Aurum et Platinum

      На часах около 11 моройской ночи, и через плотные тёмно-синие шторы уже пробивается солнечный свет. Не такой яркий, как мог бы быть, потому что несколькими часами ранее шёл дождь, под который мы попали с Лео, гуляя по парку. После этого мы зашли во дворец и уже второй час после ужина стоим перед дверью моей комнаты, заняв места по обе стороны от проёма. Неподалёку от нас, старательно делая вид, что ничего не слышит, стоит мой новый страж – Артур, и у меня есть смутное ощущение, что к его назначению приложил руку Лео. Во всяком случае, Артур был приставлен ко мне спустя 3 часа после того, как я рассказала Лео о событиях в Америке, и теперь думаю, что он попросил о другом страже мою мать. Впрочем, он сам обеими руками открещивается от этого. - Расскажи мне о них. - спросил он, когда я в десятый раз поинтересовалась, откуда на самом деле взялся Артур. - О ком? - О твоих друзьях-американцах. Меньше всего мне хотелось трогать эту больную тему, и я некоторое время не могла найти нужных слов. Лео же терпеливо ждал. - Ну… Они замечательные. - Замечательные, - отозвался мой собеседник эхом, - Такие замечательные, что ты целый день, упорно и настойчиво игнорируешь их звонки? Знаешь, я насчитал целых 5. - 6. Ещё один был перед вторым занятием, - добавила я кисло, вытаскивая телефон из сумочки. Всего – 4 звонка от Джил, и 2 – от Василисы. Сбрасывать звонки последней мне не позволяла сила духа, и я просто выключала звук. - Почему ты не хочешь общаться с ними, милая принцесса? Не хочу влезать не в своё дело, конечно, и заранее прошу простить, но я уверен, что они переживают. А ты делаешь только хуже – это не похоже на тебя. - Всё сложно. Тяжело объяснить. - старательно увиливала я от ответа. Лео полувесело полунадменно хмыкнул. - Ладно, тогда я сам догадаюсь. Что мы имеем? 6 звонков, оставшихся без ответа и одного Адриана Ивашкова. Нужно предположить, что твои взаимоотношения со звонящими связаны с ним. Так же, по количеству 4 звонков от некой, - Лео подошёл ко мне и посмотрел на экран телефона, на котором я гипнотизировала взглядом фотографию подруги, - Джил Драгомир, я предполагаю, что она – самая неравнодушная к тебе. И судя по твоему выражению лица так же нужно предположить, что тебе она тоже дорога. Но, зная твою любовь к учинению для себя всевозможных препятствий и самобичеванию, ты, скорее всего, имеешь какую-то глупую, но возвышенную причину, по которой общение с ней не можешь продолжить так же, как и с Адрианом. Может, она его близкий человек? Сестра в каком-то колене? - Поцелованная тьмой. - поправила я автоматически. - Не понял. - Магия духа. Она была спасена Адрианом, находясь на волосок от смерти, и теперь чувствует его эмоции и читает мысли. А, и ещё может прямо переноситься ему в голову и видеть всё его глазами. Лео ухмыльнулся. - Отлично, теперь всё понятно. Причина действительно глупая, но не возвышенная. Выходит, Адриан и Джил для тебя неразрывно связаны, и ты, желая прекратить думать об этом Ивашкове решила, что для достижения этой цели тебе так же нужно прекратить общение с Джил. И… И вообще со всеми, с кем ты там познакомилась. Да. И ты, вероятнее всего испытываешь чувство вины, которое тоже мешает тебе сделать шаг. Особенно, перед своей подругой. Ведь, скорее всего, она чуть ли не единственная твоя подруга, а ты с ней так поступаешь… - Хватит. - сказала я резко, не в силах больше сдерживать раздражение. Да и как его сдержать, когда каждое его слово – правда, и врезается в сердце, как нож? - Да, хватит, Кэт. Потому что то, что ты себе придумала – это совершенная sciocchezza!* Правда в том, что от принятых тобой решений не должны страдать близкие, и что, в конечном итоге, будешь ты о нём думать, или нет, не зависит от того, порвёшь ли ты все мосты. Ты можешь бросить общение, но ты не выбросишь чувства на помойку, и тебе не будет легче, если вместо разговоров с ними будешь отключать телефон. Так ты будешь только больше страдать, и на этом la commedia e finita**, как говорится. Я смотрела в лицо Лео со странной смесью чувств. С одной стороны, меня злили его слова, какими бы правильными они не были, а с другой я была благодарна за них, и благодарна, что он пытается помочь мне, привести в чувство. - Спасибо, - наконец смогла я выдавить из себя, - правда, спасибо. Я подумаю об этом на свежую голову завтра, хорошо? Но сегодня я не могу, нет сил. Потому что если ты думаешь, что это мне далось легко, слышать, как они звонят и не отвечать… Нет. Я не бесчувственная тварь. Лео улыбнулся и взял меня за плечи. - Я знаю, что ты не бесчувственная тварь, моя милая принцесса. Но я буду до тех пор терзать тебя, пока ты не начнёшь поступать правильно. Иначе зачем вообще я существую в этом мире, а?

***

      Ложилась спать я приободрённая, и с мыслями, кружащимися вокруг Лео. Сегодняшний день рядом с ним мог быть замечательным, если бы я сама не создавала себе проблемы. А он пытается вытянуть меня из них, развязать этот болезненный узел и не осуждает, хотя и имеет право. Рядом с ним так просто и легко… Мать хочет, чтобы я вышла за него замуж… Наверно, стать его женой – лучший вариант?.. И он напоминает мне Адриана…       Пространство вокруг снова размытое, купается в затянувшей его белой странной субстанции – не то дым, не то пыль. По очертаниям оно напоминает верхнюю ложу в театре, где я когда-то была. А прямо передо мной, в десятке шагов, у самых поручней балкона стоит Адриан. Зачем-то я ощупываю себя, будто хочу удостовериться, что не сплю, хотя на самом деле я прекрасно понимаю обратное, и волны ужаса накатывают на меня, одна за другой. В порыве нервозности я думаю, что с Адрианом Ивашковым мне должны сниться эротические сны, но почему-то выходят одни кошмары. Эта мысль меня заставляет хихикать. Но не весело, а как-то мрачновато. - Не похоже, чтобы ты была опять пьяна, - подумав, сказал Ивашков, критически оглядывая меня, - И всё равно ты находишь моё появление смешным. О чём ты думаешь? Нет, в мои планы совершенно не входило посещение исповеди, но со мной начинают происходить странные вещи при виде его фантастически красивого лица. - Думаю о том, что мои сны с тобой должны быть эротическими, а не кошмарными. Я заметила, как губы Адриана дрогнули в сдерживаемой улыбке, как долю секунды он боролся с собой, но борьба была проиграна, и раздаётся смех. Этот смех я могу слушать вечно – потому что это один из самых замечательных звуков, что мне когда-либо доводилось слышать. Это не произведения Баха или Бетховена, но это – смех Адриана Ивашкова, и если он смеётся, стоя рядом со мной, значит, он не презирает меня. От этого я становлюсь счастливой и продолжаю нести бред: - Тоже не эротика, конечно, но пойдёт. Смех Адриана становится громче, он зажмуривает глаза, прикладывая руку ко рту, но не может остановиться. Понимаю, что наравне с тем, как горит огонь и течёт вода, я могу смотреть, как смеётся Адриан Ивашков. И ещё добрых десять секунд я наслаждаюсь зрелищем, пока он не берёт себя в руки. Но сейчас на его лице нет и следа критического выражения. - Что не так с тобой? Невероятная замкнутость в сочетании с выразительной прямолинейностью в одном флаконе. Это странное сочетание запахов для духов, разве нет? Пара секунд на обдумывание этой фразы, и я, вдохновлённая чувством удивительного счастья, даю ответ: - Я могу выбрать один, если хочешь. Адриан смотрит оценивающе пару мгновений и качает головой. - Нет, на самом деле мне нравится эта смесь. Никогда не любил обычные ароматы. А этот сбивает с толку. Никогда не знаешь, как нужно реагировать на тебя при следующей встрече. Наконец, я смогла сдвинуться с места и прошла к поручням в паре шагов от Адриана, и опёрлась на них. Глядя вниз, где должны быть расположены обычные места и сцена, случайно заметила, что на мне снова то самое вечернее платье. - А я думала, что меня одну мучает эта проблема. Тоже не знаю, как нужно на тебя реагировать. Адриан обернулся к поручням и опёрся на них буквально в паре шагов от меня. На таком близком расстоянии я не могла чувствовать себя комфортно, и постаралась сосредоточить внимание на расплывающихся в дымке деталях интерьера на сцене. - Как хочешь, ведь по сути это не имеет значения. Я прихожу сюда ради Джил. В этот раз мне гораздо тактичнее дали понять, что я не заслуживаю внимания, но в этот раз, слава святому Владимиру, я не пьяна и способна адекватно реагировать. - Я знаю, что очень виновата перед ней. Но… Я хотела забыть тебя, и в какой-то момент мне показалось, что лучший способ добиться этого – забыть всех. Некоторое время Адриан молчал, но, как и всегда, не было никакой возможности понять, что происходит у него в голове. - А сейчас что-то изменилось? Я кивнула, по-прежнему разглядывая пространство впереди себя. - Друг сказал, что воплощение моих желаний не должно причинять боль близким, а саму идею назвал sciocchezza. - И что это в переводе? - «Ерунда». Какое-то время мы молчали, созерцая воссозданный Адрианом зрительный зал. Мне хотелось что-то сказать или спросить, чтобы нарушить эту неловкую тишину, но добрых полминуты я ничего не могла придумать, пока снова не зацепилась взглядом за подол платья. - Почему опять оно? - Тебе идёт по духу. Оно закрытое и открытое одновременно. - Больше не было одежды, которая мне шла? – поинтересовалась я деланно-безразличным тоном. Пара секунд на раздумье. - Больше я не запомнил. Мы помолчали ещё какое-то время, пока я судорожно подыскивала тему для разговора. - Ты прости меня за вчерашнее. Я не хотела всё это говорить. Адриан усмехнулся, и вместо равнодушия на его лице появилось почти дружеское выражение, которое неумолимо притягивало к себе мой взгляд. - Зато это было весело. Уже и не помню, когда меня в последний раз так ставили на место. Интересно, что ещё ты бы успела поведать, если бы не начала икать. От стыда мне хотелось провалиться куда-нибудь под землю, что сделать во сне, возможно, не так затруднительно, как наяву. - Даже не знаю. - Могу дать подсказки. На будущее, если ты снова напьёшься и захочешь высказаться, можешь назвать меня алкоголиком и психопатом – получится очень содержательно. И бабником, в честь моего выдающегося прошлого. - Вряд ли мне представится случай. Я больше не буду избегать Джил, и тебе незачем будет приходить. А если с ней что-то случится, пусть позвонит Василиса или Роза. – и прибавила, чтобы не ходить вокруг да около, - Кто угодно, кроме тебя. - Не переживай, мы позаботимся о ней. - И я тоже. А теперь… Фраза, которую я должна была сказать, застревала у меня в горле комом, который хотелось сглотнуть. Потому что она была прямо противоположена всему, чего мне хотелось: общению с ним, становлению кем-то важным для него и банальной возможности видеться, даже во сне. Всему, что было невозможно, потому что между нами всегда будет Алхимичка, моя собственная совесть, расстояние, и, в конце концов, сам Ивашков, который не раз дал понять, что я не представляю для него интереса.       Эти мысли придали мне решимости. Сделав глубокий вдох, я твёрдо сказала, в последний раз глядя на любимое лицо: - …прощай, Адриан.