broken stars

Хёнджин поднял стакан. В полумраке блеснула жидкость, стекло сверкнуло отражённым лучом в глаз. Всё стало одинаково горьким на вкус. Он сделал глоток и поморщился скорее рефлекторно, чем действительно от отвращения. Кто-то сделал музыку громче. Хёнджин снова поднял стакан и под нос прошептал поздравления. Слова спутались, и под конец предложения он уже не помнил, что говорил. Он сидел на жёсткой табуретке – нормальные стулья отнесли в гостиную. Половина уже стояла под стенами без дела, но ноги не слушались, он не мог дойти, чтобы взять хотя бы один из них. В висках пульсировало. Он не умел пить, наверное. Не любил, не хотел, но пил. И зачем, ради чего? А, вспомнил он, праздник. Старый школьный друг отмечал двадцатилетие, пригласил людей, что взяли с собой ещё больше людей; и так посиделки на десять человек превратились в шумное отстойное нечто на три десятка гостей. Хёнджин от досады растёр румяное лицо. Одному на кухне было лучше. Когда основное празднование закончилось, включилась аудиосистема и отключился верхний свет, ему стало дурно. Под шумок он ушёл на пустую темную кухню, потому что включать освещение значило лишить себя зрения. Он мог заказать такси и уехать домой, но ряд причин останавливал его. Он не мог связать двух слов, ноги его не держали, было стыдно просто уйти, не попрощавшись с Чанбином, тем самым другом, и, в конце концов... Быть в одиночестве в пустой квартире или одному на кухне в чужом доме, полном людей – вещи совершенно разные. На город давно опустилась ночь. Хёнджин принялся считать звёзды, но свет ночных дорог и фонарей заглушал их. Вместо этого он посчитал оставшийся лёд в морозильнике. Бросил два кусочка себе в стакан и залил водой. Щеки защипало от холода, и он поднял голову, когда почувствовал, что по полу гуляет сквозняк. Окно было открыто. Возле него кто-то стоял. Хёнджин удивился, потому что не заметил, как кто-то вошёл в комнату. – Скучно? – спросил человек знакомым голосом. Хёнджин проморгался, в голове перебирая варианты, и вспомнил нужный. Он пожал плечами, залпом допивая холодную воду. Зубы сводило, он выплюнул остатки льда обратно в стакан. – Я не люблю шумные компании, – признался Хёнджин и прикинул, как плохо ему будет утром, если он выпьет ещё алкоголя. Минхо хмыкнул, раскрывая окно настежь. В кухню ворвался ветер, холод окружил их и обнял первым снегом. В последний раз Хёнджин оставался наедине с одногруппником, наверное, ещё в начале лета. Они сидели у него дома, на улице шёл ливень и... И Хёнджин закрыл глаза. Между ними повисла тишина. Молчание было мягким, задумчивым, но неловким, словно оба они вспомнили об одном и том же. Все их встречи сопровождались осадками. Хёнджин бы назвал Минхо человеком дождя, но он приносит с собой кое-что кроме ливней. – А что любишь? – спросил Минхо, когда Хёнджин примерился и на глаз влил себе немного водки. Он уже почти открыл сок, когда Минхо подал голос. Думать было больно, в голову приходили только плохие или пошлые мысли. Стоило прекратить наливать себе всякую дрянь, но почему-то руки не останавливались. – Много чего. Так и не вспомнишь всего. Проще сказать, что мне не нравится, – Хван сделал глоток и откашлялся. Не рассчитал. Добавил больше сока. Минхо стоял спиной к городу за окном. Его глаза сияли из-за льющегося из гостиной света и смотрел он прожигающе, будто уже знал, что будет происходить дальше. – Лучше скажи, почему тебе не нравится дождь? – спросил Минхо, а уже готовый перечислять ненавистные вещи, Хёнджин застыл. Голова загудела, когда ему пришлось возвращать мысли обратно в закромки и сосредоточиться на вопросе. Вообще-то, отвечать было бы неправильно. Вот так рассказать всю свою историю простому знакомому из университета – верх наивности, и Хёнджин знал это, даже будучи вдребезги пьяным. К тому же, у него спросили не о страхах. – Откуда ты знаешь? – Хёнджин посмотрел Минхо за плечо, но ответ уже вертелся у него на языке. Он просто умеет смотреть и видеть. Не так сложно догадаться, если в дождливые дни он внезапно берет больничные или уходит с пар раньше обычного. – Следишь за мной? – Да. Минхо тихо смеётся и отбирает у Хенджина выпивку. Хвану хочется потянуться к нему ближе, но взгляд пригвождает его к месту. Дело вовсе не в степени опьянения. – Зачем? – Просто так. Минхо отворачивается к черному небу. Хёнджин запоздало понимает, что он вовсе не пьяный, лишь расслабленный. Перед глазами кружат звёзды. Ему хочется поговорить. Хочется поговорить, отпустить произошедшее между ними несколько месяцев назад и забыть. Или вспомнить. В голове кружится что-то, похожее на мысли. Стоило ли так много думать об одной случайности? – Я тебе нравлюсь? – слетает с языка так просто, будто за этими словами вовсе нет подтекста. Он не уверен, что хочет услышать ответ. Осчастливит его положительный или, наоборот, расстроит? – Не думаю, – Минхо пожимает плечами и ищет что-то в кармане одной рукой. Отпивает немного отвёртки и морщится, достаёт из кармана зажигалку и бездумно чиркает колёсиком несколько раз. В стекле отражается тусклый огонёк, и Хёнджин сосредотачивается на нём вместо слов. Неприятное чувство ползёт к горлу. Возможно, он лишь немного расстроен. – Но я заинтересован в тебе, знаешь. Минхо гасит огонь, и интимность момента исчезает вместе с его слабым светом. – Я пойду. Минхо смотрит ему в спину. Хёнджин пошатывается, чувствуя, как взгляд поджигает его лопатки. Он ждёт, что его остановят, но этого не происходит. Видимо, не всё в жизни происходит так, как хотелось бы. Он прощается с именинником и несколькими знакомыми, вызывает себе такси и дрожащими руками надевает куртку. Дверь закрывается слишком громко, заставляя его общее состояние загудеть ещё сильнее. Он спускается по ступенькам к подъездной дорожке и видит кого-то, стоящего к нему спиной. Он ничего не ожидает, но надеется, пусть и не знает, на что именно. Лёгкий мороз щипает ему лицо, когда он подходит к Минхо и становится рядом. Руки замерзают даже в карманах, их локти касаются друг друга, и от чего-то лицо Хёнджина краснеет не от холода. Говорить что-то становится слишком неловко. – Я проведу тебя до дома, – тихо говорит Ли, когда такси подъезжает спустя несколько минут. Хёнджин не говорит ничего – ни отказывается, ни соглашается. Он просто пожимает плечами и садится на заднее сидение, чувствуя, как рядом садится Минхо. Дорога до дома занимает слишком мало времени. Хёнджин хотел бы, чтобы машина ехала медленнее, чтобы хоть как-то продлить момент их близости. Они просто сидят рядом, не говоря ни слова и не соприкасаясь ни одним сантиметром тела, но у Хвана от этого скручивает внутренности. Почти полгода он мучил себя мыслями о происходящем, искал случайных встреч и разговоров, но Минхо вел себя настолько непринужденно, что Хёнджин иной раз спрашивал себя, не было ли все произошедшее в тот день его сном. Чем больше он думал, тем сильнее его голова заполнялась одним определённым Ли Минхо. Хёнджин не был слишком против, но что-то сжималось у него в груди, когда одногруппник снова делал вид, что они никогда в жизни не виделись. На окно налип снег. Минхо помог ему выйти из машины и отправил таксиста дальше. Подъезд, ровная лестница, этажи. Стены скрадывали пространство, Хёнджину было нечем дышать. Или это из-за горячих рук, бережно поддерживающих его за плечи? – Спасибо, что проводил, – неловко замялся возле своей двери Хёнджин, когда они дошли до нужной квартиры. Минхо кивнул, мельком глянув в окно. – Снег пошёл, – констатировал он, глядя Хёнджину прямо в глаза и заставляя его сердце биться в разы быстрее. – Ага. Погода испортилась. Минхо наклоняется слишком быстро, чересчур внезапно и импульсивно. Рывком прижимается сухими губами, мажет по щеке и отстраняется, оставляя Хёнджина в ступоре. – Я боюсь снега. Пустишь переночевать? Хёнджин смотрит в его лукавые глаза и не может сдержать улыбки. Отказать он не может.