Кто-то едет по улице, Фары то горят, то гаснут. Я забываю, что тебя нет рядом, когда закрываю глаза. Вспоминаешь ли ты обо мне хоть иногда? Too much to ask — Niall Horan
Halsey — Without Me (ILLENIUM Remix/Audio)месяц спустя
Сехун лениво потянулся, вытягивая руки и ноги в стороны. Солнце игриво коснулось его кожи, мгновенно согрев, и омега, зажмурившись, улыбнулся. Так не хотелось вставать с кровати и делать хоть что-то, хотелось продолжать валяться в постели. Но часы показывали уже половину двенадцатого. Таких вольностей Сехун не разрешал себе довольно-таки давно. Он все равно вновь закутался в одеяло и отвернулся от окна. Простыни все еще хранили приятный кедровый аромат, оставленный Чонином, это будоражило внутри волны тепла и уюта. С альфой было так хорошо и легко, и в его отсутствие Сехун скучал. Этот выходной должен был принадлежать им, но разбудивший их рано утром звонок заставил Чонина вылезти из постели и поехать на работу. Внутри теплилось желание прижаться к мужчине и довольно, будто кот, промурчать что-то на самое ухо. Но Сехун одиноко лежал в кровати и не мог этого сделать. С тех самых пор, как их жизни резко покатились в какую-то глубокую бездну, все кардинально изменилось. Друг в друге они смогли найти утешение, смогли спастись и успокоить себя. Чонин лишь сильнее полюбил омегу, вдруг сузив весь свой мир до его улыбки, а Сехун научился глушить чувство потери в груди и отдаваться альфе всецело и до конца, научился верить ему и не думать ни о чем, сосредотачиваясь на полном тихой заботы взгляде мужчины. И этот месяц, что они провели вдвоем, стал просветом в сгустившейся темноте. Сехун все еще не мог, как бы сильно он не старался, вспомнить тот самый момент, когда в его груди зародилось это легкое чувство привязанности и некой благодарности. Когда он смог, закрыв глаза на все, вновь искренне улыбнуться? И улыбнуться не кому-то, а именно Чонину. Все завертелось и закрутилось, отдаляя прошлое, все стало бессмысленным, заставляя мириться с тем, что есть здесь и сейчас. А здесь и сейчас есть Чонин, который любит и заботится. Большего Сехуну и не надо. Омега еще раз покрутился на кровати, стараясь вернуть сон, но он все никак не хотел возвращаться, так что Сехун, что-то тихо пробурчав себе под нос, все-таки встал с кровати. Прошлым вечером Чонин забрал омегу с работы и привез его к себе, не желая слушать никакие отговорки. Но Сехун и не был против. В кои-то веки он захотел отбросить работу и суету подальше от себя и насладиться уютом рядом с человеком, который стал заменять всех вокруг. Дом в городе у Чонина был похож на домик загородом. Все такие же два этажа, только обставлено все по последнему писку моды. Оно и не удивительно, все-таки Чонин — директор самого известного в Азии журнала. Само положение обязывает. Обилие светлых оттенков, хромированные поверхности. Дом будто со страниц каталогов сошел. Сехун был здесь не раз, но все никак не мог привыкнуть. И не переставала тяготить самая дальняя на втором этаже комната. Комната, куда вход был запрещен всем, даже Чонин туда не заходил. Комната, где хранились вещи Кенсу, его книги, его альбомы, какие-то безделушки, фотографии и даже одежда. Чонин не мог избавиться от этого, но и Сехуна пугать этим всем не хотел. Просто собрал разом все, что оставил после себя его супруг, отнес это в комнату, которой пользовался только Кенсу, и запер все на замок. Сехун каждый раз, когда натыкался на эту белую дверь взглядом, чувствовал вину и растерянность. На его месте должен был быть Кенсу, именно этот омега должен был просыпаться с Чонином по утрам и хозяйничать в этом большом доме. Не Сехун — Кенсу. Но все сложилось иначе… и это не могло не тяготить. Выбравшись-таки из кровати, омега протопал в ванную комнату, где быстро принял душ и нацепил домашние вещи альфы. Сехун не смог собрать с собой хоть что-то свое из дома, так как Чонин забрал его к себе, не дав времени толком собраться, так что по приезде омега нагло своровал вещи альфы, надев на себя, и радостно защеголял в них по дому. Чонин не то, чтобы огорчался, он наоборот был только рад, хоть и не говорил это открыто. Лишь украдкой любовался Сехуном в своих вещах, которые были ему чуть великоваты и временами сползали в сторону, открывая вид на молочную кожу омеги. Спустившись вниз, Сехун прошел на кухню и застал на столе оставленную альфой записку. Чонин любил так делать. Казалось, романтик в нем жил и в его двадцать восемь лет. «Завтрак в холодильнике. Я уже соскучился по тебе», — гласила бумажка. Сехун не смог сдержать улыбки. Чонин всегда находил способы, как развеселить, как заставить улыбнуться или потонуть во всепоглощающем чувстве тепла. Оставив записку все там же, на столе, омега подошел к холодильнику и действительно увидел там приготовленную еду в небольшой тарелочке, затянутой пленкой. Оставалось только разогреть. В большом и пустом доме было самую малость неуютно. И завтрак в одиночестве лишь обострил это чувство. Не так Сехун представлял себе субботнее утро. Все еще не хватало альфы рядом. Быстро покончив с едой, он стал бродить по дому, не зная, чем занять себя. Попытавшись позвонить Бекхену, омега попал на голосовую почту, совсем позабыв, что его друг собрался съездить к родителям, дабы представить своего альфу. Для Бёна это было серьезным шагом, и Сехун все пытался представить лицо его отца, когда сын приведет в дом студента, у которого он преподает. Сам Сехун познакомился с альфой своего друга, Техеном, случайно. Всего-то и понадобилось, что заглянуть к нему домой без предупреждения. Когда дверь открыл сонный, едва не засыпающий на ходу молодой парнишка, с растрепанными волосами, больше напоминающими птичье гнездо, все встало на свои места. И нежелание Бекхена их знакомить, и все эти странные утайки, истории, которые порой вызывали море вопросов. Вытянутое в удивлении и испуге лицо Бёна Сехун запомнил на всю свою жизнь. Тогда он громко рассмеялся на всю лестничную площадку, обозвав друга дураком и партизаном. Техен на деле оказался веселым, интересным и очень вежливым. На самом деле умным не по своим годам и смекалистым. И как бы сильно он не смешил Сехуна, не признать, что они с Бекхеном смотрели друг на друга как-то… по-особенному, что ли, тот не мог. За какой-то месяц жизни многих людей так сильно изменились… Сехун старался не думать, но все равно иной раз мысли невольно возвращались к Чанёлю. Как он? Счастлив ли? Вспомнил ли он все? И омеге не столько хотелось, чтобы альфа вновь вернулся к нему, сколько хотелось, чтобы тот просто-напросто перестал считать его виноватым во всем. Ведь не Сехун первым пошел против Тао, не он насильно утягивал к себе Чанёля. Они были счастливы вместе и вместе приняли решение так поступить. Да, это оказалось подло по отношению к Тао, но разве не желание быть вместе подтолкнуло их к такому шагу? В этом не было вины Сехуна, по крайней мере, виноват был не только он. И нести этот груз в одиночку, оставаясь в глазах некогда близких людей разлучником, он не хотел. Единственной настоящей и самой фатальной ошибкой омеги было то, что, когда Чанёль наконец-таки открыл глаза, тот не был рядом. В этом Сехун не переставал винить себя до сих пор. Время, пусть и совсем недолгое, прошло, боль была похоронена в дальних закоулках души, и смирение и принятие пришли на смену. Жизнь продолжалась, хотя она так сильно отличалась от той, к которой привык Сехун. Но Чонин стирал все эти дурные мысли из головы омеги одной своей улыбкой. Именно поэтому Сехуну порой до боли в груди хотелось прильнуть к альфе и скрыться в его крепких, но нежных объятьях от всего мира. От всех проблем. От всего, что могло пошатнуть с трудом выстроенный щит Сехуна. И даже сейчас ему катастрофически не хватало альфы. Сехун валялся в гостиной на большом диване, лениво листая каналы на телевизоре. По-хорошему, ему бы сесть за проверку взятых со школы тетрадей, но почему-то так не хотелось этого делать, так что омега упорно продолжал занимать себя ничем. Прервал эту бессмысленную ерунду звонок телефона, заставив Сехуна сначала испуганно дернуться, а потом и сорваться к мобильнику. С дисплея ему улыбался Чонин, и омега мгновенно принял вызов. — Скажи, что ты едешь домой, — сходу заявил Сехун. — И тебе привет, — рассмеялся Чонин спустя мгновение растерянности. — Прости, малыш, я не могу. Омега вымученно скривился, оперевшись бедрами о кухонный стол, на котором и нашел свой телефон. — Мне скучно без тебя, — признался он, надеясь таким образом вразумить мужчину. Но все без толку. — У меня скоро важная встреча со спонсорами, я должен присутствовать. И мне очень нужна твоя помощь. — Какая? — В моем шкафу, в крайнем слева, висит костюм в портпледе. Можешь его мне привезти? — в словах альфы проскользнула улыбка. — Но ты можешь отправить кого-нибудь с работы за ним, — понял все Сехун, игриво улыбнувшись. — Знаю. — Так зачем поручать это мне? — Хочу увидеться. Я уже соскучился, — серьезно закончил Чонин. Сехун расплылся в довольной улыбке, но потом вдруг спохватился: — Но я же в автобусе могу помять его! — Я вызову тебе такси. Тебе стоит поторопиться. Чонин взглянул на большое панорамное окно в своем офисе и мягко улыбнулся. Сехун все еще оставался до глупостей простым и наивным. В этом он не переставал напоминать Кенсу. Любой другой бы начал вить из альфы веревки, капризничая и требуя сворачивать горы, но эти двое будто бы не знали, что так можно. Играли на равных, не видя в Чонине ходячий бумажник. — Но ты можешь взять машину в гараже, — предложил альфа, получив в ответ растерянное молчание омеги. — Ключи в моем кабинете. — Ты доверишь ее мне? — как-то удивленно спросил Сехун. — Я доверю ее тебе. Так, как? Ты привезешь мне костюм? — Уже иду собираться, — будто получивший конфету ребенок, обрадовался омега. — Но я лучше на такси, — чуть тише добавил он. — Я жду тебя, — тихо-тихо, чтобы никто посторонний не услышал, прошептал Чонин и отключился. Сехун тут же сорвался на второй этаж, забежал в спальню и остановился перед большим угловым шкафом. Открыв двери, он стал искать висящий портплед, теряясь в обилии дорогих костюмов, рубашек, кофт и всего прочего. Гардероб омеги составлял, наверное, лишь десятую часть от всего гардероба альфы. Портплед нашелся в самом дальнем уголке, скрытом в темноте. Омега с трудом его заметил. Вытащив его, Сехун аккуратно положил портплед на кровать и принялся быстро натягивать на себя водолазку и брюки. Взяв телефон, он спустился на первый этаж, в окнах уже замечая стоящее у дверей такси. Накинув драповый пиджак сверху, Сехун подхватил оставленные специально для него ключи и вышел из дома. Чонин крутанулся на стуле и вперился уставшим взглядом в потолок. Работа сегодня высасывала из него все силы. Ему до ужаса хотелось провести этот день с Сехуном, отбросив все на потом. Но не вышло. С этим омегой он будто бы возвращался на добрые десять лет назад, когда в голове, кроме мыслей о свободном времени в компании любимого человека, ничего не было. Каждая минута, секунда или мгновение — все хотелось тратить на Сехуна. Все и даже больше. Но работа рушила эти планы на корню. Вновь придвинув к себе большую папку с набросками предстоящего отчета, мужчина стал внимательно вчитываться в текст, рассматривая предоставленные фотографии с особой тщательностью. Через панорамные окна в кабинет просачивались солнечные лучи, они манили за собой, на мартовскую улицу, тонущую в тепле. Но все, что ждало альфу, это подготовка документации и деловая встреча, назначенная на четыре часа дня. Радовало лишь то, что вечером его будет ждать дома Сехун, который сможет одним своим взглядом убрать все тяжести этого дня. Слуха альфы коснулся звук открывшейся двери, и он, не поднимая глаз, мгновенно окутанный сладким ароматом шафрана, расплылся в довольной улыбке. — Ты быстро. Чонин поднял взгляд на стоящего в дверях Сехуна. С каждым днем омега становился все прекрасней. Его блестящие при свете дня, мягкие волосы, добродушный взгляд, улыбка — все это по-настоящему сводило с ума, выбивая почву из-под ног. Жизнь по крупицам возвращалась к нему. Он все меньше походил на себя прежнего. Все меньше походил на того потерявшегося паренька, каким его впервые увидел Чонин. Не было больше отчаяния в красивых глазах и горьких слез по вечерам. Чонин все чаще замечал теплую улыбку Сехуна. Быстро встав из-за стола, альфа подошел к Сехуну и притянул его к себе, наконец-то касаясь его губ своими. Омега словно бы растаял, он осторожно накрыл щеку мужчины рукой и улыбнулся в поцелуй, чувствуя себя глупым школьником. И лишь взгляд, что, казалось, упорно сверлил дыру в спине, заставил Сехуна отстраниться и обернуться, заливаясь краской. Сквозь большое стекло, соединяющее офис Чонина с остальным отделом, на них заинтересованно смотрел какой-то молоденький омега. Альфа проследил глазами взгляд Сехуна, и недовольно зыркнул на Хёнджуна, что работал на посту его секретаря всего лишь два с половиной месяца и уже не стесняясь рассматривал Сехуна сейчас. Неопытный, но подающий надежды. И к тому же до жути наглый. Чонин коротко чмокнул Сехуна куда-то в висок и, подойдя вплотную к окну, многозначительно выгнул бровь, показывая, что Хёнджуну пора бы заняться куда более важными делами. Как только омежка судорожно принялся кивать, теряясь в бумагах, которыми постарался себя отвлечь, Чонин резко дернул жалюзи, закрывая свой офис и Сехуна в частности от посторонних глаз. — Я соскучился, — развернувшись, улыбнулся Чонин. — Я тоже. — Иди сюда. Альфа притянул к себе Сехуна и обнял за талию, вновь целуя. Даже эти несколько часов вдали распалили внутри желание прижать и не отпускать. И правда, будто школьники, только-только влюбившиеся. Чонин глухо рассмеялся в губы Сехуна и, забрав из его рук портплед, положил его на одно из кресел, подхватывая омегу под бедра. Мужчина усадил его на стол, не прекращая целовать. Сехун лишь довольно обвил шею альфы руками, радуясь-таки близости с ним. — Ты и правда соскучился, — отстранившись, прошептал Сехун и положил голову на плечо мужчины. Чонин зарылся пальцами в его волосы и полной грудью вдохнул смягчившийся сладкий аромат шафрана. От этого запаха все внутри трепетало. Альфа провел носом по шее Сехуна. — Были сомнения? — Никаких. Сехун выпрямился и серьезно посмотрел на мужчину. — Что не так? — вдруг нахмурился тот. — Ничего, — тут же завертел головой омега. — Ты очень красивый. Смутившись своих же слов, Сехун ткнулся лицом в плечо Чонина, скрывая смущение. В кабинете повисла приятная тишина. Сехун все еще сидел на краешке большого стола, прижимаясь к Чонину, а тот не мог перестать перебирать волосы на затылке омеги. Если бы не важная встреча, Чонин бы уже на всех порах мчался домой, чтобы провести остаток дня с Сехуном. То ли вина за свое отсутствие и невозможность провести этот день с ним, то ли давно рвущиеся наружу слова и чувства стали причиной, но Чонин вдруг не смог больше держать все в себе. — Люблю тебя, — поддавшись порыву, прошептал он на самое ухо. Омега мгновенно отстранился, уперевшись руками в грудь мужчины. Он напугано и удивленно уставился на него, боясь, что ослышался. Несмотря на все их отношения, друг другу этих слов они еще ни разу не говорили. Потому для Сехуна это все оказалось подобно раскату грома среди ясного неба. — Повтори, — ошарашено попросил он, сорвав с губ альфы тихий смешок. — Я люблю тебя, О Сехун, — подчинился мужчина и еще раз поцеловал омегу. — Что случилось? — не получив ответа, нахмурился он. Сехун долго всматривался в лицо альфы и хмурил брови. От этого обеспокоенного взгляда внутри появлялся дискомфорт. — Что ты во мне нашел? — вместо ответа, вдруг спросил Сехун. Слова задели его за живое. — Я ведь простой учитель. Все еще понять не могу. Почему я? Чонин осознал, в чем кроется суть всей проблемы, и кое-как сдержал порыв смеха. И всего-то? — Глупый, — только и выдохнул он совсем нежно . — Эй! — омега несильно толкнул мужчину в плечо, тем не менее расслабившись. — Для того, что любить тебя, мне не нужны причины. Чонин потянулся к Сехуну и вновь накрыл его губы своими. И хотя внутри вдруг больно кольнула обида от того, что омега не сказал ничего в ответ, Чонин постарался от всего этого отстраниться. Альфа знал, каких трудов Сехуну стоило просто ответить на его чувства, не сторониться. А сказать вслух о чем-то более сильном, чем простые привязанность и благодарность, было крайне тяжело. И если Чонин уже давно все для себя решил, теперь уже его омега все еще находился в тяготящих раздумьях и переживаниях. Торопить было бессмысленно и неправильно. Пусть все идет своим чередом. Хотя кое о чем альфа думал уже давно, и вот ждать с этим он не мог. Чонин отстранился от омеги и, сжав его щеки, заговорщически сощурил глаза. — Знаешь, что, О Сехун? — медленно проговорил он. Сехун лишь непонимающе нахмурил брови. — Конечно, не так я себе все представлял. Но. Я уйду со встречи ровно в шесть часов и заеду за тобой. А пока, поезжай домой и собирай свои вещи. Сегодня ты переезжаешь ко мне.***
Чанёль вышел из ванной, все еще потирая мокрые волосы полотенцем. От работы болели все мышцы, и душ не помог избавиться от этой тянущей боли. Хотя работа и не была особо пыльной — все-таки простой музыкальный магазин — сегодня случился какой-то наплыв покупателей, и времени передохнуть не было. Еще и напарник, Чондэ, попросил подсобить и прикрыть его перед начальством. Чанёль отрабатывал за двоих весь день. Все, чего хотелось альфе, — это завалиться спать, прижав к себе Тао. Он нашелся в спальне лежащим на кровати с книгой в руках. Чанёль устало повалился на кровать и уткнулся носом в бок омеги, вдохнув приятный жасминовый аромат. — Ты холодный! — раздраженно шикнул Тао, отстранившись. Чанёль закатил глаза. — У меня не хватило сил высушить голову, — оправдался он. — Я жутко устал. — От чего? — хмыкнул Тао, откладывая книгу и ложась на один бок так, чтобы видеть Чанёля. — Ты простой продавец. От чего ты можешь устать? Альфа непонимающе уставился на Тао. — Ты серьезно? — ощетинился он. — А что? — Ничего. Чанёль отвернулся, залезая под одеяло. Плевать, пусть Тао и дальше считает, что работа его альфы ничтожна. Когда Чанёль только-только нашел хоть что-то, куда его могут принять, Тао сразу же разошелся на тему того, что мужчина достоин большего. Но время утекало, а без дела сидеть Чанёль не хотел. Последняя работа, которую он помнил, была точно такой же, только в другом районе Сеула. Чем он занимался все то время, что жил с Сехуном, вспомнить он не мог. Впрочем, как и всю жизнь с ним. В тот вечер он впервые за долгое время поссорился с Тао, но и помирился тогда он тоже довольно-таки быстро. С тех пор недовольства омеги резко стали возрастать, но Чанёль на все закрывал глаза. И вот сейчас он просто захотел провалиться в глубокий сон, чтобы наутро все забыть и проснуться счастливым и бодрым. Но Тао, почувствовав свою вину перед мужчиной, будто кот, прильнул к нему со спины и игриво куснул за плечо. — Не злись, — протяжно попросил он. — Я не хотел тебя обидеть. — Тао принялся целовать плечо Чанёля, чувствуя, как тот расслабляется. — Ты мой работяга, — ласково прошептал омега. Тао прижался всем телом к мужчине и уперся подбородком в его руку. Чанёль приоткрыл один глаз и взглянул на омегу, не выдержав и рассмеявшись. — Запрещенный прием, — запротестовал он. — Негодяй. Чанёль лег на спину и притянул омегу к себе. Тао сразу же довольно обнял мужчину поперек груди и закинул на него ногу — давняя привычка. Альфа прикрыл глаза, усталость накатывала волнами. — Чем занимался? — все-таки спросил он, искренне желая узнать, как прошел у его омеги день. — В галерее работал над выставкой, — ответил Тао, поудобнее устраиваясь под боком Чанёля. — Фань обещал, что придет много народа. — Он снова был там? — раздражился альфа. Имя этого Фаня он слышал чуть ли не каждый день. Он крутится вокруг Тао ежедневно, и это раздражает Чанёля. — Он помогает мне, Пак, — улыбнулся омега, чуть приподнявшись. — Ревнуешь, да? — Я? — округлил глаза Чанёль. — Да не в жизнь. — Не ври мне, — обрадовался Тао проявленному вниманию. — Ревну-уешь, признайся. — И не надейся. — Да ну тебя. Тао вновь устроился под боком альфы и радостно улыбнулся, скрыв улыбку в складках домашней майки Чанёля. — Ты же придешь на выставку? — чуть тише спросил он. — Куда я денусь? — рассмеялся Чанёль. — А ты же завтра никуда не уйдешь? Мой единственный выходной. — Чанёль, прости, у меня полный завал с выставкой. Альфа шумно выдохнул. Вот опять… они не могут побыть вместе. Но выставка и правда очень важна. — Я все понимаю. Я отвезу тебя завтра. — Не надо. Фань обещал заехать утром. Чанёль прикусил губу, чтобы не сболтнуть ничего лишнего, и лишь сильнее прижал к себе Тао, закрывая глаза и стараясь уснуть. Вот прямо сейчас. Сразу. — Хорошо, тогда я утром посплю подольше. Не буди, — все-таки попросил он. Тао кивнул и, выключив свет, залез под одеяло к Чанёлю. И ему было без разницы, что всего лишь восемь часов и в такое время он засыпать не привык. Альфе требовался отдых, Тао понимал это, хоть и принялся вертеться на кровати, не в силах насильно заставить себя заснуть.***
Сехун достал из чемодана кофту и, повесив ее на вешалку, убрал в шкаф. Его вещи были разложены по всей кровати, чемодан почти опустел. А второй, наполненный лишь различными методичками, книгами или же необходимыми для работы материалами, спокойно стоял у двери. На улице уже успело стемнеть, и в комнате горел холодный электрический свет. Чонин готовил что-то на кухне, позволив Сехуну самому разложить вещи по шкафам и ящикам, что он предварительно освободил от своих вещей. Все случилось так быстро, омега все еще не мог до конца осознать весь масштаб случившегося. Не мог поверить, что его крохотный мирок такой родной и уютной квартирки теперь будет пустовать без него. Теперь его дом здесь, рядом с альфой. Не поторопился ли он с решением? Так легко принял предложение Чонина, ни на секунду не задумавшись, а как только попал в квартиру, так сразу и ощутил некое чувство потери. Сердце прикипело к этой маленькой, ничем не примечательной квартирке в одном из сотни точно таких же спальных районов. Хотя Сехун был рад, что сейчас место, куда он будет возвращаться, уже не сможет напомнить о прошлом. Здесь не будут всплывать призраки давнего времени, порой до скручивающей боли внутри напоминающие о некогда счастливой и беззаботной жизни, где не было проблем, не было навсегда въевшегося под кожу чувства сожаления и вины. Этот дом был новым витком в его истории, новой чистой страницей, закрывшей все остальное собой. Может быть, оно все и к лучшему? Остановившись на этой мысли, Сехун принялся дальше раскладывать вещи, аккуратно вешая их в шкаф или же складывая в выделенные ящики в комоде. На все это у него ушло еще минут двадцать, так что, как только он закончил, часы уже показывали половину девятого. Быстро время пролетело. Закрыв чемодан, омега убрал его туда же в шкаф и закрыл дверцу. Он бросил короткий взгляд на заполненный книгами второй чемодан и решил разобрать его завтра. Точно так же, как и в принципе приняться за работу. Сехун подошел к окну и выглянул на задний дворик. Из-за включенного света ничего рассмотреть снаружи не получалось, зато омега отчетливо видел в стекле свое отражение. И это внутреннее смятение, легко читающееся в его глазах, пугало. Сехун чувствовал себя песчинкой, одинокой и всеми брошенной песчинкой. Почему эти мысли вдруг посетили его, он, как ни старался, понять не мог. Просто в груди отчего-то так протяжно заныло. Отбросив от себя все ненужное и мешающееся, Сехун спустился на первый этаж к Чонину и застал его расставляющим столовые приборы. — Все распаковал? — спросил альфа, завидев его в дверях. — Остались книги, но на них у меня нет сил. Мужчина подошел к Сехуну и, зарывшись пальцами в его волосы, мягко поцеловал в лоб. — И правильно. Это все не к спеху. Сехун принялся помогать Чонину накладывать еду. И вся эта картина, раньше казавшаяся частью чего-то нереального, так, мимолетный момент покоя и радости, теперь становилась неотъемлемой частью их совместного быта. Почему-то именно эта мысль вдруг отпустила все тяжести с души омеги, заставив расслабиться. Совместная жизнь, с Чонином, с тем, в чьих глазах легко можно увидеть искренность. Кажется, это и требуется омеге, чтобы навсегда покончить с прошлым. Он вдруг взглянул на альфу с другой стороны. Не на того, кто вовремя подставил свое плечо, а на того человека, который уже так много времени отдавал больше, чем получал, и ни разу, ни один, даже крохотный раз не попрекнул этим Сехуна. Он, казалось, понимал омегу лучше его самого, словно бы видел то, что Сехуну видеть на дано. Остановившись посреди комнаты, Сехун неотрывно следил за Чонином. И в груди разрасталось чувство, которое до этого омега не замечал. За благодарностью стояло что-то куда большее. Что-то глубокое и ценное. Сехун остановил Чонина, аккуратно перехватив его запястье, и внимательно посмотрел на него. — Что не так, малыш? — забеспокоился альфа. Но Сехун ничего не ответил и просто обнял мужчину, утыкаясь носом в изгиб его шеи. Обволакивающий, мягкий и сладкий кедровый аромат проник глубоко-глубоко внутрь. — Я тоже, — с замиранием сердца выдохнул Сехун. — Я тоже люблю тебя, Чонин. Омега повернул кран, выключив воду, и посмотрел на себя в зеркало. Смятение во взгляде сменилось спокойствием. Кивнув самому себе, он вышел из ванной комнаты и зашел в спальню, где Чонин сидел на кровати с ноутбуком в руках. Альфа что-то быстро печатал, скользя взглядом по монитору, но стоило только Сехуну зайти в комнату, как мужчина все отложил в сторону. — Иди сюда, — позвал он и поднял краешек одеяла. Сехун залез на кровать и прижался к альфе. Он был теплым, невероятно теплым. Чонин обнял омегу за плечо и выключил свет, погрузив комнату в темноту. Из окна на его лицо падал тусклый лунный свет, и Сехун рассматривал альфу, не скрывая улыбки. Может быть, оно все и правда к лучшему? Они оба будут искренне верить в это.