A Shadow and a Wolf

Санса лениво открыла глаза: после двух месяцев путешествия спалось так хорошо и сладко. Что-то упиралось ей в макушку. Осторожно посмотрев вверх, она увидела, что Тирион склонил к ней голову, в то время как ее собственная голова покоилась на его груди. Санса вновь смежила веки и осталась в этом положении, наслаждаясь моментом. Из большого окна рядом с кроватью падал свет. Давно наступило утро, но вставать не хотелось, так было уютно. Всё вокруг казалось сбывшейся мечтой. Вчера, бросив первый взгляд на Утес Кастерли, стоящий на берегу Закатного моря, Санса не могла поверить собственным глазам. Она никогда прежде не видела сооружения, столь высокого и огромного. Словно один из тех фантастических замков, о которых она читала в сказках, еще Винтерфелле. А внутри… Санса впервые видела столько роскошных вещей в одном месте. Золото, драгоценные камни, серебро, дорогой шелк и парча – все предметы обстановки выглядели так, будто создавались единственно ради удовольствия потратить на них побольше денег. Вспомнив, как ей не терпелось покинуть Винтерфелл, чтобы посмотреть на Королевскую Гавань, Санса почувствовала себя глупо. Лучше бы та маленькая девочка, которой она тогда была, мечтала увидеть Утес Кастерли вместо вонючей столицы. А их с Тирионом апартаменты… Санса даже представить себе не могла, что на двоих человек могут быть выделены такие просторные покои. До сих пор она не до конца осознавала, что Ланнистеры действительно были самыми богатыми людьми в Семи Королевствах. Но хотя Санса была поражена и очарована великолепием Утеса, она все-таки помнила, где находится. В львином логове, в окружении Ланнистеров. Пока она не знала, что с этим делать, но, судя по вчерашнему комментарию одной из кузин Тириона, отнюдь не все были рады ее здесь видеть. Что неудивительно. Но пока просто хотелось побыть здесь, в объятиях мужа. В такие моменты она чувствовала себя хорошо. Безопасно. Ощущала себя любимой. Санса уткнулась лицом в его рубашку, желая забыть обо всем остальном. И почти сразу почувствовала, как его рука стала гладить ее по спине. Санса подняла голову и посмотрела на Тириона. Зелёные глаза встретились взглядом с ее голубыми. Супруги улыбнулись друг другу. – Ты хорошо спала? – спросил он. – Да. Думаю, ты тоже. Иначе уже читал бы или работал, как это всегда бывает, когда я просыпаюсь. – Они оба хихикнули, и Санса снова приникла к нему головой. – Не оставляй меня, – прошептала она. – Никогда. Тирион поцеловал ее в лоб. Поцелуй был долгим, как и тот, в Королевской Гавани, только на сей раз это он ее поцеловал, хотя и не в губы. Санса вспомнила, как хорошо ей было тогда. И сейчас тоже хорошо, хотя и по-другому. Отняв губы от ее лба, Тирион зарылся лицом в ее волосы. Санса чувствовала кожей его горячее дыхание сквозь свои локоны. Его руки заскользили вдоль ее тела, лаская спину, бедра, живот, плечи, лопатки, шею, подбородок, лицо. Его пальцы то гладили ее волосы, то убирали их, чтобы дотронуться до участка тела, который те прикрывали. Несколько раз его рука коснулась ее ключицы, затем опустилась ниже, но не слишком. Санса уже сама не знала, рада она или огорчена тем, что он не зашел дальше. Прикосновения Тириона были такими возбуждающими. Когда его рука оглаживала шелк ее новой сорочки, Санса почти ощущала через ткань его живую плоть, словно между ладонью мужа и ее собственной кожей ничего не было. Ее дыхание участилось. Она едва могла сдерживать тихие стоны. Тело охватила истома, по нему распространилось тепло. Хотелось большего. И каждое движение его рук усиливало в ней это желание. Санса запустила пальцы в волосы мужа, второй рукой бессознательно шаря по его груди. Все ее тело дрожало. Между ног возникло сладкое тепло, никогда прежде ей незнакомое. В живот ей уперлось что-то твердое. Однако руки Тириона уже двигались медленнее, а губы перестали дышать ей в макушку. Ощущение, наполнявшее тело Сансы, стало постепенно, неохотно отступать. Тирион больше не прикасался к ее коже, поглаживая лишь там, где шелк скрывал ее тело. В конце он уже только пропускал ее локоны меж пальцев, больше не касаясь ее. Санса расслабилась, дыхание стало ровным и замедленным. Но она продолжала чувствовать себя хорошо. В тот момент все было просто идеально. Она не знала, сколько времени они лежали так, в любом случае, ей показалось, что слишком мало. Тирион наконец стал выбираться из кровати, и Сансе пришлось перекатиться на перину. Вероятно, впервые в жизни она не смогла при этом удержаться от недовольного стона. И тут увидела, что Тирион смотрит на нее с улыбкой. – Мы не можем оставаться в постели весь день, Санса. – Он наклонился и снова поцеловал ее в лоб (на мгновение Санса пожалела, что не ниже). – Хотя, должен признаться, я бы не возражал. Санса почувствовала, что ее щеки вспыхнули, и не сдержала ответной улыбки. Почти весь последний день их пути Тирион провел, наблюдая за ее шитьем. Она чувствовала на себе его взгляд, и ей это нравилось. Он не смотрел на нее с циничной улыбочкой или злой ухмылкой, как Мизинец или Джоффри. Он просто смотрел на нее. В этом не было ни похоти, ни высокомерия, ни жестокости, ничего фальшивого. Фактически, когда Тирион смотрел на нее, она, скорее, чувствовала, что ею просто любуются, чем что-либо еще. Он не выглядел так, словно хотел от нее чего-то. Просто смотрел. Как и сейчас, но это длилось недолго. Вскоре он удалился в одну из многочисленных комнат их апартаментов, вероятно, чтобы переодеться в дневной наряд. Почему-то Санса испытала укол сожаления. Когда они жили в Королевской Гавани, Тирион переодевался в темноте, если поздно возвращался в их покои. Он и не догадывался, но Санса несколько раз наблюдала за ним. И сейчас ей сразу пришла на память его обнаженная фигура со спины. Как он выглядит спереди, Санса не знала. А теперь она и этого не увидит. У них было достаточно комнат, чтобы одеваться и раздеваться порознь, не видя друг друга. Санса еще немного повалялась в постели, не желая выбираться из нее. Наконец все же встала и вышла на балкон. Вид был впечатляющий. Прямо перед ней расстилалось Закатное море. Слева можно было наблюдать за кораблями, отходящими из Ланниспорта. Жаль только, что рассвет скрывала массивная громада Утеса Кастерли: балкон выходил на запад, а не на восток. Санса сделала глубокий вдох. Воздух казался насыщенным морской солью. Он был живительным и бодрящим, не похожим на природный запах Винтерфелла, но все-таки свежим, не то что эта вонь Королевской Гавани. Утренний бриз нежно ласкал ее кожу там, где тело не было прикрыто шелковым одеянием. Одна из новых служанок посоветовала ей эту сорочку для сна, и Санса не пожалела. Ткань была мягче, чем все, во что она когда-либо облачалась прежде. И настолько легкая, что, скользнув в одеяние, Санса не ощутила никакого веса, несмотря на то, что оно покрыло почти полностью ее плечи, всю спину, грудь, живот и ноги до щиколоток. Она закрыла глаза и прислушалась к звуку волн, разбивающихся о камни далеко внизу. Это действительно было красивое и такое мирное место. Как могли Ланнистеры воевать, когда жили здесь? Кто хотел бы покинуть это место и отправиться на поля сражений? Санса услышала, как сзади подошел Тирион и остановился рядом с ней. – Прекрасный вид, не правда ли? При этом вопросе мужа Санса открыла глаза. – Да, очень, – сказала она, глядя на море. Вода сияла в утреннем свете. – Еще красивее в конце дня, когда солнце садится. Сегодня вечером я покажу тебе чудесный закат, – помолчав немного, Тирион заговорил более серьезным голосом. – Санса, я не сказал тебе вчера, потому что ты спала, но моя тетя, леди Дженна Фрей, хотела бы позавтракать вместе с тобой. Санса оглянулась на Тириона. Дженна Фрей? Фрей? Тирион, казалось, правильно понял ее расстроенный взгляд. – Она на самом деле не из Фреев. Дженна сестра моего отца. Она родилась в семье Ланнистеров, но вышла замуж за сына Уолдера Фрея. Поверь, она Ланнистер более чем кто-либо другой здесь. Санса не была уверена, может ли это ее успокоить. Она вспомнила, что Тирион несколько раз говорил с ней о своей тете, крупной даме с низким для женщины голосом. Вчера, по приезде, Санса ее видела мельком. Они с Тирионом еще остались что-то обсудить, в то время как сама она ушла с сиром Дамионом и Подриком. Что-то в этой женщине беспокоило Сансу. У нее были типичные для Ланнистеров черты лица, светлые волосы и зеленые глаза, но не это главное. Взгляд леди Дженны напомнил Тайвина Ланнистера даже больше, чем лицо сира Кивана. – Ты уверен, что это хорошая идея? Тирион ободряюще улыбнулся. – Не беспокойся насчет нее. Дженна только выглядит устрашающе, а так она не опасная. Разве только для тех, кто враг нашей семье, – шутливо рассмеялся Тирион. Однако на сей раз Санса не нашла в этом ничего смешного. Тирион выпрямился. – Она ничего не имеет против тебя, Санса. Один из ее сыновей, Лионель, погиб в Шепчущем лесу, но она не винит в этом тебя, как и Киван не винил за то, что случилось с Мартином и Виллемом. Она сама сказала мне это вчера. Она хочет лишь того, что хорошо для Дома Ланнистеров. Единственное ее желание это узнать тебя получше. Здесь, в Утесе Кастерли, она имеет большое влияние. Фактически, в мое отсутствие заправляла всем больше она, чем Дамион. И она не держит на тебя зла. Если ты хочешь, чтобы люди приняли тебя, лучше всего начать с нее. В основном она хочет лишь узнать, кто ты есть, не более того. Санса немного успокоилась. Она знала, что должна добиться авторитета в Утесе. Если слова Тириона были правдой, необходимо, чтобы эта женщина приняла ее, тогда можно надеяться завоевать уважение остальных. Санса вдруг забеспокоилась, что они слишком долго проспали. – Я опаздываю? Тирион отмахнулся. – Не волнуйся. Я отправлю кого-нибудь сказать ей, что мы оба нуждаемся в хорошем отдыхе после долгого путешествия. Она, может, поворчит чуть-чуть по этому поводу, но не более того. В конце концов, ей все равно. Как я уже говорил, она устрашающая, но не опасная. – Что мне надеть? Санса чувствовала себя ребенком, не знающим, что делать. Она была в полной растерянности, несмотря на все приложенные Тирионом в дороге усилия, чтобы заставить ее понять жизнь в Западных землях. – Оденься как пожелаешь, насколько это приличествует даме. Ей без разницы, будет ли на тебе красное или любые другие цвета. Дженна не особо беспокоится о внешности людей. Ее заботит, что они из себя представляют. Постарайся быть с ней честной. Твои доспехи учтивости здесь не помогут. Если ты спрячешься за ними, она не подумает о тебе ничего хорошего. Ей не нужна запуганная Леди Утеса Кастерли. На самом деле Санса и правда побаивалась. Тирион пытался ее успокоить, и она знала, что муж хочет как лучше, но все же нервничала. Она прошла в будуар и надела пурпурное платье с цветами. Слуги перенесли сюда весь гардероб, который они с Тирионом взяли с собой из Королевской Гавани, но также здесь оказалось много других платьев, накидок, дублетов и прочей одежды на любую погоду, на любой случай и на любой вкус. Еще в пути Тирион говорил, что сообщил портным Утеса Кастерли ее мерки, поэтому они уже пошили для нее новые наряды, но, судя по количеству свободного места, гардероб еще будет пополняться. Одна из новых служанок убрала ей волосы. Затем Тирион проводил ее в покои своей тети. Санса боялась, что без него она заблудится в этом лабиринте галерей. Потребуется какое-то время, прежде чем она сможет самостоятельно ориентироваться в этом гигантском замке. Тирион на ходу продолжал советовать ей, как вести себя с его тетей, Санса пыталась выбрать лучшую стратегию. Он также рассказал, что готовит ей грядущий день. Особо прохлаждаться будет некогда. После завтрака с Дженной Фрей Сансе нужно будет встретиться с главным портным Утеса Кастерли, чтобы обсудить ее новый гардероб. Тирион сказал, что она может без проблем заказать себе все, что захочет. Деньги не имели значения. Кроме того, стоило поближе познакомиться со своими новыми служанками. Затем ей придется присутствовать на полуденной трапезе со всеми другими дамами дома Ланнистеров, от Дженны до Жанеи, трехлетней дочери сира Кивана. Наконец Тирион договорился для нее о встрече с Крейленом, мейстером Утеса Кастерли. По словам мужа, ей необходимо с ним позаниматься. Санса было воспротивилась, однако Тирион заметил, что ей нужно лучше разбираться в финансовых вопросах, чем получается сейчас. Он отметил некоторые из ее ошибок в понимании самых базовых принципов оперирования суммами и цифрами, выявленные во время их пути. Санса знала, что никогда не была в этом сильна, и все же не хотела снова брать уроки у мейстера, как маленькая девочка. Все же теперь она женщина и знатная дама. Тирион однако отказался пересмотреть свое мнение, и в конце концов ей пришлось сдаться. По крайней мере, вечер будет свободным. Тирион пообещал ей, что устроит осмотр Утеса Кастерли завтра, хотя им понадобится больше одного дня, чтобы Санса все увидела. Они остановились возле двери, украшенной орнаментом с золотым львом, которую охраняли двое стражей. – Это здесь. Я должен покинуть тебя. У меня есть другие обязанности. Увидимся за ужином. Тирион повернулся было, чтобы уйти, но Санса его остановила: – Что ты должен сделать? – Много всяких вещей, – загадочно улыбнулся Тирион. – Не волнуйся. Моя тетя иногда рычит, но не кусается. С этими словами он ушел. Санса еще какое-то время постояла, собираясь с духом. Наконец, решившись, подошла к двери и приказала охранникам впустить ее. Один из стражей открыл дверь и объявил: – Леди Санса! Затем отступил в сторону, и Санса оказалась перед лицом тетушки Тириона. Она видела эту даму вчера по приезде, но там было столько людей, что у Сансы не было времени внимательно за ней понаблюдать. Теперь ей пришлось признать, что вид этой женщины был поразителен. Она оказалась самым большим человеком, которого Санса когда-либо видела в своей жизни, за исключением Горы. Но в то время как Григор Клиган был горой мускулов, воплощением грубой силы, леди Дженна брала пышностью своих телес. Это озадачило Сансу. Все члены Дома Ланнистеров, с которыми она встречалась до сих пор, были высокими и стройными, воплощением красоты и привлекательности своего поколения. Все, кроме Тириона, но тот был карликом, и разум Сансы непроизвольно отказывался увязывать его с прочими Ланнистерами. Сестра лорда Тайвина выглядела полной противоположностью ему, хотя и у нее были те же зеленые глаза и золотые волосы, что и у всего их семейства. Она смотрела на Сансу изучающим взглядом, полным любопытства. Санса решила начать с обычного приветствия. – Леди Дженна. – Можешь звать меня Дженна, дитя мое. В конце концов, мы теперь родственницы. Садись, пожалуйста. Наш завтрак уже запаздывает, а я терпеть не могу, когда откладывается какая-нибудь трапеза. Дженна Фрей говорила откровенно и прямо. Санса подошла к столу, за который та как раз уселась, и заняла место напротив. Перед ними на блюдах был разложен хлеб, различные фрукты и несколько сортов сыра, стояла лимонная вода. Леди Дженна наполнила свою тарелку большим количеством еды из всего, что было на столе, Санса же оказалась куда скромнее. – Сожалею, что задержала вас, – сказала она, пытаясь начать разговор. – Не нужно извиняться. Я бы тоже была измотана после двух месяцев пути и двух лет в вонючем городе, будучи окруженной врагами. Санса была удивлена ее откровенностью. Это чем-то напомнило ей леди Оленну Тирелл. – Кстати, как прошло путешествие? – продолжила леди Дженна – Вы не столкнулись ни с какими проблемами в дороге? – Нет, – коротко ответила Санса. – Очень хорошо. Позволь мне быть откровенной, Санса. Большинству людей не нравится твое присутствие здесь, и еще меньше для них радости видеть в тебе Леди Утеса Кастерли. – А вы как относитесь к моему присутствию? – спросила Санса, глядя прямо в зеленые глаза напротив. Дженна Фрей отправила в рот клубнику. Затем вытерла губы и пальцы большой салфеткой. – На данный момент я думаю, что мой племянник мог бы выбрать более подходящую Леди Утеса, но совершенно очевидно, что он умрет, а от тебя не откажется, так что лучше с ним и не спорить по этому поводу. Мой брат Киван пытался, и, согласно его сообщениям, получил отказ. – Да, все так и было. Дважды. – Все так и было, – повторила великанша. – Не пойми меня неправильно, дорогая. Я ничего не имею лично против тебя. Сколько тебе лет? – Мне пятнадцать. – А сколько тебе было лет, когда тебя обручили с Джоффри? – Тринадцать. – Знаешь, в каком возрасте я была помолвлена со своим мужем Эммоном? – спросила Дженна, и прежде, чем Санса успела ответить, продолжила. – Мне было семь лет. А мой муж был вдвое старше меня. Как ты думаешь, я счастлива теперь оказаться связанной с семьей, которая нарушила закон гостеприимства, и которую презирают во всем Вестеросе? Дженна Фрей смотрела на нее внимательным взглядом. Постарайся быть с ней честной. Твои доспехи учтивости здесь не помогут. Санса почувствовала себя достаточно смелой, чтобы дать правильный ответ, но недостаточно, чтобы ответить прямо. – Я не могу говорить за вас, но, окажись я на вашем месте, счастливой бы себя не ощущала. На губах леди Дженны появилась улыбка, почти сразу сменившаяся вздохом. – Когда было объявлено о моей помолвке с Эммоном Фреем, лишь один человек выступил против. Знаешь, кто это был? – Санса понятия не имела. – Мой брат Тайвин. В тот момент ему было десять. Представь себе десятилетнего мальчика, заявляющего лорду отцу, что брачная партия, которую он подобрал для своей маленькой принцессы, никуда не годится. – Дженна усмехнулась, но Санса не разделила ее веселья. Не то чтобы ей это не показалось смешным, просто она не могла представить отца Тириона ребенком. – Но это не значит, что я одобряю все, что делал мой старший брат, или мне очень нравилось общество такого человека, каким он стал. Мне очень жаль, что в Близнецах произошло такое. Я не знала твою семью, но никто не должен умирать подобным образом. Санса не знала, что на это ответить. Она не увидела в этой женщине ничего, что заставило бы заподозрить ее во лжи. Приходилось признать, что Дженна Фрей совсем не похожа на Фреев. Она говорила о них с пренебрежением и, кажется, не испытывала радости от того, что являлась членом этого Дома. Сансе показалось странным, что эта женщина все еще жила в Кастерли. Обычно знатная дама покидала свое родовое гнездо, когда выходила замуж, чтобы жить с мужем в его доме. В случае с Дженной Ланнистер все было иначе. В конце концов, Санса смогла сказать лишь: – Благодарю вас. Она выпила немного воды с лимоном. Леди Дженна меж тем взяла хлеб и стала намазывать его маслом. – Скажи мне, Санса, – спросила она, прожевав первый кусок, – что ты думаешь о моем племяннике? Хорошо, что Санса успела проглотить всю воду, а то могла бы захлебнуться. Вопрос прозвучал совершенно неожиданно. Она выпрямилась. – Я доверяю ему. Дженна Фрей выглядела немного удивленной. – И это все? Ты ему доверяешь, не более того? Санса не хотела обсуждать свои чувства к Тириону с кем-то, кого она не знала. Даже с кем-нибудь из ее семьи было бы трудно говорить об этом, а уж с Ланнистерами… – Он мой муж. Разве я не должна ему доверять? Санса с вызовом посмотрела на леди Дженну, однако та лишь печально улыбнулась и покачала головой. – Мне ты не доверяешь. Я понимаю. Я принадлежу к двум Домам – одному по рождению и другому по браку – каждый из которых сыграл важную роль в уничтожении твоей собственной семьи. Санса ощутила, как в ней нарастает гнев, но рефлекс, который выработался давным-давно, заставил ее не подать виду. – Они были предателями. Она слишком поздно вспомнила совет Тириона. Твои доспехи учтивости здесь не помогут. У Дженны скривился рот. – Я здесь не для того, чтобы играть в эту игру, маленькая девочка. Лицемерием ты не добьешься того, чтобы тебя здесь приняли. Я потеряла сына в Шепчущем лесу, потом двух племянников и зятя. Так что мы можем ломать комедию друг перед другом или помочь одна другой в наших общих интересах. – Какой у вас интерес в том, чтобы помогать мне или желать моей помощи? – Во-первых, чтобы в Утесе Кастерли была, наконец, достойная хозяйка впервые за тридцать пять лет, а во-вторых, ради моего племянника. Этот второй пункт озадачил Сансу. Ради ее племянника? Что леди Дженна имеет в виду? Однако прежде чем она успела задать этот вопрос, та поднялась со стула. – Идем со мной. Я хочу тебе кое-что показать. – Она направилась к двери. Санса, не поняв, что происходит, не решилась двинуться с места. – Ты ждешь, что тебя кто-нибудь понесет? Санса наконец встала и последовала за тетей Тириона, оставив на столе почти нетронутый завтрак. Они покинули покои Дженны Фрей и вдвоем прошли через несколько галерей. Никто их не сопровождал: по приказу Дженны стражники остались стоять у дверей. Санса обратила внимание, что эта женщина и впрямь имеет большое влияние здесь, в Кастерли. Слуги, встречавшиеся им на пути, кланялись ей куда почтительнее, чем Сансе. Было очевидно, кто на данный момент настоящая хозяйка Утеса Кастерли. Санса была здесь не более чем чужачкой для всех, выскочкой, которая, на свою удачу, вышла замуж за человека, ставшего Лордом Запада после смерти Старого Льва. Никто не видел в ней Леди Дома Ланнистеров. Они с Дженной все дальше углублялись в недра Утеса, проходя по лестницам и галереям, которые уводили их все ниже и ниже в гору. По мере того как они спускались, окон становилось все меньше, а освещение тусклее. Даже факелы попадались все реже. В какой-то момент сестра лорда Тайвина сняла со стены один из зажженных факелов. Так они достигли той части замка, которая выглядела заброшенной. Здесь было совсем темно. Они продолжали спускаться, пока не оказались в огромной комнате, и в этом месте Дженна остановилась. В темноте Санса не могла понять, куда ее привели. Прежде чем она успела спросить, Дженна Фрей поднесла факел к определенному месту в стене. Вдоль всей комнаты один за другим цепью вспыхнули факелы, освещая пространство и открывая детали обстановки. Это был зал, очень большой зал. По сравнению с ним тронный зал Королевской Гавани казался спальней служанки. В дальнем конце стояли два трона, полностью сделанных из золота. Тот, что слева, был побольше второго. Зал опоясывали галереи под арками. Все было высечено в скале, кроме золотых престолов. – Это был великий чертог королей и королев Утеса, за сотни лет до вторжения Таргариенов, – объяснила ей Дженна. – Его воздвигли точно в центре Утеса Кастерли, в самом его сердце. Кое-кто считает, что это было сделано для того, чтобы просители и послы были подавлены тем, что находятся так глубоко в сердце Утеса, безо всякой возможности спастись. Этот зал больше не используется. Был построен другой, где можно задействовать дневное освещение. Санса оглядывалась, будучи под глубоким впечатлением. Неужели в резиденции Дома Ланнистеров все такое огромное? – Зачем вы привели меня сюда? – После того, как был построен новый великий чертог, а этот заброшен, он сохранил только одно предназначение. – Дженна свернула направо и прошла через галерею. Санса последовала за ней. Здесь она увидела, что стены увешаны гобеленами. – Многовековая история Дома Ланнистеров из Утеса Кастерли. На этих гобеленах все короли и лорды с их женами и детьми. Некоторое время они шли вдоль галереи, пока не достигли ее конца. Дженна повернулась к одному из множества гобеленов. На нем Санса могла видеть мужчину лет тридцати, который стоял с улыбкой на губах, слегка склонившись к молодой женщине с длинными каштановыми волосами. Та сидела в золотом кресле с младенцем на руках, откинувшись на спинку, и с легкой улыбкой смотрела на своего ребенка. Правая рука мужчины лежала на плече маленькой девочки. Слева от женщины стояли еще трое мальчиков, старший младше Робба, но взрослее Брана. Санса не знала, что за семью она видит, пока не заметила ледяной взгляд. Только один человек мог так смотреть. – Тайвин Ланнистер, – прошептала она, устремив взгляд на старшего сына. – Этот гобелен был сделан незадолго до смерти моей леди матери. Санса слышала, как Дженна что-то говорит, но ее мысли сосредоточились на людях, изображенных на гобелене. Теперь она знала, как выглядел Тайвин Ланнистер в юности. Она уже могла видеть в этом мальчике человека, который через пятьдесят лет прикажет перебить ее родных. Его взгляд был настолько пристальным, что у нее создавалось впечатление, будто он неодобрительно уставился на нее. «У тебя нет права здесь находиться. Тебя не должно быть здесь», – казалось, говорил он ей. Слева от Тайвина, вероятно, стояли два его брата, Киван и Тигетт. Младенцем, очевидно, был Герион, любимый дядя Тириона. Однажды он сказал Сансе, что его бабушка умерла вскоре после рождения ее младшего сына. Девочка, вцепившаяся в плащ мужчины, должна быть Дженной. В этой девчушке не старше Арьи уже была заметна упитанность. А тем человеком, который смотрел на свою жену, был лорд Титос Ланнистер. Леди Джейн Марбранд, вероятно, тогда была при смерти, потому и сидела в мягком кресле. – Мой лорд отец часто смеялся, – рассказывала меж тем Дженна. – Его не зря называли Смеющимся Львом. Но он больше никогда не смеялся и даже не улыбался после смерти моей матери. Через месяц после рождения Гериона она умерла. После этого отец уже никогда не был прежним. Но он любил всех нас, даже Гериона. Я была «драгоценной принцессой» отца. Когда моя мать умерла, отец взял дочь свечника в свою постель, и та возомнила себя новой Леди Утеса Кастерли. Тем временем он ссужал деньгами всех, не заботясь о возврате долгов, доверял первым встречным и позволил любовнице собой управлять. Люди издевались над Ланнистерами, говорили о львах без зубов. Тайвин видел все это и разлюбил шутки в любой форме. Затем последовало восстание домов Тарбеков и Рейнов. Тебе известно, что с ними случилось? – Да, Тирион рассказал мне. И о соперничестве между леди Тарбек и вашей матерью. – Тайвин уничтожил два дома, истребив целые семьи, – кивнула Дженна. – Из них ни один человек не пережил то восстание. После этого никто никогда не осмеливался бросить вызов нашему дому. Эйрис Таргариен слышал о мастерстве Тайвина в усмирении бунтов. Став королем, он сделал Тайвина своим Десницей, год спустя после того, как было подавлено то восстание. Моему брату тогда исполнилось всего двадцать. Через год он сочетался браком в Королевской Гавани со своей кузиной Джоанной. А спустя три года после свадьбы она родила Джейме и Серсею. В следующем году умер наш отец, и Тайвин стал Лордом Утеса Кастерли. Тогда он был на пике своего могущества. Дженна пристально посмотрела на Сансу. – Я знаю, что ты, вероятно, ненавидишь моего брата, и не виню тебя. Мне не очень понравилось, в какого человека он впоследствии превратился, но есть причина, по которой он стал таким хладнокровным и безжалостным. Он видел, как наш дом находился на грани разрушения, и сделал все, чтобы этого больше не повторилось. Она вновь повернулась к гобелену и продолжила: – Все мы жили всю свою жизнь в тени Тайвина. Всем моим братьям пришлось несладко. Тень, которую отбрасывал Тайвин, была длинной и черной, и каждому из них приходилось бороться, чтобы добыть себе хоть немного солнца. – Она указала на второго по старшинству. – Киван сразу понял, как обстоят дела, поэтому занял место рядом с Тайвином. Правда, тот стал советоваться с Киваном только после смерти жены. – Дженна повернула голову к другому мальчику. – Тигетт пытался быть независимым, но он никогда не мог сравниться с Тайвином, и с годами это все больше злило его. Он умер от оспы несколько лет назад. – Она перевела взгляд на младенца. – Герион обращал всю эту ситуацию в шутку. Лучше издеваться над «игрой», чем играть и проигрывать. В конце концов ему пришла в голову идея найти Светлый Рев, древний меч из валирийской стали, принадлежавший нашей семье. Меч исчез, когда Томмен Второй отплыл с ним исследовать руины Валирии, да так и не вернулся. Герион тоже исчез, отправившись на его поиски. – Затем Дженна посмотрела на собственное детское изображение. – Что касается меня, я была принцессой Тайвина после смерти нашего отца, пока не разочаровала своего старшего брата. Тайвин так и не научился принимать разочарования. Дженна отошла, но недалеко. Остановилась перед другим гобеленом. Санса бросила последний взгляд на изображение лорда Титоса с женой и детьми, затем подошла к Дженне. На новом гобелене было четыре человека: мужчина, женщина и двое детей, мальчик и девочка. Все зеленоглазые и золотоволосые. Санса сразу же узнала тридцатилетнего Тайвина Ланнистера с тем же ледяным взглядом. Женщина рядом с ним была моложе, лет двадцати, очень красивая, стройная, с безмятежным и улыбчивым лицом. А эти двое детей, очевидно, Джейме и Серсея Ланнистеры. Здесь сразу видно, что они близнецы. Им не более пяти, и как же они похожи! На мгновение Санса задалась вопросом, а где же Тирион, но сразу вспомнила, что его мать умерла при родах. Значит, Тирион еще не появился на свет, когда был создан этот гобелен, раз Джоанна Ланнистер еще была жива. Санса не могла оторвать глаз от образа леди Джоанны. Она видела в ней что-то от Серсеи, некоторые похожие черты, ту же красоту, но не это больше всего привлекало внимание. Ее улыбка. То, как нежно она держала за руку своего мужа. Ее глаза. Это сразу напомнило Сансе кое-кого другого. Ее собственного мужа. Тириона. Он многое унаследовал от своей матери. В ее лице была заметна та же эмпатия, что и у него. Серсея в некоторой степени взяла красоту от своей матери, но то была жестокая и холодная красота, в то время как леди Джоанна выглядела доброй и заботливой. Санса попыталась увидеть Тириона в его отце, но не смогла. Единственным ребенком Тайвина Ланнистера, который, казалось, сохранил часть его, была Серсея. Иногда она смотрела столь же холодно. Сир Джейме, похоже, не унаследовал ничего от обоих своих родителей, кроме цвета глаз и золотых волос, типичных для любого Ланнистера. – Мой брат говорил, что любовь бесполезна, что она ни для чего не нужна. Он никогда не улыбался и не смеялся после того, как наслушался насмешек над нашим отцом. Но он улыбался, когда женился на Джоанне. И также улыбался при рождении Джейме и Серсеи. Я видела это собственными глазами. Ты не встречала моего брата в его лучшие годы. Он был совсем другим, когда его жена была еще жива. Санса повернулась к Дженне. – Другим? Тетя Тириона с грустной улыбкой склонила голову. – Тайвин всегда говорил, что делал все на благо Дома Ланнистеров, но было несколько ситуаций, когда он отступил от этого правила. Его свадьбу с Джоанной можно назвать одной из них. Некоторое время они молчали. – Он любил ее? – спросила Санса. Дженна кивнула: – И она любила его. Очень сильно. Люди говорили, что Тайвин Ланнистер правил Семью Королевствами, будучи Десницей Короля, но дома им правила жена. Джоанна была единственной, кто мог заставить его изменить свое мнение по любому вопросу. Он так и не оправился после ее смерти и больше никогда не женился. Мой брат Герион говорил, что лучшая часть Тайвина умерла вместе с ней, и в этом он был прав. Санса присмотрелась к гобелену. Она заметила то, что невозможно было увидеть, не разглядывая внимательно. То, как лорд Тайвин и его жена держались за руки. Хотя Тайвин Ланнистер сохранял ледяной и строгий вид, создавалось впечатление, что его рука ведет себя иначе, чем все остальное тело. Его ладонь и ладонь его жены скользнули одна в другую в очень нежном жесте. Рука Тайвина выглядела расслабленной, в то время как все тело было напряжено. Это было довольно необычно. Санса никогда не видела Тайвина Ланнистера иначе, чем жестоким человеком. Возможно ли, что где-то в этом мужчине таилась слабость? Частичка, которая умерла вместе с его женой? И все же Сансе хотелось бы знать, почему леди Дженна привела ее сюда во время завтрака. – Я действительно не понимаю, зачем вы мне все это рассказываете. – Я говорила тебе. Мне нужна достойная Леди Утеса Кастерли. Все они выросли на моих глазах: Джейме, Серсея, Тирион. Все они пострадали от поведения Тайвина, как и мои братья. И я их всех очень хорошо знаю, и вижу, чем они отличаются от других Ланнистеров. Джейме улыбается, как мой брат Герион, и сражается, как мой брат Тиг. В нем также есть что-то и от Кивана, иначе он не стал бы носить белый плащ и служить. Но от родителей он ничего не взял. В Серсее есть часть красоты Джоанны, и она даже красивее своей матери. В ней также есть жажда власти, амбиции и, к сожалению, безжалостность и жестокость Тайвина. Но из них всех Тирион – единственный настоящий ребенок Тайвина. У него тот же образ мышления, политический инстинкт, тот же интеллект, хитрость и терпение. В нем есть и некоторая безжалостность, но, к счастью, Тирион также унаследовал сострадание и доброту своей матери, что смягчает эту черту. Я сказала это однажды Тайвину в лицо, после чего он не разговаривал со мной полгода. Люди такие невероятные глупцы, даже те, которые рождаются раз в тысячу лет. Дженна глубоко вздохнула: – Я рада, что теперь Тирион – Лорд Западных земель. Джейме был бы ужасен как лорд, да ему бы и самому это не понравилось. Он рожден, чтобы служить, а не править, и он это знает. Серсея думала, что рождена, чтобы править, но ошибалась. А вот Тирион прирожденный наследник Тайвина, но мой брат был ослеплен своей ненавистью к нему. Все из-за смерти Джоанны при рождении Тириона, его карликовости и, возможно, того факта, что Тайвин видел в нем слишком много и от себя, и от Джоанны. – Дженна отвернулась от гобелена и посмотрела Сансе прямо в глаза. – Тайвин вновь поставил Дом Ланнистеров на ноги после безумия отца. Он сделал нашу семью богатой, могущественной, уважаемой и внушающей страх, но он также заставил людей нас ненавидеть. Хорошо, что он столько нам дал, но еще лучше, если нашу семью полюбят. Тирион может достичь этой цели, однако ему понадобится твоя помощь. Пусть он больше, чем кажется, но каждому мужчине нужна женщина рядом, особенно если это женщина, которую он любит. Санса была поражена внезапным заявлением Дженны. Женщина, которую он любит. Тетя Тириона едва не рассмеялась. – Ну-ну, не делай такое лицо. У меня состоялся лишь один разговор с племянником с тех пор, как он вернулся, а он уже говорит о тебе так же, как Тайвин говорил о Джоанне. По крайней мере, так он говорил о ней, когда она была еще жива. После ее смерти Тайвин приказал убрать все картины, гобелены и любые вещи с изображением его жены отовсюду в Кастерли. Он не хотел, чтобы ему о ней напоминали. Он запретил всем говорить о ней, даже упоминать. Этот гобелен – последнее ее изображение, и то он остался здесь лишь потому, что Тайвин забыл о нем. – Дженна сделала паузу. – Давай лучше вернемся в мои комнаты. Нам обеим нужен завтрак, чтобы пережить этот день, а здесь довольно прохладно. Леди Дженна Фрей направилась к выходу из Зала, но Санса не сразу последовала за ней. Она уставилась на гобелен, не отрывая глаз от последнего изображения леди Джоанны Ланнистер. Санса долго смотрела на него, все больше и больше видя Тириона в его матери. Теперь она жалела, что не знала ее. Однако, вновь посмотрев на Тайвина, Санса не нашла никакого сходства между ним и его сыном, кроме светлых волос и зеленых глаз, общих для всех Ланнистеров. Но даже глаза и волосы Тирион, казалось, больше унаследовал от матери, чем от отца. Наконец она ушла, присоединившись к ожидавшей ее Дженне. Пока они поднимались на более высокие уровни замка, Дженна поведала еще кое-что. – Я сказала тебе, что в Тирионе много от Тайвина, но присутствует также и сострадание его матери. До сих пор это сострадание сдерживало безжалостность Тайвина, однако я боюсь, что однажды этого может оказаться недостаточно. Когда настанет такой день, ты будешь очень нужна Тириону. Твой долг помешать ему сделать то, о чем он может сожалеть до конца своей жизни. Санса размышляла обо всем, что только что узнала. Она думала, что теперь лучше понимает Тайвина Ланнистера, но все равно никогда не смогла бы простить этому человеку уничтожение ее семьи и все остальное, что он сделал. Ее собственный отец тоже казнил людей, но лишь тогда, когда они совершали преступления. Это был его долг, и ему это никогда не нравилось. Она могла понять, что нужно казнить мятежников и преступников, но убивать детей или невинных людей только для того, чтобы тебя боялись... с этим она не могла согласиться. Речные земли и Север последовали за ее братом, потому что уважали и любили его, а не потому, что боялись. И за это его убили на свадьбе. Тирион правил Королевской Гаванью без убийств и резни. И в конце концов он оказался брошен союзниками, лишен всей своей власти и едва не казнен по приказу сестры. Но Сансе удалось освободить его, теперь они возглавили Западные земли и Дом Ланнистеров, и ей не пришлось проливать кровь для этого. Нет. Она никогда не поверит, что насилие и убийство – единственный способ выживать и править. Есть и другие пути. Она не превратится в Серсею. Я заставлю людей полюбить меня. И заставлю их полюбить Тириона. Санса задумалась, что имела в виду Дженна, когда сказала, что ей нужно будет уберечь Тириона от поступка, о котором он впоследствии будет сожалеть всю оставшуюся жизнь. Она сказала, что Тирион безжалостен, как Тайвин, но Санса не могла найти ничего подобного в своем муже. Да, Тириону приходилось делать вещи, которые привели к гибели тысяч людей, но ведь у него не было выбора. Уничтожение флота Станниса погубило многих, однако он сделал это, чтобы спасти город с населением в полмиллиона человек. Он казнил Гору и его людей, возможно, даже совершил убийство с определенной точки зрения, но они были монстрами, которые заслуживали смерти. Это не сильно отличалось от того, как производил казни ее отец, разве что Тирион не сам брал в руки меч, но принцип оставался тем же. В любом случае, Санса сомневалась, что Тирион сможет размахивать мечом со своим маленьким ростом. Он вообще старался избегать казней, насколько мог, предпочитая отправлять людей на Стену за их преступления, даже такого человека, как Янос Слинт, убивавшего младенцев. Санса не могла представить, чтобы Тирион приказал уничтожить чью-то семью, включая детей, или велел кому-нибудь изнасиловать женщину. Возможно, Тирион был умен, как и его отец, Санса могла это признать, но ни в коем случае не был безжалостным или жестоким. Санса ни за что не поверила бы в это. Он использовал свой разум совсем не как лорд Тайвин. Но если Тирион хоть как-то будет нуждаться в ее помощи, она поможет ему любой ценой. Она его жена, и не оставит его. Она всегда будет рядом с ним. Санса снова вспомнила слова сира Кивана. Он нуждается в вас. Не только как в жене, которая будет стоять рядом с ним во время официальных мероприятий или родит детей. Ему нужен кто-то, с кем можно разделить свою жизнь. Тот, кто будет присматривать за ним и заботиться о нем. Кто хочет, чтобы он был счастлив. Тот, кто сделает его счастливым. Они вернулись в апартаменты Дженны, чтобы закончить едва начатый завтрак. Остаток времени Дженна расспрашивала Сансу о ней и рассказывала ей об обязанностях Леди Утеса Кастерли, от управления замком до ее роли в политике и управлении Домом Ланнистеров. Они также поговорили о ее навыках в решении всех этих задач, и Санса обнаружила, что Дженна уже многое о ней знала. – Я слышала, у тебя проблемы с вычислениями. – Санса с тревогой посмотрела на дородную даму. Дженна Фрей лукаво улыбнулась. – Есть много людей, которые чем-то мне обязаны, и некоторые из них находились с вами в Королевской Гавани или во время вашего путешествия по Золотой дороге. Я поспрашивала их, что они знают о тебе. Санса осознала, что с Дженной Ланнистер – а она все же скорее Ланнистер, чем Фрей – будет непросто. Но в то же время не считала эту женщину опасной, по крайней мере, для себя. Все было так, как и сказал ей Тирион. Похоже, она в основном заботилась о Доме Ланнистеров и пыталась просветить Сансу, как ей добиться успеха в качестве Леди Утеса Кастерли. Санса все равно была осторожна с ней, но не чувствовала в этой Ланнистер ту опасность, какую представляла, например, Серсея. Так, за разговорами, завтрак их подошел к концу. – Мне очень жаль, что Мириэль вчера не придержала язык. Ее отцом был Стаффорд Ланнистер, брат Джоанны, и он погиб на войне, когда твой брат атаковал его войска. Такое случается сплошь и рядом, но Мириэль была довольно близка со своим отцом и с тех пор ненавидит Старков, – в голосе Дженны не чувствовалось фальши. Она выглядела искренней. – Не буду тебе лгать. Поначалу тебе придется нелегко. Раны, нанесенные войной, еще свежи, и для их заживления потребуется время. Многие до сих пор злы на Старков. Но твое имя может стать твоей силой, так же как и слабостью. Оно по-прежнему вызывает уважение, если действовать правильно. И поскольку тебе удалось выиграть суд у Серсеи и нейтрализовать ее, думаю, ты способна защитить себя. Но я все равно тебе помогу. Я не хочу, чтобы новая Леди Дома Ланнистеров, едва прибыв, столкнулась с таким количеством проблем, с которым не сможет справиться в одиночку. – Благодарю тебя, Дженна. Тетя Тириона улыбнулась ей. – Думаю, теперь ты можешь идти. Я и так уже слишком долго надоедаю тебе своим обществом. Наверняка у тебя есть и другие планы на день. Кстати, Тирион сообщил, что ты должна присутствовать на званом обеде? – Да, он сказал это сегодня утром. Все дамы Дома Ланнистеров будут там, судя по его словам. – Так и есть. Не опаздывай. Джейн! – Из-за спины Дженны вышла служанка лет двадцати. Санса до сих пор не замечала ее присутствия. – Пожалуйста, проводи леди Ланнистер обратно в ее покои. – Она вновь повернулась к Сансе. – Помни, что я тебе сказала. Это будет для тебя большим подспорьем. И добро пожаловать в Кастерли. Хорошо, что Дженна велела служанке сопроводить ее. Санса не смогла бы найти обратный путь в одиночку. Вернувшись в свои апартаменты, Санса подумала, что, возможно, она не в такой сложной ситуации, как думала. Дженна выглядела искренней, когда говорила, что поможет ей. Если так, она станет ценной союзницей на первых порах в этом новом месте. Неважно, что ее заботит в основном благополучие Дома Ланнистеров. Главное, она все равно будет союзницей. Санса почувствовала себя увереннее насчет собственного будущего. Только одна мысль не давала ей покоя. Что там ей сказала Дженна? Каждому мужчине нужна женщина рядом, особенно если это женщина, которую он любит. Неужели Тирион правда ее любит? При этой мысли сердце начало сильно колотиться в груди, и Санса почувствовала, как краснеют ее щеки. Она вспомнила, как он смотрел на нее вчера в карете. И то, что случилось сегодня утром... Но тут припомнились и другие слова его тетушки, на сей раз мрачные. До сих пор это сострадание сдерживало безжалостность Тайвина, однако я боюсь, что однажды этого может оказаться недостаточно. Когда настанет такой день, ты будешь очень нужна Тириону. Твой долг помешать ему сделать то, о чем он может сожалеть до конца своей жизни.