Семья

Серая комната. Меня обступила пыль, невидимо плавающая в воздухе. Взгляд сосредоточен на мониторе, мешки под глазами. Я решил стать медиком, когда у тёти Лизы обнаружили рак. Где-то через пару месяцев после того, как мать и брат уехали. Снова просматриваю тысячи страниц, от заявлений медцентров, что, мол, они почти разработали вакцину, до блогов доморощенных магов, берущихся изгнать тёмную ауру из опухоли. Заявления, обещания, всего лишь - громкие слова. Я стиснул зубы. Скрипнула дверь, меня пронзил холодный взгляд. Я обернулся на Сашу. Он чуть замялся, но снова изобразил статую бога Презрения. Если такой есть, то образ надо было лепить с моего брата. - Что у тебя с Вадимом? Мои пальцы задрожали. - А что? – я попытался изобразить невинность. Не вышло. Он поиграл желваками. - Не прикидывайся. Думаешь, я не замечал, что каждый вечер куда-то с ним уходишь?! Я откинулся на стуле, губы разошлись в самодовольной улыбке. - Хо-хо, ты ревнуешь? Я пугливо покосился на побелевшие костяшки его кулаков. - Так что у тебя с ним? – процедил брат. - То, чего ты мне никак не можешь дать, – я усмехнулся. Ой, зряя… Его лицо исказилось гневом, он схватил мой локоть, швырнул к стене. С меня полетела едва не порванная одежда, звякнула ширинка его брюк. Внутри всё заколотилось от предвкушения, я и не подумал сопротивляться. К тому же, после встречи с тётей Лизой проснулось чувство вины, затеплилась трусливая надежда, что его грубость заставит забыть о неизлечимости рака хотя бы на время. Я машинально упёр руки в стену, не успел выдохнуть, в меня ворвалось раскалённое тело. Вжался щекой в обои, невольно расставляя ноги шире, выпячивая зад. - Тебе нужен жёсткий, да? – прохрипел он. Оттянув мою голову, набросил на неё галстук, резко затянул, выбив из меня стон. Его плоть внутри меня ритмично задвигалась, ткань удавки обмотана вокруг кулака, медленно отбирая у меня доступ к кислороду. Я знал об этом способе. Если начать задыхаться и одновременно кончать, ощущения усиливаются раз в десять. Главное, кончить чуть раньше и успеть начать дышать прежде, чем умрёшь. Агония боли смешалась с наслаждением, комната мгновенно пропахла потом, тяжёлые дыхания заиграли в унисон, отдаваясь от стен, из-за которых слышен гул телевизора, ведь прямо за стенкой ничего не подозревающий отец. Я раскалился до потери головы, будто бьюсь в истерике, сам насаживаюсь на брата, отталкиваясь от стены, горло хрипит, язык чуть не свешивается с нижней губы, его рука сжимает мой стояк у основания, превращая всё в горько-сладкую пытку. Взрыв, тело выгнулось, будто переломленное, в голове тысячи искр, такое ощущение, будто они слепят глаза, с век сорвалась солёная влага, стон потонул в хрипе. Тут же в лёгкие ворвался воздух, болезненно заполняя их. Я обмяк, сползая по стене. Он придержал меня, уткнулся лбом в стену поверх моего плеча. Я из последних сил изогнулся, чтобы посмотреть на его лицо, из зажмуренных век пробивается влага. Саша… плачет? - Скажи… - слабый голос брата, пустой взгляд направлен в стену,– Перед ней… Мы уже не сможем искупить свою вину?.. - Нет. - Просто ответил я, потому что это правда. - Мы уже… Никогда не вернём то время... - Нет. - То, что между нами – ошибка. Он отклеился от стены, позволяя мне рухнуть тряпичной куклой. Звякнула ширинка, нервной походкой он вышел в коридор. Тут же звонок в дверь, он, не раздумывая двинул открывать. Из-за двери я разглядел Вадима, нахмурившего лохматые брови. - Где он? - Кто? – буркнул брат, медленно приходя в себя. - Моя собственность, – парень холодно улыбнулся. - Кто твоя собственность? – я испугался звенящего голоса Саши. - Будто ты не знаешь, что этот пидорок ради тебя играет в мою собачку. - Что?!.. - Я видел тебя в парке, – серьёзно отметил Вадим. – Ты же каждый вечер следил. Ты же его голубок, неужели не догадался? Я всё понял про вас, как только узнал, что он гомик. Так, где он?.. Я слушал, будто во сне, невидящим взглядом уставившись в пол. Как он посмел нарушить уговор? Зачем он это сделал?.. Из-за того, что узнал, что я гей? Брат резко толкнул Вадима, за ними захлопнулась дверь квартиры. Я часто задышал от испуга, оттуда раздались удары. Попытался подняться, но зад пронзила острая боль, я встретился лицом с порогом комнаты. - Папа!.. – захрипел я. Мне плевать, в каком виде он меня застанет, только бы остановил брата. Но он, похоже, опять уснул на диване. - Папа! Там Саша! Пааааапа… Помоги… Кто-нибудь… Спасите… - давлюсь слезами, тело невольно скрючивается в комок – Саша… Он вошел окровавленный, с потом, стекающим ручьями по красивой спине, бледное лицо будто запечатлело на себе саму пустоту. Грохотнула дверь ванной, ударил шум душа. Я медленно натянул майку, рухнул на кровать. Рукой достал до валяющихся на полу джинс, и выудил сигареты. Закурил, уставившись в потолок, выпуская в него вьющиеся клубы дыма. Заполняемые никотином лёгкие неприятно хрипят, ещё не оправившись от удушья. Как ни странно, я не боялся. Он чуть не задушил меня насмерть, многие, слышавшие о таком методе усиления ощущений, умирают, когда дрочат, стоя в петле, подцепленной к люстре. Просто не успевая отличить оргазм от последней стадии удушья. Но мне было всё равно. Наверное, я ему верю. Или готов умереть от его руки. Я затушил сигарету о бляшку ремня, окурок упал на паркет. Снова поднялся, кое-как натянул джинсы. Прошёл на кухню, сложенными ладонями набирая воду из-под крана, швыряю в лицо, холодные струи стекают по груди. Я невольно отметил, что шум душа какой-то однообразный, как если бы под ним никто не двигался. Сердце тут же пугливо заколотилось, я бросился в коридор, руки вцепились в дверь, начал тянуть её. Заперто. - Саша!... Брат! Ответь! Саша! Я метнулся к коридорной тумбочке, выхватил оттуда похожий на маленький ломик ключ. Завозился с ним, дрожащие пальцы не слушаются, не могу сдержать поток матов. Наконец, дёрнул на себя дверь. Глаза расширились ужасом. Белый кафель окрашен красным, в ванной нагое тело, откинута голова с бледным, безразличным лицом близнеца, рядом равнодушно бьёт поток душа. - САША! – я бросился к нему, дрожащими руками поднял голову, пошлёпал по щекам, резко сжал руку выше порезанного запястья, пытаясь заменить пальцами жгут. – Очнись, придурок! Идиот! Он вяло расклеил веки, на меня уставились потухшие глаза. - Брат… - сорвалось с обескровленных губ, дрогнувших в улыбке. - Далбак! Грёбаный удод! Ты обо мне подумал?! – я уже чуть не рву карманы, в поисках мобильного. - Ало, скорая?!.. «Там где слабый прогнётся, сильный сломается» - вспомнилась фраза. Я остался один на один с белыми стенами больничного коридора. Сначала тётя Лиза, теперь Саша… Я сломал его. Доигрался. Любовь-ненависть, какая-то странная ложь. Постоянно планы, стратегии, неужели нельзя быть честными? Хотя бы с собой… Неужели так сложно было сказать ему раньше, что всё, что я делал – из-за него, ради него! Просто ребёнком я этого не понимал. Может, если бы я сразу после того дня, когда он надел на меня ошейник, снова признался ему, сжал так крепко, чтобы не отпустить уже никогда, он бы не сделал этого. Но мне тогда было слишком больно, чтобы простить. Может, если бы час назад я не провоцировал его, а просто сказал, что люблю… Я так боялся, что он не поверит. Опять. Второй раз, я бы точно слетел с катушек. Но всё же… - Идиот… - я сжал голову руками, чуть не раскачиваясь на скамье, как псих. - Простите, вы родственник? – меня отвлёк мягкий голос, я поднял бешеный взгляд на появившегося из-за двери усатого врача. - Что с ним?! – выдал осипшим голосом. - Не беспокойтесь, он жив. … - Скажи… Почему? Мы остались наедине, брат и я, белые стены и пустая койка соседа. - Я не должен был приезжать, – его слабый голос, взгляд уставлен в потолок, голубые радужки подёрнуты туманом. Я сжал кулаки, из всех сил сдерживая всхлипы. - Не говори так. - Если бы я не приехал… Ничего бы не запуталось. - Запуталось?... – будто эхо повторил я. - Я видел, что ты злишь меня нарочно. Знал, что ты бы не отдался этому ублюдку по собственной воле. Чувствовал, что ты не врёшь, но не мог ничего сделать. Чёрт, я просто ревновал, – он устало зарылся пятернёй в чёлку, скрывая от меня глаза. – Если бы я не узнал, что ты гей, может, всё было бы по-другому. - Не говори так, будто это последняя речь в твоей жизни! Всё ещё можно исправить! - Исправить? – горькая усмешка обескровленных губ. – Даже если ты будешь меня ненавидеть, как в детстве, я не смогу. - Но мы можем… - робко начал я. И тут же всё разлетелось на осколки, стоило увидеть его пустой взгляд. - Издеваешься? - Нет, но!.. - Ты понимаешь, что это не просто гомосексуализм, это инцест! – почти зло выдал он. Я пугливо замолчал, изнутри колотит страх. Брат прикрыл веки, глухо заговорил. - У меня в том городе осталась девушка, почти невеста. Но я уже не могу к ней вернуться. Я ничего не сказал ни ей, ни матери, как идиот рванулся сюда… - Я люблю тебя! – отчаянно выкрикнул я. Он уставился в потолок. - Я знаю. - Так почему?.. – я не смог больше ничего произнести. Его пустой взгляд сказал всё, внутри разверзлась бездна. Но он всё-таки добил. - Мы не сможем. … Ночь укрыла город. Свежий воздух гуляет по улицам, треплет одежду редких прохожих. Я сжал пистолет, рукав натянут до дула, лицо скрыто в тени капюшона. Владимир… Если бы не он. Если бы он не сделал со мной этого, если бы брат не узнал. Тогда ведь всё было бы замечательно. Вспомнил то, как он обнял меня, когда я сказал отцу, что брат не гей. Внутри болезненно сладко защемило. Холод оружия в руке отрезвил. Гнев с новой силой поглотил меня, будто пламя, мысли в голове спутались с картинами расправы. Пистолет взял у Вадима, ворвавшись в его квартиру, он отговаривал, просил не делать глупостей, может, даже пытался извиниться, но я не слышал ничего. Наконец, выбил из него информацию о глоке отца. Он ещё в детстве пугал меня им. И теперь, я глупо улыбаюсь, впитывая холод рукояти настоящего оружия. Впереди уже виднеется тот самый гей бар, где ошивается этот ублюдок. - Где Владимир? – я просверлил взглядом бармена. - Какого Владимира вы ищете? – деликатно осведомился молодой парень. - Фотограф! Красивое лицо окрасилось задумчивостью. - Если вы о том, кого я помню, то он уже неделю не появлялся. Даже больше. - Чего?! Где он живёт? – рявкнул я. Парень чуть попятился, боязливо покосился на странно оттянутый рукав куртки на правой руке. - А ты не знаешь, малыш? – полупьяный голос из-за столика. Я резко обернулся, парочка престарелых голубков потягивают пиво. - Вот! – один из них что-то поклацал в мобильнике с большим сенсорным экраном, протянул его мне. Я уставился на страницу сайта новостей, взгляд уцепился за фотографию изувеченного трупа, обрывок текста « Владимир Сергеевич Кондратьев был найден забитым до смерти в собственной квартире. По оценке экспертов в течении двух часов после избиения он был ещё жив… Полиция ищет убийцу, оставившего множественные отпечатки на месте преступления…» Снова перевёл полный ужаса взгляд на фотографию, узнал мощную фигуру Владимира, его окровавленный профиль. Пистолет чуть не выпал из ослабевших пальцев. Внутри шевельнулась надежда, а может это не Он убил? Может, кто-то другой? Может, в тот же день, в тот же период времени Владимира избил кто-то другой? Саша не убийца, нет! Я порывисто сел на корточки, зажимая голову руками, расширенные ужасом зрачки уставились в пол. Посетители покосились на звякнувшие рядом мобильник и пистолет. - Охрана… - тут же среагировал бармен.