Но я слышу, как мое имя доносится из того маяка вдалеке, Мне не добраться туда, пока я не преодолею эту боль. Искра надежды, словно пар от дыхания, висит в воздухе, И порой тебе приходится избавиться от того, Что раньше казалось правильным, И остаются лишь пустые бассейны. Swimming pools — Troye Sivan
SoBer with YoU — EZI Чанёль еще раз умыл лицо прохладной водой и выключил кран, разминая шею. Капельки с подбородка падали на домашнюю кофту, оставляя на ней маленькие пятнышки, и расплывались на ткани причудливыми узорами. Вытерев лицо, альфа вышел из ванной комнаты и направился на кухню. Прошлым вечером он вновь пришел уставший и не нашел в себе сил даже поужинать, только принять душ, чтобы смыть запах пота, и завалиться спать. Живот сводило судорогами от голода. Тао сидел за столом, медленно попивая горьковатый кофе, и перелистывал какой-то известный журнал, подмечая новые интересные фотосессии. Красиво. — Что на завтрак? — потягиваясь, спросил Чанёль, зайдя на кухню. — Не знаю, — пожал плечами омега, не поднимая глаз. — Сделай что-нибудь, я через пять минут убегаю. Чанёль окинул кухонный стол быстрым взглядом, чувствуя разочарование. Кроме колбы с кофе, ничего не было. Подавив возглас возмущения, альфа открыл холодильник и достал оттуда хлеб и арахисовую пасту. — За тобой Ифань заедет? — между делом поинтересовался Чанёль. — Угу… — протянул Тао, всматриваясь в модель на обложке. Слишком вульгарный стиль подобрали. Омега ухмыльнулся. — Мы сегодня должны утрясти последние организационные дела с выставкой. Уже на этих выходных, милый. Тао подошел к Чанёлю со спины и устроил подбородок на его плече. — Ты мой особенный гость, — ласково мурлыкнул он. — Я жду тебя. Альфа без энтузиазма улыбнулся, продолжая медленно размазывать арахисовую пасту по хлебу. Тао обиженно скривил губы и отстранился. — Я сегодня загляну на обеденном перерыве, — закинув последние вещи в рюкзак, напомнил омега. — Зайдем в какою-нибудь кофейню? — Обязательно. — Убегаю. Тао чмокнул мужчину в щеку и направился в прихожую, где быстро натянул на себя ботинки и вышел из квартиры. Чанёль со стуком поставил тарелку на стол, звякнул кружкой с уже остывшим кофе и принялся завтракать. Взглянув на оставленный Тао журнал, альфа мельком пролистал его и отложил, брезгливо фыркнув. И что интересного можно найти в такой ненужной вещице? Он не понимает. Напарник, Чондэ, расставлял недавно пришедшие виниловые пластинки на полке, пытаясь красиво разместить потрепанные временем и старыми хозяевами обложки. Эта партия старья досталась им по дешевке, владелец небольшого магазинчика скупил их у какого-то разорившегося магазина и велел выделить отдельный стенд для этого барахла. Он искренне верил, что такое кто-то купит? — И вот зачем нам это старье? — в сотый раз спросил Чондэ, вновь меняя порядок пластинок. — Кто это вообще купит? Магазин пустовал. Часы отсчитывали половину двенадцатого. Чанёль заносил в базу данных пришедший товар, сверяясь с документами, и изредка бросал заинтересованные взгляды на напарника. — Я бы купил, — пожал он плечами. — Зачем? Кто сейчас вообще слушает такое? Все можно найти в интернете. — В этом есть своя атмосфера, приятель. Ты просто не понимаешь. Альфа откинулся на спинку стула, потерев глаза. — Будь у меня проигрыватель, сегодня бы и купил одну, — добавил он. — Так купи проигрыватель. Хотя можешь не торопиться, уверен, такой товар у нас залежится надолго. — Проигрыватель стоит дорого, мне пока не по карману, — с сожалением признался Чанёль, вставая из-за стола. Базы данных подождут, мышцы затекли. Чанёль прохрустел суставами, вызвав у друга осуждающий взгляд, и подошел к нему, забирая пластинку из рук. — Битлз, — протянул он. — Как ты догадался? — удивился Чондэ. — Обложка же совсем покореженная. — По весу пластинки, — серьезно заявил Чанёль. И поймав ничего не понимающий взгляд напарника, добавил: — Понимаешь, каждая пластинка весит по-разному, в зависимости от записанного трек-листа. Чем больше песен записано, тем тяжелее пластинка. Альфа с трудом подавил улыбку, когда обернулся на Чондэ и застал на его лице тотальное непонимание. — Ты издеваешься, да? — наконец-то додумался он. — Да, — рассмеявшись, согласился Чанёль. — Вот тут на краешке написано, — и ткнул в уголок пальцем, где аккуратным почерком было подписано название группы. И когда Чондэ понял, как глупо попался на подколку Чанёля, скривил лицо и вырвал у него эту злополучную и никому не нужную пластинку. — Завались, — прошипел он, отвернувшись, когда Чанёль, уже не сдерживаясь, смеялся в голос. Колокольчики над дверью прозвенели и оторвали от разговора. Приятный запах жасмина заполнил пространство, заставив Чанёля поднять голову. Тао улыбнулся и подошел к мужчине, обнимая и аккуратно целуя в уголок губы. — Ты рано, малыш, — бросив быстрый взгляд на часы, подметил Чанёль. — Соскучился, — пожал плечами омега. — Нельзя? — Можно. Альфа хитро улыбнулся и притянул Тао ближе к себе. Стоящий рядом Чондэ неловко кашлянул, привлекая к себе внимание, и, когда добился желаемого, расплылся в довольной улыбке. — Чондэ, — протянул он руку омеге и мягко пожал ее. — Друг Чанёля, по совместительству его коллега. — Тао, — улыбнулся омега и повернулся к Чанёлю. — Можешь уйти сейчас? — Прикроешь? — повернувшись к Чондэ, спросил тот. — Идите уже, не мозольте глаза своими улыбками. Чондэ притворно-обиженно отвернулся к стенду с пластинками и стал расставлять товар дальше, все не переставая сетовать на его ненужность. Чанёль благодарно сжал плечо друга и, мягко взяв Тао за руку, повел его в кафе за углом. Зайдя внутрь, альфа тут же направился к дальнему столику. Тао сел напротив, они подозвали официанта, быстро сделали заказ и остались наедине. — Как работа? — накрыв руку мужчины, спросил омега. — Новый товар поступил. Пластинки. Я бы сам купил парочку, был бы проигрыватель… — Зачем? — Тао вопросительно выгнул бровь. — Зачем? — повторил Чанёль. — Чтобы пластинки слушать. — Я не дурак, — насупился омега. — Зачем тебе еще пластинки? У тебя и без того дома несколько пылятся. Нигде места найти не могут. Чанёль замялся. Как объяснить Тао, зачем еще пластинки? Тао все равно не сможет понять, он никогда не разделял его любовь к старине, к музыке. Глупо было вообще надеяться на обратное и верить, что за эти три года друг без друга омега смог измениться. Чанёль уже не раз чувствовал внутри отголоски чего-то прошлого, словно жизнь поставили на повтор. Хорошо это или же плохо, решить он никак не мог. Просто плыл по течению, приспосабливаясь к новой жизни. Но желание вспомнить все росло день ото дня. Чтобы понять. Узнать, что было в эти три года, стертых из памяти? Что он забыл? Может быть, было что-то важное. Но воспоминания будто бы специально игнорировали его желание, иногда напоминая о себе странными чувствами в груди, но не более. Еще раз взглянув на омегу, Чанёль покачал головой и улыбнулся. — Ты прав. Мне не нужны еще пластинки. Официант принес заказ и удалился. Тао сразу же принялся за еду, и это невольно умилило альфу. Все-таки Тао не завтракал. Никогда. Чанёль не мог его понять. — Как подготовка выставки? — с удовольствием смотря на омегу, поинтересовался Чанёль. Он пил горячий кофе и размышлял. Обо всем и сразу, и выделить что-то одно, цельное не мог. Смотрел, думал и наслаждался горечью кофе. — Да так, потихоньку идем. Сегодня наконец-то договорились о рамках. — Рамки? Какое большое дело! — рассмеялся Чанёль. — Это не смешно, Пак, — обиженно сощурился Тао. — Чтоб ты знал, рамки — это пятьдесят процентов успеха картины. Как преподнесешь — так и пойдет. — Я пошутил, малыш, — Чанёль примирительно чмокнул омегу в лоб, чуть придвинувшись. — Тебе все нравится? На выставке? — Пару деталей я бы поменял. К примеру, Фань предлагает разместить картины по цветовой гамме в разных залах, но я вижу все иначе. — А в чем разница? — нахмурился альфа, судорожно пытаясь найти в голове ответ на собственный вопрос. — Даже антураж влияет на покупателей, — Тао пожал плечами. — Как говорит Фань, психологическое влияние не менее важно, но я бы все равно разделил картины иначе! Чанёль на секунду задумался, а потом не стал тяготить себе голову ненужными мыслями. Во всей этой мишуре он не понимал ничего от слова совсем. Цветовые гаммы, рамки — все это казалось до боли смешным и глупым. Тао так печется о выставке, картины свои он расписывал меньше, чем готовил к продаже! Хотя, если омега так переживает о преподнесении своего творчества другим людям, то в этом наверняка есть доля истины. Его истины, не Чанёля, но альфа готов ее принять как данность. Что важно Тао — то важно Чанёлю. Альфа в этом почти не сомневался. — Если ты веришь Фаню, то, малыш, тебе надо закрыть глаза на свои капризы и делать все так, как говорит твой менеджер. Говорить это было подобно переступанию через собственную гордость. Чанёля очень пугал Ифань, который часто мелькал в разговорах. Слишком. Часто. И если Тао, привыкший к вниманию со стороны и уже давно не придающий этому никакого значения, не замечал частое появление чужого альфы в своей жизни, Чанёль это чувствовал прекрасно. Злился, ревновал и банально уставал. — Я верю ему, — согласно кивнул Тао. — Спасибо за поддержку, любимый. Омега наклонился чуть вперед и поцеловал Чанёля. Зарылся пальцами в его кучерявые волосы и как-то расслабился. Словно бы какую-то тяжесть стащили с плеч, позволяя легко дышать. Чанёль присел еще ближе к омеге и позволил тому положить голову себе на плечо, пока сам наконец-то принялся за еду, успевшую остыть. Тао на мгновение закрыл глаза и провалился в легкую дрему, пока его не растормошил Чанёль, опаздывающий на работу с обеденного перерыва. Остаток дня Чанёль провел за работой. Первым делом он переставил порядок пластинок, который с таким усердием выстроил Чондэ. Потом он закончил вносить полученный товар в базу данных, между тем работая с покупателями. Домой альфа приехал ближе к восьми вечера, все так же желая поскорее отдохнуть. Хотя усталость сегодня была не такой уж и большой, так что Чанёль, пока ехал обратно, успел простроить в голове план дальнейших действий, куда входил Тао, старенький фильм, теплый ужин и домашний уют. Тогда Чанёль не догадывался, что все его желания рухнут, стоит ему только зайти домой. И когда он все же открыл дверь в квартиру, то застал своего омегу прихорашивающимся у большого зеркала в прихожей. Тонкая кофта, оголяющая ключицы, облегающие джинсы, подчеркивающие длинные ноги, кожаная куртка поверх, укладка, подведенные глаза. Тао был, как и всегда, на высоте. Прекрасен. — Куда собрался? — снимая с себя куртку, поинтересовался Чанёль. — На вечеринку, — медленно растягивая слова, ответил омега, крутившийся перед зеркалом. — На какую, позволь узнать? — нахмурился альфа. — Я и несколько человек из помогающей мне команды сегодня решили отпраздновать проделанную работу. Они позвали в клуб, я решил, что давно не гулял. Тао подмигнул самому себе в зеркале и наконец-то повернулся к застывшему на пороге Чанёлю. — Как я тебе? — поинтересовался омега, растянув губы в улыбке. — Прекрасен, — пожал плечами мужчина. — Как и всегда. Ты собирался сказать мне про ваш поход? — Конечно! Вот сейчас и говорю, любимый. Чанёль подошел к омеге со спины и посмотрел на их отражение в зеркале. И в голове промелькнула мысль — до чего же нелепо альфа смотрится вместе со своим омегой. Тао прекрасен, красив, величествен, если так можно о нем говорить. Тао светится изнутри, источает уверенность, любовь к себе. Он увлечен стилем и модой, он надевает только яркую одежду, он всегда готов к выходу в белый свет. Тао — это недосягаемая высота, за которой при всем желании не угнаться, сколько сил не прикладывай. А Чанёль? Чанёль… он работяга. Растрепанные волосы, за которыми ухаживают один раз в два-три месяца парикмахеры, простая одежда, которая не светится на стендах дорогих бутиков, уставшие от работы глаза и желание проводить свое время с близким, дома, в тишине и покое, вдалеке от посторонних глаз. Чанёль… он скучный для таких, как Тао. — Ты надолго? — с тоской спросил Чанёль. — Ложись без меня. Если только не хочешь пойти со мной. Омега развернулся и с надеждой посмотрел на Чанёля. Но тот покачал головой, не желая выходить куда-то из дома сегодня. — Я так и думал, — выдохнул Тао. — Потому и сказал всем сразу, что буду один. Ничего, любимый, — омега коротко поцеловал мужчину в щеку. — Они увидят тебя на выставке. И тогда этот выскочка Джехван наконец-то перестанет судачить про тебя! У Чанёля не было ни сил, ни желания спрашивать, кто такой Джехван, что он о нем говорит и почему Тао хочет показать своим друзьям такого альфу, как Чанёль. На мобильник Тао пришло уведомление, он мельком глянул на экран и заторопился собираться дальше. — Такси приехало! Я побежал. Уже стоя на пороге в дверях, омега обернулся к Чанёлю и улыбнулся. — Не скучай без меня. После этих слов Тао скрылся за дверью, оставив квартиру в тишине, а своего альфу в растерянности, мучившей его вот уже больше недели. Приготовив себе незамысловатый ужин из найденных в холодильнике яиц и помидоров, Чанёль отнес тарелку с готовой едой в гостиную, где включил-таки свой фильм, и принялся за неспешный ужин в гордом одиночестве. Время тянулось медленно, Чанёль принял душ, разобрал парочку вещей из чемодана, до которого все никак не доходили руки. Когда он привез свои вещи в эту квартиру, то поставил чемодан у двери в спальне, намереваясь разобрать его на следующий же день, но этот день растянулся на месяц. Из чемодана Чанёль достал только несколько вещей, в которых ходил на работу и все. Остальное продолжало покоиться там, не смущая никого своим присутствием. Тао пару раз напоминал альфе о его обещании разобрать вещи, но забывал об этом так же скоро, как и сам Чанёль. Тао и сам не освободил ящики и шкафы, все сетуя, что с каждым походом в магазин места почти не остается. Никого не смущал этот одинокий чемодан. Чанёль пробродил по квартире до полуночи, все ожидая прихода Тао. Каждые пять минут проверял часы, но нет. А позвонить не решился, чтобы… да просто не решился. Когда он уже собрался идти спать, взял свою сумку, с которой ходил на работу, чтобы достать одолженную у Чондэ книгу про развитие музыкальной индустрии XX века, раритет, редкое издание, потому напарник отдавал, скрипя зубами, но старался был вежливым. Все-таки сам ляпнул, что у него такая есть. И все равно альфа не понимал Чондэ. Вот вроде бы тоже хранит старье, а чудо пластинок понять не в силах. Когда Чанёль достал книгу, из сумки выпали ключи, про которые он и успел позабыть. Альфа тяжело выдохнул, отложил книгу и сумку на тумбочку и поднял упавшие ключи. Он нашел их две недели назад в легкой куртке, которую достал, чтобы надеть, когда погода порадовала теплом. Сначала долго не мог понять, откуда они у него, а потом догадался. Ключи от квартиры Сехуна. Они оба забыли о дубликате, который остался у альфы. Чанёль забыл по понятным причинам. Сехун же если и не забыл, то забирать их явно не спешил. Чанёль старался найти подходящий момент, чтобы позвонить Сехуну и отдать их, но все никак не мог решиться. Отчего-то встречаться с омегой было страшно. Альфа чувствовал себя… виноватым? Он и сам не понимал, но что-то внутри неприятно скрипело, когда он натыкался на выделенное в важных «Лисенок», которое все по той же причине не смог изменить. И все-таки… порой его мучал вопрос, на который Сехун так и не дал ответ. Лисенок? Почему Лисенок? Тао появился дома ближе к трем часам ночи. Он шумно открыл дверь, чуть ли не ввалившись в квартиру. От него несло алкоголем, природный аромат жасмина потонул в терпком запахе вина и чего-то более крепкого, в одеколонах других людей, с которыми омега танцевал на танцполе. Чанёль проснулся сразу. Первое, что он почувствовал, — это злость, потому что было уже поздно! Потом — сожаление, потому что Тао и пары слов связать не мог, еле двигался. Как добрался до квартиры, оставалось большой загадкой. Альфа без лишних слов помог Тао подняться, он дотащил его до ванной комнаты, где помог раздеться, смыть с себя остатки макияжа, более-менее привести мысли в порядок. Тао продолжал виснуть на Чанёле, требуя ласки, будто ненормальный. Он что-то тихо хихикал ему на ухо, стараясь прижаться теснее, пока мужчина надевал на него домашнюю одежду, но Чанёль только мягко убирал его руки с себя, желая затащить его в кровать исключительно ради продолжения сна. Тао, только коснулся подушки, сразу же обмяк в постели, зарывшись в нее как ребенок. В душ в таком состоянии его завести у Чанёля не получилось, и этот аромат, легко улавливаемый чутким обонянием альфы, заставлял внутри все свирепеть от злости. Так что поставив на прикроватную тумбочку стакан воды и оставив там же таблетки от наверняка бурного утреннего похмелья, Чанёль стащил с кровати свою подушку и ушел в гостиную, где завалился на диван. Сон сняло как рукой. В голове закопошился целый рой мыслей.***
Детка, рискнешь? Не бойся, Ведь если ты можешь сказать мне эти слова, Я не знаю, почему должен волноваться. Naked — James Arthur
시간이 안 지나가 (Walkin` In Time) — THE BOYZ Сехун методично тер грубую ткань джинсов, изредка останавливаясь, чтобы проверить, стерлось пятно или же нет. И вот как его только угораздило? Вчера, когда Чонин вдруг захотел приготовить что-то необычное, подначив и самого омегу, Сехун, помогавший альфе в готовке, перемешивал соус у плиты и не заметил, как несколько капель попало на джинсы, которые тот отчего-то не снял, когда приехал домой. Так и проходил до конца дня, пока все же не переоделся в домашнее, после чего и заметил несколько пятен на джинсе, которую теперь не мог оттереть. — Да чтоб тебя, — устало выдохнул омега. На пороге ванной комнаты показался Чонин, он скользнул взглядом по хрупкой спине склонившегося над тазиком омеги и подошел сзади, аккуратно кладя руку на его плечо. — Все никак? — спросил альфа, заглядывая в ванну. Руки Сехуна успели покраснеть от порошка и долгой стирки, не приносящей результаты. — Надо было сразу замочить, а не тянуть до сегодняшнего дня, — пожаловался омега, устало опустив плечи. — Оставь, — предложил Чонин, забирая вещь из рук Сехуна. — Завтра заедем в магазин и купим новые. — Нет! — сразу же запротестовал омега. — Я отстираю, вот увидишь, — и, забрав джинсы из рук мужчины, принялся тереть их с удвоенной силой. Чонин даже не удивился, он давно заметил за омегой эту странную привычку отказываться от любого предложения альфы, касающегося каких-либо не то, чтобы подарков, а простых, обыденных, житейских мелочей. Сехун все никак не мог перестроиться, научиться жить в новом, не совсем знакомом ему мире, где для стирки достаточно отвезти вещь в химчистку, испорченную одежду не пытаться исправить, а заменить походом в магазин, ужин вне дома проводить не раз в две недели, а чуть ли не каждый вечер, если есть желание! Чонин любил это в Сехуне и иной раз, невольно, сам того не замечая, видел в нем Кенсу, который оставался таким до самого конца. Простота. Наивная, прекрасная простота. Но не перестающие краснеть руки Сехуна уже не на шутку пугали Чонина. — Все, — строго сказал он, вновь отбирая мокрые джинсы у омеги. — Достаточно, Сехун. Пятно не вывести, я тебе сразу сказал. Вызывающе стрельнув взглядом на отобранную вещь, омега нахмурил брови и с расстановкой потребовал снова: — Чонин, отдай. Сехун потянулся за вещью, но альфа мягко перехватил его поперек талии, останавливая, и уткнулся носом ему за ухом. — Я сказал «нет», значит — нет, Сехун. Посмотри на свои руки и успокойся. Я заеду за тобой после работы, и мы все тебе купим. Ты меня понял? — с нажимом спросил Чонин. Сехун еще несколько мгновений поколебался, заглядывая в глаза Чонину, а потом, сдавшись, покорно кивнул, соглашаясь. Сехун лежал в кровати, перечитывая заготовленный план завтрашнего урока. Омега поправил очки на носу и, еще больше сощурившись, пробежал глазами по аккуратным строкам, выведенным каллиграфическим почерком. Чонин зашел в спальню, сбрасывая очередной вызов по работе. Сехун, почувствовав в воздухе кедровые нотки, сразу же поднял глаза наверх и улыбнулся. — Опять что-то не так? — снимая очки и откладывая листы на тумбочку, поинтересовался омега. — У нас всегда все не так, — устало выдохнул Чонин. — Интервью, которое было запланировано на завтра, сорвалось. Надо искать, чем заполнить пустующие страницы следующего издания. Альфа посмотрел на Сехуна, и все проблемы как-то ушли на второй план. Омега закутался в одеяло по грудь, край его домашней футболки сполз немного с одного плеча, мягкие волосы чуть распушились, и взгляд был таким удивленным, как у ребенка. Сердце пропустило удар, и Чонин расплылся в улыбке. — Подумаю об этом завтра, — заключил альфа и залез под одеяло к омеге. Сехун выключил свет и устроился под боком Чонина. От него приятно пахло его природным ароматом, перемешанным с мандариновым гелем для душа. Сехун сходил с ума от этого смешения запахов, ему нравилось прижиматься к альфе перед сном и засыпать так, омегу это успокаивало. — Доброй ночи, — прошептал Сехун, закрывая глаза. — Доброй. Чонин поцеловал омегу в лоб и последовал его примеру. Автомобиль плавно припарковался около высоких ворот школы. Чонин окинул взглядом огромное здание и прикинул, какие окна могут соответствовать кабинету его омеги. Сехун еще раз поправил очки на носу и, перехватив портфель поудобнее, уже собирался выйти из машины, но был остановлен мягким прикосновением теплой ладони Чонина к плечу. Альфа потянул Сехуна на себя и коснулся его губ своими, целуя на прощание. Это стало неким ритуалом удачи для Чонина — отвезти своего омегу на работу и непременно поцеловать на прощание. И хоть Сехун умел водить машину сам и вполне мог взять второй автомобиль из гаража, никто из них этого не хотел, потому что в такой маленькой, уютной мелочи было что-то таинственно-прекрасное. Каждый из них наслаждался этим. — Удачи на работе, малыш, — улыбнулся альфа. — И тебе. Сехун вышел из машины и направился к огромным дверям школы. Чонин не спешил уезжать, провожая омегу взглядом. Сидя в машине, он увидел, как несколько детей, только завидев вошедшего во двор школы учителя, вырвали свои крохотные ручки из ладоней родителей и понеслись к Сехуну, обнимая его и чуть ли не снося с ног. Улыбка, озарившая лицо омеги, заставила Чонина невольно задуматься о чем-то до боли важном. Сехун так трепетно обнимал каждого ребенка, трепал их по волосам и приветственно кланялся родителям, с которыми потом и дошел до школы. Чонин улыбнулся и, заведя мотор, поспешил к себе на работу. Сехун зашел в класс, ведя за руки двух своих учеников. Их родители все свое время тратили на работу, потому и приводили своих детей так рано, порой раньше самого учителя. Бывали случаи, когда они оставляли их у охранника, дожидаться преподавателя. Сехун искренне не понимал этих людей, потому старался восполнить недостаток внимания, уделяя его этим детям. — Сехун-сонсэнним, а чем мы сегодня будет заниматься? — спросил Санхёк. Маленький омежка, хрупкий, чуть угловатый, с большими глазами. Сехун еще в первом классе проникся к этому ученику особой любовью, слишком одиноким он тогда показался. Сехун присел перед своим учеником и потрепал его по волосам. — Это секрет, Санхёк-а, на уроке узнаешь. — Сехун? — послышался знакомый голос за спиной. Омега обернулся и застал на пороге Луханя, преподавателя четвероклашек из соседнего кабинета. — Подождите меня здесь, хорошо? — обратившись к ученикам, попросил Сехун и вышел в коридор к Луханю. — Доброе утро, — поприветствовал он, проводя взглядом несущихся по коридору детей. — Что-то хотел? — На следующей неделе у Минхёна день рождения, мы собираемся собраться небольшим коллективом после работы. Ты как? — Почему бы и нет? Попрошу Чонина не забирать меня рано, — улыбнулся Сехун, пожав плечами. — Как у вас с ним? — тут же оживился Лухань. Этот омега никогда особо не интересовался жизнью Сехуна, ограничиваясь какими-то обыденными сведениями. Но с момента аварии Чанёля, когда он был вынужден отрабатывать за напарника его учебные часы, потому что тот первое время не был способен работать, все изменилось. Лухань стал часто спрашивать, интересоваться. Особенно его интересовала новая жизнь Сехуна, Чонин. — Все потихоньку, — уклончиво ответил омега, отводя взгляд. — Что-то не так? — нахмурился Лухань. — Нет, все прекрасно, — тут же запротестовал Сехун. — Просто как-то быстро, меня это немного пугает. — Быстро? — Мы съехались, — виновато потупил взгляд омега. — Ого! Сехун, поздравляю, это невероятно, — Лухань радостно сжал руку омеги и улыбнулся. — Это же такое счастье! Ты заслужил. Лухань поймал взгляд друга и кивнул, подтверждая свои слова. — Слышишь меня? Заслужил. — Спасибо. Сехун обнял Луханя и почувствовал, как тяжкий груз свалился с плеч. Кажется, только он один тяготит себя этими странными мыслями, и на самом деле все закономерно. Все в их отношениях закономерно. С Чанёлем было так же. Еще поговорив немного с коллегой, Сехун зашел в класс, где принялся готовить учебные материалы. На этот день у него было запланировано пять различных дисциплин, по одной важный тест, который отразится на итоговой отметке учащихся, несколько новых тем и творческое задание, над которым он очень долго думал. В свое время в школе он больше всего любил занятия, нацеленные на развитие воображения, это и отразилось на его работе сейчас. Первые два урока прошли в режиме «все, как обычно». Никаких казусов, активная работа учеников, не без плохих отметок, но существенно меньше. И вот, когда большая часть времени уже прошла, начался третий урок, который как сам Сехун, так и его класс очень ждали. Изобразительное искусство. — Сегодня у нас в вами необычное задание, — сощурился омега, обводя свой класс лукавым взглядом. — Какое, Сехун-сонсэнним? — подняв руку, спросил маленький альфа, улыбаясь от уха до уха. — Я предлагаю вам нарисовать и придумать историю какого-нибудь необычного животного, которое может жить на земле. Все, что только придет в вашу голову. Дайте волю своей фантазии! Птица, рыба, сухопутное — не имеет значения. — Сехун-сонсэнним, Сехун-сонсэнним! — тут же закричал омежка с последней парты. — А я могу нарисовать ему друга? — Конечно, Соджун. — И семью? — спросил сидящий рядом ученик. — И семью, — кивнул Сехун и улыбнулся. Дети, перед этим задав еще парочку вопросов, принялись чиркать карандашами по бумаге, усердно рисуя что-то новое и необычное. Сехун ходил по классу и смотрел на труды своих учеников, иногда останавливаясь и задавая вопросы. Санхёк несколько минут сидел перед пустым листом и ничего не делал. Сехун сначала наблюдал за ним, а потом, поняв, что что-то все-таки не так, подошел к нему и присел перед партой, смотря на ребенка. — Что не так, Санхёк-а? Ты не знаешь, что нарисовать? — Знаю, — тихо выдохнул ученик, смешно сведя брови к переносице. — В чем тогда проблема? — А если я его сейчас придумаю, а он такой существует, просто я не знаю? — искренне забеспокоился малыш. — Мы же еще столько всего не успели узнать! А вдруг я нарисую такое животное, которое где-то есть? Я же тогда не выполню задание! Вдруг я не придумаю, а просто угадаю! Сехун удивленно округлил глаза и, поняв весь смысл беспокойства ребенка, мягко улыбнулся. — Санхёк-а, не бойся. Рисуй, что ты хочешь. Даже если это и правда окажется кто-то, кто уже существует, я буду смотреть не на это. Я хочу услышать, что ты думаешь об этом существе. Что он ест, к примеру, и почему, как отдыхает и все-все, что придумает твоя голова. Давай договоримся, что ты нарисуешь сейчас его, а потом, если ты вдруг угадаешь, я проведу целый урок, посвященный этому животному. Договорились? Сехун протянул мизинчик ученику и подмигнул. Санхёк расплылся в довольной улыбке и сжал палец учителя своим крохотным мизинчиком, кивая. Остаток урока дети рисовали без передышки. Некоторые между собой негромко переговаривались, но Сехун не ругал — они не мешали другим и, на самом-то деле, просто делились впечатлениями о своих рисунках и идеях. Сехун наблюдал за детьми и чувствовал, как в груди становится тепло от их искренних улыбок. Омега любил свою работу. Собрав остатки важных бумаг в портфель, Сехун окинул пустой класс скучающим взглядом и тяжко выдохнул — без детей здесь все было не так. Он вышел в коридор, закрыл кабинет на ключ и отнес его на вахту, после выходя на теплую весеннюю улочку. Перед воротами школы его уже поджидал Чонин, Сехун, не медля, направился к нему. Альфа увидел его и помахал через лобовое стекло, сбрасывая вызов с телефона, который до этого прижимал к уху. Омега сел в салон автомобиля и расслабленно выдохнул. Чонин положил горячую ладонь на его колено и завел автомобиль, выруливая на дорогу. — Устал? — нарушил он тишину. Сехун что-то утвердительно промычал и повернул к нему голову. — Хватит сил на магазин? — улыбнулся Чонин, скосив на омегу заинтересованный взгляд, когда остановился на светофоре. — Может, все-таки домой? — как-то вяло запротестовал Сехун. Ему всегда было неловко принимать подарки от альф, особенно сейчас. Ведь это все так… по-семейному? Одновременно тепло и устрашающе. — Не беспокойся, Сехун, — словно бы почувствовав смятение омеги, поспешил его успокоить Чонин. — Мы купим тебе джинсы и поедем сразу же домой, договорились? Если подумать, то это я стал виновником того, что твоя вещь была испорчена. Если бы я не поставил такого неумеху на ответственную роль! Следить за соусом! — Чонин театрально взмахнул рукой в порыве эмоций, заставив Сехуна тихо рассмеяться. — Это кто у нас неумеха, а? — сощурился он. — Я, что ли? — Ну не я точно, — хитро улыбнулся альфа и вновь устроил свою руку на колене Сехуна. — В магазин? Тем более он уже за поворотом. Чонин кивнул на дорогу. И у Сехуна больше не осталось выбора. Хотя теперь он и не хотел сопротивляться. — Ты такой красивый, малыш, — радостно улыбнулся Чонин, зайдя в примерочную к Сехуну. Альфа остановился чуть позади омеги и принялся рассматривать их совместное отражение. Чонин не смог отказать себе в удовольствии продемонстрировать свои навыки стилиста на своем омеге. Он уже давно порывался приодеть Сехуна, но тот все никак не соглашался. А в магазине у него просто не было возможности отказаться. И вот теперь его украшала красивая атласная рубашка цвета топленого молока, классические брюки, зауженные к щиколоткам, и накинутый на плечи пиджак. Сехун был прекрасен. Чертовски прекрасен, Чонин сходил с ума, смотря на их отражение. Выйди он в свет с таким омегой, и все вокруг мгновенно начнут обсуждать их! Сехун и Чонин непременно станут причиной всех газетных заголовков. Как жаль, что впереди не намечается никаких важных мероприятий, на которых Чонин мог бы представить миру своего спутника. — Чонин, мне нужны только джинсы, — запротестовал Сехун, скидывая с плеч пиджак, но альфа вовремя его подхватил и вернул на место. Он подошел к омеге вплотную и обнял за талию, мягко сжимая руки Сехуна, чтобы тот не смел портить картину. — Я хочу сделать тебе подарок, — прошептал на самое ухо мужчина. — Не надо. — Нет, надо, Сехун. Это сделает в первую очередь приятно мне, понял? Я хочу, чтобы мой омега ни в чем себе не отказывал, слышишь? — Но куда я такое надену? — запротестовал Сехун. — Не в школу же, Чонин! Там дети, там всю эту красоту испортят в первый же день. — А причем тут школа? — удивился альфа. — Я забронировал столик в ресторане на выходных, малыш. Я хочу провести вечер в приятной компании. С тобой. Будем считать, что я куплю этот наряд для того вечера. Раз уж по моей прихоти ты променяешь уютный вечер дома на вечер в каком-то там ресторане, — альфа в шутку показательно-пренебрежительно дернул плечом, — то я должен отплатить тебе заранее. В глазах омеги засветились сомнение, неловкость, благодарность и страх. Чонин обошел Сехуна и встал к нему лицом к лицу, заглядывая в его глаза и улыбаясь. — Пожалуйста? — смеясь, попросил он. И омега не выдержал, улыбнулся и ткнулся лицом в его грудь. — Спасибо, — прошептал он и, подняв голову, коротко поцеловал альфу в губы. Домой возвращались с горкой новых покупок для омеги. Сехун все еще неловко краснел, а Чонин был горд собой, как никогда. По приезде домой, Чонин попросил Сехуна примерить все еще раз, чтобы он полюбовался. Омега, смущаясь, сделал все так, как его просил мужчина. А после, когда одежда была убрана в шкаф, Сехун потонул в объятьях и поцелуях Чонина, забываясь в чувствах. Чонин был нежен, кроток и заботлив, но жадно впитывал сгущающийся аромат омеги, ловил его судорожные вздохи, выпивал его до конца, отдаваясь в его власть полностью и забирая его покорность в ответ. В эту минуту альфа осознал, каким уязвимым он стал, получив Сехуна себе. Теперь он был полностью зависим от него, будто наркотик, от которого никогда не получится отказаться. Омега сводил с ума. И Чонин был рад терять рассудок в его компании. Комнату наполняли тихие звуки льющейся в ванной воды, Сехун сидел на кровати, разминая затекшую спину, и потягивался, дабы растянуть позвонки на спине, чтобы тупая боль пропала. От этого занятия отвлек звонок на мобильный, который Сехун мгновенно схватил с тумбочки. Как бы сильно он не старался, а этот склизкий страх вновь пропустить важный звонок въелся под кожу навсегда. И теперь каждый звонок, незапланированный, неожидаемый, связывал в животе узел, от которого все мгновенно холодело. Но когда омега увидел на дисплее выученный наизусть номер больницы, этот узел, казалось, разросся до небывалых размеров, больно кольнув везде, куда только возможно. Руки мгновенно похолодели, и сердце судорожно забилось в груди. Сехун принял вызов и поднес мобильник к уху, глухо выговаривая: — Алло? — во рту все резко пересохло. — Добрый вечер, простите за столь поздний звонок, — устало отозвались на том конце. — Это О Сехун? — Да, — все, что смог сказать омега. Страх от этого звонка прошил все тело. — Просим принять наши извинения, мы не ожидали, что такое произойдет, — продолжил голос, как ни в чем не бывало. — У нас еще не случалось таких казусов. Пак Чанёль выписался из больницы около полутора месяца назад, но пропажу мы обнаружили только сейчас. Ваш номер был указан, как номер, на который стоит звонить в экстренных ситуациях. Я ничего не путаю? В телефоне повисла пауза, и омега не сразу догадался, что от него ждут ответа. Сердце все еще быстро стучало в груди, и все вдруг показалось чужим и холодным. Потянуло съежится на кровати и накрыться одеялом, чтобы скрыться от внешнего мира. Это имя, эта больница. Прошлое, будто тяжелые волны, накрывало с головой. — Да, я указывал свой номер, — все-таки ответил Сехун. — Замечательно! — обрадовался голос. — Когда Пак Чанёль поступил к нам в больницу, вещи, которые были при нем в тот день, были помещены в хранилище. Но, как оказалось, вещи разложили по разным коробкам, и вторая обнаружилась только сегодня. Можете ли вы подъехать завтра и забрать их? Сехун прикрыл вдруг потяжелевшие веки и шумно выдохнул. Смешно. До слез смешно. — Да, конечно, я приеду за ними. Во сколько? — В любое удобное время. Подойдите к регистрационной стойке и попросите, чтобы вам их отдали. — Хорошо. — Благодарю за помощь. Всего доброго. — До свидания. Звонок прервался, и Сехун вперился уставшим взглядом в дисплей телефона. Вещи? Чанёля? Сколько же у него их было? После аварии, омега не мог прийти в норму добрую неделю, не думал ни о чем, лишь караулил у постели своего альфы сутки напролет. А когда страх и боль перестали грызть настолько, что продохнуть нельзя, Сехун стал выяснять, что и как произошло. Тогда-то ему и отдали вещи Чанёля, расписав, как и где нашли пострадавшего альфу. В вещах омега нашел чудом уцелевший мобильник, пропитанный кровью костюм, да водительские права, которые тогда были у Чанёля. На этом все. Что еще мог взять с собой мужчина? И что нужно забрать Сехуну? Может быть, стоит позвонить Чанёлю и сказать? Чтобы он сам забрал все свои вещи. Но, долго сверля свой телефон тяжелым взглядом, омега так и не решился нажать на нестертое из важных имя. Сехун попытался отпустить альфу. Отпустить, чтобы не делать больно им двоим. А теперь самолично напомнить о себе забывшему обо всем Чанёлю? Дверь ванной комнаты открылась, и в спальню зашел распаренный Чонин, тут же плюхнувшийся на кровать и поваливший за собой омегу, прижав его к себе и, сам того не подозревая, развеяв ворох тяжелых мыслей над его головой. Сехун мягко улыбнулся и отложил телефон на тумбочку. Он запустил пальцы в чуть влажные волосы альфы и клюнул его в кончик носа. — Ты долго, — обиженно протянул омега. — Уже успел соскучиться? — Вот уж нет, — надул губы Сехун. — Просто в душ хочу. И, скрыв улыбку, омега поспешил встать с альфы, дабы быстро скрыться за дверью ванной комнаты, но Чонин ловко перехватил его запястье и повалил обратно на кровать. Сехун вдруг скривил лицо и тяжко выдохнул, сжав поясницу. — Спина? — тут же нахмурился альфа. Сехун кивнул. Боли в спине из-за сидячей работы — обыденное явление. Но омега в последнее время стал часто на это жаловаться. — Ложись, быстро, — строго произнес Чонин. Сехун послушно лег на живот, и альфа, усевшись на его бедра сверху и задрав домашнюю майку, принялся массажировать напряженную спину. Омега тихо поскуливал, когда Чонин особо сильно разминал мышцы, но с каждой секундой боль становилась меньше, и уже под конец альфа просто гладил спину Сехуна, давая тому расслабиться. — Тебе стоит сходить к врачу, малыш. И заняться бы разминкой, — наклонившись, предложил альфа. — Можем вместе записаться в зал, как думаешь? Тебе нужно разминать мышцы, при твоей-то работе. Сехун поднялся на локтях и покрутил головой, расслабляя шею. — Ты прав. Омега еще несколько минут переводил дыхание, а после, еще раз поблагодарив альфу, все-таки скрылся в ванной комнате, впервые стащив с собой мобильник с тумбочки. Сехун вдруг ярко ощутил вину, когда посмотрел на журнал звонков и решил ничего не говорить Чонину. Он сам заберет вещи Чанёля. И если там не окажется чего-то важного, он уберет их куда-нибудь. Может быть, даже выкинет. У них двоих теперь свои жизни, не стоит менять этот распорядок. Сехун еще не готов встретиться с Чанёлем лицом к лицу. Пока рано. Все утро Сехун провел на нервах, списав это на недосып, когда Чонин начал беспокоиться. Альфа отвез его на работу, как и всегда, поцеловав на прощание, и уехал к себе. До конца занятий омега ходил как на иголках, иногда словно бы выпадая из реальности. Как только ученики покинули класс, Сехун, плюнув на проверку тетрадей и доделывание учебных программ, которые стоит сдать уже на этой неделе, быстро оделся и покинул школу. Он сел на первый приехавший автобус и направился в больницу, всю дорогу нервно ерзая на кресле. Остановившись перед больницей, омега долго смотрел на это злополучное здание, отнявшее у него все, но и подарившее что-то новое взамен. Смешанные чувства, которые Сехун все никак не мог собрать в кучу. Собравшись-таки с силами, Сехун переступил порог больницы и, поднявшись на нужный этаж, подошел, как и просил медработник, к регистрационной стойке. Его встретила дежурная улыбка медбрата. — Здравствуйте! Чем могу помочь? — Добрый день, — нервно дернул губами Сехун, постаравшись улыбнуться. — Вчера мне звонили по поводу оставленных вещей Пак Чанёля. Я могу их забрать? — Ах! Да, конечно. Минутку. Медбрат скрылся за дверью для медперсонала. Сехун оглядел помещение вокруг. Не верилось. Это место высасывало из него все силы больше полугода. Здесь он впервые столкнулся со страхом потерять любимого, впервые столкнулся со смертью, пусть и постороннего, человека. Впервые узнал, что после любого кошмара необходимо искать в себе силы жить дальше. Даже не для себя. А для тех, кто лежит на этих больничных койках, балансируя на грани жизни и смерти. Всегда надо оставаться сильным. — Вот, — раздался сбоку голос, и Сехун повернул на него голову. Медбрат держал в руках небольшую, совсем маленькую коробочку, на которую была приклеена небольшая бумажка с пометкой: «Пак Чанёль, 903-4.» — номер его больничной карты. Сехун поблагодарил парнишку и, забрав коробку, прошел в холл, где когда-то коротал долгие часы ожидания в компании тогда простого друга Чонина. Все казалось чужим и знакомым. Сехун прекрасно понимал каждого человека, который тут находился, понимал… прекрасно понимал. Но не хотел чувствовать их боль на себе, так что перевел взгляд на коробку и открыл ее. Там он первым делом обнаружил сложенный аккуратно галстук. Точно… в тот день у них должно было быть свидание. Чанёль ведь наряжался. Не любил всю эту вычурную мишуру, но ради свидания надел. И надел не просто какой-то галстук, а тот, что дарил ему Сехун! Взяв его в руки, омега печально улыбнулся, касаясь уже испорченной ткани… Убрав галстук на соседнее кресло, Сехун принялся рассматривать вещи дальше. Небольшой кожаный блокнотик, с крохотной ручкой. Туда Чанёль обычно записывал самые странные мысли, посетившие его голову. Альфа любил сочинять песни, порой вдохновение настигало его даже в общественном транспорте. Вот именно на этот случай Сехун как-то подарил Чанёлю купленный за копейки в каком-то магазине блокнотик, чтобы тот никогда не терял свою мысль. Так хотелось открыть его и прочитать, но нельзя. Теперь ему недозволенно. Сехун убрал и его, возвращая взгляд к коробке. Секунда, и весь мир взорвался. Оглушительно. Громко. И до потери пульса больно в области сердца. В самом углу стоял небольшой, бархатный футлярчик для ювелирных изделий, насыщенного красного цвета. Сехун судорожно выдохнул, округлил глаза и приоткрыл рот, чувствуя, как все внутри холодеет и как слезы наворачиваются на глаза. Дрожащими руками он взял этот футлярчик в руки и медленно, боясь, что все это окажется иллюзией, он открыл его, сразу же пожалев. Внутри блеснуло кольцо. Красивое… венчальное кольцо.