Сумеречный Странник

      В воздухе витал приятный запах благовоний. Мягкая кровать давала ощущение безопасности и уюта. Пускай и лежал он не очень удобно, но так и тянуло остаться валяться до скончания времен. Спокойствие, как раз то, чего ему так не хватало. Наконец-то всё хорошо.       «Погодите-ка!»       Якоб было вскочил, и тут же от слабости осел. Руки дрожали от любого усилия, словно он тягал груженные каменными блоками телеги, а ноги вообще ощущались будто чужие, Спина неприятно саднила. Слабый звон в ушах сбивал с толку, и комната то и дело грозила закружиться нелепым водоворотом.       Юноша нелепо лег обратно на живот, исподтишка разглядывая окружение, как мог — очки, лежавшие, как оказалось, рядом с подушкой, пришлось сначала поискать.       Эта комната не была похожа на его пыльноватое обиталище в Замке. Светлая, аскетичная. Белые тонкие стены пропускали свет солнца, словно наполняя помещение сиянием, а в раскрытое окно вторгалась ветка цветущей вишни.       Якоб чувствовал, будто его выловили из адского котла и отправили прямиком в рай.       Осторожно, чтоб снова не свалиться, юноша сел. На спину будто навесили неудобную тяжелую раму, но как горбун ни изгибался, понять что там, не мог, видел лишь туго стянутый куль.       Было прохладно, и он поежился. Из одежды на нем остались лишь распоротая на спине рубаха, да тонкие штаны, поэтому перед прохладным ветром он был абсолютно беззащитен.       «Ну и где я теперь?»       Контраст с пережитыми недавно мучениями вводил в оцепенение. Якоб боялся моргнуть и понять, что эта комната ему лишь привиделась.       Было ли это продолжением той нелепой кутерьмы за Вратами? Может ли это всё опять быть неправдой? Что если он так и не выбрался оттуда?       Тупо уставившись на свесившуюся в окно ветвь, Якоб пытался осмыслить мир и свое место в нем.       «Что если это опять испытание, как было с призрачной улицей? Но я готов поклясться, что никогда не видел, подобного убранства.       Здесь не было лишней мебели, лишь небольшой низкий столик с разложенными вокруг подушками, да ширма. В белой стене виднелась деревянная раздвижная дверь.       Тень в том месте за Вратами поселила в юноше сомнение. И особенно печально было то, что он не мог четко понять, в чем именно.       «Нужно будет основательно переговорить с Референдари»       Внезапно дверь отъехала в сторону, впуская небольшого роста девушку. На ней было синее платье с вышитыми большими оранжевыми цветами и широким поясом, которое показалось Якобу больше похожим на халат. Кажется, такие носили в Империи. Насыщенно черные волосы волнами спадали на плечи, но стоило ей слегка наклониться, могли и скрыть лицо. А вот лицо…       Симпатичное, даже скорее красивое, но безнадежно испорченное шрамами, пусть по большей части и скрытыми повязкой на глазах. Внезапно перед глазами Якоба ярко как наяву всплыла картина. Вот девушка вырывается, но не плачет и не зовет на помощь, а несколько черных силуэтов кривыми ножами выкалывают ей глаза, пронзают белую кожу, выпуская кровь…       — Вы встали, — тихий голос прорезал тишину, освобождая от наваждения. Казалось, несколько мгновений Якоб и не дышал вовсе. — Как себя чувствуете?       «Что за черт, совсем тронулся»       — Эм… Живой. Вроде, — юноша чувствовал себя неловко, будто подглядел что-то сугубо личное.       Девушка улыбнулась и, словно чуя его взгляд, чуть отвернулась, скрывая лицо за черными прядями.       — Я Мизуки, сестра Кэтсу.       «Так у него сестра есть? Вообще непохожи»       — О.       Разговор явно не клеился. Якоб не мог избавиться от надоевшего уже чувства нереальности происходящего и не мог сообразить как себя вести и что говорить, к тому же его собеседница была слепа.       Вдруг она тихо рассмеялась, коснувшись повязки на лице.       — Если вы переживаете из-за этого, то напрасно. Мне будет приятно, если вы не будете столь волноваться из-за чьих-то недостатков.       Слово «недостаток» неприятно резануло ухо, будто девушка намеренно вложила в него какое-то тайное значение, все оттенки которого так просто и не разберешь.       — Эм. Я Якоб, хотя, наверное, вы это и так знаете. Я не хотел вас обидеть, просто… ммм…       «Просто я похоже немного умом тронулся»       — Не волнуйтесь, всё хорошо. Вам нужно как следует отдохнуть.       Девушка повернулась к двери, и горбун испугался, что она сейчас уйдет.       — Погодите!..       Но Мизуки вопреки его ожиданиям достала откуда-то из-за двери поднос с чаем и едой и направилась к столику. Двигалась она вполне уверенно, пусть и неторопливо. В каждом жесте, каждом движении чувствовалась грация и чувство собственного достоинства. Девушка расставила чашки и разлила чай. Воздух наполнился приятным цветочным ароматом и Якоб не мог понять от чая ли.       — Вы должно быть в недоумении. Позвольте, эта дева посвятит вас. Спрашивайте, что вам будет угодно.       Горбун не сразу понял, что слова «эта дева» относятся к ней самой. Подобное обращение к себе как к посторонней показалось странным, но после всего произошедшего докапываться до такой мелочи казалось несвоевременным.       — А… Что это за место?       Мизуки тепло улыбнулась.       — Это — Храм-на-Холме, — и, не дожидаясь встречных вопросов, продолжила. — Много лет назад предыдущий Странник подарил нам эту землю, и мы здесь обосновались. Пусть этот храм и ненастоящий, и у брата больше нет последователей, но всё-таки теперь это благословенная земля. Вы можете быть спокойны, здесь ваши раны скоро заживут.       «Вспомнить бы как я их получил…»       — Эм. А что произошло? И как я здесь оказался?       — Это неведомо этой деве. Советница Камилла принесла вас два дня назад, вы были изранены. Советница была весьма… недовольна.       Где-то что-то глухо бухнуло.       — Что за?..       — Не обращайте внимания, — улыбка Мизуки стала натянутой. — Попробуйте лучше чай.       Но теперь откуда-то снаружи послышались отчетливые крики, и девушка понурилась, скрывая за волосами выражение лица.       Якоб неловко вылез из кровати, стараясь не выглядеть чересчур глупо перед дамой. Пускай она и не могла его увидеть, но юноша всё равно не смог побороть некоторую долю стеснения. Девушка по необъяснимой причине казалась ему запертой в башне принцессой, и поэтому тем более не хотелось ударить в грязь лицом.       Горбун встал, старательно сражаясь с дрожью. Его резко накрыла усталость, и захотелось лечь обратно, только вот звуки с улицы были уж слишком подозрительны.       — Вам не стоит… — девушка хотела его остановить и впервые запнулась, но ловко удержала равновесие. Собственная неуклюжесть смутила девушку, и она прикрыла лицо ещё и рукавом.       «И снова прячется…»       — Надо поглядеть что там.       — Вечно он не может сдержаться…       Якоб поковылял к окну, всё ещё находясь во внутреннем раздрае. Не сильно-то ему и хотелось разбираться в происходящем, но одновременно с этим внутри будто поселился огонек, подгоняющий к действиям. Казалось, если будешь бежать вперед сломя голову, всё время что-то делать только тогда и сможешь убежать. Да только вот от чего?       Снаружи цвел сад. От обилия цветущих растений перехватывало дыхание — в серых пыльных Мертвых землях такого уж точно не ожидаешь увидеть. И вот среди кустов нежно розовой гортензии сошлись в перепалке Кэтсу и Камилла.       — У нас была договоренность! Никаких людей на моем холме! Ты нарушила обещание! — Кэтсу всего перекосило, и он еле сдерживался, чтоб не перейти на крик. В руках у него был длинный изогнутый меч в ножнах, которым он размахивал словно какой-то палкой, едва не задевая цветы.       — Он Странник, а значит исключение, — Камилла пыталась говорить спокойно, но по лицу было видно в какой она ярости. — Господин нуждался в помощи, и ты, как подданный обязан её оказать!       — У тебя мозги сгнили? Что я говорил Юзефу? Пока земля рядом с моими сестрами не осквернится человечьей скверной, я буду помогать. А ты…!       «Как же надоели. Он что, не видит, что Мизуки эта сцена неприятна?»       — Э-эй! — окликнул юноша ссорящихся.       Кэтсу тут же обернулся. Его взглядом можно было поджигать вулканы и разрушать города.       Тут Якоб заметил кое-что новое, чего раньше не замечал. Вокруг шеи духа вилась густая черная дымка, постепенно стягиваясь на манер удавки. И если до этого горбун воспринимал духа как простого болтуна с специфическим чувством юмора, то теперь почувствовал, что Кэтсу не так прост. От него сквозило силой, но эта сила была погребена под толстым пластом противоречивых чувств.       «Боже, кажется, я становлюсь философом. А можно ли стать философом за пару дней?»       — Т-ты! Уберешься сразу же, как только сможешь прямо стоять, понятно? Якобу захотелось съязвить. Ну, в конце концов, чего зря воздух сотрясать?       — Ну, тогда тебе придется терпеть меня до скончания времен, ведь я как бы прямо встать вообще-то не могу.       Воцарилась тишина. Камилла нахмурилась, не зная как реагировать. Кэтсу видимо не ожидал, что ему так ответят, и завис, осмысляя сказанное. И только Мизуки беззвучно подошла к окну и, поклонившись куда-то в сторону Камиллы, сказала:       — Прошу, давайте все разговоры продолжим в доме.       Кэтсу поджал губы, но ничего не возразил. Вампирша пожала плечами.       — Я отведу вас в главную залу, — Мизуки обратилась к Якобу.       — А как же чай? Позвольте я помогу…       — Не стоит беспокойства. Всё равно он уже остыл.

***

      Пока они шли в главную залу, горбуну удалось кое о чем расспросить Мизуки. Девушка отвечала на все вопросы сдержанно, но не отмалчивалась.       Камилла ворвалась сюда два дня назад, разломав по пути несколько деревьев рабоку, и принесла с собой Якоба. Кэтсу от подобной наглости хотел было устроить драку, но совместными стараниями Мизуки и Шизуки, второй сестры, её удалось предотвратить. Но Кэтсу не сдавался и принялся изводить Камиллу, порываясь сорвать на злость, но присутствие сестер его останавливало. Сначала он вообще не хотел пускать Мизуки к Якобу и запрещал оказывать какую-либо помощь, опасаясь «человечьей скверны», но постепенными уговорами его упрямство удалось сломить.        — Не волнуйтесь, вы бы всё равно не погибли, Странники очень живучи и хорошо заживляют раны.       Бесконечные «не волнуйтесь», «не беспокойтесь» уже набили оскомину, а в этой ситуации и облегчения не принесли. Такое полубезразличное отношение могло показаться немного нечеловечным, но сейчас Якоб осознал, что ему всё равно.       Шли они медленно, всё-таки слабость всё ещё не оставила Якоба. Но чем больше он двигался, тем легче ему становилось, а где-то внутри загоралась непривычная жажда деятельности. Возможно, начав делать что-то сколько-то значимое, он сможет окончательно убедить себя, что кошмар кончился?       А позади за Странником незримо наблюдала бездна.