговорю с Чанёлем. — Не надо, Чонин, — вяло улыбнулся Сехун. — Чанёль не оценит этого с моей стороны. Я сам поговорю с ним. Спустя минуту он добавил: — Спасибо. И... прости. После омега уткнулся в грудь альфы и заснул, вымотанный нескончаемыми переживаниями. Чонин еще долго не вставал с кровати, чтобы не тревожить Сехуна, впитывал смягчающийся аромат шафрана и перебирал пряди его волос. Проснувшись рано утром, Сехун тут же принялся отдраивать квартиру, боясь, что остатки кедрового аромата Чонина могли куда-нибудь запрятаться. В голове красным сигналом светилось предупреждение все убрать и отчистить. Омега ощущал себя ненормальным, но, к его удивлению, только уборка помогала справиться с накатывающим волнением. Оставленные на голосовой почте сообщения от переживающих за него Чонина и Бекхена Сехун услышал сразу, но говорить ни с одним, ни с другим не хотелось вовсе. Так что перезванивать им он не спешил. Омега намеренно не трогал вещи Чанёля, оставляя их лежать так, как они лежали всегда. Квартира сияла чистотой, с кухни доносился приятный аромат кофе, Сехун остался доволен собой, настолько, насколько это было возможно в данный момент. Как только он убрал все ведра и тряпки в кладовку, в дверь постучали. Гадать, кто стоял там, не пришлось, Сехун мгновенно почувствовал мускусный аромат сандала. Переборов внутри самого себя волнение, омега открыл дверь. Альфа лишь коротко глянул на Сехуна и, прочистив горло, спросил разрешение пройти внутрь. Омега ничего не ответил, он лишь ошарашенно смотрел на Чанёля, чувствуя, как сердце внутри заходится быстрым стуком, как оно рвется на части от невозможности обнять альфу и притянуть к себе. Так хотелось прижаться к родному телу и отогнать творящийся наяву кошмар куда-нибудь подальше. Почувствовать уверенные прикосновения мужчины и стать слабым в его руках, не строить из себя способного бороться с любыми трудностями омегу. А Чанёль просто внимательно смотрел на Сехуна, и тому казалось, что альфа и не изменился совсем. Сехун смотрел на него, кое-как сдерживая вздох восхищения. Из-за комы он похудел, но даже так все равно внушал страх своей силой, строгий взгляд, копна густых кучерявых волос, что небрежно закрывали глаза, плотно сжатые губы. Омега смотрел на него, но не боялся. За маской неприступного и холодного мужчины Чанёль умело скрывал кроткого и заботливого альфу, которому порой самому нужна помощь со стороны. — Я могу войти? — еще раз повторил Чанёль, вырвав Сехуна из собственных мыслей. — Проходи. Омега сделал шаг назад и позволил мужчине зайти внутрь квартиры. Чанёль разулся, снял с себя куртку и, повесив ее на вешалку, замер в центре коридора, не зная, куда идти. — Комната направо, — подсказал Сехун. — Спасибо, — сухо поблагодарил альфа и прошел в нужном направлении. Сехун последовал за ним, остановившись в дверях, и оперся плечом о стену, принявшись внимательно рассматривать растерявшегося мужчину. Чанёль зашел в квартиру с уже заранее заготовленной сумкой, скорее всего, ее ему дал Тао, желающий поскорее скинуть ненужный балласт в лице Сехуна. — Твой чемодан в кладовке, — вновь подсказал Сехун. — Я принесу. Омега скрылся в коридоре. Вид Чанёля, который не узнает их квартиру, причинял боль, Сехун никак не мог избавиться от этого чувства. Альфа казался недостающей деталькой в не до конца собранном пазле жизни Сехуна. Даже когда он стоял в их спальне, бесстрастно разглядывая полки и вещи, которые раньше несли смысл не только для омеги, казалось, что все еще можно наладить, заставить Чанёля вспомнить все. Но разве в этом остался хоть какой-то смысл? Вернувшись в комнату, Сехун отдал чемодан альфе, вновь получив сухую благодарность в ответ. Чанёль все так же не смотрел на него, неуверенно открыв шкаф, он стал вынимать оттуда свои вещи. Когда альфа впал в кому, Сехун не стал убирать его одежду, она так и висела в шкафу, перемешавшись с вещами омеги. Сейчас он внимательно смотрел на то, как Чанёль перебирает их вещи, вытаскивая свои и укладывая их в чемодан и сумку. Нужно было остановить, все рассказать, не давать альфе обрывать последние нити, что связывали их. Но Сехун не мог. Против воли стоял в дверях и не мог пошевелиться. — У меня было мало вещей здесь, да? — уже зная ответ, все же спросил Чанёль. — Ты переехал ко мне незадолго до аварии, — объяснил Сехун. Он еще раз скользнул испытывающим взглядом по напряженной фигуре Чанёля и добавил: — Тебе нравилась моя квартира. — Она уютная, — пожал плечами альфа, прокашлявшись. — Как Тао? — Тебе правда интересно? — саркастично хмыкнул Чанёль. Сехун не подал вида, что слова альфы задели его. Он лишь вздернул подбородок вверх, посильнее сжав руки на груди. — Что бы Тао не говорил тебе, Чанёль, все не так. — Почему я должен верить тебе? — Ты сам это знаешь. Только вспомни, — умоляюще попросил Сехун. Чанёль внимательно смотрел на омегу, и тот на долю секунды заметил в его глазах проскользнувшее сожаление. Но лишь на долю секунды. После альфа вновь отвернулся к шкафу, доставая оттуда кофту, которую когда-то выбрал ему Сехун. — Ты и правда совсем ничего не помнишь о нас, — уже не спрашивал омега. — Прости, Сехун. Я ничего о тебе не помню. — Но ведь ты можешь вспомнить! Чанёль. Неужели ничего здесь тебе не напоминает о нас?.. Альфа вынужденно оглядел комнату, цепляясь взглядом за лежащую в углу стопку тетрадей, за сборище мягких игрушек — настоящий пылесборник, на картину в центре стены, на кровать, на которую скидывал свои вещи. Что-то приятное теплилось внутри от этой комнаты, но не более. Просто квартира была по-настоящему уютной. Омежьей от и до. — Мне все здесь незнакомо, — честно признал альфа. Сехун уткнулся затылком в стену. Чанёль украдкой глянул на него. Ничего к этому омеге он не испытывал. Тао рассказывал, как этот невзрачный мальчишка вскружил ему голову, как стал его любовником, как увел его из зарождавшейся семьи с Тао. Чанёль смотрел на потухнувшего омегу и с трудом видел в нем разлучника. Такой никогда не рискнет полезть к чужим. Он слишком прост, слишком наивен. Альфа открыто разглядывал Сехуна, пока тот привалился к стене, закрыв глаза, и не мог понять, почему пошел за ним? Как доверился? Вопросов было больше, чем ответов. Но эта странная обида внутри на предательство, которое он и оценить толком не мог, не давала Чанёлю возможности хотя бы спокойно поговорить с Сехуном. Чуткий нюх не мог не уловить скрытые за моющими средствами нотки чужого запаха. Отчего-то Чанёль чувствовал их лучше запаха самого омеги. И этот аромат заставлял кровь бурлить в венах. — Что будет, если ты все вспомнишь? — напрямую спросил Сехун. Чанёль закрыл шкаф и подошел к комоду, выжидающе глянув на омегу. — Второй и третий ящики — твои, — ответил тот. — Не молчи, Чанёль. Что будет, когда ты все вспомнишь? — Не думаю, что мне есть, что вспоминать, — холодно отрезал альфа. — Не говори так. Мы были счастливы! — Поэтому ты ушел к другому? — упрекнул Чанёль. — Все не так… — Объясни! — вдруг разозлился альфа. — Если все не так, то скажи мне, почему, когда мне нужна была помощь, ты был с другим? Сехун, я даже сейчас чувствую его запах на тебе. Ты слишком жалок. — Чанёль… Сехуна прервал звук телефона, Чанёль тут же потянулся к мобильнику в кармане, достал его и, бросив на омегу осуждающий взгляд, отвернулся к окну. — Да?.. Я еще не все собрал… Минут десять… Не думаю, что тебе стоит сюда заходить… Подожди меня еще немного… Да, хорошо. Чанёль сбросил вызов и наконец-таки открыл ящик в комоде. — Это был Тао? — заранее зная ответ, все-таки спросил Сехун. Голова начинала кружиться от непонимания, руки и ноги дрожали, мысли путались. Омеге становилось нехорошо. — Да, он ждет меня внизу. Хотел подняться, — прямо сказал Чанёль. Взглянув на побледневшего Сехуна, он чуть мягче добавил: — Не думаю, что он должен быть здесь. Я попросил его остаться внизу. — Спасибо, — грустно улыбнулся омега. — Не благодари. Это не для тебя. Сехун понуро кивнул и больше не старался заговорить с Чанёлем, просто смотря на то, как альфа собирает вещи, раскладывая их в чемодане. Вспомнив про ключи от машины, что лежали на полочке в прихожей, омега сходил за ними и отдал их мужчине. Тот поначалу непонимающе посмотрел на них, после, сообразив, еще раз поблагодарил. — Стоянка здесь недалеко. Машина там, — устало добавил Сехун. Его побледневшие губы растянулись в вымученной улыбке. Чанёль отвел от него взгляд и открыл второй свой ящик. — Я не думаю, что мне было с тобой плохо, — спустя какое-то время сказал альфа, не глядя на Сехуна. — Я не хочу дать тебе ложную надежду на что-то. Просто чтобы ты знал, Сехун, мне кажется, у нас все было не так плохо. Чанёль как-то печально хмыкнул. — По крайней мере, «Лисенок» в моей записной книжке — это мило. Почему, кстати, Лисенок? Мужчина внимательно посмотрел на Сехуна. Его взгляд вдруг стал пустым. Сехун вяло помотал головой и улыбнулся. — Вспомни это сам. Хотя Сехуну так хотелось рассказать. Рассказать, как в первую их встречу его волосы были ярко рыжего цвета, как Чанёль поначалу дружески подкалывал его, а после влюбленно называл «лисенком». И даже когда Сехун вернул себе свой родной черный цвет, прозвище лисенка закрепилось навсегда. Называть так омегу мог только Чанёль. Воспоминания больно кольнули в груди, Сехун поморщился. — Хочешь чай или кофе? — сменив тему, предложил омега. Чанёль обеспокоенно глянул на него, но сразу же отвернулся. — Чай, — согласился альфа. Сехуну просто захотелось ненадолго избавиться от напряжения, что витало в комнате, когда они оба находились здесь, эта тяжесть будто бы высасывала все жизненные силы из омеги. И, возможно, самую малость Сехун хотел задержать Чанёля в этой квартире на несколько несчастных минут побольше, чтобы запомнить в мельчайших деталях, как выглядит его квартира, когда в ней находится Чанёль. Ведь как только альфа покинет квартиру, все, что останется у омеги, это горстка воспоминаний. Сехун кивнул и скрылся в коридоре. Чанёль не стал смотреть ему вслед, заканчивая с упаковкой вещей. Он еще раз оглядел комнату, в углу стояла его гитара в чехле. Она заботливо была приставлена к стене. Альфа чуть не забыл ее. Взяв музыкальный инструмент в руки и подхватив сумку с чемоданом, Чанёль поставил их у входной двери. Он уже хотел пройти в ванную комнату и забрать свои вещи оттуда, но вдруг услышал звук разбившегося стекла и тихий вскрик омеги. Чанёль тут же сорвался на кухню. Там он обнаружил разлетевшиеся по полу осколки белоснежной чашки, маленькие капельки крови на полу и прислонившегося к шкафчику Сехуна, тяжело дышащего и закрывшего глаза. Омегу била мелкая дрожь. — Что случилось? — обеспокоенно спросил Чанёль, присев рядом с Сехуном. Тому явно было нехорошо. — Голова закружилась. Сейчас все пройдет, — устало прошептал омега, отстраняясь от Чанёля на как можно большее расстояние. Его кожа стала еще бледней, Чанёль обеспокоенно смотрел на Сехуна. Против всей обиды и вложенной в сознание альфы установки, что Сехуну не стоит доверять, Чанёль испытывал практически физическую потребность в том, чтобы успокоить сорвавшегося омегу, унять его дрожь и позаботиться. Давали о себе знать последние дни на нервах, практически полный отказ от еды и усталость. Сехун хотел казаться сильным, но на деле организм оказался слабее. — Ты руку поранил, — отнимая ладони омеги от его лица, заметил Чанёль. — Нужно обработать. Чанёль быстро поднялся и стал рыскать по шкафчикам, почти сразу найдя небольшую аптечку. Он достал из нее обеззараживающую жидкость и бинты. Смочив вату, он приложил ее к ранкам на ладони омеги, тот скривился от неприятного пощипывания, но с какой-то странной тоской посмотрел на альфу. Тот внимательно рассматривал ранки, чтобы убедиться — стеклышко не попало, и, удостоверившись в этом, принялся перевязывать ладонь. — Я всегда был неуклюжим, — слабо рассмеялся Сехун. — По тебе заметно, — по-доброму хмыкнул Чанёль. — Эй! Омега несильно толкнул мужчину в плечо и улыбнулся. Закончив с рукой Сехуна, Чанёль принялся собирать осколки с пола, выкидывая их в мусорное ведро. Его телефон вновь зазвонил. — Да? — отозвался альфа. — Я уже иду… Не переживай… Все хорошо, малыш. Подожди еще пять минут. Сбросив вызов, Чанёль обернулся к омеге. — Сможешь сам? — Конечно, — натянуто улыбнулся Сехун и встал. — Спасибо. Прости, я так и не налил тебе чай. — Ничего, дома выпью. Сехун поднял на Чанёля затравленный взгляд. Дома… конечно. Теперь это место не его дом. — Все собрал? — потирая перевязанную руку, спросил омега. Альфа кивнул и направился в прихожую. Там он быстро натянул свои ботинки, куртку, мельком глянул на себя в зеркало и, подхватив чемодан, сумку и чехол с гитарой, потянулся к дверной ручке. Сехун стоял в двух шагах от него, понимая, что не может остановить альфу. Больше не имеет на это права. Грудь раздирало от боли. — Все должно было быть не так, — прошептал Сехун. — Тебе стоит смириться, — вновь безразлично посоветовал Чанёль. — Не верь Тао, — ни на что не надеясь, предупредил омега. — Все, что он говорит тебе, ложь. Я люблю тебя. И всегда любил. Чанёль закусил губу и повернулся к Сехуну, хмуря брови. Теперь, наверное, пути назад обрублены насовсем. — Я не люблю тебя. С этими словами альфа быстро вышел из квартиры и шумно хлопнул за собой дверью. Сехун на негнущихся ногах дошел до нее и уперся лбом в холодную деревяшку. Из глаз полились горячие слезы, омеге становилось только хуже. Казалось, все тело горит изнутри. Он сполз по двери на пол и, обхватив руками колени, завыл в голос, прижимая к груди раненую ладонь. Все кончено. Пора принять это. Ничего уже не исправить. Спустя долгие десять минут кое-как добравшись до своего телефона, Сехун позвонил единственному человеку, который был способен помочь ему. — Чонин? — сквозь слезы позвал омега. — Чонин, пожалуйста, приезжай. Альфа приехал спустя полчаса, запыхавшийся и покрасневший от мороза, он ворвался в квартиру Сехуна и сразу же заключил его в крепких, успокаивающих объятьях. Омегу бил озноб, у него поднялась температура, сил не было совсем. Чонин уложил Сехуна на кровать и провел с ним всю ночь, проверяя температуру, принося нужные лекарства и попросту помогая избавиться от чувства одиночества, оставшегося в груди после ухода Чанёля.