Созданный для моей любви

      Люциус Малфой с полной уверенностью в своей правоте мог считать, что находится в раю.       Стоило ему открыть глаза, перед взором расстилалось море. Спокойное, чуть бегущее волнами море, что сливается с таким же спокойным и безмятежным небом. Они делят мир на две равные половины. В нижней шипят и брызгаются белые барашки, в верхней, в поддержку гармонии, молчаливо и задумчиво плывут белые облака. У самого берега вода прозрачная как стекло, как воздух. Каждый камушек, каждую ракушку видно. На глубине эта прозрачность обретает всё более насыщенный оттенок лазури, постепенно переходя в тот самый цвет, что так и зовут «цвет морской волны».       Белый, но с лёгким кремовым оттенком песок пляжа, такой мелкий и сыпучий, что ступни утопают в нём практически полностью. Сильного ветра здесь не бывает, только легчайший морской бриз, что несёт с собой прохладу, запах цветов и водорослей. Солнце яркое, но удивительно ласковое. Не жжёт, а нежно прогревает до самой глубины заледеневшего сердца.       Малфой лежит в шезлонге, под полосатым зонтиком, и думает, как он вообще мог жить в загазованном, шумном городе. Как он мог каждый день куда-то бежать, строить какие-то планы, служить безумному Лорду и думать, что это и есть его жизнь. В то время, как настоящая жизнь — вот она. В покое, счастье и… любви. Да, главное, в любви.       — Соскучился?       Люциус непроизвольно улыбается, слыша этот голос. Хотя пляжный зонтик и отбрасывает тень на его лицо, он предпочитает лежать с закрытыми глазами. Да он и так чувствует, как его возлюбленный подходит к нему со спины, кладёт ладонь на плечо, осторожно обходит его, как циркуль, очерчивая окружность вокруг его шезлонга, и садится рядом. Малфой чувствует бедром его холодную кожу и промокшие плавки.       — Северус… — Люциус открывает глаза.       И видит самое невероятное зрелище, которое невозможно и вообразить.       Бывший декан Слизерина, бывший Упивающийся Смертью, бывший… вечный брюзга и всем недовольный Северус Снейп улыбается. Да, он счастливо и тепло улыбается, глядя на него, на Люциуса с такой любовью, что сердце Малфоя грозит проломить ему рёбра и улететь прямо к этому ласковому солнцу, врезаться в него, вызвав фейерверк из алых и золотых сердечек, ну, и, может быть, звёздочек.       Кроме плавок на бывшем декане белая рубашка с рисунком из пальмовых листьев. Подарок Люциуса. На нём самом точно такая же, только расцветка наоборот: сама ткань зелёная, а рисунок — белый. Волосы Снейпа не висят печальными сосульками, как прежде, нет. Влажные от морской воды, они сияют явно здоровым блеском. Одна прядь пересекает самое дорогое в мире лицо, почти касаясь кончиком уголка рта. Люциус знает, что когда эти восхитительные чёрные локоны высохнут — они идеально лягут и распушатся, так и призывая зарываться в них руками, теребить, ласкать, пропускать между пальцев. Трепать и поглаживать, погружать в них лицо и целовать. Как их, так и их владельца.       Малфой поднимается с шезлонга, чувствуя, что его губы помимо воли растягиваются в широкой улыбке.       — Сколько раз говорил, поплавал — снимай мокрое.       Снейп только хмыкает в ответ, и Люциусу приходится самому стягивать с него плавки. Делать это удобнее встав на колени. Тёплый, почти горячий песок, приятно ласкает кожу. Бывший декан чуть переступает, позволяя освободить его от промокшей детали одежды. Его рубашка как раз такой длины, чтобы прикрыть член и у Малфоя под шезлонгом где-то валяется пляжная сумка, где наверняка есть запасные плавки, но Люциус не спешит их искать.       Рука Северуса ложится на голову и ласково поглаживает волосы, и напоенный солнцем Малфой, со стоном утыкается носом в пах Снейпа. Рубашка с зелеными листьями в этом месте стремительно промокает. Люциус дышит и не может надышаться этим запахом морской воды и самого Северуса. Он поднимает голову, и, жмурясь от бьющего в глаза солнца, пытается разглядеть это обычно такое суровое, а сейчас смягчённое нежностью лицо.       — Можно? — тихо спрашивает Люциус.       — Тебе можно всегда, — доносится сверху.       Малфой чуть поглаживает бедра Северуса, пытаясь согреть их, приподнимая и опуская рубашку по бокам и целуя, легонько целуя его сквозь ткань, пока дыхание бывшего декана не станет прерывистым, пока его рука не сожмёт волосы с силой, чтобы тут же выпустить, и виновато погладить, прижимая плотнее.       Люциус расстегивает две нижние пуговицы. С влажной тканью это даётся нелегко, но он уже приобрёл достаточно опыта за последние дни.       Раздвинув полы рубашки, как занавес в театре, он какое-то время просто любуется открывшимся видом.       — Тебе никогда не надоедает смотреть, — слышит Малфой шёпот сверху.       — Никогда, — соглашается он, — ты такой красивый. И… ждущий… ждущий только меня, так ведь?       — Ну конечно. — Северусу явно хочется качнуться вперёд, ближе к губам Люциуса, но он сдерживается, отдавая инициативу партнёру. И ему не приходится жалеть об этом.       Сереброволосый красавец хорошо изучил что и как следует делать, и, хотя он довольно часто импровизирует, его нежные губы и юркий язык ещё ни разу не разочаровали Северуса.       Тот только покачивается вперёд-назад, слегка постанывая, когда его член, наконец, оказывается в жарком плену ласк. Тонкие и такие нежные пальцы Малфоя тоже не бездействуют, поглаживая мошонку, бёдра, но не трогая анус. Люциус хорошо знает, что нравится его любимому, а что нет.       Крик Снейпа на пике наслаждения — лучшее подтверждение, что Малфой и в этот раз всё проделал лучше некуда. Обычно после этого они просто меняются местами, но сегодня Снейп удивил. Он помог Люциусу подняться с колен, осторожно поцеловал его в губы, и, не отодвигаясь далеко, спросил:       — Что ты хочешь, Люц?       — Ммм? — тот ещё не успел проглотить всё обилие, что выплеснул Северус.       — Ты всегда спрашивал меня, что я хочу и учился делать это. А я просто повторял… Но ведь у тебя, наверняка, есть и свои фантазии. Скажи мне.       — Я… — Малфой, наконец, освободил рот, — я вполне доволен тем, что ты делаешь.       — Нет, не вполне, — Северус с наслаждением зарывается в его волосы. В этот восхитительный поток чистейшей платины, мягкой, пахнущей солнцем, — Не стесняйся меня, прошу. Я же откровенно тебе признался, что не готов пока быть «пассивом». Даже к растяжке не готов. И что очень люблю когда ты ласкаешь не только языком, но и руками. Особенно…       — Да я ценю твою откровенность, — Малфой утыкается любимому в плечо, наслаждаясь его близостью, его запахом и теплом. Чувствует как сильные, шершавые, но такие аккуратные и нежные ладони гладят его по спине.       — Я рад что мои зелья помогли. Твоя кожа стала практически как золотистая медь. А ведь такая нежная была. Я боялся, что ты в первый же день сгоришь.       Люциус улыбается. Вздыхает.       — Я… мне действительно стыдно, Северус… такие дурацкие фантазии… Я не могу просить тебя о подобном.       — Ещё как можешь, — Снейп чуть отстраняется, чтобы посмотреть партнёру в лицо. — Ты озвучь, а я решу, могу это сделать, или нет.       — Хо… хорошо. Только не презирай меня потом, ладно?       — Ни за что. Даже если захочешь живого осьминога и коня на полном скаку.       Люциус не просто смеётся, он хохочет, откинувшись назад и, наверняка, удерживается на ногах только благодаря объятиям Северуса.       — В этом суть прочных и доверительных отношений, — продолжает тот, — когда можно говорить об всём. Ну ладно, практически обо всём. Но о сексуальных фантазиях точно. Я же хочу, чтобы тебе было со мной так же хорошо, как и мне с тобой.       — Ладно, — Малфой облизывает губы, но не сексуально, а скорее нервно, — Мне всегда хотелось попробовать… ну… ты не хочешь чтобы трогали анус, а я… я мог бы попытаться стать «пассивом» с тобой. Но сначала… чтобы ты… не руками, а… прости…       — Языком?       — Да, — Малфой снова утыкается Северусу в плечо и оказывается в ещё более тесном плену его рук. — И… та зона, что между… там кожа вроде бы тоже довольно чувствительная…       — Ты хочешь чтобы я вылизал тебя там. Везде.       Не в силах говорить, Люциус только кивает. Он даже зажмуренные глаза боится открыть.       — Любимый мой Люциус, — от этого обращения Малфой вздрагивает. Это впервые когда Северус обратился к нему так, — не дрожи.       — Я дрожу?       — Трепещешь хуже чем перед поцелуем дементора, — Северус осторожно целует Люциуса в губы, затем скулы, затем настаёт черёд зажмуренных глаз. — Уверен, я с этим справлюсь, если ты действительно этого хочешь. Давай прямо сейчас и попробуем. Ложись на шезлонг.       Но Малфой отстраняется. Отходит чуть назад и удивлённый Снейп выпускает его из объятий.       — Почему ты плачешь, родной мой? — с тревогой спрашивает Северус и хочет сделать шаг к Люциусу, но тот жестом останавливает Снейпа.       — Сначала должна сбыться другая моя невероятная фантазия. Самая невероятная из всех.       — Какая же?       — Ты… Ты, Северус. Ты должен оказаться живым. И найти меня. Или я тебя. Но как это сделать… Как… Если я бегу как метеор по вселенной, но путь мой извилист и непредсказуем. И я даже не знаю, здесь ли ты ещё или твоя душа покинула этот мир навеки.       — Люц…       — Пожалуйста, Северус… будь пожалуйста живым. И подари нам встречу. Хоть одну. Хоть вообще без секса и объятий. Только чтобы ты был… вот чего я хочу на самом деле. Чтобы ты был… был… существовал.       Снейп хочет ещё что-то сказать, но райский уголок у моря начинает окутывать серая мгла. Сначала просто темнеет небо, далеко, у самого горизонта, но потом эта серость, пахнущая осенним дождём, скрывает море, пляж… Ещё немного и пропадёт даже шезлонг.       Малфой бросается вперёд, чтобы схватить, удержать свою мечту и счастье, своего Снейпа, их руки на миг встречаются, хватаются друг за друга в молчаливой мольбе… и всё исчезает. Окончательно истаивает в холодной серой мороси.       Кто-то трясёт Люциуса за плечо. Он с трудом открывает глаза. Видит перед собой Нарциссу. Трёт ладонями лицо, осматривается. Так и есть, он задремал в очередном маггловском аэропорту, пока они ждали свой рейс. Его жена всё ещё под Империо и он велел ей разбудить его, когда объявят на посадку. Он и сам слышит, как называют их пункт назначения. Они действительно летят к морю. К лазурному морю и белому, с кремовым оттенком, песку. В чемодане у Люциуса две рубашки с рисунком из пальмовых листьев. Одну он собирается носить, вторую бережно хранить и обнимать ночами.       Малфой поднимается. Одной рукой берёт за ручку чемодан на колёсиках, другой жену под локоть и начинает прокладывать себе путь среди снующих туда-сюда магглов. Это уже то ли третья, то ли четвёртая пересадка. Со сна Люциус не может вспомнить точно. Он надеется, что их не найдут Мракоборцы, но каким-то чудом отыщет признанный погибшим Снейп. Понятия не имеющий о чувствах Малфоя. Вот уж действительно, невероятная эротическая фантазия.       Чета беглецов исчезает в людском потоке.

***

      Где-то далеко-далеко от них, худой измотанный человек отрывает от подушки голову в спутанных сальных волосах, садится и долго смотрит в темноту. За его окном — серый туман вокруг каменных домов и холодный дождь. Постель сбилась и промокла от пота. Вокруг всё ещё гудят отголоски странного сна.       «…Будь пожалуйста живым. И подари нам встречу. Хоть одну», — звучит у него в ушах. А руки ещё ощущают тепло чужих ладоней. Только бы вот вспомнить — чьих.