Я даже не могу сказать тебе, Как я чувствую себя на самом деле. Потому что не могу найти слова, Чтобы описать свои чувства. Just a little bit of your heart — Ariana Grande
shameless (the weeknd cover)- Sofia Karlberg Park Chanyeol — Hug me Поборов внутреннее желание развернуться и уйти, Сехун все-таки зашел в ресторан, надеясь сразу объяснить все Чонину, но за то короткое время, пока он был потерян из виду, альфа уже успел где-то скрыться. Омега, остановившись в дверях, стал осматривать зал, но так и не смог найти там Чонина. Зато Бекхен, заметивший его в тот же момент, уже шел ему навстречу. — Где ты был? — не успев подойти, спросил Бекхен. — С Чанёлем, — не скрывая, ответил Сехун. Бён резко переменился в лице, отступил на шаг назад и озадаченно потер шею, надеясь понять, что случилось. — С Чанёлем? — переспросил он. — Да. Что-то не так? — Сехун сощурился, внимательно смотря на друга. — Что… что было? — Не спросишь, как он здесь оказался? Бекхен испуганно распахнул глаза, чувствуя, как сердце в груди заходится быстрым стуком. — Нет, — качнул он головой. — Меня больше интересует, что произошло. Сехун несколько секунд молчал, а потом предложил Бекхену сесть за самый дальний столик, почти полностью скрытый от посторонних глаз. Путь к нему лежал рядом с большим черным роялем, не перестающим играть ни на секунду. Омега остановился около него и прислушался к мелодии. То ли внутреннее смятение, то ли простая усталость виновата в том, что музыка ему показалась надрывной, печальной, словно бы передающей все его страхи. Молоденький альфа, неотрывно скользящий взглядом по клавишам и плавно двигающийся в такт музыке, казался Сехуну единственным, кто способен понять его в эту секунду. Но он лишь играет чужую, написанную не им мелодию, к тому же делает это за деньги. Даже этот последний шанс быть понятым был одним лишь обманом для омеги. С трудом оторвав взгляд от пианиста, Сехун догнал Бекхена и сел с ним за столик. Бекхен внимательно рассматривал друга, но задавать вопросы не спешил, Сехун же осмысливал случившееся с ним за последний час. — Устал, — вместо каких-либо пояснений, выдохнул омега. — Хочу, чтобы этот день кончился. — Зачем Чанёль приезжал? — все-таки решился спросить Бён. Сехун неопределенно пожал плечами, будто отмахиваясь от назойливого вопроса, а после произнес: — Подарок принес, предложил поговорить. — Поговорили? — Поговорили, — кивнул омега. — Сехун, мне из тебя все клещами вытаскивать? — укоризненно спросил Бекхен. Тогда омега поднял на него взгляд, одновременно выражающий страх и какое-то холодное безразличие. Два противоположных чувства, находящих в Сехуне пугающий баланс. — Не молчи, милый, пожалуйста, — вновь попытался Бекхен. Сехун кивнул и, прокашлявшись, заговорил: — Я просто вышел подышать свежим воздухом. Мне не нравится, что сегодня здесь собрались люди, которых я не знаю. Я думал, что остыну на улице и вернусь обратно к Чонину, но приехал Чанёль и просто подарил мне это, — омега достал из-за спины небольшой диск и положил его на стол перед другом. — Он был не таким, как в нашу последнюю встречу, так что мне на какую-то долю секунды показалось, что он мог все вспомнить. А потом его фраза… — Какая? — тут же заинтересовался Бекхен, мгновенно оторвавшись от рассматривания диска. — Теория вероятностей, — хохотнул Сехун, прикрыв глаза рукой. — Ах, это, — омега как-то сник при упоминании прошлых, понятных только им фраз. — Давно ее не слышал… — Я тоже. — Что было дальше? — Он предложил мне прокатиться и поговорить. Он привез меня к тем качелям, Бекхен, понимаешь? Сехун поднял на друга взгляд, вновь полный той роковой смеси противоречивых чувств. — Я думал, что он все вспомнил. Но нет. Ничего. Чанёль расстался с Тао, сказал, что был не прав. Он был таким искренним. Омега стих, сощурив глаза и уставившись в стол. Он прикусывал нижнюю губу, о чем-то размышлял. А Бекхен рассматривал его, гадая, что же творится в его голове. Захотелось хоть как-то поддержать друга, так что омега наклонился к нему и накрыл ладонью его холодную руку, лежащую на столике. Сехун словно бы очнулся — он тут же посмотрел на Бекхена и слегка улыбнулся. — Чанёль ничего не вспомнил. Я попросил его отвезти меня обратно, — Сехун по-доброму усмехнулся. — Это ведь ты сказал Чанёлю, где будет проходить вечер? — предположил омега. Бекхен тут же отдернул руку и испуганно взглянул на Сехуна, боясь застать на его лице злость или обиду, но к его большому удивлению ничего из этого во взгляде друга не было. Тогда омега виновато произнес: — Прости… — Все в порядке. Ты помог, — Сехун пожал плечами. — Как? — нахмурился Бекхен, не понимая друга. — Помог понять, что сейчас все так, как должно быть. А все, что было в прошлом, в прошлом пусть и остается. Бекхен согласно кивнул. Хотя он чувствовал, что не принимает это. Не хочет. Может быть, он поступает подло в отношении Сехуна и Чонина, но Бекхену отчего-то не хочется признавать, что дальше все будет так, как сейчас. Ведь было же когда-то «счастливо и навсегда», пусть и не прозвучавшее, пусть и оставшееся забытым воспоминанием в сознании Чанёля, и горькой правдой в жизни Сехуна. Но они оба когда-то этого хотели. — Мне надо найти Чонина, — Сехун встал из-за стола и забрал диск. — Он все не так понял. — Хорошо. Омега развернулся и ушел к толпе тихо переговаривающихся людей, оставляя Бекхена одного в этом скрытом от чужих глаз уголке.***
Вечер закончился быстро, праздник пошел на спад, и люди стали постепенно расходиться по домам, напоследок еще раз поздравляя именинника. Чонин улыбался так же сдержанно, кивал на прощание, был учтив и вежлив, но былого азарта в нем не ощущалось. Сехун же и вовсе стоял словно тень рядом с ним, улыбаясь насквозь фальшиво и устало. — Поезжай домой, — проводя последнего гостя, попросил Чонин. — А ты? — Сехун мгновенно обернулся на уходящего альфу. — Нужно закончить здесь все, — ответил Чонин. — Такси будет ждать снаружи, — и ушел. Омега кивнул. Он проводил мужчину взглядом до самой двери, а после вышел на улицу дожидаться машины. Она не заставила себя ждать — уже через пять минут Сехун сидел в теплом салоне автомобиля и прокручивал весь прошедший вечер в голове. Все пошло не так с самого начала, с самого первого лицемерного «Поздравляю, Сехун» от одного из знакомых Чонина. Неужели альфа даже не догадывался, каким предстал омега в глазах его окружения? Да о чем Сехун говорит? Он сам никогда об этом не думал. Но ведь все так, как и сказал тот самый, все также ненавистный Джонхан. Он был прав. Сехун ворвался в жизнь Чонина почти сразу, как не стало Кенсу. И пусть никто, кроме него и Чонина, и не знал, что на самом деле их связывало задолго до этого, людям теперь этого уже не объяснить. Они и не поймут, что в нужный момент они просто оказались друг у друга, одновременно брошенные и оставленные, прибитые к общему берегу. Теперь Сехун — один из тех самых омег, которые гонятся за деньгами, хотя они и не были ему никогда нужны. Зачем? Сехун полюбил Чонина не за его кошелек, не за его должность и не за его внешность. Он полюбил за честность, заботу и доброту. Сехун был искренен в своих чувствах, ровно столько же сколько и сам Чонин. Хотя… может быть, кое в чем омега не признавался даже самому себе. Ведь как решиться на то, чтобы позволить глупому сердцу тянуться к прошлому? От одного короткого взгляда на Чанёля внутренне замирать, дожидаясь простого и короткого «помню»? Как позволить себе хотя бы на миг представить, что обрубленное прошлое еще можно сшить с будущим? Залатать нанесенные раны и продолжить счастливо с ними жить? Как признаться себе, что ты сам не смог похоронить чувства навсегда?.. Сехун не хотел этого, не хотел зря надеяться, а потом вновь, как подбитый щенок, залечивать раны. Не хотел, потому и шел против себя, искренне веря, что все не так. Когда машина подъехала к дому, омега настолько погряз в своих мыслях, что не сразу сообразил. Коротко извинившись, он покинул такси и зашел в дом. Ночью, без Чонина он казался той самой крепостью, зайдя в которую, выйти уже не получится. Избавившись от дорогого и все еще «чужого» наряда, убрав диск, подаренный Чанёлем в свой портфель, приняв душ и заварив себе чай, Сехун сел за стол и стал дожидаться прихода Чонина. Альфа задерживался, и это начинало понемногу пугать. Пять, десять, двадцать минут. А Чонина все нет. День рождения подошел к концу уже часа два назад, а уже совсем не праздничный вечер все тянулся. Долго и мучительно. Когда Сехун начал засыпать прямо так — сидя за столом с остывшим чаем в руках, сонно закрывая глаза, дверь наконец-то открылась и пространство наполнилось чуть горчащим кедровым ароматом. Омега тут же распахнул глаза и встретился взглядом с Чонином. Тот стоял в дверях, оперевшись о косяк, и внимательно разглядывал своего омегу. — Чонин, я… — после долгого гнетущего молчания начал Сехун, но альфа поднял руку вверх, прервав, и направился к нему. Чонин сел напротив омеги и долго молчал, рассматривая его. Напряжение, повисшее в воздухе, давило. Сехун не знал, с чего ему стоит начать, чтобы оправдаться. Хотя и не за что, но Чонин наверняка понял все превратно. От нервов в ушах начинало звенеть. — Не молчи, — попросил омега. — Нам не удалось поговорить в ресторане, так давай хотя бы сейчас все выясним. — Что ты хочешь выяснить? — холодно спросил альфа. — Я не знаю, Чонин. Скажи, что тебя волнует. Альфа не ответил. Лишь сильнее сжал кулаки, опустив голову. — Чонин… — Почему? — сухо начал он. — Почему ты был с ним? — С Чанёлем? Он просто поздравил меня с праздником. — Куда вы уезжали? Тебя не было минут тридцать, если не больше. Сехун, я искал тебя! Начал волноваться! — Чонин повысил голос. Сехун вздрогнул от неожиданности. — Звонил на телефон, ты хоть видел? — Я оставил его дома, я не… я не думал. — Ты не думал! Именно, Сехун, ты не думал. Ты хоть понимаешь, кем выставил меня перед этими людьми? — Я не… — вновь промямлил омега. — Извини. — Я устроил этот вечер для тебя, — продолжил Чонин, почти срываясь на крик. — Я представил тебя как своего омегу, пойдя на риск. А ты посреди праздника уехал куда-то с Чанёлем! С тем, кто бросил тебя. — Ты даже не спросил, хочу ли я этот праздник! — обиженно вскрикнул Сехун. Глаза заблестели, из-за скопившейся влаги. — Ты устроил все это не для меня, будь честен. Ты сделал это для себя. — Да что ты несешь? — не выдержав, альфа резко встал из-за стола, нависнув над Сехуном. — Ты не думал обо мне, когда все это затевал, — повторил омега. — О ком я тогда думал? — Я не знаю, Чонин. Ты не спросил меня, чего хочу я. Это был мой день, понимаешь? — голос немного дрогнул, но Сехун не поменялся в лице. — Но я чувствовал себя ненужным. Никто не замечал меня, я был мешающей вещью. Даже ты, — Сехун смерил альфу нечитаемым взглядом. — Ты! Тот, кто потащил меня туда, оставил меня одного. — Ты мог отказаться. — Мог? — омегу пробрал нервный смешок. — Чонин, ты бы видел себя. Я не мог тебе ни в чем отказать, ты бы не простил этого! — Отказ ехать в ресторан я бы пережил легче того, что ты сбежал с Чанёлем, — выплюнул Чонин, зло сверкнув глазами. — Ты не понимаешь… — обреченно выдохнул омега. — Так объясни мне! — Чонин, он в прошлом, пойми же ты. Нам все равно нужно было поговорить. Неужели, если бы… — начал Сехун, но тут же прервался. Впутывать Кенсу в этот разговор? Это ужасно. Омега прикусил язык. — Что? — Ничего. — Вот опять, Сехун. Ты не хочешь говорить со мной. Омега ничего не ответил — он прикрыл глаза рукой и замолчал. Желания продолжать этот разговор у Сехуна не было никакого. Его изнутри разрывала обида. Да что он, в конец концов, такого сделал, чтобы терпеть подобное? Он просто уехал поговорить! С Чанёлем! С близким человеком. И как бы Чонин это не отрицал, это так. Чанёль не чужой, Сехун не мог разорвать их отношения без попытки все разъяснить. Хотя, может быть, он так просто утешал себя. Но омега же вернулся. Вернулся быстро, вернулся к Чонину. — Завтра рано вставать, Сехун, иди спать, — выдохнул альфа и развернулся, быстро уходя к лестнице. — А ты? — спросил вдогонку омега. — Сегодня я буду спать в комнате для гостей. После этих слов Чонин скрылся за дверью, и до Сехуна донеслись лишь стихающие звуки его шагов. Еще несколько минут он просидел на месте, не решаясь уйти. А после, все-таки почувствовав усталость, встал из-за стола, поставил кружку с остывшим чаем в раковину и поднялся в спальню. Чонин уже ушел в комнату для гостей — там горел свет. Задержавшись в дверях на несколько мгновений, Сехун зашел в спальню и погасил свет, забравшись в постель. Ночью омега почти не спал, он постоянно ворочался, не мог никак уснуть, хотя тело изнывало от усталости. Случившееся не давало покоя. Утром в доме стояла непривычная тишина, лишь изредка прерываемая шорохами. Впервые не было произнесено ни одного слова, впервые Сехун и Чонин проходили мимо, не глядя друг на друга. Но альфа все равно дождался Сехуна, чтобы отвезти его на работу. В машине вновь стояла эта опостылевшая тишина. Казалось, вчерашние недомолвки за ночь не прошли, а лишь усилились. Чонин продолжал надумывать себе невесть что, а Сехун и не пытался его переубедить. Уперто продолжали молчать. Попрощались они сухо и холодно. Сехун вышел из машины, и она тут же отъехала от обочины. Чонин впервые не стал дожидаться, пока омега зайдет в здание школы, окончательно скрывшись из виду. И от этого внутри невыносимо заныло. — Да чтоб тебя, — выругался Сехун, бросив свой портфель на стол в кабинете. В эту же секунду дверь открылась и на пороге показался один из учеников, так что омега резко выпрямился и натянуто улыбнулся, отгоняя ненужные мысли прочь. После первого потянулись и остальные дети, и уже спустя лишь десять минут в классе стояли обычные шум и гам, к большому удивлению, успокаивающие Сехуна. А когда на пороге показался улыбающийся от уха до уха Лухань, Сехун окончательно успокоился. Он вышел за ним в коридор и выжидающе посмотрел на друга. Лухань переминался с ноги на ногу и лукаво улыбался, сверкая глазами. — Что произошло? — не выдержав молчания друга, спросил Сехун. Тогда Лухань расплылся в довольной улыбке, а кончики его ушей мгновенно порозовели. — Вчерашний вечер был сногсшибателен! Сехун, почему ты не говорил, что у тебя такой замечательный альфа? — Как-то возможности не было, — неловко улыбнулся омега. — У него столько знакомых, Сехун. Ты не поверишь, но я там кое-кого нашел… — Лухань смущенно улыбнулся. — Это тот, с кем ты говорил? Серьезно, Лухань? — догадался Сехун, во все глаза уставившись на коллегу. Лухань никогда не терял времени даром. Будучи старше на четыре года, этот омега все еще оставался одинок, потому никогда не упускал возможности подкалывать Сехуна, прося найти ему альфу. Может быть, именно из-за этого Сехун почти не удивился сейчас, узнав, что его коллега выжал из прошедшего вечера все по максимуму. — Сехун, он невероятен! — мечтательно пропел Лухань. — Верю, верю, — заверил омега. — Так ты хоть скажешь, кто он? — Убин. Ким Убин, — тут же ответил Лухань, прямо-таки светящийся от счастья — Я виделся с ним пару раз. Тебе повезло, Лухань, он и правда хорош, — улыбнулся Сехун. — Скоро урок начнется, мне еще подготовиться надо. И тебе, кстати, тоже— напомнил он и, попрощавшись с коллегой, вернулся в класс. Вот и у Луханя теперь все замечательно, все просто прекрасно. Отстранившись от всего этого, Сехун полностью сосредоточился на уроках, которые проводил. Хотя сегодня все выходило ужасно скомкано и сухо, потому что, как бы омега ни старался, а мысли все равно иной раз возвращались к накопившимся проблемам. И постепенно стало ухудшаться самочувствие. Появилась легкая головная боль, головокружение. Взглянув на календарь, омега тихо выругался про себя. Течка. А ведь он и думать про это забыл! Когда учебный день подошел к концу и последнего ребенка забрали родители, Сехун вернулся в свой кабинет, чтобы доделать несколько вещей перед тем, как возьмет отгул на несколько дней. Закончив проверку тетрадей, закончив составление планов на ближайшее время, Сехун взглянул на часы. Наверное, Чонин все-таки заедет за ним. Попытаться поговорить еще раз? Нет никакого желания. Омега поначалу чувствовал вину, но после горькую обиду… В любом случае у него еще есть время до того, как его заберут с работы. Собирая некоторые документы, которые стоит глянуть дома, когда будет позволять самочувствие, Сехун наткнулся на брошенный ночью в портфель диск. Диск, который подарил Чанёль. Надо же, омега успел позабыть о нем. Специально ведь брал с собой, чтобы глянуть. Достав диск из портфеля, Сехун стал его рассматривать, решая, стоит ли смотреть, что там, или же убрать, чтобы больше не вспоминать. Ведь Чанёль теперь точно погребен в прошлом. Ведь так? Ты все-таки взгляни на диск, хорошо? Поколебавшись еще немного, Сехун все-таки включил компьютер. Спустя минуту он вставлял диск в дисковод, мысленно убеждая себя, что это только чистого любопытства ради. На нам оказался лишь один файл, одна музыкальная дорожка. Сехун, не задумавшись, включил ее. И пространство сразу же заполнилось голосом Чанёля. Чуть дрожащим, неуверенным, неловким и смущенным. Сехуна словно ледяной водой окатили, настолько все казалось настоящим. Будто альфа находится здесь, скользит пальцами по клавишам пианино и, жмурясь, поет то, что слышит сейчас омега.Не могу преодолеть печаль в своем сердце. Очередная бессонная ночь, которую я вынужден терпеть. Не обращаю внимания на грусть, Что рассеянно будит меня каждое утро.
Сехун затаил дыхание, жадно запоминая каждое слово. А сердце в груди билось быстрей, больше не имея сил сдерживать так долго хранящиеся в тайнике воспоминания, сейчас выплывающие одно за одним. От голоса, что омега не слышал уже очень давно, хоть и говорил с Чанёлем несколько раз, по коже скользили мурашки. Это все так похоже на ускользнувшее прошлое.Шрамы еще глубже, чем я думал. А боль сильнее, чем я представлял. Бесчисленное количество ночей я проводил, обвиняя тебя. И поэтому чувствую себя как в аду.
Можно ли верить тому, что слышишь? Тому, во что искренне хочешь верить. Можно ли, забывая себя, прыгать в омут, однажды причинивший немало боли? Прыгать в омут, который ужасно боишься.Прошу, останься на моей стороне. Умоляю, просто будь рядом. Не отпускай мою руку, держи ее крепче. Если ты отступишь от меня на шаг, Мне ведь просто нужно подойти на шаг ближе?
Сехун выключил запись. Наступившая тишина спасла от того, чего так боялся омега. Глаза жгло от скопившейся влаги. Сердце разрывалось в груди. И без того плохое самочувствие ухудшилось. Мир перед глазами будто бы плыл, очертания предметов смазывались. Лишь тогда, когда щеки обожгло горячей влагой, Сехун осознал, что слезы все-таки сорвались с глаз. — Чанёль… не надо. Слова растворились в пустоте, неуслышанные никем. Да и надо ли было им быть услышанными?***
Чонин остановился около школы Сехуна и стал его дожидаться. Омега иногда задерживался на минут пять-десять, теряясь во времени. У них был весь день, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Чонин по итогу не пришел ни к какому решению, пытался остыть и успокоиться, и все. Но злость и обида и правда сошли на нет. Почти. Все же непонимание внутри все еще сохранилось. Но альфа решил, что вчерашней ссоры, первой на его памяти, он не повторит. Закроет глаза на случившееся, чтобы все вернулось в прежнее русло. Сехун вышел из школы, и Чонин, заметив его, постарался улыбнуться, чтобы омега сразу понял, что все забыто. Но как только он сел в машину, улыбка сама сошла с губ альфы. Сехун был бледный, как поганка, вымотанный, слегка подрагивал. И ко всему прочему у него чуть покраснели глаза. — Что случилось? — тут же испугался Чонин. — Я на несколько дней уеду к себе, — прошелестел омега, устало откинувшись на спинку кресла. — Почему? — не понял альфа. Нервно сглотнув, он положил руку на лоб Сехуна, тот был теплым, но омега мгновенно отстранился от его прикосновения. Только тогда Чонин почувствовал самую малость загустевший аромат шафрана. Как он сразу не почувствовал? — Я устал, Чонин, мне нужно собрать вещи. Поехали, пожалуйста. Альфа кивнул и завел мотор, выезжая на дорогу. — Почему ты не останешься дома? — не своим голос спросил Чонин. В его словах легко читалась обида. Сехун лишь пожал плечами, уставившись в окно. — Я не думаю, что стоит. — Если ты из-за вчерашнего, то, Сехун, прости. Я не должен был тебе все это говорить. — Все в порядке. Не переживай, — пожал плечами омега. — Тогда почему ты не останешься дома? — повторил свой вопрос альфа. — Чонин, я… не хочу, не готов… — почти неслышно прошептал Сехун. — Вот как, — кивнул альфа. — Хорошо, я понял. Сехун ничего не ответил. Прикрыл глаза и постарался успокоиться. Объяснять что-то не было смысла. Чтобы что-то сказать, нужно сначала разобраться в самом себе. А этого сделать омега уже давно не может. Вот вроде бы жизнь приходит в норму, но все равно что-то не так. Что-то пугает и тормозит. Когда Чонин подъехал к дому, то не стал покидать машину, коротко пояснив: — Собери нужные тебе вещи, я тебя отвезу. Сехун кивнул и направился к дому, чтобы собраться. Он переоделся в удобную одежду, собрал несколько вещей, документы, какие-то старые вещи, которые уже давно планировал перевезти. На сборы у него ушло минут десять, и все это время Чонин сидел в машине, проверяя свой телефон. Когда омега выглядывал на улицу, чтобы проверить альфу, в груди у него неприятно ныло. А ведь Чонина задело желание Сехуна уйти от него на это время. Но Сехун не может. Правда, не может. Не сейчас, не так, не с ним. Спустившись на кухню, омега достал из аптечки заранее купленные таблетки, обещающие помочь в ближайшие несколько дней, и вышел на улицу, садясь обратно в машину. — Поехали, — тихо попросил он. Чонин кивнул и вырулил на дорогу, ведущую к дому Сехуна. На улице еще не стемнело, часы показывали половину пятого. Омега чувствовал, как температура постепенно начинает подниматься, голова становится тяжелее. Как же Сехун не любил это время, ненавидел. Он чувствовал себя слабым, это его не радовало. Раньше это чувство пропадало, потому что его альфа был кроток и нежен, заботлив. В его объятьях хотелось тонуть. Чонин был таким же, Сехун знал, но отчего-то не мог остаться в доме и позволить себе безрассудно упасть в его руки и ему подчиниться. — Прости, — прервал молчание Сехун. — Это я должен просить прощение, я обидел тебя. Сехун перевел на мужчину затуманенный взгляд. Становилось тяжелее. Телу, душе. — Я просто не готов, — постарался оправдаться омега. — Я боюсь. — Я понимаю. Чонин старался говорить честно и открыто, но обида легко проскальзывала в его голосе. Сехуну становилось от этого тошно. — Не понимаешь, — запротестовал он. — Чонин, ты правда не можешь понять. Прошу, не злись. Машина припарковалась аккурат около подъезда омеги. Сехун перевел взгляд на знакомую, чуть облезлую подъездную дверь. Да, эта многоэтажка далеко не похожа на то место, где может жить омега столь известного альфы. Чонин коснулся рукой шеи Сехуна и притянул его ближе к себе, останавливаясь в миллиметре от его губ. Дыхание обжигало. Шафран заполнял собой каждый атом тесной машины, и это сводило с ума, выворачивая органы внутри. Но мужчина только тихо хохотнул в пустоту и отпустил начинающего дрожать Сехуна. — Я все равно буду ждать твоего звонка, — признался Чонин. Сехун робко поцеловал его на прощание и выскользнул из машины, быстрее направляясь в свою квартиру. Сердце бешено стучало в груди. Становилось тяжелее. Кое-как открыв дверь, Сехун зашел в квартиру и по стеночке сполз на пол, приводя дыхание в норму. И эта боль была не из-за организма, она появилась из-за внутреннего страха, смятения. Сехун разложил принесенные вещи, выпил таблетку, поставил стакан воды у кровати, переоделся в домашнее и лег в постель. Сначала сморило неспокойным сном, от него тело только сильнее устало. Время медленно ползло вперед. Когда омега открыл глаза, квартира уже потонула в ночном сумраке. И вот тогда-то Сехун и почувствовал, насколько же плохо его организму. Внизу живота болело невыносимо — омега поджал к груди одеяло и свернулся калачиком, размеренно дыша и стараясь не концентрироваться на боли, прошивающей организм. Температура поднялась, Сехун чувствовал, будто каждый чертов атом его тела разгорается внутри. Первый всплеск, первая волна. Всегда больно и невыносимо, всегда разгорается желание прикосновений, объятий, теплых рук на разгоряченной коже. Сколько времени длилась эта агония, Сехун не имел ни малейшего понятия. Но когда ощущения стали постепенно спадать, омега облегченно выдохнул. Всего три дня подождать, и все пройдет. Ему не привыкать. Когда Чанёль был в коме, Сехун так и проводил эти ужасные три дня, заперевшись в квартире. Как только все вернулось в норму, омега смог встать с кровати и пройти в ванную, чтобы умыть лицо прохладной водой. Но Сехун поторопился, тело вновь прошибло болью, будто заряд тока пропустили. Он кое-как дошел обратно до спальни. Достал из сумки ноутбук, диск, который не решился выложить или, куда страшнее, выкинуть. Почему-то именно сейчас хотелось услышать знакомый, родной сердцу голос. Создать хотя бы иллюзию кого-то рядом, обмануть скрежещущее чувство одиночества. Омега включил песню, закутался в одеяло и стал вслушиваться в хрипловатый голос Чанёля. Становилось легче, и Сехун начал проваливаться в сон. Но перед тем, как он уснул окончательно, до его слуха донесся звук открывающейся двери. Открывающейся ключом.