Естественная смерть

5

Днём поработать Эльриху не удалось — нагрянул с визитом Ялия. Прямо с порога всучил Эльриху коробку с шедевром известного кондитера и засыпал извинениями в предсказуемой манере. Ещё и осматривался, явно выискивая следы пребывания в доме Медео. — Не соблаговолите провести со мной вечер? Эльриха так и подмывало ответить: «Не соблаговолю, мне работать надо». — Хочу искупить свою вину. У меня сюрприз для вас. Вертевшийся на языке отказ пришлось проглотить. Эльрих лихорадочно размышлял, как ему быть в данной ситуации. Ялия по-прежнему мог быть полезен, но его традиционность провоцировала рвотные позывы. Как и безукоризненные манеры, когда он то и дело незначительными жестами и движениями пытался подчеркнуть покровительственное отношение к Эльриху. Для альфы Ялия был крупноват, но уступал Эльриху в росте, тем не менее, Эльрих не сомневался, что уделал бы Ялию, если бы это ему понадобилось. Ялии было далеко до жёсткой гибкости и калёной твёрдости Отто или Медео. Причём Медео никто не обучал драться — его предназначение было иным, однако Медео вполне мог заставить Эльриха попотеть своей вёрткостью и изворотливостью. Ялию же драться обучали, но он привык иметь дело с преступниками средней паршивости и прислугой, которая выполняла за него многое — это не могло не сказаться на нём. В общем, рядом с Ялией Эльрих чувствовал себя в безопасности, потому что определённо был опытнее и сильнее. И Ялия приносил пользу своим положением. Но Эльрих совершенно не хотел, чтобы Ялия лез в его жизнь и создавал проблемы для Медео. В конце концов, Ялия — агент не единственный, да и вообще Эльрих так не работал и управляться с альфами толком не умел. Предположил лишь, что такой консерватор, как Ялия, не одобрит доступного омегу, поэтому, если будет совсем уж никак, Эльрих просто с ним переспит. У него течка всё ещё, Ялия под рукой и совершенно бесплатно, и даже если после перепихона Ялия станет нос воротить, его воспитание не позволит оставить Эльриха совсем уж без поддержки и покровительства. Меньшее из зол, так сказать. — Что с нашим делом? Есть новости? — Эльрих водрузил коробку с шедевром на стол и слабо улыбнулся. Играть блондина не тянуло, но Эльрих хотел знать, как продвигается расследование, а значит, Ялии он должен нравиться. — Скорее всего, это были разборки в малом бизнесе. Один из погибших — владелец сети магазинов на окраине. Недоброжелателей у него хватало, ещё и выяснилось, что он был ростовщиком, так что... сами понимаете, причин желать ему смерти у многих было предостаточно. Непродуманность покушения с такими последствиями тоже как-то... Хотя не забивайте себе голову такими пустяками. Покушение как раз продумали отлично, а вот последствия Эльрих организовал собственными скромными силами, но Ялия так и не раскопал правду о Петере Айсе или посчитал, что Петера наняли для убийства ростовщика, поэтому мог верить в любую чушь. Главное, Эльрих сработал чисто и красиво прибрал за собой. Тем лучше. — Значит, дело близится к завершению? А мои показания? Они вам ещё нужны? — Ваши показания у нас уже есть, но вас вряд ли вызовут в суд, если мы найдём преступника. Я могу заехать за вами в семь вечера? — Форма одежды, надеюсь, не парадная? — Увы. — Чёрт. К семи буду готов. Эльрих выставил Ялию за дверь и кинулся наконец к монитору, правда, почти сразу всё выключил ко всем чертям: у Отто гон тоже не прошёл, и рыжий чёрт снова кувыркался с омегами. Но Эльрих хоть не жалел теперь о согласии, данном Ялии. Этот день и впрямь можно было потратить на иные дела. К тому же, Клаус был завален работой и явно не собирался развлекаться. Наверное, Клаус никогда не развлекался во время гона Отто, как и Телль. Оба торчали в РС и жёстко контролировали всех. В семь вечера Эльрих встретил Ялию в голубом костюме и белом пальто. Чуть не поморщился с отвращением, когда оказался засыпан комплиментами. Он и без Ялии прекрасно знал, что ему к лицу. Недаром Эльрих держал в гардеробе однотонные классические костюмы — они идеально сидели на нём. Собственно, только они и сидели идеально. Позволить же себе более изысканные омежьи наряды Эльрих не мог — он выглядел в них глупо. Или классика, или кожаные куртки с джинсами. Всё остальное — тихий ужас на рослом и крупном омеге. Ялия продолжал сыпать комплиментами даже в каре. Повёз Эльриха в центр, миновал большой мост и свернул к кварталу с особняками. Эльрих напрягал память и так, и эдак, но не мог вспомнить, чтобы в этом квартале водились театры или опера. Они и не водились, коль уж Ялия притормозил на минуту у решётчатых ворот, а затем прокатил по аллее к украшенному фонарями особняку. На крыльце царило оживление. Прибывали и другие кары, из них выходили нарядные гости и поднимались по ступеням, чтобы войти в просторный холл. — Это дом моей семьи, — счёл нужным пояснить Ялия. — Очаровательно, — выдавил из себя Эльрих, совершенно не ожидавший, что его притащат вот так сразу в логово консерваторов. Захотелось сдохнуть на месте. — Сегодня у нас приём в честь совершеннолетия кузена. Эльрих бросил тоскливый взгляд на розовые ленты у дверных створок. Речь явно шла об омеге, и Эльрих ему даже сочувствовал. Немного. С точки зрения Эльриха, традиция была мерзкой: кому приятно оповещать весь мир, что отныне течки будут приключаться регулярно, и омегу можно трахать в задницу, а не только в фантазиях? Эльриху точно было бы неприятно, но высший свет страдал собственными болячками, и кузен Ялии выглядел страшно довольным, будто получил лицензию на убийство. А может, так оно и было, потому что юнец неприкрыто флиртовал с альфами и напрашивался на член не отходя от кассы, словно только секса с первым встречным в его жизни и не хватало. Причём первая течка у него явно уже закончилась, и оправдать ею своё поведение парнишка уже не мог. — Коктейль? Вино? — Вино, — вздохнул Эльрих. — Я принесу сейчас, только никуда не уходите. Эльрих ещё не выжил из ума, чтобы рваться в самую гущу консерваторов. Меньше всего он желал находиться в этом доме, но тихо смыться — не вариант. Эльрих попятился немного, отступил к высокому окну и постарался слиться с тенью от тяжёлой занавеси. В высший свет он не стремился. Манерам его обучали в своё время, только вот практики было маловато. В образованности и знании этикета Эльрих мог потягаться с кем угодно, но быстрым на язык и подкованным в светских беседах Эльрих не был никогда. Он даже не умел оценивать всю так называемую прелесть общения лощёных толстосумов. Омеги в зале хвастались драгоценностями и нарядами, красотой и изысканностью, количеством поклонников и постельными приключениями. Эльрих собственными ушами слышал, как один из омег похвалялся, что наставил супругу рога, а потом в деталях поведал собеседникам — как именно. Альфы хвастались омегами, игровыми победами, состоянием и количеством омег, которых поимели. Наставляющих рога супругам и здесь хватало. Эльриху хотелось заткнуть уши и свалить подальше. На фоне местной публики он со своими визитами в бордель выглядел практически непорочным. — Вы выглядите неуместно на этой помойке, господин Занн. Эльрих замер, различив хрипловатые нотки низкого голоса почти у самого уха. Следом обоняние раздразнил холодный аромат с явственным оттенком цитруса, а потом сверху ещё и тяжёлой аурой придавило. — Я тоже так считаю, господин Райнбах, но мне не оставили выбора. — Эльрих медленно повернул голову, чтобы посмотреть сверху вниз на рыжего альфу в чёрном костюме и безупречной белой рубашке. Если у Отто и был галстук, то Отто от него давно избавился. Зато добыл где-то высокий стакан с фруктовым соком, который Эльриху и протянул. — Ялия? — Консерваторы, — с тоской уточнил Эльрих. — Мне пообещали сюрприз, но, как видно, представление о сюрпризах у нас не совпадает. Впрочем, о традициях — тоже. — Как вас вообще угораздило в Ялию вляпаться? — с хищным смешком поинтересовался Отто. От него исходили ощутимые волны зноя и гона, но, кажется, держал себя в руках он с поразительной лёгкостью. — Случайность. И, по-моему, это его угораздило вляпаться. Обычно альфам его круга нравятся другие омеги. Боюсь, его родня будет разочарована. — Альфам его круга, может, и нравятся другие омеги, а Ялия — известный семьянин. Вы отлично вписываетесь в его требования и придуманный идеал. — Отто окинул Эльриха выразительным взглядом. Все сто девяносто три сантиметра роста, идеально приспособленные для вынашивания детей. С ростом и сложением Эльриха беременность протекала бы спокойно и почти незаметно, а сами роды прошли бы с лёгкостью. За него в старые времена любой альфа тут же выложил бы целое состояние, не торгуясь. Но то — в старые времена, а не нынешние. — Времена уже не те, так что родня разочаруется непременно. — Предлагаю вам спасти его родню от разочарования. Хотите? — В каком смысле? — Эльрих воззрился на Отто с непониманием. — У меня кар недалеко от крыльца. А город не так и мал. — В светло-карих глазах плясали чёртики. Задорно. В ледяном безмолвии. Смотрелось это в целом жутковато. — Но вы в гоне, и моё положение тоже не ахти, только я не планировал забав на этом поприще. Тем более с человеком, который никогда не спит с одним и тем же омегой дважды. Да и удивить мне вас нечем, честно скажем. Я совсем обычный и непримечательный, и вы вряд ли сможете весомо похвастать столь невыразительной постельной победой. — А я выгляжу так, словно жажду на вас наброситься сию секунду? — Отто надменно вскинул правую бровь. — Или вы поверите мне на слово, и мы просто от души повеселимся в большом городе и обойдёмся без кроватей? Дожидаться ответа этот мерзавец даже не стал — просто сцапал Эльриха за руку и потащил за собой к выходу. — Неужели у вас нет других компаньонов? — Прямо сейчас? Нет. И меня вполне устроит ваше общество. Вы не выглядите напыщенным снобом, консерватором или прогрессором... Как ни странно, вы тут выглядите единственным нормальным человеком, а я питаю слабость к таким людям. К сожалению, их исчезающе мало. — Отто спровадил Эльриха в салон кара, стремительно обошёл вокруг и устроился за рулём. — Будет здорово, если вы назовёте своё имя, господин Занн. — Почему-то мне кажется, что вы его уже знаете. Эльрих. — Вам идёт. Отто. А теперь мы можем перейти на «ты»? Эльрих машинально отметил: «Не Курт, а Отто. Знак расположения? Или просто привычка? Или он хочет, чтобы я называл его более мягко?» — Вы всегда берёте быка за рога? — Ты. И да. Полагаю, ты наслышан. — Отто решительно управлял каром и без проволочек убирался подальше от особняка. Виноватым не выглядел, словно это не он умыкнул у знакомого объект симпатии. — Итак, Эльрих, и что же тебе по душе? — Простые и незамысловатые общечеловеческие радости, — буркнул Эльрих. — Я говорил — я скучный. — Угу. Ты голоден? Наверняка да. Как и я. Что скажешь о «Белом дворце»? В это время там обычно тихо и спокойно, а готовят там великолепно. Желудок Эльриха предвкушающе заворчал, лишив хозяина возможности отвертеться. — Выразительное согласие, — сверкнул широкой улыбкой Отто. Он блистал жизнерадостностью, которую Эльрих уже видел — на снимках и видео, но стоило поймать его взгляд, и Эльрих вновь ощутил стылый холод. Поведение Отто говорило о заинтересованности, но ледяные глаза Эльриха озадачивали и заставляли сомневаться во всём. Эльрих даже решил, что заинтересованность Отто наигранная, но чуть позже понял — нет, не наигранная. Отто был внимателен к нему и слышал каждое слово, отслеживал все реакции, считался с ними. Это подчёркивало искренний интерес. Что удивительно, Отто при этом на Эльриха не давил и держался ровно и необременительно, словно и впрямь старый приятель, с которым Эльрих решил скоротать вечерок. Нет, властность Отто никуда не подевалась, и он брал на себя смелость принимать решения за обоих, особенно если Эльрих колебался, только при этом Отто держался в приемлемых рамках. Говоря по чести, Эльриху действительно было комфортно. Ну вот если выкинуть мысли по поводу заказа, мишени и прочего. И если не думать о холоде во взгляде Отто. С поспешностью Эльрих уткнулся в меню, едва они устроились за столиком в пустом ресторане. Отто проявил вновь терпение и делать заказ за Эльриха не стал, скорее, ждал с нескрываемым любопытством. Эльрих негромко заказал кофе, несколько блюд с рыбой, клубничный десерт и кусок торта из слоёв нежного суфле. Решил побаловать себя сладким. Отто оказался с ним солидарен в отношении кофе и рыбы, но добавил ещё свиной язык с лимонным соусом, грибы в чугунке под сметаной, мясное ассорти с сыром, пирог с четырьмя видами мяса и вишнёвое желе. — И вы... то есть... ты всё это съешь? Уголки рта Отто едва заметно дрогнули — он прятал улыбку и молчал. Тогда только Эльрих снова вспомнил о гоне. В самом деле. — Я не уверен, что мне этого хватит, — понизив голос, наконец признался Отто, а затем добавил громче — для официанта: — Принесите букет цветов, пожалуйста. Что-нибудь, что будет гармонировать с нашим заказом. — Цветы? — Эльрих смотрел на Отто с нескрываемым удивлением. Он, конечно же, не сомневался, что Отто умеет ухаживать за омегами, однако в силу этого опыта Отто полагалось сообразить, что Эльрих к цветам равнодушен. — Цветы. — Отто откинулся на спинку стула и довольно улыбнулся. — Эстет во мне требует жертв. И мне просто нравятся цветы. А что-то не так? Эльрих на мгновение почувствовал себя глупо. Ему и в голову не пришло, что Отто потакал собственным желаниям и старался не ради омеги. Хотя Эльрих прежде ни разу не видел альфу, которому бы нравились цветы. Даже Медео — мимо, пусть Медео и получал букеты от клиентов. Но если возможную тягу к цветам у Медео Эльрих мог объяснить, то у Отто... Трудно было представить себе более странное сочетание, чем Отто и цветы. Безжалостный солдат и хрупкая красота... — Всё так, просто неожиданно. Никогда бы не подумал, что тебе по душе цветы. — Ага, цветы, — кивнул Отто. — Опавшие листья, запах осенней прелости, можжевельник, полежавшие яблоки, свежескошенная трава, маленькие фигурки из глины или дерева — всё вместе или по отдельности. Приступ умиления обеспечен. — Вплоть до этого? — Самому стыдно, но ничего не поделаешь. — Отто подождал, пока официант поставит перед ним чашку кофе, затем знакомо устремил внимательный взгляд на Эльриха. — Интуиция мне подсказывает, что у тебя приступов умиления не бывает. — И на что твоя интуиция опирается? — У тебя чересчур цепкий взгляд для омеги. Больше похож на оптический прицел к «армо-сент». Эльрих позволил себе в мыслях грязно выругаться. Его взгляд ещё никто не сравнивал с усиленной штурмовой винтовкой. Проблема лишь в том, что Отто двигался в верном направлении и явно не держал Эльриха за блондина. — Если вспомнить, что на досуге ты стряпаешь чучела, а омеги не слишком любят иметь дело с мертвечиной и предпочитают дарить жизнь, а не отнимать... сочетание выходит интересное. — Ледяной взгляд Отто теперь отлично гармонировал с его словами. Эльрих мог только гадать: то ли Отто что-то заподозрил, то ли просто так прощупывает, то ли в самом деле дурачится. — Стряпая чучела, я придаю мёртвому подобие жизни. Кроме того, омеги вообще разные, а я уж точно не консерватор. — Но на прогрессора ты тоже не тянешь. — Потому что я не прогрессор. Это всё равно, что стать консерватором самому, просто поменять альф и омег местами, но суть ведь та же. Обе стороны вызывают у меня отвращение, уж прости. Отто отвлёкся на кофе и уронил в чашку всего один кубик сахара — не сластёна. — Прощаю великодушно, ибо тоже не терплю ни первых, ни вторых. — Странно слышать такое от главы РС. Точнее... разве тебе не сложно тогда уживаться с представителями высшего света? — Я с ними не уживаюсь. Это они пытаются ужиться со мной. — Спрятать насмешку во взгляде Отто даже не попытался. — Отец-омега растил меня один. Ему никто не помогал. Все только осуждали его и ныли, что омеге пристало найти себе альфу, а он молчал и делал всё, чтобы его дети ни в чём не нуждались. Как думаешь, кого эти дети считали сильным, а кого — слабым? И что они запомнили? Эльрих разумно промолчал. Он не знал, что такое семья, поэтому вряд ли мог понять Отто в полной мере, но вот сделать правильные выводы... Жизнь ребёнка, альфы, у которого из отцов был только омега, не могла претендовать на радостную. Наверняка его дразнили и задевали другие дети. А отцу-омеге приходилось тяжело, но ребёнок видел, как отец это преодолевал. Пожалуй, Отто не мог быть иным. Человек, который видел такое, не стал бы относиться к омегам хуже или с пренебрежением только потому, что они омеги. И не стал бы относиться к альфам лучше только потому, что они альфы. Отто судил людей по их поступкам, и именно по этой причине в первый день гона он вёл себя по-разному с омегами — воздавал должное их поступкам. — Если бы не мой отец, я бы здесь сейчас не сидел, — с кажущейся беззаботностью проронил Отто. — А твой отец-альфа? Что с ним случилось? — Погиб. Я его не помню совсем. Он был солдатом. — А его семья? Отто пожал плечами. — Они не хотели иметь дел с омегой в положении и без штампа. Кампания затянулась, так что с браком родители не успели. Мелочи жизни — сплошь и рядом. — Холодная циничность и ни капли осуждения. Окружающих святыми Отто явно не считал и ничего от них не ждал. Знакомое отношение. — Почему ты мне это всё рассказываешь? — Потому что тебе интересно? — Отто вновь пожал плечами и придвинул к себе одно из принесённых блюд. Эльриху было чертовски интересно, вот только поведение Отто озадачивало и сбивало с толку. В компании Отто Эльрих терялся раз за разом, и это уже начинало злить. Нет, не Отто, а собственная беспомощность и неспособность разобраться в происходящем. А ещё непреходящее желание забыть обо всём и просто наслаждаться обществом Отто. При всей своей властности Отто не раздражал Эльриха. Возможно, за счёт обаяния и располагающих шуток, смягчающих эффект, или за счёт непредвзятого отношения, лишённого опостылевших штампов и стереотипов. Во всяком случае, Отто держался ровно, беззаботно и с искренним интересом к собеседнику. Это пленяло. — Ты всегда так прямолинеен? — Тебе так только кажется. Спустя полчаса Эльрих пришёл к выводу, что Отто ничему не удивляется. Даже самые неожиданные вопросы или ответы его не озадачивали. Как будто Отто в принципе удивляться не умел или же видел так много в жизни, что удивить его было очень сложно. И в беседе с ним неловких пауз не возникало — Отто без труда отбивал любую фразу и вынуждал собеседника ему отвечать либо же самому развивать беседу дальше. Эльрих лишний раз убедился, что у Отто всё в порядке с красноречием, а язык подвешен как надо. Ну и сразу становилось ясно, почему именно Отто проводил переговоры. На этом поле боя с ним связываться не стоило — проигрыш обеспечен. Ему бы в дипломаты... — И часто ты воруешь омег у друзей? — расправляясь с последним рыбным блюдом, рискнул спросить Эльрих. — Ялия мне не друг. Знакомый просто. И ты не его омега. Он пытается тебя приручить, но ты не слишком этого жаждешь, как мне кажется. — Довольно смелый вывод. — Почему же? В театре, когда тебе было не по себе или в минуты беспокойства, ты старался быть поближе не к Ялии, а к тому мальчику, что тебя сопровождал. Значит, ему ты доверяешь. Ну или хотя бы ему ты доверял в тот миг больше, чем Ялии. А с Ялией ты всё время держишь дистанцию. Со стороны такие вещи бросаются в глаза. Особенно в случае омег, у которых в крови инстинкты сплочённости ради защиты. Когда омега беспокоится, он старается быть ближе либо к надёжному союзнику, чтобы ему помочь и объединить силы, либо к объекту заботы, чтобы его защитить от угрозы. Рефлекс хранителя, знаешь? Это один из основных инстинктов. Неискоренимый. По отношению к Ялии этот инстинкт у тебя не работает, значит, своим альфой ты его не считаешь. Всё просто. — Отто нацелился на грибы в горшочке. — Дальше — ещё проще. Ты держался в тени и на отшибе, и тебя корёжило от бесед вокруг. Догадаться, что оставаться в доме Ялии ты не хочешь, было легко. Сейчас ты тоже напряжён, но совсем не так, как там. — И как же я напряжён сейчас? — Эльрих постарался положить столовые приборы как можно беззаботнее. — Так, словно идёшь по тонкому льду. Пытаешься во мне разобраться, но у тебя не получается. Ты не знаешь, чего от меня ждать, поэтому продолжаешь беспокоиться вместо того, чтобы расслабиться и наслаждаться приятной беседой и вкусной едой. Причём дело не в твоём состоянии и не в моём гоне. Ты уверен в самоконтроле и уверен, что я тоже себя контролирую. Тебя беспокоит что-то другое. — Отто добил грибы и отодвинул горшочек с невозмутимым видом. — Благотворительная акция, Эльрих. Ты меня заинтересовал, потому что совершенно не похож на омег, которые привлекают альф, подобных Ялии. В театре ты несколько раз поступал совершенно не так, как поступили бы на твоём месте другие омеги. Ты... необычный. И мне импонируют некоторые твои взгляды. Поэтому твоя компания мне приятна — я не соврал. Мне интересно с тобой беседовать. И просто не стоит забывать, что я профессиональный солдат, который руководил группой, а сейчас руководит компанией. Если я потеряю навык разбираться в людях и правильно анализировать их поведение и настроения, меня очень быстро скинут с моего места. Так что... расслабься. Я не укушу. Хотя бы не сейчас. — Но вообще... — Тебе очень хочется услышать от альфы в гоне, что он жаждет куснуть тебя за вот эту роскошную задницу? Тогда ты услышал. У тебя шикарная задница, и я бы куснул. Даже искусал бы всю задницу всласть. Если ты будешь не против. Но я уверен, что сегодня ты меня пошлёшь с такими планами, так что просто молча фантазирую. На деле кусать не буду. Сегодня. — Только сегодня? — Самонадеянность Отто раздражала. — Когда ты будешь не против, я укушу. — Можешь забыть об этом, — отрезал Эльрих с железной решимостью. — Как скажешь, дорогой Эльрих. — Отто довольно скалил зубы в широкой улыбке. Очень хотелось сунуть ему кулаком в нос, чтоб кровь ручьём хлынула. — Кстати, руководитель компании, а почему такой альфа до сих пор не окольцован и ворует омег у знакомых? — Может быть, потому что такой альфа ещё не сталкивался с проявлением искренних чувств? — У Отто вновь знакомо заплясали чёртики в глазах. — Кто бы мог подумать, что ты придаёшь этому значение. — Я настолько прагматичен и расчётлив в твоих глазах? — Смею заметить, ты безжалостен. — Эльрих рискнул придвинуть к себе тарелку с куском торта. — Считаешь, что безжалостность исключает искренность чувств, приступы умиления и уйму других вещей? Эльрих тоскливо вздохнул и осторожно взял ложку. — Нет, я считаю, что с тобой бесполезно тягаться в красноречии. Ты можешь сказать всё, не говоря при этом ничего. — Благодарю за столь высокую оценку моего таланта. Но я сказал то, что думаю. В этом Эльрих сомневался. Отто Райнбах всё так же напоминал ему бесстрастную машину в облике человека. И эта машина ничему не удивлялась. Под внимательным взглядом Отто Эльрих отправил в рот кусочек торта и лишил себя возможности продолжить беседу в текущем ключе. В конце концов, Отто оставался мишенью, и Эльрих не собирался с ним заигрывать, его очаровывать или завязывать бурный роман. Ему и не светило при любом раскладе. Максимум, Отто мог бы разок его трахнуть и забыть, как уйму прочих омег, побывавших в его постели. Эльриха такое не устраивало. И даже если ему хотелось — подспудно — закрутить с Отто, требовалось согласие Отто. Но Отто смотрел на него всё с тем же холодом в глазах. Его речи могли вскружить голову омеге, но взгляд убивал любые намёки на романтику. Ходячее искушение. Он так выглядел, что любой омега потёк бы без капли стыда, но — в то же время — хотелось оказаться от Отто как можно дальше. Он был опасным и безжалостным хищником, и Эльрих чувствовал это предельно остро, потому что тоже был хищником. — Не волнуйся, верну тебя домой в целости и сохранности. Всего один вопрос: ко мне домой или к тебе? — Шуточки у тебя... — Эльрих едва не подавился остатками торта. — У меня дома целая уйма пустых гостевых комнат. Одну для тебя я точно не пожалею. — Отто улыбался от уха до уха, наслаждаясь собственной игрой на двусмысленности. Ему, похоже, вообще нравилось говорить двусмысленности и всякий раз по-детски радоваться, когда Эльрих цеплялся за наиболее щекотливый вариант толкования. — Ты слишком серьёзный, Эльрих. У меня приступ умиления. — Странно. Обычно альф это раздражает. — Возникали нешуточные опасения, что Эльрих таки провалит задание и незатейливо убьёт Отто Райнбаха вне дома. Ещё и при свидетелях. А может, даже в состоянии аффекта. Эльрих таким вот точно никогда не страдал. Его выдержке мог позавидовать кто угодно, как и бесконечному терпению, но Отто... Отто практически без усилий вызывал у Эльриха непривычно сильные эмоции. Мелочь здесь, мелочь там — и у Эльриха дым из ушей валил. Отто едва касался краем бокала нижней губы, опирался левым локтем на столешницу и наблюдал за Эльрихом из-под полуопущенных тёмных ресниц. В тенях казалось, что ресницы и брови у него угольно-чёрные, словно нарисованные, но в бликах света они отливали рыже-каштановым, тона на четыре темнее, чем золотистая медь тяжёлой чёлки. Он весь был таким — солнечные блики, золото, медь и матовая белизна. Шрамы на руках, шее и в вороте рубашки терялись и не бросались в глаза. Или просто не хотелось задерживать на них взгляд, коль уж выпадала возможность полюбоваться на Отто целиком. И ведь хорош же, стервец. Как живое пламя. Взбрело же ему в голову привязаться к Эльриху... Но Эльрих трезво оценивал свои шансы — нет, такой альфа не мог ему обломиться. Ну разве что Отто выставят на рабские торги, да и тогда Эльриху всех денег не хватит, чтобы обойти желающих прикупить это «золото». — Хватит уже смеяться. Ты обещал отвезти меня домой. — Прямо сейчас? — Вопросительные интонации Отто явно не удавались. — Сейчас. Не хочется попасть в неловкую ситуацию и продемонстрировать всем наглядно моё нынешнее состояние, — с откровенной грубостью Эльрих намекнул на течку, но правду сказал. Ткань ощущалась влажной в подмышках и не только. А перед глазами маячил эффектный Отто. И даже будь он не в гоне... — Пока ты выглядишь безупречно, — одарил его комплиментом Отто, грациозно поднялся и с изысканным полупоклоном протянул руку. Пришлось на эту руку опереться, хотя Эльриху очень хотелось подхватить альфу, перекинуть через плечо, отнести домой и швырнуть на кровать. И не слезать с его члена, пока Эльрих не сдохнет... — Но если безупречность даст трещину, это будет прекрасно. — Неужели? — Тебе к лицу вожделение. Контраст сразит наповал. Холод и неприступность во всех цветах страсти — все будут у твоих ног. — Мне не нужны все. — Только я? — Нет. — Эльрих шёл к выходу, чувствовал силу и надёжность руки Отто и старался на Отто не смотреть. — Соблазняешь запретным плодом. — Почему бы тебе тогда просто не трахнуть меня в каре? Сразу быстро решим проблему и забудем друг о друге. Сопротивляться не буду — с альфами я уже трахался, не в первый раз. Зато сразу убедишься, что у меня в заднице совершенно обычная дырка, как у всех, и пользуюсь я ею точно так же, как все. — Эльрих помнил, что Отто не нравилось, и старался вести себя цинично и предельно грубо. Он собирался Отто убить, а не развлекать его в постели. Ещё и интерес Отто выглядел в чём-то даже оскорбительным, несмотря на скидку на происхождение Отто и его взгляды. Всё-таки Отто в самом деле был чертовски эффектным и привлекательным альфой, он без труда мог получить любого омегу. Ну так какого чёрта он пытался окрутить старомодного Эльриха, который ничем не походил на райскую птичку при своих метр девяносто три, выглядел на фоне холёных и утончённых омег сущим увальнем, был слишком серьёзным и не рвался подчиняться альфам? Эльрих ведь ни одной попытки не сделал, чтобы хоть немного заинтересовать альфу намеренно или хоть капельку прельстить собой. Он просто чётко знал — не про него Отто. Отто неожиданно придержал Эльриха за руку, заставил остановиться и повернуться, чтобы видеть лицо. — Не веди себя так, словно я Ялия. Я не консерватор и не прогрессор. Зато вечер не пропал зря. Я отвезу тебя домой, не беспокойся о своей неприкосновенности. Но мои хорошие манеры не означают, что я перестану пытаться тебя соблазнить. Вот когда ты ответишь взаимностью, если ответишь, тогда они перестанут быть лишь попытками. Эльрих и без этих слов отлично понял намерения Отто, но вот в интерес Отто к себе как раз Эльриху и было сложнее всего поверить. Однако Отто в самом деле доставил его домой в лучшем виде, проводил до двери и попрощался. И за всё время, что они провели вдвоём, у Эльриха была сотня возможностей, чтобы Отто прикончить. Попытаться. Если бы только это вписывалось в заказ, но увы. Дома Эльрих взял себя в руки и принялся усиленно размышлять над самим заказом. Неужели рамки настолько узки? Неужели Отто непременно надо убивать в поместье и тщательно прятать сам факт убийства? Задавать вопросы заказчику — самое глупое, что только можно сделать, поэтому Эльрих вознамерился основательнее поработать с известными фактами. А фактов нашлось немного, потому что РС контролировала информационные потоки. Эльрих поработал над внешностью, прихватил документы аналитика с Рефо и напросился на личную встречу с бывшим представителем «Аквилона», что нынче работал на ещё трепыхающуюся компанию-конкурента. Пустить пыль в глаза Эльрих умел, особенно когда деловые рамки ограничивали словесные потоки с обеих сторон. Эльрих под видом господина Аго с Рефо поведал господину Штайну, что прибыл для консультации. Поплакался, что якобы на Рефо сложилась сходная ситуация, и одна компания пытается установить монополию. — Как вам удаётся противостоять РС и сдерживать её? Я сомневаюсь, что Райнбах основал компанию за счёт личного капитала. — Нет, конечно. Такую компанию основать без привлечения стороннего капитала в принципе невозможно. — Штайн вздохнул тоскливо. — Но Райнбах просто обвёл всех вокруг пальца. Как вы понимаете, когда Райнбах начал творить своё детище, все предполагаемые инвесторы проверяли его счета. Будь у Райнбаха личный капитал, покрывавший пятьдесят процентов требуемой суммы для старта, и никто бы не согласился в это лезть. Все бы поняли, что Райнбах за первый год получил бы половину общих средств. И даже ровно половина — это уже серьёзно. — Значит, Райнбаха проверяли, и половины у него не нашли? — У Райнбаха на тот момент было всего двадцать процентов от необходимой суммы. За год он не успел бы сделать пятьдесят из двадцати даже с его умом и везением. А его проекты выглядели чертовски перспективно. При таком раскладе он, конечно же, нашёл себе недостающие восемьдесят. Проблема в том, что за год он сделал шестьдесят и оставил всем прочим только сорок. — Но как? — У Эльриха имелось предположение, и господин Штайн не замедлил его подтвердить. — Его люди. Райнбах сильно рисковал, когда делил между ними свои средства. У него не было возможности должным образом всё оформить, ведь тогда капитал отследили бы. И он просто взял и отдал тридцать процентов своим людям. Вы же понимаете, что если бы кто-то из них захотел оставить средства себе, Райнбах ничего не смог бы доказать. Но проблема в том, что все его люди сохранили средства для него. Никто не положил в свой карман и кредита. А этот мерзавец провёл первый проект, успешный и шумный, поднял компанию в начало рейтинга, повысив стоимость каждой доли, а затем запустил долговременный проект. Шумиха стихла, стоимость долей упала, и Райнбах выкупил сорок процентов долей к своим двадцати. Меньше чем за год, представляете? Ну и тогда он развернулся в полную силу — кто бы его остановил? Честно скажем, Райнбах мог вообще выкупить все доли, но не стал этого делать. Эльрих даже понимал, почему Отто бросил инвесторам такую кость. И понимал, что Отто никогда не станет выкупать все доли. Ведь если бы Отто выкупил все доли и сделал компанию только своей, подставил бы всё под удар. Проще уничтожить компанию, когда она мешает. Чужую компанию. Но Отто сейчас держал только шестьдесят долей. Сорок — чужие деньги. И чем крупнее компания, тем больше и размер каждой доли. На нынешний день одна доля в РС наверняка составляла годовой бюджет мегагосударства. Сорок же долей выглядели страшной суммой. И эта сумма принадлежала маститым дельцам, влиятельным компаниям, банкам и даже госсистеме Софор. Для них уничтожить РС — это всё равно как самих себя ограбить, причём так ограбить, что весь Сектор А обитаемой Вселенной это мгновенно прочувствует. И на экономике это отразится затяжным кризисом на долгие десятилетия. Отто безусловно всё это отлично просчитал, поэтому Эльрих мог дать руку на отсечение — Отто никогда не попытается сделать РС полностью своей. Он создал эту компанию и не хотел её потерять, потому и обеспечил безопасность компании самым простым и оптимальным способом. Тут уж ясно без вариантов, отчего заказчик жаждал тихой кончины Отто. Причём Эльрих не без оснований полагал, что заказчик далеко не один. Шестьдесят долей Отто давали ему определяющее право голоса. По факту, именно Отто компанией владел и управлял. Один его голос перевешивал все остальные. Чтобы остальные могли получить шестьдесят долей Отто и претендовать на решающий голос, им требовалось, чтобы Отто либо продал свои доли, либо ещё как их лишился. Продавать Отто не стал бы ни за что. И всё свелось к единственному варианту — избавиться от Отто. Но в итоге Отто и этот вариант урезал до минимума своими распоряжениями. Убить Отто теперь означало «всё потерять». И закон действительно оставлял заказчикам всего одну лазейку — естественную смерть. Юридический сборник Софор считал естественной смерть человека в результате болезни или процесса старения, а также по месту жительства или постоянного фактического пребывания по неосторожности или при стечении обстоятельств, когда умерший сам был виноват в своей кончине. Проще говоря, если человек в родном доме оступился, полетел с лестницы и свернул шею, то он сам и виноват, ведь это был его дом, его лестница и его нога. Ну или человек был не виноват, но он знал собственный дом и никто другой в его смерти виновен не был. Эльриха перекосило от мысли, что Отто придётся умереть из-за полёта с лестницы. Такая смерть Отто совершенно не подходила. Но Эльрих при всём немалом своём воображении не мог придумать подходящую Отто естественную смерть. Последней соломинкой был Клаус Мюллер. Как ни печально, но следовало сосредоточиться именно на нём и на время об Отто забыть. Эльрих снова влез в чужую шкуру, обрызгался смесителем и обосновался в каре. Параноидальность Клауса создавала лишние проблемы, и Эльриху приходилось всюду за Клаусом ездить на липовом такси, каждый день меняя лица, чтобы Клаус ничего не заподозрил. Клаус мотался по городу, ежедневно навещал Отто в поместье и в бордель не заглядывал. Однажды поздним вечером Клаус вывалился из дома, куда только минут семь как вернулся, и направился в поместье. Эльрих поскучал в такси полчаса, не выдержал, сдвинул панель и подключился к домашней линии. Увиденного хватило, дабы понять, что Клаус у Отто заночует. Тихо ругаясь, Эльрих покатил домой. Дома полюбовался на монитор и просмотрел данные с камер. Наскоро ополоснувшись в душе, Эльрих влез в костюм и на родном каре отправился в «Цветущий сад». Медео без лишних вопросов рассказал о порядках в борделе для альф и даже набросал план, указав апартаменты двух омег, которых мог навестить Клаус. — У них система похожая. Если у омеги клиент, то их не беспокоят. Рабы приносят полотенца или ещё что только по распоряжению. Без распоряжения доставляют завтрак, обед и ужин в одно и то же время. Рабы дальше передней комнаты не проходят. Хорошо бы, чтоб Клаус раздевался в передней комнате — удобно. Но Эльрих не обольщался. Прихватив Медео, Эльрих поехал в ночной клуб — лишние подозрения были ему ни к чему, зато все знали, что Медео он навещает не в первый раз. Да и Медео побаловать хотелось. Мальчику нравилось выходить в свет вместе с Эльрихом. И Эльрих не позволял себе слишком многое: ему вполне хватало, если Медео сидел у него на коленях в клубе и растерянно глазел по сторонам, ещё Эльрих позволял себе обнимать Медео иногда, ну и позволял пару поцелуев — куда без этого. Всё это заставляло других омег давиться слюнями и держать руки подальше от Медео. — Ты не похож на человека, который часто заглядывает в такие места, — пробормотал Медео, устроившись рядом с Эльрихом на диване. Им принесли две чашки кофе. — Часто и не заглядываю. Мне театр и опера больше по душе. — Эльрих провёл ладонью по голому колену Медео, после приобнял за пояс. — И ты не танцуешь? — Медео скосил глаза на парочки, качавшиеся под музыку на танцполе. — Танцую, но паршиво, — не стал врать Эльрих, принюхиваясь к кофе. Незадолго до рассвета Медео вновь сидел у Эльриха на коленях, едва ощутимо касался кончиками пальцев скул и с упоением вновь и вновь скользил языком по губам, пробирался между и настойчиво дразнил. Пришлось сгрести негодяя в охапку, отвезти домой и вернуть только в полдень. До вечера Эльрих бессовестно дрых под одеялом, а потом опять таскался на такси за Клаусом. Клаус снова остался на ночь в поместье Отто. И ладно бы он тоже работал, как Отто, так нет. Они с Отто поужинали, и Клаус залёг спать в гостевой комнате. Эльрих озадаченно поскрёб пятернёй затылок и удивлённо хмыкнул. На следующий день удивился и того больше: Отто и Клаус уехали из поместья вместе. Что хуже, Эльрих потерял их на выезде с набережной. Вернулся назад, всё прочесал, но кар Отто будто испарился. Эльрих ехал за ними предельно осторожно, вряд ли они заметили слежку. Тогда куда же кар подевался? План города по нужному сектору ничего Эльриху не дал. Он ума приложить не мог, куда Отто понесло и зачем. Поразмыслив, Эльрих вернулся к РС и принялся ждать. Выпил три чашки кофе, купил горячий бутерброд, прикончил и выбрался из салона, чтобы купить второй. Тогда и увидел кар Отто. Клауса высадили у крыльца, и кар двинулся дальше. Рассудив, что Клаус вряд ли куда-то рванёт из РС в ближайшее время, Эльрих забыл о бутерброде и почесал следом за Отто. Как он и предполагал, кар вернулся в поместье. Эльриху повезло увидеть Отто в окне кара — во время остановки у ворот стекло опустилось. Отто показался Эльриху чересчур бледным и уставшим, вряд ли в таком виде он покинул бы поместье до вечера. Вернувшись к РС, Эльрих вновь принялся скучать в ожидании. Рабочий день успел закончиться, а Клаус всё не выходил. Уже начало темнеть, и Эльрих немного забеспокоился. Выдохнул, увидев наконец Клауса на крыльце. Но через полминуты Эльрих напрягся, потому что Клаус тяжело шагал прямо к его кару. Срываться с места было бы глупо, так что Эльрих крепче вцепился в руль. Клаус деловито распахнул дверцу и устроился на пассажирском сиденье позади. — Сначала на Банковскую площадь, потом — на проспект Граус. Эльрих небрежно кивнул и аккуратно влился в поток каров. Бросил быстрый взгляд в зеркало, чтобы оценить фальшивое лицо и убедиться, что Клаус его не узнал. Заодно Эльрих ссутулился сильнее и постарался опустить плечи. Смеситель и тяжёлый парфюм в комбинации давали запах, больше подходивший альфе, хотя выделить чёткие нотки аромата ни у кого не получилось бы. Эльрих надеялся, что Клаус не обратит на это внимания, иначе точно заподозрит Эльриха во всех смертных грехах разом. В зеркале Эльрих время от времени наблюдал за отражением Клауса, и тот задумчиво хмурился, словно размышлял над какой-то большой проблемой. На Банковской площади Эльрих остановился у широкой лестницы, ведущей к круглосуточным офисам. Клаус попросил подождать пять минут. Можно было воспользоваться этим и смыться, но тогда Клаус уж точно сделает ненужные выводы, ибо какой таксист сбежит, не получив оплату? Эльрих дождался Клауса и отвёз его домой, разжившись двумя сотнями кредитов.