Сумеречный Странник

      — Что там, Камилла?       Камилла шумно вдохнула, прогоняя сухой воздух по мертвых легким, надеясь, что это её успокоит. Но нет, сломать кому-нибудь шею с каждым мигом хотелось всё сильнее.       «Так ведь и со сломанной шеей не помрет, негодяй!»       У вампирши были определенные резоны отправиться за новым Странником тайком, в частности из-за того же лорда Вальтера — он несомненно бы попытался выдать какую-нибудь штуку, которая изрядно потрепала бы нервы или могла бы даже стать угрозой для жизни. Например, заинтересовать Якобом Костяного Герцога.       — О боже, лучше бы он устроил прямое покушение! — не сдержавшись, прошептала Камилла.       — Так в чем дело? Кто-то едет? Эта музыка…       «Бежать нет смысла, они уже нас заметили, а значит, если мы побежим, то Герцог жизни спокойной не даст, а то и вовсе сорвет Метаморфоз. Что же делать? Якоб не пройдет его проверок!»       — Камилла! Это что, кареты? Какие-то они странные…       «Что же делать?!»       — Господин… Сейчас вы встретитесь с … с очень эксцентричной личностью. Чтобы ни случилось, сохраняйте спокойствие, вреда вам он не должен причинить.       «Вот как ты сказала сохранять спокойствие, так мне сразу стало неспокойно», — подумал Якоб.       — И кто же это?       — Один из первых служителей Сумеречных Странников — Костяной Герцог!       Вереница телег, наконец, подъехала достаточно близко, чтобы горбун смог заметить неладное. Уж больно худы были возничие…       Караван замедлился, поднимая пыль. Скелеты попрыгали с повозок и с нечеловеческой скоростью начали их разгружать. В миг на пустом поле возник навес, украшенный гирляндами тряпичных цветов, и стол со скамьями. Герцог неуклюже спрыгнул с крыши своей повозки, чуть при этом не упав.       Якоб не успевал осмыслить происходящее. С его зрением он видел лишь не слишком четкие, но очень худые и бледные фигуры. Они постоянно издавали щелкающие звуки и двигались хоть и быстро, но крайне неуклюже. Один из таких новоприбывших ростом дай бог в метр встал перед юношей и с намеком на торжественность замахал транспарантом. Что там написано горбун прочитать не мог, но смел надеяться, что ничего неприличного. Следом к нему направился некто очень высокий, наверно самый высокий человек виденный Якобом. Расстегнутый алый камзол и короткие штаны даже здесь смотрелись диковато.       — Костяной Герцог, наше почтение — Камилла незаметно для себя задвинула горбуна себе за спину.       — Почтением тут не сильно то и пахнет, любезная, — Герцог подошел совсем близко, так что Якоб мог его более-менее разглядеть. Кроме чрезвычайно высокого роста этот «один из первых служителей Сумеречных Странников» отличался также чересчур длинными конечностями и большой грудной клеткой. — Значит, вот этот? Интересно! Что же ты прячешь нашего господина, будто мать ребенка?       — Он устал с дороги, и мы спешим…       — О, ну так если он устал, почему бы нам не передохнуть? Пройдемте-ка к столу, — он жестом пригласил горбуна к столу и поклонился.       Камилла заскрипела зубами — якобы почтительный поклон сквозил издевкой. К счастью, Якоб не обратил на это внимания.       Юноша немного замялся, но всё-таки принял приглашение. Скамья была простая, деревянная, но гладко отполированная. Стол же оказался покрыт зазубринами и щелями, словно на нем что-то рубили. Горбун потер столешницу и незаметно понюхал пальцы.       «Свежее, недавно только срубили. Значит, здесь есть деревья?»       Якоб немного успокоился после неожиданной встречи. Идею о безумии Камиллы он отложил, но полностью не отринул.       Камилла тоже хотела было сесть, но Герцог жестом остановил её.       — Леди, не окажете ли мне такую милость, не поможете ли моей свите? Орган, его надо снять, а мои слуги слишком слабенькие. Очень неловко просить об этом женщину, но как вампир, вы физически сильнее всех здесь.       Вампирша сжала руки в кулаки, пытаясь успокоиться.       «Более глупого предлога не придумал? И зачем вообще затаскивать орган на крышу?!»       Но, несмотря на всю свою злобу, Камилла повиновалась. Даже Юзеф всегда относился к Герцогу с глубоким почтением, да и она сама немного его побаивалась. Этот странный субъект был значительно старше большинства обитателей Мертвых земель.       Но при этом сам не был мертвецом. Говорили что он гомункул, искусственно созданный человек, не рожденный, а посему и не способный умереть. Себя же он величал никак иначе как Идеальным Сосудом. Сосудом для чего, правда, умалчивал.       — Ох, господин, мы же не познакомились. Я — Костяной Герцог, а вас зовут…       — Якоб. Приятно познакомиться.       — Вот и чудесно. Ах, как прекрасна погода в это время года! Только в здешних краях жарковато, я, знаете ли, управляю феодом на далеком севере…       Раздался треск — Камилла пинала орган.       — … приглашаю посетить как-нибудь, ледяные барханы — просто прелесть, так и горят на солнце!       — Д-да, конечно.       — Ох, что же это я, как неучтиво с моей стороны, вы же наверняка проголодались! Как насчет чашечки чая?       — Ч-чая?       — Да, чудесный напиток.       К столу подошел один слуга из свиты Герцога. Он нес поднос с чашками и большим котлообразным чайником. Когда слуга ставил чашки на стол, Якоб, наконец, понял одну важную вещь.       Это был скелет.       Он сидит в окружении скелетов.       А где-то за спиной сражается с органом мертвая кровелюбивая женщина. На многие-многие километры вокруг юноша, возможно, единственный живой человек.       Горбуна передернуло.       Скелет меж тем разливал чай, как ни странно не через носик чайника, а снял крышку и черпал небольшим ковшиком.       Когда слуга наполнял чашку Якоба, тот отметил странный красный цвет напитка. Вдруг раздался плеск — что-то выпало из ковша в чашку. Маленький предмет завертелся в толще жидкости и тут юноша чуть не выронил чашку.       Это был глаз.       — Попробуйте-попробуйте, это очень вкусно! — заливался тем временем Герцог и смакуя медленно опустошил свою чашку. — Мы наловили специально дичи для вас. Правда, для разделки мы обычно пользуемся этим столом, поэтому он такой покоробленный. Позже нам принесут мясо.       Якоба захватило чувство нереальности. Он будто очутился в коконе вне досягаемости всех этих мертвяков и ужасов. Это чувство было сравнимо с тем ощущением, которое он испытывал, когда в иллюзии демоницы считал себя травинкой. А ещё был голос.       «Ты можешь ему приказать»       Юноша знал, сам не зная, откуда, что Герцог ему не доверяет. Да и кто бы стал относиться уважительно к такому как он? Просто смешно. Он не сможет править, если всё так и останется.       Его проверяют.       Горбун поднял глаза на Герцога. Пускай выражение лица он и не мог разглядеть, но поза выражала фальшивую доброжелательность.       Чай с глазом. Красный. Кровавый? Словно хотел показать, мол, нет у нас ничего человеческого. Что дальше? Суп с человечиной?       Внутри источник голоса начинал злиться. Всего то и надо что сказать пару слов и этот никчемный подчинится. Якоб в силах его заставить.       Стоп.       Юноша тряхнул головой, прогоняя навязчивую мысль. Пусть он и может тут начать кричать, но это банально невежливо. Нельзя отвечать грубостью на грубость, тем более завуалированную. Якоб же в конце концов рыцарь, пусть и самоназванный.       Но возможно они убили кого-то. Если это так…       Чашка еле слышно звякнула, когда горбун резким движением хотел поставить её на стол и «случайно» пролить мимо. Якоб удивился. Чему там звякать?       Сквозь красную жидкость было видно, как глаз перекатывается на дне. Подозрительно тяжелый.       Юноша поднял чашку к носу и понюхал.       А затем резким движением выпил чай.       Костяной Герцог не сдержал удивленного смешка. Для святоши из Санктус-Хеллига этот мальчишка поразительно нещепетильный.       — Слишком кислый для меня. Что это за растение, Герцог?       Якоб поставил чашку на стол. На дне остался лежать искусно выполненный стеклянный глаз.       — Секрет, — Костяной Герцог сцепил руки в замок. — Одна моя знакомая разбила сад неподалеку, время от времени она угощает меня различными диковинами оттуда. Хм.       — Никогда не пробовал подобного напитка. Спасибо. Но наверно нам уже пора в путь. Якоб встал.       — А у вас очень крепкие нервы для человека из Санктус- Хеллига, господин. Либо же вы чрезвычайнейше глупы.       — М-мне очень страшно, — честно признал юноша. — Не знаю в чем заключалась ваша проверка, но это был всего лишь обычный отвар трав с стеклянным шариком. А стол — дерево же свежее и чистое. На нем никого не разделывали. По запаху же всё понятно. Но это конечно как-то некрасиво с вашей стороны, — горбун говорил с некой гордостью, как знающий ответ ученик перед учителем.       Герцог засмеялся.       — И что вам помешало возмутиться раньше?       — Ну, — Якоб смутился. — Я же в некотором роде рыцарь. А это выглядело бы невежливо.       Раздался грохот — Камилла, наконец, стащила орган с крыши повозки.       Герцог согнулся в три погибели от хохота, и юноша искренне надеялся, что смеется он над неуклюжестью вампирши, а не над его заявлением.       Горбун и сам не до конца понимал, что заставило его сказать это вслух. Рыцарские романы, полные романтики и идеальных людей, всегда были для юноши неким тайным щитом от реального мира, а его немного нечеткое представление о бытии рыцаря — своеобразной опорой, основой всего хрупкого здания его личности. Если было сложно, он мог вернуться к игре в рыцаря. А сейчас он чувствовал себя на краю чего-то.       Ведь пускай сейчас это было представление и не было ни крови, ни человеческих останков, но это страна полная живых мертвецов, которые по определению людоеды.       Здесь в любом случае убивают и едят людей. Даже если Якоб и станет править здесь, то его все его подданные — убийцы.       Как скоро ему самому придется перейти на человечину?       О, как было бы лучше будь Камилла сумасшедшей.