Ближе, чем братья

      Осенние листья украшают мощеный камень Брюгге. Геллерт разглядывает очертания зданий на фоне неба. Большую часть городских построек уже восстановили, но в Брюгге все равно ощущается послевоенная апатия. Радуются только жители, которые успели занять места повкуснее в центре, сколотить кофейни, магазины. Несмотря на серое небо, унылых горожан и невеселые мысли, Геллерт улыбается.       После долгих лет изоляции магов он видит, как оживает Европа. Первые стычки, начавшиеся в крупных городах, быстро закончились, им на смену пришла затяжная партизанская война в глухих деревеньках. И вот прошел год, целый год с того дня, как маги Европы и Азии заявили о своем выходе из коалиции, которая поддерживала Статут.       Мимо Геллерта бежит вприпрыжку девочка, за ней идет чопорная дама, сжимая в руке волшебную палочку:       — Софи! Стой, Софи! — кричит женщина.       Они не обращают на Геллерта внимания, и сейчас его это устраивает. Он в Брюгге не ради обожания угрюмых горожан. Глупо приходить в такую глушь, чтобы привлечь внимание.       Подающий надежду мракоборец из Британии отправил Геллерту письмо, в котором писал, что в ходе одной из рядовых операций получил сведения, вероятно, имеющие ценность для «герра Гриндельвальда и герра Дамблдора».       В письме были точные сведения о нахождении Грегоровича, мастера волшебных палочек, который скрывался после визита Геллерта. И, хотя об угрызениях совести речь не шла, повод показался подходящим. Теперь, когда Грегорович хорошо понимает, кто такой «герр Гриндельвальд», принести ему «самые искренние» извинения и заплатить будет куда проще.       К столику, за которым сидит на пыльной улице Брюгге Геллерт, направляется волшебник средних лет. Темноволосый, он внимательно смотрит на Геллерта, а его рука в кармане выдает человека, готового атаковать.       Геллерт медленно достает Старшую Палочку и кладет на столик рядом с чашкой чая. Мастер волшебных палочек останавливается, долго оценивает Геллерта взглядом, потом вытаскивает руку из кармана и идет вперед, вытянув ее для рукопожатия.       — Рад встрече, господин Грегорович, — говорит Геллерт, жестом приглашая мастера сесть напротив. — Я попросил вас прийти сюда, чтобы уладить незавершенные дела. Если позволите.       Грегорович уверенно отодвигает стул, садится и зовет официанта, но Геллерт замечает, что его левая рука мелко дрожит.       — Полагаю, речь пойдет о волшебных палочках, господин Гриндельвальд? — спрашивает Грегорович, когда ему приносят кофе в крошечной кружке.       — В прошлом я поступил нечестно по отношению к вашему таланту, — Геллерт достает из кармана пальто мешочек с деньгами. — Палочка, которую я взял в вашем магазине, без сомнения не имеет цены, но я надеюсь, это положит начало нашей дружбе.       Грегорович забирает кошель и, не глядя, убирает в карман. Он все еще хмурится.       — Есть вещи, ради которых волшебник должен рисковать, — продолжает Геллерт. — Даже если эти вещи кажутся преступлением, даже если не все смогут понять их истинный смысл. Я не жалею о совершенном поступке, но я признаю ваш талант и не хочу, чтобы из-за этого инцидента прирожденный мастер жил в таком… — Геллерт подбирает подходящее слово, — захолустье.       — Захолустье? — Грегорович усмехается. — Как вы верно заметили! Да, здесь нечего делать, если только вам не нравится целыми днями пить кофе у главной площади. Полагаю, вам что-то нужно, господин Гриндельвальд?       — Я хотел бы предложить вам работу в Берлине. Теперь, когда неволшебники знают о существовании магов, у вас будет много работы.       — Неужели все так плохо, что полетели щепки драгоценной древесины?       — Напротив, господин Грегорович, все так хорошо, что нам нужна новая школа для волшебников. Если, конечно, мы хотим успеть к следующему учебному году.       — Вам нужны мои палочки?       — Мне? Что вы, я уже получил от вас все, что мне было нужно. Ваши палочки нужны детям. Молодым волшебникам, которые раньше не могли отправиться в школы из-за запретов родственников, лишенных магического таланта.       — Хотите сказать, количество волшебников увеличивается?       Геллерт смеется — предположение Грегоровича почти наивно.       — Нас всегда было мало, друг мой, — говорит Геллерт. — Однако теперь нам не нужно прятаться, а значит куда больше детей получит надлежащее образование.       — Надо же, — Грегорович в ответ на смех Геллерта издает похожие на карканье ворон звуки. — Да, теперь я вижу, о чем пишут в газетах. Вы действительно убедительны, как черт. Помогать детишкам? Да как бы не так, друг мой. Вы снабжаете волшебными палочками тех, кто был осужден за тяжелейшие преступления. Вам нужны палочки вовсе не для бедных детишек, господин Гриндельвальд, вам нужны палочки для преступников. Для тех, кто лишился своих палочек, потому что их сломали.       — Каждый достоин второго шанса, — спокойно отвечает Геллерт. — Вижу, вы хорошо следите за новостями в газетах. Думаю, вы были достаточно внимательны, чтобы понять, кого именно реабилитировали после отмены Статута? Речь идет не об убийцах, вовсе нет, друг мой. Я хочу вернуть палочки тем, кто пытался защитить себя и своих близких от неволшебников. Вам известно, что в некоторых странах за намеренное нарушение положений Статута было предусмотрено не только пожизненное заключение, но и уничтожение волшебной палочки преступника? Полагаю, им просто негде было хранить волшебные палочки, и они решили упростить себе жизнь. Как вы считаете, теперь, в мире, где нет места лицемерию, имеем ли мы право лишать волшебства тех, кто всего лишь хотел творить его в прошлом?       Грегорович снова смеется и заказывает вторую порцию кофе. Он прищуривается, оценивающе разглядывает Геллерта второй раз.       — Вы ведь нашли остальные, верно? — спрашивает мастер, и его глаза загораются энтузиастом ребенка.       — Дары Смерти? Да. Один был буквально под носом у Альбуса, второй пришлось искать значительно дольше.       — Вы разгадали секрет?! — Грегорович подается вперед, опрокидывает кружку, в которой больше нет кофе — только густая жижа. Кружка скатывается за край стола, разбивается, и кофейная гуща заливает носок сапога Геллерта.       Чтобы исправить оплошность, Геллерт берет в руку Старшую Палочку. В его мыслях только желание убрать грязь с сапога, но краем глаза он замечает, что дрожь ненадолго охватывает Грегоровича целиком.       — Друг мой, бояться совершенно нечего. Я здесь ради беседы с вами, ваша смерть или другие неприятности мне ни к чему, — говорит Геллерт, убирая Палочку в чехол на поясе. — Вы спрашивали о Дарах, но мне нечего вам ответить. Наша цель — не преодолеть смерть, руководствуясь неясным пророчеством, мы хотим изменить жизнь каждого волшебника.       — Да-да, конечно, — усмехается Грегорович. — Не нужно рассказывать мне об этих глупостях. Я знаю, кто вы. Убийца, преступник. Теперь еще и тиран. Вы хотите вырастить армию фанатиков, и у вас получится, можно не сомневаться. Хочу ли я в этом участвовать? — Грегорович облизывает губы и шумно втягивает носом воздух. — Да, пусть будет, как вы говорите. Я сделаю палочки, вернусь в свой старый магазин. Начну все с начала. Нельзя оставлять волшебство Оливандерам.       Геллерт берет кружку с недопитым чаем, подогревает его при помощи несложного волшебства, и делает глоток.       — Убийца? — он усмехается, копируя усмешку Грегоровича. — Помните день, когда я забрал у вас то, чем вы не могли распорядиться мудро?       Грегорович замирает.       — Я мог убить вас, — говорит Геллерт, наблюдая за тем, как медленно правая рука мастера тянется к палочке. — Но я не сделал этого, просто забрал то, что вам не принадлежало. И сегодня, несмотря на вашу грубость, я не убью вас. Можете считать меня кем угодно, если вам удобнее работать на тирана, чем сотрудничать с равным. Возвращайтесь к работе. Вам никто не помешает. Надеюсь, со временем ваше отношение к переменам в мире изменится. Гораздо лучше быть мастером волшебных палочек в мире, где каждый хочет получить одну перед поступлением в школу, чем прятаться от каждой тени и надеяться, что неволшебники продолжат терпеть наше присутствие.       Они расходятся сухо. На прощание Грегорович кивает. Геллерт остается на месте и допивает чай. Брюгге выглядит еще мрачнее после обеда. Лучи солнца с трудом пробиваются сквозь тучи.       Брюгге напоминает Геллерту Лондон несколько недель назад. Им пришлось отправиться в Лондон, чтобы в очередной раз выступить перед напыщенными аристократами, которые требовали защиты, уважения, денег — одновременно. Кроме того, Альбус по старой английской традиции отвел Криденса к Оливандеру. Их прогулка еще раз напомнила Геллерту о письме, и пока Криденс выбирал палочку, они с Альбусом обсудили встречу с Грегоровичем.       Через неделю Криденс отправился в Хогвартс. Геллерт не спорил — у него не было никакого желания предлагать Дурмстранг или другую школу. Его опыт говорил о том, что настоящих знаний в школе не получить, но Хогвартс, в отличие от остальных учебных заведений, был по душе Альбусу. Сова прилетела на одиннадцатый день рождения Криденса, и об остальном они не волновались.       Мальчик написал уже два письма. Альбус поздравил его с зачислением на факультет Слизерин, и тем же вечером выпил два бокала виски, подаренного британским Министром во время последней встречи. Геллерта школьные перипетии волновали мало, и он совершенно не переживал об успехах Криденса. Талант мальчика был настолько очевиден, что лучшей помощью ему было до поры не вмешиваться и дать пространство для отдыха.       Теперь в Нурменгарде их вновь было двое — это странным образом радовало и огорчало Геллерта одновременно. Ему нравилось быть вдвоем с человеком, который понимал его, разделял его страсть к магии, поддерживал. Любил. Но была и другая сторона — без Криденса Нурменгард вновь превращался в место паломничества магов со всего мира. Они не приходили без приглашения, разумеется, и все же их визиты были навязчивыми.       Геллерт закрывает глаза и представляет себе карту Европы. Вместо границ выдуманных неволшебниками государств на нее нанесены точки домов наиболее влиятельных волшебников. Чистота крови, которой долгое время кичились аристократы, временно играла Геллерту на руку, но теперь наступает черед, когда разнице между рожденными в семьях волшебников и неволшебников нет места.       Они почти готовы. На их стороне избранные доверенные лица в министерствах. Несколько талантливых молодых людей из семей неволшебников. И скоро, теперь уже совсем скоро, к ним присоединятся те, кого общество сочло слишком опасными. Преступники, оправданные по инициативе Геллерта после отмены Статута на территории Европы. Большинство из них остались без палочек, а мистер Оливандер отказался поставлять свой товар «злодеям». Впрочем, когда Альбус вошел к нему в лавку за руку с Криденсом, мальчику дали возможность выбирать сколько душе угодно.       Оливандер — трус, как многие другие. Он никогда не пойдет против навязанной обществом совести. В отличие от людей, которые думают на десятки лет вперед, Оливандер и ему подобные ограничены своей жизнью. В заголовках подпольных газет, которые распространяют исковерканную до неприличия информацию, эти люди видят подтверждение собственным мыслям. Гражданская война, тысячи жертв…       На кону судьба целого мира. Геллерт ставит на стол пустую кружку, окидывает Брюгге взглядом, достает палочку и аппарирует. Прочь от серости, скуки, лени. В место, где они с Альбусом готовят приход новой эпохи. Без страха, без преследования магов. Свободный обновленный мир.