Я знаю, что любовь может быть такой сильной И всё же такой хрупкой… И нет никакой гарантии, Что ты и я не потерпим поражение. Но я жажду попытаться. Dying to try — Brandon Murray
My Obsession — Cinema Bizarre Сехуну снилось, что он находится в доме у родителей. Папа бережно накрывает на стол, в воздухе витает аромат чего-то вкусного, того, что умеет готовить только он. А отец очень долго и упорно настраивает старый видеопроигрыватель, ведь ему вдруг нестерпимо сильно захотелось посмотреть старые видеозаписи его единственного сына. Омега в окружении своих родных, ему легко и спокойно, и на руках у него крохотный, маленький ребенок. Он смешно причмокивает губами, смотря на все вокруг еще неосмысленным взором, перебирает пухленькие пальчики и периодически цепляется ими за кофту папы, словно проверяет, что он рядом и все в порядке. Сехун осматривается по сторонам, на душе хорошо, но не хватает чего-то. Чего-то очень важного и нужного. В дверях появляется до боли знакомый силуэт. И одна лишь улыбка расставляет все по своим местам.***
Сехун нехотя открыл глаза, чувствуя, что мышцы немного ломит ото сна. Или, может быть, это все-таки из-за беременности, он все еще не мог привыкнуть. Кое-как сфокусировавшись, омега столкнулся взглядами с Чанёлем, рассматривающим его. Влюбленно, нежно, не так, как раньше. Он улыбался, и это заставляло Сехуна чувствовать себя неловко. — Давно проснулся? — хрипло ото сна прошептал он. — Недавно. Как спалось? — Все в порядке. Омега зарылся носом в подушку и положил руку на живот, чувствуя какой-то странный дискомфорт, тянущую боль. Но она была легкой, едва ли различимой, и Сехун закрыл на нее глаза. Солнечные лучи приятно грели лицо, заливая светом всю спальню. — Который час? — Почти двенадцать. — Сколько же мы проспали… Чанёль протянул руку к Сехуну и зачесал его волосы чуть назад, открывая себе вид на его сонное лицо. Щеки чуть-чуть красноваты из-за смущения, на глазах легкий оттек из-за вчерашних слез, на одной из щек след от простыней. Сехун растрепанный и неловкий, но еще более притягательный. — Выгляжу, наверное, ужасно, — улыбнулся омега, невольно потянувшись к прикосновениям альфы, словно маленький, требующий ласки щенок. — Ты красивый, — пожал плечами Чанёль. — Утешаешь? — Говорю правду. Сехун тихо фыркнул, натянув одеяло до носа и недоверчиво сощурившись на альфу. Чанёль перебирал его волосы, все никак не убирая улыбку с лица, и продолжал внимательно разглядывать омегу. Сехун следил за ним из своего маленького укрытия, рассматривал, будто бы в первый раз в жизни. — Как же я скучал по тебе… Улыбка резко пропала с лица, и Чанёль нахмурился, смотря омеге в глаза. — Думал, что все потерял. Потерял тебя и нашего ребенка. Боялся, что ты никогда не вернешься ко мне, что ты все еще зол. За несколько последних дней, кажется, я исчерпал весь свой запас нервов, — нервно хохотнул Чанёль. — Почему ты так быстро пропал? — непонимающе спросил омега, отняв от лица одеяло; ему претила одна лишь мысль, напоминающая о том ужасном времени, но он должен был знать. Сехун смотрел обиженно, даже немного печально. И как же Чанёль хотел стереть с его взгляда эти ужасные чувства, но ничего не мог сделать, только говорить все так, как есть. Хватит ходить по замкнутому кругу. Пора остановиться. — Я думал, что поступаю правильно, — пожал он плечами. — Ты прогнал меня, и я решил, что у нас все кончено и шанса больше нет. — Ты сбежал. — Сбежал, — согласился Чанёль. — И я все еще виню себя за это. — Я ждал тебя. — Если бы я опоздал хотя бы на один день, то все было бы иначе. Если бы я остался в Корее на один день дольше, то я бы услышал твои звонки. — Я не знал, что думать. Боялся, что мы больше не увидимся. Я оставил тебя в прошлом, а ты вернулся. Сехун не понимал, что говорит. Обида выплескивалась через край, он не мог ее остановить. Лавина чувств, обрушившаяся на него, казалось, так давно, снова дала о себе знать, угрожающе нависая призраком. — Ты не рад этому? — просто спросил Чанёль. — Не знаю, — честно ответил омега. — Я заставлял себя принять то, что тебя больше нет в моей жизни. Я почти смог сделать это. Привык. Тебя не было рядом год, за такое время ко всему сможешь привыкнуть, ведь так? Но что-то все равно было неправильно, и я все никак не мог понять, что именно. А потом ты просто взял и ворвался в мою жизнь, одним своим словом перевернул все с ног на голову. Что я должен был делать? Ты напомнил обо всем, о чем мы мечтали. Я не смог больше убеждать себя, что тебе нет места рядом. Я бросил все, чтобы вернуться к тебе. Но все еще не знаю, правильно ли поступил. — Ты любишь его? — Чонина? Альфа кивнул. Он все никак не мог убрать своей руки от волос Сехуна. Сейчас ему жизненно необходимо было касаться его. Чувствовать его. Вновь дышать им. Жить им. — Люблю, — честно признался омега. Это было негласное условие двоих — говорить правду. Впервые за столько времени они обязаны обнажиться друг перед другом, чтобы найти в себе силы пойти дальше. — Я любил его, Чанёль. И все еще продолжаю любить. Но мои чувства к тебе отличаются. Я осознал это только сейчас. — Жалеешь, что вы расстались? — Жалею, что расстались именно так. Сехун отвел взгляд в сторону, на его лице проскользнула тень печали. Чанёль притянул омегу к себе, коснулся его лба губами и крепко обнял, после положив руку на его живот. Несколько минут они провели в тишине, а потом омега начал говорить. Без остановки, не глядя Чанёлю в глаза. Казалось, что он просто хотел выплеснуть это все из себя. И Чанёль слушал. Прижимал к себе и не перебивал. — Когда я узнал, что жду Чанхи, ужасно испугался. Первая мысль — аборт. Но только подумав об этом, я понял, что не смогу. Потребовалась лишь пара минут, чтобы принять решение. Я пытался связаться с тобой, рассказать. Я знал, что он твой. Боялся, но был уверен — ты должен знать. Но с каждым пропущенным вызовом моя надежда угасала. И в итоге я сдался. Я был напуган, не знал, что делать дальше. Как быть? Я все рассказал Чонину, признался и ушел. Собрал вещи, пока он молча сидел в гостиной, вернулся в свою квартиру и решил, что справлюсь сам. Мне было страшно. Я остался один, хотя знал — у меня есть люди, которые помогут. Бекхен, Лухань, мои родители. Но не было тебя. Это было самое страшное. А потом пришел Чонин и попросил вернуться. Я был слишком напуган, так что быстро согласился. В тот день, когда я вернулся в его дом, я решил, что забуду тебя. Но… не смог. Сехун замолк и уткнулся носом в грудь альфы, вдыхая успокаивающий сандал. Как же не хватало этого аромата. Не мнимого, выдуманного сознанием, а настоящего, реального. Как же не хватало теплых рук, бережно прижимающих к себе, не хватало этих мягких, ни на что непохожих улыбок. Да что там, просто не хватало Чанёля. Родного и любимого. — Прости, что заставил пережить тебя все это. — Никогда больше не оставляй нас, — прошептал омега и слишком отчаянно сжал футболку на спине альфы. — Никогда, обещаю. Чанёль поцеловал омегу в лоб и коснулся рукой его теплой порозовевшей щеки, тихо рассмеявшись тому, как доверчиво смотрели на него в ответ. Сехун вновь с большим усердием пытался натянуть кофту альфы на себя. Но она все равно не закрывала живот полностью, оставляя небольшую полоску открытой кожи. Бросив бессмысленные попытки, омега взъерошил волосы и вышел из ванной, сразу же чувствуя вкусный запах еды. Чанёль сидел за столом, что-то строча в своем ноутбуке, но как только Сехун зашел на кухню, он тут же закрыл его и убрал в сторону, вставая со стула и подходя к омеге ближе. Мужчина положил свою широкую ладонь на округлый животик и улыбнулся, чувствуя там небольшое шевеление. Сехун положил свою руку поверх его и улыбнулся. — А вот и наша утренняя зарядка. — И часто он так? — рассмеялся Чанёль, зарываясь носом в волосы омеги. — В последнее время все чаще. Словно бы и правда разминается. Устал быть в животе, хочет к папе. — Осталось чуть-чуть, кроха, подожди, — обращаясь к животу, попросил альфа, а после спросил уже Сехуна: — Проголодались? — Не поверишь, как сильно. — Пойдем. Чанёль усадил омегу за стол, расставил приготовленный завтрак и кружку ягодного чая, привезенного из Японии. Утренняя беседа была легкой, ничего незначащей. Обычная рутина, которой каждому из них не хватало очень и очень давно. Убрав тарелки в раковину, альфа повел Сехуна в спальню, где вновь уложил его на кровать, прижав к себе. — Не против если мы полежим так немного? — спросил он, зарывшись носом в волосы омеги. — Нет, я «за». Чанёль довольно хмыкнул и прикрыл глаза, наслаждаясь сладким ароматом его омег. Шафран был тягуче-фруктовым, что раньше не замечалось, а за ним стоял еще более нежный, пока не сформировавшийся аромат Чанхи. Беременность делала из омеги что-то необычное, более притягательное и волшебное. Чанёлю казалось, что рядом с Сехуном сейчас, когда его организм претерпевает разные изменения, он сходит с ума. Сознание мутнеет, и нет ничего важнее в мире, кроме покоя и счастья его пары. Это было странно и очень правильно в один миг. — Как думаешь, каким будет Чанхи? — прошептал в тишину Сехун, все еще неловко водящий пальцами по груди альфы. Чанёль видел, как непривычно его омеге рядом с ним. Как он, преодолевая все «нет», пытается вернуть себе былую безмятежность в его компании. Это будет долгий путь возвращения прошлых отношений, привычек и чувств. Но путь, который альфа готов пройти, лишь бы Сехун вновь улыбался ему просто так, лишь бы касался без какого-либо смущения. — Каким будет? — задумчиво переспросил он. — Угу. — Таким же прелестным, как его папа, наверное. Таким же умным, прилежным и невероятно красивым. Но бойким, как отец, шумным и капризным. Он будет лучшей версией нас. — Хочу, чтобы так оно и было. — Будет. Сехун вдруг резко дернулся, охнув, чем заставил Чанёля испуганно сжать его плечо, приподнявшись. — Что? Что такое? Омега держался за живот и, переведя дыхание, улыбнулся, разглядывая альфу. Тот обеспокоенно вглядывался в лицо Сехуна, стараясь различить на нем оттенок уже пропавшей вспышки легкой боли. — Просто малыш толкнулся, Чанёль, успокойся. Вот, — Сехун взял руку альфы и положил на живот. После чего тот почувствовал, как под его рукой ритмично, с определенным интервалом, что-то толкается. — Это нормально? — уточнил Чанёль. Сехун только рассмеялся, кивнув. — Икает. — Икает? — Икает, — повторил омега. — Ты что, сам никогда не икал? Чанхи вот тоже редко, но все же икает. Не переживай, скоро пройдет. Альфа расплылся в глупой улыбке, продолжая чувствовать под рукой ритмичные толчки. Чанхи икает. Вот так просто, напоминает о себе, хотя даже не понимает, что происходит вокруг него. — Забавно. Чанёль все-таки убрал свою руку и лег обратно, утягивая Сехуна за собой. Омега пристроился на его плече, положил руку себе на живот и закрыл глаза, ощущая движения сына и снова засыпая, убаюканный ими. Время пролетело незаметно, и, когда Сехун открыл глаза, день сменился вечером, солнце все ближе подбиралось к горизонту, приближая закатный раскрас неба. Чанёль водил кончиками пальцев по руке омеги, спал он или же просто лежал все это время бездвижно, чтобы не мешать Сехуну, тот не догадывался. Омега с трудом подавил желание вновь провалится в глубокий сон, громко зевая и приподнимаясь на локте так, чтобы видеть альфу. — Я обычно столько не сплю, — оправдался он, подняв заспанный взгляд на Чанёля. — Тебе нужно отдыхать. Омега кивнул и отпрянул от альфы, разминая затекшие мышцы и чувствуя на себе внимательный взгляд Чанёля. Он встал с кровати и подошел к окну, разглядывая раскинувшуюся внизу улицу. Было так непривычно и неловко вновь быть вместе. Этого хотелось, это было таким желанным, но, получив это, Сехун столкнулся с тем, что прошлое бесследно кануло в лету. Хоть чувства были прежними, он успел отвыкнуть, забыть и смириться. Он хочет научиться любить Чанёля без лишних страхов и опасений, без прошлой вины и прошлых обид. Хочет, но не понимает, сколько времени потребуется на восстановление. Сехун безмолвно обещал себе не сдаваться. — Все хорошо, Сехун? — взволнованно спросил Чанёль. — Завтра на работу, а я без вещей, — пожал плечами омега. — Надо их забрать. — Я привезу их. Сам. Оставайся здесь. — Ты не должен. — Должен, — отрезал Чанёль и подошел к Сехуну со спины, обнимая за плечи. — Мне хватило того, что я видел вчера. Я сам заберу твои вещи и привезу их тебе. — Чонин не сделает мне ничего плохого. — Знаю, родной, знаю… Но мне будет спокойнее, если ты останешься здесь. Сехун кивнул, ничего больше не говоря. Чанёль чувствовал, как его сердце быстро бьется, как он все еще ведет борьбу внутри. Чувствовал и прижимал к себе, словно бы старался показать — его собственная борьба за сердце омеги только началась. Сехун сжал предплечье альфы и тяжело вздохнул. — Я… отвык от тебя, — горько признался он, развернувшись в руках мужчины и прижавшись к нему, наперекор своим собственным словам. — Отвык. — Ничего страшного, Лисенок, мы справимся. Теперь ты не один. — Хочу домой. — Мы уже дома. — Нет, — Сехун мотнул головой, отстранившись. — Хочу в наш дом. Хочу вернуться в квартиру. Слишком долго я пытался сбежать из нее.***
Сехун замер перед собственной дверью, разглядывая ее так, словно видел впервые. Чанёль стоял позади и молчал, не торопя. Потом омега достал ключи из кармана пальто — он носил их с собой вот уже несколько недель подряд, положил как-то и не спешил убирать — и открыл дверь. В квартире было непривычно тихо и спокойно, Сехун прошел внутрь, и за ним Чанёль. Немного пахло пылью, хотелось открыть окна, впуская внутрь свежий воздух. В этой маленькой квартирке обычной многоэтажки спального района все было так, как всегда. В ней все было по-старому. Толькой перейдя порог, Сехун почувствовал, как стало спокойно в душе. Дом. В этом месте он провел прекрасное время с Чанёлем, просыпаясь с ним и с ним засыпая. В этом месте он прожил те ужасные полгода, когда каждую ночь он проваливался в беспокойный сон, вспоминая альфу, находящегося в коме и одиноко лежащего на больничной койке. В это место он сбегал каждый раз, когда ему казалось, что у него ничего больше нет, когда ему казалось, что он запутался и потерялся. Эта квартира — это его крохотное убежище, оставленное и прибереженное, ждущее своего часа. Он настал. Скитаниям пришел конец. — Вот мы и дома, Чанёль, — расслабленно выдохнул омега, впервые за эти два дня улыбнувшись легко и беззаботно. — Словно и не было ничего, — улыбнулся в ответ альфа, заходя в квартиру. Он прошел по коридору, украшенному их общими старыми фото, какими-то вырезками из журналов, которые омега периодически цеплял к стенам. Чанёль касался своего прошлого и погружался в него. — Тут надо прибраться, — скептично осмотрев квартиру, заключил Сехун. Альфа обернулся к нему и согласно кивнул. — Не помешало бы. Только ты дождись меня. — Куда ты? — омега бросил на него недоумевающий взгляд. — Съезжу за твоими вещами. — Я с тобой. — Нет, — Чанёль подошел к Сехун и оставил легкий поцелуй у него на лбу, после направившись к дверям. — Я сам. Обустраивайся. — А ты?.. Твои вещи? — Мне их привезти? — лукаво сощурившись, спросил Чанёль. Омега улыбнулся, чуть склонил голову вбок и кивнул. — Без них никак. Чанёль рассмеялся, помахал на прощание Сехуну и спустился вниз. Он вышел к дороге, поймал такси и, назвав адрес Чонина, устало откинулся на кресло, отвернувшись к окну. Это действительно происходит с ним? Пока дома и магазины сменяли друг друга, пестрея разными цветами, Чанёль все никак не мог представить, какой будет его встреча с Чонином. Пытаясь заглушать эти назойливые мысли воспоминаниями о Сехуне, альфа терпел сокрушительное поражение. Он все проигрывал и проигрывал десятки сценариев того, как встретит его Чонин. Ведь, в сущности, они были связаны, сами того не желая. Они любили одного омегу и были готовы ради него на все. Чонин, как бы не хотел это отрицать Чанёль, сделал для Сехуна куда больше, чем должен был. И он бы хотел видеть в этот вечер на пороге именно его — омегу, с которым должен был поговорить. Но Чанёль не мог, просто не мог допустить их встречи. Дело было вовсе не в том, что он боялся того, что Сехун, увидев Чонина, тут же вернется к нему. Нет, альфа доверял своему омеге, и какие бы трудности их не ждали впереди, Чанёль был точно уверен — Сехун, как бы сильно он не мучился сомнениями, свой выбор уже сделал. Альфа слишком хорошо его знал. Но причина его собственного решения сейчас оказалась до глупости простой и нелепой — Чанёль хотел поговорить. Ему это было нужно. И он был уверен — это нужно не ему одному. Машина припарковалась около знакомого дома — словно бы подписала приговор. Чанёль вновь попросил таксиста дождаться, вышел из автомобиля и окинул дом внимательным взглядом. Чонин был здесь — его машина стояла у ворот и, к тому же, в окнах горел свет. Вовремя или же нет приехал Чанёль, он думать не желал — быстро зашагал по тропинке и без лишних колебаний нажал на звонок. На удивление дверь открылась быстро. Сменившаяся разочарованием надежда в глазах Чонина дала понять — он все еще ждал Сехуна. — Я за его вещами, — пояснил альфа. — Он тебя подослал? — саркастично спросил Чонин, притворно надменно ухмыльнувшись, и оперся о дверной косяк, не пропуская Чанёля внутрь. — Он хотел приехать, — не стал врать альфа. — Но я не позволил. Чонин криво ухмыльнулся, еще раз смерил Чанёля озлобленным взглядом, но тем не менее отступил назад, позволяя ему войти. Как только он переступил порог, то сразу же замер, не зная, куда идти. Боковым зрением Чанёль заметил открытую бутылку вина на кухне, и далеко не одну. И от Чонина несло алкоголем, хоть пьяным он не казался и выглядел, как и вчера, с иголочки. Взгляни на него и не скажешь, что ему плохо. Обычный альфа, способный улыбаться и строить из себя гордую персону. На деле же, все было совсем не так. — Второй этаж, спальня. Все его вещи там, — подсказал Чонин, отлепившись от стены. Чанёль кивнул и пошел в указанном направлении. Хозяин дома следовал за ним по пятам. Поднявшись на второй этаж, альфа вновь замер. Чонин тихо фыркнул, обходя Чанёля и словно бы невзначай задевая его плечом, и остановился напротив нужной комнаты, кивком указывая на нее. — Вот она. Наша спальня. Напряжение висело в воздухе, заставляя нервы накаливаться до предела. Вчера они были готовы кинуться друг на друга, закрыв глаза на все, а сегодня насквозь фальшиво строили из себя обычных знакомых, обсуждающих что-то незначительное. Хотя это «незначительное» имело слишком большое значение, заключенное в биение сердец уже двух омег. — Проходи. Чего встал? — позвал Чонин, заходя в спальню. Чанёль последовал за ним, гадая, какую игру ведет этот человек. Что пытается сделать, что им движет. Чанёль не имел никакого понятия, что из себя представляет Ким Чонин, оттого некий червячок страха копошился в груди. Когда сердце разбито, человек способен на все. Он куда более силен и коварен, чем тот, чье сердце все еще бьется ради другого. — Чемоданы в шкафу. Я думаю, ты разберешься. — Спасибо, — спокойно отозвался альфа. — Куда делась твоя спесь, Чанёль? — ухмыльнулся Чонин. — Вчера строил из себя не пойми что, а сегодня покладист, как щенок. — Хочешь продолжить начатое? — не выдержав, ощетинился Чанёль, доставая из шкафа чемодан и открывая его. — Хочу, чтобы ты никогда не появлялся в нашей с Сехуном жизни. — Ты же сразу понимал, что я не пропаду бесследно. Ты знал, что нас связывало и связывает, — уже спокойно ответил Чанёль, принимаясь складывать вещи омеги в чемодан. — Это все было в прошлом. Там оно и должно было оставаться. — Ребенок тоже? Он должен был остаться в прошлом? — Ты его бросил, в то время как я был готов стать ему отцом. — Но его отец я. И воспитывать его буду тоже я. Чонин замолк на мгновение, словно громом пораженный. Чанёль продолжал складывать вещи омеги в чемодан, стараясь не обращать внимания на то, каким взглядом сопровождается каждое его действие. — Я простил Сехуну все, — зло прошептал Чонин. Он следил за тем, как Чанёль крупица за крупицей забирает Сехуна из его жизни насовсем. Он был свидетелем, но ничего не мог сделать, разве что обессиленно вываливать обиды на виновника всех его бед. — Я простил ему измену, я простил его уход. Я делал для него и ребенка все, что только мог. Я любил его, я жил им. Но ты все разрушил. Чанёль захлопнул чемодан, склонившись над ним. Он тяжело вздохнул, собирая остатки своих сил, и повернулся к стоящему в дверях Чонину. — За все это я тебе благодарен. — Врешь, — ухмыльнулся Чонин. — Нисколько, — просто ответил Чанёль, разведя руки в стороны. — Ты стал ему опорой, когда меня не было. Ты был рядом тогда, когда я не мог. Начиная больницей и заканчивая последними неделями. Я люблю Сехуна, а ты помог ему. Я должен сказать тебе «спасибо». — Насколько же ты низок, Чанёль, — пораженно выдохнул Чонин. — Ты забираешь у меня единственное, что мне дорого, и после этого смеешь говорить, что благодарен мне? Я не зверушку держал при себе, пока ты был в отъезде! Я человека полюбил, и ты не смеешь говорить что-то подобное! — Я благодарю за помощь Сехуну. Не коверкай мои слова. Чанёль вновь развернулся к шкафу, доставая оттуда второй чемодан Сехуна, куда будет складывать тетради, книги или еще какие безделушки омеги, оставленные в этом доме. Пока Чонин молчал, не сводя глаз с действий Чанёля, тот собирался с силами, чтобы сказать то, что должен был. В нем Чонин видел врага, как Чанёль в нем. Это был их замкнутый круг, сцепленный вокруг Сехуна. Но Чанёль понимал, что чувствовал Чонин. Если бы омега оставил его, то все это переживал бы он. Из-за этого простого осознания злость сменялась жалостью. Сожалением. — Он любит тебя, — переступая через собственную гордость, сказал Чанёль. — Поверь мне, я вижу. — Мне должно стать от этого легче? — Не знаю. Ты должен знать, что он был с тобой не просто так. Чанёль замер и повернулся к Чонину, чтобы посмотреть ему в глаза. — Сехун любил тебя, любит до сих пор. Но ты сам должен понимать, что и выбор его не безоснователен, не под действием воспоминаний или его беременности. Прими это и прости его. Чонин не ответил, так что Чанёль просто продолжил собирать остатки вещей. Он собрал тетради из школы Сехуна, его книги, ожидая, что Чонин, если что, укажет ему не брать лишнего. Чанёль брал только то, что помнил и знал. Что Сехун приобрел, пока жил с Чонином, альфа не имел ни малейшего понятия. Собрав, как ему казалось, все, Чанёль замер перед Чонином, чтобы тот пропустил его. Но альфа прошел в спальню и остановился перед комодом, беря в руку какую-то шкатулку и подвеску в виде белого камня. Разглядывая ее, Чонин произнес: — Я не злюсь на Сехуна. Не могу. Я его отчасти понимаю. Он всегда стремился к тебе больше, просто я закрывал на это глаза, считая, что раз ты пропал из нашей жизни, то и его чувства пропадут следом. Это было моей ошибкой. Но если я не злюсь на Сехуна, это не значит, что я перестану когда-нибудь ненавидеть тебя. Чонин подошел к Чанёлю и протянул шкатулку с подвеской. — Последняя и единственная просьба — отдай это Сехуну. — Отдам, — искренне пообещал Чанёль, забирая протянутую вещь, и без лишних слов покинул спальню, волоча за собой чемоданы. Чонин за ним не последовал, Чанёль вышел из дома, захлопнув дверь, погрузил вещи в багажник такси и последний раз оглянулся, рассматривая дом. Он чувствовал себя легко, он наконец-то оставил в прошлом того, кто раньше казался одной из самых больших бед. Впереди его ждал покой, его омега и их ребенок. Что же ждало Чонина, думать ему не хотелось.***
Сехун расставлял фоторамки на комоде после того, как протер пыль, открыл окна, чтобы проветрить помещение, хлопотал по дому, иногда присаживаясь отдохнуть. Омега рассматривал свою квартиру, чувствуя, как ему теперь легко и свободно. Не хватало каких-то простых и слишком банальных деталей, чтобы вернуть себе свое счастье. Как только картина его мира, вернув эти детали, стала целостной и правильной, даже дышать стало легче. В кармане пальто зазвонил оставленный там телефон, омега чуть дернулся от неожиданности и тут же поспешил принять вызов. Взяв мобильник в руки, Сехун встретился взглядом с улыбающимся с дисплея Бекхеном. — Алло? — Хей, милый, — бодро отозвался омега в динамике. — Привет. Как вчера все прошло? Я все ждал и ждал твоего звонка, но ты как воды в рот набрал. Я начал волноваться. — Извини, у меня не было времени позвонить. — Впрочем, я нисколько не удивлен, — выдохнул Бекхен. — Так теперь, получается, я могу поздравить вашу семью с воссоединением? Сехун улыбнулся словам друга. Вашу семью с воссоединением. Как правильно это звучало. — Можешь. — Тогда поздравляю, — рассмеялся Бекхен. И хоть омега искренне радовался за друга, Сехун знал, что он не полностью принимает его решение. Но даже этот факт не мешал ему чувствовать покой и радость сейчас. — Спасибо. Знаешь, а мы вернулись в нашу квартиру. — Теперь все так, как ты хотел. — И правда, — Сехун не мог удержать расползающейся по губам улыбки и прижал трубку к щеке, оглядываясь по сторонам. — Я загляну к тебе завтра. Хорошо? — Буду ждать. — Тогда до встречи, милый. Ответить Сехуну не дал стук в дверь. Омега поднялся с кровати и, поспешно сказав «до встречи» Бекхену, направился в прихожую. Посмотрев в глазок, Сехун не смог сдержать умиленной улыбки. Чанёль, как делал это прежде, скорчил рожицу, зная, что его омега сначала проверит, кто стоит за дверью, и только потом пустит в дом. Сехун быстро щелкнул замком и открыл дверь, позволяя Чанёлю войти. — Я быстро? — спросил альфа, когда перенес наконец все сумки в квартиру. Окинув принесенные вещи любопытным взглядом, Сехун с радостью задержался на большом розовом медведе, примостившемся у стены. Как же омега злился и ругался на себя за то, что оставил его у Минхо. Как же хотел его вернуть! И вот он здесь, в тот самый миг, когда все наконец-то пришло в норму. Сехун перевел на альфу лукавый взгляд и улыбнулся. — Долго. Он кинулся в объятья к Чанёлю, потому что ему просто захотелось. Потому что он успел соскучиться. Альфа на мгновение замер, не зная, что делать с таким порывом Сехуна, а потом расслабленно выдохнул и обнял его в ответ. — Как все прошло? — обеспокоенно спросил омега, не отстраняясь от мужчины. — Хорошо. Все прошло хорошо. Чанёль тяжело вздохнул и сам отстранился от Сехуна, заглядывая ему в глаза. — Что-то не так? — взволнованно спросил омега. — Чонин попросил меня кое о чем. Альфа достал из кармана куртки небольшую шкатулку и лежащую поверх нее подвеску и протянул все это Сехуну. Омега непонимающе посмотрел на него, принимая эти вещи, и только потом взглянул на них. Та самая подвеска, подаренная на день его рождения. Подвеска, которую омега перестал носить после всего случившегося с Чанёлем. Просто тогда он больше не мог видеть этот подарок, зная, что его сердце отдано другому. Чонин не раз спрашивал, почему Сехун перестал ее носить, но тот каждый раз находил кучу оправданий, не имея сил сказать правду. А теперь, видимо, альфа и сам все понял. Это напоминание о том, что между ними было. Это его подарок, Сехуну он по-настоящему нравится. Улыбнувшись всплывшим в сознании воспоминаниям, омега открыл шкатулку и спрятал подвеску туда, к прочим немногочисленным украшениям, а потом поднял на Чанёля счастливый взгляд. — Не наденешь? — спросил альфа, обеспокоенно разглядывая омегу. — Зачем? — Не знаю. Может быть, это твоя любимая вещь. — Ты прав, — согласился Сехун. — Любимая. Но я не буду ее носить. Чанёль, сам того не понимая, расплылся в счастливой улыбке, довольный ответом омеги. Сехун поставил шкатулку на один из чемоданов и повернулся к альфе, сложив руки на животе. — Голоден? Я ужасно! В холодильнике ничего нет, надо сходить в магазин. — Я схожу. — Я с тобой! — надулся Сехун, смешно нахмурив брови. — Нам с Чанхи полезны прогулки. — Тогда пойдем. Оставив неразобранные чемоданы и сумки в квартире, они вышли на улицу. Приятный осенний ветерок щекотал кожу, трепал волосы и так и норовил пробраться под куртки идущих по улице людей. Чанёль вел омегу за собой, держа его за руку, и говорил о чем-то совсем неважном. Ведь, в сущности, обыденные, не несущие в себе что-то разговоры ценнее всех остальных. За ними скрыто простое желание провести время вместе. Насладиться мимолетными прикосновениями, глупыми улыбками и громким, искренним смехом. В пустых разговорах всегда таится что-то куда более значимое, чем может показаться. Чанёль наслаждался той самой улыбкой, о которой мечтал. А Сехун все пытался поверить, что теперь все наконец-то так, как он хотел. Все встало на свои места.