Ромео и Джульетта

Беда, как говорится, не приходит одна. Вернувшись домой и зайдя в главные парадные двери, в холле я встретила господина Париса. Увидев меня, он ломанулся так, будто собирался если не умертвить меня поцелуем, то точно сломать пару костей объятием. Я шарахнулась в сторону, а Парис слащаво протянул: — Джульетта, цветок моей жизни! — Спасибо, что не кактус. — не глядя на достопочтимого господина, я зашагала к лестнице, ведущей на второй этаж. — - Постойте, любовь моя. — Парис схватил меня за руку и развернул к себе. — Вы все ещё злитесь за то, что произошло на балу? Я в который раз могу принести вам свои извинения. — Кажется во второй раз вы их приносите, месье. Отпустите мою руку, будьте так любезны. Я устала и хочу отдохнуть и переодеться. У меня вчера погиб мой драгоценный брат. Я совершенно не настроена разговаривать с вами. — с этими словами я вырвала свою руку и поспешила убежать к себе, пока Парис не побежал следом. В спальне я переоделась, перекусила завтраком, принесенным няней ещё утром и пошла на балкон. Проходя мимо туалетного столика, я остановилась и с удивлением обнаружила маску Ромео. Он так и не забрал ее. Я ее взяла и села на кровать. Сидела и просто рассматривала эту простую, ничем не примечательную маску, которая связала две судьбы в один прочный узел. В дверь постучали. Я спрятала маску под подушку и села, делая вид, что полностью поглощена горем. В спальню вошла мама. Она была на удивление тиха и не нарядна. Я даже решила, что она заболела. Но потом увидела ее опухшее от слез глаза и осознала, что она всю ночь горевала о Тибальте. Мама подошла ко мне, села рядом и притянула к себе. Я не стала сопротивляться, в конце концов, не каждый день мама меня обнимала. Мы посидели, обнявшись несколько минут, потом мама заговорила первая: — Джульетта, вчера произошло ужасное событие, все мы опечалены. Я знаю, как нежно ты любила брата. Но милая, это не может продолжаться вечно. Жизнь продолжается. Нужно продолжать жить для живых, оставив в памяти погибших. Это была самая умная мамина фраза за последние 10 лет. Я даже растрогалась. А она тем временем поспешила испортить впечатление: — Тибальта мы похороним, но мы с отцом считаем, что сразу после похорон надобно сыграть вашу с Парисом свадьбу. Взбодрить людей, и взбодриться самим. Он был здесь, сказал ты нагрубила ему. Я уверена, что подобное поведение обусловлено горем, и в дальнейшем такого не повторится. Я поднялась и посмотрела на маму как на врага народа. Потом четко и по слогам проговорила: — Я. Не. Вый-ду. За-муж. За. Па-ри-са! — Опять твои глупые бредни, Джульетта! — мама вскочила с кровати, и вся залилась краской. — Хватит! Слышишь меня? Хватит! Так решил твой отец, и ты никто, чтобы слушали твое мнение. — Ах вот так, да? — я тоже вскочила и подхватила мамин истеричный тон, — я никто??? Тогда оставьте этого никто в покое, и не мешайте ему спокойно жить. Что вам так далась эта свадьба? Хотите знатного зятька? Породниться с принцем? Какую выгоду вы ищете? — Джульетта, мы хотим тебе счастья! Это большая честь, стать женой графа. Графиней. Ты будешь купаться в роскоши… — - Мне и так неплохо. Я и так хлеб по помойкам не собираю. Куда уж роскошнее! — я провела рукой по своей роскошной комнате. Мать схватилась за голову, махнула на меня рукой и бросила: — Вот отец уже идет. Сама с ним объясняйся. — с этими словами мама вышла из спальни, и ее место занял мой отец. — Джульетта… — Я не стану женой Париса. Можешь ещё меня ударить или даже запинать до смерти, но женой этого слащавого индюка я не стану. — отец так опешил, что некоторое время не мог произнести ни слова. Я стояла, смело глядя на него и скрестив руки на груди. — Как ты назвала графа? Ты совсем стыд потеряла, девчонка? Плохо тебя в детстве пороли! — отец замахнулся и влепил мне пощечину, чувствительно, у меня слезы из глаз брызнули. — А ты, дура, кого воспитала? — теперь отец развернулся и со всего маха врезал маме, она с криком рухнула на пол. Я кинулась к ним, вцепилась в папу, пытаясь оттащить его от матери. Он толкнул меня, и я упала возле перил. — ТЫ ВЫЙДЕШЬ ЗАМУЖ! ЗАВТРА ЖЕ! И ТОЛЬКО ПОСМЕЙ ЕЩЁ ХОТЬ СЛОВО СКАЗАТЬ! ЗАПРУ В ЧУЛАНЕ И БУДЕШЬ СИДЕТЬ ТАМ БЕЗ ЕДЫ, ПОКА НЕ ПОУМНЕЕШЬ! — отец развернулся и быстрым шагом удалился. Я, глотая слезы, повернулась к маме: — Матушка… — Ты мне боле не дочь… — прохрипела мама, прижимая платок к разбитой губе, и не глядя на меня, ушла в след за отцом. Я осталась сидеть на полу, плача и не зная, что делать дальше. Хотела помирить враждующие семьи, а в итоге поругалась со своей. Сбежать? Но куда? Сбегать я не привыкла. Не сбегу, меня завтра насильно отдадут Парису. Какой-то замкнутый круг. Пришла кормилица. Стала поднимать меня с пола. — Няня, скажи, что мне делать? Я не могу выйти замуж за Париса, я же уже жена Ромео. Это же абсурд! — Полно, Джил, перестань. Выходи за Париса, достойный жених, богатый, имеет расположение твоих родителей. Все лучше, чем мифический Ромео. — у меня душа ушла в пятки, глядя, как няня отряхивает мое платье и говорит мне такие вещи так спокойно. Я почувствовала себя кинутой и преданной всем миром. Хотелось заплакать, но слез не было. На удивление в голове воцарился покой и холодная расчётливость. — Хорошо, кормилица. Ты права. Я хочу отдохнуть. — мой голос прозвучал как будто издалека. Он был мне не знаком. Не глядя на няню, я прошла в спальню и заперлась. Быстро переоделась в брюки, которые лежали у меня в тайнике на всякий случай. Завязала волосы на затылке и накинула плащ с капюшоном. Потом вышла на балкон. Посмотрела вниз. «Ромео как-то и спускался, и поднимался. Чем я хуже?» Я перелезла через перила и аккуратно стала спускаться по растущему плющу. Это оказалось совершенно не сложно. Я быстро очутилась на земле, запахнула плащ, пробралась в конюшню, увела своего коня и покинула территорию поместья.