Сумеречный Странник

      Сестра Абигель знала, что ей не суждено прожить счастливую жизнь. Когда ей было четыре года, её оставили у ворот монастыря, прицепив записку «Это дитя приносит несчастья. Ничего страшного, если она умрет». Казалось бы, почему тогда просто не оставить ребенка в лесу или на дороге? Но тем не менее девочку усадили на крыльцо, завязав глаза, и покинули навсегда.       Абигель не была красивой или в чем-то выдающейся. Но она была… «странной». Любой кто общался с ней достаточно долго, мог ощутить угнетающее чувство надвигающейся беды. Никто не мог объяснить этого странного явления, но, люди подсознательно пытались избегать её.       Никто не мог утешить неприкаянную душу девушки, даже бог.       Абигель ставили привратницей, словно надеясь таким образом отдалить несчастья, рассчитывая к тому же, что её аура отпугнет дурных людей. Только менее тоскливо Абигель от этого не становилось.       Время шло, и она увядала, заключенная в хрустальном шаре своего проклятия. Но однажды…       Это было странное чувство. Горбатый мальчишка Якоб, полуслепой и уродливый, он повадился под разными предлогами бегать к монастырю. После за благой нрав и грамотность его стали звать переписывать книги и тогда, монахиня узнала, что причина частых появлений горбуна в Якобине. Только вот…       Якоб совершенно не обращал внимания на «ауру неудач» Абигель. Это было невероятным открытием, словно монахиня впервые за десятилетия вышла из пещеры. Зачастую она находила причину посидеть с ним рядом подольше, просто чтобы проверить свои наблюдения. И мальчишка был всё также приветлив, мог долго говорить о легендах и сказаниях и ругаться на чересчур блеклые чернила.       Он не выделял сестру Абигель, относясь к ней, как ко всем. Но он и не чурался её. И монахиня в глубине души была счастлива, хотя никому бы в этом не призналась. Возможно, дело было в том, что они с Якобом оба были отщепенцами, отторгнутыми обществом. Некрасивый горбун, взращенный ведьмой и «проклятая» на несчастья монахиня. В этом мире их обоих выкинуло за борт жизни, вот и не мудрено, что она чувствовала в нем родственную душу.       Поэтому когда случилось нечто ужасное, первым порывом Абигель было попросить о помощи именно его. Но встретившись с горбуном в тени барака, она вдруг поняла одну вещь.       Он ещё слишком юн. А она сама виновата.       Мысль о том, что «друг» убьет его, прошибла монахиню острым копьем. Нет. Она не может так поступить. В этом сражении она будет одна.       В конце концов, это её «друг».

***

      Надо отдать ей должное, сестра Абигель бегала быстро. Догнать её горбун не сумел, поэтому попытался позвать, но монахиня не отозвалась. Тогда Якоб остановился, на мгновение задумавшись, как поступить.       Несмотря на раннее утро, он стоял один, и ни одного человеческого голоса не донеслось до ушей юноши.       Немного помявшись, горбун несмело пошел к монастырским воротам.       «Она, несомненно, побежала в монастырь. Наверняка. Случилась, поди, какая неприятность вот она и расстроилась. Но монахини непременно найдут, как её утешить. Да-да, всё именно так», — пытался убедить он сам себя.       Абигель не была плохой. Возможно ворчливой, вредной, но она по-своему проявляла заботу даже о нем, не забывая напомнить об обеде или оставить пару лишних свечей.       Он знал монахиню достаточно долго, но никогда не видел её по-настоящему расстроенной.       Ворота монастыря темнели старыми деревянными створками, вызывая какую-то смутную тревогу. Они ожидаемо были закрыты, и на этот раз не было привратника, готового открыть путь в святую обитель.       — Сестра Абигель? Эй, кто-нибудь!       Ответом ему была тишина.       «Как-то это всё странно… Очень странно».       В глубине души начал просыпаться прообраз страха. Горбун не знал, чего именно стоило бояться, и это пугало даже больше. Якоб нервно потер ладони и, немного поразмыслив, решил ещё поискать Абигель. Юноша пошел вдоль стен, время от времени выкрикивая имя монахини, но как-то нерешительно, словно боясь кого-то или чего-то, способного его услышать.       «Вряд ли она пошла в деревню, правда ведь? Я никогда не видел, чтобы она ходила в деревню… так что вряд ли там у неё есть знакомые. Да и…» — додумать мысль Якоб не успел. Тихий мелодичный смех раздался со стороны небольшого заросшего кустами и деревьями холма. Горбун знал, что там начинался обрыв, тянущийся за всей задней стороной монастыря.       Кому понадобилось смеяться в таком месте?       — С-сестра Абигель? — несмело окликнул юноша, направляясь к холму. Разумеется, он понимал, что этот смех не могла издавать монахиня-привратница, та смеялась совершенно иначе, будто захлебывалась. А это был смех прекрасной юной девы.       Прямо как в книжках описывали.       Не успел Якоб дойти до холма, как она явилась перед ним. Тонкая будто тростинка, в длинном белом платье и с непотребно растрепанными не заплетенными светлыми волосами. Девушка двигалась легко и грациозно будто парила, и горбун невольно залюбовался её движениями, и даже плохое зрение не мешало насладиться ему этим зрелищем.       Заметив, как пристально юноша на неё смотрит, девушка рассмеялась пуще прежнего. В этот миг Якобу казалось, что он может даже рассмотреть черты её лица, правильные, будто у древней богини, и её улыбку, способную растопить лед горных вершин.       — Что, не правда ли хороша? — задорно произнесла она, и тут Якоб вздрогнул. О, лучше бы она молчала!       Этот голос, звучащий из уст казалось бы прекрасного создания не мог принадлежать человеку. Резкий, скрипучий, будто звук рвущихся струн накладывался на скрежет металла о металл. От этого голоса невольно мурашки ползли по телу.       Увидев реакцию горбуна, девушка нахмурилась.       — И действительно, только глаза твои я и могу обмануть.       Наваждение мигом спало, и прекрасная незнакомка снова превратилась в размытый образ.       — Эм, простите, — Якоб сделал шаг назад. — А в-вы не видели, тут монахиня не пробегала?       — Ты дурак?       — Просто поним-маете, она была яв-вно рас-строена и…       Девушка молчала, видимо, не находя слов.       — Ты что, не видел сейчас мою магию? — наконец выдавила она и в голосе явственно звучала обида.       — О. Так это была м-м-магия?       Скверно. Магия в Санктус-Хеллиге? Ох, это явно плохо закончится. Нужно скорее…       Скорее, что?       — Я-я пожалуй пойду, — горбун развернулся, намереваясь ретироваться.       — А если я скажу, что знаю, где монахиня?       И тут Якоб понял, что попался в ловушку. Он не мог спокойно уйти, раз была вероятность, что сестра Абигель в опасности. Но страх и желание оказаться в другом месте, как можно дальше отсюда, гнали его прочь. Юноша замер, разрываемый двумя противоречивыми чувствами. Какой же он рыцарь, пускай и самоназванный, если бросит даму в беде? Сотни героев рыцарских романов смотрели в этот момент на него, готовые, если что, осыпать упреками.       — Я-я буду очень благодарен, ес-с-сли вы поделитесь этим знанием.       — Хорошо! — девушка оббежала вокруг, чтобы вновь оказаться в поле его зрения. — А что ты сделаешь, если я поведаю тебе, что я демон?       «Дем… ой-ей»       В голосе незнакомки слышался вызов.       — А-а вот эт-то уже страшно, — честно признал Якоб. — Хотя я никогда не видел демонов. Н-но раз уж это так… эм. Полагаю, сестра Абигель у вас в плену?       Демоница рассмеялась, видимо её до уморы веселили попытки юноши в учтивую вежливость.       — Она дура. И ты дурак. Но да, она у меня в плену, — она сделала многозначительную паузу. — В некотором роде. Ну, так что будем делать, Странник?       Якоб даже не обратил внимания, что его назвали по титулу. Мучительно поразмыслив, он поклонился демонице, и, когда заговорил, голос его дрожал ещё сильнее обычного.       — Т-тогда позвольте вызвать вас на поединок. Раз вы демон, з-значит чудовище. А знач-чит мой долг в-вырвать сестру Абигель из ваших… из ваш-ших лап! В-вы не подумайте, я обычно не дерусь с женщинами, это плохо, но раз у нас такая ситуация... — постепенно он скатился в невнятное бормотание.       А демоница уже была готова кататься по земле от смеха.       — Ой, не могу! А сражаться ты хоть умеешь, рыцарь в сияющих доспехах?       — Нет. А вы?       Демоница обомлела.       — Ты меня удивляешь, Странник. И если честно, не в хорошем смысле этого слова. Но раз уж ты вызываешь меня, то так и быть! Абигель и те твои дружки, дух и вампир, заперты у меня в надежном месте. Если ты сможешь меня одолеть, то я всех освобожу. А если нет, то ты навеки останешься здесь, позабыв обо всем произошедшем. Идет?       — И-ид-д-дет.       «Ну почему я всем вдруг стал так сильно нужен?!»       Горбун попытался изобразить боевую стойку, но получилось у него так нелепо, что демоница зажала рот рукой и задержала дыханье, чтоб снова не разразиться неудержимым смехом.       — Нет-нет, наш поединок будет не таким вульгарным. Мы сразимся в том, что у нас лучше всего получается.       — И в чем же? — спросил юноша, готовый взвыть от дурного предчувствия.       — В иллюзиях.       И тут мир снова потонул в белесой дымке.