Ведь нет лучшей любви, Что возлежит со мною рядом, Нет чище любви, Что обеляет меня, Нет лучшей любви, Так, дорогой, ощути лучшую любовь, Ощути лучшую любовь. Better love — Hozier
The One I Love — Mirror Fury To And Fro — Thomston Don't Come Easy — Isaiah Очередной день начался для Сехуна с новой навязчивой идеи, возникшей накануне вечером. Идея о грядущем празднике, который в прошлом году был пропущен. Ноябрь наступил быстро, омега не успел его заметить. Да и пронесся этот месяц так же стремительно. И вот, до дня рождения Чанёля осталась какая-то жалкая неделя. А Сехун все грыз и грыз себя мыслью о том, как же провести этот день правильно, как надо. Прошлый день рождения он отпраздновал в палате Чанёля, лежа с ним на больничной койке и безмолвно плача, насильно хороня в душе страх, что альфа никогда не проснется. Прошел год, потрепавший, разбивший, склеивший их вновь год. Все изменилось. — О чем задумался? — раздалось над самым ухом, и омега тут же поднял голову, стараясь сфокусировать взгляд. Чанёль оставил короткий поцелуй на его макушке и, сонно потирая глаза, налил себе сваренный Сехуном кофе. Омега заморгал, отгоняя от себя эти мешающие мысли, и улыбнулся. — Да так, — уклончиво ответил он, посмотрев на альфу. — Ты сегодня долго будешь на работе? — После обеда буду свободен, — Чанёль одним глотком выпил кофе, мотнув головой, чтобы отогнать остатки сна. — Я сегодня с Бекхеном встречаюсь, не знаю, успею ли к обеду вернуться домой. — Не страшно, повеселитесь. Сехун встал из-за стола и подошел к Чанёлю, аккуратно обвив руки вокруг его талии. Омега внимательно посмотрел в его глаза и счастливо и самую малость лукаво изогнул губы в улыбке, сморщив нос и переведя взгляд на губы. Чанёль наклонился к Сехуну и аккуратно поцеловал, чувствуя, как сгущающийся с каждым днем аромат шафрана и все более проявляющийся запах каких-то цветов, скрытый за шафраном, обволакивают его с головы до пят, сводя с ума по крупицам, так сладко и нежно. Хочется оберегать, любить, заботиться, не отпускать и вдыхать по чуть-чуть. Омега прильнул к объятиям альфы, тихо посмеиваясь в поцелуй, все более неуклюже он пытался дотянуться до Чанёля, стать еще ближе, но никак. Большой живот делал его совсем неповоротливым, двигаться становилось труднее, но Сехуну это нравилось — ощущать себя таким, носить под сердцем новую жизнь и ожидать ее, сгорая от нетерпения и желания взять наконец-то ребенка на руки, посмотреть в его светлые глаза, коснуться мягкой, как бархат, кожи и почувствовать, как крохотные пальчики беспорядочно пытаются ухватиться за одежду папы. — Чанхи вновь бушует, — смеясь, выдохнул омега и уткнулся лбом в плечо Чанёля, чувствуя, как малыш вновь дает о себе знать, толкаясь. В последнее время малыш стал более активным. Все чаще он напоминает о себе. Все чаще пытается сказать: еще чуть-чуть, и я появлюсь на свет. — Он слишком нетерпеливый. — Прямо как его отец. Сехун поднял на альфу взгляд со смешинкой и прижался к нему так тесно, как только получалось. Чанёль, несмотря на позднее время и не ждущую отлагательств работу, все равно позволил себе потратить лишние пять минут рядом со своим омегой. Сехун натянул на себя пальто, закутался посильнее в шарф и, последний раз окинув квартиру внимательным взглядом, вышел и закрыл за собой дверь. По дороге к Бекхену, омега ловил себя на мысли, что, как бы сильно он не хотел порадовать Чанёля в его праздник, ни он сам, ни альфа не найдут ничего лучше простого домашнего вечера в кругу близких друзей. Да и к тому же, слишком много активничать Сехун уже не может. Оплатив такси, омега вылез из автомобиля и поспешил к дому Бекхена. Поднявшись на нужный этаж, он уже собирался постучать в дверь, но чуть не столкнулся с ней лбом, чудом вовремя отступив назад. Перед Сехуном мгновением позже застыл растрепанный Техен с портфельчиком наперевес и следом зубной пасты в уголке губ. — Привет, Сехун, — альфа улыбнулся и следом мгновенно нахмурился, посмотрев на наручные часы. — Пока, Сехун. Не став вызывать лифт или хотя бы дожидаться ответа, Техен побежал по лестнице вниз под удивленным взглядом провожающего его Сехуна. Когда шаги альфы стихли, омега перевел взгляд на дверь и застал там не менее сонного Бекхена, в открытую зевавшего и почесывавшего свой затылок. — Мы проспали, — коротко пояснил омега, отступая на шаг назад и пропуская Сехуна в квартиру. — Так уже одиннадцать, — напомнил он. — Знаю. Говорю же, проспали. Сехун лишь укоризненно посмотрел на друга, покачав головой, и, кое-как разувшись, прошел за ним следом на кухню, где Бекхен заботливо налил чай и поставил на стол печенье, которое омега тут же поспешил попробовать. Пока Бён умывался в ванной, оставив Сехуна одного на кухне, тот, воспользовавшись ситуацией, переместился в гостиную на мягкий и куда более удобный, чем стул, диван. Положив руки на живот, омега осмотрелся. На полочке с фоторамками появились новые фотографии с недавней поездки Бёна с Техеном к родителям альфы. На снимках они были такими счастливыми, что не улыбнуться в ответ у Сехуна не получилось. Помимо новых фотографий, полка Бекхена пополнилась новыми материалами, нужными для лекций и будущей научной работы для университета. И какие-то книги, разобраться в которых омега даже не пытался — это все принадлежало Техену, вот пусть он и разбирается. Пока Сехун разглядывал новый сувенир на полке, цветастый и необычный по форме, Бекхен успел вернуться в гостиную. Выглядел он бодрее, чем десятью минутами ранее. — Папа Техена подарил. Он такие любит коллекционировать. Весь дом ими уставил, — улыбнувшись, объяснил Бекхен и сел в кресло. Сехун вернулся на диван. — Так что это были за срочные дела, которые нельзя откладывать? — зевая, спросил Бекхен. Омега неловко улыбнулся, опустив взгляд, и ответил: — Через неделю у Чанёля будет день рождения. Я хотел попросить тебя помочь мне с организацией праздника. — Точно, — омега стукнул себя по лбу, зажмурившись. — День рождения Чанёля, я совсем про него забыл. Что ты собираешься делать? Сехун пожал плечами, чуть закусив нижнюю губу в задумчивости, а потом предложил: — Я хотел устроить праздник дома, в кругу друзей. Я не способен на что-то грандиозное сейчас. Омега перевел взгляд на уже большой животик и улыбнулся, начиная поглаживать его. Чанхи после утренних волнений стих и успокоился, словно дал папе время на обдумывания. — Мне кажется, после всего, что было, это самое лучшее, что может быть. — Тогда надо обзвонить всех, кто будет присутствовать. Пока Бекхен пытался окончательно проснуться и более-менее привести себя в порядок, Сехун уселся за телефон и долго думал, кого можно позвать. Первым на ум пришел Сан. Ему омега и позвонил. — Алло? — раздалось в телефоне. — Кто это? — Привет, Сан. Это Сехун. — Сехунни! — обрадовался омега. — Сколько лет, сколько зим! Вы с Чанёлем совсем про меня забыли! — Прости. — Простым «прости» не отделаетесь, милые. Вы должны мне. — Непременно. — Слышал, что теперь вы вновь вместе. Наконец-то перестали страдать ерундой и бегать друг от друга? Сехун неловко хохотнул. Бекхен на кухне что-то громко уронил и следом так же громко прикрикнул на упавшую вещь. Омега обернулся назад, проверил, все ли хорошо с его другом, и вернулся к разговору: — Ты же помнишь, что через неделю у Чанёля день рождения? — Конечно, помню! Разве забудешь, что твой старый приятель стал еще на год старее? — в голосе Сана легко читалось воодушевление. Этот омега в свое время не упускал никакой возможности подколоть Чанёля и его нового омегу, при каждой встрече шутил о чем-нибудь новом, острил и выводил из равновесия непривыкшего к такому Сехуна. Сан ему нравился, и его отношения с Чанёлем казались ему какими-то особенными, со своим особым шармом и некой притягательностью. Вспоминая события минувших дней, Сехун чувствует что-то вроде потери. Когда случилась та злополучная авария, омега осознанно закрыл себя и Чанёля от всех близких ему людей — закрылся с этой тайной от папы Чанёля, от его близкого друга — Сана. Только сам Сехун переживал этот страх потерять, переживал в одиночестве, потому что понимал, как это тяжело. Полгода жизни во вранье и с трудностями. А теперь? Теперь все карты открыты, жизнь плавно вернулась в прежнее русло. Думать о прошлом пора прекращать. — Сан, твой день рождения не за горами, вы одногодки, — напомнил Сехун, за что получил раздраженное цоканье и целую тираду от Сана о том, что он всегда будет молодым и красивым, а вот Чанёль с годами станет дряхлым стариком, тогда они и посмотрят, кто будет смеяться последним. — Хорошо-хорошо, — рассмеялся омега, принимая поражение в споре. — Ты будешь молодым вечно. Так ты придешь к нам? — Разве я упущу возможность поиздеваться над Чанёлем? Сехунни, ты думаешь, что я потерял хватку? Не дождешься! — С нетерпением буду ждать, — улыбнулся Сехун. — Только я буду не один. — Будем ждать вас вдвоем. Омега потратил еще минут пять на разговор с Саном, а потом попрощался и сбросил вызов. Бекхен, что в середине разговора вернулся в гостиную и, пока Сехун разговаривал, стал листать каналы на телевизоре, выжидающе посмотрел на него. — Придет. — Замечательно. Кто следующий по списку? — Надо позвонить тому парню, про которого мне Чанёль рассказывал. Как его там?.. Чондэ! Точно! Пока Чанёль был в душе, я списал номер телефона из его записной книжки. Чанёль очень много мне говорил про этого альфу, они подружились. Стоит его тоже позвать. — Хм… будет любопытно посмотреть на друга Чанёля. — Я хотел позвать Луханя. — А они друзья? — Не то, чтобы друзья, но каждый раз, когда встречаются, находят темы для разговора. — Тогда зови. — Надо напомнить моим родителям о празднике. Все-таки, они были ужасно рады, когда узнали, что мы вновь вместе. — Они очень любят Чанёля, — мечтательно протянул Бекхен, взглянув на друга. Сехун согласно кивнул. — И надо бы позвонить Минхо. Может быть, он сможет прилететь? Потратив около часа на обзвон всех, кого Сехун хотел пригласить, омега почувствовал, что вымотался. Для него даже такие элементарные вещи стали тяжелыми и трудными. После того, как все гости были приглашены, Сехун принялся обсуждать с Бекхеном дальнейший план действий. Договаривался о том, как будет организован их день. Когда все было сделано, омега попрощался с другом и вернулся домой. Чанёль уже был в квартире. Сехун нашел альфу в комнате для Чанхи, которую они усердно обустраивали весь этот месяц. Около окна они поставили красивую детскую кроватку с высоким навесом. Когда омега увидел ее в магазине, даже не стал рассматривать другие варианты. Как он объяснил потом — влюбился с первого взгляда. Рядом с кроваткой расположились с обеих сторон полки, уже заставленные игрушками. Большой розовый медведь, привезенный из Японии, как и хотел того Сехун, расположился над кроваткой таким образом, словно должен был защищать ребенка во время сна, следить за ним и его оберегать. Перед кроваткой лежал большой и мягкий ковер молочного цвета. Да и вся комната была в светлых тонах, нежная и уютная. Самое то для будущего цветочного омежки. Чанёль собирал в комнате недавно купленный комод. Альфа возился с инструментами и досками, заглядывая в инструкцию по сборке и почесывал затылок, силясь понять, какую деталь куда надо вставлять. Порой инструкции по сборке мебели оказывались сложнее головоломок, и Чанёль в этом сейчас убеждался. Он был так увлечен делом, что даже не услышал, как Сехун вошел в квартиру и заглянул в спальню. Омега замер в дверном проеме, не став мешать Чанёлю, и просто принялся наблюдать за потугами альфы. Это было чертовски забавно и мило. Сехун гладил животик, мысленно напоминая Чанхи, как же сильно его любит отец, и сдерживал умиленную улыбку. Когда Чанёль все-таки оглянулся и заметил омегу, то тут же смущенно отвел взгляд в сторону и надул губы. — Давно ты там стоишь? — убирая инструменты в сторону, спросил он. — Нет, всего лишь несколько секунд. Сехун подошел к Чанёлю и, чуть наклонившись, поцеловал его в макушку. — Ты обедал? — спросил он. Альфа аккуратно сжал ладони Сехуна своими и прижал их к своим губам, вдыхая его сладкий аромат. — Нет. — Пока ты собираешь комод, я что-нибудь приготовлю. — А он нам сильно нужен? — с надеждой спросил альфа, неприязненно покосившись на кучу разрозненных деталей. — Можем вызвать сборщика? — Нет, я сам! Сехун тихо рассмеялся реакции альфы и поцеловал его в висок, задержавшись на несколько мгновений дольше, чтобы наполнить всего себя этим моментом, и, отстранившись, все-таки ушел на кухню, оставляя Чанёля один на один со сборкой этого сложного комода. Когда солнце скрылось за горизонтом и все домашние дела были переделаны, Чанёль набрал теплую ванну и, утянув Сехуна за собой, позволил им вот так понежиться, отдохнуть и расслабиться. То, как омега опирался спиной о его грудь, как нежно массажировал его ладонь, как говорил о чем-то совсем неважном, будоражило в груди альфы что-то, лежащее и скрытое на самом дне. С каждой секундой росло желание остановить время, лишь бы не бежало так быстро, лишь бы дало чуть больше возможностей быть рядом. — Лисенок? — прошептал на ухо омеги Чанёль. Тот прервал свои размышления о чем-то, что альфа не слушал, отвлеченный своими мыслями, и повернул к нему голову, вопросительно выгнув брови. — Всегда помни: дальше вселенной и столько же обратно, — попросил Чанёль как никогда серьезно. Слова, прозвучавшие так неожиданно, так нелепо и так правильно, словно бы отбросили назад, в прошлое, в те времена, когда они еще не знали, что их ждет впереди, тронули в груди Сехуна что-то очень хрупкое и тонкое. Омега улыбнулся и потянулся к губам Чанёля, аккуратно целуя. — И я тебя тоже, Чанёль… люблю.***
День, которого так ждал Сехун, настал быстро. Омега, проснувшись раньше Чанёля, аккуратно вылез из постели, чтобы не разбудить его, и скрылся на кухне, принимаясь за приготовления завтрака. Пока он хлопотал над красивой сервировкой подноса с готовой едой, альфа мирно посапывал в спальне, обняв, вместо убежавшего омеги, его подушку, хранящую запах омеги и проскальзывающий за ним аромат Чанхи. Вернувшись в спальню с завтраком на подносе, Сехун поставил его на тумбочку, отключил готовый вот-вот разразиться трелью будильник, и аккуратно присел на край кровати. Он коснулся волос Чанёля, зарылся в них пальцами, зачесал выбившиеся пряди за ухо и улыбнулся тому, как забавно альфа причмокнул губами, во сне потянувшись к невесомым прикосновениям. Невольно Сехун вспоминал, как проходил этот день ровно год назад. Тогда он еле заставил себя подняться с постели, даже не подумал о завтраке, взял отгул на работе и поехал в больницу. Весь день просидел у койки альфы, плакал, просил того вернуться, успокаивался, говоря о чем-то с Чанёлем, который его не слышал, и вновь забывался в тихих всхлипах. Прошел всего лишь год. Один год. Они пережили многое, и многое за это время изменилось. А сейчас Сехун ждал ребенка от Чанёля, его чувства стали сильнее, крепче. Их история сделала большой виток и вернулась к тому, на чем остановилась. Чанёль перевернулся с одного бока на другой и уткнулся носом в бедро сидящего на краю кровати омеги, опять улыбнувшись чему-то своему. — Хей, родной, просыпайся, — зашептал Сехун, аккуратно пытаясь разбудить Чанёля. — Давай, вставай. Чанёль, открой глаза. Альфа нехотя заворочался на постели, сонно заморгал, потирая глаза, а после, резко и неожиданно, оказался утянут в нежный утренний поцелуй. Запах сладкого шафрана тут же окутал его с ног до головы, и Чанёль не стал задавать лишних вопросов и, чуть приподнявшись на локтях, ответил на поцелуй. — С твоим днем, родной, — прошептал Сехун, отстранившись, и улыбнулся. — С днем рождения. — А можно мне так каждое утро просыпаться? — рассмеялся Чанёль, взяв руку омеги в свою и коснувшись ее губами. Он все еще был сонным, едва ли понимал, что происходит вокруг. Но улыбка Сехуна, его взгляд, полный прежней безмолвной любви, ощущение проснувшегося в животике Чанхи под ладонью — все это заставляло Чанёля, будто кота, объевшегося сметаны, расплываться в глупой счастливой улыбке. — Спасибо, Лисенок. — Какие у нас планы на сегодня? — зайдя в спальню, спросил Чанёль. Он накинул на голову полотенце после душа, сел на кровать рядом с Сехуном и положил руки ему на живот, пристроив подбородок у того на плече. — А что ты хочешь? — заинтересованно спросил омега, чуть повернувшись. — Хочу провести вечер с двумя моими самыми любимыми омегами. — Тогда все будет именно так, — мурлыкнул на ухо Сехун и положил свои руки поверх рук альфы, накрывая животик. Он проводил Чанёля на работу и тут же кинулся к телефону, чтобы позвонить Бекхену и дождаться его приезда. — Техен, правее, — командным тоном потребовал Бён. Альфа обернулся и бросил на Бекхена раздраженный взгляд, на что омега только махнул рукой, мол давай-давай, дальше. День для Техена начался с работы. Стоило только утром разлепить глаза, как Бекхен, вставший уже давно и уже давно собравшийся, навис над ним и напомнил: отгул альфа взял не ради отдыха, а ради помощи их общему другу. Они собрались, приехали к Сехуну и, как и было запланировано, посвятили все свое свободное время подготовке праздника. Бекхен и Сехун быстро навели порядок в квартире, обсудили уже полностью обустроенную комнату для ребенка, пока Техен, прикорнув в кресле, забылся сладким сном, потом растрясли альфу, поднимая, и заставили перетаскивать столы, стулья, развешивать украшения. Сехун не делал это по причинам понятным, спорить с которыми Техен даже и не думал, а вот Бён свалил все эти дела на альфу, пользуясь своим беспроигрышным оружием: «неужели ты заставишь своего омегу напрягаться?» и, конечно же, умиленный взгляд, против которого Техен ничего сделать не может. — Техен, левее! — возмущенно прикрикнул омега, скрестив руки на груди. — То правее, то левее! Определитесь уже! — не выдержал альфа. Техен отнял от стены плакат, который должен был прицепить, и, развернувшись, устало посмотрел на Бекхена. — Давай еще раз! Надо, чтобы все было идеально. — Будто Чанёль по миллиметру будет рассматривать украшения, — буркнул себе под нос альфа, тем не менее покорно развернувшись и вновь принявшись за работу. — Чуть-чуть правее, милый, — теперь уже мягче попросил Бекхен. Дверь спальни резко открылась, и на пороге показался опечаленный Сехун. — Минхо не сможет приехать, — пожал плечами он. — Вылет задерживают из-за погодных условий. — Не расстраивайся, — Бекхен тут же обнял друга и устроил свою голову у него на плече. — И мои родители отложили свой приезд. У отца проблемы на работе. — Тем и лучше! — постарался успокоить Бекхен. — Будет праздник исключительно для молодых! Но Сехуна эта перспектива не особо обрадовала. Он бросил на друга укоризненный взгляд, хотя быстро смягчился и оперся плечом о стену. Ко всем навалившимся проблемам добавились и легкие боли в животе, омега пытался на них не обращать внимания, но периодически это было слишком ярко, и игнорировать не получалось. Под шумок, пока Бён отвлекся, Техен прицепил край плаката к стене и наконец-то слез со стула, унося его обратно в гостиную. — Я надеялся, что наши родители наконец-то смогут встретиться после всего случившегося. Поговорят, вновь наладят отношения. — Ваших родителей ваша ситуация коснулась чуть ли не в последнюю очередь. Не думаю, что их отношения нуждаются в восстановлении. — У нас скоро ребенок будет, Бекхен. Пора бы уже становиться… семьей… Техен вышел из-за угла и, не заметив открывшуюся перед ним картину, сказал, почесывая затылок: — Это нормально, что из духовки дым немного идет? Бекхен и Сехун замерли на мгновение, вперившись в альфу непонимающими взглядами, а потом, как по команде, в голос закричали: — Подгорела! Остатки подготовки прошли как по маслу. Техена отправили в магазин за заранее заказанным тортом, Бекхен и Сехун остались в квартире заниматься готовкой и сервировкой стола. Гостей ожидалось не так много — только самые близкие, прошедшие вместе с ними либо всю жизнь, либо последний год, многое показавший и на многое открывший глаза. Сехун забылся в этих праздничных хлопотах. Бекхен помог своей болтовней и вовсе вытрясти ненужные мысли из головы. Когда несколько раз звонил Чанёль, узнать, как дела у Сехуна, тот громко шикал на шумных друзей, заставлял их замолчать и как ни в чем не бывало болтал с альфой. В это время в гостиной на диване Техен восполнял недостатки сна, пока Бён, усевшись ему на колени, им любовался. Гости собрались. Все было готово. Сехун взволновано оглядывал собравшихся, ожидая приезда Чанёля. Сан, стоящий в углу комнаты, держа в руках бокал вина, разговаривал о чем-то с Бекхеном. Эти двое, как и прежде, быстро нашли общий язык. Как только Сан и его альфа перешагнули порог этого дома, Бён тут же утянул пришедших гостей за собой в сторону и принялся расспрашивать о всем, что важно и нет. Альфа Сана, Уён, неловко поздоровавшись с Сехуном и представившись ему, ушел вслед за своим омегой и сейчас был частью разговора, который явно мало чем мог его заинтересовать — разговоры у Сана и Бекхена зачастую специфичны и непонятны для остальных. Иногда он ловил взгляд омеги и улыбался ему, вежливо и дружелюбно. Этот парнишка оказался младше Сана на три года, только-только окончил вуз, и смотря на него, Сана и Бекхена, Сехун все никак не мог поверить — как же эти два омеги похожи! Повадками, манерами, мыслями и, что самое забавное, выбором спутников жизни. — Смешно, правда? — послышалось за спиной. Омега обернулся и застал Техена. Альфа подошел к нему ближе и так же устремил взгляд на мило болтающую кучку в углу. — Я теперь себя чувствую как-то неуютно. — Ты о чем? — Да вот об этом парне, — Техен кивнул на Уёна. — И об этом омеге. Смотрю на них, и как-то… неловко что ли? — Ты о вашей разнице в возрасте? — догадался Сехун. — О чем же еще? — Тебя она смущает? — Трудно закрывать на это глаза, когда вылезаешь из скорлупы детства и попадаешь в немного иной мир. После университета все кажется другим. Когда был студентом, чувствовал себя героем, который зацепил такого омегу, как Бекхен. А теперь не понимаю, подхожу ли ему? Вот, смотри, этот парень стоит с Бекхеном и этим омегой, и кажется, что он не вписывается. По нему же видно, что он слишком молодой и глупый, ничего не смыслит еще. Может быть, я рядом с Бекхеном выгляжу так же? Может быть, Бекхену со мной неинтересно? Да я даже оценивать этого парня не могу! Мы одногодки! Сехун на секунду пораженно застыл, обернулся к Техену и вновь посмотрел на воркующих Сана и Бекхена. Да, Уён мало что сейчас понимает в разговоре двух омег, и выглядит он, скорее, как младший брат Сана. Но, в сущности, разве это что-то меняет? — Ты засоряешь голову ненужными мыслями, — мягко начал Сехун. — Что Бекхен, что Сан, они всегда были немного взбалмошными и не от мира сего. Да, они старше, но, знаешь, я думаю ты и сам понимаешь. В душе они все еще дети. Бекхен счастлив с тобой. А ты с ним. Имеют ли значения ваши цифры в паспорте? Техен опустил взгляд вниз и печально улыбнулся чему-то своему. — Альфа младше омеги? Это же нелепо, — усмехнулся Техен. — Раньше об этом не думал. А в последнее время… — Считать, что альфа всегда должен быть старше, вот, что действительно нелепо. И что, посмотрев на Сана и Уёна, ты теперь оставишь Бекхена? — Нет, конечно! — тут же воскликнул Техен. — Вот тебе и ответ на все твои вопросы. Альфа замолк, вновь поднял взгляд на Бекхена, и тот сразу же посмотрел на него в ответ. Улыбнулся, помахал рукой и позвал к себе. Техен кивнул и, улыбнувшись Сехуну, направился к своему омеге. Сехун смотрел на Сана и Уёна, на Бекхена с Техеном и понимал — эти две пары, на зло всем и вся, будут счастливее многих. Просто потому, что не бояться быть самими собой. В их глазах чувств больше, чем у кого-либо. Поодаль от Бекхена в кресле расположился Чондэ. Он приехал самым первым и помог Сехуну с последними приготовлениями. Альфа оказался приятным человеком, дружелюбным, со своеобразной смешинкой. Сехун сразу понял, как он нашел общий язык с Чанёлем. Они были, на самом-то деле, очень похожи. А рядом с Чондэ в соседнем кресле сидел Лухань, утянувший альфу в легкую беседу. Омега громко смеялся, улыбался так, как не улыбался раньше, и строил глазки альфе. А тот и вовсе не был против. Он завороженно следил за утонченным Луханем. Когда он, забывшись, начинал о чем-то очень увлеченно и очень эмоционально рассказывать, Чондэ буквально пожирал его взглядом. Рассматривал, как казалось, каждый доступный миллиметр, засматривался на губы омеги. Сехун волновался — понравится ли Чанёлю? Правильно ли он сделал все? Эти люди, каждый человек сыграл огромную роль в их жизни. Разве что новоиспеченный Уён оказался здесь впервые, но это так, пустяк. Краем уха Сехун услышал, как пиликнул домофон — Чанёль вернулся. Омега тут же засуетился, прося всех подготовиться и быть тише. Свет в квартире погас, все притихли. Бекхен в нетерпении потирал ладошки, задорно смотря на взволнованного друга. Он встал около выключателя, отвечая за свет. Техен прижимался со спины к своему омеге. Сан и Уён устроились за пододвинутым к окну диваном. Чондэ встал около входа в гостиную, Лухань с другой стороны. Каждый притаился. И только неповоротливый Сехун стоял посреди комнаты, вслушиваясь в шум в подъезде и поглаживая побаливающий от волнения живот. Вот двери лифта открылись на его этаже, вот шуршащие шаги, ключ упал, а спустя мгновение его вставили в замок и открыли дверь. Чанёль зашел в темную квартиру, удивленно осмотревшись, аккуратно и тихо поставил пакеты на пол, разулся и направился в спальню, ожидая застать там уснувшего Сехуна, но в гостиной вдруг резко зажегся свет и несколько голосов в унисон прокричали: — С днем рождения! Альфа быстро заморгал, привыкая к свету, и не успел ничего увидеть, его тут же снесли с ног подбежавшие обнимать друзья. Первым на Чанёля кинулся Сан, следом Бекхен, спокойно пожал руку Техен, за ним Чондэ, плюнувший на все нормы приличия и крепко притянувший друга к себе, за его спиной неожиданно возник Лухань, аккуратно обнявший за шею. И только когда все расступились, Чанёль смог спокойно вздохнуть. — Что это? — с улыбкой на губах выдохнул мужчина, вновь посмотрев на улыбающихся друзей. — Праздник в честь того, что ты стал еще на один год старее, — невозмутимо пожал плечами Сан. — Заноза, — сощурился альфа. — Ради этого я и здесь. — Когда вы успели тут собраться? — Сехун нас всех собрал. Чанёль перевел взгляд на скромно стоящего позади всех омегу, тот смущенно улыбнулся. И альфа, благодарно улыбнувшись, подошел наконец-то к нему, притянул к себе и зарылся носом в волосы. Прижать теснее все еще мешал животик, но Чанёль старался обнять покрепче. — С днем рождения, родной, — прошептал Сехун перед тем, как альфа поцеловал его. Бекхен громко кашлянул и обратил внимание собравшихся на себя. — Давайте-ка все за стол! За разговорами, поздравлениями и шутками, которые так и источали из себя Бекхен и Сан попеременно, время пролетело незаметно. Было шумно, все говорили наперебой. Чанёль оглядывал собравшихся, прижимал к себе своего омегу, зарывался носом в его волосы, наслаждаясь родным ароматом, сплетал их пальцы и, пока никто не обращал на них внимания, шептал какие-то глупости Сехуну на ухо. Техен и Уён нашли общие темы для разговора, и иногда к ним примыкал Чондэ, говоря по мнению младших какую-то несусветную глупость. Сан, Бекхен и Лухань трещали наперебой о чем-то своем, омежьем, иногда друг за другом бросали заинтересованные взгляды на выпавшую из реальности парочку, ловили взгляд Сехуна и улыбались как-то так, по-особенному, как умеют только друзья. И эти улыбки заставляли омегу смущаться пуще прежнего. — И долго ты это планировал? — проведя носом по виску Сехуна, спросил Чанёль. Омега положил свою голову ему на плечо и улыбнулся. — Нет. Я просто хотел отпраздновать твой день в кругу друзей. — Как ты Чондэ нашел? — Стащил твой мобильник и переписал его номер, — тихо хихикнул Сехун. — Проказник. — Я хотел позвать наших родителей, но они не смогли, — омега виновато посмотрел в глаза Чанёлю. — Твой папа не смог вовремя вылететь, рейс отменили из-за погоды. А у моих проблемы на работе. Но они обещали приехать позже! Давай соберемся семьями у нас, когда они приедут? — Это было бы замечательно. — Давно мы вот так не сидели, не отдыхали. — Да, давно. Чанёль притянул омегу к себе и поцеловал в макушку. — Спасибо, Лисенок. Чондэ прикрыл за собой дверь на балкон. Холодный ветер тут же окутал тело, заставив поежиться. Чанёль оперся руками о подоконник и подставил лицо ветру. — Сехун прелестный, — улыбнулся Чондэ, подойдя к другу. — Рад, что наконец-то познакомился с ним. Чанёль ничего не ответил, только улыбнулся довольно и прикрыл глаза. — Мне нравится здесь. Уютно. Альфы оглянулись назад и посмотрели, что происходит в квартире. Сехун, пересевший для удобства в кресло, увлеченно разговаривал с Бекхеном. Сан и Уён, сев на диване, устало смотрели на воркующих друзей. За столом остались Техен и Лухань, разговаривавшие друг с другом. Удивительно, но даже эта парочка не чувствовала себя сковано, они быстро разговорились и вели себя так, будто знали друг друга много лет. — А тот омега, Лухань, у него есть кто-нибудь? — смущенно спросил Чондэ и повернулся к другу. — Понравился? — улыбнулся Чанёль. — Он красивый, милый, воспитанный. Так увлеченно рассказывает о детях… Наверняка у него много поклонников. Кто не захочет такого себе? Наверное, у меня нет шансов, — Чондэ почесал затылок. — Впервые тебя таким вижу, — удивился Чанёль. — Всегда такой уверенный, а теперь переживаешь? — С другими омегами я знал, что непременно понравлюсь им! Моя харизма, приятель, не оставит никого равнодушным, — подмигнул Чондэ. — Да и я знал, что они свободны. А Лухань… он какой-то не такой. Загадочный. Особенный. У него есть кто-то? Не мучай меня! — Насколько я знаю, он недавно отшил какого-то богатенького альфу и сейчас свободен. Чондэ победно улыбнулся, обернувшись, и вновь посмотрел на омегу. — Значит, стоит попытать удачу. — Значит, стоит, — согласился Чанёль. Чондэ обеспокоенно перевел взгляд на друга, тот казался загруженным. — Что-то стряслось? Ты чего не веселый? Чанёль пожал плечами. Он не спешил отвечать, а Чондэ все продолжал сверлить его выжидающим взглядом. Тогда альфа сдался, запустил руку в карман брюк и, удостоверившись, что никто не подсматривает, достал оттуда красную бархатную коробочку, протягивая ее Чондэ. — Кольцо? — ошарашенно выдохнул Чондэ. — Ты хотел сделать предложение Сехуну? — Угу, — кивнул Чанёль. — Я надеялся, что мы с ним сегодня будем одни. Не думал, что он вас всех пригласит и устроит праздник. Теперь не знаю, когда стоит. Чанёль замолк. Прошлый раз, когда он решился сделать предложение, оказался не таким, каким его себе представлял альфа — вся их жизнь после этого изменилась. Увы, не так, как должно было. Авария, полгода беспробудного сна, амнезия и нагроможденные одна на одну ошибки. В этот раз он хотел сделать все так, как надо. Без излишней торжественности, как в тот раз. Именно сейчас, в этот день. — Поздравляю! — после минутного молчания выкрикнул Чондэ. — Да тише ты! — тут же шикнул Чанёль. — Не дай бог кто услышит! — И что? — взволнованно прошептал Чондэ. — Сейчас сделаешь? При нас? Или дождешься, когда мы все уйдем? Ты речь подготовил? Или экспромтом попробуешь? А можно я посмотрю на кольцо? Монолог Чондэ прервала открывшаяся дверь. Альфы тут же резко выпрямились, словно их застали за какой-нибудь шалостью, и обернулись на вошедшего Бекхена. Чондэ спрятал коробочку с кольцом за спиной и натянуто улыбнулся. Омега скептично осмотрел мужчин, а потом подозрительно протянул: — Что вы тут делали? — Разговаривали. — Дышали свежим воздухом. Одновременно выпалили альфы и переглянулись. — Дышали свежим воздухом. — Разговаривали. И вновь одновременно. Бекхен подозрительно сощурился, но не стал задавать лишние вопросы. Качнул головой и сказал: — Сейчас торт будет, Чанёль. Выходи. Давай-давай, пошевеливайся! Чондэ незаметно вернул коробочку другу и вышел первым. Чанёль спрятал кольцо обратно в карман и вернулся в комнату. Техен держал в руках видеокамеру, снимал происходящее и, завидев вернувшегося именинника, перевел объектив на него, показывая большой палец. Чанёль помахал в камеру и притянул подошедшего Сехуна к себе, целуя его, чтобы это попало в видео. Лухань встал позади Чондэ и смущенно улыбнулся ему, когда тот обернулся назад. — Свет! — скомандовал с кухни Бекхен. Чондэ щелкнул выключателем. Техен перевел камеру на дверь гостиной. Чанёль обернулся на прижавшегося к спине Сехуна, коротко поцеловал его в лоб и, найдя его руку, сплел пальцы. По коридору плавно двигался огонек со свечи на торте, и в тишине раздавалось тихое пение Бекхена: — Happy Birthday to you. Бекхен зашел в гостиную, неся в руках большой праздничный торт. — Прям как в детстве, — шепотом сказал Чанёль Сехуну. Омега сильнее сжал его руку. Встав перед альфой, Бекхен улыбнулся. — Загадывай желание. Альфа на секунду задумался, прикрыл глаза, что-то проговорил одними губами и задул свечи. Все разразились радостными криками, поздравлениями и новыми пожеланиями. Чондэ включил свет. Техен снимал торт и то, как Бекхен осторожно ставит его на стол. Чанёль хотел подойти к столу за всеми остальными, но ему помешал Сехун, замерший на месте и с каждой секундой сильнее сжимающий его руку. — Все в порядке, маленький? — спросил с улыбкой Чанёль, а потом испуганно замер на месте, поймав такой же испуганный взгляд омеги. — Воды… отошли… — тихо прошептал Сехун и опустил взгляд вниз. Чанёль последовал его примеру. Сердце в груди забилось быстрее, альфа стоял как вкопанный, смотря на мокрые следы, даже не чувствовал, с какой силой сжимает его руку перепуганный омега. Сколько продлилось это осознание, Чанёль так и не понял. Но эта тишина в мыслях и вокруг прекратилась ровно в тот самый миг, когда громкий голос Сана прозвучал где-то над ухом: — Воды отошли! Роды начинаются! Вы чего застыли?! Дальше все было как в тумане. Чанёль не соображал, ничего не понимал. Действовал на автомате. Забрал из спальни сумку со всеми нужными вещами, которые омега собрал недели две назад, помог Сехуну собраться, и они вдвоем спустились вниз, к машине, пока остальные носились по квартире в панике, не зная, что стоит сделать. Так как единственным, кто в этот вечер не пил, помимо беременного омеги, оказался Чондэ, он и сел за руль. Чанёль и Сехун расположились на заднем сидении. Альфа аккуратно сжимал руку бледного омеги, который периодически морщился от сильных спазмов. Эти ощущения, понимал Сехун, ни с чем не перепутать. Больно, страшно и так… волнительно. Чанёль аккуратно гладил его живот, зарывался пальцами в взмокшие волосы, шептал что-то на ухо, успокаивая, но Сехун не мог разобрать ни одного слова — мысленно он просил Чанхи потерпеть чуть-чуть. Чондэ ругал всех мешающих ему водителей на дороге, сигналил и постоянно спрашивал Чанёля, куда ему ехать. Волновались все, страшно тоже было всем. За уехавшими вперед альфами с Сехуном, на такси последовали все остальные. В больнице их встретил Исин, которому Чанёль позвонил сразу, как только все началось. Он помог омеге дойти до смотровой, остановив волнующегося альфу в коридоре. Он попросил медбратьев проводить будущего отца в нужную палату, чтобы тот мог оставить все вещи там, и строго ему наказал дожиться врача и своего омегу именно в палате. Чондэ спустился вниз, дожидаться приезда остальных. А Чанёль в одиночестве сидел в палате. Тишина давила, и казалось, что стук его сердца слышно на другом конце земного шара. Время тянулось как резина, медленно, мучительно и ужасно волнительно. Он измерял палату шагами, ходя из одного угла в другой, пока дверь наконец-то не открылась и на пороге не показался уже переодетый в больничное Сехун, которого под руку вел Исин. Омеге помогли лечь на кровать, а Чанёля Исин вывел в коридор. — Ну что же, — радостно улыбнулся он альфе, который был бледнее белоснежной стены. — Время пришло. Родовая активность есть. Сейчас мы все подготовим к операции. — Операции? — не слыша себя, переспросил Чанёль. — Ну конечно операции! Вы что, не помните, что я вам говорил про роды? Кесарево, иначе нельзя. Чанёль заторможено кивнул. Исин дальше продолжил говорить ему что-то о процессе восстановления, тонкостях операции, давал советы, которых стоит придерживаться, но альфа не слышал его. Переваривал полученную информацию. Роды? Уже? То есть через несколько часов их ребенок появится на свет. Крохотный Чанхи, который раньше был лишь воображаемой частью их семьи, станет ее полноценным членом. Чанёль сможет взять на руки своего ребенка. Прикоснуться к нему и увидеть. — …Чанёль! — громко позвал Исин. Альфа перевел на него взволнованный взгляд. — А? — Идите пока в палату, к своему омеге. Ему вы сейчас нужнее, чем мне. Как только операционная будет готова, мы заберем Сехуна. Исин похлопал альфу по плечу и скрылся за углом. Чанёль повернулся к палате и замер перед дверью. Сердце все так же ухало в груди, мысли путались, ладони потели. Кое-как собрав все силы в кулак, Чанёль открыл дверь в палату и вошел внутрь. Сехун лежал на кровати, оглаживал животик, тяжело дышал и корчился от особо сильных спазмов, но стоило альфе войти, как улыбка тут же появилась на его губах. — Чанёль, — выдохнул облегченно омега. И страх тут же пропал, трезвость ума вернулась, Чанёль осознал, что должен делать. Он подошел в койке, пододвинул стул ближе и, аккуратно взяв руку омеги в свою, коснулся ее губами. — Все хорошо, Лисенок, я рядом. Я здесь. — Чанёль, — захныкал Сехун, тем не менее улыбаясь. — Так страшно, Чанёль. — Все будет хорошо, маленький. — Прости… что так получилось, я не думал, что Чанхи вот так… — запинаясь, стал извиняться омега. — Весь праздник испортили… — Шутишь? — прервал его Чанёль. — Да это самый лучший подарок! Родной мой, я о таком только мечтать мог. Потерпи чуть-чуть, скоро все закончится. — Угу. Сехун вновь сморщился, сжав животик руками, откинулся на подушку и чаще задышал. — Настоящие схватки хуже тренировочных, — отшутился омега. — Я знаю, что сейчас не время, — вдруг спохватился Чанёль, резко вставая со стула. Сехун перевел на него замутненный взгляд. — Я должен был сделать это раньше, — сбивчиво продолжил альфа. — Больше года назад, на самом деле. Но… знаешь, Сехун, хочу, чтобы у нас была семья. Наша, маленькая, счастливая семья. Омега словно бы перестал дышать — внимательно следил за каждым действием Чанёля, ловил каждое его слово и даже рот открыл от удивления. — Я хотел сделать это сегодня, когда все уйдут. Я вообще не думал, что сегодня кто-то будет. Хотел сделать ужин. Даже продукты купил… — Чанёль! — поторопил омега, скорчившись от боли. — Да-да, в общем. Это надо сделать до родов. Как бы. Вот, — Чанёль достал из кармана футляр с кольцом и открыл его, запоздало вспомнив, что, по традиции, полагается сесть на одно колено. — Выходи за меня. Дверь в палату открылась, и на пороге показалось несколько человек из медперсонала, пришедших забрать Сехуна на операцию. Когда койку Сехуна спустили со стопоров и повезли, Чанёль пошел следом за ними, продолжая одной рукой крепко держать ладонь омеги, а другой сжимать футляр с кольцом. Койку довезли до дверей, за которые Чанёлю проходить было нельзя. — Постойте, — попросил альфа и склонился над омегой. — Все будет хорошо, родной, — ободряюще улыбнулся он. — Я рядом. — Знаю, — кивнул Сехун и потянулся к Чанёлю, чтобы урвать успокаивающий поцелуй. — И я, как и год назад, все так же скажу «да». После этих слов омегу увезли в операционную, а Чанёль остался один в зале ожидания. С глупой улыбкой на губах. Время тянулось медленно. Приехавших гостей не пустили, только один Бекхен чудом и уговорами, хотя скорее криками и угрозами, смог прорваться в зал ожидания к Чанёлю, остальных отправили по домам, дожидаться разрешенных часов посещения. Сидя на диванчиках в полнейшей тишине, Чанёль и Бекхен изредка переглядывались, дожидаясь, когда выйдет врач и скажет, как все прошло. Ожидание — вот, что было невыносимо. Оно буквально разъедало все нервные клетки и сводило с ума. Спустя час из дверей операционной все-таки вышел Исин, он снял с себя маску и радостно улыбнулся. — Родился ваш малыш. В час сорок пять. Вес — три килограмма сто граммов. Рост пятьдесят два сантиметра. Здоровенький, шумный омежка. Чанёль замер на месте, все внутри затрепетало. Осознание еще не пришло, он ползло где-то со скоростью черепахи, но сердце вновь ускорило свой бег. Хотя, казалось бы, куда дальше? Из глаз полились горячие слезы. — Когда его можно будет увидеть? — тут же подорвался радостный Бекхен. — Через час я проведу вас к ребенку. — А Сехун? Как он? — забеспокоился альфа. — Ваш омега молодец, но ему нужно время отойти от операции. К нему можно будет только утром. — Хорошо. Исин еще раз улыбнулся и ушел из зала ожидания в помещение для персонала. Чанёль проводил его пустым взглядом. Мысль плавно укладывалась в сознании. Родился. Здоровый. Чанхи родился. — Поздравляю, — послышалось за спиной. Альфа обернулся и встретился взглядом с таким же расчувствовавшимся Бекхеном. Что он, что омега — оба не скрывали слез счастья. Кончилось. Все кончилось. Ребенок наконец-то появился на свет. — У меня сын родился, — прошептал Чанёль, только сейчас осознавая это. — Сын, Бекхен! Наш с Сехуном ребенок! Радостный смех пронесся по всему пустому залу ожидания. Чанёль зарылся пальцами в волосы и шумно выдохнул. — Чанхи. На альфу надели специальный медицинский халат, заставили надеть маску и только потом пустили в комнату к новорожденным. Бекхен остался в коридоре за стеклом, он достал камеру, которую перед отъездом отобрал у Техена, и начал запись. Чанёля провели к одному из детских боксов, в котором находился его ребенок, и медбрат взял малыша на руки, передавая его отцу. Альфа секунд пять стоял истуканом, смотря на маленький сверток в руках молоденького омежки, не зная, что нужно делать. Это было так волнительно, так страшно. А если он возьмет это хрупкое создание как-то не так? Если навредит или сделает больно? — Можно ли мне?.. — уточнил Чанёль. Омега кивнул ему и всучил-таки ребенка. Первые секунды Чанёль ничего не понимал. Просто держал в руках что-то очень легкое, мягкое, настолько хрупкое, что казалось — одно движение, и сломается. Головка с кулак, весь ребенок умещается от ладони до локтя. Глазки закрыты, такой безмятежный, спокойный и крохотный. Ребенок заворочался, открыл свои глаза, посмотрел неосознанно, нечетко, блуждающе, куда-то сквозь Чанёля, даже не понял, что человек, который его держит, его отец. Не понял, но, наверное, почувствовал, причмокнул маленькими губками и словно бы постарался разглядеть. Будто силился понять, что происходит. — Привет, — прошептал Чанёль. Хотел сказать это бодрее, но получилось надрывно, обессиленно. Картинка начала смазываться — вновь слезы. Чанёль улыбнулся ребенку и, не имея сил сдержаться, счастливо рассмеялся, прижавшись лбом к крохотному лбу малыша. — Кроха мой, здравствуй, — вновь начал он. — Наконец-то ты здесь. С днем рождения, Чанхи. Мой крохотный герой. Первое знакомство — оно всегда волнительно. Его боишься, его ждешь. Чанёль не чувствовал ход времени, качал на руках своего ребенка, того, кто является частью его самого, держал на руках это крохотное, слабенькое создание. Ребенок еще ничего, совсем ничего не понимает, а тянется к родному, тянется к теплу. Он тычется своим носом-кнопкой в отца, гулит что-то неразборчивое, издает странные звуки, пытается выпутаться из плена пеленок, но у него не выходит, тогда он начинает возмущаться — пищит, требовательно так, надрывно, просит его освободить. И просит еды — он проголодался. Не хватает сил после такого тяжелого испытания — после рождения. И он наверняка хочет к папе. Но нельзя. Пока нельзя. Ему тоже нужно восстановить силы. Ребенка забрали — нужно покормить. Чанёля выставили из детской и отправили ждать в коридоре. Бекхен устало потирал глаза, зевал и пытался взбодриться. — Езжай домой, — сев рядышком на скамейку, попросил альфа. — От нас все равно никакого толка. Тебя не пустят раньше разрешенного времени. Отдохни. — Нет, я дождусь. Я не устал, — мотнул головой Бекхен, наперекор своим словам вновь зевнув. Чанёль рассмеялся. — Выключи свое упрямство, Бекхен, и отдохни. К тому же, Техен наверняка волнуется. Езжай домой, поспи, а утром приедешь и навестишь. — А ты? — А вот я дождусь. Как-никак я… — Чанёль задумался на секунду, а потом довольно хмыкнул. — Отец ребенка и муж Сехуна. Бекхен ошарашенно вытаращил глаза, но сил радоваться, удивляться или расспрашивать что-то у альфы действительно не осталось — он на ногах с самого утра. Весь день провел в подготовке праздника для Чанёля, а в итоге оказался в больнице, волнуясь из-за родов. — Тебе бы тоже не помешало отдохнуть. — Увижу Сехуна, тогда и отдохну. — Тогда я буду с Техеном тут сразу же, как часы пробьют одиннадцать, — пообещал Бекхен и все-таки ушел. Чанёль сидел в коридоре перед кабинетом Исина и все вспоминал и вспоминал. Все. С самого начала. Их первая встреча. Неловкая улыбка, смущение и абсолютное незнание того, что будет дальше. Первая прогулка тайком ото всех и задавленное чувство вины, потому что растет в груди нечто иное — любовь. Первый поцелуй, безрассудный, неправильный, но такой нужный и трепетный. Решение быть вместе, несмотря ни на что. Пережитый разрыв отношений и возрождение из пепла. Как Чанёль успокаивал омегу, который винил себя в разрыве дружбы, как просил забыть и отдаться ему до конца без страха. Размеренная жизнь, первые совместные победы, первые поражения. Каждая их ночь вместе, каждое пробуждение. Знакомство с родителями и одобрение, которого ждали, как подростки. Первые поездки на отдых, признания, не имеющие конца, каждая минута рядом. А потом желание связать их жизнь навсегда. Злополучная авария, и целый год вдалеке друг от друга. И вот теперь. Семья. Их маленькая семья, рожденный в любви малыш. Трудности позади. Это новое начало. — Чанёль? — послышалось у самого уха. Альфа дернулся, поднял глаза и увидел стоящего перед ним Исина. Омега тоже был уставшим, но по-прежнему улыбался так же радостно и счастливо. Он присел рядом с Чанёлем и снял с переносицы очки, потирая глаза. — Как вы? — Хочу поскорее увидеть Сехуна, — признался Чанёль. — Это понятное дело, — усмехнулся врач. — Я спрашиваю, как вы? Каково это понимать, что у вас родился ребенок? Чанёль задумался, а потом расплылся в счастливой улыбке, коротко произнеся: — Непередаваемо. Исин улыбнулся в ответ. — Сейчас вашего ребенка перевезли в палату к Сехуну, — надев очки, произнес врач. — Пока там караулит медбрат. Ваш омега должен очнуться от наркоза с минуты на минуту. После операции ему предстоит восстановление. Еще сутки ему нельзя ни вставать, ни садиться. Если никаких осложнений не будет, то мы переведем его в послеродовое отделение. После выписки Сехуну нельзя поднимать тяжести, нельзя напрягаться, нервничать. Необходимо обрабатывать швы и следить за их состоянием. И категорически запрещены любые физические нагрузки. Вы меня поняли? — альфа кивнул. — Вот и славно. Готовы увидеть своих героев? Чанёль еще раз кивнул. Врач повел его за собой в палату. Начинало светать. Время пролетело так быстро. Замерев перед палатой, Исин обернулся, чтобы еще раз ободряюще улыбнуться новоиспеченному отцу, и открыл дверь, прося медбрата выйти и оставить альфу наедине с его омегой. — Если что, кнопка вызова медперсонала рядом с изголовьем кровати, — предупредил Исин и ушел вместе с медбратом обратно. Чанёль вошел в палату и замер. На кровати мирно лежал Сехун, измотанный, уставший… без того округлого животика, с которым был несколько часов назад. А рядом с его кроватью был специальный бокс для ребенка, и там был их сын. Там был Чанхи, так же, как и папа, мирно отдыхающий после тяжелого испытания. Альфа тихо подошел к кровати Сехуна и склонился над ним, аккуратно целуя в висок. Он зачесал его челку чуть назад и улыбнулся. Какой же он все-таки красивый. Прелестный, и всецело и до конца его. Теперь уже точно. А потом Чанёль повернулся к ребенку. Такой забавный он все-таки. Носик у него, как у папы, и губки такие же. Пушок на голове такой смешной, темненький, мягкий. Чанхи. Ему подходит это имя. Словно для него специально. Чанёль коснулся кончиком пальца щеки малыша, такая мягкая, словно бархат кожа. Беленькая. — Чанёль? — едва ли слышно прозвучало за спиной, и альфа тут же обернулся. Сехун смотрел на него непонимающе, замутненным взглядом. Казался потерянным щенком, которому нужна защита. — Доброе утро, Лисенок, — улыбнулся Чанёль и взял руку омеги своей. — Как ты себя чувствуешь? — Все тело болит, — пожаловался Сехун. — Где Чанхи? С ним все в порядке? — забеспокоился омега. — Все хорошо, он здесь. Чанёль отступил в сторону и показал Сехуну стоящую рядом кроватку с ребенком. — Как он? — Сехун постарался приподняться, но ему не позволил Чанёль, осторожно вернув его в прежнее положение. — Тебе нельзя вставать, Сехун. Подожди. Альфа обернулся назад, чтобы взять ребенка и пораженно застыл. Тот тоже разлепил свои маленькие глазки-щелочки. И словно бы понимал, что сейчас наконец-то встретиться с папой. Он даже притих, и не старался вырваться из пеленки. Будто бы выжидающе смотрел на отца, без слов требуя, чтобы его наконец-то показали его папе. Чанёль улыбнулся, взял ребенка на руки, поцеловал в крохотный лобик и аккуратно положил ребенка на грудь омеги. Сехун осторожно прижал это хрупкое создание к своей груди, ошарашенно выдохнул и улыбнулся, из его глаз потекли слезы. Он держал на руках своего ребенка. Наконец-то касался его, по-настоящему, мог коснуться его ручек, его крохотного носика, его ушек. — Какой же ты красивый, — прошептал Сехун глядя на своего ребенка. Чанхи спокойно лежал на груди папы. Казалось, он прислушивался к сердцебиению Сехуна, что-то гулил тихо себе под нос, говорил с кем-то, что-то пытался дать понять. — Маленький мой, наконец-то ты рядом, — продолжал шептать омега, уже забывший о собственной боли. Весь их мир сейчас был сконцентрирован на хрупком, нуждающемся в защите ребенке. Чанёль поцеловал омегу в макушку и положил свою большую ладонь на крохотную спинку засыпающего Чанхи. Ребенка вновь сморило от тепла родных людей рядом. — Спасибо, Сехун, — прошептал на ухо омеги Чанёль. — За все, что ты пережил, за нашего сына. Я люблю тебя. Теперь все позади. — Дальше вселенной? — всхлипнул омега, посмотрев в глаза Чанёлю. — И столько же обратно.