***
Его жизнь изменилась совсем не так, как он представлял. Совет был назначен через три недели, в это время его Мечи продолжали тренировки, а сам Гилл жил в доме вместе с ними. На втором этаже ему выделили целых две комнаты и спальню — он тут же забился в дальнюю и старался вести себя как можно незаметнее и не пересекаться лишний раз ни с Мечами, ни даже со слугами. Ах, как крепко спалось на мягкой, просторной кровати! Теперь Гилла будил не холод, а игривые солнечные лучи, которые заглядывали к нему в спальню. Гилл начал больше читать. В одной из комнат стоял большой книжный шкаф, и там мальчишка попробовал найти что-то о Мечах, но зачитался не учёными книгами, а сказками. Всплыли воспоминания об отце и его рассказах, и Гилл просто не мог поставить потрёпанную детскую книжку обратно на дальнюю полку. А ещё Гилл полюбил купаться. Конечно, без слуг, которые, казалось, смотрели на него то с сожалением, то с презрением. И может, от воды, от своей беспечности Гилл вскоре заболел. Надо же — простыл! И это после приюта, где было гораздо холоднее. Гилл не стал посылать за лекарем. Не стал никому говорить, вспоминая, как лечил его отец. Правда, Гилл всё же выглянул в коридор, надеясь тайком перехватить кого-то из слуг и попросить принести ему отвар с мёдом. Спускаться на кухню в состоянии слабости не хотелось и было, пожалуй, подозрительно. — Здравствуйте! — приветствием Гилл остановил слугу, который куда-то спешил с пачкой бумаг и письмами. — Вы не могли бы принести мне отвар? — Отвар? — казалось, слуга был очень удивлён, что к нему обратились, и Гилл затараторил быстрее. — Да, с мёдом, пожалуйста. Я буду очень ждать! — Гилл серьёзно кивнул, подтверждая важность своих слов, и, не дожидаясь ответа или очередного вопроса, торопливо закрыл дверь. Мальчишка медленно выдохнул — всё-таки первый раз обращался к кому-то с просьбой — и пошёл готовить себе горячую воду. Сначала он выбрал удобное кресло, в котором можно сидеть, попивая отвар и распаривая ноги. Потом Гилл притащил два пледа, чтобы согреться, и, наконец, перенёс из купальни таз. Мальчишка за три захода натаскал в него воды, сейчас даже не задумываясь, как перенесёт потяжелевший таз обратно. В дверь вежливо постучали, и он побежал открывать. — Вы так быстро! Большое вам спасибо, — Гилл с радостной улыбкой забрал у слуги небольшой поднос, на котором стояла не только кружка с отваром, но и тарелка с ароматными булочками. Он был так окрылён, что даже не заметил, что слуга быстро окинул комнату цепким взглядом. Гилл поставил поднос на тумбочку и, не удержавшись, съел одну булочку, мыча от восторга. Потом он притащил последний кувшин горячей воды, чтобы подливать иногда в таз, закатал штаны до колена и забрался в кресло. Медленно, немного морщась, он опустил босые ноги в воду. Отпивая отвар, кутаясь в пледы и доедая ещё одну булочку, Гилл чувствовал себя счастливым и даже страх растворился в горячей воде. Так хорошо было! Он отставил пустую кружку, поглубже зарылся в плед и закрыл глаза, лениво ни о чём не думая и постепенно засыпая. Выплывать из сна совершенно не хотелось: Гиллу было по-прежнему тепло, да ещё так приятно ногам, которые бережно, но крепко массировали... Гилл сладко потянулся, улыбаясь сквозь сон, вот только стоило открыть глаза, как улыбка исчезла. У его ног, сдвинув куда-то воду, на коленях сидел Дарон и неторопливыми движениями, от которых разливалось тепло, массировал его стопы, иногда разглаживая ладонями чуть выше щиколотки. Грозный воин, убийца, делал ему массаж! Гилл испуганно, непонимающе вскинул взгляд и на этот раз утонул в глазах Меча. Странно, что раньше ему казалось, будто глаза Дарона почти бесцветные — сейчас в них искрилась не только прежняя холодная серость, но и синева. Гилл словно смотрел в отражение безграничного неба, с которым прощался в тот день. А потом ему на плечи опустились руки Иайдо, тот просто положил свои горячие ладони, и глаза мальчишки распахнулись шире. Гилл прерывисто вздохнул, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Потому что было что-то неправильное в этих двойных прикосновениях, жар словно прошил всё тело от рук одного Меча к рукам другого. Волоски на коже вставали дыбом, и Гилл всё тонул, тонул, пока Дарон не прервался и не надел на его ноги тёплые носки. Мечи переглянулись над его головой, будто понимая друг друга без слов, и Дарон поднялся, отступая в сторону. Иайдо подхватил Гилла на руки, прямо в коконе из пледов, и тот вскрикнул от неожиданности, нелепо болтнув ногами и испуганно вцепившись в шею воина, пытаясь удержаться, что вызвало у мужчин смешок. Конечно, Меч его бы не уронил, никогда — Гилл не мог понять, откуда знает это. Могла ли это быть его сказка? Пусть и кровавая сказка, желанная сказка... Когда Иайдо уложил его на кровать, выпутав из пледа, Гилл тут же испуганно натянул на себя одеяло. Как же он боялся, что его сейчас, прямо сейчас... Но Меч склонился, коротко поцеловав всего лишь в лоб. В неровном пламени свечи Гилл не видел в чужих глазах похоти и порочной страсти. Их не было. — Ты заставил идти за отваром самого управляющего! Правы маг и Дарон: мальчишка... какой же ты ещё мальчишка! — от этих слов щёки обожгло стыдом, ведь Гилл не знал, к какому слуге обратился. — Простите, — приглушённо пробормотал Гилл, натягивая одеяло по самые глаза, чтобы скрыть своё смущение. В этом доме он точно больше никогда никого ни о чём не попросит. — Завтра тебя осмотрит лекарь, — Иайдо поднялся, медля, будто бы ждал чего-то. — А пока спи. Гилл молча кивнул и завозился, поворачиваясь к стенке, прячась от всего, что случилось за вечер. Сон не шёл. Гилл ворочался, вспоминая глаза Дарона, его массаж, чувствовал, до сих пор чувствовал прикосновение сухих губ Иайдо ко лбу и просто не верил, что Мечи не взяли его как куклу ни в первый день, ни сейчас. Ведь они сильнее, так почему?.. Почти засыпая, Гилл подумал, что стоит узнать о них больше. Мальчишка не подозревал, что за те дни, пока он прятался, за него уже всё решили.Выбор
20 ноября 2018 г. в 12:40
— Этот, — Гилл смотрел в землю, стараясь скрыть дрожь, а потом чуть скосил взгляд на мощные сапоги Меча. Пропитанные пылью дорог и тренировок, крепкие, дорогие, кажется, даже с мелкой защитной вязью возле швов. Воин остановился именно напротив него. Неужели?.. Сердце подскочило к горлу от волнения, но в следующее мгновение ухнуло в пятки от страха. Нет, дикого ужаса.
— Иайдо, это мои Ножны! — ещё один широко шагнул к нему, и Гилл вскинул затравленный взгляд. Он вообще попал сюда случайно: стража вместе с преступниками на этот раз наведалась в приют, чтобы отобрать среди старших воспитанников тех, кто мог бы приглянуться Мечам.
Его отец любил рассказывать сказки о великих бойцах, защитниках их королевства, которых маги наделили силой. Крепкие воины с ритуальными татуировками, знаками по всему телу и неизменной кровавой прядью волос, что была отпечатком их сути. Мечи исполняли свой долг неутомимо, со всей своей несокрушимой яростью, и только их возлюбленные, Ножны, могли сгладить эту ярость, остановить, когда твари из других миров были повержены. Их сосед в такие моменты начинал насмехаться над рассказами отца, бесцеремонно вмешивался и громко заявлял, что нет чести в том, чтобы прислуживать своим телом другому мужчине, пусть и воину. Отец тогда закрывал Гиллу уши.
Много времени прошло с тех пор, а два года назад Гилл потерял отца и оказался в приюте. Здесь он узнал совсем другие сказки.
Мечей не только уважали, но и боялись, сторонились, хотя и ждали их защиты, когда во враждебный мир открывались порталы. А те, кого воины выбирали своими Ножнами, у многих вызывали насмешку и презрение. Слова отца о том, что меч без ножен существовать не может, что жизнь многих людей сохраняется благодаря им, постепенно блекли во времени.
А ещё в приюте, тайком, конечно же, лёжа под дырявыми покрывалами, шептались о деньгах. О бесчисленных богатствах, которые давал статус Меча или Ножен. Гилл, вслушиваясь в чужие разговоры, иногда тоже думал, а что было бы, окажись он чьими-то Ножнами? Он больше не ел бы несвежий хлеб и не мёрз бы на сквозняке, пытаясь уснуть?
Вот только одно дело думать и мечтать под драным одеялом и совсем другое — стоять в шеренге тех, кто может связать свою судьбу с Мечами. Неутомимыми убийцами, которые не знают ни сострадания, ни совести, обожают жар битвы, а после — безжалостно наполняют этим жаром свои Ножны. А оказаться сразу перед двумя... под двумя... какой позор. Хорошо, что отец этого уже не узнает.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что Гилл дрожаще отступил на шаг, и тут же Мечи перестали спорить, на него устремились две пары глаз, одни холодные, серые, почти бесцветные, а вторые — карие с кровавым отливом, обжигающие, словно огнём. И взгляды эти пригвоздили к месту.
— Любопытно, — общую тишину нарушил скрипучий голос мага, который присутствовал в день выбора, до этого момента оставаясь в стороне, будто в тени, скрытый балахоном, а может, и отводом глаз. — Очень любопытно, — он сделал знак, и других претендентов на роль Ножен увели, остался Гилл и ещё один молодой мужчина, напротив которого стоял один Меч. Один! Так за что ему, Гиллу, такое невезение? Чем он разгневал богов? Почему его вообще выбрали?!
Губы Гилла задрожали, но он старался сдержаться, ведь слёзы ничему не помогут. Его унижение только начиналось.
— Иайдо, Дарон, забирайте мальчишку. Ваш случай должен быть представлен на Совете, — в этот момент Гилл не смотрел на воинов. Не смотрел ни на мага, ни на другого такого же счастливчика как он — Гилл просто запрокинул голову, чтобы в последний раз взглянуть в синеву неба, полную свободы. Вот бы улететь сейчас птицей!
Его глаза всё-таки заслезились, и мир вокруг поплыл. Гилл успел ощутить две пары рук: крепкие, они удержали оголодавшего мальчишку, а дальше благостная тьма накрыла его сознание.