Я проснулся, Не теряя сна. Я собрался по кусочкам, Поднялся на ноги. Я пришел в себя, Без необходимости восполнить утрату. Wide Awake — Katy Perry
Blue Lights — Jorja Smith Бекхен провел носом по шее альфы и шумно втянул воздух, пропитанный его ароматом. Горько-сладкий розмарин, запах, словно бы вязкий, приятно оседал на коже и смешивался с мягкой лавандой самого Бёна. Техен тихо посмеивался в копну мягких волос омеги и лениво водил руками по его спине, не переставая изредка нашептывать тому на ухо какие-то глупости. Бён лежал на альфе, путался пальцами в складках его домашней одежды и наслаждался приятной лаской. Техен потянулся к губам омеги и нежно поцеловал. Он специально прогулял сегодня учебу, чтобы провести редкий выходной Бекхена вместе с ним. И весь день они провели, ленясь и ничего не делая, разве что лежа на большом диване в обнимку. Где-то сбоку зазвонил лежащий на столике телефон Бекхена, но Техен сразу же перехватил запястья омеги и несильно сжал их. — Не бери, — прошептал он в поцелуй, утягивая омегу обратно, но тот начал сопротивляться. — Техен, — прерываясь, произнес Бён. — Я должен. Это может быть ректор. — Плевать на этого ректора, — как-то зло рыкнул альфа. Бекхен лишь тихо хохотнул. Этот мальчишка не любил все, что связано с университетом. Только Бекхена любил. На этом список заканчивался. — Техе-ен, — протянул омега. — Я сказал «нет», — с нажимом повторил Техен. Но был проигнорирован и прерван, потому что Бён резко отстранился и, пока альфа находился в секундном замешательстве, схватил мобильник со стола. С дисплея на него смотрела фотография Сехуна. Бён нахмурился, желая сбросить звонок. Сехун не давал о себе знать почти две недели, даже не звонил! Но какое-то странное предчувствие все-таки заставило Бекхена принять вызов, сходу грубо произнося: — И какого черта ты мне не позвонил раньше? Техен вымученно застонал, откинув голову на подушку, и зло зыркнул на потолок. — Бекхен? — раздалось на том конце надломленным голосом. Бён испуганно округлил глаза и взглянул на своего альфу, что, услышав голос Сехуна, сам отчего-то резко напрягся. — Ты точно должен ехать? — стоя на пороге, спросил раздосадованный Техен. Альфа ненавидел все эти недосказанности, все эти резкие «побеги» Бёна, ненавидел его чересчур сильную опеку об остальных, но ничего не мог с этим сделать. Приходилось просто мириться. — Я должен, милый. — Ты никому ничего не должен, — Техен оперся плечом о небольшой шкафчик в прихожей и посмотрел на Бёна. Тот примирительно улыбнулся и притянул альфу к себе, воруя очередной мимолетный поцелуй. — Поверь, милый, — прошептал омега. — Мы оба должны друг другу. И напоследок клюнув Техена куда-то в уголок губы, Бён выбежал из квартиры. Сердце бешено стучало в груди. Бекхен примчался к Сехуну так быстро, как только смог. Квартира его после переезда успела стать одинокой и чужой, в ней уже никто не жил. Почему именно сюда Сехун попросил приехать, Бён не решился спросить. Когда он пришел, дверь не была закрыта, омега просто зашел внутрь и застал своего друга в гостиной на диване. Он сидел, поджав колени к груди, и смотрел в одну точку, даже не обернувшись на звук открывшейся двери. Его глаза были чуть покрасневшими. Первое, что сделал Бекхен, — кинулся к омеге, чувствуя необходимость короткого объятья. Сехун ответил мгновенно, он сжал пальцами кофту друга на спине и уткнулся носом в его плечо, нервно дыша. Бён прижимал омегу к себе и не понимал, что происходит. Но это было, несомненно, очень важно. Где-то минут десять они просидели вот так, словно бы впитывая негласную поддержку друг друга в себя. Десять минут тишины, прерываемой только обрывистым дыханием Сехуна, десять минут терпеливого ожидания Бекхена, потому что омега знал, что его другу просто необходимо время, чтобы собраться. Сехун все-таки отпустил друга, и тот, поняв, что в ближайшее время из него ничего не вытянуть, ушел на кухню, чтобы заварить хотя бы чай. Сделав все, Бекхен вернулся и поставил горячие кружки на стол, сел на напротив и внимательно посмотрел на омегу. — Рассказывай. —…поэтому я сам поехал забирать его вещи, — закончил Сехун, он устало уронил голову на свои руки и зажмурился. Его слегка потряхивало, омега весь побледнел. Бекхен ободряюще сжал плечо друга и вновь привлек его внимание к себе. — И что, Сехун? Ты что-то там нашел? — осторожно спросил он. Омега перевел на Бекхена какой-то обреченный, опустошенный взгляд и кивнул. После этого Сехун резко поднялся с дивана и прошел в прихожую, забрал оттуда свой портфель и вернулся обратно. Присев, он долго смотрел на принесенную вещь, тяжело дышал и больше ничего не делал. Казалось, собирался с силами. Спустя какое-то время он хрипло прошептал: — Ты помнишь, что в день аварии мы должны были с Чанёлем быть вместе? Бекхен кивнул, сильнее хмуря брови. — Он попросил меня приехать в указанное место, заказал гитариста, оформил все. Сказал, что это будет сюрприз. Сехун закусил губу и открыл портфель, доставая оттуда маленький красный футлярчик. — Я нашел в его вещах кольцо. Бекхен уставился на покоящийся в руках друга футляр, не веря, и не знал, что сказать, чувствуя, как липкий страх непонимания заскользил по коже. Он взял в руки эту крохотную вещицу и медленно открыл. Внутри находилось красивое, не особо вычурное, элегантное венчальное кольцо. Таким обычно… — Он собирался сделать тебе предложение, — озвучил свою мысль Бён вмиг охрипшим голосом. Сехун кивнул. — Чанёль никогда не делал что-то просто так. Я должен был догадаться, — омега поджал колени к груди. — Если бы он приехал в тот вечер. Если бы все сложилось иначе… — Ты бы сказал «да», — выдохнул Бён. — Не задумываясь, — подтвердил Сехун. — И что теперь? — Бекхен перевел на друга взволнованный взгляд. Так значит, в тот вечер все могло сложиться иначе? Чанёль тогда решился на такой ответственный шаг? Он захотел сделать Сехуна своим до конца. И Сехун этого хотел, Бекхен даже не сомневался. А теперь… все так запутано. Все так странно. — Ты расскажешь ему? — так и не получив ответа, попытался еще раз Бекхен. — О чем? О кольце? О предложении, которое он не помнит? Чанёль засмеет меня. — О, милый. Бекхен вновь притянул друга к себе и крепко обнял. Как в школьные времена, когда они оба впервые узнавали, что такое влюбленность. Прошло столько лет, а они все еще не научились любить без ошибок. Хотя Бён искренне хотел верить, что его выбор правилен. На Сехуна столько всего навалилось в последнее время, столько всего произошло, жизнь все вертится и вертится, не желая остановиться в какой-нибудь точке, чтобы позволить вздохнуть. — Ты любишь его? — спустя время шепотом спросил Бекхен, гладя друга по голове. На несколько секунд повисла тяжелая тишина. — Да, — на грани слышимости ответил Сехун. — Люблю. Я всегда буду его любить, Бекхен. Но теперь мы живем разными жизнями. — Сехун… — У него есть Тао. У меня Чонин. И я люблю его. Мы живем вместе. Знаешь, — омега тихо, надломлено рассмеялся, утирая слезы и отстраняясь, — у нас с ним почти семья. Бекхен встревоженно посмотрел на друга. Тот улыбался сквозь боль, что, казалось, грызла внутри него дыру. Сехун все старался казаться сильным. Но Бён, как бы ни старался не замечать, все равно видел эту тяжесть во взгляде. — Мы засыпаем вместе, в такой большой-большой кровати. Он отвозит меня на работу, забирает с нее. Он позвал на выходных в ресторан, — Сехун мягко улыбнулся. — У нас все так стремительно. Порой мне становится страшно, но Чонин как-то стирает из головы эти страхи. Мне с ним комфортно. Уютно очень. Он осторожен, нежен, заботлив. Я… я правда люблю его. Сехун торопливо вспоминал моменты полюбившейся ему новой жизни, храбрился, стараясь не бросать отчаянный взгляд на бархатный футляр, убеждал зачем-то Бекхена в своем нынешнем счастье. А перед глазами снова и снова всплывал Чанёль, и все сыпалось крошкой. И Бекхен прекрасно это понимал. — Но и Чанёля тоже, — сожалеюще добавил Бён. — Мы — пройденный этап, — твердо заявил Сехун. — Я рад, что меня не постигла та же учесть, что и Чонина. И раз уж Чанёль теперь с Тао, то я буду искренне верить, что у них все хорошо. Как и у меня. Они заслужили быть счастливыми. — А ты? — Я? Я тоже, Бекхен, заслужил. И я буду. С Чонином. — Ты уверен? — осторожно спросил омега. — Я устал и больше не могу сомневаться. Знаешь? — Сехун горько хохотнул. — Я скажу «да» Чонину, если он попросит. Бекхен широко распахнул глаза. Отчего же холодок прошел по коже от этих слов? Сехун казался таким сломленным, таким разбитым. Дотронься — рассыплется. Но он улыбался. Пусть и печально, пусть сквозь боль, но он старался. После аварии он не мог выдавить улыбку, долго учился жить по новой. А сейчас он хотел бороться. — Я буду счастливым, обещаю. — Отпускаешь? — севшим голосом. — Отпускаю. Сехун вытер мокрые щеки и поднялся. Он взял футлярчик с кольцом в руки, достал из портфельчика галстук и блокнот и пошел в спальню, оставляя Бекхена в гостиной с коротким «я сейчас». Омега зашел в комнату и прикрыл за собой дверь. Он убрал галстук и блокнот в прикроватную тумбочку, в самый последний ящик. Уже собирался убрать следом и кольцо, но остановился, сжал футляр так, что побелели костяшки, и всхлипнул. Горячие слезы покатились по щекам. Он отпускает. Теперь он чувствует, что готов. Выйдя через несколько минут из спальни, Сехун вернулся в гостиную и, подойдя к Бекхену, предложил: — Пойдем? Мне надо успеть домой. Бекхен несколько долгих секунд всматривался в лицо друга, а потом, решив не задавать лишних вопросов, кивнул и пошел за ним следом. Они вышли из квартиры, Сехун закрыл ее, и, спустившись, Бекхен предложил довезти омегу до дома, но тот отказался, сославшись на то, что по пути ему нужно зайти в магазин, да и вообще он позвонит Чонину, чтобы он забрал его. Бён молча кивнул и сел в машину, попрощавшись, он выехал со двора и направился к себе. Сехун еще долго не будет спешить домой, ему нужно провериться и собраться. Бекхен не будет мешать.***
Чанёль вышел из машины и окинул заинтересованным взглядом громадное здание, в котором весь этот день ему придется находиться. Четыре этажа, с высокими потолками, громоздкие окна с резными рамами, куполообразная крыша, высокий стиль, элегантность. — Красиво, — восхищенно выдохнул альфа, поворачивая голову к Тао. Тот поправлял свой пиджачок, доводил свой и без того идеальный вид до совершенства. И между делом все же согласно кивнул. — Еще бы не было красиво! Знаешь, сколько за аренду отдали? Чанёль согласно пожал плечами. Он постарался расслабить бабочку на шее, которую ему нацепил омега перед выходом, но получил по рукам. — Не трогай, — пригрозил быстро подошедший Тао, нахмурив брови. — Я слишком долго приводил тебя в божеский вид. — А что с моим видом не так? — ощетинился альфа, вспомнив, как долго протестовал против костюма, взятого омегой напрокат. — Много чего, — отмахнулся омега и, взяв мужчину под руку, повел его в выставочную галерею, где уже собралась вся его команда. Начало должно состояться через двадцать минут, к зданию постепенно начинали съезжаться машины. Тао заметно нервничал, Чанёль аккуратно сжал его ладонь и уверенно зашагал по пустому холлу. Зайдя в первый зал, Чанёль потрясенно выдохнул. На стенах были развешаны картины, все-таки распределенные по цветовой гамме. Альфа начал осматриваться по сторонам, а Тао лукаво следил за его взглядом. — Нравится? — по-детски восторженно выдохнул он. — Тао, у тебя талант, — улыбнулся Чанёль. — Не будь у него таланта, не было бы популярности, — раздалось за спиной, и Чанёль тут же обернулся. Перед ним стоял рослый альфа, в элегантно сидящем на поджаром теле костюме, с уложенными назад волосами до плеч и с папкой в руках. — Давно не виделись, Чанёль, — улыбнулся альфа и протянул руку для рукопожатия. — Ифань? — догадался мужчина. — Ву Ифань. Чанёль хохотнул, поймав снисходительный взгляд альфы, и пожал протянутую руку, тихо фыркнув от силы рукопожатия. Ву Ифаня он помнил смутно. Три года назад они почти не пересекались, по молодости и из-за Тао изредка оказывались на одних мероприятиях, но не более. Чанёль бы и не вспомнил этого мужчину, если бы не извечные разговоры Тао. — Тао, ты готов? — переведя свое внимание на омегу, спросил Ифань, более не обращая внимания на Чанёля. — Конечно! — На открытие выставки приедет Мэйджун, — Ифань сощурил глаза, победно улыбнувшись. — Врешь! — выкрикнул Тао, сжав руку стоящего рядом Чанёля так, что он скривил лицо от неожиданности. Мужчина посмотрел на своего омегу и застал у него искреннюю, прекрасную, восхищенную улыбку. Он видел ее… впервые? — Никак нет, — покачал головой Ву. — Я связался с его менеджером и выслал приглашение, пообещав, что он не разочаруется. Пара-тройка милых фраз, несколько комплиментов, и он не выдержал. — Если ты шутишь, — пригрозил Тао, предупреждающе выставив палец вперед. — Я не шучу такими вещами. — О, боже! Омега отпустил руку Чанёля и кинулся в объятья Ифаня, повторяя запальчиво «спасибо». Чанёль отчего-то вдруг почувствовал себя лишним. Здесь, сейчас, у Тао. Так, мимолетная мысль, которая должна была вызвать внутри бурю злости, обиды, разочарования, но вызвала лишь дискомфорт от того, что альфа мог сейчас быть дома и не тратить свой выходной на то, где ему не рады. Но мысли развеялись сразу, стоило Тао отпрянуть от альфы и вновь переключить свое внимание на Чанёля. — Хочешь я проведу тебе экскурсию? От самого создателя картин! И абсолютно бесплатно! — рассмеялся Тао. — Хочу, — миролюбиво улыбнулся Чанёль и, ведомый омегой, последовал за ним, чувствуя назойливый взгляд в спину. Когда выставка официально открылась и залы наполнились большим скоплением людей, Чанёль неожиданно остался один. Он держал в руках бокал вина, но даже не пригубил его ни разу. Держал просто, чтобы не выбиваться из толпы. Тао обещал не оставлять альфу одного, ведь тот, словно маленький ребенок, нуждается в заботе, но омега забыл о своих словах моментально. Он вместе с Фанем провожал гостей, беседовал с новыми людьми, решал финансовые вопросы относительно проданных картин. Омега порхал по залу и светился той самой, искренней и задорной улыбкой, какую никогда не дарил Чанёлю. И этот факт все еще не пугал альфу. Он принял его как данность. Да, он не умел радовать Тао, не находил с ним общие точки соприкосновения. Но что, в сущности, в этом такого? Чанёль привалился спиной к стене, подальше от картин, и прикрыл глаза. Ужасно хотелось спать! Просто до безобразия сильно! Но уйти альфа не мог, ведь дал клятвенное обещание выстоять этот день до конца. Из состояния накатывающей полудремы вывел насмешливый голос, раздавшийся рядом. — Нравится? Чанёль мгновенно распахнул глаза и повернулся на голос, встречая Ифаня. — Что? — прокашлявшись и встав нормально, поинтересовался Чанёль. — Выставка, — мужчина пожал плечами, выпив вина. — Галерея. Картины. Все. Ифань скосил на Чанёля заинтересованный взгляд и выгнул бровь, дожидаясь ответа. — Конечно, нравится. Тао хорошо постарался. — Ты прав, — альфа кивнул. — Тао всего себя отдал этому делу. Прояви уважение и не спи тут в углу, — грозно добавил он. — Тао не заслужил такого отношения. — Тао знал, что я не люблю такие мероприятия, — постарался оправдаться Чанёль, чувствуя, как закипает. — Так зачем же ты пришел? — Потому что Тао попросил. К тому же, он обещал не бросать меня, но, как видишь, — Чанёль развел руками. — У него есть дела куда более важные, чем развлекать тебя. И ты должен это понимать. От этой выставки зависит его будущая карьера. И если он будет тратить свое время на тебя, а не на гостей, то все может полететь к чертям. Фань говорил холодно, с расстановкой, он не смотрел на Чанёля, скользя взглядом по залу, в котором они находились. А вот Чанёль рассматривал его с неподдельным интересом. Весь из себя гордый, профессионал, так еще и печется о Тао. Мимолетная мысль, промелькнувшая в сознании, вдруг объяснила все. Все, что раньше не давало покоя Чанёлю. Все, что касалось этого альфы и Тао. — Ты его любишь, да? — не стесняясь, озвучил свою мысль Чанёль. Фань чуть дернулся, но сохранил лицо, лишь сильнее сощурил глаза. Он мягко, но в то же время холодно улыбнулся своему собеседнику и перевел-таки на него свой взгляд. — Люблю? Что за глупые мысли? Он мой работодатель. От его карьеры зависит и моя карьера. Ифань произнес эти слова так убедительно, что любой другой поверил бы сразу. Любой другой, но не Чанёль, отчего-то легко понимающий его сейчас. — Не надо врать, Фань, — посоветовал он. — По тебе видно. Уж кто-кто, а я увидеть это могу. — И тебя это не волнует? — равнодушно поинтересовался альфа, больше не пытаясь отрицать догадку Чанёля. Чанёль опустил глаза вниз, стараясь понять, волнует его это или же нет. В груди было до странности легко. Даже страха перед этим альфой не возникало. Он любит Тао. Это прекрасно! Любит ли Тао его? Спорный вопрос, на который ответить может только сам омега. Но каким бы ответ не оказался, чувства Ифаня все еще не волновали Чанёля. — Он верит тебе, — зачем-то добавил Ифань, не дождавшись ответа. — Если ты не отдаешь ему все, что можешь, оставь его. Тао достоин кого-то лучше, чем ты. — К примеру, тебя? — ехидно спросил Чанёль. — Я этого не говорил. Я констатирую факт. Ты не подходишь Тао, ты слишком… — Скучный? — не в силах сдерживаться, рассмеялся Чанёль. Глупо, как же все глупо. Весь этот разговор, весь этот день, вся его жизнь. Все это глупо. — Я хотел сказать «простой», но твой вариант мне нравится больше. Фань сделал шаг вперед, но остановился, вернув свое внимание на Чанёля. Альфа секунду-две внимательно рассматривал его, а потом, хмыкнув, похлопал по плечу. — Не спи, — посоветовал он и пошел к зовущему его Тао — очередной гость претендует на покупку картины. Чанёль вновь остался в одиночестве, внимательно смотря на то, как Тао и Ифань уходят с каким-то пожилым альфой в дальнюю комнату. Внутри копошился целый рой мыслей. Самых разнообразных.***
Сехун сидел на кухне, закутавшись в плед, и обнимал руками бока теплой кружки с чаем. За окнами постепенно начинало темнеть, омега смотрел на закатное солнце и размышлял. После его разговора с Бекхеном прошло уже несколько дней. Он исправно ходил на работу, проводил оставшееся свободное время с Чонином, но все еще не мог войти в колею. Кольцо… Чанёль и правда ехал к нему, желая сделать предложение? Желая узаконить их отношения? И он все забыл… все, что было между ними, все, что их связывало. Забыл так легко, поверил Тао так легко и вычеркнул Сехуна из жизни тоже очень легко. Омегу грызла обида, его сковывало непонимание. Почему его мир рушится вновь и вновь? Каждый раз, не давая возможности дышать легко и свободно. Если бы был шанс отмотать все назад, исправить ошибки. Но что за ошибки, Сехун решить не мог. Омега отпил немного из кружки и вдруг почувствовал, как на плечи легла легкая ткань. Он повернулся и застал за спиной Чонина, который бережно накрыл его тоненьким пледом. — О чем задумался? — спросил альфа. Сехун неопределенно повел плечами. — Обо всем, — уклончиво ответил он. — Обо всем? Прям-прям обо всем? — рассмеялся Чонин. — Даже о глобальном потеплении? — Даже о глобальном потеплении, — устало согласился Сехун, кивнув, и обернулся назад, встречаясь глазами с альфой. Чонин нежно поцеловал его в лоб и обеспокоенно посмотрел на своего омегу. — А если серьезно, Сехун, мне есть, за что переживать? Омега покачал головой и посильнее закутался в плед. — Нет, Чонин, все правда хорошо. — Пойдем? — вдруг позвал Чонин, беря Сехуна за руку и увлекая за собой. На его губах играла коварная улыбка. — Куда? — чувствуя что-то неладное, нахмурился Сехун. Но альфа лишь покачал головой, вел он омегу к лестнице на второй этаж. В спальню, где уже давно расстелена постель. — Пойдем, и увидишь, — повторил Чонин и, мягко притянув омегу к себе, коснулся его губ. Сехун тихо рассмеялся и больше не стал сопротивляться.***
Чанёль закрыл за собой дверь и развернулся, сразу же попадая в цепкие объятья Тао. — Ты видел? — вновь восхищенно пролепетал омега. — Ты видел, какой фурор произвели мои картины? — Видел, — как-то вяло подтвердил мужчина. Час назад первый выставочный день подошел к концу. Чанёль вымотался, устал. — Чанёль, завтра все газетные заголовки будут обо мне! — мечтательно пролепетал Тао, скидывая с себя лакированные ботинки и ступая голыми ступнями по мягкому ковру. — Они были готовы скупить мои картины, какую бы цену я не поставил! Чанёль тихо хмыкнул, растирая шею. — Ты молодец, — устало отозвался он. — Мог бы хотя бы ради меня изобразить счастье, — обиделся омега, окинув мужчину оценивающим взглядом. И все-таки сегодня Чанёль выглядел потрясающе! Тао гордился собой за выбор именно этого костюма, на альфу нельзя было не заглядеться. А сколько взглядов бросали на них двоих, пока они были в галерее! Тао ликовал! — Прости, — выдохнул мужчина. — Я устал. — Ты всегда устаешь, — обиженно пролепетал омега. — От чего на этот раз? Чанёль не стал отвечать. Что он может сказать? Ничего. Альфа прошел мимо в спальню, чтобы снять с себя костюм, переодеться в домашнее. Так хотелось принять душ и забыть этот день. Все это время альфа только и делал, что строил из себя не пойми кого, строил из себя человека, которым не является. А Тао только и рад был видеть, что Чанёль играет эту ненавистную ему роль. Весь вечер альфу не покидало чувство неправильности, поселившееся в груди после слов Ифаня. Хотя, казалось, оно жило в нем уже давно. Чанёль расстегнул рубашку и снял ее с себя, кинув на кровать. К его спине ласково прижался омега, начиная медленно целовать его плечи, шею, зарываться носом в копну измазанных гелем волос. Слишком быстро он отошел от своей обиды. Или все еще был на волне хлынувшего восторга, пропитанного адреналином? От близости стало приятно, но альфа не хотел. Не хотел сейчас прижимать к себе омегу, ронять его на кровать и чувствовать его непозволительно близко. Ему еще многое нужно было обдумать. Особенно слова Фаня, въевшиеся теперь под кожу. — Тао, — остановил Чанёль, мягко перехватывая запястья омеги. — Не надо. Не сейчас. Я не хочу. Тао не послушал, он встал перед альфой лицом и потянулся к его губам, чтобы своровать поцелуй, которого в итоге не получил. — Тао! — рыкнул мужчина, зло сверкнув глазами. — Я не хочу, еще раз повторяю тебе. — Да что с тобой? — потрясенно выдохнул омега отстраняясь. — Что сейчас-то не так? — Все! — непроизвольно повысил голос альфа. — Все не так! Ты не слушаешь меня. — А что я должен слушать? — Тао сощурил глаза. — Что? Что ты не хочешь меня? — Я хочу. — Так почему отталкиваешь? — Потому что хочу просто принять душ и все! Как же ты не поймешь? — Чанёль, что происходит? — резко понизив голос, спросил Тао. — Почему ты ведешь себя так? Чанёль замолк. Действительно. Почему? Почему мужчина не хочет овладеть этим омегой, когда тот сам к нему ластиться? Может быть, потому, что рядом с Тао он сейчас не чувствует себя уютно? Может быть, потому, что они слишком разные, чтобы понять друг друга? Может быть, потому, что Чанёль уже не раз задумывался о том, что тогда, три года назад, он разорвал их отношения не из-за нагло соблазнившего его Сехуна, а просто из-за того, что чувствовал все то же, что и сейчас? Может быть, черт возьми, потому, что в его груди сейчас нет ничего? Может быть, вернувшись к жизни, он слишком быстро поверил Тао?.. — Тао, я не такой, каким ты хочешь видеть меня, — покачал головой мужчина. — Ты выстроил в своей голове образ, которому я никогда не смогу соответствовать. Он верит тебе. Если ты не отдаешь ему все, что можешь, оставь его. Тао достоин кого-то лучше, чем ты. Чанёль внимательно посмотрел на омегу. Черт! — И что ты предлагаешь? — после небольшой паузы напугано спросил Тао. — Я думаю… — Чанёль запнулся. — Думаю, нам стоит все прекратить. Альфа поднял взгляд на Тао. Тот скрестил руки на груди и неверяще посмотрел на альфу. В его глазах не было печали, были злость и обида. — Чанёль, ты смеешься? То есть в самый важный день моей жизни, — медленно и с расстановкой начал омега, — ты решил, что именно это ты должен сказать мне, да? В день, когда я нуждаюсь в тебе больше всего? Чанёль, ты не можешь сейчас говорить такое. Может. Чанёль понял, что может. Что должен! Он слишком долго обманывал себя, цепляясь за то, чего нет. Слишком долго позволял Тао обманывать себя. — Я тебе не нужен, Тао. — Да откуда тебе знать?! — сорвался на крик омега. — Откуда тебе знать, что мне нужно? Чанёль! Зачем ты портишь этот день? Зачем ты делаешь это сейчас? Зачем? Чанёль затаил дыхание, пережидая. Собираясь с мыслями, стараясь понять все-все, что сейчас копошится в его голове, в его сердце. Чего он хочет на самом деле? Чего он сейчас желает добиться? — Потому что не я должен сейчас быть здесь. — Не говори так, — запротестовал Тао, пытаясь снова приблизиться к альфе, но тот не позволил. — Не смей, слышишь? Не смей бросать меня еще раз. Не сейчас. Никогда! В глазах Тао стояли неподдельная тревога и нежелание верить, что от него снова ускользает тот, кого он любил. — Послушай… — Я ничего не хочу слушать! Чанёль, ты вновь хочешь сделать это. Ты вновь собираешься уйти. Повисла тишина. Противная, напряженная, обреченная тишина. Чанёлю вдруг стало так… легко? Очень легко. Он осознал, что был готов уйти в эту самую секунду. Закрыть за собой дверь и никогда больше не возвращаться. Тао он не нужен. И Тао не нужен ему. Между ними нет любви. Она была, несомненно, альфа никогда не сможет сказать, что они не любили. Интересно, что успело измениться в нём за прошедшие годы, раз присутствие Тао уже не вызывало былого трепета? Всё прошло, ничего не осталось. И больше не было никакого смысла держаться за то, чего на самом деле давно нет. Раньше Чанёль упорно закрывал глаза на очевидные вещи, но теперь так легко осознавал, что они — два разных полюса, из разных миров. Они всегда такими были. Что три года назад, что сейчас. Просто альфа слепо доверился, вернулся к единственному, что помнил, потому что испугался. Проснуться в незнакомом, чужом мире, с датой на календаре, совсем не похожей на ту, что помнишь, — страшно. Тогда Чанёль решил пойти самым легким, самым простым путем — вверить свою жизнь в чужие руки. Зря. Глаза Тао блеснули, омега прикусил губу и отвернулся. Чанёль взглянул на него, но в его груди не было чувства потери, не было желания притянуть и успокоить. Он слишком долго обманывался и обманывал. — Я… — прошептал омега. — Я думал, что теперь у нас все будет хорошо. Я думал, что мы будем счастливы. Я ошибся? — Прости меня. — Ты… ты, даже ничего не помня, все равно выбираешь не меня. Чанёль, почему? Тао обернулся и испытывающе посмотрел на Чанёля. — Объясни мне. Альфа не нашелся, что сказать. Он виновато опустил глаза. Ему нечего объяснять. — Почему я решил, что у нас все будет хорошо? — горько рассмеялся омега. — Я не должен был приходить к тебе. Чанёль, уходи. Собирай свои вещи и проваливай. Сейчас же! Видеть тебя не хочу. — Тао, — попытался альфа, но ему не дали договорить. — Нет. Не надо. Просто уходи. Мне плевать, куда ты пойдешь. Хоть к своему Сехуну приползи, вы друг друга стоите. Но со мной тебе больше не место. Тао вышел из спальни, специально задев альфу плечом, и ушел в гостиную. Там омега сел на диван, набрал чей-то номер в телефоне и уже спустя несколько секунд принялся щебетать с кем-то, отвернувшись к окну. Чанёль чувствовал боль омеги, ведь так легко распознал ее в глазах. Боль от обиды, от непонимания. Но Тао вновь предпочел скрыть свои чувства за маской безразличия. Опять скрылся. Так будет лучше. Так, несомненно, будет лучше. Альфа окинул комнату быстрым взглядом. Вновь собирать вещи, да? Вновь уходить? Слишком много раз он делал это. Чанёль переодел взятый напрокат костюм и надел свою привычную одежду — джинсы и кофту. Он стал собирать немногочисленные вещи обратно в чемодан. Достал второй из шкафа. Собрал все ванные принадлежности. Собрался он быстро, его ничего здесь не держало. Остановившись на пороге, Чанёль бросил короткий взгляд на сидящего в гостиной Тао. Он все еще с кем-то говорил по телефону, громко смеясь. Омега сидел к нему спиной, и мужчина не мог видеть, как его глаза медленно наполняются слезами. Не мог видеть, но чувствовал горчащий аромат жасмина, распространявшийся на метры от омеги. Чанёль обулся, подхватил чемоданы, гитару, к которой отчего-то ни разу не прикасался. Он вытащил ключи из куртки и положил их на полочку. На этот раз он обрубил все концы к возвращению. — Тао? — позвал альфа. Омега не повернулся, но разговор его стих. — Проблема не в тебе. Присмотрись, вокруг тебя много тех, кто тебя любит. Ты заслужил быть счастливым. Пожалуй, как никто другой. Выставка была прекрасной, развивай себя. Прости. Чанёль открыл дверь и ушел. Вот и все. Тао сбросил вызов, проигнорировав говорящего, и неверяще обернулся назад. Дверь была закрыта, и квартира утопала в одинокой тишине. Чанёль еще один раз выбрал не его. В груди стало так больно, так холодно, будто острые иглы впиваются в сердце. Самый важный день его жизни в очередной раз лишил его того, за кого он продолжал цепляться по непонятным причинам. Омега повалился на диван и, прижав какую-то декоративную подушку к груди, устало закрыл глаза. Он поспит… поспит, и боль уляжется. Обязательно. Чанёль вышел на прохладную улицу, потонувшую в ночном сумраке, и направился к своей машине. Он сгрузил свои вещи в багажник и сел за руль. И куда ему ехать? Что теперь делать? Первая мысль — позвонить Сехуну и все рассказать. Зачем? Чанёль не догадывался. Но это было настолько глупо, что альфу пробрал нервный смешок. Он сидел в машине и не знал, куда податься. Поразмыслив еще пару минут, он набрал номер единственного человека, которому мог довериться сейчас, — Чондэ. В телефоне раздавались гудки, но за ними сплошная тишина. Чондэ не взял телефон ни в первый раз, ни во второй, ни в пятый. Плюнув на бессмысленные попытки, Чанёль отбросил мобильник на пассажирское сидение и выехал со двора, направляясь, куда глаза глядят. Мотели, все-таки, должны работать.