***
— Проходи, Кошечка, устраивайся, — наставник Рона растекался медовой лужей, — ты всё хорошеешь и хорошеешь, дорогая моя. Может чаю? У нас тут есть чудесное печенье. — Давайте сразу к делу. Кого я должна «просветить»? И что искать? — Ох… понимаешь, какое дело. Тут в Солянке пожар случился. Не волнуйся, никто не погиб, но рынок сгорел подчистую. Убытки колоссальные. Виновный задержан, доказательства неоспоримы… вот только признание никак не выбье… не получим. Такая мелочь, но эти бюрократы наверху требуют. — Без проблем. Если поджог намеренный — это легче лёгкого. Ведите его сюда. — Ты даже не спросишь, как твоя дорогая мамочка? — Вы же сказали: никто не погиб, — напряглась Кошка. — Не погибли только чудом! Мы быстро прибыли на место, ибо поджигатель был нашим поднадзорным и использовал магию, что было ему строжайше запрещено. — Это я тоже смогу «считать». Что-то ещё? — Вот. Тут всё написано, — перед глазами Кошки возник свиток, заполненный очень аккуратным почерком. — Это результаты легименции. — Верно. Твоя подпись — и ты свободна. — Но я ничего не делала. — Да это и не нужно, золотко. Дельце пустяковое. Всё уже оформлено, только в архив сдать. — Послушайте… вы… вы отец Тёмы, и я вас уважаю, но подписывать результат, не проведя сеанса я не буду. — Кошечка, да зачем тебе утруждать себя? Ничего нового ты не увидишь. Я просто хочу избавить тебя от лишнего стресса и встречи с этим негодяем. Всё же твой родной город и люди не чужие. — Повторяю. Без сеанса я ничего не подписываю. — Слушай ты, ошибка природы! — совсем другим тоном продолжил наставник Рона, — В этом кабинете делают то, что Я велю! Хоть бумаги подписывают, хоть голышом танцуют! Если хочешь и дальше свою кафешку содержать и с моим сыном трахаться — подпиши и уматывай! Кошка вскочила. Её глаза вспыхнули поистине демоническим огнём. — И фонариками своими ты меня не пугай! Будешь брыкаться — следующий пожар может уже не так счастливо закончиться! — Вы мне угрожаете?! Отец вас уничтожит! — О! А без папочки мы кто? Генетический мусор, место которому разве что в борделе для любителей экзотики! Ты не в курсе, красотка, но под папочкой твоим кресло давно шатается. И не без твоей помощи, между прочим! Упадёт — не поднимется. А без него ты где окажешься? — А вы не в его кресло метите случайно, господин хороший? — Я мечу в своё кресло. А кто уж там до меня сидел — не особо интересно. Давай закончим наши прения и разойдёмся друзьями. Тебе нужна спокойная жизнь с Тёмой, мне — твоя подпись. Справедливый обмен по-моему. Кошка молчала. Стояла, будто прислушиваясь к чему-то. — Сопротивляемость к легименции, — сказала она, наконец, — Врождённая. Скрытая. Показываете только то, что считаете нужным. Тёма… он такой же? Это от него вы узнали где я? Где мы. Что ещё вы узнали от… За дверью раздался какой-то шум, она распахнулась и в комнату вломилось ещё несколько Мракоборцев. Кошка уже видела их в воспоминаниях Гарри. Они участвовали в задержании Драко. — Взяли! — доложил один, — Но с каким трудом! Будто не пацана задержали, а Упивающегося как минимум! Чтоб его! Нашими же заклинаниями шпарил и отбивался будь здоров! — Жаль, что парень в Мракоборцы не пошёл, — добавил второй, — такой потенциал у парнишки, если он только из учебных проспектов, самоучкой, так наловчился! — Что с тобой, Кошечка? — улыбнулся отец Тёмы, — Ты так побледнела, а губы даже синие стали. Может, всё же чая с печеньками?***
Не очень далеко от них, измождённый худой человек сидел на постели, глядя на дождь за окном и силился вспомнить разбудивший его сон. — Очнулся наконец, — проговорил рядом незнакомый голос. Человек обернулся. Он уже понял, что находится в небольшой комнате, где, собственно, хватило места только для постели, на которой он и лежит у самого окна, небольшой тумбочки, что заставлена склянками и маленькими — не больше ладони — картонными коробочками, узкого шкафа, и главное — стула, на котором разместился говоривший. — Помнишь кто ты? Как тебя зовут? — Снейп. Профессор Северус Снейп. Профессор получше вгляделся в незнакомца. Свет в комнате не горел и вообще по-близости не было видно ни одной свечи, а на улице было то ли раннее утро, то ли поздний вечер, да ещё этот серый туман и дождь… Туман… кажется, этот серый туман был и во сне. — Чудесно. Профессор Северус Снейп. Выпей-ка вот это. Удержишь кружку? Кружку профессор удержал. В ней оказался куриный бульон. Это был самый идеальный куриный бульон, который только можно было вообразить. В меру солёный, в меру крепкий, не противно-тёплый, а приятно-горячий, но не обжигающий. Это была квинтэссенция идеи куриного бульона. Невозможно было поверить в существование такого идеала. Впрочем, довольно быстро он существовать перестал, переместившись в желудок профессора. Заботливый незнакомец забрал у Снейпа кружку и поставил её на ту же тумбочку. — Кто я, мы разобрались, — тихо проговорил профессор, — но кто вы? И почему заботитесь обо мне… И главное… почему я… — Что? — Жив. Я же должен был… я помню как я… умер. — Да, было дело. Ты был мёртв, Снейп. Около четырёх с половиной минут. Благо за это время кора головного мозга не успевает претерпеть необратимые изменения, и, если принять необходимые меры… Северус силился разглядеть говорившего получше, но всё что он мог о нём сказать, что это мужчина, явно моложе и бодрее его, в светлых брюках и очень красивом чёрном свитере. Рукава и стоячий ворот этого свитера просто произведение искусства. — И какие же меры приняли? И кто? — Какие? — человек в свитере долго смотрел Снейпу в глаза, будто сомневаясь, притворяется тот или нет. Затем опустил правую руку в карман брюк, пошарил там и с довольно громким стуком положил на тумбочку небольшой круглый камешек. — Знаешь что это? Профессор покачал головой. — Да что ты, право слово. Воскрешающий камень, конечно. Который наш Мальчик, Который Опять Выжил так неосмотрительно выбросил. — Можно? — спросил Северус, — протянув к камню руку. Его собеседник только пожал плечами. Камушек оказался довольно тяжёлым для своего размера. Пока Снейп изучал его, поворачивая и так и эдак, катал между пальцами, взвешивал на ладони, мужчина в свитере достал сигарету, вставил в рот и чиркнул зажигалкой. Незнакомый звук привлёк внимание Северуса. Он вспомнил, что магглы развлекаются подобным, но курящего мага видел впервые. Дым от сигареты показался ему достаточно приятным. Пахло чем-то вроде вишни. — Я не ждал, что ты меня узнаешь, но надеялся, что догадаешься. Так как профессор продолжал молча смотреть на него, мужчина продолжил: — Я тоже был мёртв около четырёх минут. А может, даже и шести. И, если бы я таковым и остался, ты бы тоже не воскрес. Но нам повезло, — он выпустил ещё струйку дыма, — знаешь почему? Потому что есть что-то магическое в числе семь, не находишь? Семь гномов в сказке, семь нот для любой мелодии, семь крестражей. Уничтожь их и успокойся. Профессор продолжал молчать. — Но разве цифра восемь, — выдыхая очередную порцию дыма мужчина нарисовал названное число в воздухе, — не менее волшебна? Посмотри, — он чуть дунул и восьмёрка послушно легла на бок. — Бесконечность, — проговорил Снейп. — Точно. Целая бесконечность возможностей. — Неужели… крестражей было восемь? И вы… вы… — Лорд Волан-Де-Морт, к сожалению, мёртв, — говоривший сделал ещё одну затяжку, — развеян прахом. Меня можно называть лишь Том Марволо Реддл, как бы я не ненавидел это имя. — Но… почему вы спасли меня? — Потому что, — он выдохнул ещё одну порцию дыма, — только тебе я верил, Северус. Только в тебе не сомневался. Малфой склизский и ненадёжный, таким веры нет, Беллатриса слишком бешеная и неуправляемая, да и остальные, — он махнул рукой, — Не будем о них. Знал бы ты сколько магглов мы отправили на тот свет, пока с моей девочкой репетировали, подбирали порцию яда. Снейп не сразу сообразил, что «девочкой» была названа укусившая его кобра. — Знаешь как она кончила? Бедняжке отрубили голову… Они опять немного помолчали. Северус обратил внимание, что в комнате стало светлее. Дождь прекратился, туман чуть рассеялся да и вообще стало понятно, что за окном утро. — И что же вы от меня хотите? — спросил профессор. — Что… — мужчина, назвавшийся Реддлом, сделал последнюю затяжку и потушил сигарету, глядя на Снейпа похожими на агаты глазами, — А ты сам ещё не догадался, Северус?