Сумеречный Странник

      Костяной Герцог всегда считал себя далеким от политики — и действительно, кто бы наделенный некой условной «властью» что ни творил, это было для него чрезвычайно скучно и неинтересно. Лет восемьсот назад, правда, он всё-таки как-то решил податься в политику, для чего втихаря сбежал в полис на юге, но очень скоро утомился, да и к тому же жарко там было. Чуть не поубивав полгорода, Герцог вернулся домой и ещё пару десятков лет жаловался, что его не ценят.       За свою долгую даже по меркам Мертвых Земель жизнь Костяной Герцог попробовал почти всё — начиная от живописи, заканчивая алкоголизмом, но ничто не могло увлечь его на долгое время. В мертвых Землях он прослыл эксцентричным чудиком, с которым лучше лишний раз не связываться, и сам Герцог не был против подобной репутации, даже старательно её поддерживал, но особо не вмешивался в дела государственные.       Но всё менялось, когда речь заходила о Сумеречном Страннике.       Костяной Герцог был одним из трех, кто застал самого первого Странника. Когда ещё не было Мертвых Земель как таковых, и мертвецы скитались то тут, то там, тот человек стал спасением для целого мира — в его присутствии кровожадные монстры-людоеды внезапно вспоминали, что они … люди.       Казалось бы, донельзя простая вещь, а столь многое меняет.       И Герцог тоже последовал за Странником, ведь тот наконец дал ему хоть какой-то смысл в его псевдожизни.       Поэтому каждая смена Сумеречного Странника была для Костяного Герцога делом сугубо личным. Во всем мире он считал себя почти что единственным, кто имел право вмешаться в процесс избрания.       Странники менялись, одни были лучше, другие хуже. А Герцог оставался. Смерть Юзефа не так сильно подкосила его, как остальных. Такой исход он считал ожидаемым — чересчур энергичный и харизматичный Юзеф был угрозой для Санктус-Хеллига. Ну, а теперь…       Теперь кандидатом оказался этот мальчишка Якоб.       Герцог смотрел на подслеповато щурящегося горбуна и испытывал смешанные чувства. Наблюдательности юноше не занимать, несмотря на плохое зрение. Но было что-то… неправильное в нем.       Испытание с чаем Костяной Герцог придумал просто для того, чтоб посмотреть на реакцию — начнет ли читать морали, убежит ли со страху. Но тот повел себя не так, как ожидалось.       И Герцог не знал, как себе это объяснить.       Откуда у деревенского парня, из страны, где все повернуты на религии, такая отстраненность? Сдержанность? Простыми личностными качествами тут не объяснишься.       Скелеты хотели налить Якобу ещё чая, но тот вежливо отказался.       «Я же в некотором роде рыцарь…» — мысленно повторил Герцог. До зубовного скрежета хотелось встать в позу и что-нибудь продекламировать, но он сдержался.       Чувствовалось, что во фразе про рыцаря скрывалось больше, чем казалось на первый взгляд.       Подошла Камилла, подозрительно косясь на Герцога. Заговорить первой она видимо не решалась, но явно хотела порасспрашивать о происходящем.       — Камилла, дорогая, признателен весьма за помощь. А мы тут мило беседовали, — Герцог улыбнулся.       — Не сомневаюсь, — протянула вампирша.       — Ох, уже поздний час. Боюсь, мне срочно нужно отлучиться, так что не смогу сопроводить господина в его замок. Но я оставлю своих слуг и обоз, распоряжайтесь, как хотите.       Камилла еле сдержала готовую отвиснуть челюсть. Всё? Он их отпустит просто так? А где подвох? А можно они сразу отстрадаются, а то бесконечного ожидания она не выдержит!       Герцог, взяв одну телегу, поспешно отъехал.       «От всего этого, того и гляди голова разболится. Лучше понаблюдать со стороны», — подумал он. Каким Странником окажется Якоб… время покажет.       А ведь самый первый Странник тоже был родом из Санктус-Хеллига. Наверняка поэтому из всех возможных вариантов Референдари указал именно на этого горбуна.       Темные века… Прошло без малого полторы тысячи лет. Но всем снова кажется, будто это было не так и давно.

***

      Камилла, силясь загладить свою вину, настояла, чтоб они устроили ночлег. Скелеты очень шустро поставили что-то вроде шатра, пусть и провисающего с одной стороны, но наотрез отказались разводить костер. Деревьев в округе было не видать, а портить имущество Герцога они не позволили, напрочь игнорируя приказы. Применять силу вампирша не решилась, мало ли как потом взыщет за это с неё Костяной Герцог       Ночь выдалась холодной, хлипкое одеяло не спасало и Якоб очень скоро начал мерзнуть. Камилла бесшумно бродила вокруг шатра, осмысливая прошедший день. Герцог принял Якоба? Или наоборот отбраковал и пошел делать что-то нехорошее? Главное успеть добраться до Замка, а там уже можно, если что, сослаться на Хранителей, запереться и провести Метаморфоз. После посвящения никто не возьмется оспаривать права Якоба. Да и собственно не сможет.       А горбун в шатре свернулся калачиком под одеялом и тоже не спал. Его переполняло странное предвкушение. Казалось он в шаге от осознания какой-то всемирной истины, которую никак не получалось ухватить и оформить в слова. Но усталость брала своё, и юноша начал задремывать. И так почти неразличимая тьма наполнилась неясными образами. Будто наяву Якоб опять видел Герцога за столом и чашку перед собой, но на этот раз вместо чая там была настоящая кровь.       «Как я вообще чай и кровь перепутал? У них ведь разная консистенция и запах…»       Раз за разом горбун пытался взять чашку, но та казалась ему неподъемной.       «Я рыцарь, а рыцари помогают страждущим, защищают невиновных, спасают прекрасных дам, защищают веру…»       Веру? Чай сменился картинкой собора. Сколько раз он видел эти стены? И видел ли по-настоящему?       — И звезд на небе нету… — сонно пробормотал Якоб, как вдруг проснулся от громкого разговора.       — Зачем сейчас-то приперся? — не сдерживая раздражения, громко ругалась Камилла.       — Ты обиделась? Серьезно? Ты, конечно, младше меня, но чтоб и по уму настолько младше… — горбун узнал голос Кэтсу.       — Здесь был Герцог!       — Я знаю, он приглашал меня поучаствовать в своем представлении. Хорошее было зрелище?       — Да я тебя… загрызу!       Якоб не выдержал и, завернувшись в одеяло, вышел из шатра.       — Кэтсу? Это ты?       Перепалка мигом прекратилась, точнее, перешла на бессловесный уровень — вампирша взглядом пыталась испепелить несчастного духа, а тот почему-то был до неприличия серьезен.       — Простите, что разбудили, господин… — начала было Камилла, но Кэтсу перебил её.       — Не знаю, что тут было, да и знать не хочу. Я хотел бы прояснить один момент — людей я ненавижу.       Горбун не нашелся, что ответить на столь прямолинейное заявление.       — Да, ненавижу, а ты человек. И я не всегда смогу сдержать это чувство, да и не хочу. Но ты Странник и пусть ведешь себя не всегда по-умному, но хотя бы и не зазнаешься пока что. Вряд ли из тебя, конечно, выйдет что путное, но не хотелось бы, чтоб ты окочурился раньше времени, а то мои сестры расстроятся, — Кэтсу кинул Якобу небольшой красноватый камень на цепочке. — Это подарок от них, поможет не замерзнуть.       — С-спасибо, — растерянно произнес горбун, силясь получше рассмотреть камень в темноте.       — Это не по доброте душевной, просто мои сестры хотят посмотреть на нового Странника. А ещё — тот чай, которым тебя поил Герцог, может с непривычки вызвать несварение или что-то такое. Держи камень при себе и всё пройдет.       — Н-не волнуйся, желудок у меня и так крепкий. Спасибо тебе. И передавай мою благодарность своим сестрам.       Кэтсу замялся, будто хотел, ещё что сказать или наоборот ожидал какого-то вопроса, но потом, буркнул что-то и снова испарился.       — Этот… Кэтсу! Разбудил вас…       — Н-ничего. Но знаешь… Мне больше нравилось, когда он шутил и болтал без умолку, чем когда вот так всерьез говорил о ненависти.       Теперь уже Камилла не нашлась, что ответить.

***

      Утром скелеты собрали шатер и прочие вещи и телеги двинулись в сторону Замка, резиденции Странника.       Ехать в телеге Якобу понравилось больше, чем идти пешком, правда теперь появилась другая проблема — ехать просто так было слишком скучно.       Горбун попытался порассматривать слуг Герцога, но из-за плохого зрения не мог увидеть по сути ничего. Телеги везли скелеты лошадей и при движении всё также щелкали, стучали и дребезжали.       Скучно. Вот бы книжку сюда.       — Камилла, а у Герцога в подчинении только скелеты?       Если завязать разговор время пролетит быстрее.       — По большей части. Хотя официально нет четкого деления, чтоб в каждой провинции обитал один определенный тип нежити, но на север обычно уходят как раз скелеты.       — Но почему?       — Ну… плоть от холода трескается и рвется, особенно при движениях. Кости крепче.       — О.       Они помолчали, пока юноша представлял рвущихся при ходьбе мертвецов. Его передернуло.       — Эм… Камилла, а можно личный вопрос?       — Конечно!       — Вот Герцог явно был настроен против меня. И я думаю многие не обрадуются появлению не пойми кого из Санктус-Хеллига… Но почему ты так хочешь, чтобы я стал Странником?       Этот вопрос следовало задать давным-давно. Он включал в себя многое — и то, почему Якоб оказался этим Странником и навязчивую идею Камиллы.       Вампирша помедлила с ответом, тщательно подбирая слова.       — Вы, наверное, и не знаете в чем главная суть бытия Странника. Я хотела обо всем рассказать подробно в Замке, но, пока у нас есть время во избежание дальнейшего недопонимания, поясню сейчас. Нежить по большей части не обладает разумом. Ходячими мертвецами движут лишь инстинкты поглощения живых и воспроизводства себе подобных. Они не думают. Они не осознают себя. И это…очень печально на самом деле. Поэтому нам так и нужен Странник — особенный человек, который распространяет вокруг себя, как это называют маги Гратиса, поле самосознания. Мертвецы рядом со странником начинают осознавать себя. Они помнят, что они люди. Многим становится противно убивать людей и есть их. Те моральные нормы, что ограничивают Странника, ограничивают и нежить вокруг него. И ни один вурдалак, упырь или зомби не захочет вернуться обратно в животное состояние. Мы хотим быть людьми. И чем быстрее у нас появится новый Странник, тем меньше вероятность, что все Мертвые Земли свихнутся. Поле самосознания Юзефа после его смерти не рассеялось до конца. Его хватило на сорок лет, но медлить больше нельзя. Простите, господин, за резкость, но я бы торопилась и настаивала в любом случае, окажись вы хоть кем угодно. Я не позволю разрушиться тому, что с таким трудом построил Юзеф.       Якоб потрясенно молчал всю оставшуюся дорогу, осмысливая услышанное. Тем временем телеги выехали на дорогу вымощенную белым, словно кости, камнем. На горизонте замаячила темная громада Замка.       Долгое путешествие, наконец, подошло к концу.