broken stars

Digital Daggers – Still Here

Минхо приходит к нему не в лучший период времени. Хёнджин открывает дверь нехотя, понимая, что гость не отстанет. Знает же, что он дома. – Я принес конспекты, – без каких-то эмоций бормочет Минхо, стоя прямо на пороге. Не то, чтобы они когда-то были хорошими друзьями или хотя бы товарищами, но Хёнджину такая недозабота льстит. – Не стоило, – Хван переминается с ноги на ногу, глядя, как под ногами у Ли образовывается вязкая лужа. На улице льёт, как из ведра, и юноша соврал бы, если бы сказал что действительно не заболел. У него другое. – Но спасибо, что пришёл. Может, пересидишь дождь у меня? Минхо хочет отказаться. Но на улице громыхает так, словно непогода готова вот-вот сорвать крыши с жилых домов. Перед глазами Хёнджин сжимается, и на сияющем свету от молнии Ли видит его заплывшие страхом глаза, спутанные и влажные от пота волосы, нервное покусывание губ. И понимает больше, чем собирался понять. – Ладно, – соглашается Минхо. Больше для себя, чем для Хёнджина. Они сидят на кухне в полном молчании, слушая противный треск секундной стрелки на часах. Временами его перебивает шум крупных капель дождя, стучащего в окна. Минхо выглядывает в окно краем глаза. Там, на черном от влаги асфальте, пузырится влага. Его мокрая одежда высыхает в ванной, а сам он сейчас – в безразмерной футболке Хенджина, которую тот ему любезно предоставил. Сам Хван сходил в душ, пока Ли хозяйничал на полупустой кухне и заваривал душистый чай, и теперь он выглядит не так болезненно, как полчаса назад. – Как там в универе? – прерывает тишину Хёнджин, боясь оставаться в тишине лишнюю минуту. Лишь бы не слышать. – Ничего нового. Чанбин поссорился с преподавателем высшей математики, потому что он его валит без взятки. Ну, помнишь, тот старикан, который вёл у нас на первом курсе? Так Чанбин за ним до сих пор бегает. Хорошо, что мы не должны сдавать по этому предмету экзамен, – Минхо прорывает, и он оживляется, рассказывая новости о друзьях из других факультетов. Чанбина Хёнджин знает – учились вместе в школе, а Минхо по не очень счастливой случайности оказался его двоюродным братом. Но это родство не помогло им сблизиться. Хёнджин боялся, а Минхо, судя по всему, было всё равно. В любом случае, сейчас думалось не об этом. Они всё равно никогда особо не общались, не сумев найти общий язык в первый же день. Хёнджин подпирает рукой щёку, рассматривая капли воды, стекающие с волос старшего. Минхо замолкает, закончив выкладывать последние новости. Снова повисает неловкая тишина, и Ли в который раз выглядывает в окно. Пятый этаж, не очень высоко, но и вовсе не низко. Мысленно он прикидывает, насколько сильные травмы получит, если от напряжения сиганёт из окна на улицу. Лишь бы не чувствовать на себе тяжёлый взгляд чужих глаз. На улице темнеет быстро, зря что стоит начало июня. Тучи чернеют, завешивая собой небосвод. Кажется, дождь закончится далеко не скоро. – У тебя есть зонт? – интересуется Минхо, стараясь не смотреть на Хёнджина совсем. Теперь он жалеет, что согласился остаться. – Нет, – Хван качает головой, допивая холодный чай одним глотком. – Я оставил его у родителей и забыл забрать. Думаю, до утра он не закончится, – он задумывается, укладывая голову на сложенные руки, а затем поднимает взгляд на растерянного Ли, рассматривая его лицо из-под полуопущенных ресниц. – Оставайся у меня. На завтра обещали солнце. На чашу весов Минхо кладёт неловкость и нежелание заболеть после необдуманной прогулки. Соглашается он только из-за того, что завтра суббота. Это совсем не из-за Хёнджина, уверяет он себя. В спальне у Хвана тесно. Ему стелят на кровати, пока сам хозяин квартиры укладывается на полу. Возражения он не принимает. Перед сном у них не было никаких долгих разговоров, как это обычно бывает между близкими друзьями. Потому что они друг другу никто, по сути. На вечер непогода затихает, чтобы ближе к ночи дождь припустил с новой силой. Минхо просыпается за полночь и присаживается в кровати, долго не понимая, что его разбудило. Хёнджин. Юноша переводит на младшего взгляд, но в темноте ничего не разобрать. Он осторожно спускается с кровати на пол, забираясь к юноше под одеяло. За окном небо взрывается грозой, молнии освещают комнату, давая рассмотреть напуганное выражение лица Хвана. Побелевшими костяшками он хватается за одеяло, сжимая бледные губы в тонкую полоску. На жест Минхо он не реагирует, так что Ли увеличивает напор, обнимая младшего за талию. Когда людям страшно, лучшая стратегия – отвлечение. Минхо хочет попросить его не бояться вслух, но боится сделать ещё хуже. Отвлекая, он оставляет на липкой от холодного пота шее поцелуй. Один, второй, чтобы добавить ещё несколько более влажных, развязных. Хёнджин дрожит в его руках, дышит загнанной жертвой обстоятельств, потому что в другой ситуации – никогда. Никогда что? Сам себе он не отвечает, не давая мыслям просочиться сквозь алую пелену страхов. Минхо гладит его живот через ткань футболки, тонкими пальцами рисует узоры на мягкой коже, скользит ладонью по полоске кожи, виднеющейся из-под задравшейся одежды. Хёнджин лежит к Минхо спиной, и Ли удобно обнимает его со спины, прижимая к своему торсу. Руки у него обжигающе холодные, и этот холод пробирается под кожу ледяными иглами. В противовес рукам, тело у Минхо горячее, словно лава. Юноша играет с его нервами на контрасте. Хёнджин позволяет вскружить себе голову, увести в небытиё в тягучем танце прикосновений, в которых звуки извне исчезают, заглушаемые стуком сердца в ушах. На лбу у него выступает испарина, стоит грому взорваться за окном. Дрожа, он прижимается к Ли спиной, позволяет вжаться горячей грудью в острые лопатки, и тонет тысячу раз. Минхо целует за ухом, лижет ушную раковину и прикусывает губами мочку. Дышит тяжело в шею, вызывая по холодной коже табун мурашек, и настойчиво поворачивает к себе лицом. Хёнджин поддается неохотно, но позволяет развернуть себя полностью, чтобы утонуть тысяча первый раз – в черной бездне чужих глаз. Губы Минхо накрывают его собственные: совсем невесомо, словно давая выбор. Хван понимает, что выбора у него нет давно. Он принимает Ли с его странными методами, позволяя оттянуть нижнюю губу, прикусить, зализать языком укус. Минхо целует неглубоко, не позволяет себе перешагнуть за рамки, пробует чужие губы на вкус, оттягивая футболку Хвана в бесполезной попытке снять ко всем чертям. Хёнджин снимает её сам, позволяя всё ещё холодным пальцам пройтись по подтянутому животу, царапнуть короткими ногтями вдоль кромки нижнего белья, словно прося разрешения на большее. И в ответ углубляет поцелуй, давая разрешение на всё. Юноша чувствует бедром чужое возбуждение, когда поцелуи перерастают во что-то более глубокое, чувственное и влажное. Минхо кладёт руку ему на пах, через белье поглаживая член, а затем пробирается под тонкую ткань, срывая крышу напрочь. Ладони у него грубые, холодные – проходятся по всей длине, сжимают у самого основания, снова поднимаются вверх, чтобы пальцами погладить чувствительную уздечку, вырывая из уст Хёнджина несдержанный вздох. Минхо снова затыкает его поцелуем, не давая этому неправильному чувству близости исчезнуть. Ловит его вздохи губами, глотает стоны, жмется ближе, становится доверчивее. Хёнджину будет стыдно утром, но и пусть. Сейчас у него есть мгновения, где ему не страшно. В окна барабанит дождь, заставляя стёкла дребезжать от напора. В комнате стоит глухая тишина, прерываемая тяжёлыми вдохами и звуком поцелуев, в которых теряются оба юноши. Минхо ласкает его неосторожно, немного грубо, но эта грубость – вся его. Он раскрывает себя в каждом движении ладоней, не давая Хёнджину закрыться в себе. Спустя мучительно долгие минуты непрекращающихся ласк чужих ладоней, Хёнджин изливается прямо себе на живот, откидывая голову назад. Его ресницы дрожат, когда он пытается приоткрыть глаза, а губы влажные и покрасневшие от долгих поцелуев. Но ему так нравится. И он ни за что не пожалеет о том, что сегодня сделал. Минхо встаёт так же невесомо, как и пролез к нему в постель. Хёнджин ловит его за руку в последний момент. – А ты? – Недвусмысленно намекает младший, смотря, как тяжело вздымается у Ли грудь. – Я справлюсь сам. Спи, – он отцепляет руку Хвана осторожно, уходя в ванную. Некоторое время Хёнджин слышит шум воды и тихие стоны. И, возможно, своё имя. Прямо перед тем, как уснуть. На утро дождь действительно прекращается. Рассвет горит апельсиновыми мазками, ползет сквозь окна по стенам, обещая, что непогода закончилась. Оба они не выспавшиеся, растрёпанные. Хёнджин переминается с ноги на ногу на пороге, когда провожает старшего домой. Минхо усмехается, замечая на вешалке большой черный зонт. Они прощаются по-особенному тихо, совсем молча. Минхо уходит, так ничего и не сказав, но оба они понимают, что после этой ночи между ними изменится абсолютно всё.