Reason to Live

— Итак, давай начистоту, — сказал Папайрус, когда брат с ним поравнялся. Андайн и Фриск шли где-то сзади. — Я про то, что ты сказал Фриск. Ну, про «пора упасть с небес на землю». Он же не будет спать на улице, правда? — Да нет конечно, — ответил Санс. — Мы его вырывали из холодных объятий смерти дважды. Я же не изверг, чтобы выгонять ребёнка на улицу в мороз. — Тогда что ты имел в виду? — Что он побудет дома, под домашним арестом, так сказать, пока мозги на место не встанут. — И… Насколько долго? — На неделю, возможно. — О, круто! Мы можем провести кучу времени за психотерапией. — Ага. — Но я не думаю, что время, проведённое со мной, можно считать за наказание. Нам нужно заставить Фриск заниматься чем-то другим. — Какие предложения? — Что насчёт того, чтобы заставить его тусоваться со всеми из города и гулять, где захочется, и не разрешать возвращаться домой, пока он спать не захочет? У него не будет возможности видеться с нами! — Папс, ты слегка перековеркал понимание слов «упасть с небес на землю». Ну как слегка, довольно-таки сильно. — Значит он всё-таки будет спать на улице.       Санс тяжёло вздохнул и сжал пальцами переносицу. Это будет сложно. Почему Папс такой прямолинейный и не понимает переносного значения?       Андайн и Фриск не спеша шли сзади. — Значит, ты тоже что-то вроде военного, да? — спросила Андайн. — Да, дети в школе называли меня так. — Афигеть, это же круто! — воодушевилась Андайн. — И где ты жил? Где была твоя база? — Эботт-сити, я там родился и рос до того, как сбежать. Город прямо за этой горой. Мои родители были частью специальных войск, что сражались с монстрами во время войны. Они вступили туда сразу после того, как поженились, им было по восемнадцать. Мама говорила, что отбор был очень жёсткий. В эти войска допускали исключительно людей с какими-то особенными магическими способностями, но родители попали туда благодаря усиленными тренировкам и решительности. Они были одними из лучших. — Чувак, звучит так, будто они были пипец какими крутыми. Они научили тебя чему-нибудь? Как драться, например? — Да, конечно. Всё, что я знаю о решительности, меня научили они. Тому, что узнали от своих членов семьи. Мама научила меня, как использовать решительность правильно, как уклоняться от атак и тому подобное. Она очень похожа на тебя, но только, знаешь, она была несколько милее и мягче. Папа научил меня вылечивать себя, как создавать файлы сохранения. Но, когда их вдруг не стало, я осознал, что вообще ничего не могу сделать, чтобы защитить себя. Пришлось учиться всему этому самостоятельно. Ты представить себе не можешь, насколько бывают полезными файлы сохранения, особенно когда тебя ищет полиция. — Это же круто, Фриск! Ты однозначно должен мне показать все эти приёмчики. А про перезагрузки? Это тебе предки рассказали?       Фриск на минуту замер, смотря в спину всё дальше уходящих братьев. Сжав в пальцах бумажку с номером Напстаблука, он вынул её из кармана и резанул краем по пальцу. Кровь слабо выступила из раны, и мальчик надавил другой рукой, от чего по ладони потекла тонкая алая дорожка, что чуть светилась золотой магией. — Родители говорили, что решимость живёт в наших слезах, поте и крови. — Да, я знаю, — Андайн передёрнула плечами. — Тот цветок рассказал нам. Но ведь чрезмерное использование крови может убить тебя. Ты уверен в том, что делаешь? — Всё в порядке, не беспокойся, это просто для демонстрации. Только Сансу не говори. Родители никогда не показывали, как пользоваться решительностью. Но, поскольку такое использование магии слишком опасно, мама строго-настрого запретила мне так делать без крайней необходимости. После всего того, что натворил, я не мог жить как раньше. И решил, что риск оправдан. Резал руки ножом, которым убил вас всех, чтобы создать кнопку сброса. И очень рад, что сработало. Если бы не сработало, то покончил со всем этим ещё тогда, но… — О святые угодники, Фриск, — перебила его Андайн, схватив за плечи, — ты же очень сильный! Я обязана приступить к твоему обучению незамедлительно. Ты можешь использовать это в бою. — Ты всё вспомнила, — мальчик грустно понурил голову. — Я уже сражался. Именно поэтому я не использую теперь решимость во время боя. Он проявил ко мне милосердие, и я должен проявлять его в ответ. — Это ещё не означает, что ты не можешь надрать кому-то задницу в случае чего. Что будешь делать, когда встретишь Азгора? — Не знаю. Никогда не думал об этом. Я был так занят сбросами, что совсем забыл про него, но сейчас, когда я не могу ничего сделать, не знаю, как буду драться с ним. — В смысле не можешь? Что, насовсем? — Типа того. Он забрал у меня эту способность. Но что, если случится что-то плохое? Как я вернусь обратно? — Разберёмся позже. Давай догоним твоих братьев быстрее, пока они снова не взбесились. — Давай, но позволь спросить кое-что: твоя рана ещё болит?       Андайн провела пальцами по лицу и почувствовала небольшую для неё царапину. Видимо, поранилась копьём, когда Санс отшвырнул её. — Ничего страшного. Ты лучше всех должен знать, что такого пустяка слишком мало, чтобы сбить меня с толку, сопляк. Потребуется нечто более серьёзное. — Давай помогу, — Фриск потянулся руками к Андайн. — Покажу, чему папа научил.       Он провёл окровавленным пальцем по её лицу и кровь засветилась ярким золотом. Рана исчезла. — Он говорил, что Всевышний даровал нам решительность для того, чтобы мы помогали Ему творить добро и чудеса, — Фриск улыбнулся.       Андайн в шоке ощупывала свою щёку. Фриск развернулся и встретился взглядом с Сансом, и сердце будто бы остановилось на мгновение. Мальчик отступил на шаг, когда Санс схватил его за руку, оглядывая рану. — Что я говорил насчёт использования крови? — раздражённо спросил он, затягивая чересчур туго бинт на левой руке. — Христа ради, ты всегда будешь игнорировать то, что я говорю?! — Я всего лишь показывал Андайн, — едва слышно прошептал мальчик в нерешительности, — как я призывал кнопку сброса. К тому же я её вылечил. — Какая часть из «у тебя грёбаная анемия» тебе непонятна? Фриск, ты потерял слишком много крови, твоя решительность сейчас больше не работает! Надо дать организму время, чтобы вернуть всё, как было, иначе ты умрёшь! — Я…что? — Прости, приятель, но это правда. Ты умрёшь от недостатка крови и не сможешь вернуться. Я не хочу, чтобы это произошло, но тогда тебе придётся поддерживать со мной хорошие отношения. Тебе нужно отдохнуть, малыш, и научиться драться без крови, опять-таки, если ситуация не чрезвычайная. Договорились?       Фриск размотал бинты и уставился на свои руки. — Малыш? — Санс медленно подошёл к нему и протянул руку. — Прости меня, — прошептал мальчик, всё ещё смотря на свои руки. — Я не… не… знал… что могу умереть. — Всё хорошо, парень, — Санс сжал его плечи. — Просто поесть надо. А теперь накинь-ка кофту, мы почти дошли.       Натянув кофту, Фриск остановился около водопада и заглянул в воду. Это был он. — Санс, — тихо сказала Андайн, наклоняясь к скелету, — прости, я… Я не знала, что всё настолько серьёзно. Что всё столь плохо. — С ним всё нормально будет, переживёт, — Санс кивнул в сторону застывшего мальчика. — Не парься ты так, ты же не виновата. Я бы не отказался от твоей помощи, если честно. — Ловлю на слове, дружище! — Андайн сверкнула зубастой ухмылкой. — Ребята, — тихо позвал Фриск, разглядывая плавающее в воде опалённое растение.       Папайрус, спотыкаясь, подбежал к брату и схватил его за плечи, поднимая над землёй. — О, дорогой брат! — прокричал Папайрус. Санс чуть поморщился. — Я так горжусь тобой. Ты наконец начал говорить о своих чувствах! Я так счастлив! — Ребята, — нервно повторил Фриск, стоя у кромки воды. — Ты прав оказался, — сказал Санс. — Это действительно круто. Но поставь меня, пожалуйста, на землю, а то меня вырвет прямо на Андайн.       Здоровье Санса скакнуло вверх, и Андайн смущённо улыбнулась. — РЕБЯТА!       Все дружно повернули в сторону мальчика. — В чём дело, Фриск? — спросил Папайрус, приближаясь к мальчику. — Папс, поставь меня. — Это Флауи, — прошептал Фриск, чувствуя, как воздуха становится всё меньше. — Это он в воде. — ЧЕГО?! — Санс вырвался из рук брата, едва не упав на землю, и телепортировался к мальчику.       Флауи лежал на поверхности воды, мерно покачиваясь на слабых волнах. Его лепестки сильно обгорели, стали почти чёрными, а стебель был практически коричневым. Но он всё ещё дышал. Он всё ещё дышал и был жив.       Санс глянул на Флауи и снова на Фриск. Мальчика сильно трясло, а бешеное дыхание никак не хотело успокаиваться. — Что ты с ним сделал, Санс? — спросил Папайрус, обнимая мальчика за плечи. — Да ты же практически спалил его к чёртовой матери, — сказала Андайн и присела рядом с мальчиком. — Эй, сопляк, ты в порядке? — Отведите его домой и приготовить что-нибудь на обед, — Санс с горечью и мольбой вновь глянул на мальчика, отдавая ему свою куртку. — Не нужно ему это видеть. Не время. Он не готов. Я обо всём позабочусь.       Андайн бросила понимающий взгляд на сжатый, чуть дрожащий кулак Санса. — Вставайте, парни, — сказала она, подхватывая Фриск на руки. — Пора идти. — Санс, что ты с ним сделаешь? — спросил Папайрус. — Я знаю, он поступал со всеми слишком ужасно, но ему ведь нужна помощь. Надо бы врача позвать. — Без паники, Папс, — выдохнул Санс с улыбкой. — Я пригляжу за ним. — Хорошо, — радостно сказал Папайрус, обгоняя Андайн. — Мы начнём терапию пока без тебя! — Ага, свидимся, — кинул Санс, изо всех сил пытаясь скрыть ярость, бушевавшую в душе. Надо срочно что-то делать. — Санс! — крикнул Фриск. — Чего? — Не убивай его, — сказал мальчик, смотря скелету в глаза. — Пожалуйста. Я не хочу, чтобы он умер. Даже несмотря на то, что он натворил.       Санс глянул на Флауи через плечо и неохотно сказал: — Не парься, малыш. Я ничего с ним не сделаю.       Андайн кинула очередной обеспокоенный взгляд на скелета, глубоко вздохнула и поспешила за далеко убежавшим Папайрусом. Санс глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Гнев топил его с головой, и он медленно повернулся в сторону слабо дышащего Флауи. Дай Бог не убить его.