Присядь со мной, Укрой меня, Прижми меня к себе. Kiss me — Ed Sheeran
War is love — Bobby Andonov Чанёль поставил колбу в кофемашину и принялся доставать из холодильника продукты, чтобы приготовить завтрак. Сехун мирно спал в комнате, до его будильника оставалось еще минут двадцать, как только он прозвенит, омега начнет собираться на работу. Прошлым вечером он оказался таким уставшим, что его хватило только на то, чтобы поужинать вместе с Чанёлем, принять душ и лечь спать. Жизнь постепенно налаживалась, возвращалась в прежнее русло. Сехуна провожал и забирал с работы Чанёль, они приходили вместе домой и разбирали вещи, улаживали оставшиеся дела. Иногда ходили на прогулки, чтобы омега дышал свежим воздухом, ездили в магазин за продуктами и учились жить друг с другом, как и прежде. Медленно и очень опасливо, но Сехун открывался. Шаг за шагом показывал себя прежнего, из его взглядов пропали проблески обиды и страха, улыбки стали более мягкими и влюбленными, движения уже не были такими скованными. Постепенно он становился прежним взбалмошным мальчишкой, в которого так нелепо и быстро влюбился Чанёль. Но все-таки прожитый год сказывался. Каким бы беспечным раньше Сехун не был, сейчас он стал намного взрослее. Ему приходилось жить в одиночестве, справляться со всем самому, не полагаясь на кого-то еще. То, что раньше он не мог делать и отдавал под надзор Чанёля, теперь стало для него пустяком. Сехун стал сильным. Альфа насвистывал себе что-то под нос, занимаясь готовкой, и иногда проверял ноутбук в надежде на пришедшее ответное письмо. По приезде обратно в Корею Чанёль столкнулся с насущной проблемой, на время задвинутой на второй план из-за обстоятельств. Но в последнее время не думать о проблеме не получалось — он безработный. И хотя сбережения все еще есть, и они довольно-таки большие, совсем скоро их может не хватить, потому что расходы возрастут — беременный омега, покупка нужных ребенку вещей, а после на плечи альфы ляжет забота о двоих. Чанёлю нужна была работа. И, что не менее важно, машина, ведь свою он продал. Теперь мысли разрывались от того, сколько же нужно сделать перед рождением ребенка! Сколько всего успеть! Он тратил свободное в течение дня время на поиски подходящих вариантов, мотался по собеседованиям, советовался с Сехуном. Но за прошедшие полторы недели ничего найти так и не получилось. Утренняя рутина наполнялась, как и раньше, шумом кофемашины, шкворчанием еды на сковороде, шумом проезжающих мимо машин из чуть приоткрытых окон. Все должно было быть, как обычно. Завтрак, прогулка и вновь день поисков. Но, когда альфа принялся расставлять столовые приборы, в дверях кухни показался Сехун. Бледный, как простыня, тяжело дышащий и держащийся за живот. Хватило мимолетного взгляда на омегу, чтобы понять — что-то не так. — Больно, — испуганно прошептал Сехун. После этих слов в сознании альфы сохранился полный кавардак. Он слишком четко помнил лишь то неконтролируемое волнение и страх, что прошили его тело, сковав каждый атом колючими оковами. Каждое его действие было результатом его холодной рассудительности и полной покорности напуганного омеги. Вызов такси, звонок врачу, быстро одеться и выйти на улицу. Сехун все время держался за живот, охая на самых ярких вспышках боли. К тянущим ощущениям внизу живота изредка прибавлялись резкие толчки ребенка, они не приносили омеге никакой радости в данный момент. Добрались до больницы они за рекордно короткие двадцать минут, в течение которых Сехун прижимался к альфе, ища в нем поддержку, так необходимую сейчас, а Чанёль каждую секунду успокаивающе гладил омегу по руке и целовал в макушку, шепча, что скоро они будут на месте. В больнице Сехун уже вел себя более расслаблено — боль чуть улеглась и была уже не такой заметной. Они поднялись на нужный этаж, и их сразу же встретил взрослый омега — по-видимому, врач — каждые пять секунд поправляющий очки на переносице. Доктор непонимающе взглянул на Чанёля, но тут же перевел все свое внимание на Сехуна, пытающегося бодро улыбаться. Выходило у него это, к слову, из ряда вон плохо. — Что случилось, Сехун? — обеспокоенно спросил доктор, под руку ведя пациента к кабинету. — Я проснулся от боли внизу живота. — Характер? Можешь описать? — Тянет ниже пупка, и поясницу тоже. Чанёль шел за омегами по коридору, обеспокоенно переводя взгляд с одного на другого. Врач, кажется, и вовсе забыл о его присутствии. Но его близость с Сехуном так явно бросалась в глаза, что, передав своего омегу врачу, альфа спокойно выдохнул, отчего-то на подсознательном уровне проникнувшись доверием к этому человеку. — Как ведет себя ребенок? — Да, вроде, как обычно. Сехун пожал плечами. Доктор открыл кабинет и позволил омеге пройти, зашел следом и сразу же собрался закрыть за собой дверь, но Чанёль вовремя подставил ногу, не позволил это сделать, и внимательно посмотрел на врача. — Вам сюда нельзя, — отчеканил тот, злобно зыркнув на альфу и в сотый раз поправив очки на переносице. — Я его не оставлю, — спокойно и твердо заявил Чанёль. — Кто вы? Чанёль замер на мгновение, а потом перевел недоумевающий взгляд на Сехуна. Врач повторил за ним. Что альфа должен сказать? Наверное, правду. Но ведь Сехун приходил к доктору вместе с Чонином. Что тот подумает? Тратить силы на размышления не было времени, так что альфа, закрыв глаза на все, выпалил почти сразу: — Отец ребенка. Я не оставлю Сехуна одного. — Отец? Врач обернулся, сменив раздражение на заинтересованность, и, сдавшись, отступил назад, позволяя Чанёлю войти в кабинет. Сехун ничего не сказал, только попытался ободряюще улыбнуться альфе, поймав его взгляд. Доктор сел за стол и попросил омегу сесть перед ним. — Исин, что происходит? — испуганно прошептал Сехун. Исин, а именно так звали врача, — Чанёль перевел на него взгляд — принялся ощупывать живот, задумчиво хмуря свои брови. Доктор потратил на это добрую минуту, держа в напряжении самого Сехуна и стоящего позади него альфу. — Как давно появилась боль? Сехун замялся. — Сильная — сегодня, а так… последние дня три бывало, что начнет тянуть внизу живота, но я не придавал этому значения. Исин укоризненно посмотрел на омегу. — Активность плода увеличилась? — В последнее время все чаще стал пинаться и переворачиваться. — Деликатный вопрос, — улыбнулся омега, глядя на Сехуна, а потом бросил на альфу короткий взгляд. — Никаких выделений? Все хорошо? — Все нормально, — смущенно ответил омега и опустил взгляд вниз. — Ты ушел в декрет? Срок требует. — Нет, — покачал головой Сехун. — Я не ушел. Доктор устало опустил плечи и откинулся на спинку своего кресла, переводя взгляд с омеги на Чанёля. Исин снял очки, потер глаза и надел их обратно. — Так, Сехун, теперь тебе пора уходить в декрет, — твердо сказал омега. — Брать отпуск и больше отдыхать. Я не шучу. Не напрягайся, не нервничай и береги себя. Сейчас мы проведем еще одно УЗИ, я посмотрю на ребенка, и мы отправим тебя на капельницу. После нее боль станет легче. К этому я дополнительно выпишу тебе несколько лекарств, будешь принимать их, как будет сказано в инструкции. Следующая наша встреча будет через неделю. Если боль повторится, то сразу же вызывай скорую. Не смей езжать ко мне сам, понял? Сехун робко кивнул, положив руки на живот. — Что случилось, Исин? Скажи мне, — догадываясь, умоляюще попросил омега. — Это то, о чем я думаю? — Ничего страшного, не нервничай. Просто малыш рвется наружу к папочке. Если сделаешь все так, как я говорю, то ничего плохого не произойдет. Ложись на кушетку, готовься к УЗИ, а я пока поговорю с твоим альфой. Исин многозначительно взглянул на Чанёля и кивком указал ему на дверь. Мужчина кивнул и, поцеловав Сехуна в макушку, вышел вслед за врачом. В шумном, несмотря на такое раннее время, коридоре было полным-полно народу. Исин осторожно прикрыл дверь, улыбнувшись сидящему в очереди омеге, и тут же перевел суровый взгляд на альфу. — Представьтесь, — потребовал он, скрестив руки на груди. — Чанёль. — Не Чонин, — хмыкнул доктор, вскинув одну бровь. — Это все объясняет. — Объясняет? — переспросил альфа. — Сехун один раз показывался на приеме со своим мужем, — задумчиво протянул Исин. — Все остальное время тот оказывался занят на работе. Я, право, удивился, узнав, что отец ребенка вы. И что имя у вас вовсе не Чонин. — Нечего этому удивляться. И Чонин ему не муж, — ощетинился альфа. — Сбавьте обороты, молодой человек, — усмехнулся доктор. — Я не для этого попросил вас выйти. Мне вовсе не важно, кто из вас муж, а кто отец. — И то и другое — я в одном лице. Можете быть спокойны, — Чанёль раздраженно сжал пальцы в кулаки, спрятав их за спиной, и захотел как можно скорее вернуться к Сехуну. Разговор ему совсем не нравился. — Хорошо, — примирительно поднял руки омега. — Мне лишь нужно уточнить у вас несколько вопросов. Но я уже все и так понял. — Что вы поняли? — Были ли у Сехуна стрессовые или слишком эмоциональные ситуации в последнее время? Перенапряжение? Физические нагрузки? Чанёль замер на мгновение, застигнутый врасплох вопросом. — Были, я вижу, — не дал ему сказать Исин. — Понимаете, я давно говорил Сехуну покинуть рабочее место. В начале беременности организм вашего омеги так же, как и сейчас, был подвергнут сильному стрессу, я боялся, что это может привести к выкидышу. Но все, к счастью, обошлось. Сехун соблюдал все мои указания, и ситуация вашего омеги стабилизировалась. Я настоятельно рекомендовал ему не перенапрягать себя, не подвергать тело физическим нагрузкам. Сейчас ситуация немного иная. Исин тяжело вздохнул, внимательно посмотрев на альфу. — Я могу вам сказать? Раз вы отец, то, полагаю, должны знать. — Не тяните, — взмолился Чанёль, чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой от услышанных слов, пока еще не понятых и не особо осознанных. — В общем. Срок у Сехуна уже не маленький. Боли в животе, конечно, нормальное и вполне обычное явление. Но не в случае вашего омеги и той ситуации, которая была в начале. Физиологическая особенность Сехуна такова, что у него очень узкий таз. Это уже существенная проблема. Рожать естественным путем он не сможет — опасно как для него самого, так и для ребенка. Кесарево — без этого никуда. Стресс, перенапряжение на работе, физическая активность — все это вкупе привело к появившейся угрозе преждевременных родов. Хорошо, что Сехун спохватился почти сразу. Я понимаю, порой легкие боли никого не пугают — это же нормально… — Чем это опасно? — прервал монолог доктора Чанёль. — Ох, ну, — усмехнулся Исин. — Преждевременные роды, в принципе, процесс не из приятных. Тем более срок для родов у вашего омеги критически мал. На данном этапе беременности выживает лишь восемьдесят процентов младенцев. — То есть шанс один к пяти, что ребенок не выживет?.. — Уже через две недели вероятность хорошего исхода поднимется до девяноста процентов. Вы можете быть спокойны. Чанёль нервно фыркнул, сердце в его груди было готово пробить ребра. — Самое главное сейчас это исключить любые стрессовые ситуации, принимать лекарства, сокращающие родовую деятельность, и не позволять Сехуну перенапрягать себя. Гулять — пожалуйста, но никаких иных физических нагрузок быть не должно. Вы, как отец, обязаны, слышите? Обязаны проследить за этим. Как только родовая активность спадет, можно будет ослабить режим. А после и просто выдохнуть, в дальнейшем роды не будут опасны, с ребенком и омегой все будет хорошо. Чанёль устало прикрыл глаза. — Насколько у нас все плохо? — Могло быть и лучше, — хмыкнул доктор, ободряюще улыбнувшись. — Но, право, не переживайте слишком сильно! Неужели я вас так сильно напугал?.. Я понимаю, вы боитесь за своего омегу и вашего ребенка. Но волнение вам не поможет. Вы должны окружить Сехуна заботой и любовью. Помните, атмосфера в вашей семье непосредственно влияет на омегу и вашего ребенка. Сехун вовремя спохватился, прием лекарств и спокойная обстановка дома будут способствовать стабилизации положения. Все будет хорошо. И к тому же, медицина нынче добилась невероятных успехов! Не просто так же мы, врачи, тут сидим. Мужчина кивнул, доверчиво посмотрев доктору в глаза. Тот ободряюще улыбнулся и сжал плечо альфы, вновь поправив очки. — Пройдемте в кабинет, Сехун нас заждался. Исин открыл дверь, пропустил первым Чанёля, и прошел за ним. — Вы долго, — приподнявшись на локтях, сказал Сехун, испуганно посмотрев на вошедших. — О чем вы говорили? Чанёль протянул руку Сехуну, и тот сразу же сжал ее, повернувшись к врачу. Альфа присел на стульчик рядом с кушеткой и тоже посмотрел на Исина. Тот лишь пожал плечами. — Выясняли, кто он такой и не соврал ли он мне по поводу отцовства, — серьезно заявил омега, усевшись за аппарат УЗИ. — Я должен был тебе рассказать, — виновато отозвался Сехун. — Должен был. Конечно! Такую историю скрыл, это же так интересно! — рассмеялся доктор. — Исин! — взвился омега, злобно посмотрев на врача. Чанёль поймал взгляд Исина и благодарно ему улыбнулся за то, что он отвлек Сехуна своими на редкость глупыми замечаниями. — Поднимай кофту, — приказал Исин, включая аппарат. Омега сделал, что просили, и лег на кушетку. Исин нанес ему на живот специальный гель, настроил все, что нужно, на аппарате и приложил датчик-УЗИ к животу. На экране мгновенно показалось изображение, в котором, к большому удивлению Чанёля, легко можно было рассмотреть ребенка. Его ребенка. Такого крохотного. Исин водил датчиком по животу омеги, и они вдвоем наблюдали за меняющимися изображениями, доктор что-то комментировал, пояснял, делал пометки. Делал он это все для Чанёля, Сехун и без того был на приеме около двух недель назад. Но альфа не слушал врача. Как завороженный смотрел на маленького Чанхи на экране, на его головку, руки, сжатые в кулачки, животик и ножки. Это были смутные белые пятна на экране, но от них сердце в груди начинало биться быстрее. Чанёль держал Сехуна за руку, не в силах отвести глаз от экрана, и улыбался той самой глупой, влюбленной улыбкой. — …хотите? Исин замер, обернувшись на пару. Сехун посмотрел на альфу, и тот наконец-то оторвался от почерневшего экрана — доктор убрал датчик от живота. — Ч-что? — альфа хлопал глазами, медленно возвращаясь мыслями к остальным, но его снова привязало к тому, что он увидел. Чанёль отчетливо начал осознавать, что этот маленький человечек внутри Сехуна и его творение тоже. — Сердцебиение, говорю, хотите послушать? — Сердцебиение? — Понятно, — хохотнул врач и вновь приложил датчик к животу омеги. Изображение опять появилось на экране, Исин нажал на пару кнопок, и тишину кабинета прервал ритмичный звук бьющегося сердца. Быстрые удары. Сердцебиение ребенка. — О, боже… — завороженно выдохнул альфа. — Сто тридцать пять, норма. — Так быстро? — удивился Чанёль. — Для детей в утробе это обычные показатели, будьте спокойны, — заверил Исин. Аппарат вдруг странно загудел, и спустя несколько мгновений доктор вытянул готовый снимок-УЗИ. Сехун потянулся, чтобы его забрать, но Исин, проигнорировав руку омеги, протянул снимок Чанёлю. Тот удивленно уставился на доктора и чуть дрожащей рукой взял снимок, расплывшись в еще одной благодарной улыбке. Пока Чанёль рассматривал своего крохотного ребенка, Сехун успел сесть на кушетке, свесив ноги вниз, и принялся вытирать живот, Исин в это время давал указания: — Пройдите в 314 кабинет, там тебе поставят капельницу. Сехун, пойми, мои советы относительно работы с этой минуты перестают быть советами, это требования. Уходи в отпуск, займи себя отдыхом и подготовкой к родам. Принимай прописанные лекарства и запомни — никакого стресса. Помнишь наш разговор в самом начале? Омега кивнул. — Вот и славно. — Спасибо, Исин. Сехун встал, поправил кофту на животе и повернулся к Чанёлю, все еще рассматривающему снимок. Омега подошел к нему со спины, положив руки на плечи, и улыбнулся, разглядывая лицо альфы. Такой внимательный, восторженный. — Пойдем, Чанёль, — поторопил Сехун. — Чанхи красивый, — вместо ответа выдохнул альфа. — Совсем еще кроха. Исин посмотрел на альфу, после пересекшись взглядом с Сехуном, и оба омеги улыбнулись. Сехун все-таки поторопил Чанёля, и они наконец-то покинули кабинет Исина. Альфа бережно сжимал в руке снимок-УЗИ, украдкой рассматривая идущего рядом омегу. На его лице не было ни тени беспокойства, волнения или страха, которые испытывал Чанёль. Сехун казался расслабленным, даже довольным. Так и хотелось спросить, почему же он не волнуется? Не понимает всю опасность ситуации? Или же просто делает вид, что все в порядке? Но Чанёль не успел ничего спросить, Сехун взял его за руку и, даже не смотря в его сторону, легко выдохнул: — Всегда хотел побывать на приеме с тобой. Из-за слов омеги в груди разлилось что-то теплое и приятное, Чанёль опустил взгляд вниз и только сильнее сжал тонкую руку Сехуна своей широкой ладонью. Когда они зашли в нужный кабинет, Сехуну поставили капельницу, медбрат оставил их одних и ушел по делам. Чанёль сидел рядом с омегой, рассматривал его и молчал. Хотел сказать что-то, но не мог. То ли боялся, то ли не знал, с чего начать. Устав от тишины и напряжения, которое, казалось, испытывал только он, Чанёль все-таки заговорил. — Тебе, наверное, надо было бы предупредить кого-то на работе? — Пока ты говорил с Исином, я написал Луханю. Они с директором мне давно советовали уходить, уже и учителя на замену нашли. Думаю, это не стало для них сюрпризом. — Почему ты ходил на работу? — Чанёль наконец-то посмотрел Сехуну в глаза. Омега пожал плечами. — Это не шутки, Сехун. Ты ведь сам понимал… понимал, что было в начале. Сехун бросил на альфу испуганный и недоумевающий взгляд. — Исин рассказал, — признался тот. — Почему ты не сделал это? Почему скрыл? Это же не коленкой о шкаф удариться, Сехун! Это жизнь нашего ребенка. Ты должен был мне сказать. — Это прошло. Исин говорил, что все обошлось, и беспокоиться было не о чем. Я думал, что тебе необязательно знать о таком. — Если это касалось вас с Чанхи, я должен знать. Чанёль накрыл холодную ладонь омеги своей и сплел пальцы. Главное сейчас показать — он рядом. Здесь, сейчас и потом. Он будет рядом всегда. Даже если его оттолкнут, он с завидным упорством пойдет следом. — Исин забавный, — сменил тему альфа. — Вы, вроде бы, дружны. — Он очень милый, — согласился Сехун. — Всегда находит нужные слова. Ты прав, мы подружились, — омега замолк на время, отведя взгляд в сторону, а потом произнес: — Прости… что не сказал и не заботился о Чанхи, как положено. Я не хотел уходить со школы, мне там нравится, ты ведь знаешь. Там я чувствую себя нужным. — Нам с Чанхи ты нужен больше. Сехун кивнул и счастливо улыбнулся, словно ждал именно этих слов. Чанёль наклонился к омеге и оставил короткий поцелуй на животе. — После больницы поедем домой и весь день проведем в постели. Помнишь? Отдых, отдых и еще раз отдых. — Я не против, — Сехун расплылся в довольной улыбке и притянул Чанёля к себе, мягко целя того в губы. В душе наконец царил мирный штиль.***
После того, как Сехуна отпустили из больницы, они с Чанёлем заехали в ближайшую около дома аптеку, купили прописанные Исином лекарства и пошли домой. Сехун позвонил в школу, договорился с директором о встрече на завтра и устроился под боком у альфы на диване. Весь день они провели за просмотром самых разных фильмов. А потом Сехуну вдруг захотелось послушать музыку. И не просто послушать, а так, как они делали раньше — старая виниловая пластинка и проигрыватель, приглушенный свет от ночника или, как сейчас, лучи закатного солнца, вкусный ягодный чай и переплетенные ноги. Чанёль с трудом вытащил запылившийся проигрыватель из кладовки и коробку с пластинками. Увидев самую первую, лежащую наверху, альфа в голос засмеялся, вызвав недоумение у омеги. — Что такое? — спросил замерший в дверях Сехун. Альфа поставил коробку и проигрывать в гостиной на пол и, попросив омегу подождать, скрылся в спальне. Вернулся Чанёль с еще одной пластинкой в руках. Сехун удивленно выгнул бровь, когда альфа достал первую из коробки и показал омеге две абсолютно одинаковые пластинки Пола Маккартни. — Откуда? — хохотнул Сехун. — Купил, когда ничего не помнил, — покачал головой альфа. — Все думал, чем она так цепляла мой взгляд в магазине, а потом решил, что куплю, а потом уже подумаю об этом. Я совсем забыл про нее… — Раз так, предлагаю начать с нее, — улыбнулся Сехун, и Чанёль кивнул. Пока омега наливал на кухне чай, Чанёль хлопотал с пластинкой. Сехун вернулся в гостиную, поставил кружки на столик и с большим трудом уселся на пол — мешал живот. Чанёль нажал на кнопку проигрывателя, и комната мгновенно наполнилась знакомой мелодией, отбросившей их на несколько лет назад. Слушая любимые песни, гладя живот и украдкой рассматривая альфу, Сехун впервые за долгое время ощущал себя счастливым, самым счастливым на всем белом свете. Чанёль расправлял постель. Время было позднее — нужно было уже ложиться спать. Сехуну завтра в школу, Чанёлю вновь искать работу. Омеги все не было и не было, он ушел в ванную умыться. В сознании вдруг всплыл красный сигнал тревоги — вдруг стало плохо? Альфа тут же выбежал из спальни, намереваясь зайти в ванную, но натолкнулся на Сехуна, стоящего у приоткрытой двери в комнату, про которую Чанёль успел забыть. Облегченно выдохнув, мужчина подошел к омеге со спины и обнял за плечи. — Я уже потерял тебя, — признался Чанёль. — А ведь эта комната должна была стать кабинетом, — игнорируя слова альфы, прошептал Сехун. И правда. В квартире было всего четыре комнаты, одну из которых в свое время Чанёль и Сехун решили отвести под кабинет для омеги. Удобное кресло, большой стол, здесь должно было быть удобно проверять тетради, составлять планы работы. Кабинет обустраивали вместе — оборудовали его, помимо прочего, двумя большими стеллажами для книг, шкафом для различных документов. Но как бы сильно они не старались, тратя силы на эту комнату, она оказалась не нужна. Сехун ничего не мог с собой поделать, и все так же проверял тетради, либо сидя на кухне под тусклым светом лампы и с кружкой кофе, либо в кресле в гостиной под шум телевизора, либо же в кровати, пока Чанёль мирно посапывал под его боком. Альфа не раз ругал Сехуна за такое наплевательское отношение к себе —ведь есть же специальная комната, оборудованная специально для него! Но нет, омега не мог там работать. Постепенно кабинет захламился старыми вещами, закрылся на замок, и о нем все забыли. — Я думаю, он мне больше не нужен, — прошептал омега, прижимаясь спиной к Чанёлю. — Есть идея. — Какая? — Давай сделаем это комнатой для Чанхи? Первое время он, конечно, будет спать с нами, но потом? Ему нужен свой собственный уголок. — Ты прав, — согласился альфа. — Да и мне кажется, мы слишком взрослые, чтобы и дальше делить спальню с купленными для Чанхи игрушками, — рассмеялся Чанёль, зарывшись носом в волосы омеги. — А мне нравится… Съездим завтра за кроваткой? — Давно пора.***
Иногда бывает так, что судьба не щадит нас. Заваливает тяжестями, проверяет на прочность и гибкость. Придумывает все более изощренные испытания. Спина устает нести тяжести, руки так и норовят безвольно упасть вдоль тела, и до одури хочется просто сдаться. Но, если выдержать, пройти и не сломаться, судьба становится благосклонной, щедрой и даже доброй. Тяжести прошлого исчезают. Сехун верил в это. Он убеждал самого себя, Чанёля и всех окружающих его людей в том, что за грозой всегда следует солнце. Потому, когда его жизнь наладилась, а груз упал с плеч, он чувствовал теплые солнечные лучи на своей коже — его личная гроза наконец-то закончилась. Сехун ушел в отпуск, очень долго давал наставления учителю на замену, рассказывал про каждого своего ученика, объяснял, какой подход нужно искать к каждому. Учитель был старше Сехуна на добрых шесть лет, но, слушая молодого омегу, не пытался его остановить — слишком взволнованным и опечаленным тот был. Расставаться с полюбившимся классом оказалось тяжело. Санхёк на прощание обнял так осторожно, так трепетно, что Сехун в миг захотел бросить все и остаться. Но нельзя. Жизнь его собственного ребенка зависит от принятого омегой решения. Все-таки работа в школе и правда очень выматывающая и сложная… После ухода с работы, Сехун посвятил всего себя обустройству комнаты для ребенка. Он не занимался физическим трудом — все это легло на плечи готового ко всему Чанёля. Сехун занимался оформлением — выбором цветов, мебели, игрушек и самых разных нужных — но порой не особо — вещей. Спустя три недели комната была готова. Из кабинета со строгой цветовой гаммой и деловым стилем комната превратилась в светлый уголок, предназначенный для ребенка. Большой розовый медведь примостился рядом с кроваткой, он, как охранник, должен был следить за сном Чанхи. Сехун временами трепал игрушку за пушистое плюшевое ухо, улыбаясь своим мыслям, представлял, как малыш будет засыпать иногда прямо на этом медведе, что первое время будет больше него самого. А потом и еще одна радостная новость скрасила его быт. Чанёль устроился на работу. Долго пытался найти что-то подходящее, но большую часть времени отдал своим когда-то ярко живущим мечтам. Каждый день он отдавался музыке, наудачу бросил монету своего желания в омут большого мира и выиграл. Заказ от компании, а потом и предложение сотрудничества, подписанный контракт и вновь загоревшийся огонек в глазах. Создавать музыку — мечта, ставшая реальностью. Вот и сложились их мечты о своем будущем в целостную картину, почти не отличающуюся от ожиданий. Чанёль стал чаще пропадать в компании, писал музыку на заказ, работал с разным количеством людей, светился от счастья. Сехун всего себя отдал домашней рутине. И вот, гуляя по прохладной улице в поисках магазинчика, где можно выбрать для Чанхи одежку, Сехун витал в своих мыслях, выпав из реальности. Остановился перед одной красочной витриной и стал внимательно разглядывать костюмчики на манекенах, представляя, как совсем скоро будет подбирать такие своему ребенку. Омега улыбался своим мыслям, поглаживая уже ставший совсем большим животик, как вдруг его неожиданно окликнул знакомый голос. — Сехун? — омега тут же обернулся, не понимая, откуда же он знает его. — Сехун? Это ты! Вот кого-кого, а тебя увидеть не ожидал. Да еще и с… животом? Омега остановился прямо перед Сехуном и лучезарно улыбнулся, оправив манжеты на рукавах. Он скрестил руки на груди и вновь кивнул на живот Сехуна, все еще ошарашенно смотрящего на него в ответ. — Тао?.. — И вам «привет», — так и не дождавшись приветствия, ухмыльнулся омега, незаметно обращаясь сразу к двоим. Сехун внимательно рассматривал старого друга, не веря своим глазам. Тао был… был таким, как всегда. Совсем не изменился. Все те же одежды из модных бутиков, дорогие побрякушки и эксперименты с внешностью — омега вернул свой утерянный блонд. Но больше всего пугало Сехуна то, что Тао улыбался, смотря на него без обиды или упрека, без прошлой злости. Словно они по-прежнему друзья… — Ты воды в рот набрал? — нахмурился Тао. — Или помнишь только мое имя? Мне, конечно, это льстит и все такое, но я не ради этого подошел. — А зачем? — только и смог спросить Сехун. — Думал, что я теперь всегда буду избегать тебя? — съехидничал омега, закатив глаза. — Какого же ты мнения обо мне, О Сехун! Меня это обижает! Сехун не смог сдержать тихого смешка. Смотря на Тао, он невольно вспоминал все, что они пережили, все, через что прошли. Все взлеты и все… падения, после которых ушибы не зажили до сих пор. — Может найдем какое-нибудь более тихое местечко, чтобы поговорить? Мы давно с тобой просто не болтали. — Поговорить? — удивился Сехун. — Но ты, наверное, еще что-нибудь съешь, — усмехнулся Тао, показав еще раз на живот омеги. Сехун смущенно улыбнулся. Тао отвел Сехуна в кофейню неподалеку, они сели у дальнего столика в углу, сделали заказ и, оставшись наедине, неловко переглянулись. Сехун чувствовал себя не в своей тарелке. Вот так смотреть на человека, который раньше был другом, а потом и лютым врагом… Он словно в плохо спродюсированном спектакле, где каждая реплика прописана заранее и насквозь фальшива. — И как же тебя так угораздило? — нарушил тишину Тао, разглядывая беременного омегу. — Так… получилось, — пожал плечами Сехун, накрыв живот руками. — От этого… как его там? Чонина, кажется? Омега вздрогнул, прокашлялся и неловко хохотнул. — Нет, не от Чонина. — У тебя еще кто-то появился? — с нескрываемым кровожадным любопытством спросил Тао, подсев чуть ближе. — Это наш с Чанёлем ребенок, — не стал тянуть с ответом Сехун. Тао неожиданно смолк, потеряв хитрую лисью улыбку, и смятенно взглянул на друга прошлого. — Вот как? Омега заметно сник, вернулся на прежнее место, и над столом мгновенно повисло напряженное молчание, которое осмелился нарушить официант, принесший заказ. Он уточнил, не нужно ли что еще, и после скрылся. Сехун чувствовал себя отчего-то виновато, он хотел сказать хоть что-то, чтобы развеять это неприятное чувство, но его опередил Тао: — Это, на самом деле, было ожидаемо. Омега пожал плечами, поймав удивленный взгляд Сехуна, и взял со стола кружку своего кофе. — Нет, серьезно. Вы два придурка. Кто в вашем возрасте детей заводит? — Тао покачал головой. — Это ж вы всю свою молодость коту под хвост пустили! Ну что за люди… Сехун на мгновение замер, а потом в голос рассмеялся, узнавая прежнего Тао. — Мы давно хотели детей, — примирительно заметил Сехун. — Ты себя-то хоть видел? Ты всю свою красоту и худобу растерял! — причитал Тао. — Признавайся, сколько успел набрать? Омега отвел взгляд в сторону, не собираясь отвечать. Вводить в неловкое положение Тао умел лучше всех. — Сколько? — с легким нажимом повторил Тао. — Девять… — сконфуженно прошептал Сехун. — Девять кило! Боже мой, Сехун! Это же какая цифра! — Тао, хватит, — махнул на него рукой омега. — Мой вес не сделает ребенка менее желанным. — Вот поэтому я и не хочу детей, — развел руками Тао и улыбнулся. Сехун внимательно посмотрел на него, сразу все поняв, но не стал ничего говорить. Сехун слишком хорошо знал Тао, слишком легко мог увидеть в его глазах чувство потери, а в словах распознать ложь. — Расскажи, как ты поживаешь, — попросил он, чтобы сменить тему. — Как поживаю? — протянул Тао, щурясь и оглаживая ободок кружки. — Да вот… скоро свадьбу играть буду, — буднично протянул омега, заставив Сехуна ошарашенно поперхнуться чаем. — Свадьбу? — Ну да. Скоро стану замужним омегой, — улыбнулся Тао. — Я же говорил, что обыграю вас с Бекхеном, и первым выскачу замуж. Тао игриво повел бровями, радуясь столь эмоциональной реакции своего старого друга, выраженной в округлившихся в удивлении бровях и ошарашенном взгляде. — Это не шутка? — глупо переспросил Сехун. — Я таким, малыш, не шучу, — серьезно заявил Тао. — За кого? — Не поверишь, — усмехнулся омега. — Всю жизнь от него бегал, нос воротил, а теперь… У нас с Фанем как-то так… завязалось, а потом он, дурак, сделал мне предложение, да и я не лучше. Согласился, представляешь? Сехун мягко улыбнулся, разглядывая друга. Сколько воды утекло, сколько событий их развело. А ведь раньше искренне верили, что вместе до конца, до победного. Но не всегда все получается так, как хочется. Порой жизнь действительно разводит пути, и шанс все вернуть настолько мал и незначителен, что сил верить и надеяться просто не остается. — Фань всегда был неравнодушен к тебе, — Сехун подпер подбородок рукой. — Ты не видел, а мы с Бекхеном все прекрасно понимали. — Ты думаешь, я не знал? — ехидно спросил Тао. — Детка, я слишком опытен в таких делах, влюбленность различаю на раз. И его чувства замечал всегда, просто надеялся, что он когда-нибудь отстанет. Но как видишь, упертый баран он и в Китае упертый баран. Уломал даже меня. — Но тебе же он нравится? — пролепетал омега. — Мне? Ифань?.. Нравится, конечно. Тао опустил взгляд вниз, и Сехун сконфуженно повторил за ним. Омега не знал, что сказать еще, чтобы прервать это гнетущее молчание. И вновь его опередил Тао. — Я, на самом деле, позвал тебя не ради светской беседы, — растягивая слова и крутя ложку в руках, медленно начал омега. — Хотел кое-что сказать. В тот раз… в больнице, с Чанёлем… я не должен был так поступать. Это было подло, я понимаю. Просто… знаешь, я столько лет хранил на тебя обиду и все никак не мог смириться с тем, что Чанёль предпочел мне тебя. А тут такой шанс… он помнит только меня, он верит только мне. Грех не воспользоваться, согласись? — Тао печально хохотнул. — Три года я жил в злости. Я даже не осознавал, что наши отношения были обречены с самого начала. Мы были вместе, потому что так было удобно. И наше расставание было делом времени. Но ты… ты его ускорил, ты лишил меня шанса принять решение самостоятельно. Вот… как-то так. Но вы снова вместе, у вас будет ребенок. Видимо, так оно и должно было быть. Тао наконец-то поднял пристыженный взгляд на Сехуна и застал его благодарную улыбку. Омега казался таким свободным и спокойным сейчас, что Тао улыбнулся в ответ. — Спасибо, — прошептал Сехун. — Нам уже никогда не стать близкими друзьями. Но мы можем расстаться хорошими знакомыми, — предложил Тао. — Никакой злости, никаких обид, никакой ненависти. Все в прошлом. Сехун облегченно вздохнул, чувствуя, как еще один небольшой камень скатывается с души. Они с Тао многое пережили вместе, но такой условный конец был для омеги сродни удачному завершению очень важного этапа. Сехун кивнул самому себе и взглянул на Тао. — Согласен. Порой жизнь разводит дороги, потому что быть вместе, не терзая друг друга, больше не получается. Порой, чтобы уменьшить растущие обиды. Но чаще всего пути расходятся для того, чтобы порознь стать сильнее и найти свое счастье. Нужно просто принять это, смириться и спокойно отпустить. Сехун закрыл входную дверь, щелкнув замком, и тут же попал в цепкие объятия, в нос ударил мягкий аромат сандала и запах вкусного домашнего ужина. — Я заждался вас, — прошептал Чанёль, зарывшись носом в волосы омеги. — Уже начал волноваться. — Прости, я не мог прийти раньше, — подаваясь назад к теплым прикосновениям альфы, прошептал Сехун и прикрыл глаза от удовольствия. — Что это за дела такие? Ты даже не позволил мне забрать тебя, — не отпуская Сехуна, спросил Чанёль. — Я… улаживал дела прошлого. — Какие? — Не доверяешь мне? — сощурившись, омега развернулся в руках альфы и уперся своим округлым животом в его. Из-за этого угрожающий вопрос переставал быть таким. — Доверяю, — мгновенно ответил Чанёль, опустив взгляд вниз, на живот. — Голодные? — Ужасно голодные, — рассмеялся омега их милой привычке всегда упоминать своего малыша. — Тогда пойдемте. Чанёль аккуратно поцеловал Сехуна и, взяв его за руку, повел на кухню. Да, Тао прав. Так оно и должно было быть.