Hearts Don't Break Around Here

Два года назад — Абсолютно точно нет, – Лэнс яростно мотает головой. – Нет, Кит. Я лучше буду жить в наркопритоне. Я лучше буду продавать свое тело на улице. Кит вздыхает. — Она не настолько плохая, – говорит он. – Перестань так драматизировать. Лэнс и Кит как-то умудрились оказаться в одном городе после выпуска, что офигенно, потому что Лэнс, честно говоря, был в ужасе от мысли, что Кита не будет рядом. О том, что они отдалятся. А с Китом так легко жить вместе, плюс он сможет помогать с арендной платой, так что это и правда огромное прекрасное совпадение, что они здесь вместе. Но поиски квартиры были… тяжелыми. Это не вина Лэнса. Дело просто в том, что все квартиры, которые выбирает он, до отвратительного не вписываются в их бюджет, а все квартиры, которые выбирает Кит, просто до отвратительного отвратительные. — Стены и ковер бежевые. Бежевые, Сникерс. Как будто живешь в стоге сена. — На стены можно что-то повесить, – возражает Кит и скрещивает руки на груди. – Тут есть две спальни, кухня и ванная. А еще мы можем ее себе позволить. — Ага, да, потому что она разваливается, – огрызается Лэнс. Бедный риэлтор, который не знал, во что ввязывается, когда согласился показать Лэнсу и Киту квартиры, слабо вклинивается. — Вся техника новая, – пытается он. — Да хрен там, – бурчит Лэнс. – В холодильнике тараканы. — Их можно убрать, – сухо говорит Кит, его голос становится более раздраженным. — И это, по-твоему, дом? — У нас нет денег! – говорит Кит, наконец его горячность дает о себе знать. – Мы больше не потянем! Лэнс рассматривает его лицо и вздыхает, протягивает руку и тянет Кита за прядь. Его способ сказать «ты снова психуешь». Лицо Кита немного смягчается. — Извини, я знаю, ты прав, – мягко говорит Лэнс. Он еще раз осматривается. На ковре куча пятен от пива. Белая керамическая плитка на кухне настолько потрескалась, что некоторые кусочки двигаются, когда туда входишь. На потолке разводы от воды. Холодильник покрыт серой массой неизвестного происхождения. В окне нет стекла, вместо него там просто кусок картона. — Тут метро недалеко. И автобусная остановка. Что здорово, потому что как минимум ближайший год машин у нас не будет, – говорит Кит, почувствовав лэнсов испуг. Его голос ровный, как будто он уже пытается утешить Лэнса. – Мы можем сделать тут генеральную уборку. Лэнс отрывает взгляд от особенно подозрительного мертвого жука в углу и переводит его на лицо Кита. — … тут… мы и правда будем тут жить? На лице Кита появляется сочувствие, и он коротко кивает Лэнсу. — Е-если позволите, – вставляет риэлтор, – сэр, как только вы с мужем снимете квартиру, хозяин, скорее всего, сможет провести дезинсекцию и все в этом роде. Кит вздыхает и закатывает глаза. — Мы не муж… — Мы согласны, – говорит Лэнс и чувствует, что улыбается. Он знает, что если не остановит Кита, у них с бедным мужчиной разгорится ссора. – Мы сможем въехать в ближайшие две недели. Риэлтор кивает. — Чудесно! Идемте со мной, нужно уладить бумажные дела, – говорит он и жестом указывает на входную дверь. Лэнс глубоко вдыхает и еще раз осматривает помещение. Его неуверенность, должно быть, написана на лице, потому что Кит сжимает его плечо. Лэнс смотрит на него, а Кит улыбается – одной из тех широких улыбок, которых он почти никогда не видит на лице Кита. — Будет классно, Лэнс, – говорит он так, будто пытается сдержать смех. Лэнс хмурит брови. — Уже лучше бы так и было, потому что работа на улице – все еще вариант. — Ой, завали, – отвечает Кит и, наконец, смеется. ххх Наши дни Когда следующим утром Кит просыпается, он проходит мимо кухни и идет сразу к озеру. Еще даже не рассвет, а только заря. Он не в настроении говорить с людьми. «С людьми» – это с Лэнсом. После той глупости, что он сделал вчера – разбудил Лэнса в три утра, и пошел с ним на блядскую романтическую прогулку на лодке, – он не может избавиться от ощущения, что немножечко все похерил. Похерил с трудом обретенный хрупкий баланс. Атмосфера сегодня поменялась, и он даже не знает почему. Что бы на него ни нашло, это было совершенно эгоистично. Конечно, у Лэнса есть Оливия, и он счастлив, и весь этот подобный бред. Но когда он смотрел на Лэнса посреди ночи в свете, мать их, звезд, на ебучем каноэ, это заставило его вспомнить слова, которые сказал ему Широ, когда они в последний раз об этом говорили. «Ты делаешь его счастливее». Лэнс смотрел на него так, как никогда до этого. У него мурашки по спине от одной мысли. «Ты делаешь его счастливее». Может и делаю. Кит начинает толкать каноэ от берега в воду, мысли его никак не желают успокаиваться. Он не может позволить себе так думать, правда? Он не может позволить себе свалиться в эту яму. Сейчас ложная надежда – враг ему. Ему следует быть настороже. И все ж… — Кит. Привет. Кит слышит не слишком знакомый голос за спиной. Он оборачивается и видит перед собой нервничающую Оливию, которая мнет в руках край пижамной футболки. — Захотел покататься? – спрашивает она. — Эмм, – немного запинается Кит. Он когда-нибудь вообще разговаривал с этой девушкой? – Ага. Я знаю, еще рано, но… – он пожимает плечами, – мне просто… захотелось. Она кивает, подходит немного ближе к нему. — Да, я тоже жаворонок, – говорит она и немного неловко смеется. – Не против, если я присоединюсь? Кит моргает, ее предложение застало его врасплох. Он же не должен чувствовать себя настолько растерянно. У него в животе комок горечи, из-за этого смотреть на Оливию больно. Он останавливается, руки его покоятся на краю каноэ. Он не особо хочет проводить с ней время. Но он знает, что Лэнс обрадуется, если увидит, как они разговаривают. — О. Эм. Конечно, – он подходит к носу каноэ и забирается внутрь, в качестве приглашения бросает взгляд на корму, затем на Оливию. Она застенчиво улыбается. — Спасибо, – говорит она. – Отличный денек. — Ага, – соглашается Кит. Они плывут по воде, и Кит пытается отвлечься на вид. На управление каноэ и на весла. Он пытается потеряться в ощущении плеска воды. Он слышит, как за его спиной Оливия вздыхает, – протяжно и устало. И вдруг он чувствует себя настолько же нервно, насколько нервно звучит ее голос. — Я знаю, ты не хочешь, чтобы я была здесь, – немного грустно говорит она. Кит останавливается с поднятыми в воздух веслами. Замирает на секунду, затем позволяет им снова удариться о воду. — Почему ты так думаешь? – на пробу говорит он и чувствует, как из-за вины узел горечи чуть ослабляется. Она снова вздыхает, но не отвечает. Вообще несколько следующих минут проходят в мучительной тишине. Она все молчит. Кит тоже ничего не говорит, но сказать и нечего. Легкий ветерок сдувает пряди с его лица. Заря становится рассветом под аккомпанемент щебетания птиц вдалеке. Наконец Оливия говорит: — Он тебе нравится, да? Этот вопрос как удар ножом в грудь. Его плечи пораженно опускаются. Весло снова падает в воду. Он не понимает, насколько сильно бьется его сердце, пока звук всплеска не увядает, и вокруг не становится тихо. Стук сердца отдается в ушах. Медленно и неуверенно он поворачивается к ней лицом. На ее миленьком личике обеспокоенная гримаса. Не злая, а просто полная сочувствия. Он тебе нравится, да? — Нет, – ровным голосом отвечает Кит. Выражение ее лица не меняется. Затем, почти не думая, он говорит: – я люблю его. Оливия медленно кивает, тихо хмыкает. Она отворачивается и щурится на рассвет. Ветер сдувает ее непослушные кудрявые волосы со щек. — Ты любишь его. Кит сжимает хватку на весле, смотрит себе на ноги. Чувствует себя уязвимым. — Больше всего на свете, – говорит он. — А Ханк? – спрашивает она. Кит вздыхает. — Эти отношения… слегка… преувеличены, – признается. Он не совсем уверен почему. Не совсем понимает, почему вообще все это говорит, особенно учитывая то, что она, по сути, незнакомка для него. Говорить это больно. И неудобно. Как будто он до этого не понимал, что другие люди могут распознать его ложь, а теперь шифруется. Хоть его и поймали с поличным. Оливия снова кивает, оборачивает руки вокруг себя. Зажимает замерзшие ладони подмышками. — Ага, – мягко говорит она. Кит наконец полностью поднимает глаза и нормально на нее смотрит. — Как ты узнала? – спрашивает он, ему жутко любопытно. Оливия громко сглатывает. — Ну, ты пялился. Много. Весь вечер, – говорит она. – У тебя, кстати, очень нервирующий взгляд. Кит чувствует, как уголок губ ползет вверх. — Да, мне говорили, – отвечает он. – И это все? Только то, что я пялился? Оливия пожимает плечами. — Не знаю, правда. Просто то, как ты смотришь на него. И разговариваешь с ним. Тот факт, что мы никогда нормально друг с другом не разговаривали. Кит мычит, не зная, что сказать. Между ними западает тишина. Кит переводит взгляд к берегу. Он думает, что, возможно, все уже проснулись и едят завтрак без них. — Ты собираешься… что-то с этим делать? – осторожно спрашивает она. Кит не смотрит на нее. — Нет, – он трет глаза, недосып вдруг наваливается на него. – Это было бы по-идиотски. Из всего, что Оливия могла бы на это ответить, она выбирает последнее, чего он ожидал. — Почему? – спрашивает она. Кит хмурится. — В смысле? — Почему это было бы по-идиотски? Кит все так же смотрит на нее, а озадаченное выражение не сходит с его лица. — А тебе почему это интересно? – обвиняющее спрашивает он. Она хмурится чуть сильнее, как будто не ожидала такого тона. Он вздыхает. — Тебе не о чем волноваться. Она хмурит брови. — Я не об этом спрашивала, – говорит. Кит фыркает, мотает головой и рассматривает весло, которое держит в руке. — Кит, – говорит Оливия, таким тоном, будто пытается сказать посмотри на меня. Кит поднимает глаза. — Я не спала тогда. Когда ты пришел за Лэнсом, – признается она. — И что? — Он просто… пошел. С тобой. Кит пялится. — Ладно. И? Он всегда так делает. — Именно – выдыхает она. Затем пожимает плечами. – И всегда будет. — Ты преувеличиваешь, – немного безразлично говорит Кит. – Он встречается с тобой, а не со мной. Вот и все доказательства. Оливия неожиданно улыбается ему. Улыбка немного грустная, но все равно очень красивая. — Кит, мы с Лэнсом познакомились в закусочной. Я обрадовалась, потому что никогда вот так сходу не приглашала кого-то на свидание. Он был очень милым и очаровательным, и все это было очень весело. — Зачем ты мне это рассказываешь? – перебивает Кит, он чувствует, что сердится. – Я не хочу знать. — Я к тому, что это было весело. Но прошла уже пара месяцев, и я… – она откидывается назад и пожимает плечами. — Ты что? Он тебе не нравится? – срывается он. Ему сразу же хочется защитить Лэнса. — Нравится. Конечно нравится, – говорит она. – Но я ничего о нем не знаю. Я только вчера узнала о его ориентации. Когда он рассказывал о колледже и том парне, Дилане. И в этой истории, наверняка, есть еще много чего, чего я тоже не знаю. Мне кажется, о чем-то таком я должна была узнать уже давно. Правда? Кит моргает. — Ладно, неважно. Он мне все равно очень нравится. Но когда я позвала его на свидание, я не думала, что у него, как бы, есть… – она немного смущенно осматривает Кита сверху вниз, – ты. — Это что вообще значит? – безэмоционально спрашивает Кит, он хочет, чтобы этот разговор закончился. Некомфортное чувство от того, что его «раскусили», разрывает ему грудь. Он начинает грести к берегу. — У него есть ты, Кит. Как мне, блин, с таким конкурировать? — Глупости говоришь. — Ой, пожалуйста. Я – девушка, которую он склеил в закусочной. Я написала ему свой номер на мятой салфетке. А ты – вся его жизнь. — Ну, он с этим не согласен. Так что, – говорит Кит. – Спасибо за доверие, но это ничего не меняет. Она вздыхает в поражении. — Не усложняй. Кит уже просто злится. — Ты хочешь, чтобы я подкатил к твоему парню? – раздосадовано спрашивает он. Еще один усложняющий фактор – это последнее, что ему нужно во всей этой куче дерьма. – Ты что, не понимаешь, как это странно? Как это неуважительно по отношению к Лэнсу. Оливия секунду смотрит на него, пытается понять, что сказать. — Я не… прошу тебя подкатить к Лэнсу, – медленно говорит она. – Думаю, я прошу сказать… почему ты еще этого не сделал. Кит моргает, глядя на воду, – вопрос его удивил. — Ну, начнем с того, что он встречается с тобой. — Всего два месяца, – добавляет Оливия. – Не много по сравнению с пятнадцатью годами. Кит хмурится. — Это как бы не твое дело. Она пожимает плечами. — Я знаю. Мне просто интересно. Кит вздыхает. Бля, она полностью откровенна. С этой девушкой тяжело вести себя как злюка. Он снова смотрит на нее и пытается взвесить варианты. Пытается принять во внимание возможность сказать правду, хоть раз в жизни. Но у Оливии честные глаза. Добрая улыбка. И раз уж из-за Кита Лэнсу приходится иметь дело с таким дерьмом, он может хотя бы объясниться перед ней. Даже если и дерьмово. — Это чувство не взаимно, – Кит понимает, что говорит это даже прежде, чем успевает подумать. – Как-то так случилось, что Ханк стал притворяться моим парнем, о чем я соврал, потому что хотел, чтобы Лэнс тоже это почувствовал. Я сказал Лэнсу, что иду на свидание с чуваком из банды байкеров, но на самом деле этот парень был приодетой и подкачанной версией Лэнса, и из-за этого я почувствовал себя так, будто… я не знаю. Так что об этом я тоже соврал. А потом я сказал ему пойти на то первое свидание с тобой, даже когда… – Кит бросает на нее взгляд, затем снова опускает глаза на свои ноги. – Ну и об этом я тоже соврал. Так что я просто накидывал еще вранья. Ложь на лжи. А обычно я не вру, – Кит сглатывает. – И все это я сделал потому что думал, что у меня был шанс. Но даже после всего этого, он не чувствует того же, – он пожимает плечами и шмыгает носом. — И это все? – спрашивает Оливия. Кит горько смеется. — У меня как-то получилось быть ему ужасным другом и в то же время быть в него влюбленным, – тихо говорит он. – Так что разве этих доказательств недостаточно? — Доказательств чему? — Тому, что когда-нибудь я буду любить его настолько сильно, что потеряю, – в этот момент Кит жалеет, что у него нет сигарет. Он никогда в жизни не курил, но сейчас, кажется, подходящий момент, чтобы начать. Ему показалось, будто его ударили по лицу, когда он произнес это предложение вслух. – Я уже начал портить наши отношения, знаешь? Так что сейчас это только вопрос времени. Мы даже не вместе, а я уже все порчу. Оливия угукает. — Давай-ка проясним: ты не пытался за ним ухаживать, потому что слишком его любишь? Кит пожимает плечами. — Он заслуживает лучшего. У Лэнса… неспокойное прошлое, что касается отношений. Он заслуживает кого-то, кто не сделает ему больно, – он полностью разворачивается к ней, смотрит серьезно. – Не уходи от него, – тихо говорит он. – Из-за меня не уходи. Оливия хмурится; кажется, он застал ее врасплох. — Думаю, это я тебе должна такое говорить. — То есть? Она с беспокойством смотрит на него. — Ты отталкиваешь его. Это ты его скоро оставишь. К черту такие чувства. Кит сглатывает, наивно пытается отрицать ее слова. Но паника, наполняющая его грудь, – все, что ему нужно, чтобы понять, что она права. Кит теряет Лэнса. Это то же самое чувство, что мучило его в колледже, когда Лэнс месяцами не приходил домой. Он теряет его. И в этот раз это целиком и полностью вина Кита. ххх Где-то час спустя Лэнс, Ханк и Пидж присоединились к ним на кухне, чтобы позавтракать. Кит нервничает от одного вида Лэнса. Он знает, что позависать вместе посреди ночи для них в порядке вещей, но вчера все казалось по-другому. Ему интересно, почувствовал ли это и Лэнс. Скорее всего, это глупость, но ему все равно интересно. Потому что небольшая его часть все еще продолжает об этом грезить. Когда Лэнс спускается вниз – весь такой со своими взъерошенными волосами и заспанными глазами, – Киту кажется, что из комнаты выкачали весь воздух. Он настолько милый, это несправедливо. Он чмокает Оливию в щеку, и Кит чувствует, как его грызет вина и кое-что еще. Затем Лэнс подвигается к Киту и перекидывает руку через его плечо. — Утра, Сникерс, – зевая, говорит он. – Что на завтрак? Кит не может этого выносить. Конечно, Лэнс не придает ничему особого значения. Конечно, тяжелая волна эмоций, которая в три часа ночи накрыла их с головой, на утро не оставила в Лэнсе и следа. Кит чувствует себя гребаным идиотом. Конечно, их до странного романтичная ночь вообще никак не повлияла на Лэнса. Ему надо уже, блять, вырасти. О чем он думал? — Болтунья? – спрашивает Кит Ханка. — О да! – восторженно говорит Лэнс и убирает руку с китовых плеч. Кит хочет снова притянуть его поближе. – Только, типа, с зеленым перцем же! И ветчиной! Кит мотает головой. «Зеленые яйца и ветчина» никогда не подводят. Ханк смеется, поднимает бровь. — Эм, конечно? Посмотрю, есть ли у меня все ингредиенты, – говорит он и начинает копаться в холодильнике. Лэнс поворачивается к Киту. Кит улавливает запах его геля для душа – запах капкейков. Лэнс серьезно притащил с собой гель для душа? Иисусе. — Дай угадаю. Ты проснулся ни свет ни заря, – припечатывает Лэнс. – Почему? Ты так поздно пошел спать вчера. Кит хмурится. И ты тоже, придурок. Ты был со мной, помнишь? — Ты же знаешь, я жаворонок, – вместо этого говорит он. Лэнс мычит. — Скорее, мазохист. Кит закатывает глаза, он явственнее чувствует сладкий запах, исходящий от Лэнса, и сердце его стучит до боли сильно. Он не может игнорировать с отвратительное чувство обиды, которое из желудка расползается по венам. Кажется, будто оно захватывает его, как вирус. Все, что он любит в Лэнсе, причиняет ему боль, когда он находится рядом. Кит не знает, сколько еще выдержит. Как можно не похерить их дружбу, если он больше не может даже находиться рядом с Лэнсом? Он вспоминает, что сказали Широ и Аллура, насчет того, что чувство проявит себя. Станет уродливее. И уродливее. И теперь Кит видит это, ему все ясно как день. Он чувствует, как отдаляется от Лэнса все больше и больше, – сугубо из-за своих чувств. Своих чувств, на которые никогда не ответят взаимностью. Может, вместо того, чтобы отстраняться по чуть-чуть, Кит сможет просто покончить с этим – как пластырь оторвать. Новообретенная злость закипает в нем, заставляет оттолкнуться от стола и пойти к лестнице. — Ванная, – бормочет он, чувствуя на себе взгляд Лэнса. Он никогда бы не подумал, что любовь может проявлять себя такими разными способами. Но досада и злость, и обида просто кипят и кипят в нем, и вот-вот перельются через край. Злость на себя за такую отчаянную нужду. За то, что кто-то притворяется его парнем, и за то, что гонялся за Кевином по клубам. Злость на Лэнса за то, что тот не видит его – не может открыть свои гребаные глаза и увидеть, что делает с сердцем своего лучшего друга. За то, что не любит его в ответ, хотя и есть куча причин, по которым делать этого не стоит. Злость на Оливию за то, что она такая всезнайка. За то, что сунула ему это в лицо и заставила почувствовать себя идиотом. Это проявление как-то окрасило все его чувства. И он раньше не понимал, как сильно бесится, до этого самого момента. Он не понимал, насколько ситуация на самом деле безнадежная. Ты не можешь заставить кого-то влюбиться в себя. А только этим Кит и занимался. Такая трата времени. Он потрясен. Он обессилен. Ему больно, и он обессилел. Прежде, чем понимает, что делает, Кит начинает запихивать свои футболки в чемодан. Ему нужно убраться отсюда. Он пару раз проходится по комнате, пытается собраться с мыслями, а потом снова начинает собираться. Он не может сейчас быть рядом с Лэнсом. Довольно странно, но когда Оливия сказала ему взять себя в руки, это возымело совершенно противоположный эффект. Потому что нахрен Оливию. Нахрен все. Он официально устроил в своей голове хаос, и ему нужно уехать. Он, наверное, сможет заказать Убер до аэропорта. Он, наверное, сможет купить билет прямо на месте – у него на карточке еще остались деньги. Он слышит, как кто-то поднимается по лестнице, и узнает шаги Ханка. — Воу, приятель. Что такое? – говорит Ханк, заглядывая в комнату и замечая сумку Кита. – Ты… собираешься? — Вызвали на работу, – врет Кит, складывая штаны. — Работу? — Да. Какая-то путаница с отпуском, – он проталкивается мимо Ханка в ванную, забирает свою зубную щетку. Бросает ее в сумку. — Ты работаешь сегодня? — Агась. Мне забронировали билет и все такое, – еще одна ложь. Ого, гляньте на этого честного парня. — Кит. — Что? — Сегодня суббота. Кит останавливается, его пальцы впиваются в ткань спортивной сумки. Блять. — Куда ты на самом деле собрался? – снова пробует Ханк, скрещивая руки на груди. Кит вздыхает. — Слушай, я просто думаю, что будет лучше, если я поеду домой пораньше. Ничего такого, ладно? Не бери в голову. — Мы только приехали. — И ночка была правда веселой! – исправляется Кит. – Но я… по уши, чел. И мне нужно уехать. Ханк растерянно хмурится. — Ты о Лэнсе? У вас, ребят, вроде все нормально было же. Я не понимаю. — Все и нормально. — Тогда в чем проблема? Кит застегивает сумку. — Я не знаю, ладно, – ровно говорит он. – Много чего… противоречивого случилось. — Ты буквально убегаешь от проблем, – припечатывает Ханк, снова смотрит на сумку. – Буквально. Кит глубоко вдыхает. — Знаешь эту… мегазаезженную цитату? Про то, что, типа, ты любишь человека и даешь ему свободу? Или отпускаешь его, или как-то так? Ханк кивает. — Не может быть, что ты это серьезно. Да ладно, чел… — Ну вот, я отпускаю, – Кит перекидывает сумку через плечо. – Прежде чем меня отпустят первым. — Не думаешь, что ты слишком остро реагируешь, – осторожно спрашивает Ханк. – Возможно, немножечко. Кит пожимает плечами. — А это важно? — Эм. Да? Кит сглатывает. — Это заведомо проигранная битва, Ханк, – тихо говорит он. – Если я останусь рядом, я потеряю его. Если я уйду, я потеряю его. — Звучит немного драматично, – бормочет Ханк. — Для тебя, может быть, – Кит выходит из комнаты. – Но вот так я всегда поступаю. Лэнс тоже это знает. — Как поступаешь? Избегаешь проблемы? Думаешь, пятнадцать лет дружбы вот так потеряют свой вес, если ты просто будешь избегать его? Кит не отвечает. — Это трусливо. Это необдуманно, – немного раздраженно добавляет Ханк. Кит не останавливается. – Эй! Какого хрена? Ты думаешь, Лэнсу это понравится? Что, по-твоему, я должен им сказать? Кит отказывается смотреть на Ханка. — Я не знаю. Мы поругались. Мы расстались. Я уехал в слезах. — Это как-то нечестно, – по голосу Кит слышит, что Ханк сердится. — Тогда мне стало плохо. Кит видит боковую дверь, и у него в телефоне открыть приложение Убера, и такое чувство, что его сердце разбивается, но в то же время ему легче от мысли, что он будет один. Не сможет ничего испортить. — Кит! – снова зовет Ханк. – Ты, блин, шутишь? Но Кит выходит за дверь и не останавливается. ххх Два года назад — Что скажешь? – спрашивает Лэнс, высовывает язык и закрывает один глаз. Он наклоняет голову к плечу и изучает картину на стене. – Да? Нет? Возможно? – он оборачивается на Кита, который просто смотрит на картину без какого либо выражения. – Заставляет твое сердечко петь? Кончики пальцев покалывает от радости? Кит невпечатленно смотрит на Лэнса. — Это чашка с кофе, – говорит он. — Так тебе нравится! Я знал, – с улыбкой говорит Лэнс. – Такая домашняя, да? По-моему, домашняя. Они живут в своей квартире три месяца, и Лэнс не сказал бы, что она ужасная. Они сделали генеральную уборку, купили простенькую мебель, и все – очень медленно – стало не так ужасно. Лэнс даже купил автоматический освежитель воздуха, чтобы избавиться от запаха того, что тут померло до их въезда. Так что все налаживается. Но единственное, с чем Лэнс не может смириться, это то, что все безликое. Никакого цвета. Никаких украшений. Это безумие. Так, должно быть, выглядит китова черепушка изнутри. Чтобы решить эту проблему, Лэнс немного ушел в отрыв во время шопинга и потратил неоправданно большую сумму на слащавые плакаты и картинки, на которых написано что-то вроде «не разговаривай со мной, пока я не выпью кофе» и «Дом там, где еда». Кита, конечно, чуть не стошнило от одного их вида. Но Лэнсу все равно, потому что это и его квартира тоже. Так что и у него есть право голоса, ладно? — Сколько ты заплатил за это? – спрашивает Кит таким тоном, будто боится услышать ответ. — Я же платил, тебя не должно это волновать, – все еще улыбаясь, говорит Лэнс. – О! Еще я купил парочку цветных ковриков! — Ковриков? – Кит морщит нос. – Тут везде ковролин, Лэнс. Весь пол – коврик. — Эм, нет. Сникерс, – Лэнс роется в пакетах Bed Bath & Beyond [1], которые свалены в углу комнаты, пока не находит коврик, который искал. – Наш пол – рассадник болячек. В него наверняка въелись телесные жидкости всех предыдущих жильцов, и мы прямо сейчас вдыхаем ядовитые испарения. Мы, скорее всего, умрем в тридцать. — А коврик нам как поможет? Лэнс разворачивает темно-красный потрепанный коврик, кладет его на пол перед собой. — Та-да! Так мы умрем стильно! Кит смотрит на коврик. Затем снова на Лэнса. — Он красный, – говорит Кит. — Да! – кивает Лэнс. – Хорошая работа, Кит. Кит хмурится. — Ты ненавидишь красный, – говорит он. — Да. Но тебе красный нравится! И ты ненавидишь коврики, а мне коврики нравятся! Компромисс, Сникерс. Это компромисс. Безэмоциональное выражение понемногу сходит с лица Кита. Вместо него появляется довольная, счастливая улыбка. — Это до странного мило с твоей стороны. — Я стараюсь, я стараюсь, – пожимает плечами Лэнс. Он поворачивается в сторону ванной. – А что ты скажешь насчет шторки для душа с «В поисках Немо»? – спрашивает он, пытаясь звучать так, будто уже не купил ее. — Ненавижу, – говорит Кит. — Ой, проблемка. — Ты купил шторку с«В поисках Немо»? Ты серьезно? — Она была на распродаже! – защищается Лэнс. – И она такая милая! — И что мне, нахрен, с тобой делать? — Это хорошая инвестиция, – говорит Лэнс. – И я повешу ее прямо сейчас! — Нет, не повесишь, – не веря говорит Кит. Но Лэнс уже хватает пакет из Таргета и несется в ванную. — Лэнс! Подожди! Перестань! – Лэнс слышит крик Кита за своей спиной. К его удивлению, за этими словами следует смех. – Ты ее не повесишь! — Повешу! Нам нужна новая шторка, Сникерс! И даже ничего страшного, когда она намокнет! Немо обожает воду. Кит смеется, заходя в ванную. — У тебя как-то получилось сделать эту ситуацию еще страннее, чем она была. — Можешь, пожалуйста, хотя бы попытаться поддержать мои художественные решения? – шутит Лэнс, становится на бортик ванной и цепляет несколько крючков на карниз. – Я думаю о высшем благе для этого жилища. — О Господи. Дори тоже тут? – недоверчиво спрашивает Кит, смотря на картинку на упаковке. – Эллен Дедженерес будет смотреть, как я моюсь? Лэнс хихикает: — Кинково. — Тебе сколько лет? — Двенадцать где-то. Кит вздыхает, мотает головой и залезает на унитаз. Теперь он на одной высоте с Лэнсом. — Ладно. Хорошо. Давай хотя бы помогу. Такое впечатление, что ты сейчас упадешь. Лэнс смотрит на него и картинно вздыхает. — О Боже! Серьезно? Спасибо, чел! – радостно говорит он и бросает Киту пару крючков. – Ну что у меня за заботливый и обожающий искусство сосед. — Ты должен знать, что я все еще на 100% против этой затеи, – ровным тоном говорит Кит. – Абсолютно. Лэнс мычит. — И ты все равно помогаешь, – он улыбается и подмигивает Киту. – Кажется, я нормально так умею убеждать. ххх Наше время — Кит уезжает. Лэнс отрывает взгляд от болтуньи и видит очень злого Ханка, который спускается по лестнице. — Что? – спрашивает Оливия, сидящая рядом с Лэнсом. – Куда уезжает? Куда-то позавтракать? — Нет. Типа, уезжает. По всей видимости, он только что вызвал Убер. Ждет машину на подъездной дорожке. Лэнс в ту же секунду встревожено подскакивает со стула. — Что? — У меня не получилось его отговорить, но тебе стоит попытаться, – советует Ханк, и в его глазах что-то очень похожее на мольбу. Есть что-то, чего он не говорит. — Что ты ему сделал? – срывается Лэнс, когда он видит, что выражение лица Ханка не меняется, в нем просыпается желание защитить Кита. – Ты что-то сказал? Ханк поднимает руки в примирительном жесте. — Мы просто немного повздорили! — Что ты сделал? – со злостью повторяет Лэнс, хватая свою обувь и натягивая ее. – Какого хрена, чел? — Я не думал, что он уедет, – настаивает Ханк. – Это была просто глупая ссора! Лэнс ругается себе под нос и выбегает за дверь. Его сердце громко стучит, когда он выходит на подъездную дорожку. Какого хрена? Кит уезжает? Никому не сказав? Если Ханк обидел его, Лэнс закатит, блять, скандал. Он видит Кита, когда подходит к краю дорожки. Очень несчастно выглядящего Кита, с поникшими плечами и опущенной головой. У его ног спакованная сумка. У Лэнса дрожат ноги от того, что он так быстро бежал. Он рвано вдыхает и чувствует, как на него накатывает слишком много эмоций сразу. — Эй! Сникерс! – крик получается гораздо злее, чем он планировал. Кит пересекается с ним взглядами. Его глаза панически расширяются. Лэнс фыркает и подбегает ближе к нему. Кит просто наблюдает за тем, как он приближается, и ничего не говорит. Просто смотрит. Лэнс тяжело дышит, когда наконец добирается до Кита. — Ты куда? – спрашивает он между вдохами. – Что случилось? Что он с тобой сделал? Ты в порядке? Кит моргает своими большими фиолетовыми глазами. — Я, ээ… – голос Кита слегка надламывается. – Нет. Ханк ничего не сделал… я не очень себя чувствую. Думаю, нужно сходить к доктору или типа того. Лэнс поднимает бровь. — Что? Все же было в порядке час назад. Слушай, если он что-то сказал… – начинает он. — Дело не в Ханке, – снова говорит Кит. Лэнс все еще ему не верит. – Мне просто нехорошо. И я не хочу портить выходные, так что… тебе стоит вернуться. Лэнс хмурится, делает шаг к Киту. — Да ладно, Кит. Ты думаешь, я идиот? – спрашивает он, понижая голос. – Я знаю, что ты сейчас делаешь. Ты так делаешь всегда. Твой особый способ «справляться с проблемами», – обвиняюще говорит Лэнс. – И чего ты теперь пытаешься избежать? Миллион эмоций проносится по лицу Кита. Лэнс не может ухватиться ни за одну из них. Кажется, будто китово лицо вот-вот рассыплется на кусочки. Его брови дергаются, будто в попытке не выдавать эмоций. Он сжимает и разжимает челюсть. — Прости. Мне правда нужно поехать домой и отдохнуть. — Почему? Кит пожимает плечами. — Я же сказал, я неважно себя чувствую, – говорит он дрожащим голосом. — Эй…, – мягко говорит Лэнс и подходит еще ближе. – Кит, пожалуйста, расскажи мне… Кит кладет ладонь ему на грудь, останавливая. Он хмурится, мотает головой и слегка отводит взгляд. — Я действительно хочу, чтобы ты повеселился на этих выходных, – говорит Кит. – Просто останься, хорошо? — Я не дам тебе уехать, не зная причины, – говорит Лэнс, слегка перегибая с настойчивостью в голосе. – Из-за чего вы поругались? Что случилось? – он немного теряется. – Почему ты не можешь сказать мне, что случилось? Ты мне все рассказываешь. Глаза Кита вдруг становятся стеклянными. Это случается за долю секунды. Быстрее, чем Лэнс когда-либо видел. — Неправда, – говорит Кит. — Что? Конечно, правда, – хмурится Лэнс. – Нет ничего, чего я бы о тебе не знал. Алло? Так всегда было. Ты можешь поговорить со мной. Кит только моргает, глядя на землю. К ужасу Лэнса, по лицу Кита скатывается слеза. Лэнс только ошеломленно смотрит. Он всего два раза в жизни видел, как Кит плачет. Оба случились на втором курсе, и оба были по очень и очень разным причинам. — Кит, ты меня пугаешь. Серьезно, что происходит? Вдалеке слышится звук двигателя. Кит смотрит на дорогу и вытирает слезу. Он шмыгает, прижимая рукав рубашки к носу. Затем снова смотрит на Лэнса; у него покрасневшие глаза и розовый нос. И даже учитывая все это, он все равно выглядит изумительно. Его чернильно-черные волосы, обрамляющие бледное лицо, колышутся на усиливающемся ветру. Сердце Лэнса, кажется, рассыпается кусочки – больно и противоестественно. Кажется, он никого в жизни не любил сильнее. — Я поехал за тобой в Провиденс, – дрожащим голосом говорит Кит. Убер въезжает на дорожку. — Что? – спрашивает Лэнс, до него не доходит, что ему только что сказали. — Я поехал за тобой в блядский Провиденс, – повторяет Кит, наклоняется и выдвигает ручку сумки. – Я подал туда шестьдесят заявлений на работу. И никуда больше. Я говорил с моей, блять, кураторкой в университете насчет этого. И я поехал туда за тобой. Это не было совпадением. Это был мой выбор. Лэнсово сердце подпрыгивает ему в горло и душит его. — Я… — И это одна вещь, – говорит Кит, его голос вдруг становится резким. Пустым. – Это – одна вещь, которую ты обо мне не знаешь, – с этим он забирается в машину и хлопает дверью. Полными боли глазами он смотрит на Лэнса через окно, затем отворачивается. Двигатель гудит. Машина дергается и сдает назад. Лэнс наблюдает за тем, как на дороге она ускоряется, становится все меньше и меньше, и скрывается за углом. Лэнс стоит в тишине; удивительно, как быстро все развернулось. У него трясутся руки. Его сердце заходится стуком. Все его нервные окончания, кажется, горят. Он не знает, что происходит. Он не знает, как все это уложить в голове. «Это не было совпадением. Это был мой выбор». В груди у него болит так, как никогда раньше не болело. ххх Голос Оливии отдается в ушах Кита, пока он наблюдает за дорогой. «Ты отталкиваешь его. Это ты его скоро оставишь». Он сжимает ладони в кулаки. Хороший прогноз. Верный. Разумный, правдивый и логичный. И все такой же отстойный. ххх Два года назад Кит раньше приходит с работы и наливает себе чашку чая. Он гораздо более занят на работе, чем ожидал, но он не против. Ему кажется у него есть все, что требуется, чтобы с ней справиться, и, учитывая то, что он вообще не рассчитывал получить работу по специальности, он прямо-таки в восторге. И зарплата тоже очень даже ничего. Обычно он просыпается раньше Лэнса, и немного раньше него приходит домой, так что когда из комнаты Лэнса доносится шарканье, он останавливается. Осматривает кухню, но нигде не видит лэнсовых ключей. Шарканье – быстрое и сильное – не прекращается. За ним следует громкий хлопок. Кит разве что не подпрыгивает. — Лэнс? – зовет он, пытаясь не поддаться панике. Шум тут же прекращается. — Сникерс? – громко шепчет Лэнс. – О Господи, ты дома. Слава Богу. Кит идет на звук его голоса и видит, что Лэнс прижимается спиной к двери в ванную. Выглядит он ужасно. На ногах у него огромные армейские ботинки, покрытые грязью; наверняка, это те, что Кит одолжил у Широ пару месяцев назад. Лэнс все еще в пижаме. Его изношенные голубые штаны, которые он постоянно таскает, немного порваны на бедре. Безразмерная футболка спадает с плеча, а волосы в полном бардаке. Под глазами у него мешки, и он смотрит на Кита каким-то маниакальным взглядом. На лице у Лэнса какая-то субстанция, подозрительно похожая на арахисовую пасту, – да и по всей футболке тоже. К груди он прижимает огромную салатницу. — Не входи сюда! – кричит он и сжимает салатницу сильнее. – Больше никогда не заходи в ванную. Кит поднимает бровь. — Что ты… Ты тут весь день просидел? — Не смог утром принять душ, так что позвонил на работу и сказал, что я заболел! Я не могу пойти на работу, не почистив зубы! – немного безумно восклицает Лэнс. — Что происходит? – спрашивает Кит, он подходит и кладет руку на ручку двери. Лэнс пронзительно вскрикивает и валит его на пол. — Ебучий случай, Лэнс! Какого хрена? – Кит пытается встать, но Лэнс залезает на него и прижимает к полу. Он хватает Кита за подбородок и впивается в него взглядом. Теперь Кит чувствует запах арахисовой пасты. Затем низким тихим голосом Лэнс выдает: — Слушай сюда. Он нас слышит. — Кто слышит? – злится Кит. — Сраный паук, Сникерс. Он нас слышит. Кит стонет. Лэнс что-то протестующе бухтит, когда Кит наконец сталкивает его с себя. — Паук? Ты серьезно, Лэнс? — Это не просто паук! Это ебаный мутант! – голос Лэнса надламывается. – Это пришелец! Он залезет мне в ухо и отложит яйца у меня в мозгу! Меня сожрут заживо изнутри, медленно и больно, десятилетиями будут жрать! У него есть план. Кит моргает. — Это, блять, паук, Лэнс. — Огромный паук! С твое лицо размером! И он весь волосатый! Кит вздыхает, низко и протяжно. — Ладно. Хорошо. Ну, мы же не можем больше никогда не заходить в ванную. — Мы теперь зарабатываем! Можно сделать еще одну. — Мы не будем делать еще одну ванную из-за паука, – строго говорит Кит. Затем он проталкивается мимо Лэнс и идет в ванную. – Давай посмотрим, с чем мы тут имеем дело. — Не смей открывать дверь! – вскрикивает Лэнс. – Кит! Кит, нет! Кит закатывает глаза, приоткрывает дверь и осматривает маленькую комнатку. Весь пол в пятнах арахисовой пасты. — Зачем вообще паста? – спрашивает он. — На ВикиХау говорят, что пауки грузнут в арахисовой пасте, если пытаются по ней пролезть! – кричит Лэнс. – А он не пытался по ней пролезть! Кит очень растерянно моргает. Затем поднимает взгляд. У него не занимает много времени, чтобы увидеть, а когда он видит, он буквально отскакивает и начинает тяжело дышать. —Блять, – шепчет он. Паук огроменный. Он обосновался в верхнем правом углу душа, до него практически невозможно дотянуться, только если Кит не встанет на что-то. Уже не говоря о том, что это создание по размеру ближе к бурундуку, чем к какому-либо из жуков. Кит сразу же закрывает дверь. —Блядский свет. —Скажи же? Как он туда попал? – визжит Лэнс. – Просто зашел, блять, через дверь? – он прячется за Китом, используя его в качестве живого щита. — Нам нужно как-то его оттуда достать. И не раздавить, – Кит вздыхает и трет ладонями лицо. — Я и близко к этой штуке не подойду! – возражает Лэнс. — Нам нужно попробовать, Лэнс. — Давай позвоним Широ. —Нет, мы взрослые. Нам нужно самим это сделать. —Пошел ты, – выплевывает Лэнс, очевидно, у него уже сдают нервы. Кит вздыхает, наклоняется и берет салатницу из рук Лэнса. —Ладно… мы можем скинуть его веником. А потом, когда он упадет, накроем его этой штукой. Лэнс пораженно моргает. — Ты с дуба рухнул? — У тебя есть идея получше? – огрызается Кит. Лэнс раздосадовано стонет. —Хорошо, и что потом? Кит осматривается вокруг. — Мы просто… подсунем под миску разделочную доску или что-то такое. Вынесем его на улицу и выпустим. Лэнс, кажется, все еще на грани панической атаки, но он медленно кивает. — …Ладно. — Ладно? Ты в порядке? Лэнс сглатывает. — Да… я в порядке. — Ладно, – мягко говорит Кит. – А теперь давай сделаем это. х После самых стрессовых двадцати двух минут в жизни Кита, они накрывают паука миской. Разделочная доска успешно оказывается втиснутой туда, куда должна была быть втиснутой. Лэнс и Кит приваливаются к ближайшей стене, съезжают вниз, пока оба не оказываются на полу. —Ебать, – раздраженно говорит Кит, – я, кажется, лет на двадцать постарел сейчас. — Нам все еще нужно его вынести отсюда, – тихо отвечает Лэнс. Они оба пялятся на салатницу, никто из них не двигается. — Я думаю, я его слышу, – шепчет Лэнс. — Я думаю, тебе надо уйти из квартиры, пока ты не сошел с ума. Кит слышит глухой звук, с которым голова Лэнса ударяется о стену. — Что за день, – говорит он. Кит немного истерично посмеивается прежде, чем соображает себя остановить. — Не могу поверить, что ты не пошел на работу, – Лэнс раздражено мычит, и хлопает его по плечу. Между ними западает комфортная тишина, спокойная и ровная. На секунду Киту кажется, что Лэнс уснул. Но затем он глубоко вздыхает и поворачивается лицом к нему. — Не знаю, каким, блять, чудом мы оба оказались в Провиденсе… – со смехом говорит он. – Но, срань господня, я рад, что ты здесь. Кит немного нервно смеется, пытаясь забыть, что он прекрасно знает, как тут оказался. — Я рад, что я здесь. А то ты бы умер. —Это факт. Они оба тихо смеются, и на обоих наваливается усталость. Салатница без движения стоит на полу. Немного погодя Лэнс вздыхает, кивает в ее сторону подбородком. — Давай? Кит стонет и трет глаза. — Да, – говорит он. – Наверное. ххх Наше время У Лэнса уходит всего семь минут, чтобы понять, что нужно ехать за Китом. Он возвращается в дом и проходит мимо кухни, не обращая ни малейшего внимания на то, что там происходит. Он игнорирует Ханка, который спрашивает, что случилось. Он игнорирует Пидж, которая только что проснулась и что-то хрипло ему бормочет. Он бежит по ступенькам – его сердце вот-вот взорвется, – и залетает в комнату. Он даже не тратит время на то, чтобы сложить одежду. Кладет в сумку мокрую зубную щетку. А еще начинает запихивать туда всякий хлам, который ему даже не принадлежит, потому что его мозг будто взболтали, и в голове стучит, и все вокруг просто напоминает ему о дурацком грустном лице Кита. О его дурацком розовом носе, который он тер. О покрасневших глазах. Блять, Лэнс все еще не знает, что случилось. Он все еще не знает, в чем проблема. Но он не отстанет так просто. И не отпустит Кита. Может, его чувства к Киту и невзаимны, может никогда не будут взаимны. Но это неважно. Все так как есть, и Лэнс просто отказывается его терять. Он теряет каждого человека, который становится ему небезразличен, но в этот раз это самый важный человек. И он не позволит Киту уйти так же просто, как ушли все остальные. — Я так понимаю, он уехал. Лэнс подпрыгивает так, будто его ударили током, и резко оборачивается, видит прислонившуюся к косяку двери Оливию. Вина в желудке Лэнса завязывается в узел – крепко и неумолимо, — Он, блять, уехал, – пожимает плечами Лэнс, и пытается сделать вид, что ничего такого не произошло. – Сказал, что… ему нехорошо. Оливия растеряно морщит нос. — Не похоже на него. Лэнс фыркает. — Как раз наоборот. Кит – профессионал в том, чтобы сужать свой эмоциональный диапазон до уровня ссаной зубочистки, когда ему так удобно, – холодным голосом говорит он. – Он такое уже выкидывал. Просто не… до такой степени. — Думаешь, он поехал домой? – спрашивает Оливия. Лэнс сглатывает. — Вряд ли. Слишком большая вероятность, что он наткнется на кого-то знакомого, – Лэнс смотрит на неаккуратную гору своих вещей. – Он самый импульсивный человек из всех, кого я знаю. Наверное, взял билет на самолет в Индию, или что-то в этом духе. Не появится… – Лэнс рвано вздыхает. – Скорее всего, долго не появится дома. Но я… Господи. Он такая заноза в заднице, – зло выплевывает Лэнс. – Почему он вот так поступает? Честно, иногда я думаю, что ему все еще десять лет. На секунду в комнате западает тишина. Эти слова неловко повисают в воздухе. Затем Оливия прочищает горло: — А ты… тоже поедешь домой? – спрашивает она, не сводя взгляда с лэнсовой сумки. Лэнс поднимает глаза, ловит ее взгляд и вдруг тушуется. — Я… не знаю, – говорит он, немного отматывая события назад и понимая, что собирался оставить свою девушку в другом штате, с двумя людьми, которых она почти не знает. – В этом нет логики. То есть, я же не собираюсь отказаться от оставшегося отпуска, потому что эта жопа где-то сидит и дуется. Мне пофиг. О, ему не пофиг. Ему далеко не пофиг. Ему настолько не пофиг, что его буквально тошнит. И теперь это, скорее всего, написано у него на лице. Скорее всего, все совершенно понятно. Оливия вздыхает, накручивает на палец длинную прядь, и пощипывает ее кончики. — Да, если бы ты остался, в этом была бы логика, – говорит она. – Но… я понимаю, если ты хочешь узнать, как он там. Когда влюбляешься в кого-то, обязательно появляется эта потребность знать, что с другим человеком все в порядке. Лэнс согласно мычит и представляет стеклянные глаза Кита. — Да, тут ты права, – особо не думая отвечает он. Слова просто вылетают. Затем он останавливается, его сердце замирает в груди. Он лихорадочно смотрит на Оливию, которая ухмыляется ему. — Погоди. П-погоди, бля… — Слишком поздно, Лэнс. ты уже это признал. Лэнс бледнеет. —Бля, Оливия. Нет, я… Это не то, что… — Это именно то, – со вздохом говорит она. – Абсолютно точно, – выражение ее лица смягчается, и этого хватает, чтобы у Лэнса выбило весь воздух из легких. – Немного жаль, конечно. Потому что ты очень милый. И ты мне очень нравишься, – затем она делает пару шагов к Лэнсу. – Честно говоря, я вроде как надеялась, что ты скажешь мне, что я неправа, – немного грустно говорит она. — О Боже, – Лэнс закрывает ладонями лицо. – О Боже, мне так жаль, – надломлено бормочет он. Ему хочется сломать голову о стену. Как он мог быть таким идиотом? Просто вот так признаться? Даже не предупредив ее? Не так все должно было произойти. – Я не знаю, какого хрена происходит, – немного хрипло говорит он, прежде чем скажет что-то еще. Ему ненавистен отчаянный тон собственного голоса. – Я просто… чувств не было. Не было. А потом… появились. Она кивает, начинает складывать его одежду. Он ждет, что она начнет ругаться. Начнет плакать. Хоть что-нибудь сделает. Но выражение ее лица так и остается грустным, ничего не меняется. Она аккуратно складывает одну из его заношенных футболок, ту, в которой он спит. — И… что теперь? – спрашивает она. Лэнс расстроено фыркает и с выдохом садится на кровать. —Ну… думаю, ты со мной расстанешься. Оливия останавливается и невпечатленно на него смотрит. — Ты понимаешь, о чем я. — О чем? — Что ты будешь делать с Китом, Лэнс. Лэнс хмурится – этого он никак не ожидал. — У Кита есть парень. Это что тебе, романтическая комедия из девяностых? Я ничего не буду делать. — Ты знаешь, почему он уехал? – спрашивает она. — Нет, но я практически уверен, что это как-то касается Ханка, – медленно говорит Лэнс, злость угрожающе ворочается у него в груди. Оливия переводит дыхание, как будто собирается прочитать ему лекцию. —Эм… Вообще-то… Лэнс… Ее перебивают громкие шаги на лестнице. Звук становится все громче и громче, а затем Ханк вдруг оказывается в комнате, оглядывает всякий хлам, заваливающий пол. — Что происходит? Иисусе, только не снова, – бормочет он. Затем смотрит на Лэнса. – Дерьмо. Ты теперь тоже уезжаешь? Лэнс поднимается, из-за этого комментария он раздражается еще сильнее. —Да, уезжаю. Не моя вина, что из-за тебя Кит убрался нахрен из этого дома, – срывается он и хмурится еще сильнее. Ханк моргает, как будто искренне не понимает, о чем речь, из-за чего Лэнс злится еще сильнее. — Что? — Мне интересно, почему Кит уехал! – о Господи, Лэнс вошел в раж. Он взбешен. – Может, следует спросить последнего, с кем он разговаривал. — Ты серьезно, чел? – рассержено спрашивает Ханк. — Что ты с ним сделал? — Ничего. — Ты точно что-то сделал! Клянусь Богом, если ты сделал ему больно… — Он хотел уехать, ладно? И меня это не касалось. Он сказал тебе, что это из-за меня? – спрашивает Ханк, он, кажется, очень растерян. — Сказал, что не из-за тебя, но он всегда врет, когда злится, – медленно говорит Лэнс и складывает руки на груди. – Я ему не верю. Ханк вздыхает. — Слушай, думаю, тебе просто нужно с ним поговорить, хорошо? Не со мной. —Или ты мог бы признать, что проебался, – выплевывает Лэнс. — Я не проебался. — Ты сделал ему больно, и он свалил. Просто, блять, скажи правду. — Я не делал ему больно. — Делал! — Нет! Я бы никогда не сделал Киту больно! – кричит Ханк, наконец вливается в ссору. —Ханк, – спокойно говорит Оливия, пытаясь успокоить его. – Может, тебе стоит сказать… — Он плакал! – перебивает Лэнс, где-то глубоко в желудке ревность и желание защитить смешиваются во что-то очень неприятное. – Из-за тебя! — Не из-за меня. — Из-за тебя! — О Боже, Лэнс. Мы даже не встречаемся! – кричит Ханк и вскидывает руки. – Ладно? Мы даже не вместе! Так что это не могло быть из-за меня! —Ага! – кричит Лэнс и обвиняющее тычет в него пальцем. – Так ты с ним расстался! — Нет! Мы никогда не встречались! Это было не по-настоящему, понял? Тишина. Полная тишина. Напряжение в комнате тяжелым грузом наваливается Лэнсу на плечи. Даже воздух замирает. Одна секунда перетекает в две. Две – в три. А затем у Лэнса в ушах начинает высоко и противно звенеть. Статичный белый шум. Он моргает, опускает руку. Снова моргает. Грудь Ханка вздымается и опадает – он тяжело дышит из-за того, что кричал. Руки Лэнса бесполезно повисают по бокам. — Что? – выдавливает он. Ханк сглатывает. — Мы… соврали, – говорит он. – Это была… просто шутка. — О Боже, – выдыхает Оливия, но Лэнс не обращает внимания. — Вы что? – тихо переспрашивает он. — Чел, не заставляй меня еще раз это произносить, – грустно говорит Ханк. – Я знаю, ты меня слышал. Лэнс слепо смотрит ему за плечо, пытается уложить в голове, какого хрена он только что услышал. Он не сводит взгляда от маленькой дырочки в стене за Ханком – осталась от канцелярской кнопки. — Вы притворялись? – как-то беспомощно спрашивает он. — …да. — А Кит знает об этом? – Лэнс злится. – Потому что ты ему очень нравишься… — Кит знал, – говорит Ханк, снова сглатывает и кивает. – Он был… в деле. — В деле? – фыркает Лэнс, лихорадочно оборачивается и запускает руку себе в волосы. – В деле? — Послушай, Лэнс… — Прошло два месяца. — Я знаю. — Почему вы мне врали? Вы знаете, через что я из-за вас прошел? – этого последнего он говорить не хотел. Блять, он не собирался этого признавать. Но в нем нет и подобия самоконтроля, а через рот его чувства проходят гораздо быстрее, чем через рациональную часть мозга. Теперь Ханк смотрит в пол, нервно чешет тыльную сторону шеи. — Послушай, тебе просто… нужно услышать всю историю… — Пошел ты, чел, – говорит Лэнс и сильно мотает головой. И он знает, насколько его реакция чрезмерна. Он знает, что звучит безумно. Но он не хочет слышать ебучее объяснение. Он не хочет знать, почему человек, который был ему лучшим другом пятнадцать ебаных лет, соврал о том, что ему кто-то нравится. О том, что он с кем-то встречается. Он правда думал, что Лэнс настолько тупой? Он правда думал, что это смешно – пошутить над ним, потому что он такой, блять, доверчивый? И что он собирался делать, когда Лэнс бы узнал? Просто посмеялся бы? Сказал бы «Ха! Попался! Это была шутка! Видишь, Ханк? Говорил же тебе, что он поведется». Почему бы Кит так поступил? И почему Ханк участвовал в этом? Лэнс проталкивается мимо них, вылетает из комнаты, ему кажется, будто все вокруг распадается на кусочки. Не так должны были пройти выходные. Он никогда не должен был влюбляться в Кита. Ничего этого не должно было произойти. Это все его вина, и ему все равно себя жалко. Слезы застилают глаза, и он слышит, как его зовет Ханк. Он слышит, как Оливия пытается его успокоить, говорит ему просто отпустить Лэнса. О Боже, Оливия. Пиздец. Ебаный пиздец. Просто ебаный пиздец. И вот так он больше не хочет ехать искать Кита. Он не хочет возвращаться в ту квартиру и просто сидеть там, пока в комнате Кита никто не живет. Он не знает, куда хочет пойти, но знает, что в груди кипит ярость, и ему нужно убраться. Хотя бы пока не придет в себя. Так что он просто идет и идет, пока не добирается до побережья, вдыхает свежий озерный воздух и пытается унять сильно бьющееся сердце. х х х ххх Два дня спустя Кит наблюдает за тем, как капля конденсата стекает по стакану. Уже час как стекает. Не может быть, чтобы напиток все еще был холодным. Он вздыхает. Какого хрена он заказал пиво? Пиво ему даже не нравится. Есть не много вещей более унылых, чем сидеть в баре только с тремя стульями у стойки, в отстойном Motel 7 [2] прямо над дорогой. Это еще более уныло, когда ты один, и, возможно, – а может и нет, – только что решил отпустить человека, которого любишь. Он – физическое воплощение плохого клише. А теперь Кит даже не знает, из-за чего расстроен. Когда у него появилось время остыть и нормально подумать, он не смог найти хорошую причину тому, что он поступил так как поступил. И непонятно, это упрощает или усложняет ситуацию. Потому что, с одной стороны, он постоянно ощущает в сердце подозрительно напоминающую Лэнса зияющую дыру, в том месте, где было счастье. Но с другой стороны, он в шоке сам от себя, потому что он вызвал Убер и уехал от почти всех людей, которые ему небезразличны, чтобы сидеть в этой сраном баре при мотеле, посреди ебаного нигде, штат Мичиган, и пить теплое перестоявшее пиво. — Черничного пирога? – говорит незнакомый голос откуда-то спереди. Кит поднимает глаза и видит как барменша или официантка, раз на то пошло, скучающе поднимает бровь и подает ему тарелку. Она невысокая и пухленькая, и ей, кажется, хорошо за пятьдесят. Кит хмурится. — А? – он бросает взгляд на тарелку и рассматривает кусок пирога на ней. Он покрыт большими кристаллами сахара и блестящей черничной корочкой. – Я не заказывал пирог. —Не-а, – с улыбкой говорит она. – Но тебе он, кажется, нужен. Кит растерянно сводит брови. Официантка вздыхает. — Слушай, малец. Моя мама испекла его. А я принесла сюда по случаю чьего-то дня рождения, и кусок остался. Хочешь или нет? Кит поджимает губы, затем вздыхает. — Да, – нехотя говорит он, берет пирог. – Спасибо. —Так и чего ты тут дуешься? Тебе не стоит оставаться в такой помойке, – говорит она, берет его стакан пива и вытирает стойку под ним. — Ничего. Она угукает. — А, понятно, – говорит саркастично. Кит хмурится еще сильнее. — Это не Ваше дело, – говорит он. Она поднимает руки – жестом показывает, что сдается. — Хорошо, хорошо. Моя вина, что хотела завести разговор. — Это не ситком, который можно посмотреть после школы. Вы не можете заставить меня говорить о своих проблемах, как будто я какой-то… грустный одинокий парень в баре. Она устало вздыхает. — Да, да. Как скажешь. Кит слегка откидывается назад, берет вилку и запихивает кусочек пирога в рот. И он вообще-то охрененски потрясающий. Или, может, Кит просто очень голоден. Ему вдруг стыдно за то, что сорвался. — Извините, – с полным ртом бормочет он. – Отстойные пару дней. — Я вижу. Кит сопит. — Скорее всего, похерил отношения кое с кем. Она стонет, тянется, чтобы вытереть стойку. — Кое с кем? Кит отправляет в рот еще пирога. — Кое с кем, кого я люблю. Очень. Она понятливо мычит, откладывает полотенце и начинает составлять стаканы. — Каждому знакомо. — Нет, типа… очень похерил. Не один раз. На протяжении месяцев. — Опять же, – говорит она, – каждому знакомо. Кит тыкает вилкой в чернику. — Не знаю теперь, что делать, – честно признается он. – Кажется, я его уже потерял. Она фыркает. — О, милый, – снисходительно говорит она, – поверь мне, если бы потерять человека было так легко, мир был бы гораздо проще. Кит откладывает вилку. — Как так? — Ну, вы, ребята, поругались, так? Или что-то в этом роде, – она замолкает, вытирает лоб, и наклоняется, чтобы облокотиться о стойку. – Он, скорее всего, кричал всякое, или ты кричал всякое. Или ты убежал. Или он убежал, – она загибает палец на каждый вариант. Кит скрещивает руки на груди. — Да? И? — Мир был бы настолько проще, если бы поругаться с кем-то или соврать кому-то означало, что у вас все кончено. Но так никогда не происходит. — И из-за чего Вы так думаете? – не веря срывается Кит. Барменша смеется. Больше похоже на фырканье. — Малец, одна из причин, по которой люди делают так, – это то, что им не плевать, – она пожимает плечами и вытирает руки полотенцем. — Не всегда, – спорит Кит. — Нет. Но когда доходит до «грустного, одинокого парня» у меня в баре? Всегда. Кит чувствует, как складка меж бровей разглаживается, несмотря на его нежелание. — Когда людям не плевать, начинается такой бардак, – точно подмечает она. – Так уж все устроено. Кит начинает сомневаться, он не ожидал такого ответа. Он смотрит на свой кусок пирога, такой неаккуратный: пятна черничного сиропа и покрошившаяся размокшая корочка. Такой бардак, и все равно охрененски вкусно. Так уж все устроено. ххх Несмотря на то, что Лэнс злится на Кита, в квартире еще отстойнее, чем когда-либо было, потому что Кита в ней нет. Лэнс пообещал себе, что не поедет домой. Он знал, что Кита здесь не будет. Но после всей канители, включающей в себя бронирование обратного рейса для Оливии (чтобы ей не пришлось одиннадцать часов ехать в машине с незнакомцами), попыток убраться из домика и не заговорить ни с Пидж, ни с Ханком, и найти Убер, который согласился бы на неоправданно долгую дорогу до аэропорта, Лэнс так устал, что когда они с Оливией добрались до аэропорта, мысль о том, чтобы поехать домой и поспать в своей постели, оказалась единственной, которая не вызывала у него тошноту. А теперь прошло почти четыре дня как он не слышал ничего от Кита. Он не разговаривал с Ханком и Пидж. Конечно, не разговаривал с Оливией, потому что так колоссально проебался. Даже Широ звонил сегодня утром и спрашивал, чем Кит занимается, – он был совершенно не в курсе ситуации. Лэнс соврал и сказал, что Киту нездоровится, так что он лежит в кровати. Он даже не знает, почему соврал. Четыре дня – не так уж, кажется, и долго, но из-за тяжести в груди для Лэнса это больше похоже на чертову вечность. В квартире становится грязно. Лэнс понимает, что уборкой обычно занимался Кит. Не то чтобы ему не все равно, потому что он так злится на Кита, что думать о нем больно. А еще больно потому, что он скучает по нему, но он сам себе в этом не хочет признаваться. Он берет телефон и набирает номер Кита. Он не хочет с ним разговаривать, но все равно звонит. Его пальцы делают это сами, когда телефон рядом. Просто мышечная память. И, как и все двенадцать предыдущих раз, он сразу попадает на голосовую почту. Лэнс буквально рычит, когда слышит тупое монотонное приветствие китовой голосовой почты. «Привет, это Кит. Расскажите, чего звонили. Ладно… пока». Он сжимает руки в кулаки и ждет сигнала. — Привет, Кит, – выплевывает он в трубку. – Что мне выбрать: лэптоп, дверную ручку или курицу карри? Ой, подожди, не утруждайся! Потому что все – одно и то же! – Лэнс горько смеется. – Дать тебе по роже! Говнюк! Он – возможно, немного чересчур драматично – бросает телефон на диван. Ладно, не самый хороший поступок. У него в жизни были моменты и получше. И, может быть, он уже жалеет о том, что сделал. Он снова набирает номер Кита. Ждет сигнала. — Слушай, ладно, хорошо, последнее было немного грубо. Но я все еще злюсь на тебя. И, возможно, таки хочу тебя ударить. Но не стоило этого тебе говорить, в смысле, это не круто. Знаешь? – он делает паузу. – Ой, а знаешь, что еще не круто? Врать о своем парне. А потом уехать и не говорить мне, где ты! Долбаная козлина! Что ж, вторая попытка примирения, очевидно, провалилась. Лэнс вздыхает, вжимается лицом в пропахший диван, и слезы жгут ему глаза. Боже, кажется, он сходит с ума. Прошло всего три дня, но он сходит с ума. Кит сводит его с ума. Почему обязательно, чтобы было так больно. Любовь – это ловушка. Это блядская шутка. Это… Телефон вибрирует, и Лэнс разве что не подпрыгивает. Сникерс Когане. Его сердцебиение учащается. Ему стоит ответить? Стоит? Он зол на Кита. В ярости. Но… Он берет телефон трясущимися руками. — Алло, – выдавливает он. — Лэнс, – скрипучий голос Кита звучит в трубке – низкий и успокаивающий, как тарелка супа в холодный день. – Я жив, ладно? Можешь перестать звонить, – он звучит как-то пусто. Как неполная версия самого себя. — А кто звонит? Я тебе не звонил, – лихорадочно врет Лэнс. – Я злюсь на тебя. — Никогда бы не догадался. Уши Лэнса заполняет статичный шум, сопровождающий молчание Кита. Тишина повисает так надолго, что становится неловко. Только этого звука хватает, чтобы на глазах снова выступили слезы. Ему хочется кричать. Хочется задать Киту миллион вопросов. Хорошенько ему наподдать. Наорать на него за то, что соврал, и спросить, почему все это происходит. Но все, что он спрашивает, это «Где ты?». У него дрожит голос, и он ненавидит себя за это. Он слышит, как Кит вздыхает, – протяжно и грустно. Затем отключается. —Ч-что? – бормочет Лэнс, с ужасом смотря на надпись «Вызов завершен». – Ты прикалываешься? – в никуда кричит он. – Гребаный уебок! Он хочет бросить телефон в стену, но решает этого не делать. Вместо этого раздосадовано стонет и вцепляется себе в волосы. А потом злость пропадает, на секунду он слышит голос Кита у себя в голове. «Я поехал за тобой в Провиденс». Лэнс опускает взгляд на свои руки. Как будто вселенная над ним смеется, он – абсурд – чувствует жар на щеках. Он, блять, покраснел. Потому что, несмотря на все это, мысль о том, что Кит сделал это для него, заставляет его сердце трепетать, как будто он – влюбленная тринадцатилетка. «Я поехал за тобой в Провиденс». Лэнс рвано вздыхает. Пожалуйста, возвращайся домой.