***
«Так, проверим всё ещё раз: документы на месте, расчёска тоже, зубная паста, щётка, сменные рубашки со штанами и кофтой со склада — есть, мелочь из кошелька директора (когда я посещала кабинет четвёртый и пятый разы, директор оставил сумку, с которой ходил на работу; а в сумочке нашёлся кошелёк — стащено у него в общей сложности почти две тысячи японских йен, из-за этого, конечно, наказывали всех, но мне было плевать — я уже сделала всё, что хотела), крекеры, яблоки с сегодняшнего полдника, сухие вафли, бутылка воды, таблетки для омег, простыня, карта Йокогамы. Ну, да, вроде всё взяла, — хмыкнула я и затянула верёвки импровизированного мешка. — Пора!» Ноша была хоть и своя, но всё равно тяжелая. Правильно, я же столько всякого дерьма с собой тащила! Килограммов пять, не меньше, сумка весит! Я бесшумно спустилась с кровати, даже с таким грузом сила эспера мне это позволяла, и подошла к двери, прислушиваясь, так как один воспитатель всегда дежурил, сидя в коридоре на стуле, следя за женскими и мужскими комнатами, прям как в лагере. Иногда один дежурный сменял другого, иногда дежурил всю ночь один человек. И если сегодня второй вариант, то проблем с побегом возникнуть было не должно, так как мимо спящего пробраться всяко легче. А вот если дела обстоят иначе, то мне придётся выкручиваться. Выдохнув, я использовала частично способность, «вызвав» ушки и хвост. С лапами ситуация обстояла сложнее — их я не могла призывать. Либо полностью оборачиваюсь тигром, либо ушки с хвостом, либо хвост и уши по отдельности. А жаль! Лапки это святое. При любом косяке я могла бы говорить: «А хули вы хотите? Я — котя. У меня лапки!» Вдох. Выдох. Тишина. Лишь стук моего сердца, скрип оконных рам, тихое дыхание соседок и лёгкое волнение. За две жизни мне приходилось сбегать из дома лишь однажды, когда сильно поругавшись с матерью, я вышла через балкон, прихватив кроссовки, и побежала до бабушки. Благо на первом этаже жила — падать не высоко. Смотрели на меня прохожие странно, мать кричала: «Вернись», я вся красная, с бьющимся в горле сердцем, уже бежала, как не бежала никогда, направляясь на другой конец города, к бабуле. И выключила на это время телефон… Когда вернулась не было криков, разборок, новых склок, была лишь холодная улыбка матери, горячий ужин и мои потрёпанные нервы. После этого инцидента друг друга мы воспринимали как сожителей и расстояние между нами увеличилось слишком сильно. Но этот случай был давно, да и обстоятельства там были немного иные. А сейчас я задыхалась в приюте, боялась того, что со мной могут сделать дети и понимала, что лучше уж пойду жить в трущобы. На крайний случай можно в мафию податься. Хотя… Потом меня захотят продать Фицджеральду… Нахуй оно мне надо? Вот, кстати, тоже интересный момент. Если Фрэнсису Скотту, главе гильдии, об Ацуши информацию слил Федя или Кристи, то откуда эти двое сами знали о мальчике-тигре? Они следили за агентством? Оно, конечно, вероятно, но слишком притянуто за уши. Интересно, если я не буду отсвечивать, то за мной всё равно придут? Проверять, конечно же, это мне не сильно хочется. Со сменой мне повезло — дежурила одна воспитательница, которая уже мирно посапывала на стуле, умудрившись отдаться Морфею в сидячем положении. Во даёт! Хотя, чему я удивляюсь? В прошлой жизни я умела так же — извечные перелёты научили засыпать чуть ли не стоя, как лошадь. Как там было? Ах, да: «От работы дохнут кони, ну а я бессмертный пони». Кажется так. Я аккуратно открыла дверь, стараясь не издавать даже скрипа, а после двинулась в сторону лестницы. Конечно, было бы эпичнее выйти через парадный вход, но он, как и запасной, на ночь запирался воспитателями. Я, наверно, вполне могла бы уйти через туалет — окна там были, но маленькие и расположены высоко, что даже при должном старании, я бы там не выбралась. Только с подготовкой профессиональной гимнастки. Оставалась только библиотека, которая на ночь не запиралась. Зачем? Кто ночью пойдёт в библиотеку? Только люди из старых советских фильмов. И в три часа ночи. Миновав коридор, я поднималась по лестнице, нехитрыми усилиями минуя за раз две ступеньки. И оказавшись в два счёта на самом верху, кинулась к библиотеке, так как мой воспалённый мозг откуда-то услышал шорохи. Я, насколько это было возможно, тихо зашла в помещение, закрыла за собой дверь и снова прислушалась. Тишина. — Как хорошо, что у нас дерьмовое финансирование и денег на камеры нет... Успокойся, чёрт возьми! — пару раз легонько ударив себя в грудь, сказала я самой себе, ведя диалог с собственным сердцем. То продолжало биться часто-часто, от чего я невольно сглотнула. В безмолвие библиотеки было что-то гнетущее, поэтому мне казалось, что стук сердечка слышно в каждом уголке церквушки. Но это была просто иллюзия. В конце концов, это мой***
Как я очнулась в картонной коробке вряд ли вспомню. Да и не сильно волновало меня это в тот момент. Я была не в приюте, а это уже просто замечательно! Правда ноги болят и спина затекла, но это ничего, ничего. Это просто великолепно!.. Когда эйфория сошла на нет, я всё же решила воспользоваться здравым смыслом и вылезти наружу. Яркий свет на секунду ослепил мои глаза. Я сощурилась, инстинктивно прикрыв лицо руками, а после, чуть попривыкнув к свету, уже нормально осмотрелась. Небольшой закоулок меж двух кирпичных высоких домов этажа в три. Мусорные баки с разделением на «бумагу», «пластик», «стекло» и «что-то другое». И коробка, в которой я спала, была, видимо, от холодильника и попросту не поместилась в мусорку, поэтому стояла подле неё. Интересно, а тут как у нас мусор вывозят или люди сами его куда-то потом выбрасывают? Впрочем, я отряхнула свою одежду от грязи и пыли, а после пошла прочь из закоулка. Не прошло и пяти минут, как на горизонте замелькали какие-то странные, обшарпанные крыши. И это меня удивило. Идёшь, идёшь, всё дома стройными рядами, да фасады пусть и не новые, но красивые, а тут — бац! — какие-то железные рифлёные крыши. — Неужто Конусная улица*? — присвистнула я, а после задрала голову вверх, увидев очертания той самой странной башни, возвышающейся над всеми небоскрёбами Йокогамы, о которой я не нашла ни одной записи. А эта странная хреновина стояла только на искусственном островке, где селились раньше иностранцы. Так его и называли — Иностранный квартал. — Значит, действительно Конусная улица. Охуеть, тигр, ты каким раком за ночь успел из одного конца Йокогамы оказаться в другом? Сраный читер! Спасибо что ли… Конусная улица это хорошо. Здесь, конечно, живёт только сброд, не соблюдающий законов, но оно, наверно, даже к лучшему. Здесь меня искать не будут. Да и до центра Йокогамы отсюда часа два бега. Нормально, свыкнусь. Я неспешно подошла к кратеру, который, судя по кратким заметкам в учебниках по истории, образовался восемь лет назад из-за какого-то взрыва. Мэ, плевать. Главное, что здесь люди не платят налоги, живут сколько хотят и не суются друг к другу. Какие-то дома могут даже пустовать, потому что болезней на Конусной улице поразвелось достаточно, а особого лечения никто не получал. Так что дохнут тут люди как крысы. А я здесь задержусь ненадолго. Пока не смогу пойти куда-нибудь ещё. — Ну, сама же просила свободы — получи и распишись, фигли! — вздохнула я, сжала лямку мешка покрепче и аккуратно спустилась на Конусную улицу. Теперь только нужно этот самый пустой дом найти. Хрен с ним, что на улице весна, спать всё равно где-то надо.