***
В «инквизиторских застенках» надрывно плакал ребенок. Иногда он слезливо канючил, иногда принимался хохотать как бесноватый. Стражники, которых поставили сторожить демона-имперца, держались за нательные кресты и молились, чтобы все поскорее закончилось. Сначала все было спокойно, пленник смирно сидел, опутанный святыми цепями, и, казалось, спал. А потом он внезапно исчез. Вместо него в камере оказался прелестный малыш с большими темными глазами и длинными волосами до пола. Он тут же начал проситься наружу, звать маменьку и папеньку, но стоило стражникам подойти к камере, как ребенок стал извергать ругательства и бросился на дверь. Петли застонали, но выдержали. Ребенок, впрочем, не расстроился. Подобрав оставшиеся после «демона» цепи, он принялся жевать их будто конфеты. На покрытом священными знаками металле оставались глубокие следы зубов. Стражники молились. А сменивший облик Кэтсу улыбался в своей камере.***
Кургалов нельзя увидеть, если не знаешь, как они выглядят. Проблема в том, что этого в принципе никто не знает. Может они в принципе невидимые, а эту присказку придумали просто так. Как бы то ни было Якоб в любом случае не смог бы их разглядеть. Он неуверенно шел по лесу, крепко зажмурившись. Пение становилось все громче, но если раньше казалось, что он издается отовсюду, то теперь горбун мог четко определить направление. Вечерело и постепенно холодало. Юноша поежился. У него нет оружия, да и если б и было, много ли он бы им намахал? Ситуация походила на безнадежную. Шорох. Впереди было что-то большое. В нос ударил запах сладковатый запах гнилого мяса и полевых цветов. «Они валяются в цветах, стараясь скрыть свою вонь» — сказал Вирго. Значит, уже близко. В душе Якоб знал, что его обхитрили, но сожалений не чувствовал. Если действительно удастся убить этих тварей, то это будет доброе дело, достойное рыцаря. Вирго попросил его помочь, бесконечно говорил о долге и пропавших детях, особенно когда понял, что горбун плохо видит. Ведь глаза тут были бесполезны, а вот слух… Что ж слух у него был действительно отличный. Якоб не совсем понимал, что Вирго хотел сделать. Чем он собирается обедать в логове монстра? Не объедками же? Запах становился всё сильнее и горбун остановился. Земля еле заметно вздрогнула, зашумела приминаемая трава, захрустели ветки. Что-то большое сделало шаг. Юноша мог поклясться, что чувствовал вонючее теплое дыхание. Где же Вирго? Немного помедлив, Якоб поднял руку в направлении источника звука и запаха. Пальцы уперлись во что-то слизкое и мягкое. Горбуна чуть не стошнило. Тут раздался тонкий визг, и Якоб открыл глаза. Он увидел, как вперед выскочил Вирго и одним ударом тонкого длинного лезвия разрубил воздух прямо перед ним. Взметнулись струи зловонной жидкости, и нечто ломанулось прочь, сокрушая деревья. Но Вирго теперь не мог упустить добычу. В невероятные два прыжка он настиг кургала и нанес с десяток ударов, буквально нашинковав врага. Раздался глухой удар, и монстр-людоед превратился в здоровенную мертвую тушу, вполне видимую на сей раз. Тварь походила на чрезмерно раздувшуюся прямоходящую лысую собаку. Противно розовая шкура блестела в последних лучах солнца. Якоб вздохнул было с облегчением, но тут увидел, что имел в виду Вирго, когда говорил, что хочет пообедать. Подойдя к зловонной туше, он отрезал лезвием большой кусок плоти и принялся есть. Тут горбуна наконец стошнило. — Таково моё наказание, — пожал плечами Вирго, увидев реакцию юноши. — Я могу есть только плоть чудовищ. К сожалению, боятся они меня чрезмерно, и стоит только учуять, бегут. Многие недели мой желудок оставался пустым. Спасибо тебе. Якоб захотел оказаться как можно дальше отсюда.***
Камилла знала, что Кэтсу и молодой Странник остановились в таверне в этом селении. Были сумерки, в приподнятом настроении женщина зашла в заведение и тут же поняла, что кому-то вскоре переломает все кости. Драгоценный Странник исчез в неизвестном направлении.