Естественная смерть

3

В доме Эльриха полиция ничего не нашла. Логично. Наёмные убийцы работали в одиночку, но пока в полиции даже не подозревали, что мёртвый альфа — один из наёмников. Вопрос времени. С проверками РС рано или поздно, но этот факт всплывёт. Главное, лишь бы Эльрих скорее отвалился от дела в качестве причастного лица, ибо если он станет объектом покушения, в РС возьмутся и за него — и тогда всё пропало. Чтобы этого не случилось, Эльриху предстояло следить за каждым своим шагом и не вызывать подозрений, а ещё выяснить раньше всех, кто же был тот альфа, найти его логово и уничтожить любые намёки, способные дать следствию зацепку. Избавившись от полиции, Эльрих принялся шерстить базы данных вспомогательных служб, которые пока не подпали под влияние РС. К полудню он таки добыл список пострадавшего в инциденте транспорта и список погибших и раненых. Интересующий его альфа значился под именем Саад Шорд. Саад из него получался, как из Эльриха Хуссейн, то есть никак. Рожа у альфы щеголяла тем же местным арийским налётом, что и у Эльриха, стало быть, имя фальшивое насквозь, в чём и сомневаться не стоило — Эльрих подобное дело тоже провернул бы под фальшивой личиной. Рыться в сети Эльриха не тянуло, но там он мог найти ответ с учётом явного тщеславия соперника. Под флёром течки он работал вместе с программами-анализаторами, и спустя семь часов вышел на Пиранью. Обработанная программами выжимка фактов и признаков подтверждала предположение Эльриха. Обрисованный анализатором портрет идеально подходил убитому на дороге альфе. Осталось выяснить, кто именно скрывался под прозвищем «Пиранья». Эльрих начал с Лова, который зачастую упоминался в привязке к Пиранье. Даже выяснил, что Пиранья и Лов охотно работали вместе. Опыт Эльриха подсказывал, что такое свойственно либо родне, либо любовникам. Поскольку почерк Лова отличался традиционностью, Эльрих больше склонялся к версии о родне. Разумеется, Эльрих мог ошибаться насчёт пола. Он сам был отличным тому примером, поскольку его так учили — без различий для альф и омег. И споры о поле Эльриха не стихали до сих пор. Но Пиранья явно никогда не был рабом и вряд ли рабом бы заинтересовался, стало быть, версия о двух братьях-альфах имела право на существование. Кроме того, тщеславием страдал лишь один из них, что подтверждало правило исключением, поскольку тщеславие обычно считалось омежьей чертой. Рассусоливать Эльрих не собирался. Чем раньше отсечь хвосты, тем лучше. Сам Лов его интересовал постольку-поскольку. Эльрих даже убивать его не собирался или ловить и допрашивать. Эльриху хватило бы мелочи, чтобы выяснить личность Лова, найти его нору и там пошарить. Подсказки он нашёл бы уж точно. Его целью оставался дом Пираньи. Обычно наёмники работали через связных или оставляли маячки. Работать через связных было надёжнее, но это если наёмник нашёл подходящего человека. С наибольшими трудностями приходилось сталкиваться на заре карьеры, «пробуя» связных в деле. К тому же, связные тоже оберегали репутацию и старались не курировать кого попало. Маячки отличались меньшей надёжностью — их порой могли попросту не заметить или не понять. Но Пиранье маячки подходили больше в свете его тщеславия. Мало кто из связных стал бы работать с тщеславным подопечным — чревато проблемами на ровном месте. Лова Эльрих прогнал на анализаторах и нашёл совпадения. Стало быть, маячки. Тем лучше. Делать глупости и пользоваться маячками напрямую Эльрих не собирался, но маячки вычислил. Лов уверенно держался в середине длинного списка, значит, получал много простых заказов, а раз так, то Эльриху достаточно было регулярно проверять маячки или же поставить жучки в нужных местах. Эльрих выбрал жучки, прикинул по карте маршрут, собрался и вышел из дома налегке, небрежно накинув на плечи кашемировое пальто. Новый кар вместо разбитого ещё не доставили, а брать такси было бы неблагоразумно. Да и агент Ялия наверняка бы потом нагрянул с неудобными вопросами. Поэтому Эльрих запрыгнул в вагон мобуса, сел у окна и прокатился строго по маршруту. Вышел на конечной, прошёл мимо кафе и на ходу щелчком пальцев отправил один из жучков на встречу с огромным стеклом центрального окна. Прокатившись на другом мобусе, Эльрих наведался в Старый квартал и оставил жучок на площадке аттракционов. Так и прокатался на мобусах почти весь день, пометив все маячки Лова. Дело осталось за малым — активировать жучки, перенаправить на программу и запустить режим сканирования. Как только жучки зафиксировали бы совпадения, программа известила бы Эльриха сигналом. Это произошло через два дня. Эльрих получил на руки два снимка, сравнил, смоделировал объект и принялся размышлять, как бы ему воспользоваться госсетью и банком данных РС. Сделать это требовалось незаметно, и тут у Эльриха возникали трудности. РС ограничивала доступ к ресурсам для простых смертных. В теории Эльрих хоть сейчас мог отправить запрос, но тогда через пять минут его бы повязали и уткнули мордой в пол, а через полгода показательно казнили, потому что в РС непременно выяснили бы, кто он такой. Подобный запрос в РС мог сделать только уполномоченный. Например, агент Ялия. Ему бы хватило пометки «в рамках расследования», запроса и подписи. И подпись Ялии выдержала бы любую тщательную проверку. Но прикинься агентом Ялией Эльрих, и его повяжут тут же. Единственный вариант — отправить запрос с рабочего места агента и с подлинной подписью. Для этого Эльриху пришлось покупать кофе, тащиться в полицию и притворяться полным блондином, благо, такие омеги Ялии нравились. Только вот Эльриха понесло в полицию в наиболее загруженный отрезок времени, когда там все были вконец задёрганными. При этом Эльрих жаждал излить на Ялию потоки благодарностей, сдобренные влажным блеском крупных серых глаз, и — конечно же — Эльрих постарался выглядеть максимально эффектно в заданных его типажом рамках. Ялия трепыхаться не стал, и Эльрих клятвенно заверил беднягу, что у него восхитительный кабинет, в котором Эльрих может дожидаться агента Ялию хоть до морковкина заговенья. Следовало признать, что даже под омежьими чарами Ялия оставался профессионалом: в кабинете торчали две мобильные камеры, всё было заперто и закодировано, а на мониторе сиротливо мигал серой полоской запрос об активации профиля. Эльриху пришлось проявить чудеса изворотливости, дабы камеры не засняли его поползновения к разъёмам, и затем поискать место, откуда камеры не смогли бы заснять экран записной книжки. Эльрих переключил все функции на записную книжку и принялся аккуратно подбирать пароль. С его места отлично просматривалась рабочая панель у монитора, поэтому подбор пароля прошёл легко. Дальше Эльрих загрузил в банк данных свою модель, оформил запрос и отправил с профиля Ялии вместе с активированной подписью. В дальнейшем Эльрих настороженно поглядывал на дверь и плевал в потолок в надежде, что поиск и обработка результатов не слишком затянутся. И, к счастью, данные закачались в записную книжку вовремя. Эльрих успел и выйти из профиля, и выдернуть штекер из разъёма, и снова прикинуться блондином. Кофе остыл безнадёжно, но Ялия вряд ли это заметил, наслаждаясь банальной беседой ни о чём с симпатичным ему омегой. Через полчаса Эльрих откланялся с обещанием навестить Ялию ещё разок, а Ялия побеспокоил коллег, дабы они отвезли Эльриха домой. Весьма кстати. Дома Эльрих вновь вцепился в записную книжку и выяснил, что Ловом был некий Микель Айс, и у этого Микеля имелся младший брат Петер. Петер Айс не подавал признаков жизни больше недели, а проживал в ярком квартале почти в самом центре столицы. Сволочь. Эльрих неплохо себе представлял центральные кварталы и тамошние порядки. Ладно бы камеры на каждом шагу — камеры обмануть можно, но любопытные носы мажордомов, швейцаров и прочей лакейской швали провести легко не удалось бы. И лакейская шваль — это не рабы, которые глаз не смеют оторвать от пола. Лакейская шваль ко всем в жопу лезла без мыла и лизала зад за жалкие полпункта сверху на чаевые. И только не дай им эти полпункта сверху — продадут всем с потрохами. Причём в плане высокомерия лакейская шваль била даже выскочек из околосветских слоёв, что мечтали вырваться из круга дорогих проститутов или жиголо. Эльрих признавал, что стукачами лакеи были отменными, но в делах они больше мешали, и Эльрих искренне их презирал и ненавидел. Точно так же Эльрих ненавидел сливаться с лакеями — его тошнило от этого и не всегда фигурально. Он справлялся, но никакого удовольствия от этого не получал. Нынче выбора ему не оставили: проникнуть в жилище Петера Айса в качестве постороннего ему не удалось бы — не там, где на каждом шагу по десятку лакеев. Лакеи не заметят лишь себе подобного. Но влиться в их среду вот так с размаху тоже не выйдет. Эльрих вышел на разведку ночью, воспользовавшись подземным ходом. Взял на стоянке в соседнем квартале запасной кар, сгонял к высотке, где проживал Айс, и прикинул планы. Квартира Петера Айса занимала часть третьего этажа и окнами выходила на оживлённую улицу. Кроме того, в нужном месте удачно проходила полая труба, и это навело Эльриха на чудесную мысль. Он отправился на окраину и заглянул в «Животный приют», где раздобыл мерзкое на вид создание, завезённое с Сага. У животины в наличии имелись шесть отличных ходульных конечностей, четыре клешни и четыре крыла, а на спинку и брюшко без особого труда удалось бы прикрепить заряды. Животинка чуяла воду и целеустремлённо к ней двигалась. На втором этапе Эльрих разжился старым фургоном, перекрасил его в цвета обслуживающей квартал службы, стянул форму нужного размера, чемоданчик с инструментами и жетон. Подделать жетон ничего не стоило, как и найти частоту, на которой работала служба. В час Х Эльрих остановил фургон на углу, прихватил жбан со зверушкой, запустил в трубу и вернулся в кабину, чтобы полюбоваться на сигнал. Зверушка бодро поднималась по трубе с помощью присосок на ходульках. Короткими импульсами Эльрих заставил её десантироваться на третьем этаже, и зверушка уверенно двинулась к системе водоснабжения. Эльриху осталось только нажать на кнопку, что он и проделал. Вызов из высотки ждать себя долго не заставил. Эльрих тут же откликнулся и сообщил, что специалист прибудет через семь минут и всё починит. Чинить Эльрих ничего не собирался, здраво рассудив, что ему не позволят ошиваться в чужой квартире без присмотра дольше пяти минут. Вывод напрашивался сам. Если Эльрих хотел уничтожить все ниточки, что указали бы на него, то действовать стоило с размахом. Он сунул швейцару под нос жетон, решительно прошёл через холл и поднялся на третий этаж. Там ловко разминулся со смотрителем этажа, проник в нужную квартиру, оставил под капающей водой один из кухонных приборов с приоткрытой панелью над питанием и закрепил на переключателе столовую ложку. Простейший самодельный заряд из бытовых материалов Эльрих подготовил заранее и беспечно оставил рядом с приоткрытой панелью. Выскочив в коридор, Эльрих схватил коридорного за грудки и приказал немедленно всех эвакуировать по причине нарушения пожарной безопасности. Коридорный предсказуемо заартачился и артачился ровно столько времени, сколько потребовалось каплям воды, чтобы заполнить ложку и переставить переключатель в активное положение. Сработал сигнал пожарной тревоги. Все ломанулись к выходам из здания, включая Эльриха. Рвануло красиво через четыре минуты, и всё, что находилось в квартире Петера Айса, не менее красиво сгорело синим пламенем. И сгорело с концами, ибо улицы в центре своей запруженностью лишали любые службы маневренности. Пожарные прибыли достаточно быстро, чтобы спасти здание, но недостаточно быстро, чтобы спасти имущество обитателей третьего этажа — он выгорел весь. Эльрих убрался до беседы с пожарными. Ещё в пути стянул парик и избавился от грима. Фургон и его содержимое пришлось облить кислотой — через сутки от него остались бы только покрышки. До дома Эльрих добирался под противным флёром смесителя, который не позволял определить пол по запаху — избавиться от этого флёра было сложнее, чем избавиться от всего прочего. Эльрих долго ополаскивался под душем, с час отмокал в ванне, а потом снова оттирал кожу жёсткой губкой под тёплыми струями. Зато теперь он был спокоен и мог заняться материалами от Сэма. Кроме того, до парада оставалось всего два дня. — Господин Занн, — Ялия позвонил внезапно и довольно поздно, хотя Эльрих не стал указывать на это обстоятельство, — я хочу попросить вас ещё раз подъехать. Завтра, если вам удобно. — Конечно, но вы хоть скажите, что случилось. — У нас новые тестеры РС. Есть кое-какие расхождения в ваших данных. Возможно, погрешность, но расхождения немногим больше допустимого процента, поэтому я вынужден просить вас повторно пройти проверку. — Вот как... Конечно, я приеду обязательно. Эльрих смог закончить беседу в беззаботном тоне, но после дал ярости волю. РС сидела у него в печёнках со своими обновлениями. Успокоившись, Эльрих полез в сеть, чтобы выяснить всё возможное о новых тестерах. Ничего утешительного не нашёл, но ему крупно повезло — был шанс списать расхождения на течку, которая случилась по-настоящему. С утра Эльрих только тем и занимался, что приводил все показатели к соответствию с загруженными в банк данных сведеньями. Он знал все хитрости, которые помогли бы сделать анализ максимально идентичным профилю, и благодарил высшие силы за то, что купил себе наиболее приближенные к реальным идентификационные параметры. Однако Эльриху всё равно пришлось пережить неприятные минуты и потерзаться опасениями. И не зря. Новые тестеры РС снова выдали расхождение, едва вписывающееся в границы погрешности. Эльриха спасло то, что течка была на завершающей фазе, а контролёр из РС с долей сомнения предположил, что течка или гон вполне способны влиять на результат. Домой Эльрих вернулся в холодном бешенстве — РС беспощадно закручивала гайки, лишая Эльриха и других наёмников возможности легко и просто использовать чужие или поддельные личности. Теперь следовало проявлять осторожность и брать только те личности, что максимально совпадали по параметрам. Но это означало, что РС в итоге вычислит закономерности и получит довольно точные биометрики преступников, и ловить преступников станет проще. Если бы это не било и по Эльриху, он бы порадовался. Но это било. Ощутимо. И Эльрих ненавидел РС от души. Материалы от Сэма стали буквально бальзамом, потому что в графе мишень красовался логотип РС. Эльрих с жадностью окунулся в информацию по заказу. Клиент требовал устранения основателя и главы РС — Курта Отто Райнбаха. Причём клиент настаивал на «естественной» смерти, чтобы к ней не прикопалась ни одна страховая компания, как и полиция. Несчастные случаи прокатывали только в доме будущей жертвы. За пределами дома — уже страховой случай. Болезнь и неосторожность подходили тоже, но самоубийство с характером мишени не вязалось и в него бы не поверили. Оплату предлагали более чем щедрую, побив все рекорды. Эльрих углубился в ту часть материалов, где содержались данные о жертве. Курт Отто Райнбах около трёх лет назад ещё служил в стратегических войсках, а это уже означало многое, потому что никто толком не знал, чем конкретно занимались в этих войсках. Зато Эльрих предполагал, что там занимались всем точно так же, как в ныне несуществующем ТОБР. По возрасту этот Курт Отто Райнбах был младше Эльриха на полгода — ему бы ещё служить и служить, но, как выяснилось, Райнбаха из стратегических войск «ушли» по причине «травм с осложнением». Вроде как он был ранен на последнем задании, а пока торчал в госпитале и пускал скупую альфью слезу над огорчительным приказом, прагматично размышлял о создании мегамонстра в виде РС. И у него даже получилось. Более того, Курт Отто Райнбах и был автором всех проектов и разработок. И он придумал те самые новые тестеры для полиции, которые так осложнили Эльриху жизнь. И этот гадёныш планировал внедрить ещё более совершенные системы и способы маркировок, не оставляющие практически никаких лазеек. Райнбаха считали гением. Надо полагать, не зря, если он сумел добиться такого прогресса всего за три года, занять высокое положение без стартового плацдарма и прорваться в князи буквально из грязи. В течение всех этих трёх лет Райнбаха пытались убрать. Сначала на него кидались владельцы «Аквилона», который прежде получал госзаказы, потом кидались конкуренты, ну а после – многие из чиновников, политиков и прочих толстосумов, прибегавших к услугам наёмников. Райнбах пережил за три года четыреста семь покушений и уже красовался в зале славы Софора как самый удачливый делец, гений безопасности и самый живучий смертник. Хуже того, этот гений застраховал себя: убийство или смерть в результате несчастного случая ставили крест на РС, требовали передачи всех средств исключительно на благотворительные цели и уничтожения всех наработок Райнбаха. Это отчасти объясняло сложность заказа и небанальность условий. Вполне очевидно, что заказчик желал как наложить лапу на средства, так и заполучить наработки Райнбаха, а для этого надо обойти выставленные Райнбахом препятствия. Застраховать себя на случай болезни или неосторожности, как и самоубийства, Райнбах не мог — закон это запрещал. А ещё всё это, похоже, означало, что у Райнбаха не было наследников. Эльрих лениво вбил имя в графу поиска и взглянул на статью. Ну точно, холост, детей нет, дом в загородном квартале, личная служба безопасности, минимум охраны, зато все — бывшие сослуживцы, как и часть тех, кто работал в отделе разработок и угодил на руководящие посты. Компанию Райнбах создавал с нуля, поэтому не смог избежать привлечения стороннего капитала, а это попахивало советом директоров и ограниченным пакетом. Даже стало любопытно, сколько процентов у Райнбаха. Точно не меньше пятидесяти одного, но могло быть и больше, раз его захотели грохнуть. Эльрих без особого интереса открыл снимки. Но и тут Райнбах его обломал, ибо совершенно ничем внешне не напоминал гения. Альфа оказался отчаянно рыж, обаятелен и возмутительно молод. Мало того, что он выглядел как солдат действующей армии, так ещё и не тянул на истинный возраст. С этой небрежно спадающей до самых светло-карих глаз мальчишеской чёлкой он и казался солнечным мальчишкой. На скулах, под глазами и на переносице золотились густые россыпи дурацких веснушек, на щеках проступали ямочки от озорной улыбки. Немного оттеняли милое обаяние только резкие черты лица и характерная бороздка на упрямом подбородке. Снимки в полный рост позволяли убедиться в чистой альфа-комбинации: Райнбах был сантиметров на десять ниже Эльриха — идеальный рост для альфы, широкоплечий, жилистый и сухощавый при этом, с узкими бёдрами и перекачанной крепкой задницей, которую Эльрих легко накрыл бы одной-единственной ладонью. Поразмыслив, Эльрих запустил видео из самых свежих. Он не вникал, что там за церемония проходила, а просто наблюдал за Райнбахом. Отмечал стремительность и грацию в движениях, обилие жестов, но не размашистых, а скупых и точных, игру бровей и мимики, откровенную насмешливость и лёгкий налёт наглости на грани — ровно столько, чтобы удивлять и восхищать, но не перегибать палку и не раздражать. Курт Отто Райнбах, состоявший, казалось, из одних гибких мышц, напоминал Эльриху хлыст, который в умелых руках превращался в смертельно опасное оружие. А ещё с Райнбахом было что-то не так, но Эльрих не мог понять, в чём же тут дело. Долго мучился и анализировал, пока не поймал на паузу кадр, где Райнбах посмотрел прямо в объектив. Глаза у Райнбаха были непередаваемо холодными, несмотря на тёплый цвет. Под его остановившимся взглядом пробирало до мурашек вдоль позвоночника. Этот человек убивал и мог убивать снова. Без колебаний и без жалости. Всего лишь из соображений рациональности. Словно вместо мозга и сердца у него стояла мощная машина, просчитывающая далеко вперёд любые ходы и вероятности. И Эльриху сразу стало ясно, насколько фальшива обаятельная маска Райнбаха, — глаза выдавали чудовище. Обаятельное чудовище. Эльрих никогда прежде не встречал никого, хоть немного на Райнбаха похожего. Дальше Эльрих предпочёл копать сам — этот человек и его необъяснимая противоречивость интриговали. Ещё в ТОБР Эльрих с лёгкостью умел читать людей, понимать, что они собой представляют, чего хотят и чего им не хватает. Но прочесть Райнбаха не получалось. Все факты говорили, что Райнбах и впрямь гений, и что он действительно сам работал над всеми проектами РС, но его тело выглядело тренированным. Само по себе оно таким быть не могло, значит, Райнбах не просто штаны просиживал за разработками. Но об этом новостные ленты молчали, только жаловались на отсутствие доступа на территорию поместья Райнбаха. Райнбах редко выходил в свет. Появлялся только на важных церемониях и ненадолго. При этом регулярно отстёгивал нехилый кусок на благотворительность и никогда не отказывался от приглашений в школы или приюты. Эльрих не рискнул бы утверждать, что Райнбах любил детей, но в отличие от многих и многих толстосумов, играющих на публику, Райнбах держался с детьми естественно и нравился им, несмотря на жутковатый взгляд. Это озадачивало Эльриха ещё больше, потому что детей обмануть сложнее, чем взрослых. И образ Райнбаха в его голове становился ещё более противоречивым, хотя куда уж больше-то? Ещё Эльриха озадачивало отсутствие скандалов в прессе, связанных с омегами. При возрасте, внешности и манерах Райнбаха это казалось невероятным, потому что на такого альфу омеги кидаться должны с разбега – хотя бы на одних инстинктах. Допустим, служба безопасности — серьёзное препятствие для толп омег, но у рыжих темперамент обычно бурный, и даже если рыжие вели себя как скромники, то там одной искры хватало, чтоб все черти из омута повылезли. Глаза у Райнбаха, может, и походили на глаза палача, а скупость и отточенность жестов выдавали потрясающий самоконтроль, но хватало и иных мелочей, доказывающих, что Райнбах — альфа темпераментный. С его-то гибким и сухим телом, тонко прорисованными длинными мышцами и узлами сухожилий... там такая выносливость, что можно насмерть роту омег затрахать. Он же жёсткий и несгибаемый, как гвоздь для гроба. А в гоне, наверное, он и вовсе страшен и похож на секс-машину. Эльрих побился ещё с информацией и устало вздохнул. В общем доступе сведений было немного и исключительно по верхам, ровно то, что интересовало широкую публику. Хотя этого стоило ожидать, ведь РС контролировала потоки данных и госсеть, а Райнбах точно не упустил бы возможность скрыть о себе всё, что не хотел показывать другим. И теперь Эльрих предвкушал бурную деятельность, потому что «естественная» смерть в заказе очерчивала свои рамки, за которые выйти не получалось. Сам по себе Райнбах мог умереть или дома, или в рабочем кабинете, если у него такой вообще был. А раз так, то Эльриху полагалось проникнуть в эти места, и не просто проникнуть, но ещё и ориентироваться на местности, выучить распорядок дня Райнбаха, выведать его увлечения и привычки, прикинуть сильные и слабые места и определиться, как именно Райнбах умрёт. Спешить с этим пока не стоило. Для начала следовало обговорить детали с Сэмом и немного успокоиться, ибо прямо сейчас Эльрих жаждал прикончить Райнбаха за мелкие пакости и вместе с тем терзался из-за загадочности мишени. Стоило договориться о встрече с Сэмом, как нарисовался агент Ялия с билетами в оперу. Эльрих с неподдельным сожалением ему отказал — опера ему нравилась, но отменить встречу с Сэмом он не мог. Так честно и сказал Ялии, что должен встретиться с другом, который проездом, перенести встречу никак, поэтому он с удовольствием сходит в оперу с Ялией в другой раз. Эльрих и впрямь сходил бы. И не только в оперу. Потому что агент Ялия был ему нужен в качестве щита в свете ужесточения госпроверок. Омега рядом с агентом не вызывал подозрений. Никто не стал бы проверять его с особым тщанием. В большинстве случаев у Эльриха и документы не стали бы просить из предсказуемых соображений, что агент с кем попало на свидание не пойдёт. Это Эльрих относил к недостаткам РС — их нововведения подняли статус полиции, и не только полиции, но в таких органах служили люди. Обычные люди со своими достоинствами и недостатками, которыми можно было пользоваться. Сами по себе проверки мало что значили, они не проводились без инициативы людей, а люди — это не машины. Люди из личных соображений, симпатии или боязни вышестоящих могли нарушать правила даже в свете жёстких требований РС. Всегда и везде это не прокатило бы, но иногда — вполне. Поэтому агент Ялия с его симпатией приносил пользу. Слегка расстроенный из-за стечения обстоятельств Эльрих дожидался Сэма в условленном месте. Сэм появился вовремя, разодетый в пух и прах в лучших традициях парада. Эльрих в неброской куртке и тёмных джинсах на его фоне выглядел жалким и облезлым, бесцветным. Но так даже лучше. Все запомнят яркого Сэма, а Эльриха и описать толком не смогут, если вдруг что. — Ты заинтересован? — И даже мотивирован, — скупо улыбнулся Эльрих. — Жду детали и задаток. — В целом ты и так всё знаешь. Смерть Райнбаха не должна вызывать подозрений. Пусть всё выглядит так, словно он сам по себе умер. Оступился на лестнице, поскользнулся в душе, подавился косточкой... Тебе виднее. Лишь бы проще и чтобы не подкопаться. Это непременное условие. Клиент понимает, что мишень трудная, а заказ обременён сложностями, поэтому жёстких сроков нет. Чем быстрее, тем лучше, но подобраться к нему тяжко, поэтому клиент готов ждать. Ещё тебе следует знать, что рядом с Райнбахом постоянно ошиваются или Клаус, или Телль, или оба сразу. Он им доверяет. Клаус — бывший военный врач, Телль — замкомандира. Оба служили с Райнбахом семь лет. Оба пришли к Райнбаху, как истёк срок их контракта. Оба получили руководящие посты в РС. Телль — негласный начальник службы безопасности, а Клаус старается всегда держаться в тени Райнбаха. Они опытные солдаты и могут представлять для тебя если не угрозу, то помеху. Но и Райнбах тоже непрост. С тех пор, как его выпнули со службы, он ни разу не носил мундир и награды, а наград у него выше крыши. И это при службе в стратегических войсках. Не стоит его недооценивать. — Трудно недооценить человека, который пережил больше четырёх сотен покушений, — не удержался от сарказма Эльрих. — Я далёк от мысли, что прямо все четыре сотни наёмников были сплошь новичками. — Одно из покушений на совести Карателя, — тонко улыбнулся Сэм и продолжать не стал. Эльрих и так знал прозвище звезды первой величины, о которой уже год ничего не было слышно. — Ты берёшься? Эльрих не сомневался, когда изучал материалы, не сомневался, когда шёл на встречу, не сомневался, когда ждал Сэма, но ответить прямо сейчас быстро и твёрдо не смог. Ему понадобилась минута, чтобы собраться и кивнуть. — Задаток? Сэм достал автомаркер. Процедура перечисления средств заняла не больше тридцати секунд. — И помни, чем быстрее и чище сработаешь, тем шикарнее будут премиальные. — Один вопрос, Сэм. — Да? — Сэм спрятал автомаркер и устремил на Эльриха внимательный взгляд. — Что у Райнбаха с омегами? — Да вроде ничего. Просто слишком занят работой. И в гоне вполне себе с омегами кувыркается. Предпочитает особ лёгкого поведения, которые сами хотят с ним секс без обязательств. Берёт сразу нескольких, но никогда не спит с одним и тем же омегой дважды. Чётких предпочтений нет. Ему могут любые омеги приглянуться. Многие смеются, что он и альфу бы оприходовал, если б альфы могли пережить член в заднице и если б его трупы возбуждали. Слова Сэма навели Эльриха на мысль, что у альф как раз самое уязвимое место — задница. Мгновенная смерть, если преодолеть природную защиту и непосредственно коснуться простаты, ударно вырабатывающей альфа-секрет, а не возбуждать альфу обычными способами. Сердце не выдержит – оно и так работает на износ в гоне. Эльрих прикинул варианты и отказался от такого способа. Если работать аккуратно, то след от прокола тонкой длинной иглой всё равно нашли бы; если же работать неаккуратно в попытках добраться через анус с учётом сложностей анатомии альфы, то за естественную такую смерть с морями крови вообще никак не выдать, это сразу определят как преднамеренное убийство. Причём альфа быстрее кровью истечёт, чем преступник доберётся до цели. — Буду знать, этой информации мне не хватало, — кивнул Эльрих и попрощался с Сэмом. Сэм традиционно уходил первым, а Эльрих ещё сидел полчаса за столиком и потягивал кофе, обдумывая грядущее дело. Обдумывалось неважно в свете скудных данных, поэтому Эльрих решил сначала потереться рядом с Райнбахом и изучить объект. Не в первый раз. Эльриху вообще нравилось наблюдать за мишенями и подмечать те самые мелочи, которые могли стоить им жизни. То, что на сей раз объект был хищником, только сильнее раззадоривало Эльриха. Ему импонировали сложности. Да и трудная по всеобщему признанию мишень казалась вызовом мастерству Эльриха, что тоже подогревало азарт. Эльрих небрежно отсалютовал чашкой с кофе ползущему по стене рекламному логотипу РС. — Я тебя прикончу, дружище. И ты будешь этим гордиться. Но подобраться к Райнбаху оказалось ещё сложнее, чем Эльрих мог себе вообразить. Даже вакансии уборщиков и посудомоек в РС и доме Райнбаха предусматривали тщательную проверку личности, маркировку и Бог знает что ещё. Хлеще чем в полиции. Эльрих убил дней восемь, дабы устроиться в курьерскую компанию, сотрудничающую с РС. Довольно часто курьеры и в поместье ездили. Безусловно, сторонней компании не доверяли важную корреспонденцию и грузы, а только простые письма без защиты, доставку канцелярской мелочёвки и еды. Но даже тогда на входе и выходе курьеров проверяли на наличие опасных предметов, оружия и ставили маркировку. Запах смесителя Эльрих уже возненавидел, но работать курьером в натуральном виде было бы глупо. Эльрих лишний раз в этом убедился, когда отметил наблюдательность бывших солдат. Он всего дважды за десять дней получил заказы в РС, а Клаус запомнил его фальшивое имя и приветливо поздоровался при втором визите. Райнбаха Эльрих пока и мельком нигде не увидел, но других вариантов просто не оставалось. В РС даже думать не стоило о жучках — здание практически звенело под плотной защитной сетью и крупно намекало, что в нём как минимум с десяток автономных источников питания. Тут до Эльриха хрени налепили на каждый квадратный сантиметр и держали всех на мушке. Не говоря уж о строгих порядках и жёстком внутреннем регламенте. Если кто-то и жаждал расслабиться, то на их головы хватало райнбаховского «цепного пса» Телля, зорко следившего за каждым. Выскользнув из кабинета Клауса с запечатанным конвертом в руке, Эльрих с тоской покосился на массивную дверь в дальнем конце широкого коридора. Табличка с надписью «К. О. Райнбах» явно была там лишней — без того ясно, чей кабинет. Но Эльрих уже разнюхал, что Райнбах предпочитал работать дома и координировать сотрудников дистанционно. В кабинете он появлялся раз в день и оставался не дольше часа в самом здании. Большинство работников с придыханием говорили о нём «господин Райнбах», некоторые из руководства называли Куртом. Клаус же беспечно употреблял исключительно «Отто» без всяких довесков — церемонных или дружеских. И Эльрих сделал вывод, что близким друзьям Райнбаха дозволялось использовать второе — более ласковое и мелодичное — имя, данное отцом-омегой. Агрессивное имя и фамилия помогали Райнбаху держать прочих на расстоянии. Сам Эльрих никак не мог решить, какое из имён больше подходило Райнбаху. По снимкам и видео подходили оба в равной степени. Когда Райнбах включал неотразимое обаяние, был натуральным Отто, когда замораживал ледяным взглядом, мгновенно превращался в Курта. Чтобы разрешить это противоречие, Эльриху требовалось увидеть Райнбаха живьём, но такими темпами это грозило случиться лет через десять, наверное. Эльрих подставил запястье для снятия маркировки на выходе, но охранник покачал головой, потом указал на конверт в руке. — В поместье снимут. Или лично господин Райнбах, если он вдруг не там. Только тогда Эльрих прочёл надпись на конверте. «Лично в руки К. О. Райнбаху. Клаус». Эльрих едва сдержал дрожь азарта. — О, а я думал, что при входе мне там другую маркировку влепят. Ни разу туда пока не ездил, извините за неосведомлённость. — Ничего, но лучше бы поспешить. За быструю доставку почты господина Клауса дают хорошие чаевые. Эльрих живо разыграл заинтересованность и поспешил к лёгкому курьерскому кару. Выбравшись из деловой части столицы, он прокатил ещё несколько кварталов до окраины, остановился под мостом и выудил из кармана тончайшую щёточку для вскрытия писем. Аккуратно разобрался с конвертом и достал сложенный втрое листок. Письмо было в конверте для простых, не содержало маркировки и любой иной защиты, так что Эльрих не особенно и рисковал. Впрочем, найти какие-то ценные сведенья внутри тоже не рассчитывал, иначе вряд ли бы Клаус воспользовался услугами стороннего курьера. «Отто, я всё оставил на обычном месте, но разовая акция тебе не помешает. Обещают лёгкую магнитную бурю после полудня. Пропустишь обед, я тебя покусаю». Вскинув брови в недоумении, Эльрих глупо пялился на ровные строки, выведенные убористым педантичным почерком. Клаус в его представлении мало походил на человека, который интересовался прогнозом погоды настолько тщательно, чтобы дослушать до сводок по магнитным бурям. Да и заботливость по поводу еды для сурового солдата тоже выглядела... несколько странно. С другой стороны, гениальность Райнбаха оправдывала некоторые странности. Возможно, Райнбах — натура увлекающаяся, и тогда он действительно мог забывать о еде, а голод неважно сказывался на умственной деятельности. Вернув письмо в конверт, Эльрих столь же аккуратно запечатал его и поехал дальше, неохотно размышляя о собственных шансах на встречу с Райнбахом. Честно говоря, он сильно сомневался, что его пустили бы дальше парадной гостиной. Дом Райнбаха высился посреди внушительного участка, густо заросшего лесом. Идеальные условия для наёмных убийц, если бы не надёжная ограда, сеть-ловушка по периметру и охрана у ворот. У ворот как раз Эльриха и тормознули, чтобы отсканировать маркировку, после чего пропустили, велев ехать вперёд и никуда не сворачивать. Так Эльрих добрался до красивого пятиэтажного дома с узкими и высокими стрельчатыми окнами. Кое-где стены укрывал плющ, придавая дому слегка запущенный и одновременно уютный вид, а по обеим сторонам от широкого крыльца золотились клёны. Эльрих мягко ступал по шуршащей под ногами листве, когда поднимался по ступеням. Опавшие листья не убирали, и потому у крыльца витал сладковатый запах осенней прелости. Внутри Эльриха проверили ещё раз, и дворецкий, больше похожий на генерала в отставке, жестом указал в сторону убегавшей вверх лестницы. — Пятый этаж, самая последняя дверь в конце коридора. Она обычно приоткрыта. Постучите негромко. Зайдёте, когда разрешат. Эльрих медленно поднимался по лестнице, напряжённо вслушиваясь в тишину, от которой в столице почти отвык. Даже отличная звукоизоляция в городе не давала такого эффекта умиротворённости и уединения. В доме мало где горел яркий свет. В основном освещение было мягким и приглушённым. Ещё тут хватало антиквариата, но не напоказ — вся мебель стояла естественно и функционально, и было видно, что ею пользуются с удовольствием. Несмотря на общую старомодность, дом не походил на музей, а выглядел жилым и тёплым. На пятом этаже Эльрих осторожно и плохо веря в собственную удачу двинулся по толстому ковру. С любопытством разглядывал картины на стенах, деревца в кадках, резные скамьи и деревянные панели. Дверей на коридор насчитал семь. Самая последняя оказалась по левой стороне, и она действительно была немного приоткрыта. На ковёр падала узкая полоска холодного света. И Эльрих испытывал необъяснимое беспокойство в мягкой тишине, его даже потряхивало немного, а ему это было совершенно не свойственно. Эльрих сделал вдох, поднял руку и твёрдо постучал со средней громкостью. Он замер в ожидании. Секунды тянулись мучительно долго. Но когда он решил постучать снова, услышал низкий и чуть глуховатый голос по ту сторону: — Можете зайти. Эльрих зашёл и растерялся, уставившись на пустое кресло у стола. Райнбаха отыскал взглядом далеко не сразу, потому что кому бы вообще пришло в голову искать такого человека на полу у дальнего окна? Тот сидел прямо на ковре, удобно скрестив ноги. Сброшенный классический пиджак валялся на софе у стены, а складки на брюках и расстёгнутая на две пуговицы рубашка, похоже, совершенно Райнбаха не заботили, как и взъерошенная густая длинная чёлка. Вокруг Райнбаха валялись исписанные и скомканные листы, и он быстро писал ещё что-то на листе поверх жёсткой папки. Но куда хуже, что Эльриха практически раздавило на месте осязаемым и тяжёлым присутствием альфы. Это будило ярость и недовольство, напоминало о пережитках прошлого. Эльрих раздражался от того, что в присутствии Райнбаха остро чувствовал себя омегой, — это смущало, сбивало с толку и злило. Но немного полегчало, едва Эльрих представил, каково другим альфам рядом с Райнбахом. Эльриха хотя бы оправдывало то, что он в самом деле омега, а вот альфы, вынужденные прогнуться под тяжеловесной аурой, этим оправдаться точно не могли. Эльрих воспользовался собственным замешательством, чтобы лучше изучить Райнбаха. Несмотря на имя, Райнбах вряд ли мог похвастать чистой кровью. Его упрямый и волевой подбородок с характерной бороздкой никто не назвал бы тяжёлым. Верхняя губа была короткой, чем подчёркивала полноту и сочность нижней. Нос пропорциональный и прямой, но костистый, с горбинкой и едва заметной кривизной ближе к переносице. Глаза же у него были красивого длинного разреза, хищные, они притягивали к себе внимание. При этом в целом все линии лица Райнбаха оставались по-арийски чёткими, резкими и даже острыми. Курт. Райнбах неохотно отложил папку с листами в сторону, потянулся, вскинув руки над головой, повернул голову, смерил Эльриха быстрым взглядом из-под полуопущенных пушистых ресниц и слабо улыбнулся — до намёка на ямочки на щеках. В мягком свете под глазами и на скулах позолотой проступали веснушки. — Письмо? — Да, господин Райнбах. От господина Клауса. — Эльрих сдвинулся с места, нерешительно подошёл к альфе, который так и сидел на полу со скрещенными ногами, и осторожно протянул конверт. Теперь Отто — немного рассеянный и неофициальный. Пальцы Отто поверх конверта выглядели длинными и сильными, расчерченными белыми полосками от порезов, царапин и прочих отметин. Гладкие и твёрдые пластины ногтей сильнее подчёркивали неровность глубоких бороздок и заметных рытвин на тыльной стороне ладони — старые шрамы. Руки рассказывали об альфе больше, чем изменчивое лицо. Эти грубоватые руки не скрывали жёсткую силу альфы, болезненное прошлое и отнюдь не светское происхождение. Руки Отто Эльриху понравились — он вообще любил крепкие руки у альф, а в таких руках, как у Отто, многим омегам хотелось бы оказаться. Отто невозмутимо надорвал конверт и достал письмо, читал со слегка склонённой головой, позволяя Эльриху разглядывать завитки рыжих волос на затылке и крепкую и гибкую шею. Под матовой кожей рельефно проступали жёсткие, но подвижные мышцы — удушение не прокатило бы. Расстёгнутая на две пуговицы рубашка демонстрировала фрагмент выпуклого рубца, начинавшегося под левой ключицей, а его продолжение скрывалось под белой тканью. Эльрих терпеливо ждал, пока Отто читал и перечитывал короткое послание. В итоге Отто потёр основанием ладони переносицу, вздохнул, наградил Эльриха щедрыми чаевыми и поблагодарил за работу. На пороге комнаты Эльрих оглянулся. Отто уже растянулся на ковре на животе и болтал ступнями в воздухе, продолжая увлечённо писать что-то. В приглушённом свете у окна он больше походил на подростка. Аура и холодный аромат с едва уловимыми оттенками цитруса это опровергали. Дома Эльрих из любопытства поэкспериментировал со снимками и моделями Отто. Опыты показали, что зачёсанная назад чёлка придала бы Отто аристократичный и ещё более строгий вид. По крайней мере, мальчишеская часть очарования сменилась бы на более зрелую и отточенную, да и выглядел бы Отто на свой возраст, но все снимки, что Эльрих просмотрел, показывали ему Отто с длинной и тяжёлой чёлкой, придававшей мальчишеское озорство облику и обманчивую юность. Такой вид плохо сочетался с занятием и нынешним положением Отто, и Эльрих не мог понять причину предпочтений Отто. Одна встреча с глазу на глаз — и Эльрих по-прежнему трепыхался в противоречиях. Отто подавлял окружающих тяжёлой аурой, но его поведение ошарашивало. Эльрих не мог вспомнить в своей жизни никого, кто хоть отдалённо походил бы на Отто. Пламя в волосах, позолота веснушек на лице, лёд в глубине глаз, подавляющая властность и альфа-доминанта, удивительная безмятежность и мальчишеское озорство. Что из этого правда, а что ложь? Или это все гении такие странные и противоречивые? Эльрих вскоре поймал себя на том, что мечется по дому, как тигр в клетке. Курт Отто Райнбах прочно завладел его мыслями и изводил своими странностями. Эльриху нестерпимо хотелось разгадать этого человека и узнать о нём так много, как получится. До неизбежного финала. Только такой выигрыш устроил бы Эльриха. Он всегда знал о своих мишенях всё. Раскусывал их с лёгкостью. И тем интереснее казался Отто, потому что ему удавалось ускользать. Кроме того, одна встреча ничего не давала — Эльрих по-прежнему мало знал о распорядке дня Отто, правилах в доме и способе поставить точку. Отто появлялся в РС раз в день и не задерживался дольше, чем на час, но приехать он мог когда угодно — утром, днём, ближе к вечеру. Работать он предпочитал дома, но у Эльриха не было ни капли уверенности, что Отто весь день торчал именно в доме. В конце концов, он мог и выезжать по делам, а работать ночами. В данных Сэма упоминалось, что переговоры с другими компаниями Отто всегда вёл лично, а значит, точно мог выехать из дома днём — на переговоры. Но такие вещи вряд ли предусматривались расписанием заранее. А ещё Эльрих ничего не знал о циклах гона Отто и не мог угадать, когда Отто понесёт за омегами. В теории подавляющая аура и внешний вид Отто выдавали чистую альфа-комбинацию генома, и это означало, что у Отто цикл должен быть довольно коротким, хотя отсутствие постоянного партнёра могло цикл и удлинить. Это не имело особого значения для дела, но Эльриху стало интересно, какое впечатление он бы произвёл на Отто в естественном виде. Отто хоть и вращался теперь в высоких кругах, но сохранил многое из прошлого, и Эльрих терзался от любопытства и хотел понять, изменились ли вкусы Отто и как. А ещё чистые альфа-признаки наводили Эльриха на размышления о слабостях Отто, потому что слабости наверняка были. Генетически оптимальная альфа-комбинация определила сферу деятельности Отто — армия. Если подумать, то так и должно было быть. Генетическая комбинация наверняка давала Отто лидерские качества, умение разбираться в людях и руководить ими, харизму... Но у всего этого набора не могло не быть побочных эффектов. Эльрих остановился у окна и задумался. Сам он всегда был одиночкой и не рассчитывал на других никогда — он ими пользовался. И даже играя иные роли, Эльрих никогда не тянул на себя одеяло главенства. Ему проще было выдвинуть вперёд удобного человека и манипулировать им, добиваясь собственных целей. Но Отто вёл за собой солдат, и солдаты шли за ним. И сейчас бывшие сослуживцы Отто с готовностью отдавали бы за Отто жизни. Анализировать всё это с позиции просто «альфа-омега» не получалось, ведь сама модель поведения Эльриха, избегавшего лидерского места, всё равно относилась к альфа-модели. А в правительстве хватало чиновников-омег, которые тоже были лидерами, как и Отто. Но при всём при этом Отто не мог быть идеальным — это неоспоримо доказывали попытки убийства. Хватало тех, кому Отто не нравился, да и вообще у любого человека есть слабости и недостатки. У Отто они тоже должны быть. Эльрих вновь обмозговал достоинства генетической комбинации. И его осенило наконец — при той совокупности известных признаков, что наблюдались у Отто, по идее Отто должен быть нетерпим к возражениям и сомнениям, и если подчинённые не выполняли его волю беспрекословно... Кинувшись к столу, Эльрих принялся искать пути к военным базам данных. Как и следовало ожидать, доступа к досье Райнбаха Эльрих не получил, но наткнулся на архив служебных обращений. У Отто были серьёзные проблемы в начале службы — сложности с подчинением. Его лишили нескольких наград и хотели ещё тогда выпнуть из армии. Отто спасла протекция сверху. Был сформирован новый отряд, и командование им доверили Отто, и Отто прижился. Не без тёрок, но в приемлемых рамках. Впрочем, служебные сообщения поступали и позднее — когда Отто пытались приказывать, он немедленно вставал на дыбы и делал невозможное возможным, а ещё запоминал каждого «приказчика» и явно вносил в список личных врагов. Отто выполнял приказы, но выполнял их так, как считал нужным сам. Единственный плюс — Отто чётко знал, какого результата от него хотят, и он добивался этого результата либо большего собственными способами, игнорируя способы, которые ему пытались навязать. Неуживчивость искупалась продуктивностью, и на своём месте Отто был крайне полезен руководству. В руководстве имелись прозорливые люди, понимающие эти тонкости. Хотя бы до поры до времени. Этот человек определённо не выносил попыток управлять им. Вот и побочный эффект. Откинувшись на спинку стула, Эльрих недовольно размышлял. Пока он не видел, чем ему могла помочь эта особенность Отто. Если бы заказ был простым и допускал открытое убийство, то Эльрих использовал бы это против Отто — разозлил бы, вывел из себя, заставил сделать хотя бы одну ошибку и подставиться. Но сейчас условия заказа связывали Эльриху руки, потому что смерть Отто не должна никому внушать подозрений. А Эльрих уже полюбовался на мишень и сомневался, что в открытой схватке выстоял бы. Отто явно был проворнее, быстрее, гибче и выносливее. И он ничуть не потерял в форме. А из-за его подавляющей ауры Эльрих наверняка быстро утратит контроль над дыханием — ясно как день. Единственный шанс для Эльриха — нанести мощный первый удар и неотразимо. Да и то шанс сомнительный, потому что Отто был жилистым и крепким, как гвоздь для гроба, и разница в десять сантиметров роста мало чем Эльриху бы помогла, не говоря уж о том, что Отто практически жил семь лет на поле боя, в настоящем аду. Такого человека застигнуть врасплох почти невозможно. Даже если бы сегодня Эльрих попытался нанести удар по склонённой голове или шее, когда Отто читал письмо, вряд ли бы у него что-то получилось — Отто перехватил бы его ещё на начале замаха. Эльрих потёр веки пальцами и принялся выяснять, какая компания занималась охраной поместья Райнбаха. Никакая. Отто всё делал сам. Полная автономия. Эльрих не тешил себя иллюзиями и понимал, что возможности установить хотя бы одну камеру в доме ему не дадут, но наблюдение необходимо. Эльрих и так слишком мало знал о мишени и не мог предвидеть чужие шаги — это мешало. Поразмыслив ещё немного, Эльрих попытался прощупать систему наблюдения в поместье и как-нибудь к ней подключиться. Если нельзя поставить свои «глаза и уши», можно воспользоваться чужими. Испробовав все трюки, Эльрих устало обмяк на стуле. Пожалуй, тягаться с Отто на его поприще не имело смысла, а новые попытки могли насторожить охрану и выдать Эльриха. Всё, что Эльриху оставалось, — обратиться к специалисту.