Reason to Live

      В перерыве между уборкой нижнего этажа Папайрус заказал пиццу. Андайн вернулась некоторым временем позже и было видно совершенно невооружённым глазом, что пьяна она конкретно, так сказать по самые жабры, но поболтать на хмельную голову со своим учеником она в себе где-то силы нашла, после чего рыбкой рухнула на диван.       Когда же младший скелет поднялся вновь наверх, чтобы вручить брат ещё тёплую пиццу и какой-то стакан со странным содержимым, Санс за это время едва сдвинулся с места, непрерывно наблюдая за ребёнком. — Брат, — тихо сказал Папайрус, входя в комнату Санса и протягивая принесённые дары. — Это питательный коктейль. — Спасибо, Папс, — сказал старший, беря стакан с тарелкой пиццы и ставя это всё на тумбу рядом с кроватью. — Думаю, это поможет. Чё как там Андайн? — Она недавно пришла и почти сразу же завалилась на диван, говоря что-то про похмелье. — Хех, вот тебе и надежда на её поддержку.       Братья посмотрели на Фриск, что спал на боку лицом к стене. — Как думаешь, когда он проснется? — Спросил Папайрус. — Снотворное, что мы ему дали, вообще-то рассчитано на взрослых, — сказал Санс. — И, разумеется, на ребенке оно будет работать совершенно иначе. Думаю, он проснётся ближе к утру. Но, если парнишка проснется раньше, я заставлю его выпить коктейль. Должен же он поесть хоть что-то.       Папирус присел на край кровати, где лежал, мирно посапывая, Фриск, и аккуратно погладил его по волосам костлявыми пальцами. Из-под одеяла торчали покрытые шрамами детские руки. — Бедный мальчик, — сказал Папайрус. — Ты слишком долго нёс такую тяжелую ношу в одиночку, но тебе больше не нужно беспокоиться об этом, хорошо? Скоро тебе станет легче. Мы позаботимся о тебе и сделаем так, чтобы ты чувствовал себя просто потрясающе, человек.       Санс не смог сдержать улыбки. — Я спать, Санс, — сказал младший, натягивая одеяло по самую шею мальчика и слезая с кровати. — Он будет спать всю ночь на твоей кровати? — Да, — кивнул скелету в ответ брат. — Я присмотрю за ним. Можешь пойти вздремнуть. Извини, но сегодня без сказки.       Поколебавшись секунду, Папайрус всё-таки остановился около двери, едва схватившись за ручку.  — Санс, ты всё ещё злишься на него за то, что он сделал? — осторожно спросил Папайрус. — А ты? — парировал Санс, не отрывая взгляда от спящего ребёнка. — Это прозвучит странно, но нет, я совсем на него не злюсь. Я его простил уже. Кроме того, не уверен, что нынешний Фриск смог бы совершить подобное вновь, он… изменился. Но меня больше беспокоишь ты, брат, ведь ты всегда опасался его и даже пытался убить его. — Это было очень давно, — Санс выдохнул и потёр череп. — Почему ты так об этом паришься? — Санс, если ты думаешь, что можешь причинить ему боль, пока я буду спать, то знай: мне не хочется, чтобы ты становился убийцей. Я не хочу, чтобы Фриск умер от твоих рук. — Папайрус… — Если ты убьёшь человека, я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить тебя! — срывающимся голосом сказал скелет, во все глазницы пялясь на брата.       Санс лишь пожал плечами. — Бро, я не хочу убивать его. Честно говоря, я никогда этого делать не хотел, просто тогда у меня не было иного выбора. Поверь, если бы я хотел его смерти, то не стал бы спасать его сегодня. Сейчас же он не даёт поводов для опасения, даже малейших. Он не представляет для нас абсолютно никакой угрозы. — Хорошо, — осторожно сказал Папайрус. — Но, когда я проснусь и увижу, что что-то пошло не так, мне понадобится очень много времени, чтобы простить тебя. — Если ты придешь сюда утром и что-нибудь изменится, я позволю тебе и Андайн убить меня, — пробормотал Санс. — Даю слово. Ты ведь знаешь, что я ненавижу давать обещания.       Папайрус удивленно посмотрел на брата и на мгновение замолчал. Затем он вышел в коридор, переступая порог братской комнаты. — Ладно, Санс, я тебе верю, но, прошу тебя, не обижай Фриск. Я не хочу потерять двух братьев за один день.       Папайрус быстро вышел, не сказав больше ни слова. Санс разочарованно вздохнул. Скелет был почти что уверен, что видел в глазах брата слабые слёзы. — Ты действительно все усложнил, малыш, — сказал Санс, поворачиваясь к Фриск. — Не волнуйся. Я навряд ли многое смогу понять, но мне может понадобиться твоя помощь. Пожалуйста, проснись поскорее.       Санс откинулся на подушку и почувствовал, как сон приглашает в свои объятия, заставляя тяжёлые глазницы сомкнуться. — Если ты действительно считаешь это необходимым, — смиренно сказал Фриск туману, что вновь окутал его, посылая тёплые разряды по всему телу. — Ты же можешь лишить меня способности к сбросам. Не хочу, чтобы хоть кто-то пострадал снова из-за меня.       Туман мягко летал вокруг детского тела, посылая давно забытое тепло, словно это были объятия родного человека. — Готово, — сказала субстанция ласково, но твердо. — Ты больше не можешь использовать свою кровь. Ты сможешь использовать только свой файл сохранения и свою решительность. Ты — дитя, которое теперь должно встретиться лицом к лицу с порой жестоким миром. Это тебя пугает? — Я рассказал им обо всем, что натворил. Они спасли меня, но, наверное, всё ещё злы на меня. Они могут захотеть мести, и я полностью понимаю их чувства. Что же мне делать, когда я проснусь? — Не бойся. Они всего лишь хотят помочь тебе, дитя. Позволь им. Если ты так поступишь, то получишь милость. — А если они захотят убить меня? — Всё зависит от тебя — принимать их помощь или нет полностью твоё право, но, если они вдруг убьют тебя, то ответят передо мной лично. Не беспокойся. Я буду с тобой. Я люблю тебя, Фриск, никогда не забывай об этом. А теперь пришло время для твоего первого урока.       Фриск медленно открыл глаза, сонно оглядываясь и пытаясь понять, где он. В комнате царил непроглядный мрак, что мешало понять где он, что он и что вообще происходит. Две вещи, которые смогли дойти до разума, так это то, что лежит он на кровати и это не комната Папайруса. Руками Фриск ощупал кровать и стену, к которой до этого лежал лицом. Он присел и почувствовал знакомое тепло вокруг живота. Фриск стянул футболку и оторвал грелку, кладя её в ноги.       И тут раздался храп справа от мальчика, из-за чего тот с испугом повернулся и тут же шандарахнулся с кровати, отползая от Санса прочь, вниз, где лежала грелка, наделав немалого шуму, что немедленно разбудил старшего из братьев. — Чего? — Сонно сказал Санс, потирая глазницы. — Что это было? Фриск, это ты?       Санс лениво пошарил рукой по кровати и тут же сел, не найдя ребёнка на нагретом им месте. Скелет, вертя головой, медленно пополз к изножью кровати. — Фриск? Куда ты подевался, парень? — В темноту спросил Санс, пытаясь найти мальчика.       Фриск сидел на деревянном полу, потирая ударенный затылок. Когда они встретились взглядами, Фриск напрягся и пополз прочь от кровати, ближе к двери. — Ты чего? Приступ лунатизма? — Спросил Санс, насмешливо глядя на него.       Фриск не ответил, а лишь мелко затрясся, словно замёрз. — Что ж, думаю, это веская причина разбудить тебя, — устало пробормотал Санс и поднялся с кровати.       Скелет схватил Фриск за руку и усадил на кровать, но не отпустил кисть. — Фриск, послушай меня, — сказал Санс настолько серьезно, насколько только мог, глядя человеку прямо в глаза. — Я бы не стал спасать тебе жизнь, если бы просто хотел убить. Андайн, Папайрус и я, теперь мы знаем всё, но никто из нас не хочет причинить тебе боль, так что оставь попытки сбежать и… — Я понимаю, — неожиданно сказал Фриск. — Ты чего? — Я понимаю. Я знаю. Мы уже говорили об этом. Он сказал мне, что мне больше не нужно убегать, я и не буду. Мне нужно встретиться со всеми последствиями своих действий лицом к лицу, даже если мне придётся… — Ого, — сказал Санс с улыбкой. — У тебя действительно был… смертельный опыт. — Ты сейчас серьёзно? — Удивленно спросил Фриск.       Санс отпустил его руку, и мальчик облокотился на локти, цепляя глазами мельтешащее нечто перед лицом. — На, выпей, — сказал Санс. — Я попросил Папайруса купить это для тебя вчера вечером, так как ты наверняка голодный.       Фриск выпил и почувствовал, как неприятно сводит зубы от холода. — Холодное, — промямлил он, стискивая стакан. — Это холодящая магия специально для тебя, — улыбнулся Санс. — Она работает гораздо лучше, чем настоящий лёд, если ты меня понял.       После некоторого молчания скелет вновь продолжил: — Итак, это, эм, нечто, о которым ты говорил… Что насчёт вашей встречи?       Фриск чуть помолчал, слабо постукивая пальцами по стеклу. — Вообще-то я встречался с ним трижды. Первый раз он каким-то образом нашёл меня в лесу, пока я спал; вторая — после того, как я очнулся в комнате Папайруса и убежал тогда, а третья…ну, ты знаешь. Он уже давно желает привлечь к себе внимание. Моё, по крайней мере — О чём вы говорили? — Как я уже говорил, сначала я думал, что он пытается привлечь внимание. Потом, когда я попытался покончить с собой в первый, он заставил меня в этом сомневаться. Он сказал, что помилует меня, если я приму его дар. И сказал почти то же самое и во второй раз. Вчера он вмешался. Остановил меня от сброса этой временной линии и попросил проглотить мою гордыню, чтобы смочь даровать мне милосердие. Он сказал мне, что, получив Его милость и научившись принимать милость от других, я смогу быть милосердным, как мои родители. Когда я отключился в ванной, он сказал мне, что отнял у меня способность к перезапуску и что пришло время для моего первого урока. И я проснулся здесь, с тобой.       Глазницы Санса расширились. Фриск слабо улыбнулся ему и произнёс тихо-тихо: — Я вообще удивлен, что ты мне веришь. — Фриск, мы живем в мире, где души, магия и монстры реальны. Всё это должно было откуда-то взяться, верно? Было бы лицемерием отрицать всё то, что ты пережил, пускай мы с ним и не в самых хороших отношениях.       Фриск сделал еще один глоток коктейля. — У тебя есть более серьезный план на всю жизнь, приятель, но… — начал было Санс. — Но почему ты не дал мне умереть? Я убил Папайруса, я убил Андайн, и, если бы ты не достучался до меня, я бы убил и тебя тоже.       Санс молчал. — Я знаю, что ты никогда не доверял мне, Санс, — сказал Фриск, заметно погрустнев. — Я знаю, что ты не убил меня только из-за обещания, что дал Ториэль. Теперь ты знаешь, что я представлял угрозу, очень опасную. Все они это знают. Так почему ты не хочешь убить меня? Но сейчас я спокоен. Мне плевать, убьешь ты меня или нет, ведь у тебя есть для этого все основания. Я не понимаю… — Папайрус не хотел тебя убивать, потому что… ну, знаешь… это же Папайрус, — сказал Санс, снова ложась на кровать рядом с Фриск, облокотившись спиной на подушку. — В глубине души он не способен убить вообще никого. Что же до Андайн, её твои мысли и думы интересуют так же, как и меня. Она была так увлечена тем, чтобы забрать твою душу, так что для меня загадка, почему она спасла тебя. Если про меня… Ну, это сложно объяснить… Когда-то я действительно тебя ненавидел. Я думал, что ты, твоя решимость и твои чертовы сбросы служили причиной нашего заточения в Подземелье, что никогда не позволяли нам освободиться. Мне казалось, что все это для тебя лишь игра, и то, почему я не убил тебя, когда увидел в первый раз, действительно заключалось в моём обещании Ториэль. Она ведь попросила меня не делать этого. Во всех других временных линиях, включая эту, я хотел любить тебя, быть твоим другом, но интуиция подсказывала мне, что я должен быть начеку с тобой.       Затем Санс посмотрел на Фриск — Но это было до того, как я пытался понять тебя и преследуемые тобой цели. Сейчас я вижу всё, Фриск. Ты продолжал сбрасывать, потому что хотел всё исправить. И ты впал в беспробудное отчаяние, ведь всё оказалось заведомо бесполезным. Самому это чувство знакомо, так что я понимаю тебя, как никто другой. Я не могу злиться на тебя. Кроме того, ты был прав. — В чём? — Спросил Фриск. — Ты и я — мы одинаковые. Мы оба позволили своему гневу поглотить нас с головой и принять поспешное решение, о котором мы всегда будем сожалеть и тщетно пытаться исправить. Уже говорил, я не лицемер, так что кто я такой, чтобы лезть со своим уставом, правильно? — Значит… ты хочешь быть моим… другом? — Именно, малыш. Я всегда хотел быть им. И мы всегда могли быть друзьями. Теперь я твой старший брат. Помнишь?       Фриск улыбнулся, а по щекам почему-то потекли слёзы. — У меня только три условия, — сказал Санс. — Первое, я думаю, для тебя очевидно: никогда больше не пытайся использовать свою кровь, чтобы сбросить временную линию. Я помню, ты сказал, что у тебя эту силу забрали, но, если вдруг она вернётся обратно, не смей использовать её ни в коем случае. — Не буду, — пообещал Фриск и кивнул головой. — Второе: опять же, никакой крови, если только это не чрезвычайная ситуация. Давай на частоту, Фриск: ты нас неплохо так напугал вчера, ты чуть не умер от потери крови. Единственная причина, по которой ты до сих пор жив, так это снотворное Андайн, что мы впихнули в тебя, чтобы бро смог залечить твои раны. И из-за него ты проспал больше двенадцати часов. Это было тяжело для всех нас, но Папайрус переживал больше всех. Пожалуйста, не заставляй нас, в особенности моего брата, проходить через это вновь, если можно обойтись без пустой траты крови. — Простите за то, что заставил вас переживать. Я не буду использовать кровь, если не чрезвычайная ситуация. Моя мама говорила, что это очень опасно, если использовать слишком часто. Надо было её послушаться. — С этим разобрались. Третье и последнее: ты просто обязан принять душ утром, потому что, простит меня Боже, от тебя смердит так, будто ты на помойке валялся. Уж извини. — Хорошо. — Добро пожаловать в семью, Фриск.       Фриск подполз к Сансу, обнимая его, и не мог перестать плакать, из-за чего тот удивлённо застыл. Скелет поднял стакан, что упал на кровать, и поставил его на тумбу. — Малыш, — протянул Санс, вновь улыбнувшись, — я ведь только что сказал тебе, что от тебя воняет, как от чёрт пойми кого, а ты решил затеять внезапные обнимашки? Хочешь, чтобы от меня воняло помойкой?       Фриск не слушал. Он лишь сильнее прижался к костлявому телу и молчал. Санс лишь гладил его по каштановой макушке, наблюдая, как HP человека поднимается на ещё одну единицу. — Фриск, — сказал Санс, медленно поглаживая дрожащую спину. — Всё это время ты просто хотел моего понимания и любви, верно?       Фриск слабо кивнул. — Все это время ты был там, в лесу, замерзая в одиночестве. Ты ведь не ожидал, что кто-то поймет тебя или позаботится о тебе, если узнает, кто ты на самом деле и что натворил. Ты был один слишком долго, затягивая себя всё дальше и дальше в болота отчаяния. В этом мы с тобой похожи.       Фриск наконец начал успокаиваться и просто прижался щекой в тёплым костям. Сон вновь настойчиво звал его в свои объятья. — Мы с тобой побитые жизнью души. Мы с тобой действуем, как самые настоящие чудовища, хоть в душе просто напуганные дети. Мы больше не будем одни. Пусть я не смогу заменить тебе отца, Фриск, но я сделаю всё от меня зависящее, чтобы стать самым лучшим братом из тех, что у тебя когда-либо были. Я обещаю.       Фриск улыбнулся и уснул, прижавшись к Сансу. Скелет почувствовал, как его собственные HP возросли. Он улыбнулся, посмотрел в окно, устремляя взгляд куда-то вверх пещеры и сказал: — Возможно, мне стоит простить тебя.       Затем Санс снова посмотрел на Фриск и начал напевать колыбельную, пока сам не заснул.