broken stars

Хёнджин смотрит в упор. Глаза у того, Другого, насмешливые и сияют льдистым пламенем изнутри. Он может думать лишь о боли, опоясывающей его шею и руки, и о том, как же сильно ненавидит и боится его. Смотреть в лицо напротив - разве что рассматривать отражение в зеркале. Оно искривляется гримасой, и Хёнджин никогда бы не подумал, что его лицо может быть таким. Искажённым отвращением, злобой и интересом одновременно. Хочется выпутаться, лягнуть ногой в живот и сбежать из этого дома, из этой вселенной - только бы не видеть в нем себя. Но выбраться не получится, как бы он ни пытался. Ему хватило подсечки и удара локтем меж рёбер полчаса назад, глупить снова не хочется. Другой Хёнджин, не церемонясь, хватает его за подбородок и вертит в разные стороны, осматривая, как игрушку. Смотрит под разными углами, словно пытается разглядеть детали, различающие их. Но они идентичны. Капля к капле. Они – один человек, если бы не... Если бы. – Подумай ещё раз, – скалится Другой, намекая на их незаконченный разговор днём ранее. Хёнджину страшно находиться с ним в одном доме, в одной комнате, и страх этот ползет по его коже вместе с болью и чужим дыханием. – Что же нам делать? – Я не собираюсь уходить, – дерзко задирает голову и чуть ли не выплёвывает слова, сбрасывая с себя чужие руки. Другой сидит на нём, методично подтягивая узлы крепких верёвок, и Хёнджину все ещё не хочется думать о том, где он их раздобыл. Выглядит так, словно он задумался над словами и хочет найти компромисс. Но никаких соглашений тут нет и не будет. Оба знают, что остаться сможет лишь один. Другой кивает самому себе спустя долгое мгновение и наклоняется так, что его отросшие волосы щекочут Хёнджину щеки. – Ты знаешь, что такое пустота? Место, где нет ничего и никого. Там только ты, но тебя тоже нет. Это хуже смерти. Хёнджина подбрасывает от неожиданности. Он начинает вертеться изо всех сил, брыкаться в попытке сбросить его с себя, но этим лишь оставляет на коже саднящие отметины от шнуров. Другой наблюдает за этим с почти доброй усмешкой и сам откатывается в сторону, подперев рукой голову. – Что же ты нервничаешь? Я бы убил тебя сразу, если бы мог. Но сделаешь это сам. Я хочу видеть, как из тебя уйдут последние искры, понимаешь? Хочу знать, что тебя больше нет. Хёнджин напрягается. Он уже слышал эту невероятную историю из своих же уст. И не поверил бы, если бы не вся та чертовщина, что происходила с ним последние несколько месяцев. Он бы назвал Другого доппельгангером, если бы он им являлся. Но его до сих пор пробирает истеричный смех от одной только мысли о его истинной личине. Подумать только! – Хочешь остаться? Тебе не надоело? – он сглатывает комок в горле и сгибает затёкшие ноги, сминая одеяло. – Сколько ты живёшь и сколько ещё хочешь это продолжать? Я ведь не ты. Я живой. – Я тоже живой. Был когда-то. Хочу снова им стать. Он чешет красную точку на руке и от этих движений под кожей расползаются синюшные пятна. Хёнджин не отрывает от них взгляда. – Я думаю, это ненадолго. Всё замирает. Он знает, что переступил черту, задел там, где не следовало, но проще смотреть правде в глаза, чем прятать её под слоем лжи. Двойник молча его развязывает – наигрался. По комнате текут полуночные лунные блики. Чёрное небо исполосовано белыми цепочками перьевых облаков. Даже без удушающих узлов Хёнджин чувствует себя так, словно опутан такими цепями с головы до пят. Другой его не трогает, но дыхание всё равно застревает в горле. – Подумай ещё раз, – говорит двойник и растворяется в воздухе. Хёнджин закашливается и прячется под одеяло. Его преследует мысль о взглядах, которые он не может увидеть. Его двойник видит всё, прячась там, куда никому не добраться. Он может заменить его собой в любое время, припрятать самого Хёнджина где-то в "кармане", куда всё это время прятался он сам. Другой заменил бы Хёнджина собой и встал на свое законное место, которое у него неосознанно украли. Но это будет уже другой человек, и Хёнджин не знает, будет ли от такой рокировки смысл. Судя по всему, осталось тому недолго. Ему хочется побыть эгоистом подольше. Лампа у изголовья включается сама по себе. Сначала Хёнджин пугался этого, но теперь, зная чьих это рук дело, он только раздражается. – Отвали, – бубнит он в пустоту комнаты. Всё равно его услышат. Лампа методично мигает, отключаясь и включаясь. Услышат. И сделают назло.