Матрицы Рока

Глеб посмотрел на часы, висящие в спальне напротив кровати. Девять часов. «Поскорей бы уже спать» — подумал он, снимая рубашку и переодеваясь в домашнюю футболку. — Ты что уже баиньки собрался? — в комнату заглянула жена, — время-то совсем детское. Пойдём ещё погуляем, зайдём куда-нибудь выпьем по бокалу вина. — Мы же сегодня уже выходили, тебе что мало? — ему вовсе не хотелось покидать стен квартиры и снова куда-то идти. — Представь себе, мало! Я молодая женщина, мне скучно сидеть постоянно дома, — она отвернулась к нему спиной, разглядывая свое отражение в зеркале трюмо. Глаза подведённые темно-серыми тенями в стиле смоки-айс, кокетливо вздернутая чёрная ниточка бровей, на губах бордовая помада оттенка «винная Бургундия». V-образный вырез на белой рубашке открывал декольте, но чёрный короткий галстук кокетливо спадал в ложбинку между грудями, скрывая самое интересное. Комбинезон на подтяжках, с штанинами чуть ниже колена, был темного цвета, и издалека казалось, что это деловой костюм. Но если рассмотреть поближе, можно было разглядеть веселый орнамент. Голова Микки Мауса — один большой белый круг, а слева и справа два поменьше — ушки. На голове мышонка красовался красный бант. Аня была модным дизайнером и часто одевалась неординарно. Безусловно, ее внешний вид привлекал взгляд, но когда им стоило выйти куда-то вдвоём, даже если Глеб надевал серую невзрачную футболку и спортивные штаны неопределённого цвета, то все равно все внимание было направлено на него. Он устал от своей узнаваемости, и порой хотелось побыть простым человеком, спокойно выйти на улицу по делам, или просто пройтись, а не раздавать по пути автографы и поддерживать разговор с пьяными нагловатыми людьми, которые видели его по телевизору, и теперь считают своим долгом высказать ему лично в лицо своё очень ценное мнение. Молодость била ключом, ей хотелось вовсю гулять и тусоваться. Глеб же от этого немного устал, пережив все прелести бурной молодости, и хотел в свободное от работы время побыть дома в тишине и спокойствии. Но он знал, что семейная жизнь невозможна без компромиссов, и конечно, не так часто, как хотелось бы Ане, но все же удовлетворял ее прихоти: например, мог позволить воплотить на нем придуманный стильный образ, или выходить вместе в свет. Дизайнерские показы, афтепати, и другие светские мероприятия, на которых он вынужден был присутствовать, сильно утомляли его. Публика, одетая с иголочки, дорогие бренды, фальшивые улыбки, неискренность, маскарад лицемерия. Ему было скучно и не интересно, но он не мог отказать жене, которая слезно просила прийти поддержать ее или составить компанию. Но только не сегодня. Сил тусоваться не было. Хотелось залечь в тёплую постельку, укутавшись в мягкое одеялко, и погрузиться в загадочный и опасный мир снов. — Давай не сегодня, — он посмотрел в отражение зеркала на жену, которая укладывала короткие темные волосы фиксирующим гелем с ламинируюшим эффектом, — я устал и хочу отдохнуть. — Ты всегда так говоришь! — она брызнула на причёску лаком, окутывая комнату ореолом химического запаха, — устал, болит голова, нет настроения… всегда одно и то же. Он ничего не ответил, молча соглашаясь со словами супруги, лишь смотрел в отражение ее карих глаз, но она намеренно отворила взгляд, стараясь не встречаться с его безумными глазами. — Вот говорила мне мама… — она осеклась, доставая из шкафа коробку с полусапожками на каблуке, — ну и сиди тут! Я, значит, сама пойду! Она закусила губу, как капризная девочка, стараясь не расплакаться. — Я позвоню Марине и пойду с ней. — Хорошо, — он не хотел скандала, рассчитывая, чтоб его оставили в покое и поскорей остаться одному, — вызови такси, и береги себя. Аня хмыкнула, ничего не ответив, и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. В доме, наконец, воцарилась умиротворяющая тишина. Он выключил везде свет, погружаясь в темноту, и лёг в кровать. Устраиваясь поудобней, Глеб сделал пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы отвлечься и успокоиться. Он знал верный и действенный метод ухода от проблем и переживаний — к сожалению, конечно, только временного. Считая про себя в обратном порядке от десяти до одного, постепенно его сознание успокаивалось. Он смотрел сквозь закрытые веки в темноту, которая постепенно наполнялась вспышками и точками белого света, потом к ним добавились движущиеся пятна другого цвета. Танцующие узоры фиолетового, синего и золотого цвета, становились все более сложными запутанными. Визуальные образы перед глазами захватывали и манили в далекое путешествие. Почувствовав в теле тепло и уже знакомые вибрации, он приготовился к приключению. В ушах загудело, ладони и ступни горели жаром, в висках стучало. Тело раскачивалось, будто на волнах в лодке. Вспышки света под закрытыми веками закручивались в спираль. Наконец тряска прекратилась, и он причалил на берег. Ступая босыми ногами на горячий, нагретый солнечными лучами, желтый песок, он огляделся. За спиной текла бурлящая река, довольно узкая и извилистая. На другом берегу, с которого он приплыл, рассыпался плотный густой туман, и невозможно разглядеть что там, угадывались лишь смутные очертания. По бокам росли высокие многолетние кипарисы, задевая верхушками пушистые кучевые облака. Песчаный участок довольно быстро закончился порослями неизвестных ему кустов. Кое-где в кустах проглядывали темно-синие цветы, похожие на незабудки. Глеб не очень хорошо разбирался в ботанике и сортах растений, но запомнил несколько названий из прочитанных в детстве книг с картинками. Ещё он знал о загадочном и магическом цветке эдельвейсе — похожий на жемчужинку с перламутровым отливом или звёздочки с серебристыми лучами, который растёт далеко от людских глаз и большая редкость найти его. Сказания предков гласит, что цветок появился из слез прекрасной феи. Существовала и другая легенда об эдельвейсе, ещё более невероятна. Будто на высоких неприступных скалах живут сказочные красавицы с длинными волосами и когтями, с помощью которых они легко передвигаются по вершинам и камням даже ночью. Эти сказочные существа в женском обличии рассевают и бережно ухаживают за цветами эдельвейса, ревностно сохраняя тайну их существования от людей. Сорванные цветки не вянут, а высушенные — надолго остаются в первозданном виде, сохраняя сказочную красоту. Смельчаков, желающих украсть у красавиц их прекрасные серебряные звезды, они безжалостно сбрасывают в пропасть. И только тем, чьи побуждения сорвать эдельвейс, навеяны искренней и преданной любовью к своей единственной, они позволяют это сделать и остаться в живых, даря влюбленным цветок — талисман любви. Холмистый берег просекала притоптанная дорожка, и Глеб пошёл в цветущие лесные дебри. Тропинка постепенно сужалась, идти было все сложней. Густые заросли закрывали солнечный цвет тенью. Ветки деревьев задевали лицо, расцарапав острыми веточками щеку. Босой ногой он наступил на что-то колючее, и из пятки засочилась кровь. Но превозмогая дискомфорт, Глеб двигался дальше, вглубь леса. Горная дорожка поднималась вверх, и с каждым метром становилось все труднее дышать. Вдруг почти на самой вершине он заметил белое пятно с остроконечными лепестками. Поняв, что это знак, Глеб быстро побежал к нему и сорвал серебристый цветок. Эдельвейс гордо раскинулся в его ладошке, знаменую собой символ отваги и любви. Мужчина прицепил цветок к груди, вставив стебелёк в отверстие для пуговицы. Счастливый и довольный собой, он легкой походкой быстро спустился вниз, где расположилась зелёная полянка. Мягкая сочная трава так и манила прилечь и немного отдохнуть, будто бы воздушная перина с пушистым одеялом. Он послушно прыгнул в неё, утопая в мягких листах. Прикрыв глаза от удовольствия, он растянулся на перине. Травинки приятно щекотали ступни, на душе было томительно легко. Вдруг из высоких зарослей появился женский силуэт. Стройное женственное тело, покрытое бронзовым загаром. Длинные ноги, пышные бёдра, с подтянутыми ягодницами. Тонкая осиная талия и плоский живот, на фоне которых ещё больше выделялась высокая грудь с торчащими сосками. Упругие молочные железы были пышными, но не слишком большие — именно такие, как он любил — чтобы помещались в ладошку. На девушке не было никакой одежді, лишь длинные светлые волосы, ниспадающие до бёдер, кое-где прикрывали неземную красоту. Никогда ещё в жизни он не видел такое прекрасное создание. Кажется, в реальном мире и не могло существовать такое идеальное и совершенное сочетание пропорций и черт. Лицо также было произведением искусства. Божественный овал лица, выступающие скулы, бездонные голубые глаза, длинные ресницы, пухлые розовые губы, будто бы намазанные нектаром, манящие и дразнящие. Все было прекрасно, невозможно было найти ни одного изъяна. Он, не отрываясь, во все глаза смотрел на девушку, приближающуюся к нему. До конца не веря, что эта прекрасная фея, снизошла до него, Глеб поднялся и пошёл навстречу к ней. Мягкой грациозной походкой она приблизилась и остановилась в метре от мужчины. — Привет! — из розовых соблазнительных губ раздался прекрасный голос, как звук колокольчика. —З-з-здравствуй, — чуть заикающе ответил Глеб, ослеплённый красотой нимфы. Вблизи она была еще прекрасней. Одновременно она вызывала ассоциации с гордой независимой амазонкой, но в тоже время таилось в ней что-то нежное и хрупкое, что хотелось защищать и лелеять. Хрупкие девичьи плечи так и хотелось сжать в объятиях, укрыть мягкую обнаженную кожу от холодных потоков воздуха, — ты та прекрасная фея, что защищает цветок? — А ты сам как думаешь? — спросила она грозным голосом. Но глядя на ее пышную грудь с торчащими сосками и очаровательную промежность между бедрам, было вовсе не страшно. Наоборот, хотелось немедленно сдаться и подчиниться. Позволить ей даже применить силу и жестокость, принять удары плетью или что она там сама пожелает. — Прости, но я не удержался, и сорвал один, — сказал он, указывая на растение, прицепленное возле груди, — заберёшь? — Будешь наказан! — она протянула руку к его груди. Длинными острыми когтистыми пальцами с красно-алым маникюром дотронулась до его кожи, задевая волосы, и легонько царапнула. После ее прикосновений на коже оставались красные следы от когтей. Из губ непроизвольно вырвался стон удовольствия. Не в силах больше сдерживать неконтролируемый поток желания и вожделения, Глеб схватил девушку за талию и притянул к себе, крепко сжимая в объятиях. Чувствуя на своей груди ее острые соски, он уперся набухшей плотью ей в бедро. Она задрала голову вверх, открывая нежную кожу шеи, чем Глеб незамедлительно воспользовался, и как вампир, впился сладким поцелуем. Через несколько часов или минут (сложно было определить реально прошедшее время) Глеб устало повалился на землю, полностью опустошенный и удовлетворённый. Он раньше и не догадывался, что в мире существуют такие идеальные существа, не сравнимые ни с одной женщиной на Земле, воплощающие все самые смелые желания. — Ты придёшь ещё? — тихо прошептал он ей на ушко. Они лежали на траве, не расплетая объятий, голова девушки покоилась на его груди, длинные шелковистые светлые волосы россыпью раскинулись вокруг. — Я буду ждать. — Приду… если захочешь, — она провела влажными губами по коже, при этом когтями царапая спину. Он почувствовал пронзившее его одновременно острую нежность и сладкую боль. О, это было самое приятное чувство, самое полноценное из всех — удовольствие и боль, два в одном, — Во сне. — Так ты не настоящая, а лишь моя фантазия? — он заметил маленькие торчащие рожки на голове, — и как я сразу не догадался. — Я могу быть любой, какую ты только пожелаешь, — Девушка пронзительно засмеялась, открывая взору жемчужную нитку острых зубов. — Кем бы ты ни была, мне ни с кем ещё не было так хорошо, — Глеб довольно улыбнулся, обнимая демоницу за плечи и поглаживая нежную кожу. — Ты снова спишь? — Аня открыла красную жаккардовую штору, впуская в спальню солнечный свет. — О, ты уже вернулась! — сонно поприветствовал жену Глеб, открыв один глаз и зажмурившись от яркого света. — И тебе доброе утро! — она расстегнула пуговицы на блузке, и скинув тёмные штаны-шаровары, стояла в одном чёрном кружевном бюстгальтере и таких же трусиках из комплекта. — И как показ? — он потянулся и присел на кровати, взбив подушку и подложил ее под голову. — Отлично все прошло, всем понравилось. После банкета мы с Маринкой поехали в клуб, я не стала тебе уже звонить, чтоб не будить. — Рад за тебя, поздравляю! — он подставил губы для поцелуя. Аня наклонилась и сама дотронулась щекой к его губам. Глеб при этом так и не открыл глаза.

***

— Эй, ты че такой сонный ходишь? — похлопал его по плечу Вадик в гримерке, — я думал ты вот-вот и со сцены свалишься. — Не свалюсь, — ответил Глеб, переодеваясь после концерта. — А-ну, покажи зрачки! — он обеспокоенно схватил младшего брата и пытался заглянуть в глаза. Но отыскать радужку в огромных глазницах было не так-то легко. Они были расфокусирование и мечтательно задраны куда-то вверх, уходя под веко, в облака, будто бы тут было совсем не интересно и они пытались заглянуть куда-то «за». — Да нормально все, — он посмотрел брату в глаза, — не употреблял я ничего! — А спал-то когда в последний раз? — Сплю я, сплю… но не до сна мне. — Что, опять старуха-депрессия загрызла или бессонница? — у Вадика немного отлегло от сердца, зная, что младший с самого детства имеет чувствительную психику и склонен к нарушению сна и ночным кошмарам, — может таблеточки какие попить? — Не угадал! Все намного приятней на этот раз, — он улыбнулся, вспомнив свои ночные приключения, — понимаешь, я открыл портал к неземному удовольствию и блаженству. Там исполняются все мои желания, самые грязные и порочные мечты. Стоит только подумать об этом — как оно тот час же воплощается. — Трахаешься что ли во сне? Вот придурок, у тебя молодая красивая жена под боком, а ты суккубов удовлетворяешь. — Это все не то, земная жизнь по сравнению с той реальностью такая блеклая и скучная, это как сравнить хуй с пальцем — приятно, но чего-то не хватает. — Тебе-то откуда про палец знать? — Ну, я так, образно выражаясь. — А с Анькой когда последний раз секс был? — поинтересовался Вадим. — Вот с тех пор и не было, — Глеб попытался вспомнить, когда все началось, — месяца полтора-два. — Ничего себе! — удивился Вадик, — она наверное вся истекает от желания… если не загуляла где-то на стороне. — Да нет, она у меня не такая, она порядочная, хотя… он засомневался, вспоминая ее постоянные банкеты, показы и развлечения до утра. Но он всегда верил, что она там просто веселится и общается с друзьями, храня супружескую верность. — Ты поосторожней, попридержи-ка пыл, загнал себя совсем, на тебе уже лица нет. Через физическую близость суккубы питаются жизненной сущностью партнера, что вызывает истощение разной степени, а после достаточного количества встреч может закончиться летальным исходом. — Затрахают до смерти, ещё скажи. — Ну да, звучит неплохо, — засмеялся Вадик. — Он погиб смертью храбрыми, — наигранным геройским тоном произнёс Глеб, — тело было найдено с застывшим огромным стояком. Поддавшееся трупному окоченению, патологоанатомы не смогли привести его в надлежащий вид, так и положили в гроб, и не смогли закрыть крышку. — Опять ты все к своей любимой трупной смерти свёл. — Это не я придумал. Исторически две силы, что влекут людей — Эрос и Танатос. Я просто соединил их. — Но ты там поаккуратней, прошу тебя, у нас гастрольный тур на носу, надо быть бодрячком. —Ой, Вадик, если бы ты увидел тех неземных красавиц, то тоже подсел «на иглу». — В первый раз заставил меня пожалеть, что не умею летать во сне. А то все эти непонятные астралы, шмастралы…