***
"Я так ненавижу себя. Слишком слабохарактерный." Как только они переступили порог кафе, Германия уже начал самобичевание. В нос сразу ударил приятный запах кофе и блинчиков с разными вкусами. В кафе народу было меньше, чем ожидал русский, и они выбрали дальний столик у окна. Немец сразу поморщился от жара. Сняв серый шарф и расстегнув куртку, он выдохнул. Стало чуть полегче, но всё-же не достаточно. Нельзя снимать больше. Свитер всё ещё "украшали" пятна крови на внутренних сторонах рук. Очкастый не думал что он пойдёт куда-то ещё, кроме продуктового. К ним подошёл официант, протянув меню. Русский сразу что-то ответил, кареглазый не услышал, но когда спросили у него самого, быстро ответил, слегка улыбаясь: "То же, что и тебе, друг." Снова тишина. Россия медленно снял с себя верхнюю одежду, аккуратно кладя рядом. Взгляд приглашённого сразу вцепился в действия высокого. Как непринуждённо он двигался, как прикрыл глаза. Он совсем не похож на того Россию, что пытался упросить немца остаться. Он... спокоен. Германия находил в этом безумную эстетичность. Пришлось с усилием оторваться от парня. Что это с ним? Русский слегка постучал пальцами по столику, смотря на немца. Последний чувствовал себя очень неловко и чтобы хоть как-то разрядить обстановку, спросил: — Как там Польша?... Славянин кажется ожидал этого вопроса, и улыбнулся. — С ним всё в порядке. Япония после твоего ухода кинулась помогать Польше... Знаешь, вы оба были на взводе, так что этого можно было ожидать. — Я... Ещё раз извиняюсь. Ich wollte es nicht... Глаза выражали истинное сожаление. Россия хотел как-то поддержать своего давнего друга, ведь такой вид больно прошёлся по сердцу. — Значит... Мы редко виделись в последнее время. Сам знаешь — работа, бумаги. И я даже ничего о тебе не знаю. Это странно, если считать — что мы давние друзья. Так что могу ли я поинтересоваться, что у тебя поменялось? — Если честно, нич-.. — Ой, да ладно тебе! Мне говорили, что ты куда-то уезжал этим летом. — Славянин расплылся в ухмылке. — Ух, да, ты поймал меня. Наверно я должен начать... Германия совсем забыл, каким тот может быть. Вежливым, дружелюбным. А ещё он прекрасный слушатель, так почему не поговорить? Или... высказаться?.. Напряжённая атмосфера слегка рассеивалась и немец потихоньку стал привыкать к компании старого друга. Кареглазый вдохнул и начал говорить.***
Нет, он больше не следил за ходом мысли собеседника. По крайней мере, не специально. Россия был заворожён говором Германии. Он был выразителен. Русский замечал, как тот жестикулировал тонкими пальцами. Взгляд был прикован к тонкой линией губ, что так плавно передавали все русские звуки. Да, иногда он запинался, заменял некоторые слова немецкими, и кажется получал наслаждение от знакомых звуков. Немец знал русский, выучил его досконально, но иногда этот язык казался ему по странному чужим. И очнулся славянин только тогда, когда его буквально в лоб спросили: — ...Rußland? Ты меня слушаешь..? Русский выпрямился и сразу промолвил. — У тебя красивое произношение слов. Немец смутился от того, как его быстро заткнули, сменяя тему. Но и от того, что никто никогда не обращал внимания на такую мелочь, как говор. Некоторые даже смеялись над ним. Наверное, из-за этого кареглазый как можно больше молчал. И теперь — когда он услышал такое, его охватило приятное чувство. Его похвалили?.. — Не... — Я серьёзно. Мои уроки тебе помогли? Точно он не помнил, как начал испытывать страсть к этому языку. Скорее, его удивляло, как отец ловко разговаривал на двух языках, при желании "переключаясь" между ними. Однажды, он спросил значение слова... "Любовь" и получил тёплый ответ, что было не свойственно Рейху. Он считал, как будто это язык открывал в читающем нового человека. Тогда, маленький Германия увидел в библиотеке новую книгу. Русскую книгу. И по-тихому стащил её, но к его сожалению ни одного слова не было понятно. И конечно, Рейх узнал о страсти своего сына. Он мог лишь подивиться. Но вместо того чтоб ругаться - отправил мелкого учить русский в семье Совка. Союз конечно рад поучить Германию, но у самого дел невпроворот, так что он быстро заставил Россию заниматься с ним после их уроков. И это помогало. С одной стороны они играли "учитель - ученик", и с другой получали знания. Оба. Всё, что русский узнавал на уроках - потом говорил немцу. Иногда даже кареглазый просвещал славянина в немецкую речь, но это было редко. — Да, очень. Я рад, что ты мне тогда помог. — Оба еле слышно засмеялись, закрывая глаза. Кажется, в их головах всплыло одно и то же воспоминание. Им принесли заказ. Россия поблагодарил официанта, что поспешно удалился к другим столикам. На обоих красовался шоколадный чизкейк с двумя дольками клубники. Конечно... Русский любит сладкое, в отличие от "острых" предпочтений Германии. Последний изогнул бровь, переводя взгляд с порции на собеседника. — Снова меня не слушал, да? — Мило улыбнулся высокий и отправил кусочек сладкого десерта в рот. Немец слегка прикусил язык, растягивая виноватую улыбку. — Так и думал. Хотя бы попробуй. Он не мог отказаться, хотя бы потому, что это было бы не вежливо. Чизкейк был не таким приторным, как тот, что он заказывал здесь неделю назад. Может это из-за сегодняшней компании? Кто знает... Германия немного застыл в выражении лица и вызвал смешок со стороны собеседника, вырывая из некого "стазиса". — Я же говорил что это вкусно. Кареглазый не находил слов. Впервые за долго время его не тошнило от сладкого. И через несколько минут на его тарелке не осталось ничего, а сам он удовлетворённо улыбался, прикрыв глаза. Заметив на себе взгляд, он поднял веки и слегка охнул, когда Россия был слишком близко от его лица. Оно выражало спокойствие и это слегка настораживало. Его рука поднялась со стола и коснулась скулы немца. Щеки сами зажглись краской, но он не двинулся. Пройдясь с подбородка до линии губ, славянин убрал руку и коснулся языком своего пальца. — Ты испачкал лицо. — Да, довольно весомое оправдание, если считать что Россия сладкоежка. Телефон зазвонил, проигрывая динамичную мелодию. Русский незамедлительно ответил, переводя взгляд в окно. Германия не слышал, что он говорил. Его мысли были заняты произошедшим. Высокий был непоколебим. Румянец ещё больше разрастался по лицу. "Что это сейчас произошло?!" — Хэй, Германия?.. — Его рука легла на ладонь кареглазого, призывая внимание. Взгляд был настороженный, и выражал недоумение. — Ты как-то выпал из реальности, с тобой всё хорошо? — Ja klar... — Улыбаясь проговорил немец, убирая руку из "хватки" собеседника. — В общем, мне нужно идти. Я хотел это поберечь для себя, но раз так вышло, то отдам тебе. Парень вытащил из своей сумки ксерокопии и поставил на край стола. Тогда - на собеседовании он поругался с Польшей из-за них, так что сейчас Германию передернуло от вида этих бумаг. Только он хотел возразить, но славянин поднял палец вверх, приказывая замолчать. И телефон снова зазвонил. — Прости, время на уговаривание нет. Увидимся, старый друг. Россия удалился, оставив немца обдумывать происходящее. Высокий перехватил официанта по пути и было видно, как он оплачивает их заказ. Затем он быстрым и размашистым шагом отправился на улицу, покидая тёплое заведение. Кареглазый видел его. Видел как ветер трепал его длинное пальто, трепал его фирменную шапку-ушанку. Видел, как он пропадает из виду, теряясь среди домов. Германия уставился в окно, в то место, где сейчас был его друг. Германия подумал, может не всё так плохо? И в тот миг по окнам покапало. Пошёл дождь.