broken stars

Besomorph & RIELL – Nightmare

Хёнджин встречает Чана в середине мая. Как ни странно, но небеса не свалились на Землю, под ним не провалился асфальт, да и сердце биться тоже не прекратило. Вглядываясь в это добродушное лицо, Хёнджин вдруг понимает, что ему абсолютно всё равно. Как бы то ни было, Сеул – город большой. Три года у них удачно получалось избегать друг друга, но в этот жаркий весенний день какие-то боги взяли отпуск, дав им встретиться на самом неожиданном для них, но не таком уж незнакомом месте. Чан подбирает свои вещи и укладывает обратно в чемодан. Он подаёт сидящему на полу Хёнджину ладонь, и тот принимает её, поднимаясь. Ритм сердца не изменился. Они просто два незнакомца, сбившие друг друга с ног посреди аэропорта. Хван отряхивает свой костюм, попутно извиняясь. Он бы предложил выпить кофе за его счёт, но у него регистрация на самолёт через три минуты. Возможно, когда-нибудь позже он наберётся смелости и снова столкнётся с Чаном в каком-то неожиданном месте. Но на сегодня ему достаточно. Хёнджин вдруг понимает, насколько всё в мире неважно, когда осознаёт, что Чан сидит прямо через проход от него на борту самолёта. Ему вдруг становится до ужаса любопытно, куда в этот раз направляется парень. Прикрывая глаза и откидываясь на спинку кресла, он сглатывает, прогоняя заложенность в ушах, и думает. В последнее время он то и дело встречал Чана то в очередной статье в интернете, то на телевидении. Эти постоянные напоминания вызывают в сердце странную тянущую боль, но только в первые несколько секунд. Дальше он просто листает мир дальше, закрываясь от любых упоминаний о парне. В самом деле, ему могло быть проще, если бы они разошлись врагами. Тогда у Хёнджина был бы веский повод Чана ненавидеть и всячески избегать. Но в таком состоянии он только и может, что беззвучно шевелить губами, вспоминая самые теплые дни, проведённые с Чаном. Они разошлись мирно, друзьями, но оба знали, что не будут искать встречи с другим. Заселяясь в Индиго, тот самый отель в центре Берлина около места проведения встречи, Хван чешет в затылке. Администратор выдаёт ему ключ-карту и объясняет, как пройти к номеру. Уже внутри он начинает готовиться к предстоящему мероприятию, репетируя слова и мимику перед зеркалом. Ему бы только поспать пару часов. Хорошо, что собрание завтра. Хван Хёнджин не просто секретарь исполнительного директора корпорации "Суго" – его правая рука. Ходячее красноречие, острый язык, улыбчивое лицо и всегда-всегда – правильные слова. Хёнджин поправляет галстук, глазами пробегаясь по утвержденному списку вопросов. За этой трибуной ему привычно. Помещение пока не стало наполняться журналистами, но он уже предчувствует шквал вопросов, не утвержденных с компанией для этой встречи. Было бы всё просто, то и жить бы стало легче. А к лёгким путям он не привык. Постепенно зал наполняется людьми, вносящими внутрь утреннее тепло и гомон. Ассистенты впускают всех по очереди, сверяя пропуска с именами в списке. Вскоре все оказываются на своих местах, и когда Хёнджин по наитию поднимает голову, глаза сталкиваются с насмешливым взглядом ореховых глаз. Чановы волосы в этом мягком освещении принимают какой-то розоватый оттенок, и Хёнджин неожиданно для себя сглатывает и отворачивается. Встреча проходит как по маслу. Хёнджин даже рад, что несколько раз вчера перечитал все вопросы и ответил на них вслух самому себе, чтобы звучать убедительнее. Но какой-то червячок внутри него грызёт, намекая, что это ещё не конец. И не ошибается. Чан поднимает руку, когда очередной поток вопросов затихает. – Кристофер Бан, журнал "Фортуна", – он дожидается утвердительного кивка от Хёнджина, затем продолжая. – Некоторые источники утверждают, что господин Суго, действующий владелец, главный акционер и исполнительный директор корпорации "Суго", в ближайшие несколько месяцев планирует уйти в отставку и найти себе преемника в стенах компании. Как лично вы относитесь к перспективе того, что можете не стать преемником, пусть и являетесь главным советником директора? Хёнджин на минуту замолкает, мысленно проходясь по утвержденному списку вопросов, и понимает: вот он, тот момент, когда пришла пора внезапных нападок от журналистов. Не стоит забывать, что они далеко не добрые детки. Он собирается с мыслями, всё же не ожидая, что услышит этот вопрос так рано. Компания ещё не заявляла об уходе директора во всеуслышанье, так что у Чана за проверенные источники такие? – Услышал ваш вопрос, господин Бан, – Хёнджин берет себя в руки, цепляя идеальную улыбающуюся маску на лицо. Слова льются из него словно сами собой. – О том, что директор покидает свой пост, ещё не было заявлено официально. Это лишь догадки, но все мы знаем, что его выход на пенсию является лишь вопросом времени. Отвечая на заданный вами вопрос: я приму любое решение господина Суго. За годы совместной работы я набрался достаточно опыта, чтобы быть его советником, но и следующим владельцем может стать кто угодно. Сбор акционеров ещё на стадии обсуждения вопроса вклада в капитал, поэтому более конкретно ответить на ваш вопрос не смогу. От меня здесь ничего не зависит. Связь с мозгом потеряна. Хёнджин правда не знает, что лепечет, но зато он уверен в себе и своих словах. Делает вид, что уверен. Потому что убедить остальных можно только так. Он смотрит на Чана, его взгляд свысока, и понимает, что он хочет задать ещё один вопрос. Уже растягивает губы в издевательской улыбке, подносит руку вверх... – Дамы и господа, время вышло, – поясняет один из ассистентов после пронзительного звонка. – Вынуждены сообщить вам, что наша конференция окончена. Спасибо за ваше присутствие и участие в мероприятии. Все расходятся постепенно. Хёнджин уходит в соседнюю комнату, в которой расположилась его так названная гримёрка, и устало падает в кресло. Растирая пальцами виски, он понимает, насколько это сложно. Он не жалуется. Ему нравится его работа, но постоянный шум, гам и настойчивость чужих голосов сводят его с ума. Он устал отвечать на вопросы за кого-то. Он устал быть названным сыном директора и понимать, что мужчина никогда не думал о нём в качестве преемника. Он устал, но на это нет времени. В дверь стучат. – Можно с вами поговорить, господин Хван? – без разрешения входит парень, как всегда улыбаясь добродушно, но хищно. Обманчивый, как и раньше. – Как ты сюда попал? – не поднимая головы, завывает Хёнджин. – Чан, у журналистов нет сюда доступа. Я ответил на все вопросы. – Две вещи: ответил не на все вопросы и я тут не в качестве журналиста. – Да? В качестве моего бывшего? – хмыкает Хёнджин, поднимая на гостя взгляд. Хочется уснуть надолго и не просыпаться, чтобы отогнать от себя всю накопившуюся усталость. – В качестве твоего друга. Выпьем кофе? Хёнджин сам не знает, почему согласился. Их прошлые отношения его ни к чему не обязывают, но захотелось простого человеческого разговора без этого напускного лоска и оттенка деловой этики даже в дружеских беседах. Он соглашается, потому что ему одиноко. Они обосновываются в одном из кафе на площади около Ист-Сайдской галереи. Майское солнце пытливо заглядывает в широкие окна, топит лучи в крепком кофе и усталости Хёнджина, ласкает кожу теплом и не даёт открыть глаза. Он буквально растекается по диванчику, разморенный приятным теплом. Чан улыбается уже не так хищно – открыто, по-доброму и слишком знакомо, до сжавшегося в тисках сердца. Хёнджин правда пытается поддержать разговор, отламывая свой брауни ломтик за ломтиком, но не может. Этот пиджак в вертикальную полоску, расстегнутая на несколько пуговиц рубашка, ямочки на щеках отвлекают настолько, что он выпадает из реальности. – Так ты у нас мистер успешный журналист, – кивает сам себе Хван, впиваясь взглядом в чанову ладонь, лежащую на столе. – В последнее время только о тебе везде и слышу. – Я долго над этим работал, – хмыкает Чан, замечая взгляд парня и не убирая руку. – А ты отлично поработал, добился расположения директора и одобрения в компании. Я знаю, как тебе было трудно. Фраза катается на кончике языка. Оба хотят произнести, но тогда осознание просто разобьёт всё, что у них когда-то было и будет. "Ты добился большего без меня". Пусть ни один из них не признается, что работал на износ, чтобы отправиться от слишком мягкого расставания, впрочем, разбившего сердце на кусочки. – Я, – начинает Хёнджин, не зная, какие слова подобрать. На работе и конференциях он мастер говорить, но рядом с Чаном слова всегда давались сложно, – думал тут... Если бы три года назад мы не разошлись, любил бы ты меня сейчас? Чан хмыкает. Смотрит прямо в глаза, запуская электрические разряды в затылке. Прикусывает губы. – Не знаю. Вряд ли. И отводит взгляд. Стыдно, понимает Хёнджин. – Вот как. Понимаю, – кивает Хёнджин, подзывая официанта с просьбой принести счёт. Он платит за весь чек и накидывает обратно пиджак на плечи. Ему вдруг становится холодно. – Чан, спасибо за кофе. Береги себя. Колокольчик над дверью звенит, оставляя ушедшего Хёнджина у Чана за спиной. Он зарывается ладонями в волосы, усмехаясь сам себе. Хёнджин уже распаковывает чемодан по возвращении в Сеул, когда получает сообщение с незнакомого номера. Он садится на кровати, отбрасывая в сторону очередную рубашку. "Встретимся на нашем месте?" Фраза простая, дающая сразу понять, с кем он имеет дело. Он оттягивает галстук-удавку и улыбается, сразу отправляя утвердительный ответ. В носу всё ещё щиплет запах парфюма, который он подарил Чану на их пятую годовщину. Запах, который он слышал несколько дней назад. Из Чана лжец никакой. Хёнджин знает это. Потому что на свой вопрос ответил бы так же. "Не знаю. Вряд ли. Потому что все ещё люблю". Хёнджин вылетает из дома на сверхзвуковой скорости. Возможно, это его последний шанс признаться во всём. Сердце всё же ускоряет свой ход.