Моё небо

КАЙЛЕН Боль, моя спутница и подруга, с которой за эти часы изощрённых пыток я вошёл в симбиоз. Она уже не пугает. Я ей почти наслаждаюсь. Боль отвлекает от мыслей о собственной ничтожности, о том, во что превратил меня Марас. Мешает думать о комке грязи, которым стараниями ублюдка стало моё тело. — Чувствуй меня, ашрианец! — стонет мразь, нависая надо мной. — Смотри на меня и знай, кто твой хозяин! Не хочу смотреть. Воротит от его рожи. Отвожу взгляд и замираю, не в силах сделать вздох. На кресле неподалёку расположилась Элла и смотрит на происходящее с пугающим равнодушием. «Не смотри! Пожалуйста, не надо. Не хочу, чтобы ты видела меня таким!», — хочется закричать мне, но из горла не вырывается ни единого звука. У меня нет голоса, нет возможности пошевелиться. Остаётся лишь с многократно возросшим отчаянием смотреть, как девушка наблюдает, как эта мразь насилует моё тело. — Что такое, Кай? — склоняет Элла голову набок. — Не думаешь же ты, что я буду спасать тебя после твоего предательства? Зажмуриваюсь. Слёзы горечи и стыда стекают по щекам. «Я не предавал тебя. Не предавал…», — проносится в мыслях. Разве? А что тогда сделал? Не знаю. Не могу думать, когда землянка смотрит на моё бесконечное унижение. — Каково это, чувствовать себя отвергнутым и преданным? — с ядовитой улыбкой интересуется девушка. — Каково знать, что никому не нужен и не достоин любви? Марас ускоряется, причиняя ещё больше физической боли, но она ничто по сравнению со страданиями, от которых корчится душа. Элла начинает звонко хохотать, торжествуя над моим бессильным позором. Крик вырывается сам собой, срывая магические запреты, раздирая горло… Раскрыв глаза, резко дёргаюсь в сторону, обдирая ладони о камни. Дыхание как у загнанной лошади, сердце колотится где-то в горле. Меня трясёт крупной дрожью. Кошмар по-прежнему стоит перед глазами, отравляя сознание отчаянием и ужасом. Никогда мне не снилось настолько жутких снов. И даже осознание, что это мне всё приснилось, не помогает успокоиться. Всё казалось таким реальным! Желая успокоиться, подношу руки к лицу и обнаруживаю, что оно мокрое от слёз. Похоже, я медленно схожу с ума. Слова, сказанные Эллой во сне, до сих пор жгут душу калёным железом. И пусть я знаю, что это всё неправда, девушка никогда бы так не поступила. Она не Илнета и обладает внутренним благородством. Только мне всё равно больно. Постепенно приходит подобие спокойствия и крупная нервная дрожь сменяется мелкой от промозглого предрассветного воздуха. Ашрианцы маловосприимчивы к перепадам температур, но, похоже, кошмар слишком сильно выбил меня из равновесия, раз я начал мёрзнуть. Ещё пара таких «чудесных» сновидений, и я точно свихнусь. На горизонте занимался рассвет. Похоже, я умудрился провести тут всю ночь. Прилетев на «своё» место, я долго думал, вспоминал и анализировал свою жизнь. И чем дольше делал это, тем большим нестерпимым глупым неудачником себя ощущал. Да, до попадания к эромайцам я был ослеплён Илнетой. Буквально боготворил её. Она казалась мне богиней, сошедшей на землю, самим совершенством. Её красота и голос гипнотизировали, страсть лишала остатков здравого смысла. Это было как лихорадка, чувственное помешательство и сладкая одержимость. Но можно ли назвать это любовью? Недавно я бы ответил «Да», сейчас совсем не уверен. В противовес вспоминалась Элла. Она не обладала столь ослепительной внешностью, но было в ней что-то, заставляющее считать её очень красивой. Эта красота шла изнутри, она словно лучилась непонятным светом, который притягивал и согревал, заставляя меня вопреки всем своим убеждениям тянуться к ней. Вспомнились все наши разговоры, серьёзные и не очень, но всегда интересные и содержательные. Её улыбки и смех, страсть и нежность. Потом память подкинула моменты ссор и обид, рождённые непониманием и моим упорным желанием не пускать её дальше постели. При этом она ни разу не упрекнула постыдным прошлым, не попыталась унизить так подло. После чего накатил стыд. Острый, горький и такой бесконечный. Сколько всего девушка для меня сделала, как много дала, а получила лишь плевок в душу. Сейчас, когда самого смешали с грязью, многие вещи виделись иначе. Я не имел права скрывать от неё существование Илнеты, обязан был рассказать, прежде чем переходить грань близости, тем самым давая ей право выбора. И уж совсем не помогает в успокоении совести то, что с ума сходил, стоило какому-то мужику оказаться с ней рядом, а внутри всё скручивало в тугой узел от её присутствия. И сожаления о содеянном облегчения не приносят. Можно сколько угодно проклинать себя, но ничего не вернуть и не исправить. Можно ли назвать этот клубок чувств и эмоций любовью? Не знаю. Знаю другое: многое отдал бы хотя бы за шанс всё изменить, но у меня его нет. Да и не заслуживаю. Я тут, Элла там, и мне остаётся лишь молиться богам, чтобы ей в отличии от меня повезло встретить достойного человека. Хватит с неё одной сволочи, меня. Как только первые лучи солнца окрасили небо, взмыл в воздух, направляясь домой. Во всех своих бедах виноват только я сам. Не стоит заставлять ещё и родителей лишний раз нервничать. Не их вина, что я слепой идиот, который и без того натворил столько дел, что и жизни не хватит, чтобы реабилитироваться хотя бы в собственных глазах. АНИЭЛЛА Иногда стресс и постоянное напряжение странно влияют на меня. Вот и сейчас я по-шальному допытывалась до Лурена после того, как услышала краем уха, что минувший вечер у парня был весьма «горячим». — Да брось ты. Ну что ты как девица невинная, — выносила я несчастному мозг. — Кто он, или она, а, может, они? Кто скрасил твой досуг и что вы делали? Честно говоря, мне мало хотелось знать, чем и с кем занимался эромаец минувшей ночью. Хватало догадок, от которых гадливо передёргивало. Но вид упрямо насупленной физиономии парня буквально не давал мне отступить. — Ани, прекрати, — буркнул Лурен. Идущий рядом Эслан лишь хмыкал периодически, наблюдая, как я достаю несчастного. — Лурен, скрытность больше идёт девушкам, — продолжала я с маниакальной улыбочкой. — Придаёт им изюминку. Парни же, которые делают тайны на пустом месте, выглядят параноиками. Да-да, я несла полную чушь, этим самым ещё больше выбивая парня из равновесия. Он уже не раз поинтересовался, как я себя чувствую и всё ли со мной в порядке. Не уверена. Вполне возможно, у меня и правда тихо едет крыша. — Зачем девушкам изюм? — нахмурился парень. — Ай, — досадливо махнула я рукой, не желая разъяснять земное понятие, — забей. — Ани, — вмешался Эслан, — ты часто просишь забить кого-то и этим меня немного пугаешь. От слов друга я чуть было не села там же, где стояла. Вот ведь! Я часто, да что там, постоянно забываю, что они местные, и многие фразы, знакомые мне, их вводят в ступор. Не обладают они талантом Кая подсознательно понимать значение тех или иных выражений, из-за чего и возникают ситуации, идиотизм которых просто зашкаливает. — Эслан, это просто выражение такое, — поспешила я успокоить сиэрнара, — означает — не обращай внимания или оставь это. Ну как-то так. — А-а-а-а, — глубокомысленно изрёк друг. Лурен же, радуясь тому, что моё внимание переключилось, просто молча шёл рядом и не отсвечивал. Когда мы дошли до развилки дорог, я наконец обратила внимание на ненормальное оживление людей вокруг. Со стороны площади доносился гул и крики, да и народу собралась приличная толпа. Желая узнать, в чём же дело, я повернула в направлении скопления эромайцев, когда Эслан крепко ухватил меня за локоть. — Не нужно, — произнёс друг. — Тебе не стоит этого видеть. — Эслан прав, Ани, — неожиданно поддержал сиэрнара Лурен. Они издеваются или правда не знают, что худший способ отговорить от чего-либо, — сказать «Нельзя»? Да это уже само по себе вызов, требующий узнать, что же такое творится на площади. И даже тревожное предчувствие, гнездящееся в душе, не аргумент, чтобы передумать. — Может, я сама решу? — обратилась я к парням, добавив в голос металла. Пока эти двое как-то беспомощно переглядывались, я устремилась в бурное людское море. Многие были значительно выше меня, и мне пришлось постараться, чтобы найти место, откуда мне будет видно, что же творится внутри этого столпотворения. Лучше бы я послушала ребят, лучше бы никогда не увидела открывшейся мне картины. Посредине площади находилось пространство, оцепленное Дознавателями и простыми законниками. Посередине были трое: две девушки и парень. Ещё совсем молодые, они были страшно избиты и, наверняка, непоправимо сломлены. И прямо в этот момент их насиловали на потеху жаждущей грязных и жестоких зрелищ толпе. По двое на одного несчастного. — Воровская шайка из бедного района, — прокомментировал Лурен. — Стандартное наказание для тех, кто успел отличиться на воровском поприще. Их будут пользовать до тех пор, пока не потеряют сознание, только они накачаны под завязку снадобьем, которое не даст им так просто отключиться. В действии может поучаствовать любой желающий, на кого укажут Дознаватели. Всем участникам на развлечение даётся десять минут, после чего их сменяют другие. От слов эромайца меня затошнило. Стандартное наказание? Что же тогда является строгим? Это же невообразимое зверство! Было больно смотреть на несчастных, от жалости сжималось сердце. В этот момент я искренне ненавидела толпу, которая подбадривала насильников. Презирала всем своим существом тварей в человеческом обличии, которые наслаждались чужими страданиями и мечтали стать временными палачами. Мерзко! Чудовищно! Невыносимо! Сама не поняла, в какой момент меня начало трясти от отвращения и гнева. — У меня на родине за воровство отправляют на самые неприятные общественные работы, — прошептал Эслан, на лице которого застыла смесь ужаса, брезгливости и жалости. — У нас просто изолируют от общества на определённый срок, сажая в тюрьму, — отозвалась я так же тихо. Друг определённо испытывал эмоции, схожие с моими. В его понимании происходящее сейчас было совершенно неприемлемо. Потом с удивлением осознала, что всё же и в этом городе есть нормальные люди. Осмотревшись, увидела немало лиц, на которых застыло неприятие. Хотя до моего ужаса им было далеко. И под конец с опаской покосилась на Лурена, боясь там увидеть удовольствие. И едва слышно выдохнула с облегчением. Парень явно не ловил кайфа, как некоторые из его соплеменников. Губы были плотно сжаты, в глазах плескалось недовольство. Увы, до моих чувств или ощущений Эслана ему явно было далеко. Скорее, он был немного раздосадован и только. Но хоть не радовался, уже хорошо. — Что? — не выдержал Лурен, заметив, что кроме меня и Эслан кидает на него настороженные взгляды. — Может, я не разделяю вашей хромой морали, но даже по мне это перебор. Не люблю публичные развлечения подобного плана. Тем временем шестерых насильников сменили другие шестеро. Один из мразей громко возмущался и кричал «Я не успел кончить!», на что окружающие лишь весело смеялись. Парень болезненно вскрикнул, принимая нового мучителя, а спустя секунд десять одна из девушек, на спину которой коротким кинжалом наносил порезы какой-то законченный псих, потеряла сознание. Больше смотреть на подобное зверство душевных сил у меня не было. Расталкивая окружающих локтями, стала пробираться к выходу, так как воздуха мне отчаянно не хватало в этой толпе. — Что же это, — зашептала я выбравшись на открытое пространство и хватая ртом воздух. — Они же люди. Как так можно? — Тише, успокойся, — забормотал Эслан, стараясь привести меня в чувство. — И этот мир я должна спасать? Постоянно лезть из кожи вон, стараясь выучить как можно больше. Зачем? Чтобы такие вот твари и дальше могли издеваться над себе подобными? — от пережитого потрясения звучно постукивали зубы. — Ани, мир жесток, и в нём полно различных уродов, но это не значит, что все такие, — неожиданно произнёс Лурен, заставив меня удивлённо воззриться на него. — Лурен прав, — теперь Эслан поддерживал эромайца. Просто какой-то день единства! — Жестокость неотъемлемая часть этого мира. Но есть ещё добро, верность, дружба, любовь. Есть хорошие люди, которые стоят того, чтобы их спасать. Нельзя из-за кучки мразей опускать руки. Любовь… О, да! Любовь определённо принесла мне много «счастья»! Перед глазами тут же всплыл образ брюнета с сине-фиолетовыми глазами, который я поспешила отогнать. Парни правы, должно быть что-то, за что стоит бороться. И если мне не повезло в личной жизни, это не повод раскисать и проклинать светлое чувство. В угнетающем молчании мы добрались до дома Эслана. Вопреки привычке, сиэрнар сходу отправился не в бассейн, восстановить силы, а на кухню. Через пять минут парень вручил мне кружку травяного успокоительного чая. — А мне? — возмутился сидящий рядом Лурен. — А с тобой всё в порядке, — буркнул Эслан. — Сам сделаешь, если надо. Друг ушёл принимать водные процедуры, а эромаец готовить себе чай. Я же сидела и, прихлёбывая горячий напиток, размышляла. Увиденное сегодня в очередной раз пошатнуло мой настрой. Но впервые за последние дни мне удалось противостоять депрессивным мыслям. И пусть душа по-прежнему напоминает рваную тряпку, а разбитое сердце продолжает кровоточить, я больше не сдамся. Не позволю себе утонуть в отчаянии и жалости к себе. Мне есть за что бороться и сражаться. За Эслана, который определённо должен дожить до старости, за Лурена, пусть он местами и засранец, но не так он и плох. За саму себя и шанс вернуть обратно свою жизнь. И даже за Кая, который хоть и предал меня, разбив сердце, но я всё равно хочу, чтобы он жил и был счастлив.